Психофизический закон может быть весьма различно толкован. Было предложено четыре главных объяснения его - собственно психофизическое, физиологическое, психологическое и, наконец, то, которое можно назвать косвенным.

1) Собственно психофизическое объяснение принадлежит Фехнеру, который видит в своей логарифмической формуле закон связи материальных явлений с душевными. В то время, как все физические явления находятся друг к другу в простом отношении пропорциональности, логарифмическое отношение указывает нам на переход от физических явлений в совсем иную область - психических состояний. В восприятии мы имеем три последовательных стадии - внешнее физическое явление, физиологическое нервное раздражение и, наконец, психическое ощущение; по мнению Фехнера, Веберовский закон указывает на отношение между ростом физиологического раздражения и нашего ощущения, тогда как величины физиологического раздражения и внешнего физического явления пропорциональны, будучи оба материальными процессами. Такое объяснение не может быть признано удовлетворительным. Во-первых, как мы видели, методами Психофизика мы измеряем не величины самих ощущений, но точность нашего суждения об их различии или о разделяющих их интервалах, величина же самих ощущений нам неизвестна. Во-вторых, Фехнеровское объяснение придает психофизическому закону такую общность, которая вовсе не соответствует фактам, ибо, как мы видели, не ко всем родам ощущения этот закон приложим. Притом, этот закон не имеет и безусловной точности, и рост ощущения вблизи абсолютного порога явно уклоняется от этого закона. Такие уклонения трудно объяснимы с точки зрения Фехнера, т.е. если придавать психофизическому закону столь абсолютный и так сказать метафизический смысл. Наконец, в-третьих, категорическое утверждение Фехнера, что не может существовать логарифмической зависимости между величинами внешнего физического раздражителя и нервного раздражения, поскольку оба суть материальные процессы, не соответствует фактам; например, ботаник Пфефер показал, что величина двигательной реакции волокон папоротника, помещенных в растворы яблочной кислоты, пропорциональна логарифму раздражения, т.е. логарифму степени концентрации яблочно-кислого раствора.

2) Гораздо правдоподобнее и удобнее в научном приложении физиологическая гипотеза, развитая главным образом Г.Э. Мюллером. Согласно этому толкованию, Веберовский закон есть чисто физиологический, и логарифмическая зависимость имеет место не между величинами нервного раздражения и ощущения, а между величинами внешнего физического явления и нервного раздражения: само нервное раздражение растет медленнее, чем сила внешнего впечатления. К сожалению, мы не обладаем еще средствами измерять величину нервного раздражения, и потому это предположение является чисто гипотетическим. Почему рост нервного раздражения медленнее, чем рост раздражителя, можно объяснять различно. Можно, например, предположить, что это зависит от иррадиации или рассеяния раздражения по соседним частям нервной ткани (Бернштейн) или, ввиду того, что рост раздражения зависит, между прочим, от числа нервных молекул, подвергающихся дезинтеграции (распадению) приданной силе внешнего толчка, можно гипотетически предположить, что разные нервные молекулы представляют в каждый данный момент всевозможные и различные степени неустойчивости, и притом число молекул более устойчивых меньше числа менее устойчивых (Эббингауз). В таком случае приращение слабых раздражителей даст больший прирост нервному раздражению, чем такое же приращение сильных. Некоторое фактическое подтверждение физиологического толкования Веберовского закона можно видеть в наблюдениях Devar'a и M. Kendrick'a, согласно которым величина так называемого отрицательного колебания гальванического тока в оптическом нерве лягушки растет при световом раздражении согласно закону Вебера, отрицательное же колебание рассматривается в настоящее время как мерило силы нервного раздражения. Особенно легко объясняются физиологически факты абсолютного порога, и именно как явления инертности воспринимающего впечатление органа чувства (сетчатки, Кортиева органа в ухе и т.п.).

3) Те, кто дают Веберовскому закону психологическое объяснение, например Вундт, рассматривают его, как частный случай общего принципа психической жизни, а именно закона относительности. Еще Лаплас и раньше его Д. Бернулли указывали на различие между абсолютным значением величины какого-нибудь блага и его относительной ценностью для данного лица, т.е. между тем, что Лаплас называет "fortune physique" и "fortune morale": получение одного франка имеет совсем иное значение для нищего, чем для богача. При этом Лаплас выражает приращение величины "fortune morale" той же самой формулой, как Фехнер свое приращение ощущения, т.е. kЧdx/x, где k есть некоторая постоянная, dx - объективное приращение богатства, x - "fortune physique" данного лица. Общий принцип относительности душевной жизни состоит в том, что мы сознаем не абсолютные величины душевных явлений, но относительные; закон же Вебера есть ни что иное, как признание такой относительности в оценке разностей ощущений.

4) В заключение надо упомянуть еще об одном весьма своеобразном толковании Веберовского закона, намеченном Кризом и развитом Мюнстербергом. Эти исследователи, как уже было сказано, отрицают прямую измеримость интенсивностей ощущения, рассматривая эти интенсивности как качественные (а не количественные) различия. Но так как опытные факты, несомненно, доказывают возможность такого измерения ощущений, то названные исследователи прибегают к косвенному объяснению этой измеримости. Так, например, Мюнстерберг полагает, что единственным родом ощущений, допускающим количественное определение, являются ощущения движения (глаза, руки и т.п.), так как в них ощущение большого движения содержит в себе, как части, ощущения меньших движений. Хотя таким образом все другие ощущения (зрительные, слуховые и т.д.) не имеют количественных различий, а только качественные, но в деятельности соответственных им органов чувств раздражения порождают не только специфические ощущения, но и разнообразные двигательные реакции; по величине этих невольных движений мы и оцениваем величины раздражений. Иначе говоря, о величине раздражений мы судим не прямо по величинам соответственных ощущений, но косвенно, по величинам тех двигательных реакций, который эти раздражения рефлекторно порождают в нашем теле. В заключение надо признать, что вопрос о смысле Веберовского закона еще далек от разрешения, и, может быть, каждое из трех последних объяснений имеет свою долю истины.

Заключение