Содержание

• Введение
• 1.Общие понятия и ее особенности
• 1.1 Сущность понятия "память"
• 1.2 Виды памяти
• 1.3 Процессы памяти
• 2. Законы памяти
• 2.1 Эффект Зейгарник
• 2.2 Эффект края и эффект реминисценции
• 2.3 Способы развития памяти
• Заключение
• Список литературы

Память - способность к воспроизведению прошлого опыта, одно из основных свойств нервной системы, выражающееся в способности длительно хранить информацию и многократно вводить ее в сферу сознания и поведения. Выделяют процессы запоминания, сохранения и воспроизведения, включающего узнавание, воспоминание, собственно припоминание. Различают память произвольную и непроизвольную, непосредственную и опосредствованную, кратковременную и долговременную. Особые виды памяти: моторная (память-привычка), эмоциональная или аффективная (память "чувств"), образная и словесно-логическая. Впечатления, которые человек получает об окружающем мире, оставляют определенный след, сохраняются, закрепляются, а при необходимости и возможности - воспроизводятся. Эти процессы называются памятью.

Память можно определить как способность к получению, хранению и воспроизведению жизненного опыта. Разнообразные инстинкты, врожденные и приобретенные механизмы поведения есть не что иное, как запечатленный, передаваемый по наследству или приобретаемый в процессе индивидуальной жизни опыт. Благодаря своей памяти, ее совершенствованию человек выделился из животного царства и достиг тех высот, на которых он сейчас находится. Да и дальнейший прогресс человечества без постоянного улучшения этой функции немыслим.

Цель работы рассмотреть законы памяти и способы ее развития. Задачи работы рассмотреть:

1. Общие понятия и ее особенности;

2. Сущность понятия "память", виды и процессы памяти;

3. Законы памяти;

4. Способы развития памяти.

1. Общие понятия и ее особенности

1.1 Сущность понятия "память"

Память - форма психического отражения, заключающаяся в закреплении, сохранении и последующем воспроизведении прошлого опыта, делающая возможным его повторное использование в деятельности или возвращение в сферу сознания. Память связывает прошлое субъекта с его настоящим и будущим и является важнейшей познавательной функцией, лежащей в основе развития и обучения.

Память - основа психической деятельности. Без нее невозможно понять основы формирования поведения, мышления, сознания, подсознания. Поэтому для лучшего понимания человека необходимо как можно больше знать о нашей памяти.

Образы предметов или процессов реальной действительности, которые мы воспринимали ранее, а сейчас мысленно воспроизводим, называются представлениями. Представления памяти делятся на единичные и общие. Представления памяти являются воспроизведением, более или менее точным, предметов или явлений, когда-то воздействовавших на наши органы чувств. Представление воображения - это представление о предметах и явлениях, которые в таких сочетаниях или в таком виде никогда нами не воспринимались. Подобные представления являются продуктом нашего воображения. Представления воображения также основываются на прошлых восприятиях, однако эти последние служат лишь материалом, из которого мы создаем с помощью воображения новые представления и образы.

В основе памяти лежат ассоциации, или связи. Предметы или явления, связанные в действительности, связываются и в памяти человека. Встретившись с одним из этих предметов, мы можем по ассоциации вспомнить другой, связанный с ним. Запомнить что-то - значит связать запоминание с уже известным, образовать ассоциацию. С физиологической точки зрения, ассоциация представляет собой временную нервную связь. Различают два рода ассоциаций: простые и сложные. К простым относят три вида ассоциаций: по смежности, по сходству и по контрасту.

Ассоциации по смежности объединяют два явления, связанных во времени или пространстве. Ассоциации по сходству связывают два явления, имеющих сходные черты: при упоминании об одном из них вспоминается другое. Ассоциации опираются на сходство нервных связей, которые вызываются в нашем мозге двумя объектами. Ассоциации по контрасту связывают два противоположных явления. Этому благоприятствует то, что в практической деятельности эти противоположные объекты (организованность и расхлябанность, ответственность и безответственность, здоровье и болезнь, общительность и замкнутость, и т.д.) обыкновенно сопоставляются и сравниваются, что и приводит к образованию соответствующих нервных связей. Кроме этих видов существуют сложные ассоциации - смысловые. В них связываются два явления, которые и в действительности постоянно связаны: часть и целое, род и вид, причина и следствие. Эти ассоциации являются основой наших знаний.

Принято считать, что образование связей между различными представлениями определяется не тем, каков сам по себе запоминаемый материал, а прежде всего тем, что с ним делает субъект. То есть деятельность личности - основной фактор, детерминирующий (определяющий) формирование всех психических процессов, в том числе и процессов памяти.

1.2 Виды памяти

Я хочу выучить наизусть стихотворение и прочитываю его вслух стих за стихом, а, затем повторяю несколько раз. Он запечатлелся в моей памяти. Теперь я пытаюсь дать себе отчет в том, как стих был выучен, и вызываю в своем представлении те фразы, которые я, одну за другою, прочитала. Каждое из последовательных чтений встает перед моим умственным взором в своей индивидуальной особенности; я снова вижу его вместе со всеми теми обстоятельствами, которые его сопровождали и в рамку которых оно все еще остается включенным; оно отличается от всех предыдущих и всех последующих чтений уже самим местом, занимаемым им во времени; одним словом, каждое из таких чтений снова проходит передо мною, как определенное событие моей истории. И тут опять-таки говорят, что эти образы -- мои воспоминания, что они запечатлелись в моей памяти. В обоих этих случаях употребляются одни и те же слова. Обозначают ли они, однако, тот же самый предмет? Знание стихотворения, которое я запомнила, выучив наизусть, имеет все признаки привычки. Как и привычка, оно приобретено посредством повторения одного и того же усилия. Как и привычка, оно потребовало сначала расчленения, потом восстановления целостного действия. Наконец, как всякое привычное упражнение моего тела, оно включено в механизм, который весь целиком приходит в движение под влиянием начального толчка, в замкнутую систему автоматических движений, которые следуют друг за другом всегда в одинаковом порядке и занимают всегда одинаковое время.

Напротив, вспоминание какого-либо определенного чтения, например, второго или третьего, не имеет ни одного из признаков привычки. Его образ, очевидно, запечатлелся в памяти сразу, ибо другие чтения, по самому определению, суть отличные от него воспоминания. Это как бы событие моей жизни; для него существенна определенная дата, а следовательно, невозможность повторяться. Все, что присоединили к нему позднейшие чтения, могло явиться лишь изменением его первоначальной природы; и если мое усилие вызвать в памяти этот образ становится тем легче, чем чаще я его повторяю, то самый образ, рассматриваемый в себе, конечно, уже с самого начала таков, каким он останется навсегда.

Быть может, скажут, что эти два вида памяти -- вспоминание отдельного чтения и знание урока -- различаются между собой лишь количественно, что последовательные образы, возникающие при каждом чтении, накладываются друг на друга и что выученный урок есть просто составной образ, являющийся результатом такого наложения. Бесспорно, что каждое из последовательных чтений отличается от предыдущего, между прочим, тем, что урок оказывается лучше выученным. Несомненно, однако, и то, что каждое из них, рассматриваемое именно как новое прочитывание, а не как все лучше и лучше усвояемый урок, абсолютно довлеет себе, пребывает в том виде, в каком оно раз осуществилось, и образует вместе со всеми сопровождающими обстоятельствами несводимый момент моей истории. Можно даже пойти дальше и сказать, что сознание вскрывает глубокую разницу, разницу по существу, между этими двумя родами воспоминания. Воспоминание такого-то чтения есть представление и только представление; оно дается интуицией моего духа, которую я могу по желанию удлинить или укоротить; я произвольно отвожу ему ту или другую длительность; ничто не препятствует мне охватить его сразу, как окидывают одним взглядом картину. Напротив, припоминание выученного урока, даже когда я ограничиваюсь повторением его про себя, требует вполне определенного времени, а именно ровно столько времени, сколько нужно для того, чтобы выполнить, хотя бы только мысленно, одно за другим все те движения, которые необходимы для произнесения соответственных слов; следовательно, это уже не представление, это действие. И в самом деле, урок, после того как вы его раз выучили, не носит уже на себе никакой отметки, выдающей его происхождение и позволяющей отнести его к прошлому; он составляет принадлежность моего настоящего в таком же смысле, как, например, привычное умение ходить или писать; он скорее изживается, "проделывается", чем представляется; -- я мог бы принять его за врожденную способность, если бы вместе с ним в моей памяти не возникал ряд тех последовательных представлений-чтений, посредством которых я его усвоил. Но представления эти независимы от урока, и так как они предшествовали его усвоению и воспроизведению, то урок, раз выученный, мог бы также обойтись и без них.

Доведя это основное различие до конца, мы можем представить себе две теоретически самостоятельные и независимые друг от друга памяти. Первая регистрирует в форме образов-воспоминаний все события нашей повседневной жизни, по мере того как они развертываются во времени; она не пренебрегает никакой подробностью; она оставляет каждому факту, каждому движению его место и его дату. Без всякой задней мысли о пользе или практическою применении, но просто в силу естественной необходимости становится она складочным местом для прошлого.

Благодаря ей наш разум, или, лучше сказать, рассудок, получает возможность узнать какое-нибудь уже испытанное раньше восприятие; к ней мы прибегаем всякий раз, когда в поисках известного образа поднимаемся по склону нашей прошлой жизни. Но всякое восприятие продолжается в зачаточное действие; и по мере того как однажды воспринятые нами образы закрепляются, выстраиваясь один за другим вдоль этой памяти, продолжающие их движения видоизменяют организм, создавая в нашем теле новые предрасположения к действию. Так складывается опыт совершенно нового рода, который отлагает в теле ряд вполне выработанных механизмов, выполняющих все более и более многочисленные и разнообразные реакции на внешние раздражения, дающих совершенно готовые ответы на непрерывно растущее число возможных запросов. Мы сознаем, эти механизмы в тот момент, когда они вступают в действие, и это сознание всех прошлых усилий, скопившихся в настоящем, все еще есть память, но память, глубоко отличная от охарактеризованной выше, всегда устремленная к действию, пребывающая в настоящем и не видящая ничего, кроме будущего. От прошлого она удержала только разумно координированные движения, представляющие собой накопленные усилия; она обретает эти прошлые усилия не в отражающих их образах-воспоминаниях, а в том строгом порядке и систематическом характере, которыми отличаются движения, выполняемые нами в настоящее время. По правде говоря, она уже не дает нам представления о нашем прошлом, она его разыгрывает; и если она все-таки заслуживает наименования памяти, то уже не потому, что сохраняет образы прошлого, а потому что продолжает их полезное действие вплоть до настоящего момента.

Из этих двух памятей, из которых одна воображает, а другая повторяет, последняя может замещать собой первую и зачастую даже создавать се иллюзию. Когда собака встречает своего хозяина радостным лаем и ласкается к нему, она, без сомнения, узнает его; но едва ли такое узнавание предполагает возникновение прошлого образа и сближение этого образа с текущим восприятием. Не состоит ли оно, скорее, просто в том, что животное сознает ряд тех особых положений, которые занимает его тело, и привычка к которым выработалась у него под влиянием близких отношений к хозяину, так что в настоящий момент они чисто механически вызываются в нем самым восприятием хозяина? Остережемся идти слишком далеко по этому пути! Даже у животного смутные образы прошлого, быть может, выдвигаются из-за текущего восприятия; мыслимо даже, что прошлое животного все целиком потенциально отпечатывается в его сознании; но это прошлое не может заинтересовать животное настолько, чтобы отделиться от настоящего, которое его к себе приковывает, а потому акты узнавания должны им, скорее, переживаться, чем мыслиться. Чтобы вызвать прошлое в форме образа, надо иметь способность отвлекаться от настоящего действия, надо уметь придавать цену бесполезному, нужна воля к грезам. Возможно, что один только человек способен к усилию этого рода. Но и мы, люди, восходя таким образом к прошлому, находим его всегда ускользающим, как бы бегущим от нашего взора, словно эта регрессивная память встречает сопротивление в другой памяти, более естественной, которая, двигаясь вперед, влечет нас к действию и к жизни.

Когда психологи говорят о воспоминании как о сложившейся привычке, как о впечатлении, все глубже и глубже внедряющемся в нас посредством повторения, они забывают, что огромное большинство наших воспоминаний касаются таких событий и подробностей нашей жизни, к существу которых относится обладание определенной датой, а, следовательно, невозможность когда-либо воспроизводиться. Воспоминания, приобретаемые умышленно посредством повторения, редки, исключительны. Напротив, регистрирование нашей памятью фактов и образов, единственных в своем роде, осуществляется непрерывно, во все моменты нашей жизни. Но мы скорее, замечаем такие воспоминания, которые сознательно усваиваются нами, ибо как раз они нам наиболее полезны. А так как усвоение этих воспоминаний путем повторения того же самого усилия похоже на уже известный нам процесс приобретения привычки, то мы, естественно, обнаруживаем склонность выдвигать воспоминания этого рода на первый план, рассматривать их как образец всякого воспоминания, т.е. видеть и в самопроизвольном воспоминании то же самое явление в зачаточном состоянии, как бы приступ к уроку, который предстоит выучить наизусть. Но как же не заметить, что существует коренное различие между тем, что должно создаваться посредством повторения, и тем, что по самому существу своему не может повторяться? Самопроизвольное воспоминание является сразу совершенно законченным; время ничего не может прибавить к этому образу, не извращая самой его природы; он сохраняет в памяти свое место и свою дату. Наоборот, усвоенное нами воспоминание выходит из-под власти времени, по мере того как урок все лучше и лучше выучивается; оно становится все более и более безличным, все более и более чуждым нашей прошлой жизни. Итак, повторение отнюдь не может иметь результатом превращение первого воспоминания во второе; его роль состоит просто в том, чтобы все полнее и полнее использовать те движения, в которые продолжается воспоминание первого рода, сорганизовать их в одно целое и построить таким образом механизм, создать новую телесную привычку. Но такая привычка есть воспоминание лишь постольку, поскольку я припоминаю, как я ее приобрел; а припоминаю это лишь постольку, поскольку обращаюсь к моей самопроизвольной памяти, которая датирует события и заносит каждое из них в свой список только один раз. Таким образом, из тех двух видов памяти, которые мы только что разграничили, первый является, так сказать, памятью по преимуществу. Память второго рода -- та, которую обыкновенно изучают психологи, -- есть скорее привычка, освященная памятью, чем сама память.

Покажем, как при усвоении чего-либо обе памяти идут рука об руку, оказывая друг другу взаимную поддержку. Повседневный опыт показывает, что уроки, вызубренные при помощи двигательной памяти, повторяются автоматически; но из наблюдения патологических случаев явствует, что автоматизм простирается здесь гораздо дальше, чем мы обыкновенно думаем. Замечено, что душевнобольные дают иногда разумные ответы на ряд вопросов, смысла которых они не понимают; язык функционирует у них наподобие рефлекса. Страдающие афазией, не способные произвольно произнести ни одного слова, безошибочно вспоминают слова мелодии, когда ее поют. Они в состоянии также бегло произнести молитву, ряд чисел, перечислить дни недели или названия месяцев.

Таким образом, механизмы, крайне сложные и достаточно тонкие для того, чтобы произвести иллюзию разумности, могут, раз они построены, функционировать сами собой, а, следовательно, обыкновенно подчиняются только начальному толчку со стороны нашей воли.

Говоря словами одного из них, в основе этого состояния было представление целого, своего рода всеохватывающая сложная идея, между отдельными частями которой чувствовалось невыразимое словами единство". Это самопроизвольное воспоминание, которое, несомненно, скрывается позади воспоминания приобретенного, может обнаружиться, если на него внезапно падает луч света; но оно ускользает при малейшей попытке схватить его посредством умышленного припоминания. Исчезновение ряда букв, образ которых, как казалось наблюдателю, он удерживает в памяти, происходит тогда, когда наблюдатель начинает повторять буквы: "это усилие как бы выталкивает остальную часть образа за пределы сознания".

Проанализируйте теперь те приемы, которые рекомендует воображению мнемотехника, и вы найдете, что задача этого искусства как раз и состоит в том, чтобы выдвигать на первый план стушевывающееся самопроизвольное воспоминание и предоставлять его, подобно воспоминанию активному, в наше распоряжение; для достижения этого надо прежде всего подавить все бессильные потуги действующей или двигательной памяти. Способность к умственной фотографии, говорит один писатель, принадлежит, скорее, подсознанию, чем сознанию; она с трудом повинуется призывам воли. Чтобы упражнять ее, надо развить в себе такие привычки, как, например, уменье сразу удержать в памяти различные сочетания точек, даже не помышляя о считывании их: необходимо до известной степени подражать мгновенности этой памяти, если мы желаем подчинить ее себе. И все-таки она остается капризной в своих проявлениях; а так как те воспоминания, которые она приносит с собой, носят на себе печать грез, то сколько-нибудь систематическое вмешательство ее в нашу духовную жизнь редко обходится без глубокого расстройства умственного равновесия.

Резюмируя предыдущее, мы скажем, что прошлое, как мы это и предвидели, может, по-видимому, накопляться в двух крайних формах: с одной стороны, в виде утилизирующих его двигательных механизмов, с другой стороны, в виде индивидуальных образов-воспоминаний, которые зарисовывают все события, сохраняя их собственные очертания, их собственные краски, их место во времени. Первая из этих двух памятей действительно ориентирована в согласии с требованиями нашей природы; вторая, предоставленная самой себе, избрала бы скорее противоположное направление. Первая, приобретенная при помощи сознательного усилия, остается в зависимости от нашей воли; вторая, совершенно самопроизвольная, обнаруживает такую же капризность при воспроизведении, как и верность в сохранении образов.

Единственная правильная и надежная услуга, которую вторая память оказывает первой, состоит в том, что первая может лучше сделать свой выбор при свете образов, доставляемых "второй, --образов, которые предшествовали положению вещей, похожему на настоящее, или следовали за ним: в этом заключается ассоциация идей. Это единственный случай, когда память ретроспективная правильно подчиняется памяти повторяющей. Во всех других случаях мы предпочитаем построить механизм, который позволяет нам по мере надобности заново нарисовать образ, ибо мы прекрасно чувствуем, что не можем рассчитывать на его самопроизвольное появление. Таковы две крайние формы памяти, если рассматривать каждую из них в чистом виде.

Заметим тотчас же: истинную природу воспоминания не удалось до сих пор распознать только потому, что исследователи берут обычно его промежуточные и до известной степени нечистые формы. Вместо того чтобы сначала разделить эти два элемента -- образ-воспоминание и движение, --а потом поискать тот ряд операций, посредством которого им удается, потеряв кое-что из своей первоначальной чистоты, слиться друг с другом, --вместо всего этого рассматривают лишь смешанное явление, возникающее как результат их срастания. Будучи смешанным, явление это одной своей стороной представляет двигательную привычку, другой своей стороной -- образ, более или менее сознательно локализованный...

Рассмотрим основные виды памяти. Непроизвольная память (информация запоминается сама собой без специального заучивания, а в ходе выполнения деятельности, в ходе работы над информацией). Сильно развита в детстве, у взрослых ослабевает. Произвольная память (информация запоминается целенаправленно, с помощью специальных приемов). Эффективность произвольной памяти зависит:

От целей запоминания (насколько прочно, долго человек хочет запомнить). Если цель - выучить, чтобы сдать экзамен, то вскоре после экзамена многое забудется, если цель - выучить надолго, для будущей профессиональной деятельности, то информация мало забывается.

От приемов заучивания. Приемы заучивания:

· механическое дословное многократное повторение - работает механическая память, тратится много сил, времени, а результаты низкие. Механическая память - это память, основанная на повторении материала без его осмысления;

· логический пересказ, который включает: логическое осмысление материала, систематизацию, выделение главных логических компонентов информации, пересказ своими словами - работает логическая память (смысловая) - вид памяти, основанный на установлении в запоминаемом материале смысловых связей. Эффективность логической памяти в 20 раз выше, чем у механической;

· образные приемы запоминания (перевод информации в образы, графики, схемы, картинки) - работает образная память. Образная память бывает разных типов: зрительная, слуховая, моторно-двигательная, вкусовая, осязательная, обонятельная, эмоциональная;

· мнемотехнические приемы запоминания (специальные приемы для облегчения запоминания).

Выделяют также кратковременную память, долговременную, оперативную, промежуточную память. Любая информация вначале попадает в кратковременную память, которая обеспечивает запоминание однократно предъявленной информации на короткое время (5-7 мин), после чего информация может забыться полностью либо перейти в долговременную память, но при условии 1-2-кратного повторения информации. Кратковременная память (КП) ограничена по объему, при однократном предъявлении в КП помещается в среднем 7 + 2. Это магическая формула памяти человека, т.е. в среднем с одного раза человек может запомнить от 5 до 9 слов, цифр, чисел, фигур, картинок, кусков информации.

Долговременная память обеспечивает длительное сохранение информации: бывает двух типов: 1) ДП с сознательным доступом (т.е. человек может по своей воле извлечь, вспомнить нужную информацию); 2) ДП закрытая (человек в естественных условиях не имеет к ней доступа, а лишь при гипнозе, при раздражении участков мозга может получить к ней доступ и актуализировать во всех деталях образы, переживания, картины всей жизни человека).

Оперативная память - вид памяти, проявляющийся в ходе выполнения определенной деятельности, обслуживающий эту деятельность благодаря сохранению информации, поступающей как из КП, так и из ДП, необходимой для выполнения текущей деятельности.

Промежуточная память - обеспечивает сохранение информации в течение нескольких часов, накапливает информацию в течение дня, а время ночного сна отводится организмом для очищения промежуточной памяти и категоризации информации, накопленной за прошедший день, переводом ее в долговременную память. По окончании сна промежуточная память опять готова к приему новой информации. У человека, который спит менее трех часов в сутки, промежуточная память не успевает очищаться, в результате нарушается выполнение мыслительных, вычислительных операций, снижаются внимание, кратковременная память, появляются ошибки в речи, в действиях.

Непроизвольная и произвольная память в месте с тем представляют собой две последовательные ступени развития памяти.

Память долговременная - подсистема памяти, обеспечивающая продолжительное (часы, годы, иногда десятилетия) удержание знаний, а также сохранение умений и навыков и характеризуемая огромным объектом сохраняемой информации. Основным механизмом информации. Основным механизмом ввода данных в память долговременную и их фиксации обычно считается повторение, которое осуществляется на уровне кратковременной памяти. Однако чисто механическое повторение не приводит к устойчивому долговременному запоминанию. Кроме того, повторение служит необходимым условием фиксации данных в долговременной памяти лишь в случае вербальной или легко вербализуемой информации. Решающее значение имеет осмысленная интерпретация нового материала, установление связей между ним и тем, что уже известно субъекту.

В отличие от долговременной памяти, для которой характерно длительное сохранение материала после многократного его повторения и воспроизведения, кратковременная память характеризуется очень кратким сохранением после однократного очень непродолжительного восприятия и немедленным воспроизведением.

Центральную роль при кратковременном удержании данных играют процессы внутреннего называния и активного повторения материала, протекающие обычно в форме скрытого проговаривания. Выделяют два вида повторения. В первом случае оно носит относительно механический характер и не приводит к каким-либо заметным преобразованиям материала. Этот вид повторения позволяет удерживать информацию на уровне кратковременной памяти, хотя недостаточен для ее перевода в долговременную память. Долговременное запоминание становится возможным только при втором виде повторения, сопровождающемся включением удерживаемого материала в систему ассоциативных связей. В отличие от долговременной памяти, в кратковременной памяти может храниться лишь очень ограниченное количество информации - не более 7+2 единиц материала.

Оперативной памятью называют запоминание каких-то сведений, данных на время, необходимое для выполнения операции, отдельного акта деятельности. Например, в процессе получения результата удерживать в памяти действия необходимо до промежуточной операции, которые в дальнейшем могут быть забыты. Последнее обстоятельство очень важно - использованную информацию, утратившую свою значение, помнить нерационально - ведь операционная память должна быть заполнена новой информацией, необходимой для текущей деятельности.

1.3 Процессы памяти

Запоминание. Деятельность памяти начинается с запоминания, т.е. с закрепления тех образов и впечатлений, которые возникают в сознании под воздействием предметов и явлений действительности в процессе ощущения и восприятия. Таким образом, запоминание можно определить как процесс памяти, в результате которого происходит закрепление нового путем связывания его с приобретенным ранее. Успешность запоминания определяется в первую очередь возможностью включения нового материала в систему осмысленных связей. В зависимости от места процессов запоминания в структуре деятельности различают произвольное и непроизвольное запоминание. В случае непроизвольного запоминания человек не ставит перед собой задачу запомнить тот или иной материал. Связанные с памятью процессы выполняют здесь операции, обслуживающие другие действия. В результате запоминание носит относительно непосредственный характер и осуществляется без специальных волевых усилий, предварительного отбора материала и сознательного применения каких-либо мнемонических приемов. Вместе с тем зависимость запоминания от целей и мотивов деятельности сохраняется и в этом случае. Произвольное запоминание является специальным действием, конкретная задача которого - запомнить точно, на максимально продолжительный срок, с целью последующего воспроизведения или просто узнавания - определяет выбор способов и средств запоминания, а тем самым влияет и на его результаты.

Сохранение - это удерживание заученного в памяти, т.е. сохранение следов и связей в мозгу. Различают активное и пассивное сохранение. В первом случае удерживаемый материал подвергается внутренним преобразованиям, от простого циклического повторения до включения в системы новых семантических связей, резко увеличивающего вероятность его последующего воспроизведения, во втором случае подобных активных преобразований обнаружить не удается.

Забывание - исчезновение, выпадение из памяти, т.е. процесс угасания, ликвидации, "стирания" следов, затормаживания связей. Забывание впервые исследовалось Г. Эббингаузом (1885), экспериментально установившим временную зависимость сохранения в памяти бессмысленного вербального материала. Последующие исследования показали, что темп забывания зависит: от объема запоминаемого материала, от осознанности, от сходства запоминаемого и интерферирующего материала, от степени значимости запоминаемого материала и включенности его в деятельность субъекта и т.д. Невозможность припомнить какой-либо материал не означает, что он совершенно забыт: забывается конкретная форма материала, но его значимое для субъекта содержание подвергается качественным изменениям и включается в опыт субъекта. Формы проявления памяти чрезвычайно многообразны. Объясняется это тем, что память обслуживает все виды многообразной деятельности человека.

В основу видовой классификации памяти положены три основных критерия: 1) объект запоминания, т.е. то, что запоминается, Это предметы и явления, мысли, движения, чувства. Соответственно этому различают такие виды памяти, как образная, словесно-логическая, двигательная и эмоциональная; 2) степень волевой регуляции памяти. С этой точки зрения различают произвольную и непроизвольную память; 3) длительность сохранения в памяти. В данном случае имеют в виду кратковременную, долговременную и оперативную память.

Образная память - это память на представления, на картины природы и жизни, а также на звуки, запахи, вкусы. Она бывает зрительной, слуховой, осязательной, обонятельной, вкусовой. Если зрительная и слуховая память обычно хорошо развиты и играют ведущую роль в жизненной ориентировке всех нормальных людей, то осязательную, обонятельную и вкусовую память в известном смысле можно назвать профессиональными видами: как и соответствующие ощущения, эти виды памяти особенно интенсивно развиваются в связи со специфическими условиями деятельности

Содержанием словесно-логической памяти являются наши мысли. Мысли не существуют без языка, поэтому память на них и называется не просто логической, а словесно - логической. В словесно-логической памяти главная роль принадлежит второй сигнальной системе. Этот вид памяти является специфически человеческим видом, в отличие от двигательной, эмоциональной и образной, которые в своих простейших формах свойственны и животным. Опираясь на развитие других видов памяти, словесно-логическая память становиться ведущей по отношению к ним, и от ее развития зависит развитие всех других видов памяти. Она играет ведущую роль в усвоении знаний в процессе обучения.

Двигательная память это запоминание, сохранение и воспроизведение различных движений и их систем. Огромное значение этого вида памяти состоит в том, что она служит основой для формирования различных практических и трудовых навыков, ровно как и навыков ходьбы, письма и т.д. Без памяти на движения мы должны были бы каждый раз учиться сначала осуществлять те или иные действия. В зависимости от целей деятельности память делят на непроизвольную и произвольную.

Запоминание и воспроизведение, в котором отсутствует специальная цель что-то запомнить или припомнить, называется непроизвольной памятью. В тех случаях, когда мы ставим такую цель, говорят о произвольной памяти. В последнем случае процессы запоминания и воспроизведения выступают как специальные, мнемические действия

2. Законы памяти

2.1 Эффект Зейгарник

Он состоит в следующем. Если людям предложить серию заданий и одни из них позволить довести до конца, а другие прервать незавершенными, то окажется, что впоследствии испытуемые почти в два раза чаще вспоминают незавершенные задания, чем завершенные к моменту прерывания. Это объясняется тем, что при получении задания у испытуемого появляется потребность выполнить его, которая усиливается в процессе выполнения задания. Эта потребность полностью реализует себя, когда задание выполнено, и остается, неудовлетворенной, если оно не доведено до конца. В силу связи между мотивацией и памятью первая влияет на избирательность памяти, сохраняя в ней следы незавершенных заданий. Можно сделать вывод: человек непроизвольно удерживает в своей памяти и в первую очередь (тоже непроизвольно) воспроизводит то, что отвечает его наиболее актуальным, но не вполне еще удовлетворенным потребностям.

В своих исследованиях А.А.Смирнов (сторонник теории деятельности) установил, что действия запоминаются лучше, чем мысли, а среди действий, в свою очередь, прочнее запоминаются те, которые связаны с преодолением препятствий, в том числе и сами эти препятствия.

Эббингауз хотел выявить законы памяти в чистом виде (без мышления). Сделать это было трудно, так как мы всегда осмысливаем все, что запоминаем. Тогда он придумал известные бессмысленные слоги.

Итак, его вклад:

1) Разработал методики экспериментального исследования памяти;

2) Предложил конкретные количественные показатели для оценки памяти.

Он оценивал эффективность памяти по количеству повторений необходимых для заучивания его бессмысленных слогов (например, ряд из 15 бессмысленных слогов).

Подобные эксперименты в течение нескольких лет он проводил на себе. Результаты изложил в работе "О памяти".

3) Открыл основные законы памяти, в том числе:

- закон забывания. (объем памяти ограничен (7±2). Кривая Эббингауза.

- открыл то, что более эффективным является смысловое запоминание, чем механическое.

- лучше всего запоминается то, что разбито во времени;

- закон края - лучше всего запоминаются крайние элементы.

Значение Г. Эббингауза в целом:

Эббингауз смог доказать, что экспериментальному изучению доступны и самые сложные явления. С точки зрения Вундта - это бунт! Кривую забывания Эббингауза успешно использовали бихевты в своей кривой научения. Суть: быстрее всего материал забывается в первые восемь часов после запоминания.

2.2 Эффект края и эффект реминисценции

При запоминании ряда однородной информации лучше всего по памяти воспроизводится его начало и конец.

Эффект реминисценции - это улучшение со временем воспроизведения заученного материала без дополнительных его повторений. Чаще всего это явление наблюдается при распределении повторений материала в процессе его заучивания, а не при запоминании сразу наизусть. Отсроченное на несколько дней (2 ј 3 дня) воспроизведение нередко дает лучшие результаты, чем воспроизведение материала сразу после его заучивания. Реминисценция, вероятно, объясняется тем, что со временем логические, смысловые связи, образующиеся внутри заучиваемого материала, упрочиваются, становятся более ясными, очевидными.

Известный исследователь расстройств памяти Т. Рибо, анализируя важные для понимания психологии памяти случаи амнезий - временных потерь памяти, отмечает две закономерности: память человека связана с личностью, причем таким образом, что патологические изменения в личности почти всегда сопровождаются нарушениями памяти; память человека теряется и восстанавливается по одному и тому же закону: при потерях памяти в первую очередь страдают наиболее сложные и недавно полученные впечатления; при восстановлении памяти дело обстоит наоборот, т.е. сначала восстанавливаются наиболее простые и старые воспоминания, а затем наиболее сложные и недавние.

Динамика забывания не носит прямолинейный характер. Запомнив что-то, человек за первые восемь часов забывает столько же, сколько за последующие тридцать дней.

Закон мотивированного забывания по Фрейду гласит, что человек имеет склонность к забыванию психологически неприятного. Особенно часто такое мотивированное забывание неприятных намерений и обещаний проявляется в тех случаях, когда они связаны с воспоминаниями, порождающими отрицательные эмоциональные переживания.

Между точностью воспроизведения событий и уверенностью в этой точности не всегда существует однозначная связь. Человек может объективно правильно воспроизводить события, но не сознавать этого и, наоборот, ошибаться, но быть уверенным, что воспроизводит их правильно.

Плохая память человека может быть связана с трудностями припоминания, чем запоминания как такового. Наиболее показательные примеры удачного припоминания дает гипноз. Под его влиянием человек неожиданно может припомнить давно забытые события далекого детства, впечатления о которых, казалось бы, навсегда утрачены.

Процессы запоминания и воспроизведения информации несовместимы и противоположно направлены. Можно утверждать, что обширный поток новой информации препятствует припоминанию, в то время, как воспроизведение даже большого объема сведений значительно меньше влияет на процесс восприятия. Так, в состоянии информационного вакуума человек ощущает некоторое прояснение памяти, да и ума в целом.

При выделении процессов памяти в качестве основания рассматривают различные функции, выполняемые памятью в жизни и деятельности. К процессам памяти относят запоминание, воспроизведение, а также сохранение и забывание материала. В указанных процессах особенно ярко обнаруживается связь актов особых самостоятельных (мнемических) действий. Хотя при сопоставлении процессов памяти бросается в глаза, казалось бы, противоположная их функциональная направленность, эти процессы необходимо рассматривать в единстве. Вся память представляет собой многосложный, но единый и непрерывный процесс. Невозможно представить себе такое состояние сознания, чтобы оно обходилось без памяти. Протекание процессов памяти детерминируется деятельностью личности, ее направленностью на достижение предстоящих целей.

2.3 Способы развития памяти

И на прямую зависит от нормального функционирования и развития других "познавательных" процессов. Работая над тем или иным процессом человек не задумываясь, развивает и тренирует память.

Память человека зависит от его внимательности. Организованность сознания человека выражается в его внимательности, в степени ясности осознания объектов действительности.

Необходимо рассмотреть информационную базу регуляции поведения. Сбор и переработка информации о действительности осуществляется системой познавательных процессов: ощущением, восприятием, мышлением, памятью и воображением. Психическая активность связана с оценкой отражаемых объектов, с эмоциями и волевой регуляцией.

Последовательное рассмотрение этих процессов, к которым мы переходим, не должно создавать впечатления какой-то их очередности в самой структуре психики. Все психические процессы взаимосвязаны в едином потоке сознания человека, в его деятельности.

Централизация в сознании того, что имеет наибольшую значимость для деятельности человека, - организация сознания, проявляющаяся в его направленности и сосредоточенности на значимых объектах.

Направленность сознания - это отбор существенных в данный момент воздействий, а сосредоточенность - это отвлечение от побочных раздражителей.

Вспоминание какого-либо определенного чтения, например, второго или третьего, не имеет ни одного из признаков привычки. Его образ, очевидно, запечатлелся в памяти сразу, ибо другие чтения, по самому определению, суть отличные от него воспоминания. Это как бы событие моей жизни; для него существенна определенная дата, а следовательно, невозможность повторяться. Все, что присоединили к нему позднейшие чтения, могло явиться лишь изменением его первоначальной природы; и если мое усилие вызвать в памяти этот образ становится тем легче, чем чаще я его повторяю, то самый образ, рассматриваемый в себе, конечно, уже с самого начала таков, каким он останется навсегда.

Быть может, скажут, что эти два вида памяти -- вспоминание отдельного чтения и знание урока -- различаются между собой лишь количественно, что последовательные образы, возникающие при каждом чтении, накладываются друг на друга и что выученный урок есть просто составной образ, являющийся результатом такого наложения. Бесспорно, что каждое из последовательных чтений отличается от предыдущего, между прочим, тем, что урок оказывается лучше выученным. Несомненно, однако, и то, что каждое из них, рассматриваемое именно как новое прочитывание, а не как все лучше и лучше усвояемый урок, абсолютно довлеет себе, пребывает в том виде, в каком оно раз осуществилось, и образует вместе со всеми сопровождающими обстоятельствами несводимый момент моей истории. Можно даже пойти дальше и сказать, что сознание вскрывает глубокую разницу, разницу по существу, между этими двумя родами воспоминания. Воспоминание такого-то чтения есть представление и только представление; оно дается интуицией моего духа, которую я могу по желанию удлинить или укоротить; я произвольно отвожу ему ту или другую длительность; ничто не препятствует мне охватить его сразу, как окидывают одним взглядом картину. Напротив, припоминание выученного урока, даже когда я ограничиваюсь повторением его про себя, требует вполне определенного времени, а именно ровно столько времени, сколько нужно для того, чтобы выполнить, хотя бы только мысленно, одно за другим все те движения, которые необходимы для произнесения соответственных слов; следовательно, это уже не представление, это действие. И в самом деле, урок, после того как вы его раз выучили, не носит уже на себе никакой отметки, выдающей его происхождение и позволяющей отнести его к прошлому; он составляет принадлежность моего настоящего в таком же смысле, как, например, привычное умение ходить или писать; он скорее изживается, "проделывается", чем представляется; --я мог бы принять его за врожденную способность, если бы вместе с ним в моей памяти не возникал ряд тех последовательных представлений-чтений, посредством которых я его усвоил. Но представления эти независимы от урока, и так как они предшествовали его усвоению и воспроизведению, то урок, раз выученный, мог бы также обойтись и без них.

Доведя это основное различие до конца, мы можем представить себе две теоретически самостоятельные и независимые друг от друга памяти. Первая регистрирует в форме образов-воспоминаний все события нашей повседневной жизни, по мере того как они развертываются во времени; она не пренебрегает никакой подробностью; она оставляет каждому факту, каждому движению его место и его дату. Без всякой задней мысли о пользе или практическою применении, но просто в силу естественной необходимости становится она складочным местом для прошлого.

Благодаря ей наш разум, или, лучше сказать, рассудок, получает возможность узнать какое-нибудь уже испытанное раньше восприятие; к ней мы прибегаем всякий раз, когда в поисках известного образа поднимаемся по склону нашей прошлой жизни. Но всякое восприятие продолжается в зачаточное действие; и по мере того как однажды воспринятые нами образы закрепляются, выстраиваясь один за другим вдоль этой памяти, продолжающие их движения видоизменяют организм, создавая в нашем теле новые предрасположения к действию. Так складывается опыт совершенно нового рода, который отлагает в теле ряд вполне выработанных механизмов, выполняющих все более и более многочисленные и разнообразные реакции на внешние раздражения, дающих совершенно готовые ответы на непрерывно растущее число возможных запросов. Мы сознаем, эти механизмы в тот момент, когда они вступают в действие, и это сознание всех прошлых усилий, скопившихся в настоящем, все еще есть память, но память, глубоко отличная от охарактеризованной выше, всегда устремленная к действию, пребывающая в настоящем и не видящая ничего, кроме будущего. От прошлого она удержала только разумно координированные движения, представляющие собой накопленные усилия; она обретает эти прошлые усилия не в отражающих их образах-воспоминаниях, а в том строгом порядке и систематическом характере, которыми отличаются движения, выполняемые нами в настоящее время. По правде говоря, она уже не дает нам представления о нашем прошлом, она его разыгрывает; и если она все-таки заслуживает наименования памяти, то уже не потому, что сохраняет образы прошлого, а потому что продолжает их полезное действие вплоть до настоящего момента.

Из этих двух памятей, из которых одна воображает, а другая повторяет, последняя может замещать собой первую и зачастую даже создавать се иллюзию. Когда собака встречает своего хозяина радостным лаем и ласкается к нему, она, без сомнения, узнает его; но едва ли такое узнавание предполагает возникновение прошлого образа и сближение этого образа с текущим восприятием. Не состоит ли оно, скорее, просто в том, что животное сознает ряд тех особых положений, которые занимает его тело, и привычка к которым выработалась у него под влиянием близких отношений к хозяину, так что в настоящий момент они чисто механически вызываются в нем самым восприятием хозяина? Остережемся идти слишком далеко по этому пути!

Чтобы вызвать прошлое в форме образа, надо иметь способность отвлекаться от настоящего действия, надо уметь придавать цену бесполезному, нужна воля к грезам. Возможно, что один только человек способен к усилию этого рода. Но и мы, люди, восходя таким образом к прошлому, находим его всегда ускользающим, как бы бегущим от нашего взора, словно эта регрессивная память встречает сопротивление в другой памяти, более естественной, которая, двигаясь вперед, влечет нас к действию и к жизни. Когда психологи говорят о воспоминании как о сложившейся привычке, как о впечатлении, все глубже и глубже внедряющемся в нас посредством повторения, они забывают, что огромное большинство наших воспоминаний касаются таких событий и подробностей нашей жизни, к существу которых относится обладание определенной датой, а, следовательно, невозможность когда-либо воспроизводиться. Воспоминания, приобретаемые умышленно посредством повторения, редки, исключительны. Напротив, регистрирование нашей памятью фактов и образов, единственных в своем роде, осуществляется непрерывно, во все моменты нашей жизни. Но мы скорее, замечаем такие воспоминания, которые сознательно усваиваются нами, ибо как раз они нам наиболее полезны. А так как усвоение этих воспоминаний путем повторения того же самого усилия похоже на уже известный нам процесс приобретения привычки, то мы, естественно, обнаруживаем склонность выдвигать воспоминания этого рода на первый план, рассматривать их как образец всякого воспоминания, т.е. видеть и в самопроизвольном воспоминании то же самое явление в зачаточном состоянии, как бы приступ к уроку, который предстоит выучить наизусть. Но как же не заметить, что существует коренное различие между тем, что должно создаваться посредством повторения, и тем, что по самому существу своему не может повторяться? Самопроизвольное воспоминание является сразу совершенно законченным; время ничего не может прибавить к этому образу, не извращая самой его природы; он сохраняет в памяти свое место и свою дату. Наоборот, усвоенное нами воспоминание выходит из-под власти времени, по мере того как урок все лучше и лучше выучивается; оно становится все более и более безличным, все более и более чуждым нашей прошлой жизни. Итак, повторение отнюдь не может иметь результатом превращение первого воспоминания во второе; его роль состоит просто в том, чтобы все полнее и полнее использовать те движения, в которые продолжается воспоминание первого рода, сорганизовать их в одно целое и построить таким образом механизм, создать новую телесную привычку. Но такая привычка есть воспоминание лишь постольку, поскольку я припоминаю, как я ее приобрел; а припоминаю это лишь постольку, поскольку обращаюсь к моей самопроизвольной памяти, которая датирует события и заносит каждое из них в свой список только один раз. Таким образом, из тех двух видов памяти, которые мы только что разграничили, первый является, так сказать, памятью по преимуществу. Память второго рода -- та, которую обыкновенно изучают психологи, -- есть скорее привычка, освященная памятью, чем сама память.

Повседневный опыт показывает, что уроки, вызубренные при помощи двигательной памяти, повторяются автоматически; но из наблюдения патологических случаев явствует, что автоматизм простирается здесь гораздо дальше, чем мы обыкновенно думаем. Замечено, что душевнобольные дают иногда разумные ответы на ряд вопросов, смысла которых они не понимают; язык функционирует у них наподобие рефлекса. Страдающие афазией, не способные произвольно произнести ни одного слова, безошибочно вспоминают слова мелодии, когда ее поют. Они в состоянии также бегло произнести молитву, ряд чисел, перечислить дни недели или названия месяцев. Таким образом, механизмы, крайне сложные и достаточно тонкие для того, чтобы произвести иллюзию разумности, могут, раз они построены, функционировать сами собой, а, следовательно, обыкновенно подчиняются только начальному толчку со стороны нашей воли. Но что происходит в то время, как мы их повторяем? Когда мы упражняемся, стараясь, например, выучить урок, то не присутствует ли невидимо в нашей душе с самого начала тот образ, который мы хотим воссоздать при помощи движений? Уже при первом повторении урока наизусть смутное чувство какого-то беспокойства дает нам возможность узнать, что мы только что сделали ошибку, словно предостерегающий голос слышится нам в таких случаях из темных глубин нашего сознания. Сосредоточьте же ваше внимание на том, что вы испытываете, и вы почувствуете, что полный образ здесь, перед вами, но неуловим, как настоящий призрак, который исчезает в тот самый момент, когда ваша двигательная активность пытается фиксировать его очертания. Во время ряда новейших опытов, предпринятых, впрочем, для совершенно иной цели, пациенты заявляли, что испытывают впечатление именно такого рода. Перед их глазами в течение нескольких секунд держали ряд букв, предлагая удержать последние в памяти. Но, для того чтобы помешать им подчеркнуть наблюдаемые буквы движениями, соответствующими их произнесению, от испытуемых требовали непрерывного повторения одного и того же слога в течение того времени, пока они созерцали образ. В результате явилось своеобразное психологическое состояние, при котором, людям казалось, что они находятся в полном обладании зрительного образа "не будучи, однако, в состоянии воспроизвести хотя бы малейшую его часть: в тот момент, когда они могли бы это сделать, строчка к их величайшему изумлению исчезала. Говоря словами одного из них, в основе этого состояния было представление целого, своего рода всеохватывающая сложная идея, между отдельными частями которой чувствовалось невыразимое словами единство". Это самопроизвольное воспоминание, которое, несомненно, скрывается позади воспоминания приобретенного, может обнаружиться, если на него внезапно падает луч света; но оно ускользает при малейшей попытке схватить его посредством умышленного припоминания. Исчезновение ряда букв, образ которых, как казалось наблюдателю, он удерживает в памяти, происходит тогда, когда наблюдатель начинает повторять буквы: "это усилие как бы выталкивает остальную часть образа за пределы сознания".