Психология успешности этнонационального диалога

Размещено на http://www.allbest.ru/

ПСИХОЛОГИЯ УСПЕШНОСТИ ЭТНОНАЦИОНАЛЬНОГО ДИАЛОГА

Гогиберидзе Г.М., Егизарьянц A.A.

Качественные изменения, произошедшие за последние два десятилетия в культурно-исторической и национально-политической структуре российского общества, выдвинули этнонациональные отношения в разряд факторов угрозы целостности страны. Отыскать способы развития межнационального диалога невозможно без понимания психологии восприятия инонациональных элементов культуры. Безусловно, успешность коммуникации в ситуации этнокультурного контраста зависит от многих условий. Важнейшим из них является соблюдение принципа равноправия сторон. Реализация этого принципа на уровне межнациональных отношений означает, что каждая из сторон должна обладать той мерой свободы, которая исключает возможность диктата и признает право на равноценность инонациональной мировоззренческой системы, иного типа мышления, иных ценностных установок; на уровне межличностных отношений такую форму взаимодействия, которая требует взаимопонимания, то есть достаточных усилий со стороны одного участника, чтобы понять позиции другого и осознать ценность элементов инонациональной культуры, мотивировать предрасположенность к общению, антиципацию целей и последствий, вступление в коммуникацию, выбор наиболее оптимальной стратегии и тактики поведения.

Исходным моментом мотивации является тот факт, что в основе человеческой жизнедеятельности лежит аксиологическая дифференциация познаваемой инокультуры по шкале опасно/безопасно, полезно/вредно, свое/чужое, поэтому в условиях межкультурной коммуникации действуют, в первую очередь, оценочные стереотипы. Эти стереотипы определяют пресуппозиции, которые весьма характерны для “наивных коммуникантов”, которые в процессе межэтнического общения постоянно спрашивают себя, какой язык легче, какие обычаи и традиции лучше, какой фольклор богаче. Подобное восприятие элементов инонациональной культуры в определенном смысле является прототипом современной массовой культуры, стремящейся везде и всюду проставить свои оценки. Впрочем, склонность к разграничению предметов окружающего мира через их оценку и классификацию основное свойство человека, помогающее ему преодолеть страх перед континуальностью окружающего мира, ведь “ничто так не ободряет, как классификация” [1].

Попытаемся разобраться в том, насколько же реальны границы между “своим” и “чужим” мирами. Ведь даже географическая карта в смысле межгосударственных границ никак не соотносится с природной реальностью, хотя и стремится представить культурную условность как природную неизбежность. Таким образом, хотя демаркация этнокультур и эфемерна, но именно она создает в сознании мир, в котором живет представитель определенного этноса.

Итак, фактор этнокультурной границы является фундаментальным для межкультурной коммуникации. Само ее существование предполагает, что коммуниканты определяют себя и своего собеседника в терминах свой/чужой (независимо от качественной оценки). Своя и чужая речь воспринимается не просто как смена ролей в диалоге, она воспринимается как часть инонациональной культуры, находящаяся за границей собственной культуры. При этом не важно, ведется ли разговор на одном из двух языков, на третьем языке-посреднике либо с помощью посредника-переводчика. Во всех случаях участники межэтнического диалога осознают принадлежность к разным культурам. Это осознание не означает непременно противостояния, достаточно часто коммуниканты ищут общее поле взаимного понимания, сближая свое и инонациональное мировосприятия для достижения успешности диалога. Коммуникативный баланс поддерживается двумя конкурирующими принципами: симпатии и антипатии, то есть взаимодействия и воздействия. Вне зависимости от предпочтения того или иного принципа в конкретном коммуникативном акте взаимное признание наличия этнической границы является константным для межкультурной коммуникации.

Само понятие “граница”, а тем более термин “граница этнокультур”, вызывает в сознании “наивного коммуниканта” множество представлений, фобий и страхов. В этой связи, возможно, прав Д. Мацумото, утверждая, что “эффект общения с инонациональной культурой связан с временным снижением мыслительных способностей людей” [2, с. 36]. Принижение собственных сил вызывает у человека вполне естественную защитную реакцию в виде стереотипов, предрассудков, комплексов, дискурсивных действий. Стереотип, в свою очередь, создает общие представления о том или ином этносе, необходимые для определения отношения к инонациональной культуре в целом и к ее отдельным элементам в частности. Стереотип может стирать границы между индивидами, но в то же время проводить и укреплять их между этносами. В целом, стереотипизация поведения коммуниканта экономит его усилия в процессе общения, снижает неопределенность, позволяет адаптироваться к окружающей полиэтнической среде.

Стереотип, как правило, аксиологически и эмоционально маркирован. Внешняя, “чужая” этническая группа часто оценивается как нижестоящая. В то же время этноцентризм, выступающий в качестве тенденции оценивать мир с помощью собственных культурных фильтров, сам по себе ни плох, ни хорош. Это не более чем “нормальное следствие социализации и приобщения к культуре” [2]. Можно, таким образом, вести речь о гибком (либо о негибком) этноцентризме. Чем опытнее коммуникант, чем выше его этнокультурная компетентность, тем он обладает более высокой степенью гибкости межэтнических границ, которая предполагает их проницаемость, но не стираемость.

Правильно воспринять и понять инонациональную культуру или отдельные ее элементы непросто. Человек понимает только то, что уже усвоил, ибо узнавание легче, комфортнее, нежели познание нового. Познанный, расчлененный и обозначенный мир воспроизводится в повседневном дискурсе как свой, безопасный, комфортный, неагрессивный. Стереотипы своей и чужой культуры успокаивают, создают и поддерживают эфемерное чувство безопасности. Дискурсивный комфорт, который индивид создает и старается поддерживать в стабильном виде, является реакцией самосохранения, которая проявляется в стремлении сохранять привычные, комфортные дискурсивные практики, обеспечивающие этническую идентичность. Даже манипуляция, то есть создание новой реальности при сохранении реальности дискурсивной, опирается на существующие комфортные практики: традиции, предрассудки, мифологемы и тому подобное.

Идентификация и дистанцирование являются взаимодополняющими процессами, двумя сторонами одной семиотической границы. Некоторые ученые разграничивает дискурс идентичности и дискурс отчуждения в сфере политики. Вероятно, подобный подход применим и в сфере межкультурной коммуникации и, особенно, на уровне межличностных взаимоотношений. При этом следует учитывать, что в наивных взглядах, приписывающих оценки той или иной культуре, нарушается принцип системной конгруэнтности (соответствия системе, совместимости с ней): элементы инонациональной культуры интерпретируются через посредство своей собственной культуры. Но любая национальная культура есть система условностей, ведь “каждая нация имеет свое понятие о естестве” [3, с. 42 47]. Межкультурный дискурс (в стремлении успокоить, обеспечить выживание, защитить свое культурное пространство от чужого) “представляет свое условно-культурное как естественную, природную необходимость, а инонациональное как псевдоприродную сущность” [4]. Так возникает ситуация этнокультурного контраста. Определяя другую нацию по принципу бинарной оппозиции, коммуникант противопоставляет себя, свои характеристики инонациональным. Например, если “они” бездельники, то “мы” почти наверняка труженики. При этом следует отметить, что автостереотип далеко не всегда положителен: русский автостереотип, к примеру, в качестве “самокритики” включает такие концептуальные единицы, как лень и пьянство.

Таким образом, коммуникант, идентифицируя себя с конкретной национальной культурой, тем самым очерчивает границу собственного этнокультурного пространства. В этом пространстве представляется более уместным говорить не столько о концептах “свои”/”чужие”, сколько о целом концептуальном поле. “Свой” и “чужой” не являются раз и навсегда установленными маркерами: они проявляют территориальную, индивидуальную и историческую неоднородность. Наиболее дифференцированы гетеростереотипы в пограничных областях, именно здесь чаще всего присутствуют отрицательные коннотации, поскольку в центре собственной этнокультурной среды образ чужого менее эмоционален, более взвешен. Кроме того, следует учитывать, что баланс негативных и позитивных коннотаций меняется также в зависимости от исторической эпохи и конкретной социально-экономической ситуации.

этнонациональный диалог межкультурный коммуникация

Литература