Биологическое и социальное в развитии психики

Размещено на http://www.allbest.ru/

БИОЛОГИЧЕСКОЕ И СОЦИАЛЬНОЕ В РАЗВИТИИ ПСИХИКИ

Роль и соотношение биологического и социального в формировании психики

Одним из самых дискуссионных вопросов, всегда возникающих в процессе построения психологической реальности, являлся и есть вопрос о соотношении биологического и социального в психологии.

Первоначально вопрос о детерминации развития человека был поставлен в философии. Традиционно выделяют биологические и социальные факторы развития человека как вида (антропогенез) и индивида (онтогенез).

Психология полностью унаследовала философскую традицию, правда, основные споры велись и ведутся вокруг проблем, формулируемых как:

1. соматическое (телесное) - психическое»;

2. врожденное-приобретенное»;

3. генотипическое-средовое».

Наиболее ранними работами, посвященными в психологии обсуждаемой проблеме, можно считать наблюдения античных авторов (Гиппократ, Гален, Теофраст), позже оформившихся в физиогномику - учение о необходимой связи между внешним обликом человека и его характером. Именно с физиогномикой были связаны античные теории о зависимости телесного и психического склада индивида и народа от климатических условий, а также учение о темпераменте.

Эта традиция была продолжена в прошлом веке итальянским психиатром и антропологом Чезаре Ломброзо (1835-1909), выдвинувшим предположение о наличии анатомо-физиологических признаков, предопределяющих совершение преступления. Им была разработана «таблица признаков» прирожденного преступника (сплющенный нос, низкий лоб, редкая борода, большие челюсти, высокие скулы и т. д.).

В XX столетии выдающийся немецкий психиатр Эрнст Кречмер (1888-1964) обратил внимание на то, что двум группам психиатрических заболеваний - маниакально-депрессивному психозу и шизофрении - соответствуют два основных типа телосложения.

Так, люди, страдающие маниакально-депрессивными психозами, характеризуются пикническим телосложением, шизофреники же, как правило, имеют астеническое (лептосомное) телосложение, несколько позже Кречмер выделил еще один (промежуточный) тип конституции - атлетический.

Концепция сомато-психологических типов, предложенная Кречмером, привлекла много сторонников из среды медиков, психиатров и психологов, в разных странах. Однако эмпирический материал, собранный последователями Кречмера на более представительных выборках, продемонстрировал низкий уровень связи между типом телосложения и особенностями эмоциональной сферы, что поставило под вопрос сам принцип переноса закономерностей, полученных в психиатрической клинике, на здоровую часть популяции. Однако подход, использованный Кречмером, впоследствии неоднократно применялся психологами при разработке различных моделей личности.

На тех же позициях биологического детерминизма стояли такие известные психологи нашего столетия, как 3игмунд Фрейд (1856-1939), Карл Густав Юнг (1875-1961), Г. Айзенк и др.

Еще один подход к проблеме биологического и социального последовательно разрабатывался в отечественной психологии Борисом Герасимовичем Ананьевым (1907-1972) и его последователями в рамках концепции индивидуальности. В одной из своих основных работ «Человек как предмет познания» Ананьев так определяет индивидуальность: «Единичный человек как индивидуальность может быть понят лишь как единство и взаимосвязь его свойств как личности и субъекта деятельности, в структуре которых функционируют природные свойства человека как индивида» .

В психогенетических исследованиях рассматривается один из аспектов обшей проблемы «биологическое - социальное», который может быть обозначен как «генотипическое-средовое»; под генотипом понимается набор генов индивида, понятие «среда» включает в себя все факторы негенетической природы, влияющие на индивида.

Основной вывод из результатов большинства психогенетических исследований может быть сформулирован следующим образом: в психическом развитии ведущую роль играет взаимодействие генотипа и среды.

Изучение результатов взаимодействия разных генотипов с различными средовыми условиями приводит к выводу, что существует некая норма реакции - свойственный данному генотипу характер реакции на изменения условий среды, определяющий пределы изменения фенотипического признака.

Различают три вида генотипического-средового взаимодействия:

1. пассивное, которое не предполагает целенаправленных действий со стороны индивида (например, ребенок эмоционально нестабильных родителей получает и гены, и семейную среду, способствующие развитию у него нейротизма);

2. реактивное, имеющее место в том случае, когда среда «подстраивается» под генотип (например, если часто плачущий ребенок получает положительное подкрепление - игрушки, сладости, - то такая форма поведения закрепляется);

3. активное, которое выражается в целенаправленных действиях индивида, связанных с поиском или созданием среды, способствующей реализации генотипа в фенотипе.

Естественными «экспериментальными» ситуациями (близнецы, приемные дети и др.) пользуется психогенетика. Это один из немногих подходов, который позволяет «контролировать» традиционно неконтролируемую переменную психологического исследования - переменную испытуемого - так, в случае монозиготных близнецов идентичность генотипа обеспечивает абсолютное равенство испытуемых по критерию наследственности.

Можно отметить : биологизаторское направление, которое признает природные явления в человеке, жизненные процессы как решающие, определяющие его развитие , к биологическому фактору относят наследственность и врожденность, т.е. то, с чем появляется младенец на свет. По наследству он получает человеческие особенности строения нервной системы, головного мозга, органов чувств; физические признаки, общие для всех людей, среди которых важнейшее значение имеют прямолинейная походка, рука, как орган познания и воздействия на окружающий мир, особое, человеческое строение речедвигательного аппарата ; и социологический подход в развитии ребенка, который рассматривается как результат прямых воздействий окружающей его социальной среды.

Э. Дюркгейм (основоположник французского течения). По его мнению, психическое развитие - это впитывание, усвоение верований, чувств других людей. Воспринятые извне мысли и эмоции определяют характер душевной деятельности людей. Развиваясь, ребенок должен усвоить накопленный человеческий опыт, традиции и обычаи. Это происходит благодаря подражанию, которое имеет в обществе такое же значение, как наследственность в биологии, со способностью к подражанию ребенок рождается.

П. Жане интересовал вопрос о соотношении биологического и социального в развитии психики. Он считал, что психика человека социально обусловлена и что ее развитие заключается в формировании системы многообразных связей с природой и обществом. Под связями он понимал действия, которые есть как не что иное, как формы отношения человека к миру. Среди них наиболее значимы социальные действия, выражающиеся в отношениях сотрудничества. Внешние взаимодействия между людьми являются, по мнению ученого, принципом развития психики каждого человека. Основываясь на этих положениях, П. Жане выделяет 4 уровня психического развития ребенка:

1) Первый уровень характеризуется развитием моторных реакций (приближения и удаления), где значимыми для дальнейшего развития являются не сами реакции, а их социальная обусловленность.

2) Второй уровень - развитие перцептивных действий, здесь формируется устойчивость восприятия предметной действительности. На основе такого восприятия возникают отсроченные действия, что способствует развитию памяти, функция которой состоит в сообщении запоминаемого другому человеку.

3) Третий уровень - социально-личностный, т.е. такой, когда ребенок может согласовывать свои действия с действиями другого человека. Этому моменту П. Жане придавал большое значение: если на более ранних этапах поведение ограничивается простыми формами взаимопомощи, то теперь оно становится социальным.

4) Четвертый уровень - интеллектуально-элементарное поведение. На этом уровне развивается речь, с помощью которой он проговаривает совершаемые действия, так как окружающие требуют от него отчета. Овладение речью создает условия для развития мышления детей.

Итак, подводя итог вышесказанному, можно с уверенностью сказать, что человек в своих психологических качествах и формах поведения представляется социально-природным существом, частично похожим, частично отличным от животных. В жизни его природное и социальное начала сосуществуют, сочетаются, иногда конкурируют друг с другом. В понимании подлинной детерминации человеческого поведения необходимо, вероятно, принимать в расчет то и другое.

Влияние болезни на протекание психических процессов и формирование личности (на модели эпилепсии)

В исследованиях патопсихологов (Г. В. Биренбаум, Б. В. Зейгарник, Н. К. Калиты и др.) на примере больных эпилепсией был проанализирован процесс формирования аномальных черт их характера. На клиническом и экспериментально-психологическом материале было убедительно доказано, что многие личностные черты эпилептиков не являются прямыми следствиями нарушения деятельности мозга при этом заболевании, а формируются прижизненно.

Клиническая картина эпилепсии включает в себя, помимо нарушений познавательной деятельности, весьма характерные изменения личности, которые включают в себя сочетание брутальности (наличие аффективных, дисфорических расстройств со склонностью к агрессии, пренебрежению социальными нормами), угодливости и педантичности. Клиницисты обычно связывают эти особенности личности с самой болезнью, припадками.

Психологи, рассматривая развитие личности как прижизненный, социально обусловленный процесс, показывают, что ребенок, у которого вследствие болезни появлялись припадки, оказывается в особой социальной ситуации развития, отличной от социальной ситуации здоровых детей. Из-за объективных трудностей в учебной деятельности, проблем с общением у них складываются особые, зачастую негативные, отношения с другими детьми, учителями. Рефлексируя свою неполноценность, такой больной ребенок пытается скомпенсировать ее, вызвать хорошее отношение к себе со стороны сверстников и взрослых не всегда удачными, но доступными ему способами: угодливостью, приспособлением к чужим требованиям. Из-за инертности, являющейся одним из ключевых симптомов заболевания, эти способы фиксируются, становятся типичной формой поведения, а затем и чертой личности.

Аналогичный путь развития проходит и другая характерная черта личности эпилептика -- его педантичность и сверхаккуратность. На начальных стадиях болезни эти качества также проявляются как способы компенсации первичных дефектов (выраженных нарушений мнестических функций, тугоподвижности мышления, ригидности).

Экспериментально было показано, что больные эпилепсией могут правильно выполнить экспериментальное задание только при помощи тщательного, последовательного выполнения всех его элементов. Тщательность выполнения отдельных звеньев задания требует от больного в ходе развития заболевания все больше внимания и постепенно становится главным моментом в его работе. Таким образом, происходит перенесение мотива из широкой деятельности на исполнение вспомогательного действия. Для больных эпилепсией смысл работы смещается с достижения конечного результата деятельности на тщательное, пунктуальное выполнение отдельных операций.

Таким образом, формирование патологических черт характера при эпилепсии можно объяснить неудачной компенсацией обусловленных самой болезнью первичных дефектов. Вследствие нарастания инертности способы компенсации у таких больных не становятся свернутыми и автоматизированными, не приобретают характер навыка. Наоборот, больные «застревают» на стадии сознательного контроля за исполнением вспомогательных действий, и мотив из широкой деятельности все более смещается на выполнение узкой. В связи с этим изменяется и смысл деятельности. Приобретает смысл исполнение отдельных операций (в норме выполняющих роль технических средств), а сама сложная опосредованная деятельность перестает быть главной.

При этом первично присущая эпилептику аффективность насыщает этот неадекватный смысл, делая его активным отношением. Поэтому больные не терпят даже малейшего нарушения порядка, очень остро реагируют на внешнее вмешательство в заведенные ими правила.

Таким образом, в ходе болезни выработанные больными способы поведения становятся не просто проявлениями неудачной компенсации, а превращаются в привычные действия, в определенные отношения к миру, т. е. становятся определенными чертами характера

Проблема соотношения распада и развития психики

От того, как решается эта проблема, во многом зависит понимание сущности и строения психической деятельности человека. В свое время Л. С. Выготский справедливо указывал, что для правильного понимания проблемы развития и созревания психики необходимы данные о ее распаде.

Довольно долго в психиатрии и психологии господствовало мнение о том, что при многих психических расстройствах поведение человека начинает соответствовать более низкому уровню, соответствующему тому или иному этапу детского развития. Так, например, психическое развитие умственно отсталого взрослого человека отождествлялось с поведением ребенка 7-8 лет (или более младшего возраста, в зависимости от степени выраженности интеллектуальной недостаточности). Это мнение подтверждалось рядом клинически подтвержденных фактов. Во-первых, при некоторых заболеваниях психики больные утрачивают возможность совершать сложные виды деятельности, тогда как более простые, сформированные на ранних этапах развития, остаются сохранными. Во-вторых, в некоторых случаях, нарушения познавательной деятельности и поведения больных действительно напоминают мышление и поведение детей на определенных этапах развития. На этих фактах основывалось положение о том, что психический регресс является как бы "негативом" психического развития и при распаде психики происходит послойное разрушение онтогенетически более поздних психических образований и переход на онтогенетически более ранние уровни функционирования психики. Действительно, данные исследований, проведенных на животных, убедительно показывают, что при патологии деятельности мозга раньше всего нарушается то, что было приобретено позднее. Так, в первую очередь у животных разрушаются условные рефлексы при большей сохранности безусловных. Поражение более поздних в фирогенетическом отношении образований мозга ведет к ослаблению их регулирующей роли и приводит к "высвобождению" активности более ранних.

Однако перенос закономерностей нарушения психики у животных на исследование патологии человеческой психики не является правомерным. Л. С. Выготский справедливо указывал на то, что когда речь идет о развитии психики человека, то применяемый к животным генетический подход не может быть автоматически продолжен. При переходе к человеку законы биологии уступают место закономерностям общественно-исторического развития.

Экспериментальные исследования Б. В. Зейгарник, С. Я. Рубинштейн, А. Р. Лурия подтвердили эти положения Л. С. Выготского и доказали несостоятельность "редукционистского" подхода к пониманию нарушения человеческой психики. Так, например, А. Р. Лурия доказал, что не всегда при психических расстройствах в первую очередь страдают более поздние и сложные психические функции. Нередко нарушаются именно элементарные сенсомоторные акты, и это создает основу для формирования сложной картины болезни. Отождествление психики больных людей с психикой детей определенного возраста также не нашло экспериментального подтверждения. В этом случае можно говорить лишь о внешней аналогии, тогда как структура и механизмы протекания психических процессов взрослых больных существенно отличаются от детской психики. На примере нарушения навыков чтения, письма у больных пожилого возраста с различными психическими нарушениями (сосудистыми заболеваниями, болезнью Альцгеймера) С. Я. Рубинштейн выявила существенные различия в распаде этих форм психической деятельности и не обнаружила механизмов действия, напоминающих определенный этап развития этих навыков у ребенка.

К такому же выводу приводит анализ различных форм нарушения мышления. Суждения больных с грубым органическим поражением ЦНС (органическая деменция) действительно напоминают суждения детей дошкольного возраста, так как в них доминируют непосредственные, конкретно-ситуативные представления о предметах и явлениях. Но эта аналогия является только внешней. Мышление слабоумного больного качественно отличается от мышления ребенка. Слабоумный взрослый больной утрачивает способность овладевать новой системой знаний, при этом у него может в определенной степени сохраняться прежний багаж информации. Ребенок же, даже мало знающий, легко образует новые понятия, легко овладевает новой системой знаний. Ребенок, даже умственно отсталый, принципиально всегда обучаем, в то время как дементный больной не обучаем. Другими словами, психологический анализ клинического материала подтверждает тезис о том, что развитие и распад психики не являются негативными аналогами. В основе развития и распада психики лежат различные механизмы. Психическая болезнь протекает по биологическим закономерностям, которые не повторяют закономерностей развития психики. Как известно, психическая деятельность, высшие психические функции формируются прижизненно на основе общественно обусловленных временных связей в процессе обучения, воспитания и общения. Т. е. психическое развитие обусловливается, в первую очередь, социальными факторами, тогда как распад психики - биологическими.

Таким образом, психологический анализ различных форм нарушений деятельности психически больных является ценным материалом, который должен учитываться при построении общепсихологической теории, особенно при изучении вопросов о сущности, природе психического и о механизмах психического развития.

Закономерности нормального и патологического развития личности

Раскрытие этой темы, для начала, предполагает уточнение понятия нормы, которое в основном заключается в том, что человек здоров настолько, насколько он избегает крайностей невроза или психопатии, насколько он, даже имея в себе зачатки, признаки, скрытые процессы, относящиеся к этим страданиям, не дает им разрастись дальше положенной черты, границы (чаще всего эта граница, с теми или иными оговорками, усматривается в мере адаптивности, приспособленности к окружающему). Иными словами, здоровье определяется через нездоровье, норма -- через аномалию. Следует отметить общность взглядов большинства авторов, использующих описательные критерии, по вопросу о том, какими свойствами должна обладать здоровая личность. Наиболее часто отмечаются такие черты, как интерес к внешнему миру, наличие «жизненной философии», которая упорядочивает, систематизирует опыт, способность юмористически окрашивать действительность, способность к установлению душевных контактов с окружающими, целостность личности, и ряд других. Б. Д. Карвасарский констатирует, что в последние годы все более распространяется мнение, согласно которому психическое здоровье «определяется не негативным образом -- лишь как отсутствие дезадаптации,-- а с точки зрения позитивного ее аспекта как способность к постоянному развитию и обогащению личности за счет повышения ее самостоятельности и ответственности в межличностных отношениях, более зрелого и адекватного восприятия действительности, умения оптимально соотнести собственные интересы с интересами группы (коллектива)». Вместе с тем описательный подход имеет свои очевидные ограничения. Во-первых, большинство описаний не соотнесены с психологическим категориальным аппаратом и потому не могут быть непосредственно использованы научной психологией. Во-вторых, как правило, описывается конечный продукт -- сформированная личность, и ничего или крайне мало говорится о самом главном и ценном для теории и практики -- о том процессе, который привел к ее появлению, и о тех внутренних закономерностях, что лежат в основе процесса ее формирования.

Сторонники бихевиоризма считали, что чтобы понять механизмы развития психики, надо изучать бессознательное. Представители гуманистического направления строили свои концепции в острой полемике с бихевиоризмом и фрейдизмом, особо подчеркивая роль самосознания в нормальном развитии, стремление здоровой личности к совершенствованию, ее уникальность и т.п. Но все же, эти (и многие другие) подходы не дают полного ответа на вопрос - что является критерием нормального человеческого развития, его исходным мерилом.

Одним из поисков внутрипсихологических опосредствований процесса психопатического развития является исследование механизмов целеполагания, уровня притязаний, самооценки и специфики их искажения при психопатиях и других формах, пограничных между нормой и патологией состояний. Недостаточное различение разноуровневых целей, их «слипание», отсутствие гибкости в целевых структурах, приводит к весьма пагубным психологическим последствиям: извращению двух основных функций уровня притязаний -- функции регуляции конкретной тактики целеполагания, ориентации в быстроменяющихся условиях реальной жизни и функции защиты самооценки, своего «я».

Выраженность аномальных особенностей характера П. Б. Ганнушкин усматривал тогда, когда во-первых, более или менее грубо нарушается адаптация, приспособление к среде; во-вторых, когда эти особенности тотальны, т. е. задают тон всему психическому складу человека; в-третьих, когда они относительно стабильны и малообратимы.

Так, невроз можно рассматривать как срыв личности в ее продвижении к намеченным или привычно устоявшимся целям своего развития. Разумеется, этот срыв не просто «головной», чисто психологический, но всегда связанный с определенными функциональными, обратимыми изменениями физиологии нервной деятельности, которые вносятся в общую экономику организма чрезвычайными обстоятельствами, психической травмой и т. п. Срыв этот, следовательно, почти всегда происходит на фоне определенного изменения исходного уровня психического здоровья -- уровня психофизиологических условий осуществления деятельности. В отличие от психопатий, где возможные искажения этого уровня являются постоянным фоном, при неврозах они благоприобретены. Дальнейшее течение невроза определяется прежде всего тем или иным отношением человека к развивающимся невротическим расстройствам, к тому изменению социального статуса, к которому часто ведут эти расстройства. Таким образом, неврозы в отличие от психопатий в гораздо большей степени являются продуктом творчества личности, поставленной волей обстоятельств в особо трудные для нее условия.

В экспериментальном исследовании механизмов целеполагания, В. Н. Павленко была разработана специальная методика, применение которой позволяло судить об особенностях динамики соотношения реальных и идеальных целей. Полученные данные экспериментально подтвердили гипотезу о том, что степень разведения реальных (конкретных) и идеальных (общих) целей у здоровых испытуемых занимает срединное положение, в то время как при психопатиях это разведение обнаруживает тенденцию к сближению разноуровневых целей, а у больных неврозом -- тенденцию к их гиперразведению. Это достигается за счет выраженного занижения уровня реальных целей при достаточно высоком уровне идеальных. Характерной чертой этих больных является неуверенность, ожидание неудач, что проявляется в частых высказываниях типа: «я не смогу», «не справлюсь», «не сумею» и т. п. Малейший не успех легко приводит к отказу от работы, и для ее продолжения нередко требуются уговоры и дополнительная стимуляция со стороны экспериментатора. При этом в качестве оправдания отказа приводятся многочисленные жалобы невротического характера на свое здоровье.

Нарушения целевых структур ведут не только к снижению эффективности конечных результатов деятельности, но и к определенным, специфическим изменениям внутри самой деятельности, в характере ее протекания. Прежде всего, это затрагивает соотношение ориентировочной и исполнительской частей деятельности. Так, при психопатиях вследствие недифференцированности целевой иерархии обнаруживается выраженное сокращение предварительного, ориентировочного этапа деятельности. В жизни это обычно ведет к появлению импульсивных, необдуманных поступков, совершаемых «сходу», без предварительного планирования и прогнозирования последствий своей деятельности.

Высокое представление больных неврозом (неврозом могут заболеть не только ранее относительно психически здоровые люди, но и люди психопатического склада) о своей значимости и ценности совпадает с постановкой ими далеких, часто недостижимых, идеальных целей, в то время как занижение операционально-технической стороны самооценки связано с выдвижением явно заниженных реальных целей. В противовес такой рассогласованной структуре самооценки, прямо коррелирующей с гиперразведением реальных и идеальных целей, у людей психопатического склада наблюдается иная картина: жесткая спаянность внутренних сторон самооценки согласуется с недифференцированностью реальных и идеальных целей. Таким образом, можно говорить о целостных психологических синдромах, относительно устойчивых специфических взаимосвязях целевых структур и особенностей самооценки, характерных для определенных типов личностных изменений.

Данные о некоторых установленных психологических механизмах, были сведены в обобщенную таблицу

биологическое социальное психика личность

Соотношение нарушений в целевой структуре деятельности и в структуре самооценки

При психопатиях основные нарушения происходят в процессах целеполагания, т.е. касаются другого, нежели при неврозах, уровня психического здоровья -- уровня реализации. Отсюда нужная коррекция должна состоять в развернутом обучении целевому планированию с переходом от узких, простейших задач к рассмотрению сложных жизненных ситуаций.

Очень важно клиническое, жизненное выявление психопатии, которое зависит от избранных и затем отстаиваемых ориентаций высших слоев личности, собственно личностного уровня психического здоровья, воспитанных, привитых, усвоенных ценностно-смысловых установок, т. е. от того в конечном счете, как, в какой плоскости социального и нравственного бытия найдут приложение одинаковые по своим клиническим характеристикам люди. И именно в зависимости от выбора этих плоскостей и будет решена их судьба.

Реальный процесс развития всегда целостен, он движим не отдельно функционирующими механизмами, а их сложным сочетанием, затрагивает чаще не один, а сразу несколько уровней.

В качестве конкретного вида аномалий личности выступает хронический алкоголизм. Этот вид аномалий остается уникальной в научном плане моделью, изучая которую можно увидеть грани перехода от практически здорового состояния в глубокую психическую болезнь и деградацию, причем переход этот свершается в отличие от всех других психозов во многом по воле самого пьющего, что оправдывает древнее определение пьянства как «добровольного сумасшествия». Для здорового человека цели и мотивы его деятельности лежат по преимуществу в области изменений объективного мира, пьющий же сосредоточивает главное внимание на субъективных эмоциональных переживаниях, обычно сопровождающих предметную деятельность и ее результаты. Достигает же он желательных эмоциональных переживаний с помощью алкоголя, т. е. посредством не реальной, а иллюзорно-компенсаторной деятельности. Иллюзорно-компенсаторная деятельность, отдаляя человека от задач реальности, от достижения в ней своего назначения и счастья, постепенно переносит центр внутренних устремлений в иной, ирреальный план, который все более обживается, обставляется все новыми атрибутами и становится наконец в смысловом отношении более важным, значимым и притягательным, нежели мир реальный, а это в свою очередь, ведет к кардинальной перестройке нравственных ценностей человека и личности в целом.

Ранний алкоголизм, имеет свои внутренние закономерности, свою достаточно жесткую психологическую цепь развития, составленную из определенных звеньев, этапов (предыстория злоупотребления, включение в асоциальную компанию, привыкание к алкоголю, развитие иллюзорно-компенсаторной деятельности, изменения смысловой сферы и др.). Значительную роль играют здесь внешние предпосылки такого развития (нарушения микросреды, микрокультуры) и нередко отягощенные, измененные по сравнению с нормой условия протекания психических процессов (неблагоприятная наследственность, травмы, нарушения работоспособности и т. п.).

Однако в каждом из звеньев аномального развития при учете психологической специфики момента возможен поворот в благополучное русло и избежание тем самым роковых последствий асоциального пути и, в частности, раннего алкоголизма. Стоит, однако, помнить, что, чем дальше уходит становление личности асоциального типа, чем в большей степени приобщается подросток к иллюзорно-компенсаторной алкогольной деятельности, тем более сложными для воспитания и более проблематичными становятся такие повороты. Так же можно добавить, что подлинный психологический иммунитет к пьянству, алкоголизму, наркомании дают не сами по себе эти меры и знания (хотя они являются необходимым условием), а воспитанная в человеке нравственная, активно-творческая позиция, наличие смысловых перспектив и идеалов жизни, адекватных способов их реализации. Здесь клиническая психология по сути смыкается не только с общей, но и с возрастной, педагогической и социальной психологией, что лишний раз свидетельствует о неформальном внутреннем единстве различных областей и разделов психологической науки.

Одной из важнейших задач современной практической психологии является психологическая диагностика и коррекция отклонений детского поведения и вневрачебная помощь трудным детям. В детском возрасте чувствительность отдельных сторон психики к вредоносным воздействиям определяется не столько их характером, сколько особенностями той возрастной стадии развития, на которой находится ребенок. Чем меньше ребенок, тем больше на первый план выступают признаки нарушения развития -- дизонтогенеза. Чем раньше произошло поражение мозга, тем чаще в картине дизонтогенеза появляется компонент психического недоразвития. Помимо общего недоразвития в условиях болезни процесс онтогенеза характеризуется явлениями неустойчивости, асинхронии, при которых своевременно не возникают необходимые взаимодействия между отдельными системами. В этой связи вероятно появление признаков изоляции, патологической акселерации, регресса ряда психических функций. Эти изменения задерживают формирование новых психических процессов, затрудняют прогрессивные перестройки, необходимые для нормального развития.

Изучение закономерностей аномалий развития психики сосредоточено в сфере детской патопсихологии, дефектологии (специальной психологии и специальной педагогики) и детской психиатрии. Большое значение для развития дефектологии имеют достижения психологии, в частности, таких ее отраслей, как нейропсихология и детская патопсихология. Нейропсихологический анализ позволяет на основе клинических и экспериментально-психологических данных очертить круг поражений психических процессов, возникающих при локальных поражениях мозга. Патопсихологические исследования раскрывают закономерности распада психической деятельности и свойств целостной личности в ситуации болезни, основанные на сравнительном анализе формирования и протекания психических процессов, состояний и свойств личности в норме.

К аномальным относятся дети, у которых физические или психические отклонения приводят к нарушению нормального хода общего развития. Различные аномалии по-разному отражаются на формировании социальных связей детей, на их познавательных возможностях. В зависимости от характера нарушения одни дефекты могут полностью преодолеваться в процессе развития ребенка, другие подлежат лишь коррекции или компенсации. Развитие аномального ребенка, подчиняясь в целом общим закономерностям психического развития детей, имеет целый ряд собственных закономерностей.

Теория психического развития, которую разработал Лев Семенович Выготский , изучая нормального ребенка, легла в основу исследований аномального детства. Ученый обнаружил, что общие законы развития ребенка прослеживаются и в развитии аномальных детей.

Установление единства психологических закономерностей нормальных детей и детей с отклонениями развития позволило Выготскому обосновать общую идею развития личности аномального ребенка. Исследователь показал, что развиваются не только отдельные стороны личности и сознания, но и сами отношения между ними. У аномального ребенка эти отношения развиваются с иными сроками, темпом и качеством, сопровождаясь для каждого этапа и у каждого типа аномального развития образованием специфической структуры. На анализе различных вариантов структуры дефекта Выготский обнаружил своеобразное соотношение интеллекта и аффекта, низших и высших психических функций. Выготский, рассматривая процесс развития нормального и аномального ребенка и доказывая кардинальный факт изменений межфункциональных связей, тем самым ставил важнейший методологический вопрос об изменяющейся структуре психических процессов и сознания нормального и аномального ребенка на различных возрастных этапах.

Обосновывая положение о том, что развитием нормального и аномального ребенка управляют общие законы, он подчеркивал, что как для тех, так и для других детей социальная обусловленность развития является общим и основным законом; что процесс развития личности обусловлен единством биологических и социальных факторов, и указывал, что оно не выступает в виде механического, статического сочетания наследственных и бредовых факторов, а представляет собой единство сложное, дифференцированное, динамическое и изменчивое как по отношению к отдельным психическим функциям, так и к разным этапам возрастного развития. Любой психический процесс несет в себе как наследственные предпосылки, гак и влияние среды. Выготский подчеркивал, что развитие сложных психических процессов, а также характера, поведения, которое проходит длительный путь формирования, неизмеримо больше зависит от окружающей среды, чем от наследственности. При этом, для развития ребенка среда выступает не только как условие, но и как источник его развития. Ребенок с первых дней существования находится во взаимодействии и под влиянием окружающей социальной среды, которая определяет его развитие и как бы ведет его за собой. Однако наследственный компонент, как бы он мал ни был, участвует в формировании и высших психических функций.

Особое значение придавалось развитию у аномальных детей высших психических процессов и их взаимосвязи с более элементарными. Исследования показали возможность развития и компенсации умственного и сенсорного дефекта за счет развития и совершенствования в первую очередь высших психических функций, а не простой тренировки элементарных.

Лев Семенович отмечал, что содержание образования для аномальных детей выступает как мощный фактор коррекции недостатков их развития и развития вообще. Большое значение для формирования психики не только у нормальных, но и у аномальных детей Выготский придавал коллективной деятельности, сотрудничеству, взаимодействию. При анализе различных вариантов дефекта исследователь, обнаружив своеобразное отношение интеллекта и аффекта, низших и высших психических функций, выявил закономерности возникновения и показал возможность предупреждения вторичных нарушений как следствия первичных, связанных с болезненным органом. Вторичные нарушения, по его наблюдениям, возникают при несвоевременном или неправильном педагогическом воздействии.

Л. С. Выготский сформулировал положение о процессе развития как о становлении человека, человеческой личности. Это развитие совершается путем непрерывного возникновения новых особенностей, новых связей, новых образований, которые подготавливаются всем ходом предшествующего развития, но не содержатся, однако, в готовом виде или в более малом размере на предшествующих ступенях; раз возникнув, новообразование знаменует собой качественное изменение и закономерно влияет на последующие изменения психики.

Таким образом, общепсихологическая идея развития, идея о качественных сдвигах в процессе развития ребенка и обнаруженные Выготским закономерности развития высших психических процессов, социальная обусловленность развития и ведущая роль обучения в развитии нашли свое блестящее раскрытие при разработке проблем трудного детства

Список литературы

Зейгарник Б.В. Патопсихология - М., 2000г.

Леонтьев А.Н Проблемы развития психики - М., 2005г.

Братусь Б.С. Аномалии личности - М., 1988г.

Карвасарский Б.Д. Клиническая психология - Питер, 2007г.

Размещено на Allbest.ru