Размещено на http://www.allbest.ru/

25

Размещено на http://www.allbest.ru/

Содержание

Введение

ГЛАВА 1. Психология боевого стресса

1.1 Боевое взросление

1.2 Нарушения психики

1. 3 "Открытие на крови"

1.4 Боевой стресс 1-го, 2-го, 3-го рангов

1.5 Страсти войны

1.6 Разбуженная аморальность

1.7 Изменения сексуальности

1.8 "Барышники войны"

1.8 "Посттравматики"

1.9 Еще о разбуженных и воодушевленных войной

ГЛАВА 2. Основные методы социально-психологической реабилитации военнослужащих, получивших ранения в Чеченской республике

2.1 Методы социально-психологической реабилитации военнослужащих, получивших ранения

2.2 Психологические особенности личности военнослужащих, получивших ранения и увечья в Чеченской республике

2.3 Характеристика гештальт-терапии как метода социально-психологической реабилитации

Заключение

Список литературы

Введение

Участие в боевых действиях общепризнанно считается стрессовым фактором наивысшей степени интенсивности. Проблема сохранения здоровья и работоспособности лиц, участвующих в военных конфликтах, сопровождающихся ведением активных боевых действий в последнее время привлекает внимание большого числа исследователей.

Проблема социально-психологической реабилитации участников боевых действий особенно актуальна сегодня, когда продолжается контртеррористическая операция Объединенной группировки российских войск на территории Чеченской республики, в ходе которой уже погибло более 10 тысяч, получили ранения более 70 тысяч, стали инвалидами около 14 тысяч военнослужащих. Масштабность этого явления в рамках российского общества потребовала активного изучения психологических проблем ветеранов, создания по всей стране специальных центров для оказания социальной, психологической и медицинской помощи бывшим участникам боевых действий и особенно тем, кто получил боевые ранения и увечья, став инвалидом.

Исследования боевого стресса (в реальных боях) почти не проводились. Психологов было мало. Не хватало им идти в бой в цепи с солдатами и сидеть под выстрелами на передовой.

Военные психологи работали (и работают) в частях, вышедших из боя, в штабах и тыловых подразделениях, в госпиталях, с воинами, уволенными в запас, и с документами, в которых отражено психологическое состояние воинов.

Основу современных подходов к диагностике и коррекции психологических последствий войны составляет концепция отсроченных реакций на травматический стресс (посттравматических стрессовых реакций), которая динамично развивается в настоящее время.

ГЛАВА 1. Психология боевого стресса

1.1 Боевое взросление

Один, скажем, положительный полюс боевого стресса - у обстрелянных солдат, освоивших науку воевать. Офицеры называют их "состарившимися". Солдаты зовут себя "старичками". Изменения их поведения и личности можно считать конструктивными, созидающими новые, полезные свойства психики.

Это хороший (конструктивный) боевой стресс.

"Старички" психологически ориентированы на жизнь. Они более опрятны, следят за оружием, охотно овладевают новыми его видами. В бою - устремлены на победу, чтобы выжить. К пленным и местным жителям-чеченцам - лояльны. Их страх, как правило, адекватен опасности. Смерть страшна, но она не ввергает в уныние. Убивать стало привычным.

Недавнее довоенное прошлое для "старичков" остается близким, хотя они себя чувствуют очень изменившимися.

Заметно, что "старички" более дисциплинированны, но своей, личной дисциплиной, с которой офицер должен считаться. Они более надежны в боях, командуют и подчас помыкают солдатами других психологических типов (это - фронтовая "дедовщина").

Поначалу я был удивлен, когда еще в апреле 1995 года во время кровопролитных боев у чеченского городка Шали девятнадцатилетний солдат, один из тех, кого называли "старичками", говорил мне:

- Вернусь домой - учиться пойду.

- В военное училище?

- Нет, буду строителем.

Каждый день в их роте были и раненые, и убитые, а он - в мыслях о будущем.

Надо сказать, это хороший способ психологического самоукрепления в обстановке, создающей боевой стресс.

Другой парнишка с детским лицом в сетке морщинок пожилого человека добавил:

- А я сразу женюсь. Чтобы дети были.- Девушка есть?- Нет. Дураком был. Несерьезно к девчонкам относился. Но теперь - выберу хорошую и женюсь.

Таких "старичков", отлично воюющих, умеющих выжить в боях, немало было и есть на первой, и на второй "чеченских войнах". Обилие убийств, свидетелями которых они становились (а то и "виновниками"), формирует в подсознании такого типа людей (с конструктивными проявлениями стресса) не вполне осознаваемый ими протест против Смерти и, более того, стремление восстанавливать Жизнь зачатием и рождением собственных детей. Этот феномен свойственен не только людям, но и животным: после гибели многих сородичей значительно увеличивается рождаемость.

То, что солдатам на войне видится как они когда-нибудь, став строителями, будут воздвигать красивые дома, наверно тоже не случайно.

Такие мысли могут быть сложно преобразованным в подсознании протестом против вида сотен разрушенных сельских домов Чечни, десятка городских кварталов города Грозного, стоящих руинами. (Обширные разрушения были в ходе первой "чеченской войны" из-за, так называемых, "точечных ударов", оказывавшимися артиллерийскими и авиабомбовыми ударами "по квадратам" - по карте. На второй войне разрушений - меньше.)

Психологами и социологами прослеживалось после войны то, что успешно воевавшие солдаты, вернувшись домой, склонны и способны к продуктивной, успешной деятельности: к работе, учебе, созданию семей.

Однако, те, что ушли воевать мальчишками без житейского опыта, возвращаясь к мирной обыденности, очень часто не умеют реализовать свой конструктивный психологический потенциал. Они хотят быть полезными и себе, и другим, но не умеют быть "мирными взрослыми". Война пробудила в них энергию, но не научила борьбе с житейскими трудностями, преодолению нудных и скучных житейских преград.

Если не помочь им в мирном жизненном обустройстве, то очень вероятно возникновение тяжкого психического состояния - "вторичного военного стресса". Он из-за непонимания устремлений и мечтаний ветеранов войны их навоевавшими друзьями, родными и, что страшнее всего, из-за равнодушия чиновников, заведующих трудоустройством, жильем, лечением ран, учебой вчерашних солдат, молодых ветеранов войны.

Вторичный военный (послевоенный) стресс - опасен. Боевой энтузиазм солдат-мальчишек может инвертироваться (перевертываться), превращаясь в отчаяние и способность к протестному суициду (самоубийству), как мести обидчикам.

1.2 Нарушения психики

Плохой (деструктивный) боевой стресс. На другом полюсе военных изменений психики те, кто в ходе жестоких боев сделался менее приспособленным к боевой обстановке, даже чем был, прибыв на фронт. У них произошли деструктивные, разрушительные психологические изменения. Такое бывает нечасто. Вот несколько типов таких солдат.

"Сломавшиеся". Главная их особенность - страх. Он перестал быть боязнью, испугом, ужасом. Он стал мучением, тоской, стыдом из-за страха, болью души и болезненной тяжестью в теле. Страх гнетет. Он и днем, и во сне в сновидениях ужаса своей смерти, своих преступлений. Сны с кошмарами. Они будят ночью и не уходят из памяти днем, путаясь с военной реальностью.

"Сломавшимся" прошлая, мирная жизнь кажется такой далекой, будто ее не было. Потому, что она не сравнима с ужасом боев, а если, вспоминая прошлое, сравнивать с настоящим, то ужас станет кромешным.

Мыслей о будущем у них нет, они его боятся, так как впереди только Смерть. Стараясь не думать о ней, эти люди лишают себя представлений о будущем.

У такого солдата лицо "убитого горем" из-за снижения тонуса лицевых мышц. Из-за ослабления тонуса мышц тела возникает внешнее проявление "опечаленности": поникшие плечи, ссутулившаяся спина, нетвердый шаг.

У "сломавшихся" бывают приступы жестокости - как правило, к слабейшим, к местным жителям, пленным чеченцам. Психика таких солдат как бы требует самоутверждения. "Сломавшиеся" ищут самоудовлетворения, самореализации и не находят их.

Для них характерно "бегство в пустой окоп". Это симптом психической депрессии, возникшей как парадоксальный ответ требованиям войны, как пассивная защита от ее ужасов. Сломавшегося солдата мучительно раздражает все: сослуживцы, приказы начальства, особенно жестокие бои, вид трупов, крики раненых. Солдат во время затишья между боями старается уединиться в пустом окопе или еще где-либо. Но уединение также мучительно для него. Потому что наваливается тоскливый стыд и страх. "Сломавшийся" спешит обратно к боевым сослуживцам. Но с ними ему вновь невмоготу. "Сломавшийся" раздражителен и плаксив, неуклюж и начинает казаться бестолковым. Такие солдаты легкая добыча Смерти в бою. Их легко "украсть" вражеской разведке.

При слабой выраженности изменений состояния, характерных для "сломавшихся", солдат называли "надломившимися". Если у "сломавшихся" выраженные проявления психологической депрессии, то у "надломившихся" она проявляется не ярко и не постоянно (субдепрессия).

Перед возвращением домой к мирной жизни "сломавшиеся" должны пройти психологическую реабилитацию. Но даже после реабилитации (и особенно, если ее не было) "сломавшиеся в боях" приносят домой в своих душах (в своей психике) боль войны, память об ужасах боев. Их состояние психологи (и психиатры) в городских поликлиниках диагностируют (называют): невроз, невротическое состояние, реактивная депрессия. Эти болезненные послевоенные состояния излечиваются намного труднее, чем с такими же названиями болезни "мирного" происхождения.

Главное - "сломавшиеся" ветераны нуждаются при лечении в большем терпении со стороны психологов и врачей, в большей доброте и даже в любви. И еще в прощении их несносности, раздражительности, душевной слабости.

Стараясь уйти от душевных мучений, "сломленные войной" ветераны подчас пытаются найти облегчение в алкоголе и наркотиках. Это всегда лишь усугубляет их болезненное состояние и затрудняет излечение. Иные из них склонны к самоубийству.

"Дурашливые" - еще один тип солдат с неблагополучными психологическими изменениями. Эти постоянно склонны шутить, как правило, невпопад. Дурацки шутки их чаще беззлобны, нередко эротичны (матерны). Они шутят о своем, не вникая в смысл задаваемых вопросов, не отвечая подробно на них. Настойчивость моих расспросов в ходе психологического исследования вводит "дурашливых" в угрюмость.

Прикрываясь ерничаньем, они уходят от напрягающих тем об их прошлом и будущем. Неуместная шутливость таких людей не веселит и не ободряет, а раздражает окружающих. Потом на "дурашливых" перестают обращать внимание.

Психологи называют этот вид стрессового поведения реактивной инфантилизацией (временным одитячиванием). Так невольно, не осознавая того, ведут себя люди (и животные), как бы демонстрируя побеждающему противнику, себя шаловливыми детьми, к которым нужно относиться снисходительно.

В боевой обстановке "дурашливые" дурачатся и под пулями, и на минных полях, не способные ни оценить опасность, ни укрыться от нее. Это у них не смелость, а болезненное состояние. Опытный командир откомандирует подчиненного, проявляющего неместную дурашливость в тыловые подразделения, а лучше к психологам и медикам для лечения.

В безопасной обстановке, в госпитале "дурашливость" быстро исчезает, поведение становится нормальным. Однако, вернувшись с войны к мирной жизни, этот тип людей некоторое время проявляет психологическую слабость в житейских стрессовых ситуациях: иногда может вновь возникать чрезмерная шутливость, либо, напротив, угрюмость. Суицидальное поведение у людей этого типа маловероятно, но возможно. Это надо учитывать, оказывая им дружескую (и психологическую) помощь.

"Остервенелые". За время боев они стали отличаться застойной злобностью. Неадекватно агрессивны по отношению к другим солдатам, к старшим по званию, к местным безоружным жителям-чеченцам и пленным.

"Остервенелый" заметен среди других солдат. Взгляд злобный. Спрашиваешь такого солдата о чем-то нейтральном - у него на скулах желваки заиграли. Отвечает отрывисто, резко. О чем с ним ни заговоришь - все у него: "Суки!" и ... (матерно). Рот с кривым оскалом. Наконец, обругав и меня, уходит. "Все время такой злой. Не знаем, как и говорить с ним, - замечает слышавший разговор прапорщик. - Здесь, на войне, таким он стал. Раньше был спокойным парнем".

Офицеры рассказывали, что в обстановке боя чрезмерная злобность лишала "остервеневших" возможности трезво осмыслить ситуацию, вовремя укрыться от огня противника.

Злоба, вытесняя страх, лишает "остервенелых" осторожности в боевой обстановке. Их, отчаянных легко подстрелить, у них больше шансов напороться на вражескую пулю, на осколок снаряда, на мину.

Гнев мобилизует физические силы, концентрирует внимание на противнике, уменьшает чувствительность к боли. Это полезно в борьбе с врагами. Но зачем возникает остервенелая озлобленность ко всем - и к врагам, и друзьям?

Природой в ходе развития (эволюции) животного мира сформирован механизм "включения в боевой обстановке" озлобленности (без страха), толкающий людей (и животных) навстречу даже непобедимому врагу, это значит - на смерть. Так возникает "жертва-смертник". Погибая в борьбе с сильнейшим противником, "смертник" может нанести ему раны или хоть задержать ненадолго ценой своей жизни нападение врага на свою семью, на свой отряд (на свою стаю - у животных), тем самым дать время своим убежать, укрыться.

Но гибель "остервенелых" бойцов на современной войне с ее технологией убийств, наверно, всегда бесполезна.

Опытный командир, заметив неукротимую злобность у подчиненного, не должен использовать его в боевых операциях и, если может, откомандировать в тыловое подразделение.

За редким исключением (когда злоба - симптом психического заболевания) "остервеневшие" в боях - отходчивы. Вернувшись в мирную жизнь, они довольно скоро освобождаются от постоянной озлобленности.

Но внезапный гнев и дома может взрываться у них в любой стрессовой, нервно-перенапрягающей обстановке. После таких вспышек у неглупых людей их мучает раскаяние. Оно может протаптывать дорожку к накоплению психической депрессии и через нее к суициду (самоубийству).

Для избавления от приступов "остервенения" ветеранам войны надо учиться и уметь вспоминать в критической обстановке: "Мои вспышки гнева всегда избыточны, почти всегда - неуместны. Лучше отойду от обидчика, раз не могу сдержать свой гнев". Владеть эмоциями помогают специальные психологические тренинги.

1.3 "Открытие на крови"

Возникает вопрос - часто ли боевая обстановка, вид смерти, страх смерти делают бойцов "сломавшимися", "дурашливыми", "остервенелыми". Нет - не часто. Даже после продолжительных, тяжелых боев у солдат, офицеров могут не возникнуть эти болезненно-стрессовые состояния.

Мне (автору) пришлось увидеть многих российских солдат в таких состояниях в самом начале первой "чеченской войны", в апреле-мае 1995 года. Почему их было много? Потому, что тогда в Чечню были введены плохо подготовленные и, главное, плохо то, что "сводные", то есть укомплектованные "с бору по сосенке", бригады, полки российской армии.

Вот что пишет о них (но уже в 2001 году) "окопный генерал" Геннадий Трошев:

"Во-первых, стало ясно, что войска просто не готовы действовать в подобных ситуациях, выполнять несвойственные им функции. Требовалась подготовка по специальной программе.

Во-вторых, сказывалось то, что все подразделения в составе сводных отрядов были сборными (на 80%), не прошли полный курс обучения и боевого слаживания. А что такое боевое сглаживание? Это значит, что экипаж танка или БМП должен быть единой крепкой семьей, где все понимают друг друга с полуслова. Тот же механик-водитель, например, обязан мгновенно улавливать, куда вести боевую машину, где остановиться, где поддать газу, как помочь наводчику точно прицелиться и выстрелить. Что происходит с семьей, когда супруги, знакомые всего несколько дней, попадают в сложнейший житейский переплет?! Неизбежны, как минимум, ссоры и истерики, а то и полный разлад. У боевого экипажа финал страшнее - смерть".

Смерти было много. Боевые потери были очень большими: в некоторых ротах до 70-80% личного состава. Такое может быть при разгроме, при уничтожении окруженных войск, но не в стабильно воюющей, не в наступающей на слабейшего противника армии.

Отчего это случилось в Чечне? Сначала там, в январе 1995 года огромные потери "живой силы" были из-за отсутствия боевой слаженности, из-за боевой и технической неподготовленности войск, из-за шапкозакидательского отношения к боевым действиям высшего военного командования России. И сейчас помнится: "… четырьмя батальонами десантников за 4 часа!" Так хотел победить чеченцев и стать маршалом министр обороны России П.С. Грачев. (Его роль в начале и в ходе "чеченской войны" не так проста!)

Тогда, в самом начале первой "чеченской войны", главной причиной массового возникновения деструктивно-стрессовых состояний у российских солдат стало обилие Смерти: изуродованные трупы очень многих еще недавно живых сослуживцев, крики и кровь раненых боевых друзей.

Потом в боях возникал "порочный круг" - страшная картина множества убитых и раненых способствовала нарушению психики. Бойцы становились "сломленными", "дурашливыми", "остервенелыми" - и оказывались легкой добычей смерти от вражеских пуль, умножая страшные картины, вводившие в эти состояния все новых и новых солдат-мальчишек, пока еще живых, но начавших скатываться на роли как бы жертв-смертников.

Такое, пожалуй, невозможно увидеть ни в Чечне после мая-июня 1995 года, ни в других современных военных конфликтах. Вряд ли столь вопиющие боевые потери и массовые нарушения психики еще живых солдат встречались в прошлых победных войнах. Первые месяцы боев в Чечне там сражались с чеченцами взвода и роты с множеством "сломленных" (депрессивных), "дурашливых" (инфантилизировавшихся), "остервенелых" (впавших в брутальное состояние) солдат. Их массу цементировала боевая стойкость "старичков" (солдат, ставших опытными и обстрелянными) и истинный героизм офицеров.

Уже в мае-июне 1995 года недостаточно подготовленные части и подразделения российских войск были заменены в Чечне боеспособными. Началась "нормальная" война. Возникновения деструктивных форм боевого стресса стали нечастыми. Но и сейчас, и всегда необходимо своевременно замечать людей с проявлениями "сломленности", "дурашливости", "остервенелости", выводить их из боевой обстановки, психологически реабилитировать.

После возвращения домой надо им помогать сохранять нормальное психологическое состояние.

1.4 Боевой стресс 1-го, 2-го, 3-го рангов

В чем же "открытие", которое оказалось возможным сделать в первые месяцы "чеченской войны"? Предельно кратко опишем его.

Смелые и интересные психологические исследования проводились в январских боях 1995 года в Грозном:

"На примере одного из эпизодов боевых действий в г.Грозном мотострелкового полка МО РФ еще в январе 1995 года можно проследить динамику психических состояний военнослужащих при служебно-боевой деятельности острой психотравматизации факторами интенсивного воздействия. Практически с началом огневого воздействия боевиков, отличавшегося значительной интенсивностью, эффективностью поражения и масштабностью применяемых боевых средств, значительная доля военнослужащих потеряла не только боеспособность, но и контроль своих собственных действий и поведения. Результатом этого стала частичная потеря управления подразделениями и значительные боевые потери личного состава. Офицеры вспоминали об ощущении полного апокалипсиса, справиться с которым им (по их мнению) помогла ответственность за жизни подчиненных. Попытки восстановить управление подразделением первоначально имели лишь частичный успех, так как четко прослеживались две основные категории военнослужащих, которые независимо от противоположного типа реагирования на ситуацию, не могли действовать адекватно. Первая (условно - "взорвавшиеся") - военнослужащие, чьи действия характеризовались гиперактивностью, беспорядочной стрельбой, метаниями и другими реакциями взрывного типа. Вторая (условно - "парализованные") - те, чье состояние можно охарактеризовать как струпор. Вместе с тем, в первые минуты боя наибольшее количество потер было среди тех, кто, справившись с первыми реакциями, начал действовать адекватно требованиям боевой ситуации, то есть: "вести прицельный огонь на поражение после обнаружения огневых точек противника, оказывать помощь и эвакуировать раненых и тела убитых. Так как они стали представлять угрозу для боевиков, тем самым оказывались объектом их огневого воздействия. Не меньшее количество потерь было и среди "взорвавшихся", которые своей гиперактивностью легко себя обнаруживали и становились мишенями. Постепенно (приблизительно после часа боя) именно из категории "парализованных" начинали появляться бойцы, чьи реакции приобретали относительно адекватный характер. Они начинали вести прицельный огонь, выполнять команды, действовать осмысленно и достаточно адаптивно. Вместе с тем, из оставшихся в живых около одной трети личного состава не были способны вести боевые действия по причине явных психогенных расстройств. Проявления, полученных ими психических травм, были практически идентичны: подавленность, отрешенность от происходящего, глубокий аутизм, почти полное отсутствие вербального контакта с окружающими. Этих военнослужащих после занятия круговой обороны вынужденно задержали вместе с ранеными и телами убитых под присмотром раненого офицера. Постепенно, по истечении суток, определенная часть психотравмированных бойцов начинала приобретать адекватное реагирование и возвращалась в строй".

Известно, что при внезапной и большой опасности, люди ведут себя по-разному: одни активны, возбуждены, другие - напротив, пассивно замирают. Так по-разному "включаются", "срабатывают" врожденные программы поведения при стрессе.

Одни "активно реагирующие" солдаты в первых для них боях могут, подвергая себя ненужной опасности, метаться, беспорядочно стрелять, бежать без команды "На врага!" или, напротив, панически спасаясь (действовать неконструктивно). Их называют - "взорвавшимися".

Другие "активные" даже в первом для них вою, быстро справившись с первоначальной дезориентацией (потерей ориентировки) начинают смело действовать соответственно боевой обстановке и приказам командира, ведут прицельный огонь, помогают раненым. Их можно назвать - "отважными".

У тех солдат, кто становятся "пассивными" в бою, так же наблюдается два типа поведения. У одних - в боевой обстановке - психологическая подавленность, отрешенность от происходящего, почти полная утрата способности говорить и понимать, что им говорят. Их условно называют "парализованными", у них - неконструктивное поведение. Во время боя их надо содержать вместе с ранеными. И быстрее выводить из боя.

Другие первоначально "пассивные", осмотревшись как бы притерпевшись к боевой обстановке начинают прицельно стрелять, прислушиваясь к командам офицера. Но выполняют их не сразу - замедленно. Они - "осмотрительные" (с конструктивной пассивностью).

Еще на первой мировой войне Эрнст Кречмер заметил активное и пассивное поведение солдат, назвав их "двигательной бурей" и "мнимой смертью".

Все это эмоционально-поведенческие проявления боевого стресса 1-го ранга, когда в психике и во всем теле человека мобилизуются, как по пожарной тревоге (alarm), "поверхностные адаптационные резервы", которые у каждого из нас "всегда наготове". Каждый при внезапном стрессе станет "активным" либо "пассивным".

Долго находясь в боях, большинство солдат, остающихся в строю (не раненых, не убитых) и вернувшихся в строй после заживления ран, становятся "отважными" либо "осмотрительными".

Но могут быть и такие, у кого пассивность поведения нарастает, превращаясь в болезненное состояние. Их называют "надломившимися". Одни - несколько напряжены, другие - расслаблены. У них боевой стресс 2-го ранга.

При этом бывают нежелательные, можно сказать болезненные, нарушения общения и служебных взаимоотношений. Стресс 2-го ранга это еще и начало разных телесных "болезней стресса": артериальной гипертонии, стенокардии, гастрита, язвенной болезни желудка и кишечника и др. При этом, конечно, заметно снижаются выносливость и боеспособность солдат и офицеров. Целесообразно их, если нет возможности госпитализировать, то хотя бы отправить в тыловые подразделения.

Военнослужащие с начинающимися болезнями из-за стрессов 2-го ранга, как правило, попадают на излечение к медикам. Но для быстрейшего возвращения в строй их надо не только лечить, но и интенсивно психологически реабилитировать.

Крайне неблагоприятное психологическое действие на солдат больших боевых потерь в январе-апреле 1995 года в Чечне создавало у многих из них психологическое состояние, в котором они не только лишались боеспособности, но и вели себя так, что могли стать легкой добычей для вражеских пуль. "Сломавшиеся", "дурашливые", "остервенелые", - те, у кого возникал боевой стресс 3-го ранга.

Спросим не "От чего он возникает?", а - "Зачем он?". Какую психологическую, биологическую функцию он выполняет? Отвечая предельно кратко, можно сказать, что при третьем ранге стресса самоубийственно уничтожаются те, у кого невыносимый стресс.

Когда становишься свидетелем боевого стресса 3-го ранга, тяжелейшего стресса (в мирной жизни его не встретишь), то возникает впечатление, что Природа "включает" психологические социальные и физиологические механизмы уничтожения (самоуничтожения!) тех, кого поражает и нестерпимо мучает стресс. Зачем?

Может быть, так действует природный (зооантропологический) механизм селекции (очистки) с "выбраковкой" и самоуничтожением тем, кто не способен переносить и терпеть ужасы и тяготы войны? Быть может это невольное самоубийство должно происходить с пользой для остающихся в живых, то есть тех, для кого стрессовая обстановка еще не столь мучительна и губительна?

Этология (наука о поведении животных) свидетельствует о том, что такое самоубийственное поведение бывает и вы животном мире.

При стрессе 3-го ранга природа выступает в роли "Чапаева". Персонаж этого анекдота ликвидирует стрессовую ситуацию, уничтожая тех, кто чувствует, переживает непереносимый стресс, когда и терпеть его уже невозможно, и удалить никак нельзя того, кто стресс создает и то, что его вызывает.

Надо сказать, что боевой стресс 3-го ранга бывает в виде патофизиологических (внутрителесных) проявлений. Во время Великой Отечественной войны описаны случаи, когда в тяжелейших условиях разгрома, отступления, плена у ранее совершенно здоровых солдат очень быстро возникала язва желудка размером с ладонь, гипертония более 280/150 мм ртутного столба. Эти люди умирали.

К счастью такой стресс и на войне, и в мирной жизни бывает очень редко. И, наверное, всегда стресс 3-го ранга выходит из ведения психологов. Его лечат врачи, а диагностируют - патологоанатомы. Намного более эффективным было бы комплексное лечение фронтовых "болезней стресса 3-го ранга" с участием врачей и психологов, специалистов по боевому стрессу. Но много ли найдешь их в России.

Следует сказать, что стресс 3-го ранга с "самоуничтожительными" тенденциями проявляется и в общении людей. Особенно у тех, кто склонен к дивиантному ("отклоняющемуся", а попросту, преступному) поведению, если их "допекут" обстоятельства жизни. Это убийства и самоубийства при, так называемом, "беспределе". И криминальные "мокрушные разборки" со взаимным уничтожением (практически с самоуничтожением) конкурирующих криминальных группировок.

Для демобилизованных солдат, уехавших из Чечни, для уволившихся со службы армейских офицеров и контрактников, сотрудников МВД она уже в прошлом. Они вернулись домой. Их много. С чем они пришли? С покалеченными душами и телами? Или возмужавшие, узнавшие цену жизни и смерти, радость мужского фронтового единства с боевой дружбой на годы? С "чеченским синдромом" в душе?

1.5 Страсти войны

После первого "ненормального" полугодия первой "чеченской войны" большинство солдат с неблагоприятными проявлениями военного стресса были выведены из боев. Что с ними стало? В большинстве они - нормальные парни с боевым опытом. А в Чечне продолжилась и закончилась "нормальная" первая война. Потом началась вторая, тоже более-менее "нормальная", война.

Чем психологически отличается солдат "нормальной" войны? На войне все люди иные, чем в мирное время. В опасности все готовы бороться за жизнь: кто более, кто менее успешно. У некоторых просыпается вулкан энергии, страсти, инициативы. Это "пассионарные личности" (passio - по-латыни "страсть").

Главная страсть на войне - "беззаветная боевая сплоченность", крепкое "чувство локтя", запах мужского пота, уверенность в друге. Гарантия его преданности - в твоей готовности постоять за него. Братство по "вместе пролитой крови" (вернее по крови, которую вместе были готовы пролить), по совместно прожитой в бою смертельной тоске. Все это связывает крепче родственных уз и сохраняется десятилетиями, до старости.

Это свойство мужчин происходит из глубокой древности, когда у первобытных охотников только их беззаветная боевая сплоченность гарантировала победу над дикой природой и выживание племени.

Страсть к жизни оправдывает все. Аморальность узаконенного войной массового убийства людей делает войну "эпидемией аморальности".

И все же большинство солдат и офицеров российской армии, войск МВД - честные работники войны, вовлеченные в смертельный водоворот событий. Это потом, когда они вернутся домой, их память будут мучить кровавые, аморальные сцены, участниками которых их сделала война.

На их, казалось бы, "сером" фоне простых работников войны заметны немногочисленные "героические" личности, активно участвующие в бесчеловечных буднях войны. Вот некоторые их типы.

"Неистовые воины". У них нормальная страсть к работе, измененная боевой обстановкой, и реализуется она в ситуации, когда "работой" стало разрушение и убийство врагов. Они стойки, выносливы и смелы. Служат примером и опорой для многих. Когда ты с ними, тебя не пугает опасность. Они становятся "неистовыми" только в критической боевой ситуации. В остальное время не выделяются среди прочих солдат. После войны такие люди быстро перестраиваются, энергично "врастают" в мирную жизнь.

"Искатели приключений". Они лихие бойцы, веселые, разгульные. Для них война как праздник, каждый бой как кровавый пир. Начало боя - это уже торжество предстоящей победы. Опасность срывает с тормозов, влечет к себе, потому что пробуждает ясность ума, остроту однозначной цели, безошибочность действий, волю к победе. Ловкие, с пьяной сумасшедшинкой в глазах, они казнят и милуют с улыбкой. Интересное, залихватское поражение бывает желательнее скучной победы. После войны их не надо психологически реабилитировать. Они будут искать себе новое лихое применение. Хорошо им жить в эпоху войн и революций, героических строек и опасных экспедиций. Военная служба в мирное время не для них.

"Победители страха". Люди, постоянно борющиеся с мыслями о своей гибели. Постоянным преодолением страха смерти в ситуации, когда она очень возможна, они неустанно доказывают себе свое мужество.

Они хотят еще и еще испытывать свою стойкость и смелость даже ценой своей жизни. Эти люди "остынут" после войны. Не будет опасности, не надо будет им бороться со страхом.

"Профессионалы боя". Втянутые в боевые действия как в профессиональное дело, они научились побеждать, при минимальном риске погибнуть. Для этого нужен талант, и он проявился у таких людей. Им некуда пойти с ним, когда нет войны. Военная служба в мирное время с ее дисциплиной им не годится. Не для них все профессии, не требующие таланта выживания. Они могли бы стать спасателями, парашютистами, летчиками-испытателями, космонавтами.

Это типы пассионарных (страстных) личностей, не преступающих норм военной морали. В мирную жизнь они войдут с чистой совестью.

1.6 Разбуженная аморальность

Но есть личности, у которых аморальность войны пробуждает пороки души, формирует страсть к преступлениям, или нарушают их психические и физические способности без большого вреда другим, но изнуряя их самих.

"Героические убийцы". Война, как и прочие экстремальные ситуации, притягивает к себе людей, стремящихся к риску, игре, где на кон ставится их благополучие, а то и жизнь. Не сознавая того, они в душе борются с собой. Одни делают это, "играя" своей и чужими жизнями, постоянно утверждая свое достоинство. У таких людей эмоции могут расщепляться, удваиваться. Страх, пронизывающий душу, сладостно распят страстной смелостью души. Страх может совмещаться с радостью, весельем, гневом.

Бывает и другой вариант того же типа "героических убийц". Терпящие поражение в борьбе с самими собой, падшие в душе под гнетом своих пороков, они упиваются страхом перед своей мерзостью, перед подлостью своих поступков. Их тянет к подчас опасной жестокости, чаще в отношении к слабым, беззащитным, безоружным. Потом возникают мучения стыда. Им не помогают мысли об исполненном долге. Их прибежище - наркотики, алкоголь, извращенный секс.

У них преобладает страсть убивать живое, лучше - людей. Прорастают на воине и такие личности, которые боятся боя, но рады стать палачами, даже если в этом нет необходимости. У некоторых страсть к убийству, садизму может вспыхивать, помрачая разум. Потом они плачут и каются в ужасном содеянном. Но в их раскаянии уже зарождается ручеек сладострастия, текущий в страстную реку новых злодеяний.

После войны "героическим убийцам" остается стать профессиональными киллерами, а кто-то из них превратится в маньяка-убийцу. Можно ли восстановить человечность такого человека? Можно, но трудно.

"Мародеры-грабители" тоже могут быть страстными. Нормальная тяга к накопительству добра у одних после пережитых эмоций боя у других, кто со страхом уклонялся от боев, может вырастать в грабительскую страсть.

На войне рушатся под бомбами дома, созданные чьим-то трудом. Брошенные вещи, еще вчера радовавшие владельцев, выглядят жутко, как бы говоря: "Убитым ничего не нужно… Бери, пока живой!" В подсознании свидетеля разрухи после боев, наверно, всегда невполне осознанный, протест против того, что имущество пропадает, и возникает стремление спасти, сохранить хотя бы наиболее ценное, приглянувшееся.

У иных людей от невольного побуждения "Сохранить!" - один шаг до неукротимо страстного "Взять! Присвоить!". А если хозяин ценностей еще жив? Тогда - "Надо ускорить то, на что он обречен: убить, ограбить!" Конечно, на войне у "убийцы-мародера" эти рассуждения лишь в подсознании. Мыслит он конкретней и циничнее: "У меня автомат - могу и буду грабить, не оставляя живых свидетелей".

В мародерстве и расплата за страх, и лихость мести к поверженным, и как бы устройство своего будущего с помощью боевых трофеев, завоеванного богатства. Военная добыча - финал любой войны. Мародерство обречено выходить за пределы дозволенного военного грабежа. Однако аморальность войны не делает несуразными попытки обуздать мародеров.

Можно ли психологически выправить аморальных участников войны, вернуть им нормальное человеческое состояние разума и влечений? После некоторых войн государственные власти принимали отрицательное решение, и такие люди негласно уничтожались.

Однако нельзя недооценивать силу добра. Понимание душевной драмы человека, терзающегося своим преступным прошлым, терпение и любовь, а также религия исправляют и закоренелых преступников.

1.7 Изменения сексуальности

"Гиперсексуалы войны". Эмоциональный накал боя, где сплавлены ярость и страх, может оборачиваться диким сексуальным влечением к случайно оказавшейся в поле зрения женщине. Эта страсть заразительна. Отсюда групповые изнасилования на войне. Слабость сексуальной жертвы провоцирует эту страсть. Поэтому насилуют девочек.

Обилие Смерти, трупов пробуждает в подсознании воинов страсть к возобновлению Жизни, к зачатию новых жизней, новых людей. Но уже не "чужих", а "своих". Зачатию в женщине, которую воин-победитель делает "своей", насилуя ее.

Садомазохизм как "разрядка" боевого накала может принимать дикие, извращенные формы. Одни, пристрастившись к сексуальному садизму, становятся моральными уродами и преступниками. Другие, не в силах ни забыть о своем сексуальном зверстве, ни излить душу кому-нибудь, заболевают "посттравматическим стрессом".

"Гипосексуалы войны". Пережитая опасность, картины Смерти, собственное участие в боевых убийствах могут создавать у бойцов невротическое (депрессивное) состояние со снижением тяги к Жизни (и к продлению рода). Каждая жизнь кажется жестоко обреченной на смерть. И ненужным - зачатие новых жизней. Сексуальный позыв оказывается подавленным. Возникает временная сексуальная импотенция. Особенно она заметна скрывающим ее людям, когда они знают о "гиперсексуалах войны".

К вернувшимся с войны "гипосексуалам" жены и подруги должны относиться с терпеливой нежностью. Ни в коем случае не насмехаясь над их временной сексуальной несостоятельностью, не требуя от них "боевого секса" и не подозревая их в том, что они будто бы "израсходовались на фронтовых подруг". Сексуальная потенция у ветеранов всегда восстанавливается, если их не смущать и не усиливать их невротичность. Помощь врачей-сексологов может оказаться для них полезной.

1.8 "Барышники войны"

На войне человеку не скрыть своих плохих свойств. Выплывают даже те, о которых он и сам не знал в мирной жизни. Потому, что предельное психическое и моральное напряжение (а без него там не спасешься от опасностей, не выживешь) выявляет глубинные свойства души - смелость-трусость, преданность-неверность, честность-бесчестность. Худшее, что может выявить война - способность, а у иных даже склонность, "продавать жизни" своих соратников, наживаясь на войне: продавать врагам оружие, боеприпасы, военные сведения и планы боев. Радость получения барыша оттесняет стыд и, более того, дарит подлое оправдание "барышнику войны", предавшему и продавшему своих "боевых друзей". Да и не друзья они ему. Их "другом" он никогда не был. Такой "барышник" всегда садист (получающий удовольствие от своих подлостей) или даже садомазохист (которому приятно чувствовать сладкие муки своей вины и раскаяния).

Бессовестность - врожденное свойство или результат плохого воспитания? Пытаясь ответить на этот вопрос, учителя и юристы расходятся во мнениях. Однако в последнее время ученые генетики и психологи сходятся на том, что продажность и предательство (когда они не просто от страха, а ради сладострастного получения барыша за жизнь, казалось бы, своих близких людей) это врожденное психическое свойство. Можно сказать, моральное уродство.

Уродство это особое. Оно не проявляется пока нет смертельного риска боев, пока человек не испытал азарта "игры", где на кону жизни и смерти не чужих ему людей - офицеров и солдат его же армии. Вот они теплые, живые, а вот уж умерли, убиты, "груз-200" малой скоростью везут, похоронки пошли, родственники плачут, а у "барышника войны", как говорится, - "кайф".

"Барышник" на войне не просто наживается. Он чувствует себя "хозяином" не только продаваемого врагам оружия или военной тайны, но и распорядителем солдатских судеб, "хозяином" жизней предаваемых людей. Раз почувствовав такую "сладость" подлой и тайной власти, человек ищет ее еще, как наркотика. Он находит, да и сам создает обстоятельства, способствующие (так сказать, организационно) "военному барышничеству".

Как правило, "барышники войны" не раскаиваются в своих подлостях, с удовольствием о них вспоминают среди таких же негодяев. Однако есть среди них некоторые, потрясенные своим собственным горем, если оно случилось, кто обретает истинное раскаяние. Оно, видимо, "блокирует" генный комплекс "сладостной бесчестности", превращая его в "страстное покаяние". Только при накале эмоций виновности у них возможен суицид, но не при долгих переживаниях раскаяния.

1.8 "Посттравматики"

боевой стресс военнослужащий реабилитация психологический

Наиболее заметны после всякой войны инвалиды с покалеченным телом - без рук, без ног и люди с покалеченной психикой. Еще после вьетнамской войны возникло понятие "посттравматический стресс", то есть стресс, все вновь и вновь возникающий из незаживающих ран души.

У таких людей нарушено восприятие: любой хлопок автомобиля, и они готовы вжаться в землю, прячась от "взрыва". Не могут они, сокращая путь, пройти по газону - чудятся мины в траве.

"Посттравматики" мнительны, обидчивы. Им кажется, что их недооценивают, унижают, не понимают. У "посттравматиков" нарушаются взаимоотношения в семье, на работе, в быту. С невоевавшими друзьями нет общих тем для разговоров. Военная травма заставляет бывшего солдата вновь и вновь вспоминать о воине. Действия "посттравматиков" нередко жестоки, решительность их подчас неуместна, суждения слишком прямолинейны. Если у такого человека войной подорвано еще и здоровье, то жизнь для него - мученье.

"Посттравматический стресс" хорошо изучен. Известно как излечивать от него. Лечение долгое и трудное. Чтобы быстрее угасали душевные страдания, ветерану нужна помощь. И не столько психологов, врачей (где их найти?!), сколько близких людей. Покалеченные души лучше всего лечат терпенье и любовь, терпеливая любовь и прощенье воен-ной грязи и гадостей, которые долго не могут смыть со своей души состаренные войной мальчики-солдатики. Бывает, что не легко "вынырнуть" из воспоминаний о военной грязи, оказавшимся в ней вполне зрелым мужчинам: контрактникам, служащим МВД.

Последствия "чеченской войны" будут влиять на их жизнь многие годы. Чтобы предотвращать несчастья "посттравматического стресса", нужна федеральная и региональные службы психологической реабилитации чеченских ветеранов. Психологов в России мало. Специалистов по реабилитации ветеранов войны - почти нет. Их надо готовить.

1.9 Еще о разбуженных и воодушевленных войной

Большинство приходящих с "чеченских войн", как и с любых других, - это все-таки не "посттравматики", а люди с пробужденными душами. Преодоленный страх, отвага, безотчетная самоотверженность разбудили у них силу души, личную энергию и стойкость характера. Их большинство. Они, героически или просто выполняя свой долг, воевали, были честны перед смертельной опасностью.

Мальчики, которым в мирной жизни долго бы оставаться недорослями, узнали, на что они способны, стали мужчинами, своими руками вырвали право на жизнь. Они хотят распоряжаться своей судьбой, судьбой страны. Немолодые контрактники и милиционеры выходят из Чечни с жизненным опытом, опытом боев, который может помогать им утверждаться в мирной жизни, может и мешать.

После вьетнамской войны самоубийством закончили жизнь в три раза больше воевавших там солдат, чем погибло в боях во Вьетнаме. Американские психологи пытались объяснить: "Смерть догнала тех, кто вернулся с войны с покалеченной на фронте душой". Это не так. В большинстве вернулись нормальные парни, осознавшие свою силу, способность жить энергичней, интенсивней других, успокоенных в мирном довольстве. Рутинно процветающая Америка не приняла их, "не востребовала" их фронтового задора. У вьетнамских ветеранов возникал "вторичный послевоенный синдром". Добровольно уходя из жизни, они присоединялись к погибшим на фронте друзьям, героям, не признанным обществом, оставались верными фронтовому братству.

Может ли быть такое после "чеченской войны"? Нет, в таких масштабах как в США не может. Потому что у нас трудна и жестока не только война, но и мирная жизнь с непроходящим кризисом экономики и политики. Для россиян не столь велик контраст между военным и мирным бытом, как для американцев.

И все же у чиновников, администраторов всех уровней, особенно низших, к кому непосредственно придет недавний солдат, должны быть терпение, доброта и даже любовь к повзрослевшим в кошмаре войны мальчишкам, которые полны душевных сил, но не знают, что с ними делать, не знают другой жизни, кроме военной. Нужно по-доброму, с пониманием относиться к бесконечно усталым на войне контрактникам и милиционерам, кровью и потом исполнявшим свой служебный долг, со смертельным риском добывавшим "боевые выплаты", чтобы прокормить свои семьи.

ГЛАВА 2. Основные методы социально-психологической реабилитации военнослужащих, получивших ранения в Чеченской республике

2.1 Методы социально-психологической реабилитации военнослужащих, получивших ранения

Под термином реабилитация большинство исследователей подразумевают систему государственных социально-экономических, медицинских, профессиональных, педагогических, психологических и других мероприятий, направленных на предупреждение временной или стойкой утраты трудоспособности и на скорейшее возвращение больных и инвалидов в общество и к общественно полезному труду Боченков А. А. Основные принципы и положения системы психофизиологической реабилитации пострадавших //Вопр. психологии и физиологии труда корабельных специалистов: Материалы и тезисы докладов 2-й научно-практической конференции врачей-психофизиологов ВМФ. -- СПб.: ВМФ, 1992. -- С.114-120..

В широком смысле медицинская реабилитация представляет собой систему мероприятий, направленных на профилактику патологических процессов, приводящих к временной утрате трудоспособности, и на возможно раннее и эффективное возвращение больных и инвалидов в общество и к полезному труду Медицинская реабилитация раненых и больных /под ред. Ю.Н. Шанина. - СПб.: Специальная литература, 1999. С. 219. .

Под психологической реабилитацией военнослужащих, получивших травмы и ранения при выполнении профессиональных обязанностей, следует понимать систему медико-психологических реабилитационных мероприятий, направленных на восстановление функционального состояния организма, нормализацию эмоциональной, морально-нравственной и мотивационной сфер, достижение оптимального уровня личностной адаптации и профессионально важных качеств пострадавших (реконвалесцентов), обеспечивающих военно-профессиональную работоспособность Маклаков А. Г. Основы психологического обеспечения профессионального здоровья военнослужащих: Автореф. дисс. докт. психол. наук.-- СПб.: ЛГУ, 1996.-- 37с.. Психологическую реабилитацию проводят врачи-психофизиологи, медицинские и социальные психологи, владеющие методами психодиагностики, психокоррекции и психотерапии.

Психологическая реабилитация раненых должна отвечать принципам: Медицинская реабилитация раненых и больных / под редакцией Ю.Н. Шанина. - СПб.: Специальная литература, 1999. С. 159.

· профессиональность. Мероприятия психофизиологической реабилитации должны проводить врачи-психофизиологи, имеющие специальную подготовку по оценке функционального состояния человека и владеющие методами социально-психологического изучения и психофизиологического обследования.

· обоснованность мероприятий психофизиологической реабилитации. Предусматривается подбор надежных, доступных и оптимальных методов психологической реабилитации, проверенных многолетней практикой, которые возможно реализовать в условиях нахождения реконвалесцента в медицинском учреждении. Методы психологической реабилитации следует выбирать с учетом особенностей функционального состояния соматической и психической сфер после боевой травмы и назначенной лечащим врачом терапии.

· индивидуальность психологической реабилитации предусматривает в процессе ее планирования и проведения учет уровня снижения профессионально важных качеств, наличия патохарактерологических изменений личности, восприимчивости и переносимости реконвалесцентами различных медико-психологических методов.

· непрерывность и оптимальная длительность реабилитационных мероприятий. Психологическую реабилитацию следует начинать с момента поступления в лечебное учреждение и продолжать до нормализации функционального состояния и восстановления профессионально важных качеств. Преждевременное и недостаточно обоснованное сокращение курса психологической реабилитации, а тем более полное его прекращение, приводят к срыву ремиссии, психологической декомпенсации, подрывают веру во врача и успех лечения.

Основные задачи психологической реабилитации определяются характером психологического состояния, выраженностью нервно-эмоциональных расстройств и индивидуально-личностными особенностями раненых Медицинская реабилитация раненых и больных / под редакцией Ю.Н. Шанина. - СПб.: Специальная литература, 1999. С. 159. . Основными из них являются:

· оценка психологического состояния пострадавших, определение качества и степени психоэмоционального расстройства;

· определение оптимальных путей и методов психологического воздействия, направленных на восстановление оптимальной работоспособности;

· формирование оптимальной психологической реакции на течение и последствия ранения и заболевания;

· изучение динамики психических нарушений в процессе лечения в стационаре и пост стационарном периоде;

· оценка физической, сенсорной и интеллектуальной работоспособности реконвалесцентов и сопоставление их с номинальными показателями профессиональной работоспособности;

· коррекция психосоматического статуса методами психотерапевтических, психофизиологических и психофармакологических воздействий;

· осуществление профессиональной реабилитации реконвалесцентов, а при необходимости -- профессиональной переориентации.

Задачи психологической реабилитации решают поэтапно, в соответствии со структурой реабилитационных мероприятий.

Основные этапы психологической реабилитации Медицинская реабилитация раненых и больных / под редакцией Ю.Н. Шанина. - СПб.: Специальная литература, 1999. С. 159. :

1. Диагностическим и клинико-психологическим обследованием оценивают функциональное состояние раненых, их психологические особенности, определяют уровень физиологических резервов систем организма и напряжение процесса психической адаптации. На данном этапе могут определяться степень и особенности психоэмоциональных нарушений, отклонения и особенности познавательных психических способностей -- памяти, внимания и мышления.

2. Лечебно-восстановительный, когда конкретизируется индивидуальный подход, основанный на наличии психоэмоциональных нарушений индивидуума, осуществляется подбор индивидуального психотерапевтического воздействия (рациональная психотерапия, логотерапия, релаксирующие техники с элементами суггестии и др.). Периодически контролируется динамика психического статуса и корригируются лечебные мероприятия.