Психоаналитическое направление в политической психологии

Для обозначения такой тип социального характера, присущего фашистским режимам, Фромм ввел термин «авторитарный характер». Однако он находил его и задолго до появления фашизма, например, в лице главы бюргерской Реформации в Германии Мартина Лютера.

Психологический механизм «бегства от свободы» для данного характера состоял в добровольном подчинении индивида внешней силе - Нации, Вождю, Государству. Фромм справедливо заметил: «Нацизм -- это психологическая проблема, но сами психологические факторы могут быть поняты лишь при учете их формирования под воздействием факторов социально-политических и экономических. Нацизм -- это экономическая и политическая проблема, но без учета психологических факторов невозможно понять, каким образом он приобрел власть над целым народом». [Цит по: 3;69].

Признаками авторитарного характера Э. Фромм считал:

* акцентированное отношение к власти и силе. Последняя бывает внешней (властные институты и их представители) и внутренней, или интериоризованной (долг, совесть, супер-эго, принятые в обществе нормы и условности). Для личности с авторитарным характером характерно построение двухполярной системы взаимоотношений с миром. Фромм утверждает даже, что для такого человека существует два пола -- но не мужской и женский, а имеющий власть и не имеющий ее. Соответственно, он делит всех людей на сильных и слабых. По отношению к сильным людям у такой личности возникают любовь и уважение, а по отношению к слабым -- агрессия и презрение. Категория равенства в картине мира авторитарного характера отсутствует;

* особое значение имеет для авторитарного характера восприятие понятия «судьбы» как внешней силы, от которой зависит его жизненный путь. Преклонение перед этой внешней силой и следование ей для подобной личности является очевидным и необходимым. В целом авторитарному мышлению свойственно убеждение, что «жизнь определяется силами, лежащими вне человека, вне его интересов и желаний». Эту особенность современная психология определяет как экстернальность, она измеряется с помощью теста Дж. Роттера на локус-контроль. С. Реншон показал связь высоких значений экстернальности с отсутствием демократических убеждений;

* неосознанное стремление примкнуть или подчиниться более высокоорганизованному, чем он, существу или силе.

Фромм показал, что личность с авторитарным характером обладает одновременно садистскими и мазохистскими чертами. Первые проявляются в желании иметь неограниченную власть над другими и в агрессии по отношению к подчинившимся этой личности людям. Мазохистские черты проявляются в готовности подчиниться и следовать указаниям внутренней или внешней власти.

Говоря о механизмах бегства от свободы в отношении лиц с авторитарным характером Фромм выделил такие психологические механизмы, как деструктивностъ, проявляющуюся в тревоге, скованности и чувстве бессилия, и автоматизирующий конформизм. Оба эти свойства психики способствуют усилению авторитаризма, так как приводят, в свою очередь, к готовности подчиниться власти, предлагающей личности избавиться от сомнений.

В психологическом плане для исследователя важно различие между лидерами фашистского движения и пассивными подданными фашистских государств, для которых в силу патерналистского типа их сознания, любая власть является законной и оправданной, если она способна гарантировать порядок, стабильность определенных основ социального бытия, внушать страх соседям и подданным.

У части людей бессознательные влечения могут намного превосходить по своей мотивирующей силе господствующие в обществе нормы и ценности. Одной из разновидностей подобной психологической структуры является тип личности, ориентированный на утверждение превосходства и власти над другими людьми, названный Э. Фромм некрофильной ориентацией: «Для некрофила характерна установка на силу, - писал он. - Сила есть способность превратить человека в труп... В конечном счете всякая сила покоится на власти убивать... Кто любит мертвое, неизбежно любит и силу... Для такого человека... применение силы не является навязанным ему обстоятельствами преходящим действием - оно является его образом жизни». [6].

В политическом мире из числа некрофилов рекрутировались убежденные фашисты, члены террористических группировок. Среди поклонников Гитлера и Сталина, отмечал Фромм, были люди, которые просто боялись их, не желая признаться себе в этом страхе, были и те, кто видел в них «созидателей, спасителей и добрых отцов». Но самое глубокое и искреннее поклонение они вызывали у людей с «некрофильной» ориентацией.

Возможно, «некрофильная» ориентация является архетипом времен, когда люди убивали друг друга, чтобы выжить, который латентно может существовать в глубинах психики вполне добропорядочных и законопослушных граждан демократических стран. Ее превращение в реальный мотив могут спровоцировать идеологические ценности и культурные нормы, ориентированные на нетерпимость, непримиримую вражду к другим группам: этническим, классовым, религиозным.

В Западной Европе возникновение фашизма было связано с кризисом либерально-демократических и гуманистических ценностей, вызванным первой мировой войной, с обусловленным ею взрывом националистических настроений, особенно в странах, потерпевших поражение. «Некрофильная» ориентация, преобразованная в политическое движение или тенденцию, нуждается в объекте ненависти, в обобщенном образе врага, которого можно и нужно уничтожать, и эта потребность порождает исследованную Т. Адорно органическую связь фашизоидных авторитарных политических установок с национализмом, этноцентризмом и этническими фобиями (особенно с антисемитизмом).

Фашизм и этноцентризм отражают кризис личности, невосприимчивой к либеральной, демократической и рационалистической культуре, восходящей к идеям Просвещения. Люди, по типу своей мотивации и интеллекта неспособные к освоению таких ценностей, могут испытывать - в условиях их господства в обществе комплекс социальной неполноценности, зависти к более умным, образованным и духовно развитым. Фашизм с его антиинтеллектуализмом, проповедью грубой силы и бездуховным «языческим» мистицизмом позволяет таким людям преодолеть кризис идентичности, обрести социальное достоинство.

Благоприятные условия для развития отмеченных личностно-психологических тенденций создаются в обстановке дестабилизации социально-групповых связей людей, кризиса социально-политической системы, процессов индивидуализации. В условиях одиночества и дезориентации личность ищет способов жизнедеятельности, которые дали бы ей ясные ориентиры, возможность противостоять обесценившим себя общественным нормам и институтам, включиться в общность, обладающую соответствующими качествами. Людей, по структуре своей мотивации и интеллекта предрасположенных к упрощению образа мира, агрессивно-враждебному восприятию «чужих», приоритету силы, этот поиск сплошь и рядом ведет в ряды фашизоидных общностей. Психологическая идентификация людей с объединенными культурной общностью и морально-этическими нормами группами плюс интеграция этих групп в более или менее устойчивый социэтальный порядок - факторы, сдерживающие агрессивные, «некрофильные» устремления испытывающих их индивидов.

Кроме авторитарного типа социального характера Фромм изучал тип «автоматизирующего конформизма», присущий западному демократическому обществу.

Авторитарная личность добровольно подчиняет себя некоторому внешнему авторитету, выступающему как партия, нация или судьба и т.п. В западных демократиях внешний авторитет настолько анонимен, что личность себя полностью растворяет в нём, не осознавая этого. «Как могут люди выражать «свою» волю, если у них нет ни собственной воли, ни убеждений, если они - отчуждённые автоматы, чьими вкусами, мнениями, выбором манипулируют мощные «механизмы», подгоняющие всё это к определённой норме», - говорит Фромм о механизмах коммерческой и политической рекламы. [Цит по: 6]. Люди привыкли некритично полагаться на мнение экспертов, не задумываясь, воспроизводить транслируемые по TV штампы. Они одиноки, разобщены и убегают от осознания этого одиночества и разобщённости в работу ради работы и в бездумное потребление.

Авторитаризм стал реакцией лишённого корней представителя «среднего класса» в условиях кризиса. В условиях же материального благополучия, которого достигло западное общество, такой реакцией стал конформизм. Индивид живет в мире, с которым потерял подлинные связи, в котором все инструментализовано. В результате внутренняя сила личности ослабевает, в ней возрастают чувства бессознательной неуверенности и бессилия. Поддаваясь социальному воздействию, «анонимной власти» здравого смысла и общественного мнения как орудий конформизма человек начинает думать и действовать в соответствии с заранее заданными обществом установками, утрачивая при этом свою неповторимую индивидуальность.

Э. Фромм рассуждает о психологическом аспекте «несвободы», характерном для современной демократии. Современная демократия не достигла своей главной цели - сохранения и развития каждым человеком своего собственного «Я», на осознании которого должна базироваться уверенность подлинно свободного человека. Демократия при всех ее достижениях более способствует подавлению, нежели развитию человеческой личности. Рациональная власть должна быть направлена на развитие человеческой личности, таким образом, между ней и индивидом (если только он не страдает патологическими отклонениями), конфликта быть не может. Позитивная свобода, существование которой возможно лишь при наличии рациональной власти, предполагает полную реализацию задатков и способностей индивида. Власть же иррациональная обычно подавляет спонтанное стремление человека к самореализации, что приводит к отчуждению между ним и государством. Современный человек освободился от всеподавляющей опеки власти и стал индивидом, превратившись однако в некое «изолированное орудие» современной социально-политической системы: «Освободившись от прежних открытых форм власти, мы не замечаем, что стали жертвами власти нового рода. Мы превратились в роботов, но живем под влиянием иллюзии, будто мы самостоятельные индивиды. Эта иллюзия помогает индивиду сохранять неосознанность его неуверенности, но на большее она не способна…». [1;109].

Э. Фромм уделил определенное внимание и исследованию политического лидерства, он классифицировал политических лидеров (в т.ч. и харизматических) как нарциссов, Фромм отмечал, что для них и обладателей огромной власти фараонов, императоров, Гитлера, Сталина, Трухильо и т.д.) типична совокупность черт характера, побуждающая их к реализации нарциссических фантазий о своей надчеловеческой природе и приводящая к изоляции от людей и росту страха.

Фромм отнес нарциссизм к профессиональному капиталу и профессиональной болезни политиков. Предложив понимание либидо как психической энергии, не идентичной энергии сексуального влечения, Фромм интерпретировал нарциссизм как компенсатор недоразвитых инстинктов, своеобразное эмоциональное состояние, отличительными признаками которого являются отсутствие подлинного интереса к внешнему миру и концентрация носителя нарциссизма только на себе, своих витальных и экзистенциальных потребностях и интересах, неизбежно влекущих утрату способности к рациональным суждениям и функционирование на основе предубеждений. На базе исследований индивидуального, группового и общественного нарциссизма, Фромм пришел к выводу, что у каждого человека есть "нарциссическое ядро", оптимальное биологическое функционирование которого служит выживанию, но при выходе на максимальные режимы оно же является угрозой для жизни. Отмечая необходимость существования в жизнедеятельности людей оптимально необходимых значений здорового нарциссического ориентирования, Фромм вместе с тем выделил две основные формы патологии нарциссизма: 1) доброкачественную (когда объектом нарциссизма являются результаты собственных усилий) и 2) злокачественную (когда объектом нарциссизма является не то, что человек производит или делает, а то, что он имеет, -- тело, здоровье, богатство и т.д.), которая нередко приводит к солипсизму и ксенофобии. [5;578].

В результате исследований группового и общественного нарциссизма Э. Фромм пришел к выводу, что наряду с некоторыми позитивными моментами (сплочением людей, созданием ощущения удовлетворенности и др.) и полезными социальными функциями, обеспечивающими существование социальных групп и общества, эти формы нарциссизма вместе с тем представляют большую опасность для людей и существования человечества. По Фромму, степень группового нарциссизма соответствует реальной неудовлетворенности жизнью членов данной группы, в силу чего характерными чертами группового нарциссизма являются агрессивность и фанатизм. Как один из источников человеческой агрессивности, групповой нарциссизм (в т.ч. и национальный) порождает и обеспечивает психические предпосылки национализма, национальной ненависти и войн. Общественный нарциссизм, по Фромму, в своей экстремальной (злокачественной) форме порождает нарциссическую энергию, которая действует против жизни и роста и выступает как источник агрессии, насилия, деструкции, войны и смерти. В качестве очевидных и частых симптомов патологии общественного нарциссизма Фромм указывал на недостаток объективности и способности к разумному суждению. В роли сил, противостоящих всевозрастающей интенсивности группового нарциссизма и его многообразным религиозным, национальным, расовым и политическим формам, Фромм рассматривал гуманизм, научное и философское мышление, критицизм и образование. Эти антинарциссические силы, по Фромму, в конечном счете должны помочь людям осознать и добиться подлинной цели и духовного развития -- освобождения от всех злокачественных и недоброкачественных проявлений индивидуального, группового и общественного нарциссизма.

Феномен политической нетерпимости привлек внимание исследователей, изучающих авторитаризм, национализм, политический конформизм, консерватизм и политические предрассудки и стереотипы.

Работы Райха, Фромма и Маслоу представляют собой первый этап изучения феномена авторитарности. Следующий этап открывается коллективной монографией Т. Адорно, Э. Френкель-Брунсвик, Д. Левинсона и Н. Сэнфорда, опубликованной в 1950 г. в Нью-Йорке и переведенной почти на все европейские языки (на русский язык в 2001 году). В рамках серии «Изучение предрассудков», издаваемой Хоркхаймером на деньги Американского еврейского комитета, он вместе с социальными психологами Невитгом Санфордом. Даниелем Левинсоном и Эльзой Френкель-Брунсвик ( The Berkeley Public Opinion Group ) разрабатывал экспериментальный метод изучения анисемитизма. Т. Адорно стал руководителем крупного эмпирического исследования по изучению корней авторитаризма, проведенного в Западной Германии и США. Это исследование имело необычайно активный резонанс и в политических кругах, и в широком общественном мнении, а его результат - книга «Авторитарная личность», переизданная миллионными тиражами, стала первым социологическим бестселлером в послевоенном мире.

Теоретическая база исследования вытекала из идей «Диалектики просвещения» (1947) Адорно и Хоркхаймера, определявшей, что антисемитизм, будучи ложно сориентированным протестом против экономической несправедливости, делавшим евреев козлами отпущения, является лишь одним из элементов «структуры авторитарного характера», а это, в свою очередь, имеет корни в объективных социальных условиях. Кратко характеризуя эту «Диалектику просвещения», стоит отметить, что в ее рамках представители франкфуртской школы анализировали тоталитарные тенденции, общие для политических структур фашизма, позднего капитализма и государственного капитализма, а также когнитивные структуры авторитаризма, антисемитизма и культурного конформизма, которые, как они доказывали, своим результатом имеют «вымирание эго», бессилие субъекта в тотально «администрируемом мире». Авторы изложили в этой работе критическую историю разума как «диалектику просвещения», где просвещение понимается как процесс рационального овладения природой, восходящий к истокам городской цивилизации. Разум, который должен был демифологизировать мир и освободить людей, сам превратился в миф. Не терпя ничего внешнего, что «не идентично» ему самому, он предоставил новое орудие не только для социального подавления, но и для господства над природой, включая сюда и человеческое тело. Он легитимизировал, узаконил психологические, сексуальные и физические репрессии. Разум стал инструментом конформизма, его идеологическая функция стала сравнима с функцией массовой культуры. «Диалектика просвещения» включала и теорию «культурной индустрии», доказывающую, что как удобство современная культура замкнута в структурах доминации и интернализовала авторитарные формы этих структур. Новые технологии СМИ -- это просвещение массового обмана. Согласно данным «Диалектики просвещения» феномен антисемитизма оказался тесно связан как с подавляющим разумом, так и с массовой культурой, потому что он демонстрирует ту же нетерпимость, ту же нехватку воображения, ту же неспособность к автономному, критически-когнигивному опыту.

Из этого следовало, что основной целью проекта «Авторитарная личность» стало описание «нового антропологического типа» Попытки очертить подобный характер делались и ранее в работах нацистского психолога Е.Р. Йенша. Последний в 1938 г. описал героический тип личности, которая отличается непреклонной решимостью, в противоположность неуверенному, робкому демократу., который должен был соответствовать садомазохистскому характеру. Это по Хоркхаймеру предполагало: «Механическое подчинение всеобщим ценностям, слепое следование авторитетам, сочетаемое со слепой ненавистью ко всем оппонентам и аутсайдерам, антиинтроспективность, строго стереотипное мышление, приверженность к суевериям, злобное, полуморализованное, полуциничное отношение ко всему человеческому, проективность...» [3;70]. Соответственно авторы исследования «Авторитарная личность» исходили из того, что основу авторитарного менталитета составляет «более или менее устойчивая организация сил индивида, которые определяют его реакции в различных ситуациях и тем самым его консистентное поведение, будь то в вербальной или физической форме». Вслед за Фрейдом они полагали, что движущей силой личности являются ее потребности -- стремление избежать наказания, желание поддерживать позитивное мнение окружающих о себе, стремление поддерживать гармоничность своего внутреннего мира. Исходя из взглядов Фрейда на значение ранней социализации, Адорно отмечал что, в результате слишком строгого воспитания, когда подавляются чувство обиды ребенка и его агрессия по отношению к родителям, возникает тенденция к их идеализации, с одной стороны, и к переориентации враждебности на замещающие объекты, с другой. Этот феномен был положен в основу объяснения отношения к национальным меньшинствам. Проявления политической нетерпимости нередко сопутствуют такому феномену, как этноцентризм. Этим термином обозначался воинствующий национализм, «псевдопатриотизм», выражавшийся во враждебном отношении к другим этническим группам. Раскрывая психологическую природу национальной нетерпимости, Адорно утверждал, что этноцентризм связан с приверженностью к иерархическому принципу социальных отношений, предполагающему подчинение «чужих» групп «своей». «Чужие» -- это объекты негативных оценок и враждебных установок, тогда как «свои» являются предметом позитивных установок, причем это одобрение имеет некритический характер. При этом «чужие» находятся социально ниже «своих». Хотя признание безусловного превосходства своего народа над другими невозможно обосновать никакими рациональными мотивами.

В понятие авторитаризма Адорно вкладывал политический монополизм, существование в стране единственной или господствующей партии, отсутствие оппозиции, ограничение или же подавление политических свобод в обществе. Ведущим типом личности в таком обществе является авторитарная личность с присущими ей чертами: социальным консерватизмом; потребностью в иерархии и уважением силы; с ригидностью, негибкостью установок; стереотипным стилем мышления; с более или менее стадной враждебностью и агрессивностью, иногда вплоть до садизма; с тревожностью по отношению к другим и невозможностью устанавливать с ними доверительные отношения.

Очевидно, что этот комплекс личностных характеристик включает, с одной стороны, переменные когнитивного стиля (ригидность, нетерпимость к неопределенности и когнитивной сложности, догматизм) и социально-политические установки -- с другой (конформизм, консерватизм, этноцентризм, антидемократизм, предубеждения к меньшинствам, расистские взгляды).

Как видно, в задачи исследования входило установление соответствия между глубинной психологической динамикой личности и ее «поверхностными» чертами, под которыми понимались предрассудки. [3;71]. Исследование началось с распространения анкет, содержащих открытые и шкалированные вопросы. В частности, устанавливались пол, партийность, доход, принадлежность к конфессии и т. д. Основная идея заключалась в попытке уловить связь между социальной средой и идеологическими чертами человека. Предполагалось, что существует корреляция между принадлежностью к определенному классу и идеологией личности. А.С. Дмитриев считает в теоретическом плане «Авторитарную личность» последовательно марксистским социологическим исследованием. Исследовательская программа состояла в разработке вопросника, который обнаружит присутствие таких черт, как пассивность, конформизм, ригидность (негибкость) мысли, склонность к стереотипам, отсутствие критической рефлексии, сексуальное подавление, страх и отвращение, вызываемое всем «не-идентичным». Для диагностики авторитарной личности было разработано множество опросников, в том числе шкала антисемитизма (A-S scale), шкала этноцентризма (E scale), шкала политико-экономического консерватизма (PEC scale). На основе этих трех шкал и была построена California F scale, высокие показатели по ней расценивались как симптоматичные для «фашистских» тенденций. Она замеряла девять базовых личностных переменных:

-- традиционность -- жесткое следование традиционным ценностям среднего класса;

-- авторитаризм -- подчиненное, некритическое отношение к идеализированным моральным авторитетам группы. Чрезмерно жесткая система социальных установок, стремление ориентироваться на других людей и на те условности которые приняты в его группе.

-- авторитарная агрессия -- стремление к поиску и подавлению, отвержению и наказанию людей, которые нарушают или преступают общепринятые ценности («конвенциализм»);

-- анти-интрацепция -- оппозиция к личностному, воображаемому, к «мягкому» мышлению;

-- суеверность и стереотипность -- вера в мистическую предопределенность индивидуальной судьбы, стремление к мышлению в затверженных, жестких категориях;

-- сила и «твердость» -- существование в пространстве таких категорий, как

«доминирование -- подчинение», «сила -- слабость», «лидер - последователь», идентификация с фигурами власти, стремление к чрезмерному выражению общепринятых атрибутов «эго», преувеличенная демонстрация силы и твердости. Расценивание личностной близости как неприемлемой. Чувствительность к атрибутам власти, предпочтение социальным стереотипам. Мышление в терминах власти: почитание тех, кто стоит выше во властной иерархии, и стремление подавить, унизить любого, кто находится ниже него.

-- деструктивность и цинизм -- общая враждебность, ненависть к человеческому, гуманному, проекция собственных признаваемых порочными склонностей на других людей, поиск «козлов отпущения».

-- проективность -- склонность считать, что в мире происходят ужасные и дикие вещи, проекция внутренне неосознанных эмоциональных импульсов на внешний мир;

-- секс -- чрезмерная озабоченность сексуальными проблемами [3;72].

В качестве способа проверки количественных результатов f-шкалы проводились глубинные интервью с использованием контент-анализа [4]. Этот подход позволил очертить явление, названное «псевдодемократизмом». Необходимость соблюдения правил, внешних норм общества или «демократических приличий» при внутренней авторитарности приводит к стремлению человека оправдать свои фашистские наклонности и взгляды, рационализировать их и найти им ценностное обоснование. Достижением исследования «авторитарной личности» был типологический психологический портрет определенной разновидности «политического человека» и установление структурной взаимосвязи между такими установками и характерологическими чертами, как агрессивный национализм, антидемократизм, иррационализм, крайне примитивный, тяготеющий к мифам, стереотипам и фобиям когнитивный аппарат.

Хотя работа была написана полвека тому назад и в последующие годы неоднократно подвергалась критике методологического характера Например, сборник «Исследования выборки и метода авторитарной личности», вышедший в 1954 г. в издательстве «Фри Пресс» под редакцией Ричарда Кристи и Марии Ягода., она продолжает оказывать влияние на современных исследователей. Ряд критиков справедливо указывал, что есть существенная разница между авторитаризмом и тоталитаризмом. Между тем, изучаемое в «Авторитарной личности» относится, скорее, к тоталитаризму.

Прежде всего, заслуживает внимания теоретическая проработка самого понятия «авторитарный синдром», дающего инструмент для выявления и микроанализа макрополитических объектов. Эта задача остается для политической психологии чрезвычайно актуальной и в наше время.

После работы Т. Адорно и его соавторов понятие авторитарной личности получило развитие в трудах Г. Айзенка, М. Рокича, Ф. Тэтлока, Р. Кристи, X. Гибениша, Б. Альтемейера, С. Макфарленда, В. Агеева и других политических психологов, которые подтвердили, что авторитарность -- это особый синдром или связка качеств, которые возникают у личности в ходе ее социализации, преимущественно первичной. В дальнейшем вклад в развитие концепции авторитарного характера вносят в исследования Г.Дикса, Е.Шилза, Г.Маркузе, М.Рокича, Ю.Литвина, которые доказали справедливость тезиса о том, что авторитарная личность является психологической базой деструктивных социально-политических движений, прежде всего - тоталитарного режима [8]. Таким образом, со времен Адорно политические психологи, изучающие феномен авторитарной личности, подчеркивают, что этот сложный комплекс симптомов включает два вида составляющих: с одной стороны, это набор идеологических представлений: национализм или этноцентризм, консерватизм, милитаризм и религиозность; с другой стороны, психологические особенности: это крайняя нетерпимость к мнениям, не совпадающим с его собственными, нетерпимость к неопределенности, «непорядку», ригидность (застойность) психики, приверженность к стереотипам и закрытость для новых знаний, оценка мира в черно-белых тонах (хорошо-плохо, красиво-некрасиво), неприемлемость сложных понятий (в тех случаях, когда авторитарная личность вынуждена иметь дело со сложными и запутанными проблемами, она облекает их в упрощенные категории, игнорируя нюансы).

С точки зрения изучения личности в политике схема Адорно может быть отнесена к типологическим (например, М. Рокич, Д. Рисман), в рамках которых предпринимаются попытки «классифицировать политических деятелей в психологических терминах от самых примитивных до сложнейших». Основаниями для классификации служат отдельные психологические особенности политиков, свойства их поведения, мышления, стиля межличностных отношений, принятия решения и т.д.

В дальнейшем психология авторитаризма изучалась другими исследователями.

Интерес к проблеме авторитаризма в политической психологии пережил периоды подъемов и спадов. Упомянутый выше всплеск интереса к этой теме в первые послевоенные годы диктовался стремлением понять психологические истоки фашистского национал-социализма. Затем был период стабильного политического развития, по крайней мере, в развитых странах Запада, который породил иллюзию, что авторитаризм ушел в прошлое. Однако авторитаризм относится к числу феноменов, в основе которых лежат фундаментальные психологические механизмы, которые вновь и приводят к их возникновению, как только политическая ситуация становится для этого благоприятной. Типичной предпосылкой формирования авторитарных черт является неблагополучие, ущербность личности - неблагополучие либо психологическое, заложенное в ее структуру в раннем детстве, либо материальное и социальное, которое человек может начать испытывать значительно позже. То есть, наряду с социальными корнями это явление подчиняется определенным психологическим закономерностям.

Были попытки построить шкалы для «левого авторитаризма» или «догматизма» («Д-шкала»), попытки связать авторитаризм и неврозы у рабочих и др. Как бы то ни было, «Авторитарная личность» дала мощный импульс исследованиям в этом направлении. Адорно рассматривал эту работу лишь как пилотажное исследование, подчеркивая, что проблема только обозначена [3;68].

Автором наиболее оригинальной концепции, объясняющей приход Гитлера к власти является К.Г.Юнг, трактовавший это явлений как массовую психическую эпидемию. Эта концепция К.Г.Юнга содержится в его работах: “Подход к бессознательному”(1961), “Об архетипах коллективного бессознательного”(1934), “Психология и религия”(1938), “Проблема души современного человека”(1928), “Современный миф” (1958), “Вотан”(1936), “Эпилог”(1946), “О становлении личности” (1934).

Исторические события, исторические изменения толкуются К.Г.Юнгом как психологическая ситуация, сложившаяся в результате активности сферы бессознательного. В основе концепции находятся оригинальные представления о характере психического бессознательного, о его интенсивности, одержимости, автономности и преемственности. Концепция о содержании и роли коллективного бессознательного как фактора исторического процесса основана на следующих теоретических положениях:

1) К.Г.Юнг рассматривает сферу бессознательного как мощную детерминанту сознания, поведения и всей жизнедеятельности человека, как ” условие, выходящее за пределы досягаемости, не поддающееся его воздействию” [Цит. по: 8]. К.Г.Юнг убежден, что человек зависим, что им управляет нечто, некая сущность, которой он не знает, но которая, начиная с доисторических времен, является ему в представлениях, постоянно “открывая ” себя с их помощью. Знаменитому швейцарскому психологу К. Юнгу - наиболее значительному после 3. Фрейда представителю психоаналитического направления - принадлежит идея архетипов - коллективных представлений, выработанных человечеством на ранних стадиях его истории и сохраняющихся на бессознательном уровне до наших дней. Юнг подчеркивал, что архетипы соответствуют типичным жизненным ситуациям и что они воспроизводятся «не в форме образов, наполненных содержанием, но ...только как формы без содержания, репрезентирующие просто возможность определенного типа восприятия и действия».

2) Условием целостности “Я” является компенсация сознательных и бессознательных свойств психики. Функция компенсации становится важнейшим фактором психической активности. Компенсаторными психическими феноменами являются видения, галлюцинации, образы, сны. Именно через компенсацию проявляется содержимое бессознательной сферы человека.

3) Основным содержанием человеческого бессознательного выступают архетипы - своеобразные паттерны, мысленные клише, “первобытные образы”, символические значения, являющиеся символическим проявлением инстинктов, архетипы проявляются в сновидениях, мифах, произведениях искусства в качестве регулирующих принципов его формирования. Содержание архетипов (образов коллективного бессознательного) отражает историю человечества и человеческой психики и выступает в виде сверхличного символа. К.Г.Юнг выделяет такие характеристики архетипов как нуминозность (божественности) и целостность.

4) Активность бессознательного обусловлена историко-психологической ситуацией в ту или иную эпоху, и проявляется в виде популярных символов. Это утверждение основано на аналогии между активностью бессознательного у отдельного человека и целой нации: “Как у отдельных индивидов, у народов и эпох есть свойственная им направленность духа, или жизненная установка. Где есть направленность, там есть и устранение отвергаемого, а устранение означает, что какие-то области психики не могут жить жизнью сознания, поскольку это не отвечает глобальной установке” [Цит. по: 8].

5) В юнговских архетипах воплотилась идея экстериоризации имманентных психических содержаний в образы культуры. Архетипы реализуются в бессознательных действиях, выполняют функцию ментальной терапии для обеспокоенного и страдающего человечества. 6) Деятельность коллективного бессознательного проявляется в искусстве, политике, тенденциях обыденного сознания. Архетипы, подобно роли личных комплексов в жизни человека, имеют колоссальное историческое значение, поскольку архетипы создают мифы, религии и философии, оказывающие воздействия на целые народы и исторические эпохи, характеризующие их.

Исторические изменения рассматриваются К.Г.Юнгом как порождения коллективного бессознательного: “Великие новшества не приходят свыше; они неизменно поднимаются снизу, подобно тому, как деревья растут вверх из земли, а не с небес. Перевороты, происходящие в нашем мире и сдвиги в нашем сознании, суть одно и то же” [Цит. по: 8].

Как считает К.Г.Юнг “психические неурядицы нормального человека находят выход в социальную и политическую сферу, принимая форму массовых психозов, таких, как войны и революции” [Цит. по: 8]. Согласно концепции К.Г.Юнга “Жизнь наций - это огромный и стремительный поток, совершенно не контролируемый человеком. Любой контроль со стороны человека становится невозможным, когда личность оказывается захваченной массовым движением. Здесь-то и начинают функционировать архетипы” [Цит. по: 8].

Историко-психологическая причина массовых психических эпидемий заключается в психических неурядицах целого народа, накапливаемых годами и десятилетиями. В рамках концепции К.Г.Юнга причинами этого явления выступает состояние, которое он обозначает как “диссоциация личности”, симптомами которого и является одержимость. Навязчивая приверженность идее, как правило путем идентификации с этой идеей является еще одним способом компенсировать тревожность и невротическую слабость “Я” ( “Я” ощущает себя как бы размножившимся и увеличившимся в размерах, хотя на деле оно отодвигается на задний план). По мнению К.Г.Юнга состояние навязчивой увлеченности является следствием “прорыва” бессознательной сферы в форме персонифицированной психической силы -архетипического образа, являющегося в сознание личности как навязчивой идеи.

Примером психологического анализа явления массовой “захваченности” идеей является исследование К.Г.Юнга “Вотан” (1936), где предлагается гипотеза, объясняющая приход к власти национал-социализма в Германии. Немецкий национал-социализм расценивается как вспышка коллективного бессознательного, как массовый психоз (”немецкая психопатия”). К.Г.Юнг считает, что массовая увлеченность (”захваченность”) идеей силы и привилегированности германской нации является появлением действия одного из архетипов коллективного бессознательного, символизированного древнегерманским богом национализма - Вотаном (” Он является фундаментальным атрибутом немецкой души, иррациональным психологическим фактором,… наиболее высшее и непревзойденное олицетворение того фундаментального качества, которое особенно присуще немцам”) [Цит. по: 8]. К.Г. Юнг признает, что параллель между “возродившимся” Вотаном и социальной, политической, психологической бурей, сотрясающей Германию, может выглядеть по меньшей мере как притча.

К.Г.Юнг считает, что демонстративное подчеркивание таких вещей, как германская раса, наследие, кровь и почва. Поскольку психологическая функция архетипа заключается в презентации личностной целостности, что имеет компенсаторный характер в ситуации диссоциации личности, в массовой увлеченности, одержимость идеей, архетипическим образом проявляется стремление массы людей к восстановлению нарушенной целостности посредством усиления собственного.

Массовое распространение такой идеи, как правило, происходит посредством отдельных личностей, которые являются “эмоциональными лидерами” массовых движений. Именно в момент массовой психической эпидемии на первый план выдвигаются личности, способные быть выразителем массового состояния. К.Г.Юнг называет таких людей, реактивность которых имеет патологический характер, “латентными психотиками”: “Их душевное состояние соответствует коллективному возбуждению группы людей, охваченных эмоциональными предрассудками и фантастическими чаяниями. В этой среде они чувствуют себя на высоте, они знают язык таких состояний и умеют говорить на нем”[Цит. по: 8]. В такие моменты психопатизированные личности становятся вождями массовых движений и могут оказывать существенное влияние на массовое поведение. К.Г.Юнг приводит как пример феномена популярности Гитлера, объясняя его соответствием Гитлера массовой одержимости под действием бессознательных сил (архетипов) : “В феномене современной Германии особенно впечатляет то, что человек, который сам по себе явно “одержим”, заразил весь народ до такой степени, что все пришло в движение навстречу неминуемой гибели” [Цит. по:8].

С точки зрения теории архетипов могут быть рассмотрены и политические установки Если использовать трехчленную структуру личности, разработанную 3. Фрейдом, установки-ценности высшего уровня восходят к «сверх-Я», низших - относятся к индивидуальному Я и представляют собой результат аккультурации («окультуривания») бессознательных стимулов, порожденных «Оно». Установки вернее выражают психологию личности, чем принятые ею из «сверх-Я». Например, потребность в свободе, которую испытывает человек, практически ощущающий гнет чужой воли, сильнее и «истиннее», чем та же установка, привнесенная из общепринятой системы ценностей, выполняющей охранительные функции. Поэтому, если оценивать истинное психологическое содержание собственно политических установок, то более специфической и органичной, скажем, для политиков левых ориентации окажется все же мотивация свободы, а для правых охраны порядка., в том числе установка на идентичность с макросоциальной общностью тех или иных масштабов - от родоплеменной до национально-государственной, социально-классовой и общечеловеческой. Эти политические установки которые образуют специфический класс социально-политических аттитюдов, обусловленных социальными отношениями личности и социэтальными межгрупповыми отношениями. Можно полагать, что противостояние «мы-они» относится к числу архетипов, важных для формирования социально-политических аттитюдов. Конкретное содержание «мы» и «они» разнообразно и изменчиво; весьма устойчивой, если и не полностью неизменной является именно структурная форма восприятия и дифференциации социальных связей людей.

Эту форму можно рассматривать также как исторически первичное проявление тех тенденций к автономии, выделению и к интеграции, объединению, о которых подробно говорилось во второй главе книги. На ранних стадиях человеческой истории, когда практическая и психологическая возможность индивидуального выделения была еще крайне узкой, субъектом выделения было не столько индивидуальное, сколько коллективное «я» (мы)»; индивид выделялся из массы человеческих существ как бы в составе той группы, с которой он себя идентифицировал. Подобный способ выделения является, однако, не только архаичным.

Подобное «коллективное выделение» предполагает в то же время присутствие в психике образа других, не принадлежащих данной группе людей - образа, который может быть вполне конкретным, «эмпиричным», если речь идет о «соседних», находящихся в поле непосредственного восприятия группах, или относительно абстрактным, когда такое восприятие невозможно. Материал мифологии и истории религии показывает, что восприятие этого абстрактного «обобщенного другого» не обязательно подчинялось тесному противостоянию «мы-они». Комплементарными (дополняющими) по отношению к этим аттитюдам являются установки на другие «чужие» общности, которые могут быть однозначно позитивными, дружественными, однозначно негативными, враждебными, индифферентными или носящими более сложный амбивалентный характер.

Такие установки в психологической структуре личности ориентируют ее психологические и поведенческие реакции на ситуации, которые возникают в сфере межгрупповых отношений. Возникновение и острота международных конфликтов, возможности их перерастания в войну так же, как устойчивость мирных или дружественных отношений между соседними государствами зависят от многих экономических, политических и геополитических факторов. А также в большой мере - от психологического взаимовосприятия народов, выраженного в соответствующих аттитюдах. Если, например, отношения между Францией и Германией во второй половине XIX - первой половине XX в. характеризовались напряженностью, трижды на протяжении 70 лет перераставшей в войны, то это объяснялось не только столкновением государственных интересов, наличием спорных территорий, агрессивностью германского райха и т.п. обстоятельствами. Напряженность и войны вряд ли были бы возможны, если бы в национальной психологии обеих стран не было бы устойчивых антинемецких во Франции и антифранцузских в Германии установок. После же второй мировой войны под влиянием ряда факторов, в том числе становления «атлантической солидарности», западноевропейской интеграции, раскола Германии и устойчивой демократизации западногерманского общества эти установки в значительной мере были вытеснены другими, выражавшими идентификацию французов и западных немцев с «Западом», «свободным миром», «Европой». Соответственно растворилась не только политическая, но и психологическая напряженность в отношениях между соседними народами.

Не менее велика роль групповых установок в межэтнических и социально-классовых отношениях внутри отдельных обществ. Современная политическая психология учитывает воздействие групповой идентификации на относительно «удаленные» от нее уровни и сферы психической жизни и поведения личности.

Вышесказанное показывает актуальность обращение к неклассическому психоанализу -- к творчеству последователей Зигмунда Фрейда, пытавшихся преодолеть биологизм основателя данного течения и связать воедино внутренний мир личности и политическую сферу, выступающую ареной самореализации человека. Концепции В. Райха, Э. Фромма, К. Юнга в наши дни представляют интерес не только в силу того, что эти мыслители являются классиками психоанализа и их идеи по-прежнему востребованы, но и в силу того влияния, которое они оказали на политическую мысль XX в. Разработанная В. Райхом леворадикальная критика устоев капитализма, подхваченная в 60-е гг. экзистенциалистами и теоретиками Франкфуртской школы, оказала значительное влияние на ряд направлений демократического движения -- на идеологию «новых левых», неофеминизм, негритянское движение. Идеи Фромма вошли в арсенал пацифистских организаций, движений в защиту мира, за разрядку и разоружение; его подход к решению социально-политических задач оказал большое влияние на социалистическое движение и во многом способствовал выработке идеалов и программных установок социал-демократических партий. К.Г. Юнг оказал огромное влияние на политическую мысль XX в., показав важность культурного измерения для процессов не только личностной, но и политической идентификации, доказав необходимость изучения и учета мифов, религиозных воззрений, фольклора и т.д. Это оказало значительное воздействие на становление представлений о культурно-политическом плюрализме, принципах политической социализации и т.д.

Райх, Фромм и Юнг были современниками установления и краха тоталитарных режимов в развитых европейских странах. Формирование социально-политических воззрений этих мыслителей, их взглядов на сущность, цели и задачи политики, на политическое бытие и предназначение человека происходило под влиянием политических реалий этого времени. Но, несмотря на это, их политические пристрастия и тем более предлагаемые ими пути решения реальных социально-политических проблем существенным образом различаются: В. Райх занимал леворадикальную позицию, Э. Фромма можно охарактеризовать как центриста и приверженца реформ, а К.Г. Юнга -- как мыслителя, близкого к консервативному лагерю. Соответственно, положение авторов в политическом спектре позволяет рассматривать их как представителей основных политических лагерей в неклассическом психоанализе. Содержащаяся в психоаналитических концепциях В. Райха, Э. Фромма и К.Г. Юнга трактовка взаимосвязи личности как индивида, обладающего совокупностью внутренне- и внешне обусловленных характеристик, с одной стороны, и политической сферы как средоточия и места проявления основополагающих принципов организации социальной жизни, с другойбыла направлена на освобождение человека от пут неподлинного бытия, деформирующего его природу и унижающего его достоинство. Кроме того, у каждого из них был определенный взгляд на то, какими характеристиками должно обладать общество, чтобы человек в нем был свободным, ответственным и политически активным гражданином. В психоаналитических концепциях В. Райха, Э. Фромма и К.Г. Юнга конституирующие принципы политической сферы и типичные черты и свойства личности выступают в качестве коррелирующих параметров.

С одной стороны, социальные и политические институты являются условием формирования определенного типа личности и, соответственно, для принципиального изменения личностных характеристик необходима трансформация социальных и -- особенно -- политических структур.

С другой стороны, изменение личностных характеристик является источником внешних преобразований и, соответственно, самосовершенствование личности и раскрытие ее потенциала выступает в качестве обязательного условия эффективности социальных преобразований.

Таким образом, в неклассическом психоанализе, несмотря на различие теоретических и политических позиций его представителей, задачи (1) самореализации личности как свободного, разумного и политически активного индивида и (2) создания общества, исключающего политическое неравенство, эксплуатацию, нестабильность и конфликты, рассматриваются как взаимосвязанные. Таким образом, идеи, сформулированные и теоретически обоснованные в концепциях В. Райха, Э. Фромма и К.Г. Юнга остаются актуальными и сохраняют свою значимость и для политической науки, и для политической идеологии III тысячелетия.

Заключение

Политический психоанализ стал направлением политической психологии и политологии, в рамках которого изучаются бессознательные, глубинные аспекты политических явлений и процессов. Политический психоанализ применяется для исследования политического лидерства, политических режимов, политического поведения, политической культуры. Наибольшее распространение получило психоаналитическое исследование феномена политического лидерства, в рамках которого выделяются два направления: психобиографическое (например, З.Фрейд и У.Буллит "Томас Вудро Вильсон, 28-й президент США. Психологическое исследование", Г.Лассуэлл "Психопатология и политика", Э.Фромм "Анатомия человеческой деструктивности", В. Вильфенштейн "Революционная личность. Ленин. Троцкий. Ганди") и психоисторическое (например, в трудах Э.Эриксона о Лютере и Ганди, Л.Пая и Р.Лифтопа о Мао Цзэдуне). С позиций психобиографии корни лидерства надо искать в сфере бессознательного личности, в особенностях детского и юношеского развития. Поэтому в рамках этого направления значительное внимание уделяется влиянию ранних периодов жизни (биографическим особенностям) на структуры бессознательного личности. Достаточно часто при этом подходе уделяется внимание роли компенсаторных механизмов (путям и способам компенсации низкой самооценки) и их влиянию на политическое поведение. Психоисторию (как ее парадигма была сформулирована в 1957 У.Лангером) в отличие от психобиографии интересуют бессознательные механизмы поведения личности в aконтексте социальных и политических событий, "точки пересечения" индивидуальных и социальных бессознательных травм. Основы психоанализа политических режимов были заложены в работах Э. Фромма "Бегство от свободы" и В. Райха "Психология масс и фашизм". Многие положения психоанализа послужили основой для последующего изучения мотивации политического поведения и установок индивида, изучения вопросов войны и мира, агрессии и особенностей национального характера. Психоаналитическая методика была использована Г. Олпортом для анализа природы расовых и этнических предрассудков. Особый вклад психоанализ внес в формирование новых политических понятий, например концепции "взаимных гарантий", согласно которой ни один из участников конфликта не может получить удовлетворения за счет другой конфликтующей стороны и подлинное разрешение конфликта возможно лишь в условиях взаимных гарантий, подразумевающих эмпатическое прояснение тревог другого человека (социальной или национальной группы). Существенную роль в этой области знаний играет анализ проблем, связанных с возникновением и особенностями функционирования такого феномена, как "образ врага", реализуемого преимущественно в форме субъективного "фантазма". Психоаналитические исследования Т. Адорно пролили свет на психологическую основу фашизма и тоталитаризма.

Методологический подход к исследованию политического поведения был сформулирован З. Фрейдом в работе "Массовая психология и анализ человеческого "Я". Политический психоанализ помогает увидеть за обычными фактами политической жизни глубинные существенные причины их возникновения и развития. Психологизация политических отношений - это поиск причины политического поведения субъектов в психологических механизмах, устойчивых реакциях, характерных для данного рода деятельности.

На Западе психологизация политического поведения стала одним из постоянных и главных направлений развития политологии. В его основе лежат фрейдизм и неофpейдизм. До З.Фpейда массовая психология трактовалась или с позиции общности интересов, или как результат массового гипноза. Для Фрейда интересы - это лишь рационализация подсознательного. Соответственно психоанализ власти - это проблема генезиса власти как отношений господства и подчинения в связи с особыми установками человеческой психики, преимущественно в ее бессознательных аспектах. Фрейд обратил внимание на феномен толпы.