К вопросу о понятии "внутренняя репрезентация" в зарубежной психологии

Иванова Н.А.

К разрешению фундаментальной проблемы познания человеком окружающего мира обращались представители различных философских, а затем и психологических направлений на протяжении всей истории научной мысли человечества. Гносеологический аспект данного вопроса соотносится с проблемой соотношения человеческого знания и реальности, то есть с проблемой познаваемости субъектом объективного мира и себя самого. Точка зрения психологических школ на формирование у человека представления о мире теснейшим образом связана с трактовкой феномена психики человека, пониманием природы психического отражения, роли когнитивной сферы в общей структуре личности и существенным образом отличается в рамках отдельных теоретических направлений. Общепризнанным является тот факт, что переворот в научных подходах к процессу познания, осуществленный в середине XX века, имел революционный характер и во многом был подготовлен открытиями в области естествознания: революционнымипроцессами в физике, вычислительной математике, информатике, развитием наук о мозге. Достижения психологической науки выявили центральную роль когнитивных процессов в организации функционирования психики человека (Дж. Брунер, А.Бандура, Э. Гатри, Дж. Келли, Д.Кэмпбелл, Ж. Пиаже и др.), связали процесс детского развития со сменой умственных структур (Дж. Брунер, Р. Гарднер, Ж. Пиаже и другие).

Учение о ментальных репрезентирующих структурах как своеобразной субъективной психической реальности, их роли в когнитивных процессах является одной из центральных проблем зарубежной психологии. С одной стороны, исследование ментальных репрезентаций как внутреннего субъективного феномена было связано с обогащением традиционных подходов к проблеме сознания [10], с другой стороны, интерес к проблеме ментальных репрезентаций во второй половине XX века был вызван вниманием науки к процессам переработки и хранения информации, проблемам интеллекта. Так, по мнению Дж. Мелера, Т. Бевера, успешность интеллектуальной деятельности связана со “способностью к выражению ментальных возможностей человека”, то есть, детерминирована особенностями представленности действительности в индивидуальном сознании субъекта [10, с. 147]. Определяющую роль в процессе познания Ж. Пиаже отводил прежде всего доминирующим умственным структурам субъекта, ставя в зависимость богатство опыта, которым человек может располагать, от количества и качества интеллектуальных структур, имеющихся в его распоряжении, и доказывая таким образом положительную связь интеллекта со способностью к более объективному инвариантному воспроизведению действительности [8].

Отметим, что, несмотря на широкое употребление, понятие “ментальная репрезентация” так и не получило в науке однозначного определения и может быть отнесено, по словам М. Айзенка, к одному из самых сложных понятий в когнитивной психологии [11; 4]. В психологической литературе можно встретить наряду с применением термина “репрезентация” термин “символизация” (Ж. Пиаже), а также строгое их разделение или противопоставлено^ ние (Э. Бейтс [1]). Обычно понятие “ментальная репрезентация” употребляется для обозначения содержания психического отражения (А. Коллинз, С. М. Косслин, Дж. М. Клелланд, А. Пайвио) или для описания формата последнего (М. Айзенк, Ж.Ф. Ришар). По определению Ж.Ф. Ришара, ментальная репрезентация представляет собой “индивидуальный инструмент использования знаний при интеллектуальном взаимодействии с окружающим миром” [6]. Дж. Брунер рассматривал различные способы кодирования информации как средства формирования репрезентации, отмечая, что построение репрезентация действительности осуществляется через действие, образ и слово [2]. Ряд современных психологических школ, таких как интербихевиоризм, субъективизм, экологический подход, ставя в центр своего внимания проблему когнитивных детерминант поведения, не используют для анализа категорию внутренней репрезентации [7].

Так, например, Дж. Гибсон, предполагая непосредственное взаимодействие окружающего мира и индивида на основе законов экологии, утверждал, что необходим отказ от представления о восприятии как превращении сенсорной информации в образы и исключение субъективных промежуточных механизмов между психикой и реальностью [3]. Среда, по его мнению, обладает некими предрасположенностями по отношению к организму, которые воспринимаются организмом непосредственно и определяют поведение индивида. Это единство восприятия и поведенческих проявлений в текущий момент времени нашло отражение в понятии эффорданса. Информация, с позиции Дж. Гибсона (в отличие от противоположной точки зрения У. Найссера [5, с.79]), является всегда единственной, следовательно, у наблюдателя отсутствует необходимость выбора альтернатив. Экологическая концепция, несмотря на всю свою противоречивость, привела к пониманию системного, структурного характера актуального влияния среды и дала толчок для развития новых подходов к проблеме репрезентаций. Не ставя своей задачей прокомментировать все многообразие научных исследований по данной тематике, отметим, что неоднозначность понятия “ментальная репрезен-тация” в определенной степени отразила множественность и порой противоречивость подходов к исследованию процессов познания в зарубежной психологии.

Как было отмечено выше, в современной науке термин “репрезентация” связан в основном с когнитивной школой психологии, занявшей во второй половине XX века ведущее положение в системе психологических наук. Рост интереса к информатике и компьютерным технологиям привели к развитию нового направления в изучении процесса человеческого познания, в рамках которого познавательная система человека начала рассматриваться как система переработки и хранения информации, а для исследования психики стало широко применяться компьютерное моделирование. Многочисленные когнитивные модели, представляющие собой “метафору, основанную на наблюдениях и выводах, сделанных из этих наблюдений, и описывающую процессы обнаружения, хранения и использования информации” [8], исходят из принципиальной не идентичности представлений человека о мире и объективной реальности, связи репрезентации знаний с входящими сенсорными стимулами, наличия факта модификации (абстрагирования, искажения) информации, а также положения о представленности мира в репрезентациях в символической форме. Методологическое единство информационных подходов, по словам Дж. Гарфилда, опирается на твердое убеждение в верности тезиса, что “оперирование символическими репрезентациями позволяет достичь разумности поведения” [7]. Отметим, что существенное отличие в подходах заключается в представлении механизмов репрезентации реальности человеком, то есть постулата о том, являются ли это модальные сенсорные образы, либо это амодальные репрезентации по типу языковых, либо репрезентации отсутствуют вообще.

В информационных моделях репрезентация является результатом отражения в состояниях организма изменения внешней стимуляции. Согласно классической схеме К. Шеннона, “информация считается переданной, когда состояние одной системы Б обусловлено состоянием другой системы А, что в принципе наблюдатель может узнать нечто об А, исследовав

Б” [5]. Таким образом, под репрезентацией фактически понимается декодированное содержание поступающей на сенсорный вход информации. Примером исследования, в рамках которого познавательные процессы принимались как работающие по принципам кодирования, перекодирования и декодирования информации, может служить подход Н. Линдсея и Д. Нормана [4]. Если в первоначальных вариантах модели авторы основывались на понимании когнитивных процессов как линейных (то есть восприятие трактовалось, как последовательный двухэтапный процесс, включающий в себя создание первичного образа и последующих процессов распознавания и категоризации образа), то в более поздних моделях для учета процессов регуляции совокупного информационного процесса и изучения влияния постановки когнитивной задачи Н. Линдсней и Д.Норманом была разработана концепция управляющего звена, берущего на себя функцию управления и регуляции. В дальнейшем в информационных исследованиях была осуществлена попытка отразить при моделировании многомерность и целостность психической реальности человека, учесть активный характер процесса познания.

В исследованиях У. Найсера прослеживается эволюция понимания процесса познания от последовательного процесса получения, переработки, хранения, накопления и использования информации до понимания процесса познания как активного непрерывного процесса проверки когнитивных гипотез. У. Найсером вводится понятие амодальной и обобщенной когнитивной схемы, имеющей функции обработки и ассимиляции поступающей модальной информации. В качестве основных составляющих когнитивного цикла рассматриваются процессы антиципации, сортировки и организации информации, а также двигательной активности, в процессе которой поступает следующая новая информация. Психической единицей хранения информации в долговременной памяти является некая целостность фрейм, оказывающий влияние на регуляцию поведения человека. По аналогии с компьютерными программами связь между фреймами осуществляется системой ссылок. Организованный таким образом “текст” представлял собой модель памяти. Когнитивная структура в этом случае обладала самоактивностью, процесс познания носил характер непрерывного активного взаимодействия с действительностью, а процесс выдвижения когнитивных гипотез имел сложный вероятностный характер, зависящий не только от актуальной программы действия, но и от прошлого опыта, мотивационных процессов. Несмотря на свою гибкость и безусловную продуктивность тезиса о неосознаваемом характере когнитивных схем и понимании познавательных процессов как системно функционирующих, данный подход оставил вне поля своего внимания природу и функции психической реальности субъекта, координацию сознательных и бессознательных процессов, механизм зарождения и опровержения когнитивных гипотез. Идея о зависимости входящей информации от имеющихся у субъекта структур знания была высказана Д. Норманом и Д. Румельхартом, экспериментально доказавшим, что “репрезентация информации в памяти не является точным воспроизведением реальной жизни; на самом деле, это сочетание информации, умозаключений и реконструкций на основе знаний о знаниях и мире вообще” [13; 8]. Точка зрения, подтверждающая влияние субъекта на характер репрезентации, чуть позже была высказана М. Айзенком [11, с. 204].

Познанию природы средств построения репрезентаций посвящена гипотеза “двойного кодирования” А. Пайвио, в исследованиях которого постулируется существование двух автономных основные систем репрезентирования информации: вербальной и образной, находящихся во взаимодействии [14]. В исследованиях

С. Палмера и А. Пайвио репрезентации понимались как средство структурирования и хранения информации, при этом репрезентационные механизмы позволяли реконструировать как внутренний контекст уже имеющейся у субъекта информации, так и внешний контекст актуальной информации [14]. На прямую связь уровня сформированности репрезентационных механизмов с умственной компетентностью указывал Е.Хант [10, с. 146]. По мнению Дж. Ройса, репрезентации представляют собой продукт познавательных процессов, соотношение которых у каждого человека индивидуально, как индивидуальна и система кодирования, детерминированная данным соотношением. Этим определяются индивидуальные различия в познавательных стратегиях индивидуумов, в том числе, познавательных стилей [15].

В коннекционистских моделях (Д. Мак Клеланд, Д. Румелхарт, Д. Хинтон и другие), процесс познания рассматривается по аналогии с функционированием нейронных сетей и сетей переработки и распределения информации. Характеристикой элемента сети является его вес. Сеть имеет многослойное строение, при этом только часть слоев имеет контакт с окружающей действительностью. Элементы сети и сама сеть обладает активностью. Распределение активации, в отличие от классических сетевых моделей, осуществляется согласно принципу параллельности. Направления связей и вес связей задают состояние сети как целого. Такой подход позволял достаточно легко осуществлять моделирование изменений состояний сети в [7]. Интересным является факт, что ряд представителей коннекционизма впоследствии пришли к заключению о ведущей роли среды в формировании нейронных структур [10, с.123]. Отметим, что отличие описанных выше примеров классических сетевых и коннекционистских моделей заключается в формате ментальных репрезентаций: репрезентация информации, с точки зрения коннекционизма, не является локализованной, а распределена в виде сложных паттернов активации по элементам в сети.

И символические, и коннекционистские подходы исходили из понимания ментальных репрезентаций как статичных. Вслед за концепцией экологического восприятия Дж. Гибсона представители динамического подхода, отвергая “концепции манипулирования символами и коннекционистской обработки”, постулируют ведущую роль динамических изменений в координации средовых стимулов и организма, понимая ментальные состояния как “результат взаимодействия мозг среда, а также функций мозга” [7, с.124]. Связи репрезентаций с мыслительными процессами исследовались, например, в моделях Л. Рипса, М. Хенли, Д. Фодора. Основными недостатками данных моделей является отождествление когнитивных операций и логических действий, игнорирование вопроса о природе допускаемых людьми логических ошибок, связанных как с трудностями создания репрезентации (М. Хенли), так и с трудностями манипулирования ею (Ф. Джонсон Лэрд), а также отсутствие концепции усвоения человеком логики, зачастую понимаемой как врожденной.

Безусловно, компьютерное моделирование в настоящее время является эффективным метод изучения систем, но построение моделей, по определению, предполагает абстрагирование от всей природной сложности и многомерности изучаемого явления, в данном конкретном случае ментальных репрезентаций, фактически представляющих собой внутреннюю субъективную модель мира, “актуальный образ явления действительности” [10]. У. Найссер, выступая с критикой когнитивистских моделей, отмечал, что в них происходит игнорирование процесса предвосхищения информации, ее поиска и прогнозирования, что является начальной стадией любого познавательного акта [5]. Отождествление человеческого мозга с информационным процессором даже при наличии описательных систем, рассчитанных на сложные взаимосвязи, и перенесения фокуса внимания с внешней причинности на внутреннюю, во многом восходит к методологическим идеям бихевиоризма [7]. Данные подходы оставляют без внимания вопросы о природе, функциях и роли сознания, природе индивидуальных различий познавательных процессов, не учитывают контекстуальную зависимость информации, не объясняют явления инсайта. При создании подобных моделей практически происходит абстрагирование от смысловой и потребностно-мотивационных сфер человека, недоучитываются собственная активность субъекта познания и индивидуальные различия в познавательных процессах, игнорируется субъективный опыт человека, не рассматриваются клинические случаи. Многообразие подходов и внимание к микропроцессам в когнитивной сфере затрудняют совокупную интерпретацию результатов исследований в контексте целостной психической реальности человека.

Создание компьютерных моделей на базе все более совершенных технологий представляет собой в большой степени “рефлексивную попытку, при которой разум пытается воссоздать собственные конструкционные процессы” и в основании которой лежит глубокое недоверие к человеческому опыту. Поэтому вполне обоснованными являются призывы многих исследователей (Ф. Варела, Э. Томпсон, Э. Рош) к “возрождению веры в человеческий опыт и включению вдумчивого (mindful) опыта в исследования в качестве равноправного партнера” [9, с. 326.].

репрезентация человек психика

Литература

1. Бейтс Э. Интенции, конвенции и символы // Психолингвистика: Сборние статей. М., 1984. С. 50 102.

2. Брунер Дж. Психология познания. М., 1977.

3. Гибсон Дж. Экологический подход к зрительному восприятию. М., 1988.

4. Дружинин В.Н. Когнитивная психология. М., 2002.

5. Найссер У. Познание и реальность. Смысл и принципы когнитивной психологии. М.,1981.

6. Ришар Ж. Ф. Ментальная активность. Понимание, рассуждение, нахождение решений. М., 1998. С. 5 37.

7. Смит Н. Психология. Современные системы. СПб., 2007.

8. Солсо Р. Когнитивная психология. СПб., 2006.

9. Фрейджер Р., ФейдименД. Личность. Теории, упражнения, эксперименты. СПб.,

2006.

10. Холодная М.А. Психология интеллекта. Томск, М., 1997.

11. Eysenck M. W., Keane M. T. Cognitive psychology: A student's handbook. Hove (Sussex, U.K.). 2000. P. 209 229.

12. Neisser U. The concept of intelligence // Original Research Article Intelligence. V. 3. Issue 3. July September 1979. P. 217 227.

13. Norman D. A. Explorations in cognition / D.A. Norman, D.E. Rumelhart. San Francisco. 1975. P. 33.

14. Paivio A. Mental representations: A dual coding approach // Oxford Psychological series. N.Y, 1986. № 9.

15. Royce J. R. Cognition and knowledge: Psychological epistomology // Handbook of Perception / Carterette E., Fridman M. (Eds.). N.Y, 1974. V. 1. P. 149 176.

Размещено на Allbest.ru