Карл Густав Юнг. Архетипы

Размещено на http://www.allbest.ru/

Карл Густав Юнг.Архетипы

бессознательное самоактуализация архетип

Врожденные тенденции внутри коллективного бессознательного, получившие название архетипов, являются внутренними детерминантами психической жизни человека. Они направляют действия человека в определенное русло, в чем-то схожее с тем, каким образом вели себя в подобных ситуациях наши животные предки. Архетипы обнаруживают себя в сознании в виде эмоций и некоторых других психических явлений. Они обычно связаны с такими важнейшими моментами жизненного опыта, как рождение и смерть, одиночество, основные стадии жизненного пути (детство, юность), а также с реакцией на смертельную опасность и психическими заболеваниями, такими как невроз или депрессия.

Юнг, как глубинный психолог, исследовал мифологию и художественное творчество ряда древнейших цивилизаций, выявляя лежащие в их основе архетипические символы. Оказалось, что существует значительное количество таких символов, которые присущи всем архаическим культурам, причем даже таким, которые были столь разделены во времени и пространстве, что прямой контакт между ними был заведомо невозможен. Ему также удалось обнаружить в снах пациентов психотерапии нечто, что он посчитал следами подобных символов. Это еще более укрепило Юнга, как глубинного психолога, в его приверженности идее коллективного бессознательного.

Четыре таких архетипа встречаются чаще других - это персона, анима и анимус, тень и Я.

Персона - это та маска, которую каждый из нас надевает, общаясь с другими людьми. Она представляет нас такими, какими мы хотим, чтобы нас воспринимало общество. Персона может не совпадать с подлинной личностью индивида. Понятие персоны у Юнга аналогично понятию ролевого поведения в социологии, когда мы поступаем так, как, полагаем, другие люди ожидают, чтобы мы действовали в тех или иных ситуациях.

Архетипы анима и анимус отражают предположение Юнга, что каждый человек несет в себе определенные психологические характеристики противоположного пола. Анима отражает женские (феминные) черты в мужском характере, а анимус - мужские (маскулинные) характеристики в женском. Как и большинство других архетипов, эта пара берет начало в наиболее глубинных, примитивных слоях опыта предков человека, когда мужчины и женщины усваивали определенные эмоциональные и поведенческие тенденции противоположного пола.

Архетип тени - это некая обратная, темная сторона Я. Она наиболее глубоко укоренена в животном прошлом человека. Юнг считал ее своеобразным наследием низших форм жизни. Тень представляет собой совокупность всех наших аморальных, неистовых, страстных и абсолютно неприемлемых желаний и поступков и в этом качестве играет большую роль в формировании депрессии и неврозов. Юнг, как психотерапевт, писал, что тень подталкивает нас совершить нечто такое, чего мы в нормальном состоянии никогда себе не позволим. Когда с нами случается нечто подобное, мы склонны объяснять происшедшее тем, что на нас нечто нашло. Это «нечто» и есть тень, наиболее примитивная часть нашей природы. Однако тень имеет и свою позитивную сторону. Она - источник спонтанности, творческого порыва, внезапных озарений и глубоких эмоций, без чего нормальная, полноценная человеческая жизнь также невозможна.

Но наиболее важным архетипом Юнг считал самость. Сочетая и гармонизируя все аспекты бессознательного, самость создает единство и стабильность личности. Таким образом, задача самости (и психотерапии) - интеграция различных подсистем личности. Юнг сравнивал самость с порывом или стремлением к самоактуализации, что определяет гармоничность и целостность, наиболее полное раскрытие возможностей личности.

По его убеждению (и мнению многих юнгианских психотерапевтов и психоаналитиков), самоактуализации можно достичь лишь в среднем возрасте, а потому этот возраст (между 35 и 40 годами) Юнг рассматривал как критический период для личностного развития - рубеж, на котором личность претерпевает глубокие и благотворные преобразования. Во взглядах Юнга также можно усмотреть автобиографические моменты: именно в этом возрасте сам Юнг смог достичь целостности своего Я вслед за преодолением невротического кризиса. Таким образом, для Юнга наиболее важным этапом личностного развития является отнюдь не детство, как у основателя психоанализа Зигмунда Фрейда, а, напротив, зрелые годы, время, когда он сам прошел через душевный кризис и смог преодолеть его.

Согласно Юнгу, конечная жизненная цель - это полное проявление Себя, то есть становление единого, неповторимого и целостного индивида. Развитие каждого человека в этом направлении уникально, оно продолжается на протяжении всей жизни и включает в себя процесс, получивший название индивидуация. Говоря упрощенно, индивидуация - это динамичный и эволюционирующий процесс объединения, включения в состав целого многих противодействующих внутриличностных сил и тенденций. В своем конечном выражении индивидуация предполагает сознательное проявление человеком своей уникальной психической реальности, полное развитие и выражение всех элементов личности. Таким образом, архетип самости становится центром личности и уравновешивает многие противоположные качества, входящие в состав личности как единого главного целого. Благодаря этому высвобождается энергия, необходимая для продолжающегося личностного роста. Итог осуществления индивидуации, очень непросто достигаемый, Юнг называл само-осуществлением. Он считал, что эта конечная стадия развития личности доступна только способным и высокообразованным людям, имеющим к тому же достаточный для этого досуг. Из-за этих ограничений самоосуществление недоступно подавляющему большинству людей.

Юнг охотно пользуется «коллективными представлениями» и часто ссылается на Леви-Брюля. Основываясь на своей клинической практике врача-психоаналитика, трудах этнографов и собственном мистическом опыте, он выдвинул идею архетипа.

Архетипами Юнг называл сложные состояния сознания, передаваемые по наследству и воспроизводящие глубинные мифологические символы, самые важные из которых - это Тень, Анима, Анимус, Мать, Ребенок, Старик. Среди менее значимых архетипов находится архетип Отца, Троицы, Антропоса.

Архетипы, по Юнгу, имеют важное конституирующее значение в жизни бессознательного в человеке, так что, по его словам:

«нам никогда легитимно не отделаться от архетипических основ, не согласившись поплатиться за это неврозом, точно также как нельзя без самоубийства отделаться от тела или его органов». «Ибо архетип - о чем никогда не следует забывать - душевный орган, который имеется у каждого. Плохое объяснение (архетипа) означает собственно плохую установку по отношению к этому органу, из-за чего последнему наносится ущерб. В конечном счете всякий сетующий - просто скверный толкователь». «Архетипы - непоколебимые элементы бессознательного, но они постоянно изменяют свой облик».

Например, архетип ребенка содержит мотивы потенциального будущего, мотив осознавания («Да будет свет!»), мотивы заброшенности, покинутости, подверженности опасностям и непреодолимости («Один дома»), гермафродитизма, целостности, восприятия ребенка, как начальной и конечной сущности.

Отдельный архетип, сам будучи очень сложным органом сознания, сплетен с другими архетипами и вместе они «образуют схватываемое единство».

Интересующихся идеями Юнга я отсылаю к его трудам, а в контексте этой статьи я хочу сделать следующие выводы.

Архетипы, как символы, имеющие наиболее четкое и полное воплощение в мифах и религиях первобытных народов, вышли из культуры племенной суперобщины, 60-20 тысяч лет назад пережившей революцию S-переходов от родовой общины. Архетипичность, наследуемость этих мифов подтверждает мое предположение о том, что сам 12288 летний S-скачок завершается переходом наиболее значимых символов (свойств, образов) в генетический фонд мозга. Среди архетипов нет моральных заповедей, поскольку возраст моральных заповедей в рамках S-перехода - еще детский.

Сам базисный характер архетипов лишь косвенно и неадекватно, по мнению Юнга, улавливаемый и «объясняемый» сознанием, выдает в них подручных общинного Я. То есть архетип в моем понимании - это не просто сложная инстинктивная структура, лабиринт, а часть субъектного целого - Я-общины (племенной суперобщины), преобразовавшейся в современных национальных суперобщинах в более или менее автономную промежуточную общину, функционирующую по законам малой (подобно родовой) или средней (подобно племенной) общинам. В своей душевной жизни мы не просто не принадлежим себе (якобы по незнанию), мы принадлежим другому (миру общинных личностей, обидчивых и даже мстительных, но отходчивых и благодарных).

Некоторые геометрические фигуры тоже являются архетипами:

«крест - пишет Юнг - означает устроение, противопоставленное неустроенному хаосу бесформенного множества. В другой своей работе я уже показал, что крест действительно один из древнейших символов строя и порядка. В области психических процессов он равным образом выполняет функцию упорядочивающего средоточия и потому в состояниях психического расстройства, вызываемых, как правило, вторжением бессознательных содержаний, видится также в форме четырехчастной мандалы». «Середина символизирует целостность и окончательность. Вполне уместно поэтому, хотя и достаточно неожиданно, наш текст напоминает о факте дихотомии вселенной, расколотой на правое и левое, светлое и темное, небесное и «нижний корень». Это безошибочное указание на то, что все содержится в середине и что «Господь», следовательно, все составляет и соединяет, сам будучи «nirvanda», т. е. «свободным от противоположностей», в полном соответствии с аналогичными восточными представлениями, а также с психологией этого архетипического символа».

Поскольку архетип Троицы стал основой системы теологических ценностей у христианских народов, то уделим этому архетипу особое внимание. Этот архетип проявился в религии Вавилонии, но яркое и полное воплощение он нашел в Египте уже в середине третьего тысячелетия до н.э., то есть за две с половиной тысячи лет до возникновения христианства (!). По словам Юнга:

«египетская теология решительно утверждает и ставит во главу угла сущностное единство (омоусию) бога-отца и бога-сына (представленного фараоном). В качестве третьего к ним присоединяется Ка-мутеф («Бык своей матери»), который есть не что иное, как Ка, порождающая сила бога. В ней и через нее отец и сын связываются не в триаду, но в триединство. Ведь поскольку Ка-мутеф представляет собой особую форму проявления божественного Ка, мы действительно можем «говорить о триединстве бог-фараон-ка, где бог выступает "отцом", царь - "сыном", а Ка - творческим связующим звеном между тем и другим»

Правда, полноту жизни, по Юнгу, выражает не Троица, а Четверица, или Троица, дополненная неким темным началом, изгнанным из нее морально ориентированной религией. Крест, по Юнгу, как раз включает и это четвертое начало. Троице, по Юнгу, не хватает дьявола, так как «дьявол - тень Бога, которая обезьянничает и подражает ему, antimimon pneyma (подражающий дух) в гностицизме и греческой алхимии. Но он «князь мира сего», в тени которого человек родился, обремененный пагубным грузом первородного греха, совершенного по подстрекательству дьявола».

Архетипы Троичности-Четвертности часто встречаются в сновидениях, исследованных Юнгом:

«Если мне и удалось составить себе о Троице какое-то вразумительное представление, основанное на эмпирической реальности, то помогли мне в этом сновидения, фольклор и мифы, в которых встречаются подобные числовые мотивы. В сновидениях они появляются, как правило, спонтанно, что показывает уже сама банальность их внешнего проявления. Большей частью в них нет ничего мифического или сказочного, не говоря уж о чем-то религиозном. Речь может идти о трех мужчинах и одной женщине, которые сидят за одним столом или едут в одной машине, о трех мужчинах с собакой, об охотнике с тремя собаками, о трех курах в одной клетке, откуда убежала четвертая, и т.п. Эти вещи настолько банальны, что их легко упустить из виду. Поначалу они и не подразумевают ничего особенного, кроме лишь того, что имеют отношение к функциям и аспектам личности грезящего, в чем можно легко убедиться, когда речь идет о трех или четырех знакомых лицах с хорошо выделенными чертами - или о четырех основных цветах: красном, синем, зеленом и желтом. Эти цвета с изрядной долей закономерности ассоциируются с четырьмя функциями ориентации сознания. Лишь когда грезящий начинает понимать, что четверка содержит намек на целостность его личности, он осознает, что все эти банальные мотивы сновидения являются, так сказать, теневыми изображениями более значительных вещей. Особенно хорошо помогает прийти к этому прозрению, как правило, четвертая фигура: она не лезет ни в какие рамки, предосудительна, внушает страх или необычна, инородна в каком-то ином смысле, как в хорошем, так и в плохом, напоминая Мальчика-с-пальчика рядом с его тремя нормальными братьями. Само собой разумеется, ситуация может быть и обратной: три странные фигуры и одна нормальная. Всякий, кто располагает хоть каким-то знанием сказочного материала, понимает, что через гигантскую по видимости пропасть, разделяющую подобные тривиальные факты и Троицу, вполне может быть перекинут мостик. Но это вовсе не означает, что Троица опускается до их уровня. Напротив, она представляет собой наиболее совершенную форму соответствующего архетипа. Эмпирический материал просто показывает, как этот архетип действует, захватывая и мельчайшие и наименее значительные психические детали».

Наконец, Юнг формирует психологическое содержание этого емкого символа, но к которому (психологическому) он не сводится:

«Троица именно в силу своего умопостигаемого характера выражает необходимость духовного развития, требующего самостоятельности мышления. С исторической точки зрения, мы видим это устремление работающим прежде всего в схоластической философии, а философия эта была тем предварительным упражнением, которое только и сделало возможным научное мышление современного человека. Троица также и архетип, чья доминирующая сила не только поощряет духовное развитие, но при случае и навязывает его. Но как только эта спиритуализация угрожает стать вредной для здоровья односторонностью, компенсаторное значение Троицы неизбежно отступает на задний план. Благодаря преувеличению добро становится не лучше, а хуже, а пренебрежение и вытеснение делают из маленького зла большое. Тень составляет-таки часть человеческой природы, а вообще никаких теней не бывает лишь ночью. Поэтому мы сталкиваемся здесь с проблемой».

«Таким образом - делает методологический вывод автор - история догмата о Троице предстает в качестве постепенного проступания некоторого архетипа, который упорядочивает антропоморфные представления об Отце и Сыне, о жизни, о различных ипостасях и т.д., выстраивая их в архетипическую, т. е. нуминозную, фигуру «Пресвятой Троицы». Современники этих событий воспринимали ее как нечто такое, что современная психология называет внеположенным сознанию психическим присутствием (Ргаsenz). Если налицо consensus generalis (всеобщее согласие) в отношении какой-либо идеи, как это имеет - и имело - место в нашем случае, то мы вправе говорить о коллективном присутствии. Подобными «присутствиями» в наши дни выступают фашистская и коммунистическая идеи: первая подчеркивает власть вождя, вторая - общность имущества, обе эти черты характерны для первобытного общества».

Примечательно, что архетипические геометрические символы каждой из религий выражают главную точку приложения внимания каждой религии.

Размещено на Allbest.ru