Речевая регуляция движений

Размещено на http://www.allbest.ru/

Речевая регуляция движений

Спецификой регуляции движений у человека является то, что они подчинены речевым воздействиям, т. е. могут программироваться лобными долями в ответ на поступающие извне словесные сигналы, а также благодаря участию внешней или внутренней речи (мышления) самого человека. В этой функции принимают участие расположенные в левом полушарии человека сенсорный центр речи Вернике и моторный центр речи -- центр Брока. Считают, что афферентная импульсация от речевой мускулатуры является важным ориентиром, дополняющим проприоцептивные сигналы от работающих мышц, а формирующиеся на речевой основе избирательные связи в коре облегчают составление моторных программ.

Эта управляющая система еще не развита у ребенка 2-3 лет. Она появляется лишь к 3-4 годам. Внешняя речь, сменяясь постепенно шепотом и переходя затем во внутреннюю речь, становится важным регулятором моторных действий взрослого человека.

По мнению В.И. Лубовского, переход к внутренней словесной регуляции начинается тогда, когда ребенок оказывается в состоянии обобщить связь условных сигналов и ответных реакций. Изучение возрастной динамики формирования простых произвольных действий по словесной инструкции позволили В.И.Лубовскому выделить несколько форм словесной регуляции, последовательно вступающих в действия по мере формирования в онтогенезе.

1. прямое побуждение к действию, усвоенному ранее;

2. словесное обозначение (называние) предмета, которое, исходя от другого лица, вызывает соответствующую ответную реакцию;

3. обобщенное действие слова в форме внешнего положительного или отрицательного подкрепления;

4. словесное обобщение собственных действий, которое проявляется в вербализации и выступает как переход к внутренней словесной регуляции;

5. словесное планирование (внешнее, а затем внутреннее) предстоящих действий как высший этап словесной регуляции. (65)

Таким образом, развитие движений, как в филогенезе, так и в онтогенезе сопровождается изменением характера афферентации. Важной особенностью регуляции двигательной активности человека является участие словесной системы, благодаря чему совершается переход движений непосредственно определяемых пусковыми сигналами, к движениям опосредованным словом. Возникая на поздних этапах онтогенеза, речевая регуляция постепенно начинает играть ведущую роль в организации двигательной активности и создании того сложного смыслового плана, который определяет структуру поведения.

Описанные экспериментальные и теоретические исследования возрастных и качественных стадий формирования процессов регуляции двигательной сферы рассматривают их в основном в отношении реактивной, мало уделяя внимание собственной активной и продуктивной деятельности ребенка. Кроме того, большинство исследователей ограничиваются изучением двигательной активности дошкольников. Утверждается, что речевая регуляция практических действий окончательно формируется к пяти-шести годам. В то время как наши наблюдения показали, что и младшие школьники испытывают трудности со стороны речевой организации своих действий. В связи с этим целью нашего экспериментального исследования было изучение развития регуляции двигательной активности детей старшего дошкольного и младшего школьного возраста.

Развитие регуляции двигательной активности в онтогенезе сложный и многоуровневый процесс, в структуре которого можно выделить три основных направления:

1. Повышение ведущего уровня регуляции движений, или увеличение иерархичности (развитие «по вертикали»). Наиболее ярким признаком данного направления психомоторного развития является возрастание роли речи и речевых механизмов в регуляции движений.

2. Повышение многомерности саморегуляции движений. Данное направление развития («по горизонтали») находит свое выражение в переходе от мономодальной к полимодальной ориентировочной основы двигательных действий.

3. Все более полное включение личностных факторов в управление движениями, то есть личностно опосредованной двигательной активности (Б.Б.Коссов, 1989).

Методы диагностики развития психомоторики

регуляция движение словесный психомоторика

Одной из первых работ, поставивших себе целью разработку методики определения развития моторной сферы, является широко известная работа Н.И. Озерецкого. В серии работ (1923-1929) им предложены и апробированы различные варианты мотометрической шкалы, в том числе вариант методики массовой оценки моторики. Мотоскопия, согласно Озерецкому, - это описание сумм внешних признаков, полученных путем наблюдений, характеризующих состояние всего организма или отдельных его частей в покое или в движении. В 1930 году в совместной с М.О.Гуревичем книге «Психомоторика» была опубликована моторная шкала, предназначенная для исследования психомоторики детей от 4-х до 16 лет. Шкала имеет соответственно тринадцать возрастных рядов тестов увеличивающейся сложности, каждый из которых состоит из шести субтестов, позволяющих исследовать различные компоненты психомоторики: статическую координацию, динамическую координацию тела и рук, скорость движений, одновременность движений, отчетливость их выполнения (отсутствие синкинезий). Вся шкала насчитывает 78 субтестов различной структуры и сложности. (26)

Методика Н.И.Озерецкого была переведена на несколько языков и модифицирована в соответствии со спецификой национальных систем здравоохранения, образования и т.д. В 1949г. Э.А.Долл, впоследствии руководитель исследований в специальной школе в Вайнленде, издал в Англии перевод португальской адаптации этих тестов. В настоящее время за рубежом наиболее популярны американская модификация В.Слоуэна и немецкая - Г.Гелльнитца (143).

В 1955 году В.Слоуэн, ведущий психолог Школы имени Линкольна, в Иллинойсе, опубликовал свой вариант тестов Н.И.Озерецкого. Шкала Линкольна-Озерецкого содержала 46 заданий и представляла собой «пересмотренные и заново стандартизированные тесты Озерецкого с упрощенными инструкциями и улучшенными методами подсчета результатов» (159).

Немецкая модификация шкалы Н.И.Озерецкого не содержала столь значительных доработок. В ней уменьшена сложность некоторых тестов, часть заданий сформулирована в более простой и доступной форме без изменений содержания заданий.

Разработанная в 1930 году моторная шкала Озерецкого не потеряла своей актуальности, и на сегодняшний день остается наиболее разработанным и широко используемым средством для оценки психомоторного развития детей. Модификация методики Озерецкого-Гелльнитца была использована Е.В.Шагинян /1973/ для сравнительного исследования детей с нормальным развитием и детей с явлениями энцефалопатии от пяти до пятнадцати лет. С помощью шкалы Озерецкого М.Ш. Адиловой (1988) проведен анализ особенностей психомоторики младших школьников с задержкой психического развития, а Н.В.Калининой (1997) изучены психологические особенности младших школьников с моторными нарушениями. Н.П.Вайзман использовал методику Озерецкого для исследования психомоторного развития умственно отсталых детей (1997).

По мнению многих авторов, психомоторная шкала Озерецкого обладает высокой надежностью и отличается простотой в использовании (Й.Шванцара, 1978; КМГуревич, 1981; Анастази, 1982). Однако большинство тестов моторной шкалы предназначены для исследования, так называемой, крупной моторики и практически не учитывают уровень развития тонкой моторики и тонких моторных координации. Шкала обладает высокой диагностической ценностью для решения дифференгщально-диагностических задач в тех случаях, когда мы имеем дело с аномальным развитием. В то время как обследование здоровых детей с применением этих тестов не является столь показательным и значимым. К тому же в некоторых случаях дети выполняют тесты на одни и те же компоненты движений, предназначенные для старшего возраста, и не выполняют аналогичные задания для младшего возраста. Таким образом, метод Озерецкого позволяет получить комплексную, но слабо дифференцированную характеристику психомоторики в целом.

В связи с этим многие авторы (Адилова М.Ш., 1988; Вайзман Н.П., 1997), осуществляя диагностическое исследование психомоторного развития детей с нарушениями психического развития, наряду со шкалой Н.И.Озерецкого используют нейропсихологические пробы А.Р.Лурия. По мнению Н.П.Вайзмана «с помощью нейропсихологических тестов выявляются качественные отличия нарушений двигательного анализатора. Знание этих особенностей важно для организации коррекционной работы». (15)

Несмотря на вышеперечисленные недостатки шкалы Н.И. Озерецкого, принципы, по которым она построена, остаются на сегодняшний день наиболее разработанными и на них основываются многие современные методики (В.П.Озеров, 1989, Б.Б.Коссов, 1989, Ш.Е.Хендерсон, Д.А.Сагден, 1992) диагностики сформированности двигательных навыков и оценки двигательной одаренности школьников.

Разработаны шкалы психомоторного развития и для детей более раннего возраста, которые эффективно используются не только психологами, но и невропатологами, так как уровень развития моторики отражает общее развитие ребенка и, как правило, минимальные мозговые дисфункции характеризуются нарушением тонкой моторики, сенсомоторной координации, неловкостью движений рук и т.д. Для исследования моторных проявлений новорожденных и развития основных локомоторных функций в период первого года жизни используются специальные шкалы М.М.Кольцовой (1973), Л.Т.Журбы-Е.М.Мастюковой (1981), Л.Д.Миллер, ГХРойд (1999).

Комплексные методики диагностики психического развития раннего возраста также включают в себя в качестве обязательного компонента оценку моторики. Специальные таблицы, составленные А.Гезеллом и его коллегами по Иельскому университету для возрастного диапазона от 4 недель до 6 лет, содержат информацию о четырех категориях поведения, в том числе и моторному (1930). С 1932 года широко используются «Венские тесты развития» ШБюлер и Г.Гетцер, в которых одним из шести «основных слагаемых поведения ребенка» выделяют «физическое движение». Работы школы АХезелла и ШБюлер легли в основу разработанных в разных странах шкал психического развития (О-Брюне, ИЛезин, 1951; Я.Кох, 1953; Е.Шмидт-Кольмер, 1959). В западных странах широко используется метод Ненси Бейли, разработанный в 1969 году, после чего несколько раз дополненный и модифицированный. В структуре теста 3 части, одна из которых «Моторная шкала» измеряет степень контроля тела, мышечной координации, тонкое манипулирование и т.п. Результатом измерения является показатель психомоторного развития.

Среди современных отечественных комплексных методов можно назвать работу О.В.Баженовой (1983), в которой сочетается качественный и количественный анализ. Диагностика развития двигательной сферы предполагает отдельную оценку крупной и мелкой моторики.

Для исследования развития тонкой моторики дошкольников и младших школьников разработаны специальные шкалы М.К.Джонсон, Ф.Н.Зук и КУайнгейт (1951), З.Тржесоглавой (1974), И.Лесны (1987), Н.В.Кнучли (1983). Не все перечисленные методы имеют четкую систему стандартизации и обладают достаточной степенью надежности. Сами авторы перечисленных шкал отмечали их значительную ценность в решении дифференциально-диагностических задач только в случаях, когда дело касается выраженных мозговых нарушений. В большинстве случаев психомоторные шкалы построены по принципу моторных проб, требующих вьшолнения одного изолированного двигательного акта или их серии и практически не учитывающих сложных координации моторики с другими психическими функциями.

Более разработанными в этом плане диагностическими средствами являются графические методы, учитывающие, прежде всего уровень развития зрительно-моторных координации: Л.Бендер (1938), А.Рей (1941), П.А.Остеррит (1945), Е.Тейлор (1959), Э.Мира-и-Лопец (1963), З.Матейчик, М.Стрнадова (1974), А.Керн (1963), Н.И.Гуткина (1996). Все они относятся к категории атематических рисуночных тестов и в качестве стимульного материала используют геометрические фигуры различной конфигурации. От испытуемого требуется как можно более точно скопировать предложенные образцы. Результаты тестирования дают представление об уровне развития зрительно-моторной координации, тонкой моторики руки, сформированности графических навыков. Большинство методик имеют хорошо разработанные системы количественной обработки. Например, для зрительно-моторного гештальт-теста Л.Бендер существует несколько систем подсчета баллов (Г.Паскаль, Б.Саттелл, 1951; А.Толор, Х.К.Шульберг, 1963), в том числе специальный вариант Э.Коппитц (1975) стандартизированный для детей. Э.Коппитц приводит высокие коэффициенты валидности теста при оценке готовности обучению в школе и в предсказании последующих достижений детей в первом классе. (151) Однако интерпретация полученных с помощью методики Л.Бендер результатов проводится с позиций гештальтпсихологии, что в значительной степени ограничивает возможности ее широкого использования.

Лобные доли и регуляция движений и действий

То, что было только что сказано о роли лобных долей мозга в регуляции состояний активности, подготавливает нас к решению еще более сложного вопроса -- о роли лобных долей в регуляции произвольных движений и действий и в программировании наиболее высокоорганизованных форм человеческой деятельности.

Как мы уже говорили выше, лобные доли мозга отличаются не только тем, что они имеют наиболее интимную связь с образованиями ретикулярной формации. Как было показано рядом исследователей (см. 1,г), по своему происхождению и строению лобные доли мозга тесно связаны и с корковым аппаратом регуляции движений и поэтому рассматривались некоторыми авторами, в том числе и И. П. Павловым, как существенная часть корковых отделов двигательного анализатора.

Поэтому есть все основания думать, что они принимают самое близкое участие в регуляции наиболее сложных форм движений и действий и прежде всего в обеспечении адекватного протекания произвольных движений и действий человека. Есть вместе с тем основания полагать, что поражения лобных долей мозга, не вызывающие сколько-нибудь заметных нарушений чувствительности и движений, заметно скажутся на нарушении наиболее высоких видов целенаправленной деятельности.

Анализом этих фактов мы и займемся.

а) О строении произвольных движений и действий

Произвольные движения и действия являются специфической особенностью человека. Возникая на базе так называемых произвольных движений животного1, они отличаются от них многими существенными чертами, без внимательного анализа которых их структура останется непонятной.

Известно, что всякое движение и действие животного возникает на основе той или иной биологической потребности, которая является его «безусловной» основой и которая удовлетворяется в процессе дальнейших действий животного. Над этой основой может надстроиться сложнейшее условнорефлекторное поведение животного, формирование которого, как это хорошо известно, невозможно без этой безусловнорефлекторной основы.

Произвольные движения и действия человека, в отличие от этого, могут возникать и без всякой «безусловной» биологической основы. Огромное число наших произвольных движений и действий возникает на основе намерений, в формировании которых принимают участие социальные факторы и речь, формулирующая цель действия, соотносящая ее с мотивом и намечающей основную схему решения той задачи, которую человек перед собой ставит.

На ранних этапах развития, как это было показано рядом советских психологов (Л. С. Выготский, 1956, 1958; А. Н. Леонтьев, 1959; А. В. Запорожец, I960; П. Я. Гальперин, 1957, 1959, 1964), произвольное действие ребенка определяется теми требованиями, которые формулируются в приказе взрослого. Затем это «действие, разделенное между двумя людьми», становится действием, которое начинает регулироваться собственными актами ребенка: сначала -его перцепторной деятельностью, затем -- его развернутой внешней речью и, наконец, гораздо позднее, теми сокращенными замыслами и схемами, которые формулируются при участии его внутренней речи. Эта речь -- свернутая и сокращенная у взрослого человека -- принимает активное участие в переработке поступающей информации и в формулировании того, что Н. А. Бернштейн (1947, 1957) назвал «двигательной задачей», выделяющей цель действия и создающей его общую схему.

В случае наиболее простых или привычных произвольных действий, когда нужное движение однозначно определяется поставленной целью и внешней ситуацией, роль речевого компонента ограничивается лишь формулировкой замысла и пуском в ход соответствующих двигательных стереотипов. В более сложных (случаях, когда формулировка двигательной задачи еще не обеспечивает однозначно появления нужного действия, роль речевого эвена произвольного двигательного акта гораздо сложнее. В этих случаях речь участвует в перекодировании доходящей до субъекта информации, в выделении ее наиболее важных существенных звеньев и в торможении побочных ассоциаций, возникающих либо под влиянием непосредственных раздражителей среды, либо же в результате инертных следов прежнего опыта. Выделяя существенную систему связей и создавая внутреннюю схему действия, которая становится доминантной и оттесняет все побочные, неадекватные реакции, речевое звено становится основой наиболее сложных форм регуляции произвольного двигательного акта.

Регулирующее влияние внешней или внутренней речи не ограничивается, однако, созданием общей схемы или программы действия, которое, как это показал Н. А. Бернштейн (1947, 1957), может затем осуществляться любыми двигательными операциями и набор которых пластично меняется в зависимости от ситуации. В течение всего выполнения произвольного действия внутренняя речь участвует в процессе слежения за ходом действия и контроля его эффективности; она помогает сличать выполняемое действие с исходным намерением, формулируя сигналы об их согласованности или рассогласованности, корригируя допущенные ошибки и либо прекращая деятельность, если цель была выполнена, либо возобновляя ее, если она не была достигнута. Такая контролирующая функция речи, входящая при выполнении сложных произвольных действий в механизм «акцептора действия» (П. К. Анохин, 1949, 1955) или механизм Ф--О--Ф--E (Миллер, Прибрам и Галантер, 1960), делает ее важным звеном в осуществлении той «системы, высочайшей иго саморегулир ованию», которую представляет собою произвольная деятельность человека.

Совершенно естественно, что столь сложная функциональная система может протекать только при постоянном бодрственном состоянии коры, абсолютно необходимом для того, чтобы вызванные намерением системы связей сохраняли свое доминирующее значение и чтобы все побочные, не соответствующие «двигательной задаче» связи оттеснялись. Достаточно небольшого снижения уровня активности коры, чтобы доминирующая роль этих основных связей становилась нестойкой, чтобы побочные связи, возникающие под влиянием непосредственных воздействий внешних раздражителей или инертных последействий прежнего опыта, уравнивались по своей силе с избирательными связями, вызванными намерением, и чтобы поведение теряло свой направленный и избирательный характер.

Все это заставляет предполагать, что лобные доли, не участвующие в выполнении наиболее простых и привычных действий, могут и должны играть решающую роль в сохранении и реализации программ сколько-нибудь сложных форм деятельности, тормозя неадекватные ей побочные действия.

Все это заставляет думать, что гари поражении лобных долей мозга, приводящем к сниженному состоянию активности, это четкое выполнение двигательных программ будет существенно страдать, что избирательные, соответствующие поставленной задаче движения я действия перестанут занимать доминирующее место Поражение лобных долей неизбежно приводит к тому, что неадекватные побочные действия перестанут тормозиться и вся деятельность человека начнет терять свой избирательный характер.

С этими предположениями мы и начнем наш анализ, остановившись сначала на тех особенностях поведения больных с поражениями лобных долей мозга, которые можно выявить уже при обычных клинических наблюдениях, и перейдя затем к результатам специальных нейропсихо-логических экспериментов.

Лаборатория физиологии сенсомоторных систем

Руководитель -- заслуженный работник высшей школы РФ, профессор, доктор биологических наук Геннадий Аркадьевич Куликов.

Основная проблема лаборатории -- изучение мозговых механизмов согласования деятельности сенсорных м моторных систем (сенсомоторной координации) как основы психических функций мозга человека.

В течение последних десятилетий XX века на основе комплексного подхода (включающего электрофизиологические, нейрогистологические, биоакустические и поведенческие исследования) было проведено изучение мозговых механизмов определения биологической значимости (смысла) сенсорной информации и её использования для формирования поведенческих актов. Работами сотрудников лаборатории внесен фундаментальный вклад в разработку механизмов сенсомоторной координации, сформулировано и экспериментально обосновано представление о взаимодействии сенсорных и моторных систем как основы декодирования сигналов мозгом.

Показано, что пластичность процессов сенсомоторной координации проявляется в изменении импульсной активности тех групп нейронов, которые имеют отношение к формированию адекватных двигательных реакций на сенсорные сигналы. Избирательный характер отражения определенного сочетания стимула и движения обнаружен не только в нейрональных реакциях моторных, но также в сенсорных и ассоциативных областях коры больших полушарий. В результате комплексного подхода выявлена роль фронтальной ассоциативной области коры в формировании целенаправленных движений на биологически значимые акустические сигналы, доказана возможность формирования избирательного характера реагирования нейронов фронтальной ассоциативной области коры мозга кошек на звуковые стимулы под влиянием доминирующей мотивации. Это позволило рассматривать речевую регуляцию произвольных движений человека в русле общебиологических эволюционных преобразований слуховой функции мозга.

Логическим продолжением исследований слуходвигательной координации явилось изучение процессов становления речевой функции на ранних этапах онтогенеза. В настоящее время для анализа взаимосвязи развития речи в фило- и онтогенезе на основе процессов слуходвигательной координации основное внимание уделяется процессам генерации акустических сигналов у детей первых лет жизни. Получены данные, свидетельствующие о формировании первых речеподобных элементов в звуках детей сначала в качестве акустических компонентов, сопутствующих врожденным рефлекторным реакциям. Это может свидетельствовать в пользу предположения об обусловленности сходства звуков детей разных национальностей общностью их происхождения в качестве акустических компонентов эмоциональных реакций. Таким образом, формирующаяся в эволюции система определения значимости акустических стимулов может являться врожденной основой для развития речевой деятельности.

На основе проводимых исследований обосновывается представление о наличии универсальных признаков речевых сигналов независимо от формы их генерации (обычная разговорная речь, речь детей на ранних этапах онтогенеза, вокальная речь, слова птиц «пересмешников»). В последние годы активно осуществляется разработка объективных методов оценки изменения эмоционального состояния человека под влиянием осознаваемого и неосознаваемого восприятия зрительных и слуховых сенсорных сигналов. На базе лаборатории осуществляется подготовка студентов по четырем магистерским программам: «Нейробиология поведения», «Возрастная психофизиология», «Сравнительная психофизиология», «От нейрона к сознанию -- международный проект Tempus».

Студенты лаборатории активно привлекаются к выполнению работ по грантам Российского фонда фундаментальных исследований, Российского гуманитарного научного фонда, Министерства образования РФ.

Заключение

Речевая регуляция движений. Спецификой регуляции движений у человека является то, что они подчинены речевым воздействиям (как внешним -- звуковая и письменная речь, так и внутренним -- собственная внутренняя речь). Речевая регуляция движений связана в первую очередь с функцией лобных долей. Исследования покали, что на первых этапах развития -- у ребенка 2--3 лет -- регуляция произвольных двигательных реакций соответственно речевым инструкциям оказывается недостаточной. Он не может управлять движением в полном соответствии с указаниями другого лица и еще не в состоянии полностью подчинить движения собственным речевым командам. К 3--4 годам ребенок осваивает речевые навыки и сам произносит «надо» или «не надо» делать движения. Эти речевые отчеты помогают ему в регуляции действий. Афферентная импульсация, идущая от речевой мускулатуры, служит важным ориентиром, дополняющим проприоцептивные сигналы от работающих мышц. Речевые самоотчеты помогают осмысливать и направлять движения. Постепенно простые речевые реакции усложняются и образуют сложную систему саморегуляции. Внешняя речь ребенка (произносимые им слова) сначала заменяется шепотом, а затем переходит во внутреннюю речь.

Внутренняя речь (процессы мышления) становится важным регулятором действий взрослого человека. При поражении лобной доли у него может сохраняться речь, но нарушается ее регулирующая роль в двигательных действиях. Больной не может выполнять словесные инструкции, исходящие от другого лица, или производить движения согласно собственной речи (например, под собственную команду «раз», «два»). Нарушается сличение результата движения и задуманной программы его выполнения. Движения становятся стереотипными, инертными, теряют свой смысл.

Размещено на Allbest.ru