Проблема различий в восприятии смерти между мальчиками и девочками

Пятый путь в бессмертие связан с достижением различных состояний, которые наука называет "измененные состояния сознания". В основном они являются продуктом системы психотренинга и медитации, принятой в восточных религиях и цивилизациях. Тут возможны "прорыв" в иные измерения пространства и времени, путешествия в прошлое и будущее, экстаз и просветление, мистическое ощущение причастности к Вечности.

Можно сказать, что смысл смерти и бессмертия, равно как и пути его достижения, являются обратной стороной проблемы смысла жизни. Очевидно, эти вопросы решаются различно, в зависимости от ведущей духовной установки той или иной цивилизации.

В конце XIX - начале XX века вера в научное познание мира достигла апофеоза. Новейший рационализм попытался разложить наши фобии, мотивации, эмоции и т. п. чуть ли не на атомы. Однако первоначальная эйфория постепенно сменялась разочарованием - оказалось, что смерть не так сложна, как о ней говорят - она гораздо сложнее. Кроме того, большое количество школ и течений в психологии сделали невозможной единую трактовку понятия смерти с позиций этой науки.

Существовали сложности и с понятием «восприятие смерти». Согласно определению, восприятие - это отражение предметов и явлений в совокупности их свойств и частей при непосредственном воздействии их на органы чувств. Оно включает в себя прошлый опыт человека в виде представлений и знаний. Но применимо ли такое понятие, как «прошлый опыт» к феномену смерти?

Знаменитый Зигмунд Фрейд пытался расправиться с проблемой, введя термины "влечения к жизни" и "влечения к смерти". По Фрейду, влечение к смерти - это присущие индивиду, как правило, бессознательные тенденции к саморазрушению к возвращению в неорганическое состояние. В полном соответствии с гегелевской диалектикой влечения к жизни и влечения к смерти противоположны и едины в одно и то же время. Ища подтверждения своих идей в работах биологов, Фрейд говорит об удивительном сходстве предложенного немецким генетиком А. Вейсманом деления на смертную сому (тело в узком смысле) и бессмертную (при определенных условиях) зародышевую плазму с делением на влечения к смерти и к жизни. Останавливаясь вкратце на резко дуалистическом понимании природы влечений, австрийский психиатр напоминает о том, что, по теории Э. Геринга, в живой субстанции происходят беспрерывно два рода процессов противоположного направления, одни - созидающего, ассимиляторного, другие - разрушающего, диссимиляторного типа. [0]

Современный исследователь доктор Элизабет Кюблер-Росс, утверждает, что для нашего бессознательного немыслимо вообразить реальный конец собственной жизни здесь, на земле, и, если эта наша жизнь должна окончиться, конец всегда связывается с вмешательством злобных сил извне. Говоря просто, в нашем несознающем разуме мы можем оказаться только убитыми; немыслима смерть от естественных причин или от старости. Поэтому смерть как таковая ассоциируется с пугающим действием, злым деянием, с чем-то, что само вопиет об отмщении и каре... [0]

Наш не сознающий разум не делает различий между желанием и деянием. Любой из нас может пересказать лишенный логики сон, в котором соседствуют противоречащие друг другу события и утверждения - вполне приемлемые во снах, но немыслимые при бодрствовании. Подобно тому, как мы в своем не сознающем разуме не можем отличить желание в гневе убить кого-нибудь от акта убийства, маленький ребенок не в состоянии различить фантазию и реальность. Ребенок, который, рассердившись, пожелал, чтобы мать умерла, из-за того, что она не выполнила его просьбу, будет в высшей степени травмирован ее реальной смертью. Он будет всегда повторить себе: это я сделал, я виноват, я был плохим, поэтому мама покинула меня...[0]

Когда мы вырастаем и начинаем понимать, что не так всемогущи, чтобы сделать невозможное возможным, страх, что мы виноваты в смерти дорогого человека, уменьшается, а вместе с ним и чувство вины. Страх смерти угасает, но в какой-то момент внезапно усиливается. Он ясно виден на лицах людей, идущих по больничным коридорам или у тех, кто понес тяжёлую утрату.

Возможно, зная это, легче понять соблюдавшиеся столетиями многие обычаи и ритуалы, целью которых было смягчить гнев богов или общества, уменьшить ожидаемую кару. Здесь имеются в виду траурные одежды, вуаль, женский плач - все это способы вызвать жалость к оплакивающему утрату, способы выражения печали, горя, раскаяния. Человек в горе бьет себя в грудь, рвет на себе волосы, отказывается есть, тем самым, пытаясь наказать себя и избежать предстоящего вечного наказания или ослабить кару, которой он ждет за смерть любимого человека.

Некоторые исследователи считают, что страх смерти не врожденное, а приобретаемое в ходе жизни свойство психики. Л. Уотсон, например, просматривая литературу по проблемам психологической реакции человека на смерть, был поражен тем фактом, что "страх смерти возникает только у взрослых людей и только у тех, кто имеет время для размышлений на эту тему". [0]

В психиатрии, однако, отмечены случаи, когда дети сходили с ума, пытаясь понять, почему молодые иногда умирают раньше пожилых. Боязнь смерти, безусловно, имеется у детей с достаточно раннего возраста, хотя они могут и не воспринимать смерть адекватно - как окончательное прекращение своего физического существования. Смерть скорее сопряжена в их сознании с понятием физической боли, страдания и т. д. [0]

Если признать за осознанием смерти характер "обучения", то надо отбросить всю теорию эволюции. Для живых существ чувство опасности есть напоминание о возможной гибели. Страх позволяет им выжить. А если б знание о смерти не было бы намертво вбито в гены, то все живое на земле погибло бы, перестав страшиться любых опасностей. Л. Уотсон и сам вынужден отчасти признать это. Правда, к подобному признанию он идет через нежелание лицезреть очевидные вещи. Сначала он говорит о том, что не существует фактов, "подтверждающих врожденность страха смерти либо его развития в качестве обязательной составляющей поведения, связанного с умиранием", но затем приводит пример того, как молодые шимпанзе, достигшие определенного возраста, без всякого указания извне или специальной тренировки начинают избегать контакта со змееподобными объектами. "У них есть врожденное свойство,- пишет Уотсон, - страшиться символов, способных ассоциироваться с опасностью, однако я не знаю ни одного животного с врожденным страхом самой смерти".[0] Животного смерть волнует только в случае, если становится препятствием к осуществлению заложенных в нем биологических функций. Но это и есть чувство опасности.

Таким образом, мы можем с уверенностью констатировать, что чувство опасности в подсознании животного и человека адекватно страху смерти. Но у человека это чувство осложнено приобретенными в процессе жизни культурными навыками, опытом абстрактного мышления, развитием интуиции.

Оригинальный русский мыслитель Н.Ф.Федоров утверждал, что давняя и высшая цель человечества - победа над смертью, воскрешение всех, обитавших на Земле. Такой сыновний долг живущих перед теми, кому обязаны они величайшим благом жизни.[0]

Федоров попытался приговорить смерть к смерти. Пожалуй, попытка эта вызвана, прежде всего, отчаянием и стремлением во что бы то ни стало преодолеть леденящий ужас небытия.

Вспомним страх, знакомый каждому из нас. Лев Толстой переживал его мучительно. И не только за себя, но и за своих детей: «Зачем мне любить их, растить и блюсти их? Для того же отчаяния, которое во мне, или тупоумия? Любя их, я не могу скрывать от них истины, - всякий шаг ведет их к познанию этой истины. А истина- смерть”.[0]

В религиозных учениях страх перед смертью “нейтрализуется” верой в бессмертие души. В нашем веке науки вера в бессмертие души возродилась в новых формах (достаточно вспомнить работу американского ученого Р. Муди “Жизнь после смерти”). Однако при всей утешительности таких воззрений после недолгих размышлений с грустью сознаешь, что если дух отделится от своего обжитого родного тела, то это и будет смерть человека как существа телесно-духовного. Без тела его сознание будет беспомощным, бездеятельным... Да и будет ли?

Стихийное, инстинктивное признание жизни и ее ценности вызывает у людей реакцию против смерти. Человеческая психика не может смириться со смертью. Поэтому смерть вызывает у людей безысходную печаль, невыносимое страдание.

“Неизбежность смерти - наитягчайшая из наших горестей”, - утверждал французский мыслитель 17 века Вовенгарг.[0] Трудно с ним не согласиться. Страх перед смертью естественное и как не парадоксально, полезное в известном смысле чувство. Страх перед смертью служит предупреждением о надвигающейся опасности. Утратив его, человек как бы теряет свою защитную броню. Удерживая человека от поступков и действий, опасных для жизни, страх способствует сохранению человеческого рода. Но страх одновременно действует угнетающе, так как человек, вместо того чтобы остерегаться какой-либо опасности, начинает бояться всего. Он сознает, что смерть неизбежный удел всего живого.

Смерть - это осознанная необходимость, полнейшая наша не свобода. Высшая мера наказания, к которой приговорила нас равнодушная природа. Но есть и другая прямо противоположная точка зрения: “Признаем чистосердечно, что бессмертие обещают нам только Бог и религия: ни природа, ни наш разум не говорят нам об этом... Смерть - не только избавление от болезней, она - избавление от всякого рода страданий”. [0]

С объективных научных позиций - отрешенных от наших личных переживаний и страхов - смерть представляется регулятором и организатором жизни. Все организмы, в благоприятной среде размножаются в геометрической прогрессии. Этот мощный “напор жизни” очень быстро превратил бы земную биосферу в кишащий сгусток организмов. К счастью одни поколения освобождают арену жизни для других. Только в такой схеме залог эволюции организмов.

Каждый из нас, живущих, жаждет не только познания, но и утешения, понимание блага смерти для торжества биологической эволюции.

«Если вместе со смертью, - писал В.М. Бехтерев,- навсегда превращается существование человека, то спрашивается, к чему наши заботы о будущем? К чему, наконец, понятие долга, если существование человеческой личности прекращается вместе с последним предсмертным вздохом? Не правильно ли тогда ничего не искать от жизни и только наслаждаться теми утехами, которые она нам дает, ибо с прекращением жизни все равно ничего не останется».[0]

С позиции естествознания смерть живого организма - разложение на мельчайшие составные части, атомы и молекулы, которые продолжат свои странствия из одних природных тел в другие. Примерно так писал В.И. Вернадский, подчеркивая, что страха смерти не ощущает. Но есть у него и другая запись: ”...В одной из мыслей я касался... выяснения жизни и связанного с ней творчества, как слияние с Вечным Духом, в котором слагаются или который слагается из таких стремящихся к испусканию истины человеческих сознаний, в том числе и моего. Выразить ясно я это не могу...”[0]

Последнее замечание очень показательно. Вроде бы ученому с научных позиций все ясно. Однако его мысль не желает мириться с ограничением научного метода, познающего лишь то, что можно доказать. Но смерть - это очевидный факт, в доказательствах не нуждающийся.

У русского философа Н.Н. Страхова есть оригинальное сочинение “Мир как целое”, где одна из глав называется “Значение смерти”.

“Смерть - это финал оперы, последняя сцена драмы, - пишет автор, - как художественное произведение не может тянуться без конца, но само собою обосабливается и находит свои границы, так и жизнь организмов имеет пределы. В этом выражается их глубокая сущность, гармония и красота, свойственная их жизни. Если бы опера была только совокупность звуков, то она могла бы продолжаться без конца, если бы поэма была только набором слов, то она также не могла иметь никакого естественного предела. Но смысл оперы и поэмы, существенное содержание требуют финала и заключения”.[0]

Мысль интересная. Действительно в хаосе нет ни начала, ни конца. Только организованные тела способны развиваться в определенном направлении. Но всякая организация имеет предел своего совершенствования. Достигнув его, остается либо сохранять устойчивость, либо деградировать.

“Если бы какой-нибудь организм, - продолжает Страхов, - мог совершенствоваться без конца, то он никогда бы не достигал зрелого возраста и полного раскрытия своих сил, он постоянно был бы только подростком, существом, которое постоянно растет и, которому никогда не суждено вырасти. Если бы организм в эпоху своей зрелости стал вдруг неизменным, следовательно, представил бы только повторяющиеся явления, но в нем прекратилось бы развитие, в нем не происходило бы ничего нового, следовательно, не могло бы быть жизни. Итак, одряхление и смерть есть необходимое следствие органического развития, они вытекают из самого понятия развития. Вот те общие понятия и соображения, которые объясняют значение смерти”.[0]

Как только проясняется смысл смерти, тотчас появляется для нее оправдание. Более того, она начинает мыслиться как великое благо. Это уже не просто количественное ограничение живых существ, способных к чересчур быстрому размножению. Речь идет об умирании достигших совершенства особей не только ради освобождения арены жизни, но и для возможности достижения более высокого уровня совершенств и поддержания наивысшей биологической активности живого вещества.

Н.Н. Страхов придерживался мнения о сомнительности дарвинизма. И в тоже время идея смерти как расплаты за совершенство созвучна представлениям о прогрессивной эволюции видов, происходящей в результате выживания наиболее совершенных.

“ Жизнь есть величайшее благо, дарованное Творцом. Смерть же есть величайшее и последнее зло ”- так утверждает Бердяев.[0] Русский философ Евгений Трубецкой, пересказывая воззрения атеистов, писал: “Страдание и смерть - вот в чем наиболее очевидные доказательства царствующей в мире бессмыслицы... Порочный круг этой жизни есть именно круг страдания, смерти и неправды”. Выход из этого круга он видел в принятии христианских ценностей, вере в Бога и явлении Христа.[0]

Да, пока человек жив, ему дарован весь этот мир, человеку дано распоряжаться своей жизнью, выбирать те или иные поступки, надеяться на что-то рассчитывать на счастье... Смерть - это полнейшее отсутствие выбора, когда ничего не дозволено. Человек начинает жить подлинной жизнью, лишь осознанно принимая неотвратимость смерти.

Каждый раз, когда ему страшно, он думает о смерти, таково его восприятие смерти. Чувство страха знакомо всем. Несмотря на это, природа тревоги и страха остается загадкой для психологов. Одни видят суть тревоги в беспомощности, другие описывают внутренний разлад, возникающий при угрозе безопасности, третьи отмечают дезинтеграцию личности при столкновении с противоречием. Так, почему же человек боится? Прежде всего, его пугает неизвестность. Между состоянием сейчас и тем, что с ним случится через минуту, существует разрыв; этот промежуток заполнен неопределенностью. Человек боится того, что его ожидает. Поэтому у некоторых людей возникает тяга к "уверенности в завтрашнем дне". Иногда все общество начинает тосковать по определенности, и тогда начинаются разговоры о необходимости "сильной руки", что приводит к диктатуре под тем или иным обличием. Возможен и другой вид страха. Это так называемая тревога отделения: ребенок боится оторваться от матери, любящий боится потерять объект своего чувства, каждый боится быть выброшенным из мира, где все привычно и знакомо.

Страх рождается от неизвестности. Нам ничего неизвестно о нашей судьбе, кроме достоверного факта конца нашего земного существования. И эта абсолютная неизбежность вызывает в нас сильнейшее чувство тревоги, настолько сильное, что мы не можем его вынести. Мы предпочитаем неведение. Как можно ощущать себя, зная, что рано или поздно тебя не будет? Как жить, творить и действовать в мире, зная, что все закончится для тебя? Как общаться с людьми, зная, что каждый из них раньше или позже будет закопан в землю? Действительно, наука, культура, идеология не дадут нам ответов. Человек остается со смертью один на один, в самой сердцевине человеческого существа саднящая рана -- я умру. Смерть бьет человеческое существо в самую сокровенную его сердцевину так унизительно, так ужасающе радикально, что его спонтанной реакцией может быть только бегство (в мучение или презрение), которое “спускает с цепи” всякое зло. Смерть ужасна. Она - злейший враг. Несмотря на все научные объяснения, смерть остается непостижимой. Внезапно предстающая жуткая картина собственной смерти со всей ее неизбежностью вызывает шок. В самой глубине личности открывается незаживающая язва. В первую очередь страх относится к собственной смерти. Смерть в газетах и по телевизору стала привычной. Подтверждается старая поговорка -- “Смерть одного -- трагедия, смерть ста тысяч -- статистика”. Может быть, так происходит потому, что к нашей способности сопереживать предъявляются слишком высокие требования.

Осмысливая феномены смерти и тревоги, выдающийся мыслитель С. Кьеркегор приходил к выводу, что тревога начинается с момента ощущения себя человеческой личностью -- «у зверей и ангелов тревоги нет».[0] У животных существуют инстинктивные страхи. У человека аналогичную функцию выполняет своеобразное сужение сферы сознания. Большинство людей осознает только то, с чем они сталкиваются в своей «малой» жизни. Нам знакомо такое выражение: «если вы задумаетесь о бесконечности или вечности -- вам гарантировано сумасшествие». Но вечные вопросы бытия все равно остаются. Человек может решить, чтобы быть нормальным, не думать о проблемах жизни и смерти. Что же, неужели нормальность -- это отрицание реальности? Умом человек, конечно, понимает, что когда-нибудь умрет, но в то же время... не знает этого. Вернее, хочет не знать. Он убегает от знания. Цивилизация помогает ему в этом. Общество вырабатывает нормы приличия. Разговоры о смерти неприличны. Существует стремление скрыть смерть от детей. Прослеживается тенденция изолировать смерть в стенах больниц и моргов, расположить места упокоения усопших подальше от городов. Помимо санитарных, играют роль соображения дистанциировать живущих от их умерших близких, чтобы ничто не напоминало о них. В некоторых кантонах Швейцарии похоронным автобусам запрещено появляться на улицах в дневные часы, чтобы мысли о смерти не смущали граждан.[0]

Есть и другая крайность -- десаркализация смерти. Особенно ярко это видно на примере так называемого «черного юмора», сюда же относятся эвфемизмы типа: перекинулся, дал дуба. Но и здесь за натужными остротами проступает леденящий страх. Тогда применяется другой образ защиты. Выработан набор приличествующих случаю фраз -- «Бог дал, Бог взял» или «Все там будем».

Для большинства из нас смерти не существует в том же смысле, как Антарктиды -- каждый знает, что она есть, но не имеет к нему никакого отношения. Знание о том, что человек умрет, оттесняется далеко на периферию сознания, а иногда -- в область бессознательного. Так происходит потому, что включаются механизмы психологической защиты. Когда знание становится невыносимым, человек от него отказывается, -- отказывается от достоверного единственного знания о себе. Он покупает мираж комфортного существования в современном мире ценой собственного невежества. Выдающийся философ М. Хайдеггер писал: "Смерть вызывает тревогу, потому что затрагивает самую суть нашего бытия. Но благодаря этому происходит глубинное осознавание себя. Смерть делает нас личностями". [0]

Человечество достаточно изощрено в избегании принятия очевидного факта смерти. Испанский философ X. Ортега-и-Гассет полагает, что вся человеческая культура и искусство возникли для преодоления страха смерти.[0] Известный социолог и антрополог Э. Беккер считает, что структура человеческого характера есть не что иное, как система защиты от невыносимого страха смерти. Его концепция такова: знание смертности может привести человека к безумию. Действительно, доведенная до конца замкнутость приводит к шизофрении, мнительность и педантичность -- к навязчивым мыслям, а обидчивость, медленное скапливание гнева и бурная разрядка свойственны людям, страдающим эпилепсией. Выстраивается последовательность: страх смерти -- возможность безумия -- психологическая защита.[0]

Древнее "искусство умирать" получило новое осмысление, когда в 60-х годах нашего века широкий резонанс вызвали описанные психологом Э. Кюблер-Росс "стадии встречи со смертью", которые она наблюдала у терминальных пациентов. Так, человек, поняв, что ему предстоит умереть, переживает первую стадию -- отрицание: "Нет, врачи, видимо, ошибаются, речь не обо мне, я не могу признать то, что я в скором времени покину этот мир". Затем наступает вторая стадия -- гнев: "Почему я, чем я заслужил это, ведь столько людей более пригодных для того, чтобы умереть. Кто ошибся в моем лечении? Кто сделал так, чтобы мне умереть?!". Вслед за этим приходит стадия выторговывания жизни: "А если я буду соблюдать все предписания, откажусь от вредных привычек, замолю все грехи, буду набожным, буду делать только правильные вещи, может быть, смерть отступит?". Когда заканчивается эта стадия, наступает период депрессии: "Жизнь все равно не имела смысла, какая разница, я или кто-то другой, все беспросветно". И лишь потом наступает заключительная стадия -- принятия: "Да, я умру. Смерть предстоит всем. В чем-то моя жизнь была достойной, где-то я падал, но теперь все отступает перед тем, что мне суждено пережить. Я постараюсь сохранить присутствие духа, так, чтобы спокойно принять все, что мне предстоит, и не отягощать страдания моих ближних".[0]

Существуют различия в восприятии смерти между детьми и взрослыми. Одно из самых важных отличий состоит в том, что ребенок часто реагирует на смерть первичного объекта анормальными проявлениями, во многих случаях очень напоминающими манифестации, которые можно наблюдать при невротическом конфликте или собственно неврозе. Другими словами, они реагируют тревогой, многочисленными формами регрессии в области влечений, порой в форме отказа от определенных достижений эго и отклонениями в поведении. Хотя ребенок, вообще говоря, совершенно неспособен к длительной и непрерывной реакции горя, которая наблюдается у взрослых, он часто вместо этого развивает симптомы совершенно иной природы. Они демонстрируют особую ситуацию стресса развития, в котором находится ребенок. Есть примеры детей, которые реагировали на смерть родителя прогулами и воровством. Они искали наказания, чувствуя вину за смерть родителя. В нормальном взрослом горевании такая реакция обычно не наблюдается.[0]

Как ведет себя человек, когда он сталкивается с ситуацией беспощадной, психологически непереносимой? Какие защитные механизмы обнаруживают свое действие? Психологи столкнулись со многими явлениями, свидетельствующими о бессознательной автоматике поведения в условиях катастрофы. Здесь и особое состояние “зачарованности смертью”, навязчивое стремление к образам гибели и разрушения, и потеря чувства собственного “я”.

Восприятие и осмысление смерти имеет огромные историко-философские, духовные истоки и традиции. С истолкованием этого феномена связаны разносторонние бытийные проблемы. Названная проблема по-разному оценивается в разных культурах, порождая символику и способы психологической защиты от угрозы физического уничтожения. Человечество выработало множество традиций и способов, с помощью которых обеспечивается символическое бессмертие.

Способом символического увековечивания можно считать творческое бессмертие. Оно воплощается в передаче унаследованных традиций, в беспрерывном созидании. Древние учили: помни о смерти! Мы убеждаемся сегодня в мудрости этого завета. Помни, т.е. не пытайся утонуть в забвении. «Не почитай себя бессмертным, ибо вытесненные страхи все равно прорвут плотину».[0]

Важнейшее место во всех психолого-философских разработках проблемы восприятия смерти занимает исследование сути и личностного значения данного феномена, а на этой основе - выработка различных способов психологической защиты от ощущения «неминуемости» смерти, от страха перед ней. Основой для этих разработок является принятие либо отрицание идеи вечности человеческой индивидуальности, продолжения ее существования после смерти. Само же принятие одной из этих установок в значительной степени определяется особенностями общественного устройства и, соответственно, состоянием культуры вообще в данный временной период.

1.3 Теории гендерных различий

Анализируя личностное восприятие смерти конкретным человеком, можно предположить, что оно будет иметь гендерные различия. Сам термин «гендер» означает - социальный пол, пол как продукт культуры [0]. И если вакуум сознательного опыта собственной смерти заполняется определенными представлениями о смерти, которое дает культура и социум, а так как гендер - это социальный пол, то, возможно, восприятие самого феномена смерти будет различным между мужчиной и женщиной. Трагический, «горький» опыт приходит во время смерти другого, либо во время лично пережитого страха смерти. Но нужно четко представлять, что подобные «знаки-переживания», как, впрочем, и выбор модели умирания (смерти) осознан только отчасти. Несмотря на лавину культурных воздействий, человек, обладая способностью воспринимать и осваивать, «фильтрует» социальные программы, приемлемые для данного общества и относительно устоявшиеся в нем. Но так как способность воспринимать какие-либо явления и предметы у мужчин и женщин разная, (об этом мы скажем ниже), то и само восприятие смерти у них должно быть разное.

Хотя термин «гендер» появился сравнительно недавно (в 1975 г.), темнее менее в науке существовали разработки, идеи, которые мы можем отнести к этой области психологии.

Говоря об античном периоде гендерных исследований, обычно называют имена Платона и Аристотеля.

Платон Афинский (427-347 гг. до н. э.) в своих трудах «Пир», «Государство», «Законы», «Тимей» и других ввел понятие андрогинов и высказал мысль о дополнительности полов. Платон использовал миф об андрогинах (от греч. andros - мужчина и gyne или gynairos - женщина) - существах, обладающих свойствами и женщин и мужчин. Зевс прогневался на людей за их смелость и непослушание и разделил их на две половины. Таким образом, мужчины и женщины - это две половинки единого человека, и только соединившись (когда полюбят друг друга), они могут обрести целостность. К женщине Платон относился с одной стороны негативно, так как считал ее низшим существом, любовь мужчины к женщине - вынужденной и также низкой по сравнению с любовью-дружбой к мужчине; с другой стороны, это отношение было позитивным: в идеальном государстве, которое он описал, женщина могла участвовать во всех делах наравне с мужчиной. [0]

Аристотель Стагирит (384-322 гг. до н. э.), в отличие от Платона, выглядит скорее «антифеминистом». Его мнение о взаимоотношениях мужчины и женщины, высказанные в таких сочинениях, как «Политика», «О возникновении животных» и др., сводилось к тому, что их отношения должны быть отношениями рабы и господина. Единственный смысл разделения полов - рождение детей. Мужчина и женщина - не равные существа. Женщина дает ребенку тело, мужчина - душу, душа лучше и божественнее тела. Мужчина - норма, женщина - отклонение от нее. Мужчина властвует, женщина подчиняется.[0]

Оставляя в стороне утверждение о «природной естественности» неравенства мужчин и женщин, заметим, что многие мысли Аристотеля по-прежнему повторяют люди в XXI в. - столь живучи гендерные стереотипы.

Здесь можно упомянуть известную концепцию Ш. Ортнер о соответствии отношения природы и культуры как женщины и мужчины.[0] Действительно, традиционно женщина ассоциировалась с природой, с ее непредсказуемостью и иррациональностью, и потому всегда воспринималась как нечто низшее, ибо мужчина всегда хотел покорить природу в себе и вокруг себя.

Отношение между мужчиной и женщиной приняли настолько устоявшуюся форму, представления о природе и характере мужественности и женственности столь мощно опирались на незыблемые с точки зрения традиционного мышления взгляды, связанные с распределением властных полномочий, прав и свобод, сфер реализации и идеалов, что не случайно сомнение в истинности этих положений возникло лишь после появления европейского материализма и атеизма как общественных явлений. Особенно мощная струя в построении модернистского мировоззрения была внесена идеей эволюционизма (Спенсер, Маркс, Дарвин и многие другие). Она позволяла идеологически обосновывать, по сути, любое движение, провозглашающее прогрессивность своих лозунгов по сравнению с традиционными представлениями. Идея справедливости, проявившаяся в лозунге «Свобода. Равенство. Братство», была использована в качестве формального основания идеи социальной справедливости. Последняя приняла достаточно прогрессивный и потому притягательный облик борьбы угнетенных слоев населения за расширение их политических, экономических и социокультурных прав. Часть наиболее активных и образованных женщин влилась в это движение за права угнетенного населения, провозгласив лозунгом достижение женщиной равных с мужчиной прав. Это и политические права (избирательное право), и права на получение образования, и право на одинаковую с мужчиной оплату труда.[0]

Собственно, за любым социальным движением стоит критика господствующего положения вещей и идеологии. И потому совершенно естественно, что женское движение поневоле заставило научную мысль обратить внимание сначала на женщину, как на социально угнетаемое существо, затем на причины этого угнетения, коренящиеся, по мнению многих, больше в субъективных, чем в объективных предпосылках. Активно начала складываться в более-менее стройную систему философия и психология пола, хотя в гораздо большей мере эти исследования касались природы женского, поскольку их осуществляли, в основном, мужчины. Наиболее популярными и общепринятыми были теории, в которых женщина олицетворяла «другое». Для академической среды, состоящей почти полностью из мужчин, такое понимание женского было близко и понятно. Но уже в ХХ в. появились первые критические работы исследовательниц, заявлявшие, что все существующие концепции женского не могут удовлетворять научное сознание, стремящееся к полноте истины, так как все они написаны мужчинами без учета женского опыта.[0]

Различие норм поведения, разделение труда между мужчинами и женщинами, своеобразие полов, сравнение одного пола с другим - эталонным - это проблемы, которые и сейчас актуальны для гендерной психологии.

Говоря о гендерных различиях, необходимо заметить, что все концепции, объясняющие различия между полами, можно разделить на две категории: биологические и социальные. Биологический подход исходит из того, что различия между мужчинами и женщинами объясняются генетическими и гормональными факторами, строением мозга, врожденными особенностями конституции, темперамента и т. п. К этому же подходу можно отнести и эволюционную концепцию дифференциации полов В. А. Геодакяна. [0] Мужской пол играет главную роль в изменении, а женский - в сохранении популяции: мужской пол - это глина, из которой природа лепит образцы, а то, что проверено, становится мрамором - женским полом. В онтогенезе также имеются различия. Здесь уже более изменчивым, пластичным является женский пол, мужской же более ригиден. Критикуя эту теорию, И. С. Клецина считает, что неправомерно прямо переносить эволюционно-генетические закономерности полового диморфизма на человеческую психологию и поведение, поскольку психика человека не развивается по законам биологической эволюции, а человек сам создает себе среду развития. [0]

Социокультурный подход предполагает, что различия между полами формируются обществом. Одна из наиболее известных в этом подходе - теория социальных ролей Эллис Игли. Чтобы быть принятым в обществе, мужчины и женщины должны вести себя конгруэнтно своей гендерной роли, т. е. совокупности стереотипных ожиданий, которые общество предъявляет данному индивиду как представителю определенного пола. [0]

Согласно модели артефакта, разрабатываемой А. Фейнгольдом, гендерные стереотипы заставляют индивида рассматривать свои личностные характеристики как более или менее социально желательные и стремиться в самоотчетах отразить свою личность благоприятным образом. Модель считает артефактом лишь данные, полученные по личностным шкалам, а не поведенческие показатели, хотя и последние не свободны от влияния гендерных стереотипов.[0]

Американские психологи Сюзанна Кросс и Лаура Мэдсон использовали идею Ш. Маркуса и С. Китаямы о «взаимозависимой» и «независимой» я-концепциях у индивидов восточной и западной культуры.[0] На основе этой идеи они создали модель, объясняющую гендерные различия в социальном поведении. По мнению авторов, для американских женщин в целом характерна связь с другими людьми, т. е. «взаимозависимая», а для мужчин - «независимая» я-концепция. Формирование первой происходит в тесной взаимосвязи с представлением о близких людях, и их цели и потребности так же важны, как и собственные.

В независимой я-концепции главным принципом является автономия, отделение от других, а взаимоотношения с другими людьми служат лишь средством к достижению индивидуалистических целей. Чтобы достичь этой автономии и независимости, мужчины стремятся получить власть над другими.

С этой точки зрения были проанализированы многочисленные данные по гендерным различиям, которые укладываются в данную схему. И хотя авторы возражают против аналогии, что женщины похожи на индивидов восточного, а мужчины - западного общества, тем не менее, такая аналогия невольно возникает из контекста. Гипотеза Сюзанны Кросс и Лауры Мэдсон объясняет и то, почему женщины и мужчины ведут себя по-разному в одних и тех же ролях: когда они занимают одинаковые должности, их поведение контролируют одинаковые требования и ожидания, и влияние гендерной роли ослабевает. [0]

Р. Баумейстер и К. Соммер, в целом принимая эту модель, уточняют ее: мужчины и женщины являются одинаково социальными существами, но эта социальность у них разная. У женщин она диадическая (они вовлечены в небольшое число тесных, близких взаимоотношений), а у мужчин - родоплеменная (они ориентированны и вовлечены в более многочисленные социальные связи). Данные авторы приводят следующие проявления указанной ориентации у мужчин: недостаток интимности, которую успешно реализуют в своих отношениях женщины, мужчины компенсируют стремлением подчеркивать свой статус и власть; получение власти для мужчин означает одновременно и расширение сексуальных контактов, а для женщин - нет: власть не увеличивает их сексуальную привлекательность; мужские сексуальные желания являются более разнообразными, чем женские, т. е. ориентированы на более широкую, чем у женщин, социальную общность. [0]

Концепция андрогинии Сандры Бэм и Джудит Спенс, объясняет как наличие, так и отсутствие различий между полами. Они рассматривали андрогинность по показателям высокой маскулинности и высокой фемининности и представляли ее как баланс между этими двумя категориями. [0]

Концепция токенизма, предложенная Розабет Кентер, постулирует, что на групповую динамику оказывает влияние пропорция представителей различных культурных категорий в группе, в частности, по гендерной и расовой принадлежности. В ассиметричной группе ее члены, составляющие большинство по какому-то из указанных признаков, были названы доминантами, а те, кто количественно лишь символически был представлен в группе, - токенами (символами). В качестве последних, например, выступают 2-3 негра в школе для белых. Токены из-за своей малочисленности более заметны, более стереотипно воспринимаются, их характеристики преувеличиваются по сравнению с доминантами. Женщины в мужском деловом мире выступают в роли токенов. Отсюда разное восприятие мужчин и женщин в организациях. [0]

Во многих случаях различия между полами объясняются сочетанием биологических и социальных факторов, но то, что эти различия есть - это уже неоспоримый факт. Вследствие этого мы можем судить и о различии в восприятии каких-либо явлений или предметов у мужчин и женщин, в том числе и в восприятии смерти.

1.4 Особенности восприятия у мужчин и женщин

Анализируя имеющиеся источники, в которых исследуются особенности восприятия у мужчин и женщин, можно сказать о том, что наиболее изученным является зрительное восприятие. Видимо, это связано с тем, что данная модальность вообще очень широко изучена в психологии, а также с тем, что гендерные особенности проявляются здесь особенно ярко.

Например, исследование новорожденных в данной области продемонстрировали почти полное отсутствие половых различий. Ни девочки, ни мальчики-новорожденные не отдают предпочтения ни зрительному, ни слуховому стимулам, как и различным видам зрительных раздражителей. Единственное различие было обнаружено в адаптации к величине стимула: у мальчиков быстрее происходит адаптация к маленьким квадратам, а у девочек - к большим. [0] Но мы не склонны делать категорический вывод о том, что половые различия в зрительных ощущениях у новорожденных отсутствуют - они просто недостаточно изучены, так как провести такие исследования с новорожденными трудно с технической точки зрения.

Наиболее интересным из всех исследований среди детей в возрасте до года, нам показалось исследование Е. Сергиенко и Е. Никитиной, которые выявили, что у мальчиков проявляется наиболее длительный и устойчивый интерес к лицам мужского пола уже в три месяца. [0] Возможно, это и есть начало гендерной идентичности? При этом девочки сравниваются с мальчиками по этому показателю только в 13 месяцев. А по интересам к лицу матери девочки и мальчики не различаются. Среди приведенных данных нет сведений о реакциях на лицо отца.

У девочек обращает на себя внимание более дифференцированная реакция на разные стимулы - и голосом, и особенно улыбкой девочки показывают, что они не просто различают эти стимулы, образно говоря, по-разному приветствуют их. Возможно, это и есть основа будущей эмоциональности девочек.

Если перейти к рассмотрению раннего и дошкольного детства (условно это возраст от 1 года до 8 лет), то здесь привлекают внимание результаты исследования Гейнса о цветоощущениях. [0] В 5-6-летнем возрасте дети уже завершают освоение цветовых эталонов основных цветов. Но, как оказалось, мальчики лучше различают зеленый и желтый цвета, а девочки - фиолетовый и красный. Это исследование, проведенное на 47 испытуемых, оказалось единственным, и, поэтому, нам кажется, что полученные данные требуют уточнения. Также нами не были обнаружены исследования в направлении того, почему женщины предпочитают использовать, например, в одежде более богатую цветовую гамму, чем мужчины

При рассмотрении школьного возраста и ранней взрослости мы констатировали, что все исследования этого периода охватывают большие интервалы (например, с 6 до 16 лет) и их результаты не дифференцированы и демонстрируют почти полное отсутствие половых различий, хотя все же мальчики здесь обнаруживают превосходство по одному из параметров восприятия пространства - определению величины.

Анализируя исследования Ананьева в данной области, можно отметить более раннее достижение зрелости зрительной системы у девочек. [0] Он связывал это с их ранним психосоматическим и половым созреванием. Но все же необходимо отметить, что девочки и девушки опережают мальчиков и юношей далеко не по всем параметрам психики. В каждом психическом явлении существуют свои особенности проявления половых различий, и глубина выводов и интерпретации данных, которую мы также обнаружили у Ананьева, выгодно отличается от «арифметического» подхода некоторых зарубежных исследований, когда идет простой подсчет результатов: в таком-то количестве работ - преобладание мальчиков, в таком-то - девочек.

Иногда отсутствие различий может быть следствием того, что в определенный возрастной период одновременно наблюдается и опережение девочек в темпах развития, и превосходство мальчиков в проявлении какой-либо особенности зрительных ощущений и восприятия. Возможно, нужно сравнивать девочек не с их ровесниками, а, делая поправку на опережение девочек (в каждом возрастном периоде различную), с мальчиками более старшего возраста.

Половые различия по восприятию слуховых ощущений менее изучены, чем по восприятию зрительных

Мы сочли интересным привести пример из работ Г. Гейманса, который изучал половые различия в восприятии слуховых ощущений с помощью экспертов.[0] В анкете Г. Гейманса в начале XX в. был вопрос о музыкальном слухе у мужчин и женщин. Эксперты обоего пола были единодушны в том, что высокий показатель этого параметра и среди женщин, и среди мужчин встречается не часто (в 15% случаев). Женщины-эксперты считали, что примерно о половине мужчин и половине женщин можно сказать, что они обладают хорошим слухом. Мужчины-эксперты такой слух чаще замечали у женщин.

Объяснения результатов этого исследования сегодня кажутся нам наивными, так как никому сейчас не придет в голову изучать ощущения у испытуемых с помощью экспертов, но они могут быть связаны с гендерными стереотипами. Ведь раньше женщины из привилегированных семей чаще блистали в свете музыкальными способностями, чем мужчины.

Если обратиться к более поздним исследованиям, то интересными нам показались исследования Э. Маккоби и К. Жаклин. [0] Они выяснили, что новорожденные разного пола практически одинаково реагируют на разные звуки. Только девочки дольше плачут, когда слышат, как это делают другие дети. Возможно, их склонность к подражанию является проявлением начальной социальной реакции присоединения. В младенчестве девочки несколько более активно, чем мальчики, реагируют на музыку, а мальчики - только на звуковой тон.

В дошкольном и начале младшего школьного периода девочки лучше различают звуки. Кроме того, у них чаще проявляется эффект доминирования правого уха. Когда звуки подаются с разных направлений (этот результат - еще одно подтверждение гипотезы о разном строении и функционировании мозга у мужчин и женщин). Мальчики лучше определяют невербальные звуки, в том числе те, которые издают разные животные. Возможно, это свидетельство их большей направленности на предметный, а не на социальный мир.

При сравнении взрослых испытуемых авторы выделяют только один результат: по сравнению с мужчинами женщины испытывают больший дискомфорт, когда слышат неприятные звуки. Среди всех результатов обращает на себя внимание следующая закономерность: мальчики выдают скорее исследовательскую, а девочки - коммуникативную (эмоциональную) реакцию.

Таким образом, по слуховой, как и по зрительной модальности особых гендерных различий обнаружено не было, но все же эти данные плохо сопоставимы хотя бы потому, что по зрительной модальности их гораздо больше.

Относительно хронометрического восприятия установлено, что в детском возрасте для девочек характерна недооценка временных интервалов (преуменьшение), а для мальчиков - их переоценка. [0 Л. Л. Камчатова]. Та же тенденция наблюдается и у взрослых, здесь психологи связывают недооценку времени у женщин с их большей тревожностью.

Анализируя данные по обонятельным ощущениям, можно сказать, что женщины часто превосходят мужчин в способности определять запахи, причем эта закономерность прослеживается в любом возрасте и культуре. Здесь наиболее убедительной представляется гипотеза о влиянии гендерной социализации. Во многих культурах женщины чаще мужчин пользуются косметикой, духами, а также готовят пищу. Помимо этого, шведские психологи Д. Броман и С. Нордин обнаружили, что у женщин имеются более низкие пороги по отношению к различным запахам, и особенно остро они воспринимают неприятные запахи. [0]

Интересные данные об органических ощущениях имеются в исследованиях Сюзанны Кросс и Лауры Мэдсон. Они обнаружили, что мужчины более точно определяли изменения в своем кровяном давлении, чем женщины (сравнение объективных и субъективных (по приборам) показателей). Авторы говорят о том, что мужчины, определяя свое самочувствие, опираются в основном на внутренние ощущения, женщинам же для понимания своего состояния необходимы, кроме внутренних, еще и внешние сигналы. [0] При этом данные различия носят выраженный гендерный характер.

Если говорить о болевых ощущениях, то история изучения болевых ощущений в гендерном плане очень молода. До 90-х годов ХХ столетия фактор пола не учитывался в исследованиях, посвященных восприятию боли и обезболиванию. В дальнейшем, по итогам ряда исследований болевых ощущений был сделан вывод: процессы боли и обезболивания у мужчин и женщин различны - и количественно, и качественно. Из этих исследований можно сделать очень ценные практические выводы - и в отношении женщин, и в отношении мужчин.

Во-первых, они свидетельствуют об изменчивости состояния женщин и зависимости их самочувствия от фазы менструального цикла. И это не выдумка женщин (как довольно часто считают мужчины, не знакомые с исследованиями в гендерной психологии), а научно установленный факт. Одно и то же заболевание в одной фазе женщина будет переносить более стойко, в другой - менее.

Во-вторых, существуют гипотезы, объясняющие половые различия по болевым ощущениям: генетическая, гормональная и гипотеза социального опыта.

Генетическую гипотезу выдвинул американский психолог Дж. Моуджил, доказавший, что сенситивность к боли и реакция на анальгетики у мужчин и женщин связана с различными генами. В экспериментах на грызунах самки были менее толерантны к боли, чем самцы. Был определен ген (на 8-й хромосоме), который отвечает за восприятие и облегчение боли у самок[0].

Гормональная гипотеза болевую чувствительность связывает с гормональным уровнем. В тех же экспериментах Дж. Моуджила было обнаружено, что ген, отвечающий за боль, связан с эстрогеном (женским половым гормоном). Эстроген влияет на мозговые болевые центры и таким образом изменяет восприятие боли. Эту гипотезу подтверждает исследование Хеллстрем[0], а также работы других ученых, посвященные влиянию уровня эстрогенов на болевую чувствительность в разные фазы менструального цикла.

Согласно гипотезе социального опыта, возраст испытуемого, его опыт (в том числе и болевой, влияющий на способность различать разные оттенки боли) - все это факторы, которые влияют на чувствительность к боли и реакцию на обезболивающие препараты. В психологии известна следующая закономерность: отношение к боли может изменять болевые ощущения. Под влиянием одних эмоциональных переживаний (например, страха) болевое ощущение усиливается, а под влиянием других (в частности, гнева) - ослабевает или даже исчезает совсем. Соответствующий психологический настрой испытуемого на восприятие боли может значительно облегчить страдания больного и способствовать его выздоровлению.

Половые различия по болевым ощущениям можно объяснить гипотезой о гендерной социализации. У мальчиков и девочек воспитывается разное отношение к боли. Если маленький мальчик плачет от боли, ему говорят: « Терпи, ты же мужчина». На житейском уровне среди женщин распространено мнение, что мужчины менее выносливы к боли, что они жалуются на малейшее недомогание, а самый главный аргумент - что они не могут сравниться с женщинами по способности переносить болевые ощущения, так как они не рожали. Однако родовая боль - не самая сильная из всех типов боли (существуют данные, что наиболее чувствительной в этом плане является роговица глаза). Нам кажется, что в основе этого мнения лежит гендерный стереотип - что мужчины должны либо не чувствовать боли, либо не показывать своих страданий. Возможно именно этот гендерный стереотип ответственен за то обстоятельство, что многие мужчины вовремя не обращаются к врачу, не любят лечиться и даже умирают из-за отсутствия лечения.

Анализируя данные гендерных исследований по восприятию страха, мы пришли к выводу, что в ситуациях, которые могут быть реально опасными для маленького ребенка, и мальчикам, и девочкам одинаково свойственно испытывать страх. При исследованиях не зафиксировано серьезных различий в их поведении при встрече с незнакомым человеком, подъеме на высоту, по реакции на необычные (яркие, жужжащие) игрушки и на громкий голос, по преодолению робости при необходимости отойти от мамы, чтобы получить привлекательную игрушку, по поведению во время первого посещения детского учреждения. Дошкольники обоего пола одинаково испытывают тревогу, когда их кладут в больницу.

Трудно представить ребенка, который не испугался бы в незнакомой ситуации или при встрече с необычным предметом. Эмоция страха позволяет адаптироваться в мире взрослых, настороженность перед опасностью - адекватная реакция. Но при этом ни в одном исследовании мальчики не испытывали и не демонстрировали большего страха, чем девочки. Напротив, девочки и девушки в большинстве ситуаций проявляли большую робость, чем мальчики. Здесь можно так же говорить о гендерных стереотипах, которые предписывают мальчикам и мужчинам не демонстрировать страх. Хотя вряд ли в 8 месяцев от рождения ребенка можно всерьез принимать во внимание гендерные стереотипы, здесь скорее дело в гендерных стереотипах самих родителей. Они по-разному относятся к страхам девочек и мальчиков: первых надо защищать и жалеть, а вторых - подбадривать для преодоления этой эмоции, нежелательной для «настоящего мужчины».

Исходя из вышесказанного, можно сделать вывод что мужчины и женщины конструируют свой гендер, исходя из разных я-концепций: у мужчин это независимая я-концепция, и они воспринимают мир, опираясь на собственные ощущения и суждения, женщины же склонны к формированию взаимозависимой я-концепции, поэтому при определении своего самочувствия и вообще восприятии мира они исходят не только из своих внутренних ощущений, но и учитывают суждения и эмоции других людей.

2. Выявление гендерных различий в восприятии смерти

Исследования по выявлению различий в восприятии смерти между мужчинами и женщинами мы проводили на базе МОУ СОШ № 26 г. Хабаровска. Была сделана выборка мальчиков и девочек в возрасте 9-10 лет в количестве 80 человек (по 40 соответственно).

Исследование проводилось в течение двух лет, за это время у детей было сформировано адекватное отношение к феномену смерти. Они научились не бояться размышлять вслух о смерти, получили разнообразные сведения о том, что такое смерть, от чего она бывает, как пережить потерю близкого человека и т. д.

Можно отметить то, что при отборе детей пять человек отказались сотрудничать, из них - четыре девочки и один мальчик. Возможно, это связано с каким-то пережитым страхом у детей, а также с воспитанием в данных семьях. Большее количество девочек в данном случае может говорить о гендерном различии в отношении к феномену смерти.