Психологический смысл "черного юмора" у подростков

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

КУРСОВАЯ РАБОТА

Психологический смысл «черного юмора» у подростков

Введение

юмор психологический черный подросток

Подростковый возраст является самым долгим переходным периодом, в процессе которого личность становиться взрослой. Из психологического словаря: «Подростковый возраст - стадия онтогенетического развития между детством и взрослостью (от 11-12 до 16-17 лет), которая характеризуется качественными изменениями, связанными с половым созреванием и вхождением во взрослую жизнь». Выявление механизмов и попытка описать данный процесс поможет в полной мере понимать, каким образом формируется личность, каким воздействием можно корректировать поведение подростка.

Явлению «черного юмора» в подростковом возрасте не было уделено достаточно внимания со стороны литературы, а между тем этот материал чрезвычайно богат сведениями, характеризующими развитие личности, становлению ее отношений с внешним миром, восприятию экзистенциальных проблем в сегодняшнем обществе.

Цель данной работы: Рассмотреть психологический смысл «черного юмора» у подростков.

Объект: Психологический смысл «черного юмора» у подростков.

Предмет: Подростковый фольклор и его значение.

Гипотеза: «Черный юмор» показывает процессы становления подростка, описывает его переживания.

Задачи:

· Рассмотрение литературы по данной тематике

· Анализ механизмов «черного юмора»

· Показать связь между подростковым фольклором и становлением личности.

1. Психологическое значение юмора

1.1 Социологический смысл юмора

Юмористическое отношение к различным аспектам жизни общества отражается как в творчестве профессионалов-юмористов, так и в окказиональном (созданном на данный случай) спонтанном творчестве любителей. Часть созданных и теми и другими

шуток в силу глубины содержания и удачности формы распространяется и на определенное время, закрепляется в групповом или даже в массовом сознании в виде более или менее широко известной языковой игры, стандартных шутливых реплик, анекдотов, пародий и т.п.

Остановимся подробнее на книге А.В. Дмитриева «Социология юмора.

Очерки» рассматривающей роль юмора, прежде всего фольклорного, существующего, в частности, в виде анекдотов и шутливых афоризмов, в жизни общества вообще и в деятельности социологического сообщества, в частности (Дмитриев А.В. Социология юмора: Очерки. - М., 1996. - 214 c). Эта книга представляет собой серию очерков, охватывающих некоторые аспекты истории вопроса и включающих эссе о месте юмора в теории 3. Фрейда, А. Бергсона, (Фрейд З. Остроумие и его отношение к бессознательному. «Университетская книга» АСТ Спб. - М., 1997), (Бергсон А. Смех. Эссе о сущности комического. М., 1992.) размышления о теории комического, освещающих различную тематику анекдотов, заметок, самыми разными примерами - цитатами из научных работ классиков и современников, воспоминаниями, а также собственно анекдотами, шаржами, карикатурами.

Так, богатейшее содержание можем мы увидеть не только в количестве анекдотов про армию, о евреях, «на юридические темы» (как это весьма удачно сделал А.В. Дмитриев, показав на таком материале роль анекдота в критической социальной рефлексии), но и в содержании и смысле, популярных переделках как обычных слов и словосочетаний («секретварь» и «секретутка», «кабактерий», «овощегноилище», «Министерство захоронения»), лозунгов («Каждому пассажиру - по мягкому месту!») и речений (от памятных с детства «Когда я кушаю, я говорю и слушаю» до популярных несколько лет назад «Когда я ем, я эм-эм-эм»), переделок популярных песен, бытовавших с незапамятных времен («Ах, эти черные глаза… Один туда, другой сюда»; «Как много девушек в галошах…»).

Стоит отметить, что механизм построения шутки над профессией, заключается в гипертрофировании внешних признаков, тогда как внутренние признаки опускаются, в данном случае человека осмеивают со стороны его деятельности. По сути можно сказать, что данный вид юмора относится к пародированию человека.

В течение десятилетий в юморе усматривали, помимо прочего, один из наиболее эффективных механизмов, позволяющих людям приспосабливаться к внешним и внутренним ограничениям. С психологической точки зрения юмор - одна из форм завуалированной или переключенной агрессии - вместо ненависти к дуракам юмор позволяет ощутить превосходство над ними, юмор абсурда выступает против общепринятой логики и заведенного порядка, в то же время не нарушая их. И неважно в данном случае, приравнивается ли смех по своему социальному значению к искусству

или к алкоголю, как это делается в ряде работ зарубежных авторов, с которыми, возможно, следует и поспорить. Важно то, что роль его заключается в предупреждении и ослаблении межличностных и межгрупповых конфликтов.

Возвращаясь к функциональным аспектам юмора, отметим, что, безусловно, он играет интегрирующую и дезинтегрирующую роль в обществе. Известно, что люди обычно любят делиться с окружающими не только горем, но и смехом. Присутствующие о причине смеха спрашивают с любопытством, выражая желание повеселиться вместе. Эмоциональная солидарность способствует усвоению норм группового поведения.

Таким образом социологический смысл юмора заключается в приспособительном свойстве, когда при помощи шутки или комичной ситуации человек чувствует себя более интегрированным в данное сообщество, так же человек с помощью юмора высвобождает агрессию, позволяет почувствовать себя более возвышено нежели объект юмора.

1.2 Механизмы остроты, комизма

В работе «Остроумие и его отношение к бессознательному» Фрейд (Фрейд З. Остроумие и его отношение к бессознательному. «Университетская книга» АСТ Спб. - М., 1997), изучив большинство доступных ему тогда работ о смехе, дает психологическую оценку остроумия: «Удовольствие от остроты вытекает для нас из экономии затраты энергии на упразднение задержки, удовольствие от комизма - из экономии затраты энергии на работу представления, а удовольствие от юмора - из экономии аффективной затраты энергии. Во всех трех видах работы нашей душевной деятельности удовольствие вытекает из экономии, все три вида аналогичны в том, что представляют собой методы получения удовольствия из душевной деятельности, удовольствия, которое собственно было потеряно лишь вследствие развития этой деятельности. Ибо эйфория, которую мы стремимся вызвать этими путями, является не чем иным, как настроением духа в тот жизненный период, когда мы вообще справлялись с нашей психической работой с помощью незначительной затраты энергии, настроением духа в нашем детстве, когда мы не знали комизма, не были способны создавать остроты, не нуждались в юморе, чтобы чувствовать себя счастливыми в жизни»

Считая остроумие одним из подвидов комизма, Фрейд отличает его от других, прежде всего психологической локализацией («острота - это, так сказать, содействие, оказываемое комизму, из области бессознательного»).

В тоже время если случай, из которого должен возникнуть комизм, является в то же время поводом к освобождению сильного аффекта, то это является большим препятствием для комизма. Отреагирование разницы в этом случае, как правило, невозможно. Аффекты, предрасположение и установка индивидуума позволяют в каждом отдельном случае понять, что комизм выплывает или исчезает только в связи с точкой зрения отдельного человека, что абсолютно комическое существует только в исключительных случаях.

Освобождение мучительных аффектов, по Фрейду, является сильнейшим препятствием для комического впечатления. Так как бесцельное действие наносит ущерб, глупость приводит к несчастью, разочарование причиняет боль, то благодаря этому исключается возможность комического аффекта, по крайней мере для того, кто не может отделаться от такого неудовольствия, кто сам испытывает его, кого оно затрагивает в то время, как человек непричастный свидетельствует своим поведением о том, что в ситуации настоящего случая имеется все необходимое для комического эффекта. Например, если один парень другому подставит подножку и тот упадет, упавший наврядли будет смеяться над этим, поскольку аффект от ущерба мешает ему воспринимать такую ситуацию комической, тогда как второй воспримет это как хорошую шутку и будет получать удовольствие от смеха.

Юмор же является средством получения удовольствия, несмотря на препятствующие ему мучительные аффекты. Он подавляет это развитие аффекта, занимает его место. Условие для его возникновения дано тогда, когда имеется ситуация, в которой мы сообразно с нашими привычками должны были бы пережить мучительный аффект, и когда мы поддаемся влиянию мотивов, говорящих за подавление этого аффекта. Следовательно, человек, которому причинен ущерб, может получить юмористическое удовольствие в то время, как человек непричастный смеется от комического удовольствия. Удовольствие от юмора возникает в этих случаях - ценою этого неосуществившегося развития аффекта; оно вытекает из экономии аффективной затраты. То есть человек попавший в комичную ситуацию, может либо дать аффекту развиться, поскольку ситуация затрагивает его переживания и чувства, с другой стороны усилием заглушить аффект и пустить энергию переживания на получение удовольствия от юмора, возникающего на комичную ситуацию.

Фрейд считает юмор самым умеренным из всех видов комизма; его процесс осуществляется уже при наличии одного только человека; участие другого не прибавляет к нему ничего нового. Можно наслаждаться возникшим юмористическим удовольствием, не испытывая потребности рассказать о нем другому человеку. Нелегко сказать, что происходит в этом одном человеке при возникновении юмористического удовольствия; но можно создать себе определенное мнение об этом, если исследовать те случаи сообщенного или прочувствованного юмора, что и он. Самый грубый случай юмора, так называемый «юмор висельников» или «черный юмор», прояснит это. Преступник, которого ведут в понедельник на казнь, говорит: «Ну и неделька начинается». Разделяя понятия «остроумие», «комизм», «юмор», автор все же находит большое сходство в их интерпретации. В частности, основным критерием выделения этих понятий служит принцип затраты и освобождения энергии. Фрейд говорит что комичным нам кажется человек, производящий в сравнении с нами слишком много затрат для своих телесных отправлений и слишком мало для душевных, и нельзя отрицать того, что в обоих случаях наш смех является выражением ощущаемого нами с чувством удовольствия превосходства, которое мы приписываем себе в сравнении с ним. Если имеется обратное соотношение обоих случаев, и соматическая затрата другого человека меньше нашей, а его душевная затрата больше нашей, тогда мы уже не смеемся; тогда мы удивляемся и изумляемся.

Но юмор стоит ближе к комизму, чем к остроумию. Он имеет общую с комизмом психическую локализацию в предсознательном, в то время как острота согласно фрейдовскому предположению является компромиссом между бессознательными и предсознательными процессами.

Итак, с точки зрения Фрейда психический акт остроты, юмора и комизма - разные переживания. Механизм остроты, по его мнению, во многом совпадает с механизмом сновидений (изображение при помощи противоположности, непрямое изображение, замена мысли намеком, деталью, символикой и т.д.). Сами остроты могут не иметь никакой цели, в ином случае - тенденциозность. Только тенденциозная острота подвержена опасности натолкнуться на людей, которые не хотят ее выслушать.

Тенденции в развитии остроумия, по Фрейду, легко обозреть. Там, где острота не безобидна, она является либо враждебной, обслуживающей агрессивность, сатиру, оборону, либо скабрезной, которая служит для обнажения.

При этом сальность - это как бы обнажение лица противоположного пола, на которое она направлена. Понимается под сальностью: умышленное подчеркивание в разговоре сексуальных обстоятельств и отношений. К этому присоединяется еще и то, что сальность направлена на определенное лицо, которое вызывает половое возбуждение и которое благодаря выслушиванию сальности должно узнать о возбуждении говорящего и благодаря этому должно само прийти в сексуальное возбуждение.

Первоначальным мотивом сальности является удовольствие, испытываемое от рассматривания сексуального в обнаженном виде. Либидо рассматривания и ощупывания существует у каждого в двояком виде, активно и пассивно, в мужском и женском виде, и формируется, смотря по преобладанию полового характера в одном или другом направлении. У маленьких детей можно легко наблюдать влечение к самообнажению. Там, где зародыш этого влечения не претерпевает участи преодоления и подавления, он развивается в перверзию взрослых мужчин, известную в качестве эксгибиционистического стремления. У женщины пассивное эксгибиционистическое влечение почти всегда преодолевается великолепным реактивным образованием в виде сексуальной стыдливости, но не без того, чтобы оно не сохранило за собой лазейки в одежде.

Для тенденциозной остроты нужны, в общем-то, три лица: кроме того лица, которое острит, нужно второе лицо - объект враждебной или сексуальной агрессивности, и третье лицо, на котором достигается цель остроты, т.е. извлечение удовольствия.

Замечая, что сальный разговор чрезвычайно излюблен простым народом, Фрейд относит само появление остроумия лишь в высокообразованном обществе. Человек, живя в таком обществе, не может дать освобождения агрессивности при помощи действия, поэтому-то он создает новую форму остроумия, которое имеет целью завербовать это третье лицо против врага. Делая врага мелким, низким, смешным, человек создает себе окольный путь наслаждения, которое и подтверждается смехом третьего лица.

1.3 Юмор и эмоции, взаимодействие и воздействие

Эрик Берн, автор теории «трансактного анализа» (ТА), был неудовлетворен результатами классического психоанализа. В частности, он сделал попытку ухода от непонятной пациенту «научной» терминологии путем создания единого языка как для специалистов, так и для клиентов. Введя слэнг в текст, сделав его разговорным, Берн стал понятен даже для детей восьмилетнего возраста.

Краеугольным камнем ТА считается трехчленная схема анализа (Родитель - Взрослый - Ребенок), основанная на «феноменологических реальностях, а не на умозрительных конструктах».

Один из разделов книги содержит идеи относительно роли юмора при его практическом применении ТА. Автор прежде всего замечает:

«…нет никаких подтверждений того мнения, что серьезность в психотерапии ведет к более явному или быстрому клиническому улучшению состояния пациента. Не только архаическая часть личности пациента - его Ребенок - верит в то, что психотерапевт - волшебник и маг, но и сам психотерапевт нередко склонен разделять эту веру, а каждый маг знает, что лучше не смеяться в процессе своего колдовства. В виде исключения допускаются лишь определенные ритуальные шутки, предписываемые той или иной ситуацией. Поэтому терапевтическая серьезность может становиться своего рода folie a deux (безумство вдвоем), которое присутствует в некоторых видах психотерапии, но не согласуется с рационалистическим подходом. Трансактный аналитик, хорошо сознавая биологическую и экзистенциальную функцию юмора, без колебаний использует его. Он только должен непременно уметь различать смех Родителя, Взрослого и Ребенка, а это не всегда легко. Смех Родителя - снисходительный или насмешливый. Смех Ребенка в ситуации лечения - непочтительный или торжествующий. Смех Взрослого в терапии - это смех инсайта, он возникает из абсурдности обстоятельств, породивших его проблемы, и еще большей абсурдности самообмана.

Смех в группе трансактного анализа аналогичен смеху пассажира такси в Токио. Первая кошмарная поездка в означенном транспортном средстве предоставляет потрясенному пассажиру три возможности: бороться за сохранение своего самообладания (что вряд ли имеет смысл); или же съежившись от страха, забиться в угол; или же смеяться. Те, кто смеются, добираются до пункта своего назначения с той же скоростью, что и все прочие, но они имеют два преимущества. Во-первых, они получили больше удовольствия от поездки, а во-вторых, им будет не так скучно рассказывать о ней.

Терапевт должен помнить, что хотя смерть - это трагедия, все же жизнь - это комедия. (Более того, смерть - не всегда трагедия для того, кто умер; она может иметь трагические последствия лишь для оставшихся в живых.) Любопытно, что многие пациенты переворачивают этот драматический принцип и относятся к жизни как к трагедии, а к смерти - как к комедии. Терапевт, который соглашается с ними, соглашается тем самым играть свою роль в этом.

Согласно экзистенциалистам человек всю свою жизнь находится в затруднительном положении; даже приверженцем других философских систем приходится признать, что и они проводят в затруднительном положении большую часть своей жизни. Биологическая ценность юмора с точки зрения выживания состоит, коротко говоря, в том, чтобы доставить человеку шанс прожить свою жизнь с максимально возможной при данных обстоятельствах эффективностью. Поскольку большая часть психогенных проблем вытекает из всякого рода самообманов, юмор Взрослого наиболее уместен в ходе психотерапевтической работы» (Берн Э. Трансактный анализ в группе. М.: Лабиринт, 1994)

Теорию ТА в определенной степени дополняют исследования психологов и физиологов эффекта улыбки как для самого улыбающегося, так и для окружающих. Они пришли к выводу, что далеко не всегда улыбающийся находится в прекрасном расположении духа. Эта улыбка может выражать и притворную радость («дежурная» улыбка), которая не дает прилива энергии.

Установлено, что лишь одна из примерно 16 улыбок способна стимулировать положительные эмоции. Пол Экман, ученый из Калифорнийского университета, считает ее той, которая заставляет нас щурить глаза, когда мы лишь слегка посмеиваемся. С точки зрения физиологии она совершенно отличается от других улыбок, скажем, от той, которой пользуются люди взамен слова «угу», когда хотят показать, что они слушают собеседника, или улыбки, с помощью которой хотят сгладить впечатление от только что произнесенных резких слов. Указания, которые получили участники эксперимента, были предельно просты: скулы поднять, рот приоткрыть, уголки губ приподнять. (Экман П. Психология лжи (Telling Lies: Clues to Deceit in the Marketplace, Politics, and Marriage) / Пер. с англ. Н. Исуповой, Н. Мальгиной, Н. Миронова, О. Тереховой. - СПб.: Питер, 1999 (2000, 2003, 2008, 2009, 2010). - 270 с)

Такое выражение лица называется «улыбкой Дюшена», по имени французского невропатолога Дюшена, который в 60-х годах прошлого века первым исследовал работу более чем 100 мускулов лица. Для того чтобы привести в движение каждый из мускулов, он использовал электрический шок, причем пациент не чувствовал боли.

Главные отличительные особенности улыбки Дюшена, которые выделяют ее среди других улыбок, - это собранные в складки морщины вокруг глаз и слегка опущенные веки, в результате чего кожа над глазами сдвигается вниз в направлении глазного яблока.

Лишь улыбка Дюшена вызывает повышенную мозговую деятельность, в первую очередь, в левой передней части коры головного мозга, где, как показали предыдущие исследования, расположены центры управления положительными эмоциями.

Значение юмора в жизни человека, как показывают работы Фрейда и Берна, достаточно велико. Фрейд выделял юмор как наиболее умеренный вид комизма, поскольку для осуществления юмора достаточно одного человека, так же считал, что юмор помогает пережить мучительный аффекты, что приводит к некоторому балансу внутренних конфликтов. Фрейд проводит аналогию между сновидениями и остротой, выявляя их одинаковые стороны. В тоже время сальности помогают некоторому выходу, как агрессивной энергии, так и сексуальной энергии, показывая тем самым окружающим, что он возбужден и попытается возбудить партнера. Тем самым давая выход либидо, несколько завуалировано. Берн подчеркивает биологическую значимость юмора, считая, что с помощью него можно гораздо более эффективно пережить ту или иную ситуацию. Так же говоря об важности юмора в психотерапии и особенно об умении различать улыбки по степени искренности.

2. «Черный юмор»

2.1 Значение подросткового фольклора.

Под черным юмором обычно понимается сочетание смешного с ужасным, трагическим. Его цель - рассмешив, напугать, или же, напротив, напугав, рассмешить. К этому виду юмора относятся анекдоты про уродов, покойников, вампиров, кровожадных родителей и несчастных или жестоких детей, про кровь и увечья.

«Черное» как отражение естественного человеческого интереса к смерти, оказывается, по сути дела одним из стилей, жанров или способов художественного освоения действительности. Что же касается смешного, то пристрастие к осмеянию уродств, насмешки над смертью и страданиями издавна присутствуют в народном искусстве балагана, в русском лубке. Юродствуют и ерничают герои средневековых карнавалов, скоморохи, шуты. В отечественном фольклоре глумление над смертью мы видим в страшных сказках, жестоких романсах, легендах. Значительная их часть посвящена семейным отношениям.

В подростковом фольклоре сегодня черный юмор существует в подавляющем большинстве случаев в виде двух- и четверостиший. Они легко запоминаются и очень похожи на частушки или бравые пионерские вирши, почему нередко в быту черный юмор еще называют садистскими стишками. В подавляющем большинстве их речь идет о чадах и домочадцах, чрезвычайно жестоких по отношению друг к другу. Именно здесь образ семьи, семейные отношения предстают в удивительном, однако, наиболее полном виде.

Для ребенка и подростка семья - это почти все: здесь основа его физического существования, здесь формируются его основные ценностные ориентации, здесь же, по убеждению большинства психологов и психиатров, коренятся его страхи, комплексы, устойчивые привычки и т.п.

Отражение внутреннего мира подростка через его фольклор, позволяет оценить его отношения и переживания на данном этапе развития. Понять механизмы некоторых противоречий, таких как стремление к независимости и нужда в опеке, наставнике. Стремление к индивидуальности, но значимость осознавания себя как часть группы, нахождение в группе сверстников. Рассмотрение групп фольклора покажет различные аспекты переживаний и отношений подростка в его мире.

2.2 Группы «черного юмора» и их значение

Известно, что основа, «ядро» личности складывается к 6-7 годам - времени, когда нормальный ребенок большую часть времени проводит дома, а общается больше всего с родственниками. Неудивительно, что семейные отношения оказываются чрезвычайно ценными и потому неизбежно обсуждаются, в том числе и в детском и подростковом фольклоре, хотя, конечно же, обсуждаются в специфической форме.

«Папа - мясник старичка потрошил.

Сын раздраженно ему говорил:

«Деда давно надо было кончать -

падаль пойдет лишь по рубль двадцать пять»».

Здесь не найдем мы традиционных для фольклора представлений о Доме как безопасном месте. Здесь родители играют совсем другую роль, вовсе не защищая ребенка. Здесь нет и никаких нарушений запретов, традиционных для сказочных, зачинов. Вообще все как бы перевернуто с ног на голову.

В черном юморе уже сам отчий дом - гарантирующий, казалось бы, безмятежный приют от горестей и защиту от внешнего мира, убежище, куда стремится любой нормальный благополучный человек - показан как место, полное опасностей. Не только на его чердаке, в лифте или в подвале - в излюбленных местах рискованных детских забав, - но и в квартире, комнате ребенка подстерегает возможность получить удар током, сломать руки-ноги, замерзнуть в холодильнике, сгореть в плите:

«Темною ночью в пижаме в полоску

Мальчик на кухне распиливал доску.

Мягко железо в ногу вошло.

Вместе с ногою детство ушло».

«Маленький мальчик сидел на окошке,

Свесив наружу тонкие ножки.

Об мостовую грохнули кости.

Мальчик не едет к бабушке в гости».

«Маленький мальчик залез в холодильник.

Маленькой ручкой схватил за рубильник.

Быстро застыли сопли в носу.

Нет, не доест он свою колбасу!»

«Ручки и ножки исчезли все сразу.

Не подпускайте детей к унитазу!»

Стихи, посвященные семье, условно разделим на три неодинаковые группы, воздерживаясь здесь от оценки их доли в общем массиве, поскольку это требует специального изучения.

Первую группу составляют произведения о жестоких родителях и детях-жертвах. Родители рисуются как равнодушные свидетели детских мучений, а то и под видом ласковой заботы издеваются над ними:

«Маленький мальчик, высокий карниз.

Маленький пальчик летит с него вниз.

Ну а внизу улыбается мать:

«Нет, не умеет сынок мой летать!"».

«Маленький мальчик пошел в туалет.

Доски прогнили за несколько лет.

Треснуло что-то, и мальчик упал.

«Вкусно тебе?» - ему папа сказал».

Черствые родители не только не способны к сопереживанию, но и откровенно радуются детским несчастьям:

«Маленький мальчик побриться хотел.

Бритвой опасной он горло задел.

Горькую весть сообщили отцу.

Папа сказал: «Поделом сорванцу!"»

Как видим, именно родители оказываются как косвенными, так и непосредственными виновниками мучений, увечий и гибели своих непослушных чад, причем наказание совершенно несоразмерно проступку, явно гиперболизировано:

«Мне мама в детстве выколола глазки.

Чтоб я в шкафу варенье не нашел.

Теперь я не смотрю мультфильмы, не читаю сказки,

Зато я нюхаю и слышу хорошо».

«Девочка дома в мячик играла.

Девочка в папу случайно попала.

Папа сказал ей: «Ах ты, егоза!»

Долго на пальцах блестели глаза».

Трогательную «нежность» проявляют к малым детям не только родители, но и дедушки-бабушки, не оставляя надежды на помощь и сочувствие:

«Бабушка внучку из школы ждала.

Цианистый калий в ступке толкла.

Дедушка бабушку опередил.

Внучку гвоздями к забору прибил».

Не менее горячи и братские чувства:

«Маленький мальчик нашел автомат.

Долго у стенки корчился брат».

Детские повествовательные «страшилки» («Черная рука», «Желтый автобус») более распространенные среди детей 6-8 лет, в качестве главных действующих лиц также рисуют родителей и непослушных детей, которые попадают то в темную комнату, то на кладбище, где их ожидают встречи с таинственными и опасными незнакомцами, колдунами, вампирами и мертвецами. Интересно, что в страшилках дети вред родственникам наносят чаще по незнанию - случайно что-то запрещенное берут, покупают, забывают, выбрасывают…

В черном же юморе они, как правило, никакого запрета не нарушают. Более того, они тщательно выполняют «полезные советы» родных и близких. А вот родители - герои черного юмора - только и делают, что дают крайне вредные, пагубные советы, приводящие к увечьям или гибели наивных, доверчивых детей:

«Девочка в поле гранату нашла.

«Что это, мама? - спросила она.

«Дерни колечко», - ей мама сказала.

Долго над полем, косичка летала».

«Бабушка в роще поганку нашла.

«Съешь ее, внучка», - сказала она.

Быстро Танюшка схрумкала гриб.

Живой не увидит внучку старик».

Вторую группу произведений, где героями являются родственники, составляют стихи, в которых детям отводится противоположная роль. Дети отвечают родным и близким не меньшей заботой:

«Девочка Света нашла пистолет.

Больше у Светы родителей нет».

«Мальчик в конверт запечатал тротил.

Папе на письменный стол положил.

Сын на граните решил написать:

«Нечего было за двойку ругать!"»

Не остаются без внимания и представители старшего поколения:

«Мальчик бутылку с чем-то нашел.

С этой бутылкой он к деду пришел.

Долго смеялись над шуткою гости.

От деда остались одни только кости».

«Дедушка внучку очень любил.

Дедушка внучке нож подарил.

Молча теперь деда в кресле сидит.

А меж лопаток ножик торчит».

Третья группа стихов черного юмора (в имеющемся массиве, правда, весьма немногочисленная - 3 произведения из 567) рассказывает о том, что дети солидаризируются с кем-то из родителей, осуществляют совместные действия:

«Маленький мальчик на яблоню влез.

Сторож Пахом достает свой обрез.

Выстрел раздался, и сторож упал.

Мальчика сзади отец прикрывал».

Немногим больше существует стихов и их вариантов, где дети солидаризируются с одним родителем против другого:

«Маленький мальчик нашел пистолет.

Долго он целился папе в хребет.

Грянул тут выстрел - папа упал.

Мама спросила: «Неужто попал?»

Уже из этих примеров видно, что семья - это настоящее поле боя, на котором равнодушные, циничные, безрассудно и бессмысленно жестокие родственники постоянно друг друга увечат и умерщвляют. Кстати, это явление существует не только в отечественной подростковой субкультуре: черным юмором полна английская народная поэзия для детей «Mother Goose Rhymes», есть похожие произведения в США, Франции, Германии, Италии………….

Перемена отношения к своему дому один из процессов становления подростка, можно провести некоторую аналогию с детским периодом, когда ребенок воспринимает свой дом как свой мир. То есть всеми силами пытается интегрироваться с окружающей обстановкой, путем рисования на обоях, построения пирамидок посреди комнаты, тем самым обращая на себя внимания и показывая, что он тоже полноценный член семьи. В подростковом возрасте понятие «свой дом» суживается до собственной комнаты, вход в который тщательно огораживается от посторонних. Где излишнее внимание других членов семьи воспринимается негативно, в тоже время родители подростка проявляют излишний интерес к «закрытому» миру подростка, так как ослабевает их контроль и влияние. В данном случае внимание должно быть преобразовано в уважение и принятие того что подросток будет выражать себя по-разному дабы получить порцию признания и уважения.

2.3 Причины возникновения явления «чернухи»

Подобное отношение подростков к семье имеет целый ряд психофизиологических причин. Подростки ощущают нестабильность и зыбкость устоявшихся в семье отношений, когда выходят за пределы традиционного семейного круга в широкий мир. Это чувство возникает на фоне осознания всеобщей относительности, характерного для подростков вообще и особенно усиливающегося в них, да и не только в них, сегодня.

Именно родные как самые значимые для ребенка люди оказывают на него самое длительное и сильное влияние. В большинстве случаев они наиболее авторитетны и дороги ребенку. Вот против такого авторитета и выступает массовое подростковое сознание, оформившееся в черный юмор, показывая пагубные последствия излишней родительской опеки и «полезных советов», выдаваемых детям. Ведь, в конечном счете, бездумное следование этим советам и приводит к плачевным для детей последствиям.

Очевидно, что это отражение малоосознанного, но ощутимого факта, связанного с тем, что в быстро меняющемся мире опыт, полезные для родителей знания далеко не всегда оказываются полезными и пригодными для следующего поколения. Это драма модернизации общества, по-своему преломленная в подростковой субкультуре, носители которой как раз и сталкиваются постоянно с дилеммой: воспользоваться ли предлагаемым опытом или пойти по собственному пути?

Имеются для такого образа семьи и другие основания.

Привязанность к родителям и зависимость от них тяготит подростка.

Мальчики, и девочки 11-12 лет в большинстве своем очень озабочены борьбой за независимость в семье.

С помощью черного и прочего юмора происходит своеобразная подготовка к грядущем и ожидаемому одновременно с надеждой и опасениями ослаблению семейных связей подростка, к отходу от родительской опеки.

Иллюзорное освобождение от нее рисуется в фольклоре с помощью социальной психологии приема - унижения другого (родителей, вообще родных и близки; взрослых в целом), показа их в гиперболизировано неприглядном свете. А уж реальна жизнь задает немало возможностей для того, чтобы конкретизировать негативные человеческие качества, недостатки близких, ибо реальные отношения членов семьи обременены конфликтами на почве невнимания друг к другу, «показухи», меркантильности и т.п.:

«Вовочка в кухню к маме пришел.

Но он на кухне еды не нашел.

Мама сыночка в плиту положила.

Вкусная будет гостям буженина!»

«Провод трамвайный низко свисал.

Мальчик подпрыгнул и провод достал.

Роется папа в кучке углей:

«Где же те джинсы за сто тыщ рублей?"»

Для подростка оказывается одинаково страшно и сохранить свою зависимость от родителей, и избавиться от нее. Его (ее) страхи, тревоги обостряются тогда, когда он\она выходит из относительно замкнутого мира семьи и погружается в общество более компетентных в жизненных трудностях сверстников и чужих людей, общество незнакомое одновременно манящее и пугающее. Именно сейчас, подростком, человек принимает не себя полную ответственность за себя, свое здоровье, свою свободу, свою жизнь. Самостоятельно вынужден он решать вопросы своей безопасности. Потому-то столь сомнительны «полезные советы» других. Эти стихи - предупреждения, своеобразная «техника безопасности», выполненная в присущей фольклору незамысловатой, вполне доходчивой и запоминающейся форме.

Как известно, страх - эмоция, возникающая в ситуации угрозы биологическому или социальному существованию индивида и направленная на источник действительной или воображаемой опасности. Он возникает при предвосхищении страданий и варьирует в широком диапазоне (опасения, боязнь, испуг, ужас). Когда источник опасности не определен или не осознан, возникающее состояние называется тревогой. А повышенная тревожность подростков общеизвестна. И она выражается, в частности, в потребности пугать других и самому пугаться. Если бы стремление напугать и испугаться не встречало понимания в среде самих подростков, то эти произведения, естественно, не стали бы столь популярны. Страх перед возникающими в этой связи с повзрослением трудностями и конфликтами во многом определяет и сам факт существования богатейшего разнообразия таких стихов.

Заключение

Обсуждаемые произведения одновременно и юмористичны, хотя такой юмор по вкусу не каждому. Чувство юмора предполагает наличие у человека положительного идеала, без которого оно вырождается в негативное явление - пошлость, цинизм. Недостаточная выраженность чувства юмора свидетельствует о сниженном эмоциональном уровне развития, равно как и о недостаточном интеллектуальном развитии личности. Следовательно, любые формы юмора не просто имеют право на существование, но и оказываются свидетельством здорового душевного состояния человека. А предмет, над которым иронизируют - показателем особого отношения к обсуждаемой ценности. Некоторые исследователи в таком отношении к семье усматривают крушение связей, являющееся неизбежным и, возможно, отрицательным последствием развития цивилизации - от племени и родовых отношений к индивидуализму и эгоцентризму. Между тем черный юмор как явление народной смеховой культуры требует иного отношения к себе. Высмеивая ситуации, пугающие его, человек как бы отстраняется, видит себя со стороны более сильным, неуязвимым и смелым. Такой очищающий смех, оказывается победой над страхом, его преодолением. Рисуя с нарочитым спокойствием глобальное разрушение родственных связей на бытовом уровне, на самом деле черный юмор подростков выполняет в определенном смысле функцию защиты тонкой, чувствительной психики подростка, предохраняя его от многочисленных и небеспочвенных страхов, идущих частично от современных условий жизни, а частично коренящихся в глубокой древности. Понимание же перевернутой сути фольклора, постоянного переиначивания всех ценностей заставляет сделать вывод о неправомерности буквального толкования образа семьи в черном юморе. Не обесценивание семейных связей и привязанностей, не горькое разочарование в родственных чувствах, не извращение семейных отношений и не деградацию института семьи демонстрирует он нам, а, напротив, глубокую драму личности, вынужденно покидающую семью, остро переживающую предстоящее ослабление родственных связей. И потому, безусловно, пафос разрушения привычных связей и человеческих отношений в черном юморе, в страшилках, других жанрах детского и особенно подросткового фольклора оказывается одновременно и пафосом созидания.

Таким образом, двоякость и глубина данного явления позволяет понять, как подросток переживает свой переход от детства до становления взрослым, обратить внимание на некоторые механизмы преобразования, акцентироваться на социализации и интеграции с обществом.

Список литературы

юмор психологический черный подросток

1. Бергсон А. Смех в жизни и на сцене. - СПб. - 1900

2. Бергсон А. Смех. Эссе о сущности комического. М., 1992.

3. Белянин В.П., Бутенко И.Л. Антология черного юмора. Мадрид, 1992.

4. Берн Э. Трансактный анализ в группе. М.: Лабиринт, 1994

5. Борев Ю. Комическое. - М. - 1970.

6. Бутенко И.А. Из истории «черного» юмора. 1994.

7. Дмитриев А.В., Сычёв А.А. Смех: социофилософский анализ. - М.: Альфа-м. - 2005.

8. Дмитриев А.В. Социология юмора: Очерки. - М., 1996. - 214 c

9. Иванова Т.В. Остроумие и креативность // Вопросы психологии. - 2002. - №1-2. - с. 76-87.

10. Иванова Т.В. Психология восприятия комического. - Самара. - 2002.

11. Карасев Л.В. Смех и зло // Человек. 1992. №3. С. 27.

12. Кон И.С. Психология юношеского возраста - М., Издательство: Просвещение, 1979

13. Лук А.Н. Юмор, остроумие, творчество. - М.: «Искусство». - 1977.

14. Лук А.Н. О чувстве юмора и остроумии. - М., Искусство, 1968.

15. Мальгиной, Н. Миронова, О. Тереховой. - СПб.: Питер, 1999 (2000, 2003, 2008, 2009, 2010). - 270 с

16. Осорина М. Секретный мир детей в пространстве мира взрослых. Спб.:Речь, 2004

17. Пропп В.Я. Проблемы комизма и смеха. Ритуальный
смех в фольклоре (по поводу сказки о Несмеяне). (Собрание трудов
В.Я. Проппа.) Научная редакция, комментарии Ю.С. Рассказова.
- Издательство «Лабиринт», М., 1999. - 288 с

18. Фрейд З. Остроумие и его отношение к бессознательному. «Университетская книга» АСТ Спб. - М., 1997

19. Фромм Э. Человек для самого себя // Фромм Э. Психоанализ и этика. М.: Республика, 1993.

20. Экман П. Психология лжи (Telling Lies: Clues to Deceit in the Marketplace, Politics, and Marriage) / Пер. с англ. Н. Исуповой, Н.

21. Ярося А.Р., Наумова А.И «Мальчик в овраге нашел пулемет…» Парус. 1992

Размещено на Allbest.ru