Психология смысла

Размещено на http://www.allbest.ru/

Содержание

Введение

1.Понятие смысла в психологии

2.Феноменологический аспект смысла: смысл в структуре сознания

Заключение

Список используемой литературы

Введение

Первое значимое понимание смысла мы обнаруживаем у Матиаса Флациуса Иллирийского (16 век). Он предложил разрешение одной из главных дилемм герменевтики, ведя различение значения и смысла (слово, текст т.п. имеют одно значение, но контексты могут иметь разные смыслы).

Дальнейшее развитие проблема получила в конце 19 - начале 20 века в науках о языке - лингвистике, семиотике и логической семантике.

Существуют две различные традиции использования понятия «смысл»: смысл как синоним значения, и как оппозиция значению.

Родоначальником оппозиции «значение-смысл» принято считать Готлиба Фреге. В своей классической работе «Смысл и детонат» он пишет, что детонат, или значение - это та реальность, которую обозначает или суждение, о которой высказывает текст (знак); смысл - это способ задания детоната.

1. Понятие смысла в психологии

Понятие смысла пришло в психологию из донаучных попыток объяснения человеческого поведения, основывавшихся на здравом смысле и представлениях обыденного сознания. Сущность такой формы объяснения, остававшейся единственной на протяжении многих веков, «...заключается в том, что действия и психические феномены наделялись смыслом благодаря установлению их связи с намерением. Выявить связь чего-либо с преследуемой субъектом целью, с содержанием мысли или с намерением -- значит раскрыть его смысл, значит обеспечить определенное понимание... наиболее примитивное и наиболее фундаментальное» (Nuttin, 1961, р. 9).

Первой системой научной психологии, обратившейся к понятию смысла для объяснения поведенческих проявлений человека (преимущественно непроизвольных), закономерно стал психоанализ. Направленность на раскрытие смысла поступков и непроизвольных реакций человека является главной характеристикой психоаналитического подхода как с точки зрения представителей самого этого подхода (Klein, 1982), так и с точки зрения «внешних» критиков этого течения (Nuttin, 1956). Однако роль психоанализа в разработке идеи смысла не сводится лишь к распространению сферы смыслового объяснения на такие формы поведения, как фобии, аффективные реакции, сновидения, феномены забывания и т.п., которые раньше рассматривались как лишенные смысла.

Значительное повышение интереса к проблеме смысла в западной психологии личности и психотерапии приходится на 1950-- 1960-е годы. В определении причины этого все авторы проявляют редкое единодушие. «Пока жизнь осмысленна, -- пишет один из авторов, -- люди склонны размышлять и говорить о ее смысле относительно мало. Но как только возникает нехватка или отсутствие смысла, проблема смысла начинает играть важную роль в сознании и самовыражении личности» (Weisskopf-Joelson, 1968, р. 359). Ощущение смысла утраты, по признанию многих философов, социологов, психологов и литераторов, является отличительной чертой западного общества в послевоенные десятилетия. Осознание проблемы смысла как общественной проблемы не могло не повлиять и на развитие психологической теории. Помимо простого признания смысла жизни для душевного здоровья, возник ряд подходов, сделавших сам смысл предметом теоретического анализа.

Представление о смысле как о жизненной задаче подробно разработано в теории личности и психотерапии Виктора Франкла. В своем учении Франкл выделяет три основные части: учение о стремлении к смыслу, учение о смысле жизни и учение о свободе воли.

Стремление к поиску и реализации человеком смысла своей жизни Франкл рассматривает как врожденную мотивационную тенденцию, присущую всем людям и являющуюся основным двигателем поведения и развития личности. Это «наиболее человеческий феномен, так как животное никогда не бывает озабочено смыслом своего существования» (Франкл, 1997, с. 14). Из жизненных наблюдений, клинической практики и разнообразных эмпирических данных Франкл заключает, что для того, чтобы жить и активно действовать, человек должен верить в смысл, которым обладают его поступки. «Даже самоубийца верит в смысл -- если не жизни, то смерти» (Frankl, 1979, S. 236), в противном случае он не смог бы шевельнуть и пальцем для того, чтобы реализовать свой замысел.

Отсутствие смысла порождает у человека состояние, которое Франкл называет экзистенциальным вакуумом. Именно экзистенциальный вакуум, согласно наблюдениям Франкла, подкрепленным многочисленными клиническими исследованиями, является причиной, порождающей в широких масштабах специфические «ноогенные неврозы», распространившиеся в послевоенный период в странах Западной и Восточной Европы и в еще больших масштабах в США, хотя некоторые разновидности таких неврозов (например, «невроз безработицы») были описаны еще раньше. Необходимым же условием психического здоровья является определенный уровень напряжения, возникающего между человеком, с одной стороны, и локализованным во внешнем мире объективным смыслом, который ему предстоит осуществить, -- с другой (Франкл, 1990, с. 63--65). Смысл должен всегда находиться впереди бытия (Frankl, 1967, р. 12), и его основная функция, «смысл смысла -- задавать темп бытию» (Frankl, 1969, р. 51).

Иная трактовка смысла (точнее, личностного смысла) в его интегрирующей функции -- как интерпретации жизни -- представлена теорией личности и индивидуальных различий, разработанной канадским философом и психологом Дж.Ройсом совместно с А.Па-уэллом (Royce, 1964; Royce, Powell, 1983). Ройс и Пауэлл считают, ч го понятие личностного смысла является не только наиболее молярным и диффузным, но также и наиболее важным психологическим понятием. «Осознанно и неосознанно смысл проникает во все, что индивиды делают, думают, чувствуют и во что верят, и вызывает огромный диапазон реакций... Несмотря на трудности исследования личностного смысла с эмпирических научных позиций, любая теория личности и индивидуальных различий, осознающая всю сложность своего предмета, не может обойтись без него в качестве важной первичной данности. Этим мы хотим сказать, что теория личности должна начинаться с постулата, что люди переживают свою жизнь в свете того, что они считают "осмысленным", то есть в свете индивидуальных подходов к жизни» (Royce, Powell, 1983, p. 234).

Понятие личностного смысла ассоциируется у Ройса и. Лауэлла с понятием значимости, «которую каждый индивид приписывает критическим аспектам бытия» (там же). Хотя, в отличие от психодинамических теорий Фрейда, Адлера и Юнга и ноодинамической теории Франкла, Ройс и Пауэлл работают в парадигме академической науки, это не мешает им содержательно концептуализировать понятие личностного смысла, несмотря на всю его диффузность. В построенной ими иерархической системно-факторной модели личности личностный смысл занимает вершину иерархии. Основной функцией интегративной сверхсистемы, обозначаемой термином «личность», является, по Ройсу и Пауэллу, поддержание, оптимизация и стабилизация личностного смысла, который рассматривается как чисто субъективное образование. Позиция Ройса и Пауэлла прямо противоположна в этом отношении позиции Франкла. «Личностный смысл не есть нечто существующее во внешнем мире или противостоящее индивидам извне и диктующее, какой шаг им предпринять. Это видение, которое каждый из нас должен создавать для себя заново» (Royce, Powell, 1983, p. 8). В поиске личностного смысла человек сталкивается с тремя вопросами: 1) в каком мире я живу? 2) как я могу прожить свою жизнь, чтобы наилучшим образом удовлетворить мои потребности и ценности? И 3) кто я? Отвечая на эти вопросы, человек формирует свою картину мира, стиль жизни и образ своего Я (там же, р. 3--4)

Вторая группа теоретических подходов, к рассмотрению которых мы обратимся, апеллирует к смыслам во множественном числе, рассматриваемым как неотъемлемая часть самих механизмов функционирования сознания и деятельности человека. Приведенное ниже высказывание характеризует то общее, что объединяет эти подходы, и что отличает их от первой группы теорий, рассмотренных выше: «Человек устроен и функционирует так, что он перерабатывает и производит смыслы. В таком случае, пока человек жив и здоров, он не может не иметь дела со смыслами и не вычерпывать их из своего опыта. Говорить, что у него есть потребность найти смысл, столь же некорректно и столь же вводит в заблуждение, как и утверждение, что автоматическая вязальная машина обладает потребностью вязать, или что у семени есть потребность прорастать. ...Я убежден, что для структуры нервной системы человека, заложенной в организме, порождение смыслов столь же естественно, как и выделение пота потовыми железами» (Holt, 1976, р. 192).

Теоретическая основа исследований смысла под объективным углом зрения была заложена в 1920--1930-е годы авторами, не пользовавшимися понятием «смысл». Главная роль в этом принадлежит, несомненно, теории личности К. Левина, описывающего интересующие нас явления в терминах валентности или требовательного характера объектов.

К.Левин уже в первой своей большой теоретической работе «Намерение, воля и потребность» (Lewin, 1926) вводит понятие требовательного характера, которое занимает одно из центральных мест в объяснении им механизмов поведения. Констатируя известный факт, что мы всегда воспринимаем предметы пристрастно, они обладают для нас определенной эмоциональной окраской, Левин замечает, что помимо этого они как бы требуют от нас выполнения по отношению к себе определенной деятельности. «Хорошая погода, определенный ландшафт влекут нас к прогулке. Ступеньки лестницы побуждают двухлетнего ребенка подниматься и спускаться; двери побуждают его открывать и закрывать их, мелкие крошки -- собирать их; собака -- ласкать ее; ящик с кубиками побуждает к игре; шоколад, кусок пирожного хочет быть съеден и т.д.» (там же, S. 60). Требовательные характеры могут различаться по интенсивности и по знаку (притягательный или отталкивающий), но это, по Левину, не главное. Гораздо более характерно то, что требования побуждают к определенным, более или менее узко очерченным действиям, и что эти действия могут быть чрезвычайно различными, даже если ограничиться только положительными требовательными характерами. На последующих страницах Левин дает богатое описание феноменологии требовательных характеров: они меняются в зависимости от ситуации, а также в результате осуществления требуемых действий. Так, например, как показали проведенные под руководством Левина эксперименты А.Карстен (Karsten, 1928), насыщение ведет к потере объектом и действием требовательного характера, а пресыщение выражается в смене положительного требовательного характера отрицательным; одновременно положительный требовательный характер приобретают посторонние вещи и занятия, особенно в чем-то противоположные исходному. Требовательный характер может фиксироваться на определенных объектах, которые в результате приобретают особенно сильный требовательный характер, а другие образования его полностью или частично утрачивают (Lewm, 1926, S. 67). Действия и их элементы также могут утрачивать свой естественный требовательный характер в результате автоматизации.

В отечественной психологической традиции мы обнаруживаем понятие смысла в работах Л.С. Выготского 1930-х годов. Введя это понятие в своих поздних работах (в частности, в седьмой главе «Мышления и речи») в контексте анализа сознания, Выготский, впрочем, еще сохраняет семантическую его трактовку, используя применительно лишь к вербальным, словесным смыслам. Однако уже в первых (как и во всех последующих) работах А.Н.Леонтьева, посвященных проблеме смысла, это понятие трактуется совершенно иначе. Оно, вынесено за пределы контекста я речевого мышления и вообще сознания в плоскость практических отношений субъекта с миром, в плоскость его реальной жизнедеятельности. Поэтому мы начнем наш исторический обзор с работ Л.С. Выготского и попытаемся проследить как изменение содержания этого понятия по мере его дальнейшей разработки в русле деятельностного подхода, так и пути его дифференциации, включая перспективы разработки на этой основе адекватного концептуального аппарата для построения общепсихологической теории смысла.

Выготский вводит понятие смысла в виде оппозиции «смысл-значение», ставшей уже в современной ему лингвистике почти классической. Вводя эту оппозицию, он ссылается на французского психолога Ф.Полана и, по сути, принимает его положения. «Смысл слова, как показал Полан, представляет собой совокупность всех психологических фактов, возникающих в нашем сознании благодаря слову... Значение есть только одна из зон того смысла, который приобретает слово в контексте какой-либо речи... Это значение является только камнем в здании смысла» (Выготский, 1934, с. 305). Смысл слова, по Полану, определяется тем целым, частью которого он является, то есть фразой, которая, в свою очередь, приобретает смысл в контексте абзаца и т.д. до бесконечности. Соответственно, смысл слова неисчерпаем.

Выготский анализирует соотношение значения и смысла в разных видах речи, выделяя, в частности, такой своеобразный феномен, как влияние смыслов: «Смыслы как бы вливаются друг в друга и как бы влияют друг на друга, так что предшествующие как бы содержатся в последующем или его модифицируют... Такие слова, как Дон Кихот и Гамлет, Евгений Онегин и Анна Каренина выражают этот закон влияния смысла в наиболее чистом виде. Здесь в одном слове реально содержится смысловое содержание целого произведения» (там же, с. 308). В этом своем анализе Выготский остается в рамках психолингвистического понимания смысла, однако уже здесь он делает важный шаг на пути к расширению такого понимания, подчеркивая в качестве главной заслуги Полана то, что последний сумел показать относительную независимость смысла и слова. «Смысл так же может быть отделен от выражающего его слова, как легко может быть фиксирован в каком-либо другом слове... Смысл отделяется от слова и таким образом сохраняется. Но если слово может существовать без смысла, смысл в одинаковой мере может существовать без слова» (там же, с. 306).

Говоря об А.Н.Леонтьеве, то он вводит понятие смысла в своей докторской диссертации «Развитие психики» и в писавшихся параллельно «Методологических тетрадях» (см. Леонтьев А.Н., 1994), причем у него это понятие изначально характеризует реальные жизненные отношения как человека, так и животного. «Смысл выступает в сознании человека как то, что непосредственно отражает и несет в себе его собственные жизненные отношения» (Леонтьев А.И., 1977, с. 278). «Смысл в нашем понимании есть всегда смысл чего-то и для кого-то-- смысл определенных воздействий, фактов, явлений объективной действительности для конкретного, живущего в этой действительности субъекта» (Леонтьев А.Н., 1994, с. 96). Тем самым проблема смысла была вынесена из плоскости сознания в плоскость порождающих это сознание реальных жизненных отношений субъекта.

«Проблему смысла надлежит ставить исторически, -- писал А.Н.Леонтьев. -- Понятие смысла означает отношение, возникающее вместе с возникновением той формы жизни, которая необходимо связана с психическим отражением действительности, т.е. имеете с психикой. Это и есть специфическое для этой формы жизни отношение. Осмысленная, т.е. подчиняющаяся этому отношению деятельность и есть деятельность психическая. Это есть деятельность, опосредствованная отражением воздействующих свойств действительности, объективно связанных с теми свойствами действительности, которые непосредственно определяют жизнь, существование. Объективное отношение этих свойств, подчиняющее себе, определяющее деятельность субъекта, и вместе с тем выступающее и возникающее в ней и есть отношение смысла, есть смысл. Смысл есть, следовательно, не категория самой действительности, взятой абстрактно, отвлеченно от субъекта, но и не категория чисто субъективная. Это есть субъективно-объективная категория» (Леонтьев А.Н., 1994, с. 207-208).

2. Феноменологический аспект смысла: смысл в структуре сознания

Мы начнем рассмотрение с выстраивания общего представления о структуре сознания. Любое конкретно-психологическое исследование неизбежно опирается на какое-либо явное или неявное представление о природе и строении сознания. Эксплицируя наше представление, прежде всего оговоримся, что мы отнюдь не онтологизируем его; речь идет лишь о рабочей схеме, удобной для рассмотрения через ее призму конкретно-психологических проблем. смысл психология сознание значение

Если психика является регулятором деятельности, то сознание есть регулятор бытия. Оно не сводится к психике, как и бытие не сводится к деятельности, а включает в себя также активность внутреннего мира. Сознание -- это нечто большее, чем психика, причем психика не входит в сознание как один из его блоков, а снимается им, изменяя свои свойства и находя в новом качестве свое место в системном строении человеческого сознания.( Леонтьев Д.А. Психология смысла, 2003г с.139)

Современные представления о сознании существенно отличаются от традиционных. Сознание осмысляется, во-первых, как несводимое к осознанию, как «уровень, включающий в себя "механизмы" многих уровней разной "бессознательности"» (Леонтьев А.Я., 1991 а, с. 184), во-вторых, как бытийствующее сознание, постоянно выходящее за пределы самого себя и не укладываемое ни в одно определение (Мамардашвили, 1990), и в-третьих, как направленное не только вовне, но выполняющее также существеннейшую функцию (точнее, систему функций) соотнесения, упорядочивания, трансформации ценностно-смысловых структур, определяющих бытие человека в мире (Василюк, 1984).

А.Н.Леонтьев (1977) рассматривал личностный смысл -- пристрастное отношение к объектам и явлениям действительности -- как одну из трех основных образующих человеческого сознания, наряду с чувственной тканью и значением. Этот тезис не ставили под сомнение и авторы более поздних, более многомерных и детализированных моделей структуры сознания (Василюк, 1993; Зинченко, Моргунов, 1994). Вместе с тем в рассмотрении конкретного места и механизмов функционирования личностного смысла и других смысловых образований в феноменальной структуре субъективной реальности они не продвинулись дальше общих теоретических положений. Единственным направлением исследований смысловой регуляции образа мира, далеко продвинувшимся в конкретном экспериментальном изучении смыслового слоя субъективной реальности человеческого сознания, является психология субъективной семантики, разрабатывавшаяся Е.Ю.Артемьевой (1986; 1999) на стыке психосемантики, с одной стороны, и теории образа мира А.Н.Леонтьева, с другой

Е.Ю.Артемьева (вместе с Ю.К.Стрелковым и В.П.Серкиным) различает три слоя субъективного опыта: персептивный мир, обра-1уемый системой модальных образов упорядоченных друг относительно друга объектов, семантический слой -- структурированную совокупность отношений к актуально воспринимаемым объектам -- и образ мира в узком смысле, являющийся наиболее глубинным слоем аморальных структур, образующихся при «обработке» семантического слоя (Артемьева, 1999, с. 19--21). Элементы семантического слоя субъективного опыта, являющегося основным объектом исследований в психологии субъективной семантики, понимаются как «следы деятельностей, зафиксированные в отношении к предметам, объек-1ам манипуляции и условиям этих деятельностей» (там же, с. 23).

Е.Ю.Артемьева констатирует близость такого определения понятиям значения и личностного смысла, обозначая понятием «смысл» «след взаимодействия с объектом, явлением, ситуацией, зафиксированный в виде отношения к ним» (там же, с. 29).

Характеризуя смыслы в ее понимании, Е.Ю.Артемьева отмечает, что смысл предмета для субъекта является следом деятельностной предыстории отношений между ними, который зафиксирован в отношении к предмету, в его «для субъекта бытии» (там же, с. 24). Она также делает оговорку, касающуюся несовпадения, хотя и близости, введенного ею понятия смысла с понятием личностного смысла по А.Н.Леонтьеву: они не тождественны по уровню сформировано и этапу генеза. «Необходимо дополнительное звено обрабатывающей след системы, превращающее наш "смысл" в "личностный смысл"» (там же, с. 29). По ступеням генеза Е.Ю. Артемьева различает «предсмыслы -- образные следы, зафиксированные в модальных свойствах (слой персептивного мира), смыслы -- следы внутри семантического слоя и личностные смыслы -- составляющие образа мира, элементы ядерных структур субъективного опыта» (там же, с. 30). На наш взгляд, то, что Е.Ю.Артемьева характеризует как смыслы, отчасти близко к таким понятиям как операциональный смысл (Тихомиров, 1984) или предметные значения (см. Зинченко, Смирнов, 1983, с. 132--133), описывающим функциональные свойства, ситуативное приобретаемые объектами в контексте текущей деятельности.

Разработанный Е.Ю.Артемьевой (1980; 1986; 1999) экспериментально-методический подход к изучению семантического слоя субъективного опыта с помощью модифицированного метода семантического дифференциала и ряда других методов дал основания утверждать, что «оценка объектов человеком в условиях свободных инструкций осуществляется не в модальном, а в семантическом коде, едином (или, по крайней мере, сильно пересекающемся) для объектов разных модальностей» (Артемьева, 1999, с. 78). Под семантическим кодом понимается набор (профиль) оценок по шкалам семантического дифференциала, которым Е.ЮАртемьева пользовалась в своих исследованиях. В наших более поздних исследованиях было показано, что семантический код может быть выявлен и с помощью других методических инструментов, например, цветового теста отношений (Эткинд, 1987) или методики ценностного спектра (Леонтьев Д.А., 1997 в). Цветовой и ценностный коды обладают своей спецификой по сравнению с семантическим, однако подчиняются общим закономерностям психологии субъективной семантики. Был выявлен феномен семантических или универсалий (хотя Е.Ю.Артемьева отмечает, что они имеют настолько персептивную, сколько эмоциональную природу) -- сходных оценок одних и тех же объектов разными испытуемыми. Мера межиндивидуального сходства семантических кодов получила название напряженности семантического кода (Артемьева, 1999).

Заключение

Интерес к понятию смысла вызван, тем фактом, хоть и еще неотрефлексированным, что это понятие, как показывает со всей отчетливостью даже беглый взгляд на практику его употребления, позволяет преодолеть бинарные оппозиции. Это становится возможным благодаря тому, что понятие смысла оказывается «своим» и для житейской и для научной психологии; и для академической и для прикладной; и для глубинной и для вершинной; и для механистической и для гуманистической. Более того, оно соотносимо и с объективной, и с субъективной, и с интерсубъективной (групповой, коммуникативной) реальностью, а также находится на пересечении деятельности, сознания и личности, связывая между собой все три фундаментальные психологические категории. Тем самым понятие смысла может претендовать на новый, более высокий методологический статус, на роль центрального понятия в новой, неклассической или постмодернистской психологии, психологии «изменяющейся личности в изменяющемся мире»

Размещено на Allbest.ru