Школы психологии XX века

Размещено на http://allbest.ru/

Размещено на http://allbest.ru/

Содержание

Введение

Структурализм

Вюрцбургская школа

Функционализм

Французская психологическая школа

Описательная психология

Заключение

Список использованной литературы

Введение

Рубеж веков ознаменовался для психологии первым разделением прежде единой психологии на ряд школ. Однако в тот момент это еще было связано с отказом от единого подхода к пониманию предмета психологической науки и методов исследования психики. Речь шла, скорее, о разных аспектах в изучении психики, отождествляемой главным образом с сознанием. При этом в центре внимания психологов оставались преимущественно познавательные процессы, хотя разные школы отличались друг от друга пониманием места данных процессов в общей картине психической жизни. Главные же разногласия были связаны с определением содержания сознания и границ его экспериментального изучения.

Структурализм, главой которого был американский ученик Вундта Э. Титченер, развивал теоретические постулаты ассоцианизма. Титченер был убежден, что именно элементы являются основанием структуры психики. Поэтому, как и Вундт, свою задачу он видел в доскональном изучении этой структуры и связей, ее образующих. Путь к этому он видел в усовершенствовании метода интроспекции, который можно сочетать с экспериментальным исследованием простых психических актов. [4]

Первые разногласия среди психологов, как уже отмечалось, возникли именно по вопросу о возможности экспериментального изучения высших психических процессов. Если исследования Эббингауза проходили еще в русле традиционного ассоцианизма, то работы Вюрцбургскои школы уже выходили за рамки ее теоретических постулатов. Эта школа знаменита тем, что впервые начала экспериментальное изучение мышления. При этом было опровергнуто мнение Вундта о том, что продукты апперцептивной связи невозможно изучить экспериментально, так же как и его гипотеза об образном характере мышления.

Работы функционалистов поколебали основные устои структурной психологии и, что особенно важно, методологию ассоцианизма, на которой базировались предыдущие школы, так как доказывали, что психика - это не структура, состоящая из неизменных элементов, а постоянно изменяющийся поток сознания. Принимая положение о том, что законы психической жизни невозможно изучить объективно, функционалисты пришли к выводу о необходимости описывать не законы, но функции психики, которые помогают человеку в реальной жизни.

Французская психологическая школа, не отрицая основных положений традиционной психологии, в центр своего внимания поставила исследование тех факторов, которые определяют содержание психики. Они впервые стали серьезно изучать роль социального окружения в процессе становления психики, а также разнообразные формы отклонений от нормы. Изучение патологических вариантов психического развития, так же как и данные об особенностях становления психики в разных культурах, стали важнейшими методами, дающими материал для понимания объективных закономерностей психической жизни.

Уже работы французских психологов показали необходимость учета культуры как фактора, влияющего на психику человека. Эта тенденция наиболее полно воплотилась в психологии Дильтея, который считал, что переживания, как осознанные, так и бессознательные, связывают отдельного человека с духовным миром, воплощенным в предметах искусства. Еще одним существенным моментом концепции Дильтея стало осознание тех методологических проблем, которые вытекали из ориентации психологии преимущественно на естественные науки. Осознание того факта, что непосредственные методы изучения духовной жизни не могут быть признаны в этой парадигме объективными, привело его к мысли о необходимости отказаться от объяснения психической жизни, перейдя к ее описанию. [2]

Структурализм

На рубеже XIX и XX вв. структурализм был самой распространенной и значительной психологической школой в США. Основатель этой школы Э. Титченер (1867-1927) родился в Англии и получил психологическое образование в Оксфордском университете, который он окончил в 1885 г. Там же в 1890 г. он получил свою первую ученую степень магистра. Однако центр изучения психологии к тому времени переместился из Англии в Германию, прежде всего в лабораторию Вундта. Именно в Лейпциг переехал Титченер в 90-е годы, чтобы продолжить психологическое образование под руководством Вундта, и стал одним из его наиболее верных и последовательных учеников. В Лейпциге он занимался главным образом изучением бинокулярного зрения и измерением времени реакции при познавательных процессах. В 1892 г. он переехал в США, где в Корнуэльском университете создал крупнейшую в этой стране научную школу, аналогом которой послужила Лейпцигская лаборатория. Поэтому Титченера иногда называют американским Вундтом. [6]

Титченер называл свою теорию структурализмом, поскольку считал, что предметом психологии должно стать содержание сознания, упорядоченное в определенную структуру, безотносительно к вопросу о том, как эта структура работает. Главные задачи структурализма он видел в предельно точном определении содержания психики, выделении исходных ингредиентов этого содержания и законов, по которым они объединяются в структуры. При этом психика и сознание отождествлялись Титченером, а все, что находится за пределами сознания, относилось им к физиологии.

В своем четырехтомном труде «Экспериментальная психология» (1901-1905) Титченер изложил основные достижения этой науки с позиций структурализма. Сознание Титченер понимал как человеческий опыт в его зависимости от переживающего субъекта. Сам этот опыт, по его мнению, состоит из простейших элементов - ощущений, образов и чувствований, обнаруживаемых благодаря особым образом организованной интроспекции.

Каждый из элементов при специальной установке сознания открывается субъектом с целью диагностики его четырех характеристик: качества, интенсивности, длительности и отчетливости (ясности). Титченер составил список элементарных ощущений, включавший более 44 тысяч сенсорных качеств, большинство из которых были зрительными (32 820) и слуховыми (11 600).

Для того чтобы выделить и описать исходные элементы структуры, Титченер стремился усовершенствовать метод интроспекции с тем, чтобы он открывал экспериментатору истинную картину сознания, так как под сознанием, согласно его мысли, следует понимать совсем не то, что сообщает обычное самонаблюдение, свойственное каждому человеку. Он подчеркивал, что понимает под сознанием «экзистенциальный термин», т. е. психическую реальность, которую не следует отождествлять с данными традиционной интроспекции. В конце жизни он даже термин структурная психология часто заменял определением экзистенциальная психология, подчеркивая отличие научных данных о сознании от житейских или данных, полученных в других дисциплинах (например, в физиологии). [3]

Сознание имеет собственную структуру и содержание, скрытое за протекающими в нем явлениями, подобно тому, как от обычного восприятия действительности скрыты реальные процессы, изучаемые физикой и химией. Для того чтобы понять истинную картину сознания, необходима специальная тренировка испытуемых, поскольку они склонны сообщать о внешнем объекте (стимуле), вызвавшем ощущение, а не о собственных ощущениях. Например, говорят, что видят яблоко, но не предмет определенной формы, Цвета или размера. Так как объект почти всегда влияет на процесс восприятия, интроспекция эффективна только тогда, когда избегает «ошибки стимула», т.е. не смешивает ощущение объекта с объектом ощущения.

Придя, как и ученые Вюрцбургской школы, к выводу о необходимости систематической экспериментальной интроспекции, Титченер кардинально расходился с ними в анализе полученных результатов. Он отверг также их концепцию, согласно которой к выделенным Вундтом элементам сознания следует присоединить особые образования в виде умственных образов или значений, лишенных сенсорного характера. Это положение противоречило и основаниям структурализма, так как сенсорные элементы (ощущения, образы) не могут создать несенсорные, чисто интеллектуальные структуры.

В противовес этому Титченер предложил «контекстную теорию значения». Речь шла о разграничении образа и значения. Свободное от чувственных образов психическое содержание, названное Вюрцбургской школой значением, сводится, согласно Титченеру, к особой разновидности чувственно-образного опыта. Представление о каком-либо объекте строится из совокупности чувственных элементов. Значительная их часть может покидать сознание, в котором остается лишь сенсорная сердцевина, достаточная, чтобы воспроизвести всю совокупность. Таким образом, наш опыт состоит из множества психических элементов, образующих контекст, в котором имеются «темные» мышечные и органические ощущения. Они составляют «сердцевину» неосознаваемого контекста и служат реальным психическим эквивалентом безобразной мысли. Если испытуемый при решении умственной задачи не осознает чувственно-образного состава значений, то это связано только с недостаточной тренированностью интроспекции. [4]

Хотя обращение к ощущениям, связанным телом, подрывало один из исходных тезисов Титченера об особой материи сознания, данной исключительно в переживаниях, внутреннем опыте субъекта, однако оно соотносило опыт с реальным поведением. При этом контекстная теория сохраняла в неприкосновенности более важный постулат о сенсорной ткани сознания. В то же время сам факт интроспекции при получении совершенно противоположных результатов структурной психологией и Вюрцбургской школой все больше доказывал несостоятельность этого метода.

В еще большей степени, чем концепции Вюрцбургской школы, Титченер противопоставлял свой подход функциональному направлению. Полемизируя с функционалистами, Титченер доказывал, что, только изучив структуру сознания, можно заняться вопросом о том, как оно работает. Следуя такой установке, он полностью отвергал приложение данных психологии к любой сфере практики, так как считал ее фундаментальной, а не прикладной наукой.

Поскольку функционализм в 10-е годы XX в. стал господствующим направлением в американской психологии, Титченер противопоставил свою школу всем другим школам и направлениям. Чтобы организационно обособиться от них, он не вошел в Американскую психологическую ассоциацию и создал свою группу «Эксперименталисты», проводившую ежегодные конференции. В дальнейшем он издавал «Журнал экспериментальной психологии».

Вюрцбургская школа

Вюрцбургская школа в психологии знаменита, прежде всего, тем, что именно в ней впервые было начато экспериментальное изучение мышления. Она была основана немецким ученым О.Кюльпе (1862-1915). Кюльпе, так же как и Титченер, был учеником Вундта; под его руководством он обучался в Лейпцигском университете, а позднее писал докторскую диссертацию, которую защитил в 1887 г. Вундту же он посвятил свою первую книгу «Очерк психологии, основанной на эксперименте» (1893). После окончания университета он работал у Вундта ассистентом, затем экстраординарным профессором. В 1894 г., получив приглашение от университета Вюрцбурга, он переехал в этот город и в 1896 г. создал там психологическую лабораторию. [6]

В первые годы своей деятельности он частично повторял эксперименты, проводимые в Лейпцигской лаборатории, частично совершенствовал интроспективный метод. Изменение инструкции, которая дается испытуемому перед началом эксперимента, привело к тому, что главное внимание в работах Кюльпе и его сотрудников было сконцентрировано уже не на результатах деятельности (скорости ответа, его точности и т.д.), а на ее процессе. Поставив перед испытуемым задачу и наблюдая за ее решением, Кюльпе фактически начал экспериментальное изучение процесса мышления. Тем самым было опровергнуто мнение Вундта о том, что экспериментальному изучению доступны только элементарные (сенсорные) процессы и что сознание представляет собой сенсорную мозаику, т. е. комплексы взаимосвязанных сенсорных элементов - ощущений и представлений.

Эксперименты Вюрцбургской школы показали, что испытуемый при выполнении заданий совершает умственные операции, которые он обычно не осознаёт. Из этого следовало, во-первых, что наряду с сенсорным «материалом» в «ткань» психологической Жизни человека включены элементы, несводимые к ощущениям, во-вторых, что эти элементы сопряжены с действиями субъекта, его умственной деятельностью и, наконец, в-третьих, что неосознанность этих актов в момент их совершения требует внести коррективы в метод интроспекции. [3]

Работа Кюльпе над модификацией метода интроспекции привела к его преобразованию в метод «систематической экспериментальной интроспекции». Решая интеллектуальную задачу (например, устанавливая логическую связь между понятиями), испытуемый должен был дать ретроспективный отчет о состояниях сознания, пережитых им в процессе решения. Этот самоотчет назывался систематическим, поскольку весь процесс точно разделялся на временные отрезки и повторялся множество раз с целью коррекции описания. Было установлено, что мысль, с психологической точки зрения, можно охарактеризовать, не только негативно (как качественно отличную от сенсорных данных), но и позитивно, как оперирующую значениями. Тем самым решительно изменилось прежнее представление о содержании сознания, в состав которого вводились новые феномены - умственные образы.

Эти выводы направили Кюльпе на разработку собственной программы лабораторных исследований сознания, которую успешно реализовали его ученики. Он не сформулировал эту программу в какой-либо специальной работе - ни в «Очерках психологии», ни в «Лекциях по психологии», которые уже после его смерти были изданы в 1920 г. К. Бюлером. Кюльпе делился своими замыслами и гипотезами с молодыми психологами, был испытуемым в их экспериментальных занятиях. Его мягкий характер и доброжелательная критика способствовали созданию в небольшом коллективе творческой атмосферы, благодаря которой этот коллектив оказался гораздо более эффективным генератором новых идей, чем десятки других лабораторий в различных странах.

В опытах Марбе (1901) от испытуемых требовалось при взвешивании предметов сообщить не только о том, какой из них тяжелее, но и о том, как они пришли к этому выводу. Целью опытов Уатта и Мессера было проследить за тем, какие процессы происходят в сознании испытуемого в промежутке между восприятием слова-стимула и ответной словесной реакцией. Эти эксперименты, так же как и работы Н. Аха, усовершенствовавшего в 1905 г. методику систематической интроспекции, доказали наличие несенсорных компонентов в сознании. Выявили они и наличие нового, неизвестного фактора, детерминирующего процесс мышления. Это не был поток ассоциаций, но он и не направлялся апперцепцией, как считал Вундт. [1]

В 1906 г. Ах начал, вслед за изучением мышления, исследовать волевой акт. Он исходил из того, что принцип построения этих актов одинаков (что подтверждал и Вундт) и реагирование в ответ на раздражитель нажатием на ключ ничем не отличается от реагирования словом. На основе полученных результатов он ввел понятие детерминирующей тенденции, направляющей ход деятельности в обоих процессах и помогающей достичь лучшего результата.

В экспериментах К. Бюлера испытуемому уже предлагались логические и арифметические задачи. Обдумывая их, он должен был замечать путь, который ведет к решению. В результате Бюлер и Уатт пришли к выводу о том, что принятие задачи является главным фактором, определяющим процесс мышления, т.е. именно задача, ее содержание направляет и регулирует этот процесс. Таким образом, мышление стало рассматриваться не как одномоментный акт, а как процесс, имеющий начало, время протекания и результат. Более детальное изучение динамики мышления помогло выявить новые важные закономерности.

Прежде всего, к ним относится понятие установки, которая определяет ход мышления, регулируя в соответствии с задачей отбор идей. Понятие установки, принятое в Вюрцбургской школе, естественно, отличалось от современной ее трактовки, но также подразумевало бессознательную направленность на решение задачи, которая возникает у испытуемого в момент принятия этой задачи как цели. В зависимости от этой установки (которая в некоторой степени рассматривалась и как аналог современной мотивации), испытуемые выполняют задание быстрее или медленнее, более или менее продуктивно. Содержание направленности на решение задачи Кюльпе и его сотрудники связали со значением данной задачи или ситуации в целом для испытуемых. Так в психологии появилась новая категория, трактуемая достаточно широко - как значение умственного образа, значение инструкции, значение ситуации в целом. Такая трактовка сближала позицию Вюрцбургской школы с позицией Ф. Брентано, при этом динамика умственных образов соотносилась с интенциональными актами, а их значение - с феноменами сознания, о которых писал ученик Брентано Э. Гуссерль. [3]

Экспериментальная программа Кюльпе была в основном выполнена к 1909 г., когда он переехал в Бонн, а затем в Мюнхен, где отошел от экспериментальной психологии и занялся преимущественно философией и эстетикой.

После его отъезда эксперименты были продолжены О. Зельцем, который исследовал зависимость процесса мышления от структуры решаемой задачи. Среди важнейших открытий Зельца особое место занимает понятие антиципаторной схемы, обогатившее представление о процессе решения идеей о возможности предвидеть его результат уже в начале мыслительной деятельности.

Из многих учеников Кюльпе необходимо упомянуть и о М. Вертгеймере - одном из создателей гештальтпсихологии и Дж. Энджелле - одном из лидеров американской функциональной психологии. Экспериментальное исследование мышления, начатое в Вюрцбургской школе, было продолжено другими исследователями и стало одной из самых обширных областей экспериментальной психологии. Однако первые материалы получили именно Кюльпе и его сотрудники, главными достижениями которых стало распространение экспериментального метода на высшие психические процессы (мышление и волю). В экспериментах, проводимых в Вюрцбургской школе, было впервые доказано, что мышление представляет собой процесс, несводимый к чувственным образам и зависящий от разнообразных факторов, в том числе и от установки, возникающей при принятии задачи. Эти данные наглядно показали, что психологические закономерности мышления несводимы к логическим. [4] Таким образом, изучение мышления стало приобретать психологические контуры.

Функционализм

Работы Вюрцбургской школы доказали невозможность свести содержание психики к набору отдельных элементов, составляющих основу сенсорной мозаики. Наглядно был продемонстрирован и тот факт, что психическая активность имеет определенную направленность, цель. Это согласовывалось и с выводами Бэна и Спенсера, которые соотносили психическую деятельность с потребностью живого организма в адаптации к окружающему миру. Таким образом, в психологии на первый план вышла проблема исследования содержания не структуры, но функций психики, которые бы раскрыли именно психологические особенности взаимосвязи живого организма со средой. Отвергая взгляд на сознание как устройство «из кирпичей и цемента», ученые, разрабатывавшие новое направление в психологии - функционализм, приходили к выводу о необходимости изучать динамику психических процессов и факторов, обусловливающих их ориентацию на определенную цель.

Практически одновременно с положениями Вундта идея о том, что каждый психический акт имеет определенную направленность (интенцию) на объекты внешнего мира, была высказана австрийским ученым Ф.Брентано (1838-1917). Начав свою деятельность в качестве католического священника, он оставил ее из-за несогласия с догматом о непогрешимости папы и перешел в Венский университет, где стал профессором философии (1873). В то же время богословское образование, в частности некоторые положения схоластики и томизма, оказало в дальнейшем влияние на работы Брентано.

Его первый труд был посвящен психологии Аристотеля, а также ее интерпретации средневековыми католическими теологами, разработавшими понятие об интенции как особой направленности мысли. В незавершенной работе «Психология с эмпирической точки зрения» (1874) Брентано предложил свою концепцию психологии, противопоставив ее господствовавшей в то время программе Вундта. Основные положения своей теории он изложил также в работах «Исследования по психологии органов чувств» (1907) и «О классификации психических феноменов» (1911). [3]

Главной для новой психологии он считал проблему сознания, необходимость определить, чем отличается сознание от всех других явлений бытия. Только ответив на этот вопрос, подчеркивал Брентано, можно определить область психологии. Отвергая подход Вундта к определению содержания сознания, он утверждал, что позиция Вундта игнорирует активность сознания, его постоянную направленность на объект. Для обозначения этого непременного признака сознания Брентано предложил термин интенция. Она изначально присуща каждому психическому явлению и благодаря этому позволяет отграничить психические явления от физических.

Интенция - это не просто активность. В ней совместно с актом сознания всегда существует какой-либо объект. В психологии используется, в частности, слово «представление», под ним понимается восстановление в памяти отпечатков виденного или слышанного. Согласно же Брентано, следует говорить не о представлении, а о «представливании», т. е. о специальной духовной деятельности, благодаря которой осознается прежний образ. Это же относится и к другим психическим феноменам. Говоря, допустим, о восприятии, забывают, что в этом случае не просто происходит «всплывание» чувственного образа, а совершается акт «воспринимания» этого содержания. Следует решительно разграничить акт и содержание, не смешивать их, и тогда станет совершенно ясно, что психология является наукой об актах сознания. Никакая другая наука, кроме нее, изучением особых интенциональных актов не занимается. [1]

Описав и классифицировав формы этих актов, Брентано пришел к выводу о том, что существуют три основные формы: акты «представливания» чего-либо, акты суждения о чем-либо как истинном или ложном и акты эмоциональной оценки чего-либо в качестве желаемого или отвергаемого. Вне акта объект не существует, но и акт, в свою очередь, возникает только при направленности на объект. Когда человек слышит слово, его сознание устремляется сквозь звуковую, материальную оболочку к предмету, о котором идет речь. Понимание значения слова есть акт, и потому это психический феномен. Он разрушается, если рассматривать порознь акустический раздражитель (звук) и обозначаемую им физическую вещь. Раздражитель и вещь сами по себе к области психологии не относятся.

Считая, что при обычном самонаблюдении, так же как и при использовании тех видов эксперимента, которые предложил Вундт, Можно изучить лишь результат, но не сам психический акт, Брентано решительно отвергал принятую в лабораториях экспериментальной психологии процедуру анализа, считая, что она извращает реальные психические процессы и феномены, которые следует изучать путем тщательного внутреннего наблюдения за их естественным течением. Скептически относился он и к возможности объективного наблюдения, лишь ограниченно допуская этот метод в психологию, так как, безусловно очевидными считал только психические феномены, данные во внутреннем опыте. Он подчеркивал, что знание о внешнем мире носит вероятный характер.

Уроки Брентано, поставившего задачей описать, как работает сознание, оказали большое влияние на формирующиеся в то время психологические направления. У него учились и под прямым воздействием его идей находились многие исследователи. В числе обучавшихся у Брентано был и З.Фрейд, отмечавший, что это был единственный курс, не связанный напрямую с медициной, который он полностью прослушал за время обучения в Вене. Основатель философского направления феноменологии Э. Гуссерль, который также был учеником Брентано, подчеркивал, что в отличие от философии, изучающей феномены сознания (как сенсорные, так и представляемые в виде форм, ценностей, понятий), психология изучает процессы, акты сознания. [1]

Утвердив принцип активности сознания, Брентано стал пионером европейского функционализма, разработка которого была продолжена в трудах К. Штумпфа (1848-1936). Штумпф был профессором кафедры философии в Праге, Галле и Мюнхене. С 1894 г. он работал в Берлинском университете, где организовал психологическую лабораторию. Под влиянием Брентано он также пришел к выводу, что предметом психологии должно стать исследование психологических функций или актов («воспринимания», понимания, хотения и др.). Так, исследованию подлежит не цвет объекта (который представляет собой, согласно Штумпфу, феномен, а не функцию сознания), а акт (или действие) субъекта, благодаря которому человек осознает этот цвет в его отличии от других. Среди функций Штумпф различал две категории: интеллектуальные и эмотивные (или аффективные). Эмотивные функции состоят из противоположных пар: радость и печаль, желание и отвержение, стремление и избегание. Эмоциональный оттенок могут приобрести и некоторые явления, которые были названы «чувственными ощущениями». [2]

С детства увлекаясь музыкой, Штумпф в большинстве своих экспериментальных работ сосредоточился на изучении восприятия музыкальных тонов. Эти работы были обобщены в его двухтомном труде «Психология тонов» (1883-1890), внесшем самый крупный после Гельмгольца вклад в исследование психологической акустики. Полемизируя с Вундтом, Штумпф считал противоестественным расчленение показаний интроспекции на отдельные элементы. Результатам тех опытов, которые проводились натренированными в интроспективном анализе сознания психологами вундтовскои школы, Штумпф противопоставил в качестве заслуживающих большего доверия свидетельства экспертов-музыкантов.

Важным моментом в исследованиях Штумпфа было то, что он рассматривал музыку как феномен культуры. Он создал архив фонограмм с 10 тысячами фонографических записей примитивной музыки различных народов. Его исследование психологии пространственных представлений, изложенное в работе «О психологическом происхождении пространственных представлений» (1881), стало настольной книгой для многих ученых, занимавшихся впоследствии этой проблемой - Он принимал участие в исследованиях по детской психологии, организовав немецкое «Общество детской психологии», а также по зоопсихологии, доказав, в частности, при обсуждении нашумевшего феномена «умного Ганса» (лошади, которая выстукивала копытом «решение» арифметических задач), что животное реагировало на еле заметные движения дрессировщика. Штумпф был не только замечательным ученым, но и хорошим педагогом, многие из его учеников стали впоследствии известными психологами, в том числе и один из основателей гештальтпсихологии - В. Келер, которому он оказал содействие при организации поездки в Африку для изучения поведения человекообразных обезьян. Исследования восприятия музыкальных мелодий проводил и другой последователь и ученик Брентано - Х.Эренфельс (1859-1932). В своей работе «О гештальткачествах» (1890) он впервые ввел в психологическую науку понятие гештальткачеств, названных в его честь качествами Эренфельса. Эти качества он рассматривал как духовные акты субъекта, которые определяют процесс «воспринимания» музыки. Качество «сверхсуммативности» он связывал с тем фактом, что при целостном восприятии появляются признаки, которые отсутствовали при восприятии частей предмета, а качество «транспозитивности» описывал как изменение целостного образа при разных способах предъявления. Эти открытия Эренфельса оказали значительное влияние на работы гештальтпсихологов.

Исследования процесса восприятия художественных произведений проводились и немецким психологом Т.Липпсом (1851-1914). Вместо термина интенция он предложил понятие эмпатия, которое описывал как особый психический акт. В нем субъект проецирует на воспринимаемый предмет свое эмоциональное состояние, испытывая при этом позитивные или негативные эстетические переживания. Как и интенциональная направленность, эмпатия исходит от субъекта, поэтому эстетические переживания вызываются не внешним миром, не художественным произведением, а воспринимающим произведение искусства человеком, который привносит в него свои эмоции. [5]

Теорией эмпатии Липпс объяснял и возникновение геометрических иллюзий. Например, при восприятии архитектурных построек появляется ощущение, что они полны внутренней жизни. Поэтому вертикальная линия воспринимается более длинной, чем в действительности, так как наблюдатель чувствует себя как бы вытягивающимся вверх.

Концепция Липпса о «вчувствовании» при восприятии художественных произведений обогатила исследования роли внутренней формы разных видов искусств. Ее использовали многие психологи, занимающиеся проблемами психологии искусства, в том числе и отечественные ученые Г. Шпет, А. Габричевский, П. Якобсон.

Хотя многие европейские ученые использовали положения Брентано и функциональной психологии в своих исследованиях, настоящий расцвет этой школы связан с американской психологией, прежде всего с работами У.Джемса.

У.Джемс (1842-1910) окончил Гарвардский университет, получив не только медицинское, но и художественное образование. Однако, в отличие от своего брата, известного писателя Г.Джемса, не искусство, но науку сделал ведущей сферой своей деятельности. Психология долгое время не занимала центрального места в его научных интересах, главным из которых стала философия. Отвергая строго рационалистический подход к познанию, Джемс не соглашался и с тем, что любая наука должна строго логически объяснять все наблюдаемые факты. В своей философии прагматизма он доказывал, что задача философии (так же как и позднее психологии) - описывать и систематизировать наблюдаемые факты, раскрывая их значение для практической деятельности людей. Обосновывая эти положения в своей работе «Прагматизм» (1907), он подчеркивал, что мы часто вынуждены в реальной жизни иметь дело с проблемами, для решения которых нет достаточных теоретических оснований. Поэтому истина должна рассматриваться не с позиций теории, а с позиций практики, ее реализации в жизни, т.е. теория здесь - это инструмент, при помощи которого решаются прагматические, важные для жизни проблемы и который помогает осознать, к каким реальным последствиям приведет принятие той или иной гипотезы.

Большое влияние на концепцию Джемса оказал Бергсон с его философией интуитивизма. Развивая идеи Бергсона, Джемс утверждал, что абсолютная ценность и достоверность логического познания сильно преувеличены. В противовес интеллектуализму он подчеркивал роль воли и чувств в руководстве поведением людей. Поэтому главное внимание Джемс уделял анализу идеологических и религиозных взглядов, тогда как другой представитель американского функционализма (и прагматизма) Д. Дьюи больший акцент делал на изучение логических концепций.

В психологических работах Джемса не столько изложена целостная система взглядов, сколько дан набор концепций, которые послужили основой различных подходов в современной психологии от бихевиоризма до гуманистической психологии. Джемс сделал психологию одной из наиболее популярных наук в Америке, он стал первым профессором психологии в Гарвардском университете, создателем первой американской психологической лаборатории (1875), президентом Американской психологической ассоциации (1894-1895). Этому способствовали и личные качества Джемса. Все, знавшие его, отмечали его юмор, добросердечие, заинтересованное отношение к людям. [4]

В своих научных исследованиях, результаты которых были изложены им в основных трудах «Принципы психологии» (1890) и «Учебник психологии» (1892), Джемс занимался многими проблемами - от изучения работы мозга и развития познавательных процессов и эмоций до психологии личности и психоделических исследований. Одним из основных направлений его исследований было изучение сознания. В работе «Существует ли сознание?» (1904) он пересмотрел традиционное понимание процесса познания как отношения субъекта и объекта - познающего и познаваемого. Доказывая, что сознание - «это название несуществующей вещи», Джемс утверждал, что единственное реальное бытие, материал, лежащий в основе и вещей, и наших мыслей о них, - это наш опыт. Наши мысли представляют собой функцию познания, связанную со стремлением осознать окружающее, которое, в свою очередь, стремится стать осознанным. Таким образом, опыт, с его точки зрения, вбирает в себя отношения между объектом и субъектом, которые являются не первичными элементами, но частными производными конкретного опыта. Исходя из этого, чистый опыт представляет собой непрерывный поток жизни, который «поставляет материал для нашего последующего отражения». Но тогда и наше отражение, сознание представляет собой не статичный предмет, а непрерывное движение, поток мысли. При этом истинность или ложность мысли проверяется не сама по себе, а в соотношении с другими частями нашего опыта, с реальной практической пользой этой мысли.

Так Джемс пришел к идее о потоке сознания, т. е. о непрерывности работы человеческого сознания, несмотря на внешнюю дискретность, вызванную частично бессознательными психическими процессами. Непрерывность мысли объясняет возможность самоидентификации, несмотря на постоянные разрывы в сознании, поэтому, например, просыпаясь, человек мгновенно осознает себя и ему «не нужно бежать к зеркалу для того, чтобы убедиться, что это он». При этом Джемс подчеркивал не только непрерывность, но и динамизм, постоянную изменчивость сознания, говоря о том, что осознание даже привычных вещей постоянно изменяется. Перефразируя Гераклита, который говорил о том, что нельзя войти Два раза в одну и ту же реку, он писал, что мы не можем иметь в точности одну и ту же мысль дважды.

Сознание не только непрерывно и изменчиво, но и селективно, избирательно, в нем всегда происходят принятие и отклонение, выбор одних предметов или их параметров и отвержение других. С точки зрения Джемса, исследование законов, по которым работает сознание, протекает выбор или отвержение, и составляет главную задачу психологии. В этом вопросе и была главная причина разногласий между Джемсом и его школой функционализма и структурализмом. В отличие от Титченера для Джемса первичным являлся не отдельный элемент сознания, но его поток как динамичная целостность. При этом Джемс подчеркивал приоритетность изучения именно работы сознания, а не его структуры. Изучая работу сознания, он пришел к открытию двух основных его детерминант - внимания и привычки.

Говоря об активности человека, ученый подчеркивал, что психика помогает в практической деятельности, оптимизирует процесс социальной адаптации, повышает шансы человека на успех в любой деятельности. Психологические взгляды Джемса тесно переплетены с его философской теорией прагматизма, поэтому он много внимания уделял прикладной психологии, доказывая, что ее значимость не меньше, чем значимость теоретической. Особенно важной, с его точки зрения, является связь психологии с педагогикой, так как именно психология играет наиболее важную роль в формировании и развитии моральных, нравственных привычек. Он даже опубликовал специальную книгу для педагогов «Беседы с учителями о психологии» (1899), в которой доказывал огромные возможности воспитания и самовоспитания, важность формирования у детей правильных привычек. [2]

Говоря о развитии нравственности, Джемс особо выделял проблему личности, причем понимал ее как интегративное целое, что было принципиально новым в исследовании личности в тот период. Он выделял в личности познаваемый и познающий элементы, говоря о том, что познаваемый элемент - это наше эмпирическое «Я», которое мы осознаем как нашу личность, в то время как познающий элемент - это наше чистое «Я». Большое значение имело и выделение нескольких частей в структуре эмпирической личности - физической, социальной и духовной личности, описывая которые Джемс говорит о том, что наше эмпирическое «Я» шире чисто физического, так как человек идентифицирует себя и со своими социальными ролями, и со своими близкими, что расширяет его физическое «Я». В то же время оно может быть и уже физического, если человек идентифицируется только с определенными потребностями или способностями и отгорожен от других сторон его личности.

Большое значение имело и описание Джемсом чувств и эмоций, вызываемых разными структурами и частями личности, прежде всего описание самооценки (самодовольства и недовольства собой), о роли которой впервые заговорил именно он. Рассматривая влияние самооценки на поступки человека, Джемс вывел формулу самоуважения, которая представляет собой дробь, в числителе которой - успех, а в знаменателе - притязания. Эта формула лежит в основе иерархии личностей, стремления человека к самосовершенствованию и успеху, болезней и неврозов, оценки себя и испытываемых людьми эмоций.

Джемс (одновременно с датским психологом Ланге) разработал одну из самых известных теорий эмоций. Эта теория указывает на связь между эмоциями и физиологическими изменениями. Джемс писал, что «мы опечалены, потому что плачем, приведены в ярость, потому что бьем другого, боимся, потому что дрожим», т. е. считал, что физиологические изменения организма первичны по отношению к эмоциям. Несмотря на внешнюю парадоксальность этого взгляда, теория Джемса-Ланге получила широкое распространение вследствие последовательности и логичности изложения и связи с физиологическими коррелятами. Представления Джемса о природе эмоций, несмотря на большое количество критических замечаний, частично подтверждаются и современными исследованиями в области психофармакологии и психокоррекции.

Джемс многое сделал для развития психологии как самостоятельной науки, независимой от медицины и философии. Он наметил многие направления продуктивного развития психологии, широкий план необходимых преобразований. Джемс и поныне считается одним из наиболее выдающихся американских ученых, который оказал огромное влияние не только на психологию, но и на философию и педагогику. [2]

Идеи, заложенные Джемсом, были развиты Д. Дьюи (1859-1952), основателем Чикагской школы функционализма. Он также был представителем прагматического направления в философии, интересовался прикладным использованием психологии, прежде всего в сфере образования, включил педагогику в число преподаваемых им в университете предметов. Его книга «Школа и общество» (1899) пользовалась огромным успехом в США, а труд «Психология» (1886) стал первым американским учебником по этому предмету до появления учебника Джемса.

Окончив институт и аспирантуру при Балтиморском университете Д. Хопкинса, Дьюи получил в 1884 г. докторскую степень и начал читать собственный курс психологии в нескольких высших учебных заведениях США. В 1894 г. он стал профессором философии в Чикагском университете, основав там свою школу, из которой вышли десятки американских психологов. В течение десяти лет, которые он работал в Чикаго, ему удалось не только создать свою психологическую лабораторию и провести реорганизацию курсов, читаемых в университете, но и сформулировать ведущие методологические принципы функциональной психологии. В 1904 г. Дьюи начал работать в Колумбийском университете. Здесь он почти не занимался психологией, посвятив себя главным образом философии и проблемам образования. Распространив теорию эволюции на психологию, Дьюи пришел к выводу о том, что процесс исследования, к которому он относил главным образом мышление, есть форма взаимного приспособления организма и среды. Он говорил, что существуют разные стадии в развитии мышления, а также целевая направленность каждой из них. Отсюда и интерес ученого главным образом к процессу, в том числе и к процессу мышления, а не к результату исследования.

В статье «Понятие рефлекторного акта в психологии» (1896) Дьюи доказывал, что предметом психологического исследования является не структура сознания, а его функция. Эта статья многими исследователями рассматривается как поворотный пункт в развитии американского функционализма, который заявил о своем несогласии со структурализмом и отстаивал свой подход к психологии. (Окончательно программа Чикагской школы функционализма была сформулирована последователем Дьюи Д. Энджеллом в его президентском адресе Американской психологической ассоциации в 1906 г. В нем функционализм определялся как учение о психических операциях в противовес учению о психических элементах.) В то же время Дьюи отвергал тождественность психологического и психофизического подхода к рефлексу, считая последний предметом физиологии, но не психологии, которая рассматривает психику в качестве координатора поведения, а одним из таких координаторов и является рефлекс.

Психическая деятельность, по мнению Дьюи, представляет собой поток, но не только сознания, а еще и активности, включающей в нераздельной целостности организм и среду. Таким образом, он, как и Джемс, не разделял принятое до тех пор в психологии разделение субъекта и объекта. Он считал, что невозможно рассматривать стимул и реакцию как независимые друг от друга феномены. Пока координация организма в среде выполняет адаптационную функцию, эта целостность сохраняется. Если же стабильность нарушается, то картина протекания деятельности меняется. Субъект начинает осознавать причину неудачи, движение затормаживается, и внимание направляется на определенный стимул. Таким образом, сознание - это один из частных моментов постоянного процесса «исследования» и адаптации к среде. [2]

Исходя из теории прагматизма, Дьюи считал, что истинность или ложность результата осознания должна проверяться последствиями конкретного действия. Иначе говоря, реальная жизнь проверяет верность тех суждений и понятий, к которым пришел человек и на основе которых выстраивал свое поведение. При этом Дьюи был убежден в том, что процесс мышления развивается в сторону все большей успешности. Поэтому человек может наилучшим образом приспособиться к самым сложным ситуациям и даже изменить среду. Эта вера Дьюи в человека и его могущество во многом была связана и с той социальной ситуацией, в которой он жил, с высоким темпом технической революции, бумом технологии, особенно заметным в одном из самых развитых промышленных центров США, каким являлся Чикаго. Позже, уже в своих философских работах, он также подчеркивал силу общества, которое может справиться с проблемами, недоступными отдельному человеку. Вера в социальную силу - один из важных моментов психолого-философской концепции Дьюи.

Наряду с Дьюи одним из лидеров Чикагской школы был Д. Энджелл (1869-1949), возглавивший ее после отъезда Дьюи в Нью-Йорк. Благодаря ему факультет психологии Чикагского университета стал самым популярным в США. В учебнике «Психология» (1904), а также в своей речи к Американской психологической ассоциации, о которой упоминалось выше, он писал, что функционализм исследует психические операции, выполняющие роль посредников между организмом и средой. Главное назначение сознания, с этой точки зрения, состоит в понимании тех изменений, которые происходят в новой, все более усложняющейся среде. Организм действует, используя свои функции - внимание, память, мышление - как единое психофизическое целое. То есть фактической разницы между сознанием и движением (разумом и телом), с точки зрения адаптации организма к среде, нет. Задачей функционализма является изучение законов психических процессов и условий, в которых они протекают. Для этого недостаточно данных интроспекции, необходимо использовать и наблюдение, и генетический метод. Поэтому в работах Энджелла и его школы большое внимание уделялось исследованию мышечной адаптации и развитию потребностей.

К концу 20-х годов XX в. функционализм стал признанной школой, практически полностью оттеснив структурализм. К этому времени Энджелл отошел от активной научной деятельности и Чикагскую школу возглавил Г. Кэрр (1873-1954). В книге «Психология» (1925) он, определяя психологию как науку о психической деятельности, подчеркивал, что этот термин является общим для восприятия, памяти, мышления, воли и других психических процессов и состояний. Вслед за Дьюи и Энджеллом он говорил о том, что функции психики состоят в приобретении, «сохранении, организации и оценке опыта и его последующем использовании для руководства поведением».

Со временем Чикагская школа стала утрачивать черты исследовательского направления, превращаться в образовательный центр, занимающийся подготовкой специалистов в области психологии. Это было связано и с появлением бихевиоризма, нового психологического направления, которое завоевывало все большее признание.

Наряду с Чикагской школой к функциональному направлению примыкала Колумбийская школа, которую возглавлял Р.Вудвортс (1869-1962). Как и Энджелл, Вудвортс отрицательно относился к термину «психологическая школа», считая его претензией на доминирование определенной теоретической системы, что недопустимо в науке. Поэтому себя он относил к эклектикам, подчеркивая открытость своей позиции по отношению к разным методологическим концепциям. В Колумбийской школе работали Д. Кеттел и Э. Торндайк, которые начали разрабатывать новые экспериментальные методы изучения психики, ее функционирования. Это явилось важным стимулом для развития не только экспериментальной психологии, но и новых научных школ - дифференциальной психологии, бихевиоризма. [2]

Свою концепцию Вудвортс назвал «динамическая психология». Основные положения этого подхода к психологии он изложил в работах «Динамическая психология» (1918) и «Динамика поведения» (1958).

Научную деятельность он начинал в Англии под руководством Шеррингтона. Исследования в области физиологии частично отразились и на его психологических взглядах. Первое собственное исследование Вудвортса было посвящено проблеме «переноса» в обучении. Анализируя связи стимул-реакция, он подчеркивал значение активного вмешательства организма в систему их взаимодействия, что изменяло формулу, превращая ее в стимул-организм-реакция. По его мнению, для понимания поведения важнейшее значение имеет изучение этой промежуточной переменной, которая может совершенно изменить первоначальные взаимосвязи между стимулом и ответной реакцией. Поскольку такое исследование внутренней переменной связано с включением данных самонаблюдения, он предусматривал в своих трудах совмещение фактов, полученных при помощи различных методов, в том числе и интроспективного.

Изучая развитие поведения, Вудвортс выделил важную роль мотивации в этом процессе, разделив механизмы поведения и его мотивацию. Цель динамической психологии он видел в исследовании мотивации, называя ее иногда «мотивологией». Работы, посвященные анализу поведенческих механизмов, привели его к мысли о существовании двух этапов в процессе деятельности - подготовительного (установки) и консуматорного, т. е. завершающей реакции, благодаря которой достигается цель.

Вудвортс также подчеркивал существование динамичных, гибких взаимоотношений между мотивацией и механизмом. Мотивация активирует механизм, приводя его в действие. Но когда потребность удовлетворена, применение механизма как такового может приобрести мотивационную силу. Таким образом, то, что было первоначально лишь средством, становится целью. Эти работы впервые позволили экспериментально изучить не только процесс появления новых видов деятельности, но и развитие мотивации, что делает их актуальными и сегодня.

Американские функционалисты рассматривали функцию как деятельность, охватывающую и сознание, и поведение. Это отличало их позицию от позиции европейских психологов, анализирующих в первую очередь акты (функции) сознания. Но было и общее, что определяло подход к предмету психологического исследования в обеих школах. Началом психической деятельности для них был субъект, операциями и актами которого определяется характер мира, где он функционирует. А так как каждое человеческое действие целенаправленно (субъективно - для самого субъекта и объективно - по структуре деятельности), то любая функция приобретает определенную цель, или интенцию. В то же время объективный психологический анализ этой направленности не мог быть осуществлен ни путем наблюдения или самонаблюдения, ни путем тех экспериментов, которые в то время существовали в психологии. Это во многом определило позицию последователей американского функционализма - бихевиористов, которые предложили полностью исключить сознание из предмета психологии, ограничившись изучением самого акта поведения, связи между стимулом и реакцией, которую он вызывает.

В то же время вклад этого направления в развитие психологии очень важен, так как именно его представители объективно показали значение поведения, которое наравне с сознанием должно быть включено в предмет психологии. Не менее важной была и идея целостности, рассмотрение не только сознания и поведения, но и той социальной среды, в которой развивается живое существо. Именно эти положения, так же как методы изучения психической деятельности, разработанные в рамках функционализма, определили пути дальнейшего развития психологии.

Французская психологическая школа

Значительный интерес большой группы французских ученых к проблемам содержания и структуры личности закономерно привел их к мысли о важности исследования роли культуры и социальной среды в процессе становления психики. Одним из центральных стал вопрос о соотношении сознательного и бессознательного в психике, влиянии бессознательных мотивов на поступки людей, их взаимоотношения друг с другом. Естественно, что первые работы, в которых анализировалась природа гипноза и внушения, привлекли внимание ученых к аномальным явлениям, к людям, страдающим разными формами психических заболеваний. Эти работы показали значение данных патологии для исследования психики нормальных людей.

Интерес к социальным факторам, влияющим на содержание психики, к бессознательным установкам, воздействующим на поведение человека, позволил объединить разные психологические сообщества, как это произошло во французской науке на рубеже XIX-XX вв. Повышенное внимание к исследованию роли внушения и гипноза связано с работами Ф. Месмера (1734-1815), объяснявшего природу гипноза «животным магнетизмом», т.е. излучением особых флюидов, которыми может быть «заряжен» гипнотизер и даже отдельные предметы.

Изучение гипнотических явлений привлекало не только медиков, но и психологов. Эти работы давали возможность изучить область бессознательных явлений, которая была вне зоны досягаемости для обычных экспериментов. Не меньшее значение имело исследование факторов, влияющих на внушаемость, показывающих степень гипнотической зависимости от возраста, индивидуальных особенностей и психического состояния человека. Поэтому на рубеже веков исследованием роли гипноза во Франции занимались сразу две школы - в Париже и в Нанси.