Особенности мотивации у подростков

Темперамент и ситуативные изменения, как «внешнего», так и «внутреннего» происхождения, оказываются «внешними» по отношению к формирующимся действительно «внутренним» механизмам личности, как целостного образования, как «я».

Т. о., развитие динамической стороны мотивации -- это, с одной стороны, процесс «конкретизации» высокогенерализованных динамических особенностей (свойств НС, темперамента); с другой -- это обобщение и расширение сферы временной действительности ситуативных, процессуальных динамических состояний.

По-видимому, развитие содержательной стороны мотивации приводит к конкретизации динамики, к появлению ряда новых, более конкретных уровней динамической регуляции поведения. Развитие же динамической структуры регуляции приводит к обобщению конкретных содержательно-смысловых состояний в более устойчивые образования на основе учета энергетической стратегии. Но это только одна из многих основ содержательно-смыслового обобщения. Содержательная сторона имеет и свои собственные механизмы и основы обобщения ситуативных комплексов и создания новых, более высоких уровней содержательно-смысловой регуляции.

Оба этих исходных динамических образования имеют общую особенность. Они заданы ребенку в относительно готовом виде: особенности НС -- от врожденных факторов, а ситуативные динамические характеристики побуждений и соответствующих действий -- от социальной среды. Однако по отношению к собственно-личностной мотивационной системе как активному механизму саморегуляции поведения оба эти фактора выступают как внешне заданные. Этих действительно внутренних по отношению к личности механизмов у ребенка раннего возраста еще нет или почти нет -- они еще должны сформироваться, в частности на основе как биологически, так и ситуативно-заданных динамических характеристик мотивации.

Аналогично этому и содержательная сторона человеческой мотивации также начинает формироваться на основе двух первично заданных полюсов -- источников конкретных побуждений: биологических потребностей и актуализируемых, воспитываемых взрослыми специфически человеческих эмоциональных, познавательных, моторных и рецепторных потребностей. Содержание своих побуждений ребенок также вначале «берет» из этих двух готовых областей, истоков мотивации. И лишь постепенно, хотя и с самого начала, с первых недель жизни, у ребенка начинается формирование собственно-личностных мотивационных образований, содержательная сторона которых уже не отражает прямо биологических нужд организма или влияния непосредственной социальной среды, а представляет собой достаточно сложное преломление, опосредование, смысловую переработку, интегративную перестройку этих двух влияний.

Целеаполагание, такая способность организма активно преследовать цели средствами гибкого приспособления к ситуации, стала возможной благодаря наличию плана предвосхещаемого будущего, т. к. иначе, чем в этом плане, цель просто не может быть задана.

Т. о., мотивационный аспект психического отражения касается движущих сил и содержательной направленности психических процессов. Возникновение целей - есть основной феномен мотивации.

Генетически исходным для человеческой деятельности является несовпадение мотивов и целей. Напротив, их совпадение есть вторичное явление: либо результат приобретения целью самостоятельно побудительной силы, либо результат осознания мотивов, превращающего их в мотивы-цели.

В отличие от целей, мотивы актуально не осознаются субъектом: когда мы совершаем те или иные действия, то в этот момент мы обычно не отдаем себе отчета о мотивах, которые их побуждают.

Мотивы, однако, не отделены от сознания. Даже когда мотивы не сознаются, т. е. когда человек не отдает себе отчета в том, что побуждает совершать его те или иные действия, они все же находят свое психическое отражение, но особой форме - в форме эмоциональной окраски действий. Эта эмоциональная окраска, интенсивность, ее знак и ее качественная характеристика выполняет специфическую функцию, что и требует различать понятие эмоции и понятие личностного смысла. Их несовпадение не является, однако, изначальным: на более низких уровнях предметы потребности как раз непосредственно «метятся» эмоцией. Несовпадение это возникает лишь в результате происходящего в ходе развития человеческой деятельности раздвоения функций мотивов.

Такое раздвоение возникает вследствие того, что деятельность необходимо становится полимотивированной, т. е. одновременно отвечающей двум или нескольким мотивам. Ведь действия человека объективно всегда реализуют некоторую совокупность отношений: к предметному миру, к окружающим людям, к обществу, к самому себе. Так, трудовая деятельность общественно мотивирована, но она управляется и такими мотивами, как, скажем, материальное вознаграждение. Оба эти мотива хотя и сосуществуют, но лежат как бы в разных плоскостях.

Т. о., одни мотивы, побуждая деятельность, вместе с тем придают ей личностный смысл - смыслообразующими мотивами. Другие, сосуществующие с ними, выполняя роль побудительных факторов (положительных или отрицательных) -- порой остро эмоциональных, аффективных, лишены смыслообразующей функции - мотивами-стимулами. Характерная черта: когда важная по своему личностному смыслу для человека деятельность сталкивается в ходе своего осуществления с негативной стимуляцией, вызывающей даже сильное эмоциональное переживание, то личностный смысл ее от этого не меняется.

Распределение функций смыслообразования и только побуждения между мотивами одной и той же деятельности позволяет понять главные отношения, характеризующие мотивационную сферу личности: отношения иерархии мотивов. Эти отношения определяются складывающимися связями деятельности субъекта, их опосредствованиями и поэтому являются релятивными. Это относится и к главному соотношению -- к соотношению смыслообразующнх мотивов и мотивов-стимулов. В структуре одной деятельности данный мотив может выполнять функцию смыслообразования, в другой - функцию дополнительной стимуляции. Однако смыслообразующие мотивы всегда занимают более высокое иерархическое место. Являясь ведущими в жизни личности, для самого субъекта они могут оставаться «за занавесом» - и со стороны сознания, и со стороны своей непосредственной аффективностн.

Факт существования актуально несознаваемых мотивов вовсе не выражает собой особого начала, таящегося в глубинах психики. Несознаваемые мотивы имеют ту же детерминацию, что и всякое психическое отражение: реальное бытие, деятельность человека в объективном мире. Несознаваемое и сознаваемое не противостоят друг другу; это лишь разные формы и уровни психического отражения, находящегося в строгой соотнесенности с тем местом, которое занимает отражаемое в структуре деятельности, в движении ее системы. Если цели и отвечающие им действия необходимо сознаются, то иначе обстоит дело с осознанием их мотива -- того, ради чего ставятся и достигаются данные цели. Предметное содержание мотивов всегда так или иначе воспринимается, представляется. В этом отношении объект, побуждающий действовать, и объект, выступающий в качестве орудия или преграды, так сказать, равноправны. Другое дело -- осознание объекта в качестве мотива. Парадокс состоит в том, что мотивы открываются сознанию только объективно, путем анализа деятельности, ее динамики. Субъективно же они выступают только в своем косвенном выражении -- в форме переживания желания, хотения, стремления к цели. Специфика мотивации в структуре психики человека заключается в опосредованности интеллектом, речью и сознанием и в отличие от животных осуществляется при помощи волевых процессов.

Итак, мотивационная структура человека представлена в коре головного мозга отдельным нервным образованием. Она имеет сложную структуру и двойственную природу. С одной стороны, выделяют биологические потребности, с другой - социальные. Совокупность этих двух уровней и составляет, собственно, мотивационную сферу человека. Структура мотивации человека имеет сложную систему, которая характеризуется иерархической соподчиненностью, полимотивированным характером, поливолентностью мотивов по отношению к потребностям и взаимозаменяемостью. Она складывается под влиянием как внутренних, так и внешних факторов. И в целом, мотивационная сфера индивида определяет общую направленность личности.

1.3 Особенности мотивации подросткового возраста

Психологические особенности личности подростка. Подростковым принято считать период развития детей от 11--12 до 15-16 лет. Этот период знаменуется бурным психофизиологическим развитием и перестройкой социальной активности ребенка. Мощные сдвиги, происходящие во всех областях жизнедеятельности ребенка, делают этот возраст, переходный от детства к взрослости. Подростковой возраст богат драматическими переживаниями, трудностями и кризисами. В этот период складываются, оформляются устойчивые формы поведения, черты характера, способы эмоционального реагирования. Это пора достижений, стремительного наращивания знаний, умений, становления “я”, обретение новой социальной позиции. Вместе с тем это возраст потерь детского мироощущения, появления чувства тревожности и дискомфорта.

Подростковый возраст часто называют периодом диспропорций в развитии. В этом возрасте увеличивается внимание к себе, к своим физическим особенностям, обостряется реакция на мнения окружающих, повышается чувство собственного достоинства и обидчивость, физические недостатки часто преувеличиваются.

Наиболее важным моментом психофизического развития подростка является половое созревание и половая идентификация, которые являются двумя линиями единого процесса психосексуального развития. На психофизиологическом уровне дискомфорт подростков объясняется различными причинами:

-- Неустойчивостью эмоциональной сферы;

-- Особенностями высшей нервной деятельности;

-- Высоким уровнем ситуативной тревожности.

Содержанием психического развития подростка становится развитие его самосознания. Одной из важнейших черт, характеризующих личность подростка, является появление устойчивости самооценки и образа “я”.

Важным содержанием самосознания подростка является образ его физического “я” -- представление о своем телесном облике, сравнение и оценка себя с точки зрения эталонов “мужественности” и “женственности”.

Особенности физического развития могут быть причиной снижения у подростков самооценки и самоутверждения, приводил к формированию мотива страха плохой оценки окружающими как ведущего. Недостатки внешности (реальные или мнимые) могут переживаться очень болезненно вплоть до полного неприятия себя, устойчивого чувства неполноценности.

Подростки чаще начинают опираться на мнение своих сверстников. Здесь мы видим формирования нового мотива деятельности - одобрение окружающих. Если у младших школьников повышенная тревожность возникает при контактах с незнакомыми взрослыми, то у подростков напряженность и тревога выше в отношениях с родителями и сверстниками. Стремление жить по своим идеалам, выработка этих образцов, поведения может приводить к столкновениям взглядов на жизнь подростков и их родителей, создавать конфликтные ситуации. В связи с бурным биологическим развитием и стремлением к самостоятельности у подростков возникают трудности и во взаимоотношениях со сверстниками.

Упрямство, негативизм, обидчивость и агрессивность подростков являются чаще всего эмоциональными реакциями на неуверенность в себе.

У многих подростков отмечаются акцентуации характера -- определенное заострение отдельных черт характера, создающих определенную уязвимость подростка (невротические расстройства, алкоголизацию и наркоманизацию).

Ситуация развития подростка (биологические, психические, личностно-характерологические особенности подростка) предполагает кризисы, конфликты, трудности адаптации к социальной среде. Подросток, не сумевший благополучно преодолеть новый этап становления своего психосоциального развития, отклонившийся в своем развитии и поведении от общепринятой нормы, получает статус “трудного”. В первую очередь, это относится к подросткам с асоциальным поведением. Факторами риска здесь являются: физическая ослабленность, особенности развития характера, отсутствие коммуникативных навыков, эмоциональная незрелость, неблагоприятное внешне социальное окружение. У подростков появляются специфические поведенческие реакции, которые составляют специфический подростковый комплекс:

-- реакция эмансипации, которая представляет собой тип поведения, посредством которого подросток старается высвободиться из-под опеки взрослых. Крайняя степень выраженности этой реакции -- бродяжничество;

-- реакция группирования со сверстниками проявляется в повышенном интересе к общению со сверстниками, ориентации на выработку групповых норм и ценностей, формирование собственной субкультуры;

-- реакция увлечения (хобби), в ней отражается как веяние моды, так и формирующиеся склонности и интересы подростка.

Характеристика подросткового возраста. Дадим определение подростковому периоду и некоторым связанным с ним понятиям, таким как зрелость, половая зрелость, половое созревание, подросток, несовершеннолетний и юность.

Подростковый период -- определенный отрезок жизни между детством и зрелостью. В западной культуре он постоянно удлиняется, и полного согласия по поводу сроков его начала и завершения нет. Обычно подростковый период рассматривается как промежуточная ступень между детством и взрослой жизнью, причем проходит он для каждого по-разному и в разное время, но, в конце концов, большинство подростков обретают зрелость. В этом смысле подростковый период можно уподобить переброшенному между детством и зрелостью мосту, по которому каждый должен пройти, прежде чем стать ответственным и творческим взрослым человеком.

Зрелость -- это тот период жизни, когда человек полностью развит в физическом, эмоциональном, социальном, интеллектуальном и духовном отношениях. Но далеко не всегда эти стороны человеческой личности развиваются соразмерно. Физически развитой человек может отставать в детском возрасте в эмоциональном плане. Встречаются интеллектуалы, которые не достигли полной духовной и моральной зрелости.

Термин половая зрелость может использоваться в достаточно узком смысле для обозначения возраста, когда человек физически становится способным иметь детей. А в более широком понимании половая зрелость включает в себя и период полового созревания, когда в течение нескольких лет в организме происходят определенные изменения (полностью развиваются первичные и вторичные половые признаки). Первые два года полового созревания организм готовится к воспроизведению, а за последующие два эта способность формируется окончательно. Первая стадия этого периода может совпадать как с детством, так и с подростковым периодом, а вторая, как правило, приходится на подростковый возраст.

Под определение тинэйджера, строго говоря, попадают только те, кому о 13 до 19. Однако дети (особенно девочки) часто в 13 лет уже созревают физически, поэтому 11-летняя девочка может выглядеть и вести себя как тинэйджер, а 15-летний мальчик, если он не достиг половой зрелости, может все еще казаться ребенком. Иногда для описания тех, кто достиг половой зрелости, не войдя в “тинэйджерский” возраст (т. е. раньше 13 лет), используют термин пред-подросток.

В связи с удлинением подросткового периода, возможно, следует ввести новое понятие -- юность и определить ее как период развития, следующий за подростковым. Многие исследователи предпочитают избегать слов юность и юный, а подразделяют подростковый период на две составляющие: ранний подростковый возраст (обычно от 11 до 14 лет) и средний или старший подростковый возраст (от 15 до 19 лет). Такой подход помогает более точно сориентироваться, о каком этапе жизни подростка идет речь.

Глава 2. Формирование мотивационной сферы человека

2.1 Онтогенез мотивационной структуры человека

Как указывает А. Н. Леонтьев, потребности ребенка удовлетворяются взрослым безотносительно к продуктивности собственной (в основном игровой) деятельности ребенка. Неудовлетворение биологических потребностей не стимулирует формирование высших средств и мотивов деятельности; развивающиеся интеллектуальные возможности и высшие познавательные потребности являются, безусловно, не средством поддержания жизни ребенка; скорее наоборот, удовлетворение биологических потребностей является средством, необходимым и благоприятным фоновым условием формирования специфических потребностей высшего порядка.

Элементы, зачатки высших функциональных возможностей и мотивов ребенка вырастают не из деятельности по удовлетворению биологических потребностей, а вне этой деятельности и по мере освобождения ребенка от этой деятельности. Основными детерминантами формирования ребенка являются, с одной стороны, биогенетические задатки морфологического и функционального развития мозга, которые создают потенциальные возможности развития специфически человеческих форм поведения, и, с другой стороны, непосредственный психологический и социальный контакт ребенка с взрослым, который способствует актуальному проявлению биогенетических задатков и детерминирует конкретный процесс психического развития ребенка. Не случайно, например, Л. И. Божович выделяет потребность ребенка во впечатлениях как относительно самостоятельную, которая дает начало последующему формированию ряда высших потребностей.

У ребенка формируется довольно рано целый комплекс потребностей функционального плана (в общении, в деятельности манипулятивного и игрового типа, в том числе потребность во впечатлениях и т. д.), которые в процессе развития становятся структурно оформленными и самостоятельными, -- это потребности в физической, интеллектуальной, эмоциональной, социальной, творческой деятельности.

Удовлетворение биологических потребностей объективно абсолютно необходимо человеку для поддержания его физического существования как живого существа. Однако удовлетворение ряда специфических функциональных потребностей ребенка, составляющих основу духовных, и в частности социальных, потребностей, столь же абсолютно необходимо для формирования ребенка именно как человеческого существа.

Мы еще не знаем всех последствий лишения ребенка человеческой среды, особенно в начальный период жизни, но можно считать доказанным, что даже существенное ограничение в удовлетворении его потребностей в контакте со взрослым человеком (эмоциональном, активно-действенном, речевом, социальном) значительно задерживает психическое развитие ребенка; в случае же еще больших ограничений могут произойти необратимые изменения (М. Розенгарт-Пупко, Л. И. Божович и др.). Причем есть основания предполагать, что дитя человека не может стать просто «умным животным»; оно должно либо стать человеком, либо погибнуть. Потенциал морфологического и функционального развития мозга включает в себя только человеческие проявления и предполагает только специфические условия реализации этого потенциала.

Процесс формирования мотивационной системы характеризуется в основном объединением, интеграцией рядоположных, стихийно формирующихся побуждений в более крупные мотивационные единицы с тенденцией к образованию единой, целостной мотивационной системы личности. Характерная для раннего детского возраста аморфная структура побуждений с одноуровневым строением, рядоположностью, ситуационностью и импульсивностью актуализации постепенно преобразуется в более сложную, многоуровневую структуру с централизованной сознательно-волевой системой управления поведением, с иерархическим соподчинением побуждений, с высоким динамическим и содержательно-смысловым единством.

Не ставя задачей дать конкретно-психологическое описание процесса интеграции мотивационной системы как одного из основных процессов ее онтогенетического формирования, попытаемся выяснить наиболее существенные особенности структурного строения мотивации, специфичные как для генетически начальной стадии формирования, так и для генетически зрелой стадии, и тем самым выявить наиболее общий характер тенденций в развитии мотивации. Важно определить не столько конкретные этапы этого процесса, сколько его общий смысл, общее направление и основные особенности складывающейся зрелой структуры мотивации.

Структура мотивации ребенка двух- трехлетнего возраста характеризуется еще значительной аморфностью, отсутствием устойчивой иерархии мотивов. Система доступных ребенку мотивов представляет собой рядоположный набор мотивов, сменяющих друг друга в относительно случайном порядке. Жизненно важные потребности и капризы нередко еще не дифференцируются ребенком и приобретают иногда одинаково высокую значимость для него. Мотивы сменяются во времени, не подчиняясь еще единому сознательно-волевому контролю.

Логика этой простой «цепочковой» актуализации мотивов зависит от периодически возобновляющихся внутренних потребностей в пище, физической активности, в развертывании быстро растущих функциональных возможностей в познавательной, речевой, игровой деятельности. Вместе с тем эти как будто спонтанные, «внутренние» по источнику потребности еще настолько недифференцированы, неопределенны, что само конкретное их проявление и процесс удовлетворения решающим образом зависят от непосредственной внешней среды, от тех видов и форм конкретной деятельности, которые подсказаны ребенку взрослыми. Именно поэтому бросается в глаза ситуационный характер мотивов ребенка не только по форме их выражения, но и по самой актуализации, возбуждению того или иного мотива. Ребенок и в деятельности, и в самой мотивации является еще рабом непосредственного ситуационного поля, в частности зрительного: висящий плод вызывает у ребенка желание съесть его, вид улицы, сада или леса -- желание погулять и т. д.

С. Л. Рубинштейн дает следующую психологическую характеристику мотивации в детском возрасте: «Каждое непосредственно на ребенка действующее побуждение имеет в раннем детстве еще очень большую власть над ребенком. Поэтому внутренняя мотивация еще очень неустойчива: при каждой перемене ситуации ребенок может оказаться во власти других побуждений. Неустойчивость мотивации обусловливает известную бессистемность действий».

Говоря о стихийном влиянии ситуации, он в то же время подчеркивает столь же стихийное влияние на поведение импульсивных желаний ребенка: «В раннем детстве характерной особенностью волевой сферы является непосредственная импульсивность. Воля ребенка на начальных стадиях развития -- это совокупность его желаний; каждое его желание сродни аффекту. Эмоции ребенка непосредственно переходят в действия, так что избирательность сначала означает лишь некоторое многообразие мотивов, между которыми в силу этого иногда возникает борьба. Много шансов на победу в этой борьбе имеют сначала непосредственно действующие чувственные стимулы перед более отдаленными, данными лишь в представлении, и особенно эмоционально яркие перед более нейтральными. Лишь в ходе дальнейшего развития ребенок становится способным действовать не в силу эмоционально привлекательных побуждений».

Т. о., поведение ребенка раннего возраста характеризуется, во-первых, импульсивностью (т. е. чрезмерной зависимостью от стихийно складывающихся внутренних влечений), а во-вторых, ситуационностью). То и другое характерно для побуждений, которые актуализируются под влиянием непосредственной, ближайшей действительности и в пределах этой же узкой сферы удовлетворяются. Глубокий приспособительный характер такой стихийно формирующейся стратегии мотивации заключается в максимальном использовании благоприятных ситуационных возможностей для удовлетворения того или иного побуждения.

Легкость, доступность удовлетворения побуждения провоцирует его актуализацию. Ввиду недостаточности опыта и функционально-энергетических возможностей активного воздействия на действительность ребенок благодаря такой мотивационной стратегии получает возможность приспосабливаться к «стихийно» складывающимся благоприятным возможностям удовлетворения побуждений.

Дальнейшее развитие мотивации в этом отношении идет в направлении формирования более устойчивых побуждений, которые уже вследствие устойчивости не остаются рядоположными, внешними в отношении друг к другу, а приобретают тенденцию к объединению, интеграции, тенденцию складываться в иерархическую структуру. А. Н. Леонтьев отмечает, что вообще «человек стремится к устранению дезинтегрированности своего сознания». Характеризуя в этом плане развитие человеческой мотивации, С. Л. Рубинштейн писал: «Человек перестает быть рабом непосредственно ситуации; действия его, становясь опосредованными, могут определяться не только стимуляцией, исходящей из непосредственно наличной ситуации, но и целями и задачами, лежащими за ее пределами: они становятся избирательными, целевыми и волевыми; именно эти черты характеризуют деятельность человека в его специфических отличиях от поведения животных». Динамическая особенность мотивации на ранней генетической стадии формирования личности заключается в относительно узкой временной сфере действия побуждений. Ребенок еще не способен длительно удерживать мотивационную установку: она быстро «истощается». В случае небольшой актуальности побуждения ребенок отвлекается от него, «забывает» о нем. В случае значительной актуальности у ребенка наблюдается настоятельная установка на быструю, иногда немедленную реализацию побуждения, а в случае неудовлетворения наступает аффективная реакция, которая является своеобразной эмоциональной формой «разрядки» напряженного побуждения. В любом случае -- и при удовлетворении, и при отвлечении, и при аффективной реакции -- побуждение так или иначе распадается в пределах заданного относительно небольшого периода времени.

Аффективный мотив заведомо рассчитан на узкую временную сферу реализации и по своей психологической структуре приспособлен именно к быстрой реализации. Яркая эмоциональная окраска мотива указывает на преимущественно экспрессивный его характер, требующий немедленной и исчерпывающей «энергетической разрядки» в соответствующей внешне выраженной деятельности; связанная с этой эмоциональной характеристикой сверхвысокая значимость мотива также способствует энергичной мобилизации с целью либо быстрого изменения неблагоприятной ситуации, либо внутренней эмоциональной перестройки и приспособления к ней. Это обусловливается не просто функциональной трудностью фиксации, удержания побуждения. Дело в том, что структурные особенности побуждений определяются возможностями деятельности человека.

Мотивы, представляющие собой психологическую форму, специфическое средство регуляции, организации деятельности, отражают энергетический уровень и структурные особенности доступной для человека деятельности. Между тем совершенно недостаточные знания и интеллектуальный уровень ребенка, малый практический опыт резко сужают сферу реальной практической деятельности. Ребенок не может длительное время поддерживать какую-либо направленную деятельность, управлять этой деятельностью, сохранять достаточно высокий функционально-энергетический уровень мотивации.

В связи с этим интересно отметить те психологические приемы, которые

позволяют повысить эффективность деятельности ребенка. Так, в отношении учащихся III--IV классов Л. С. Славина выяснила, что большое значение в повышении эффективности деятельности и ее мотивации имеет специальное обучение детей приемам организации, планирования деятельности. В частности, Н. Ф. Прокина и С. Г. Якобсон использовали песочные часы, которые как бы компенсировали недостающее ребенку чувство времени. Л. С. Славина в случае сложной и длительной деятельности расчленяла ее на относительно самостоятельные отрезки, каждый из которых контролировался и оценивался отдельно, как самостоятельная деятельность. Только с развитием, совершенствованием структуры самой деятельности развивается и структура мотивов. Л. И. Божович отмечает, что простое подчинение поведения принятому намерению складывается окончательно лишь к концу дошкольного возраста и является начальным этапом формирования произвольности поведения.

Формирование себя как сильной, волевой личности, способной справляться как с внутренними психологическими препятствиями, так и с внешними, в значительной степени становится самоцелью деятельности ребенка в подростковом возрасте. Именно этим и объясняется выявляющаяся у подростков направленность на самоутверждение, отрицательная реакция на «авторитарность» взрослых и т. д. В подростковом возрасте, в период активного формирования воли и самовоспитания, наблюдается тенденция к нарочитой постановке задач чисто динамического преодоления тех или иных потребностей, желаний, независимо от их содержания. Так, подросток ставит задачу «научиться» преодолевать голод, страх, увлечения и другие мощные побуждения. При этом он не всегда обращается к содержанию и оценивает, какие побуждения положительны по содержанию, а какие отрицательны. Для него важно научиться преодолевать любые побуждения, поставить свою волю выше любых желаний.

Это чисто динамическое, «бессодержательное» понимание воли может привести подростка к неразумным и неверным поступкам, когда он может поставить, задачу «преодоления» жизненно важных биологических потребностей или высших морально-нравственных побуждений. Вместе с тем здесь необходимо отметить, что подросток стихийно подходит к постановке специально динамической задачи интеграции мотивационной системы, независимо от той содержательно-смысловой работы по поиску и формированию основных ценностей, норм и направленности поведения, которую он проводит параллельно и особенно интенсивно в юношеском возрасте.

В процессе волевой борьбы побуждений, для которой характерно противоречие сознательной и импульсивной тенденций, формируются два мотивационных образования, которые в определенном смысле прямо противостоят друг другу. Причем то из них, которое представляет сознание, разум, совесть подростка, нередко не может удержаться на позиции объективной, беспристрастной оценки обстановки, а, стремясь противостоять и динамически преодолеть импульсивную тенденцию, представляет собой как бы негативное ее отражение. Всякого рода нейтральные и смягчающие этот конфликт соображения нередко отбрасываются, как могущие ослабить волевое побуждение и усилить импульсивное влечение. Именно поэтому в напряженной волевой борьбе подросток нередко впадает в крайность, намеренно заостряя и поляризуя конфликт, пытаясь тем самым мобилизовать динамические возможности имеющихся побуждении, доводы сознания, интеллекта па преодоление неразумного влечения.

В этой поляризации сознательно-волевой тенденции, в этой крайности, «экстремизме» решений и поступков, в отсутствии спокойной, рассудительной мудрости действительно разумного решения ясно просматривается острота мотивационного конфликта, приблизительное равенство противостоящих мотивационных тенденций и переживание опасности того, что, отказавшись от жесткого волевого решения, он не сможет удержаться на зыбкой точке «умеренной разумности» и соскользнет на противоположный полюс импульсивного влечения. В поляризации волевой мотивационной тенденции, в ее упрощении, некоторой примитивизации и чрезмерной прямолинейности подросток видит средство объединения входящих в нее побуждений, ее усиления перед противостоящим динамически мощным влечением.

Одной из важнейших сторон формирующегося сознания является интенсивно развивающееся самосознание, т. е. та функция сознания, которая связана с анализом, контролем над собственной системой мотивов, формированием и укреплением разумных и преодолением нежелательных. Этот этап формирования мотивации состоит в развитии целой системы собственных жестких сознательно-волевых установлении: требований к себе, правил, норм поведения, принципов жизни и основной направленности деятельности.

Рассматривая волевые процессы как интегративные, Рубинштейн писал: «Воля в собственном смысле возникает тогда, когда человек оказывается способным к рефлексии по отношению к своим влечениям. Для этого индивид должен быть в состоянии подняться над своими влечениями и, отвлекаясь от них, осознать самого себя как «я», как субъекта, у которого могут иметься те или иные влечения, но который сам не исчерпывается ни каким-нибудь одним из них, ни их суммой, а, возвышаясь над ними, в состоянии произвести выбор между ними».

Динамическое и содержательно-смысловое объединение побуждений достигает довольно высокого уровня лишь в юношеском возрасте. Л. И. Божович пишет об этом периоде развития мотива: «По содержанию на первое место выдвигаются мотивы, связанные с жизненным планом ученика, его намерениями в будущем, его мировоззрением и самоопределением. По своему строению мотивационная сфера юноши начинает характеризоваться не рядоположностью мотивов, а их иерархической структурой, наличием определенной системы соподчинения различных мотивационных тенденций на основе ведущих общественно значимых и ставших ценными для личности мотивов. Наконец, по механизму действия мотивы в старшем школьном возрасте являются не непосредственно действующими, а возникающими на основе сознательно поставленной цели и сознательно принятого намерения».

Но аффективные побуждения ситуативно-импульсивного типа встречаются и у взрослых. Однако у них больше возможностей преодолеть это побуждение, выйти в мотивационном отражении действительности за узкие рамки ситуации. И этот выход неизбежно означает распад данного мотива, как такового, и его преобразование в мотив иного структурного уровня, с более широким временным потенциалом. Не случайно многочисленные практические советы по преодолению неразумных аффективных вспышек (просчитать до 10 и т. д.) сводятся в основном к всемерному затягиванию аффективного «разряда», хотя бы небольшой его отсрочке, когда нескольких секунд бывает достаточно для распада, угасания аффективного мотива и соответствующего снижения эмоциональной напряженности.

Характерное для некоторых аффективных переживаний состояние нетерпения и вытекающего отсюда раздражения является результатом установки, сосредоточения на ожидаемом ближайшем результате, моменте завершения, удовлетворения некоторого мотива. Эта настоятельная потребность в удовлетворении, концентрированность на этом моменте фактически отрицает, отвергает ту отсрочку удовлетворения, которая связана с деятельностью или пассивным ожиданием, вступает с ним в психологический конфликт.

Для временной характеристики побуждения важно отметить, что период его действия, будучи более или менее протяженным, включает в себя не только настоящее, но и прошлое и будущее. К. Левин по этому поводу писал: «Жизненная сфера индивида, далеко не ограниченная тем, что он рассматривает как настоящую ситуацию, включает будущее, настоящее, а также прошлое. Действия, эмоции и, безусловно, мораль индивида в любом случае зависят от его общей временной перспективы» 1. Характеризуя далее основную тенденцию развития временной сферы побуждений в процессе онтогенеза, он утверждал: «Ребенок живет в основном настоящим. Его цели -- это непосредственные цели; когда он отвлекается, он быстро «забывает». По мере того как индивид становится старше, его будущее и его прошлое все более и более влияют на его состояние и действия. Цели ребенка школьного возраста могут уже включать переход в следующий класс в конце года. Годами позже, будучи отцом семьи, тот же человек будет часто оперировать десятилетиями при планировании своей жизни».

Будущее и прошлое имеют в некотором отношении единую психологическую характеристику. Это связано с тем, что и будущее и прошлое опосредует настоящее -- настоящие обстоятельства и мотивационные тенденции. Опыт прошлого и предвидение будущего говорят о том, что настоящее нужно понимать не так, как оно представляется непосредственно, а более глубоко и многосторонне: не статически, а в динамике, не как моментную точку, а как обширную временную длительность. И если в строго абстрактном смысле настоящее -- это лишь временная точка, через которую будущее постоянно переходит в прошлое, то актуальное настоящее нужно брать и учитывать как широкую сферу, включающую в себя тем самым отрезки прошлого и будущего, простирающиеся более или менее далеко в обе стороны от настоящего момента.

Без прошлого опыта невозможно предвидение будущего, а без предвидения будущего все прошлое и настоящее теряет смысл. Прошлое дает возможность понимать настоящее, осмысливать его, т. к. прошлое -- это то, что было настоящим, актуальным; в будущем предвидится и обеспечивается настоящее, т. е. будущее -- это то, что становится настоящим.

Подобно тому, как без учета опыта прошлого нельзя предвидеть будущее, так и прошлое нельзя рассматривать без широкой временной перспективы будущего. Способность заглядывать в прошлое и будущее -- это в психологическом смысле одна и та же способность.

Мотивационная стратегия низшего типа, характерная для детского возраста, но проявляющаяся иногда и у взрослых, отличается тем, что наибольшую значимость имеют здесь события настоящего момента. При переключении на прошлое или будущее значимость резко убывает и на некотором временном удалении становится равной нулю. Между тем реальное мотивирующее влияние всякого события на текущее поведение определяется именно значимостью настоящего.

Это сокращение временной сферы мотивации определяющим образом влияет на поведение. Оно приводит, прежде всего, к неадекватной переоценке ближайших событий и недооценке отдаленных. Далеко отстоящее событие, даже если оно более важно и более длительно во времени, обычно недооценивается. В этом плане расширение временной сферы мотивации приводит к тому, что в ее рамках все временные точки жизнедеятельности человека становятся равнозначными, относительно безразличными и именно поэтому могут оцениваться беспристрастно и адекватно в соответствии с действительно объективным критерием временной длительности влияния и важности того или иного события, независимо от его «местоположения» во времени. Положение события во времени не может быть вообще безразличным для его психологической сущности. Оно учитывается и в условиях широкой сферы мотивации, но в отличие от узкой сферы не по слепому принципу «с глаз долой -- из сердца вон», а в соответствии с объективной оценкой настоящего или будущего и в зависимости от целесообразности принести одно в жертву другому.

Внутренняя логика и приспособительный характер аффективного побуждения состоят в том, чтобы любыми средствами, быстро, в пределах данного ситуационного момента решить возникшую острую проблему (в отрицательном случае) или воспользоваться исключительно благоприятной ситуацией (в положительном случае). Если представить себе, что перед человеком неожиданно возникает опасность или, наоборот, столь же неожиданно создается редкая по своим благоприятным возможностям обстановка, то естественно, что для таких условий оптимальной тактикой мотивационной организации поведения является некоторая максимальная или близкая к ней мобилизация с целью быстрого устранения опасности или столь же быстрого и максимального использования благоприятной обстановки. Своеобразным правилом в обоих случаях будет: «сделать все возможное, не упустить момента».

Именно ситуационные мотивы в силу их специфической функциональной роли выполняют жизненно важную задачу урегулирования острых, быстротечных и вместе с тем важных событий, которые не допускают длительных размышлений и отсрочек. И насколько структурно высшие мотивы важны в наиболее широком жизненном плане, настолько же ситуационные мотивы важны в их функциональной роли «пожарной», «скорой помощи» в короткие промежутки времени. Поэтому концентрированность эмоциональной мобилизации аффективного мотива, сужение временной сферы и сферы интеграции с мотивационной системой, установка на данную ситуацию представляются вполне правомерными и адекватными по отношению к сложившейся обстановке. Это выглядит как своеобразное мотивационное приспособление к условиям.

Однако неразумность, отрицательные последствия аффективного поведения связаны с тем, что значимость данной ситуации и данного мотива значительно переоценивается и в жертву этого мотива приносится нечто гораздо более значимое. Из-за такой переоценки человек может неправильно соотнести важность возникшего аффективного мотива и значимость осуществляемых для его удовлетворения затрат, положительную значимость этого удовлетворения и отрицательную значимость последствий.

Для стратегии низшего типа характерны как раз определяющее влияние на эмоциональное настроение только что происшедших или вскоре предстоящих событий, тенденция «жить сегодняшним днем», приносить более значимые, но отсроченные цели в жертву ближайшему их удовлетворению.

Наоборот, стратегия мотивации высшего типа, которая формируется в онтогенетическом развитии человека, отличается все большим опосредованием побуждений, отсрочкой во времени, возрастанием временного потенциала побуждений.

Известный психолог К. Бюлер, пытаясь объяснить явление все более отдаленного во времени предвосхищения ребенком результата своих действий, выдвинул даже «закон», согласно которому в ходе развития мотивации положительные эмоции перемещаются от конца действия к его началу. Этот «закон» отражает тот факт, что вначале ребенок способен радоваться лишь реально достигнутому результату, а затем может испытывать радость и задолго до его получения, предвидя и предвкушая этот результат.

Временной масштаб побуждения очень важен, так как определяет ту сферу прошлого опыта и перспективу будущего,-- через которые преломляется и переосмысливается данная ситуация и тем самым определяется действительное содержание побуждения. Количественное изменение временной сферы означает соответствующее изменение качественного содержания конкретных психологических явлений, питающих это побуждение. В число этих явлений входят практический, интеллектуальный и эмоциональный опыт и перспективы удовлетворения потребностей и целей, относящиеся как к ближайшим моментам прошлого и будущего, так и ко все более отдаленным их моментам. И чем шире временная сфера побуждения, тем богаче и основательнее интегрированное в нем психологическое содержание.

Расширение временной сферы важно, поскольку оно означает расширение включенного в мотив, интегрированного в мотиве реального психологического содержания. Не случайно поэтому развитие мотивационной сферы обнаруживает совершенно определенную тенденцию к непрерывному и огромному расширению временной перспективы побуждений, начиная от повседневных потребностей и кончая жизненными целями и идеалами. А. С. Макаренко придавал огромное значение воспитанию мотивов широкой временной перспективы. Характеризуя естественный процесс развития ребенка в этом плане, он писал: «Человек, определяющий свое поведение самой близкой перспективой, есть человек самый слабый... Воспитать человека -- значит воспитать у него перспективные пути... Чем старше возраст, тем дальше отодвигается обязательная грань ближайшей оптимистической перспективы».

Продолжительность периода, в который актуально действует данное побуждение, зависит от многих обстоятельств, внешних по отношению к побуждению, в частности условий удовлетворения. Что же характеризует само побуждение? Важной и устойчивой его характеристикой является то, в течение которого времени данное побуждение может, в состоянии удерживаться при неблагоприятных обстоятельствах, несмотря на актуализацию и конкуренцию других побуждений, на трудности и функционально-энергетические затраты, неизбежные для длительного поддержания его актуальности. Для характеристики побуждения важно также, каковы его максимальные временные возможности, его потенциал. Время выступает как количественный показатель энергетических возможностей побуждения, но не как абстрактное время. Оно является количественной мерой устойчивости побуждения, поскольку наполнено реальными взаимодействиями. Чем длительнее временная сфера побуждения, тем шире круг взаимосвязей, в которые оно неизбежно должно вступить и преодолеть их, сохранив себя как целое.

Расширение временной сферы действия побуждения приводит к тому, что различные побуждения не просто следуют во времени одно за другим; они частично или полностью совмещаются в данном промежутке времени, «накладываются» на одну и ту же деятельность, оказывают влияние на один и тот же момент активности. Они уже не могут существовать рядоположно друг с другом и начинают «перекрываться», подвергаясь оценке, сознательно-интеллектуальному анализу. Это в свою очередь неизбежно приводит к сопоставлению, соотнесению различных побуждений, их взаимодействию или борьбе. Если на раннем этапе развития личности случайные конфликты побуждений решались стихийно, под влиянием внешних обстоятельств, то позднее это становится специальной и особой психической деятельностью, которая дает начало особому, а именно сознательному, уровню регуляции.

Более широкая временная сфера действия побуждения означает, что момент его удовлетворения может в зависимости от обстоятельств сдвигаться без существенных осложнений в течение всего временного потенциала. Это относительное безразличие временного момента удовлетворения мотива, описываемое некоторой сферой, значительно увеличивает возможности эффективного построения той или иной деятельности, так как позволяет делать свободные оперативные перестановки разных моментов деятельности во времени, рационально, в зависимости от складывающихся обстоятельств планировать деятельность. Создаются благоприятные условия для «беспристрастного», объективного анализа обстановки, не искаженного мощным влиянием импульсивной и предвзятой мотивационной установки, для выбора из ряда имеющихся средств удовлетворения и путей построения деятельности тех, которые наиболее эффективны с точки зрения срока удовлетворения, затрат, возможных отрицательных последствий, влияния на удовлетворение других мотивов. Иными словами, создаются условия для более широкой опоры на познавательно-информационные, рациональные данные оценки обстановки в отличие от интуитивных, «иррациональных» и не всегда адекватных механизмов, нередко выступающих в виде «эмоционального барьера», непреодолимого даже волевым усилием препятствия для принятия сознательного и эффективного решения.

Это означает, что если не все, то по крайней мере большинство побуждений в процессе своей актуализации подвергаются определенной сознательной оценке, соотносятся не только с узко ситуационными условиями, но и с возможными отдаленными последствиями соответствующих действий, и не только с близкими этому побуждению мотивами, но и со всей системой потребностей, внутренних волевых норм и внешних социальных требований, общих принципов и направленности поведения.

Как уже отмечалось, жизненно важные биологические и иные потребности ребенка, особенно в раннем периоде жизни, удовлетворяются взрослыми безотносительно к продуктивности собственной деятельности ребенка (А. Н. Леонтьев). Поэтому в данный период одной из важнейших, если не основной формой деятельности ребенка являются экспрессивные эмоциональные реакции (как положительные, так и отрицательные), связанные с переживанием моментов удовлетворения или неудовлетворения потребности. Ребенок еще не обладает сколько-нибудь существенными средствами активно-действенного, практического, инструментального вмешательства в ход событий, целенаправленного изменения ситуации, воздействия на внешний мир. Основной, глубоко своеобразной (формой «воздействия» является лишь определенная эмоциональная реакция, сначала чисто рефлекторная, экспрессивно-выразительная, а затем более или менее сознательная с расчетом воздействия на взрослых с целью изменения их поведения в желательную сторону.

Чрезвычайная узость активно-действенной сферы мотивации ребенка, очень медленный, длительный характер ее расширения в соответствии с возрастным развитием, опосредованность этого процесса условиями социальной среды, взрослыми, особенно родителями, имеет очень важное приспособительное значение. В отличие от животных, особенно низших, детеныши которых появляются на свет с готовыми, наследственно заданными формами поведения, человеческое дитя рождается практически без всяких поведенческих инстинктов. Но зато благодаря этому на «чистом» поле психического потенциала под влиянием социальной среды у человека развиваются гораздо более сложные и совершенные механизмы психической деятельности.

Несформированность, неопределенность и узость активно-действенной области мотивации ребенка, связанные с низкими функционально-энергетическими возможностями деятельности в младенческий период жизни, определяют ряд важных особенностей ее структуры.

Прежде всего необходимо отметить, что для активно-действенной сферы мотивации характерно определенное сложное состояние деятельности как процесса, регулируемого не только функционально-энергетическим моментом (выражающимся уже у детей в относительно самостоятельной потребности в самом процессе деятельности), но и двумя модальностями: желательного и нежелательного, положительного и отрицательного, того, к чему ребенок стремится в своей деятельности, и того, чего он избегает, от чего отходит, Одновременная фиксация как желательного состояния действительности (и оформление ее в цели), так и нежелательного -- фиксация, характерная для полноценной, зрелой в мотивационном отношении формы деятельности, -- еще недоступна ребенку в младенческом возрасте. Это достаточно сложное совмещение модальностей в едином процессе спокойной, сосредоточенной и в то же время энергетически, эмоционально напряженной деятельности развивается не сразу, а постепенно, в процессе расширения сферы действия за счет односторонних, «неполноценных», генетически низших одномодальных форм деятельности и состояний.

К числу последних относятся характерные для детского возраста особенности двух так называемых потенциальных областей мотивации. Это, во-первых, нередко встречающаяся отвлеченность, абстрактность детских идеалов, отсутствие их влияния на повседневное поведение, пассивный эмоционально-положительный характер их переживания. Важно то, что в этих случаях отсутствует или слабо выражена именно отрицательная модальность: переживание неудовлетворенности, страдательности в связи с нереализованностью идеала. И эта одномодальность, односторонность пассивного, созерцательного переживания идеала, как только положительного, только желательного как раз связана с его недейственностью, с тем, что он не включается в активно-действенную область мотивации, не детерминирует соответствующий процесс деятельности.