Катамнез лиц, уволенных из Вооруженных Сил в связи с пограничными психическими расстройствами

Следует, впрочем, отметить, что еще относительно недавно в отечественной практике военно-медицинских исследований шкала «GAF», практически, не использовалась, несмотря на признание прогностической значимости подобной оценки состояния больных (Снедков Е.В. и соавт., 1995).

Высокую прогностическую валидность уровневой диагностики при невротических расстройствах подчеркивает значительное число исследователей (Jones S.H. et al., 1995; Ezquiaga E. et al., 1998; Seivewright H. et al., 1998). При этом, отмечается высокая информативность показателей, характеризующих выраженность психических расстройств на момент выписки из стационара (Vetter P., Koller O., 1996). Аналогичные данные получены при изучении расстройств личности (Black D.W. et al., 1997) и органической патологии (Тиганов А.С., 1999; Бесчасный А.А., 2000).

Изучение уровневых характеристик состояния позволяет объективизировать и унифицировать исследования динамики психических расстройств (Chiesa M., Fonagy P., 2000; Abrams R.C. et al., 2001). С этих позиций представляются интересными сведения об усугублении тяжести расстройств при невротической патологии (Шерман М.А., 2000), об особенностях возрастной динамики при расстройствах личности, проявляющихся количественным нарастанием психопатических черт и сопровождающихся, в то же время, сглаживанием, стиранием характерных особенностей, смягчением инициальной симптоматики (Распономарева О. В., 2002). В лонгитюдинальных исследованиях H.Seivewright, P.Tyrer и T.Johnson (2002) отмечено нарастание выраженности психопатологической симптоматики при расстройствах личности кластеров «А» и «С» и смягчение патологических черт при расстройствах кластера «В». Вместе с тем, следует подчеркнуть некоторую неудовлетворенность клиницистов существующими подходами к уровневой диагностике, с чем, в частности, связано продолжение исследований по симплификации существующих диагностических шкал, в первую очередь, при патологии личности (Попов Ю.В., 1994; Tyrer P., Johnson T., 1996). В связи с этим, большое внимание уделяется и разработке методологии уровневой диагностики на основе субъективной оценки состояния. Рядом исследователей показано диагностическое и прогностическое значение сопоставления субъективной оценки выраженности расстройств с показателями экспертной диагностики тяжести психического состояния (Арбузов А.Л., 2002; Gaebel W., Pietzcker A., 1984). К наиболее удобным и валидным инструментам относится разработанный сотрудниками Психоневрологического института им. В.М.Бехтерева опросник «Нервно-психическая адаптация» (Гурвич И.Н., 1992), который ориентирован на уровневую оценку состояния больных, а также тест «Субъективная оценка состояния» (Рустанович А.В., Фролов Б.С., 2001) и опросник выраженности психопатологической симптоматики (Тарабрина Н.В., 2001; Derogatis L.R., 1994). Их использование в клинической практике позволяет, по мнению А.В.Рустановича (1997), в значительной степени устранить субъективизацию в изучении состояния больных.

Уровневая оценка психического состояния применяется, наряду с клиническим методом, в практике военной и экстремальной психиатрии, а также в системе массовых психопрофилактических обследований. Во многих исследованиях подчеркивается приоритетный характер уровневой диагностики в этих целях, хотя и отмечается необходимость совершенствования как концептуального, так и методологического аппарата ее проведения. В настоящее время предложены разнообразные способы оценки выраженности расстройств, базирующиеся на использовании клинико-психопатологического, экспериментально-психологического, электрофизиологического методов, однако, их информативность и значение в системе диагностических подходов остаются недостаточно изученными. Значительно реже, несмотря на наличие соответствующих шкал в некоторых классификациях, уровневый подход применяется в практике клинической психиатрии. Однако в этой сфере он ограничивается, преимущественно, рамками уровневой дихотомии «невротический - психотический», дополняемой иногда «психопатическим» уровнем (Семке В.Я., 1999). Впрочем, с введением в действие классификаций МКБ-10 и DSM-IV и подобная схема признается авторами данных систематик неправомерной, что, по нашему мнению, несколько осложняет выбор терапевтической тактики в отношении конкретного больного.

1.2.4 Функциональная диагностическая ось

Изучению личностных особенностей, влияющих на динамику психических расстройств, посвящено значительное количество работ (Bouchal M, Skoda C., 1991; Kurtz J.E. et al, 1998). По данным многих исследований, наибольшей дименсиональной стабильностью, и, следовательно, существенным влиянием на формирование и течение ППР, обладают когнитивные черты, в частности, так называемые первичные умственные способности (Schaie K. W., Parham J. A., 1976), и свойства, связанные с типом высшей нервной деятельности (Thomae H., 1979): темперамент, экстраверсию-интроверсию и эмоциональную реактивность. В частности, в работе Д.Ю.Вельтищева и Ю.М.Гуревича (1999) предлагается условно выделять два основных полюса характеристик личностной эмоциональности, которые, по мнению авторов, предрасполагают к хроническому течению невротических расстройств. Многие исследователи подчеркивает также ведущее влияние тревожности (Семке В.Я., 1999; Ball S.A., Schottenfeld R.S., 1997), нейротизма (Семке В.Я., 1999; Hirschfeld R.M. et al., 1986; Duggan C.F. et al., 1991; Samuels J. et al., 2000; Abrams R.C. et al., 2001; Hayden E.P., Klein D.N., 2001), ригидности (Семке В.Я., 1999; Корнилов A.A., Вельтищев Д.Ю., Гуревич Ю.М., 2000), локуса контроля (Бодалев А.А., Столин В.А., 2000; Goldstein L.H. et al., 2000), интра- и экстраверсии (Conley J.J., 1984), сочетания выраженности инстинктов и стеничности (Овсянников С.А., Цыганков, 2001) и т.п. в прогностической типологии отдельных форм пограничной патологии.

Впрочем, как показал анализ литературных данных, ни одна характеристика в отдельности не обладает надежной прогностической ценностью. Например, в различных работах по исследованию локуса контроля, авторы приходят к противоположным заключениям о значимости этой характеристики для прогноза течения психических расстройств (Бажин Е.Ф. и соавт., 1984; Hooke G.R., Page A.C., 2002). Вследствие подобных противоречий, несмотря на наличие определенных корреляционных связей между исследуемыми параметрами и течением пограничных расстройств, внимание исследователей было сосредоточено на поиске интегральных показателей с высокой прогностической валидностью. В настоящее время в качестве подобной характеристики в методологии функционального диагноза может служить концепция «типа приспособительного поведения» (Воловик В.М., 1985). Ее автором предлагается включение в функциональную диагностику оценки типа приспособительных реакций и компенсаторных возможностей больного. В работе Б.Г. Бутомы и Т.А. Аристовой (2000) тип приспособительного поведения определяется как «генетически детерминированный, биографически сложившийся и модифицированный болезнью способ взаимодействия с действительностью», причем он, по мнению Н.С. Шейниной и А.П. Коцюбинского (2000), в первую очередь «отражается на адаптации пациента».

Однако, определение типа приспособительного поведения до сих пор стоит на клинико-описательных позициях и, как отмечают Г.П. Костюк и А.В. Рустанович (2000), «сведения об использовании этой концепции не только в практической деятельности врачей, но и в научных исследованиях остаются единичными». В связи с этим, наиболее важным направлением в данной области исследований «представляется разработка более стандартизированных и формализованных критериев их выделения», так как «категориальное содержание этого понятия представляется незавершенным». Несмотря на высокую прогностическую значимость типа приспособительного поведения (Захаров Н.Б., Рябов В.М., 2000; Хорошавина О.В., Чудиновских А.Г., 2001; Мухортова О.П., Чудиновских А.Г., 2001; Hirschberg W., 1999), подобные работы являются скорее исключением, нежели правилом в клинической практике.

Вместе с тем отметим, что еще Д.Е. Мелехов (1972) подчеркивал роль преморбидной личности в прогнозе психических расстройств, и в частности, при патологии резидуально-органического генеза: заболевают люди с плохой наследственностью и воспитанием, изначально неприспособленные, не умеющие решать свои проблемы, а травма мозга “лишь толчок”. По данным изучения отдаленных последствий ЧМТ этот автор показал единство биологического и социального для успешной адаптации больных: для устойчивой компенсации первостепенное значение имеют сформированная в преморбидный период установка на труд, чувство долга. Это проявляется формированием у человека «социально-приемлемого поведения даже при неполной клинической компенсации или асоциального поведения, если личность до болезни была неполноценной, в чём-то ущербной, с дефектом в сфере морали». Лица активные, энергичные, с чувством долга после ЧМТ систематически лечатся, следуют режиму и, как правило, возвращаются к прежнему квалифицированному труду.

При рассмотрении основных категорий функциональной диагностической оси нельзя также не заметить семантической близости понятий «тип приспособительного поведения» и «копинг-поведение». Под копинг-стратегиями подразумевают актуальные ответы на воспринимаемую угрозу, способ управления стрессором, базирующийся на копинг-ресурсах, т.е на характеристиках личности и социальной среды, облегчающих или делающих возможной успешную адаптацию к жизненным стрессам (Семке В.Я., 1999; Busjahn A. et al., 1999). Наиболее распространенными являются модели, связанные с исследованиями психологического стресса (Heim E., 1988; Lazarus R., 1983; Perrer M., 1992; Servant D., 1998). В этом контексте копинг определяется как стратегия действий, предпринимаемых человеком в ситуациях психологической угрозы, в частности, в условиях приспособления к болезни как угрозе физическому, личностному и социальному благополучию. К настоящему времени описан ряд психологических, психопатологических и поведенческих коррелятов различных копинг-стратегий. Так, R.Schwarzer (1994) установил, что позитивные копинг-стратегии прямо коррелируют с оптимизмом, адекватной самооценкой, интернальностью и мотивацией к достижению, а обратно - с невротизмом, уровнем депрессии и тревоги. Подчеркивается, что динамика копинг-стратегий в значительной мере определяет динамику поведения в психотравмирующей ситуации: от избегания в начальном периоде до последующего поиска вариантов реализации ее разрешения (Stewart S.M., Schwarzer R., 1996). Эти данные согласуются с результатами исследования M.Huss и U.Lehmkuhl (1996), в котором показана различная эффективность использования отдельных типов копинг-стратегий в различные периоды ответных реакций на стрессогенные ситуации.

Изучение особенностей копинг-поведения позволило определить степень его влияния на динамику ППР. В частности, показана взаимосвязь копинга избегания, с одной стороны, и формирования и стабилизации пограничных состояний, с другой (Hoffart A. et al., 1993; Vollrath M. et al., 1998; Johnsen B.H. et al., 1998; Goldstein L.H. et al., 2000; Ruchkin V.V. et al., 2000; Seiffge-Krenke I., 2000; Schnyder U. et al., 2001). Установлено, что при значительной выраженности психопатологических проявлений, и в первую очередь, тревожной и депрессивной симптоматики, в поведении больных доминирует копинг-стратегии избегания (Hughes I. et al., 1999). С другой стороны, высокая напряженность использования копинг-стратегий обусловливает значительную выраженность тревожно-депрессивных проявлений (Pinto C. et al., 2000). Отмечается, что копинг-стратегия поиска эмоциональной поддержки направлена, преимущественно, на совладание с тревогой, а проблемно-ориентированный копинг определяет ценностно-смысловую ориентацию пациента в процессе совладания с проблемой (Недошивин А.О. и соавт., 2000; Jerusalem M., Schwarzer R., 1989). Однако, по мнению В.Я.Семке (1999), разработка прогностической значимости доминирующих копинг-стратегий в рамках изучения ППР еще далека от завершения.

Вместе с тем, в современных исследованиях значительное внимание уделяется изучению пассивных механизмов совладания со стрессогенными факторами, и в первую очередь - функционированию психологической защиты (Ташлыков В.А., 1981; Schneider W. et al., 2000). По мнению Л.И. Вассермана (1999) «современное понимание этиопатогенеза нарушений психической адаптации… предполагает адекватное использование диагностики… индивидуальных механизмов переработки стресса и психологической защиты», поскольку «отношение к фрустрирующей ситуации, несомненно, определяет стратегию адаптивного или дезадаптивного поведения больных в настоящем и будущем». В работе Н.Б. Захарова и В.М. Рябова (2000) подчеркивается роль механизмов психологической защиты в адаптационных процессах, определяющих тенденции и способы поведения личности. Рядом исследователей выявлено, что общее функционирование индивида обусловлено эффективностью зрелых форм механизмов психологической защиты (Soldz S., Vaillant G.E., 1998; Бернардо С.Х., 2000). Установлена генетическая связь между напряженностью использования механизмов психологической защиты и выраженностью тревожных и депрессивных расстройств (Muris P. et al., 1998; Hughes I., Budd R., Greenaway S., 1999), подчеркивается важная прогностическая роль механизмов психологической защиты в динамике ППР (Hoglend P., Perry J.C., 1998; Leichsenring F., 1999). Достоверно демонстрируется наличие зависимости симптоматологии пограничных расстройств от типов психологической защиты, при этом низкие уровни тревоги определялись преобладанием примитивных МПЗ (отрицания и вытеснения) в структуре защитного реагирования (Werhun C.D., Cox B.J., 1999). Подобные аномалии функционирования психологической защиты, в частности, проявлялись в более высокой частоте суицидов у больных с преобладанием отрицания, и более низкой - при замещении (Amir M. et al., 1999). Используя концепцию «прототипов» в лонгитудинальном исследовании, P. Cramer (1999) установил доминирование отрицания и проекции при пограничном, нарциссическом и эксплозивном синдромах в рамках расстройств личности. К подобным выводам пришли также R.Plutchik et al. (1979), Л.И.Вассерман и соавт. (1999). В катамнестических исследованиях больных с расстройствами личности показана большая частота незрелых форм психологической защиты у психопатических личностей (Devens M., Erickson M.T., 1998; Cramer P., 1999; Leichsenring F., 1999).

Впрочем, отношение исследователей к диагностической и прогностической ценности МПЗ также неоднозначно. Так, R.T.Mulder et al. (1999) опровергает наличие какой-либо определенной взаимосвязи между пограничными расстройствами и защитным функционированием. По данным других авторов существует прямая зависимость с высокой прогностической валидностью между уровнями психологической защиты и выраженностью психических расстройств по шкале «GAF» (Blais M.A. et al., 1996; Hoglend P., Perry J.C., 1998). Большинством исследователей признана также иерархическая организация МПЗ (DSM-IV, 1995; Ахмедов Т.И., Жидко М.Е., 2000). Выявлены некоторые биохимические корреляты защитного функционирования, в частности, показано, что высокая напряженность МПЗ приводит к истощению опиоидной системы, и, следовательно, к высокому риску развития аффективных расстройств (Kline J.P. et al., 1998). Впрочем, следует отметить и мнение Е.С. Романовой (2001), которая отмечает, что «отсутствие, по крайней мере, в отечественной научной литературе, развитого и структурированного понятия о защитных механизмах признается практически всеми исследователями».

Данные, полученные в приведенных исследованиях, подтверждают, таким образом, целесообразность изучения функциональных характеристик состояния, и прежде всего, ТПП, для построения прогностических заключений при пограничных состояниях. Тем не менее, в практической психиатрии такой подход применяется в настоящее время достаточно редко.

1.2.5 Психосоциальная диагностическая ось

Систематизация научных данных о факторах, предрасполагающих к формированию и хронизации пограничных психических расстройств, позволила ряду авторов отметить значимость социальных условий и особенностей микросреды для разных категорий больных. По мнению Ю.П.Лисицина (1995), именно эти факторы на 85-90 % определяют динамику патологических проявлений, в то время, как уровень оказания медицинской помощи влияет на состояние здоровья лишь на 10-15 %. В свете этих данных значительное внимание уделяется изучению социальной адаптации больных пограничными состояниями. Социальный аспект многомерного диагноза, исходя из анализа литературных источников, должен раскрывать внешние условия адаптации, обусловленные воздействием со стороны значимого окружения: семьи, профессиональной среды, микросоциальных групп и общественных институтов (Воловик В. М., 1985; Семичев С.Б., 1985; Рустанович А.В, 1997; Скорик А.И., 2000; Cohen A., Eastman N., 2000 и т.д.). Несмотря на ряд работ, в которых утверждается независимость социального функционирования и психиатрического диагноза (Becker M., 1998), в многочисленных исследованиях показано значение психосоциальных факторов как в этиологическом контексте - в качестве условий, способствующих развитию и стабилизации патологии пограничного уровня, так и в качестве прогностических факторов, в значительной степени определяющих дальнейшее течение заболевания. В частности, установлена приоритетная прогностическая роль социального окружения и средовых условий в формировании суцидального поведения (Koivumaa-Honkanen H. et al., 2001), посттравматических стрессовых расстройств (Westen D., Harnden-Fischer J., 2001), расстройств тревожного регистра (D. Servant, 1998; Newbury-Birch D., Kamali F., 2001), показано их влияние на течение и исходы патологии депрессивного спектра (Ezquiaga E. et al., 1998). По мнению В.В.Чубаровского и Г.Л.Карповой (2001), именно социальными факторами объясняется превалирование невротических расстройств среди подростков выпускных классов школы, а личностных - у учащихся ПТУ. По данным А.А.Корнилова (1981), большинство больных с патологическим развитием личности после ЧМТ ещё до травмы отличались невысоким интеллектом с узким кругом интересов и низким образовательным цензом.

В ряде катамнестических исследований показано, что неблагоприятные исходы пограничных состояний, в том числе и частота инвалидизации, в большей степени зависят от неблагополучной семейной обстановки, асоциального круга общения и т.п., чем от диагноза (Steinhausen H.C. et al., 1998; Upmark M. et al., 1999). Подчеркивается значение образовательного ценза и качества семейных отношений в числе факторов, определяющих прогноз ППР (Андреев А.М., 1999; Семке В.Я., 1999; Герцен И.В., Важенина Т.Т., 2001).

Однако, вследствие отсутствия единого диагностического аппарата для оценки качества социального функционирования, влияние показателей социальной адаптации больных на течение пограничных расстройств изучено недостаточно. Данное положение в наибольшей степени относится к невротическим расстройствам. Часть авторов выявляет существенное влияние указанных показателей на динамику неврозов (Козловская Л.И., 2002; Vetter P., Koller O., 1996; Seivewright N. et al., 2000; Schnyder U. et al., 2001), другие подобной связи не обнаруживают (Bell V. et al., 1986; Hirschfeld R.M., 1986; Scheibe G., Albus M., 1996). Не выявляют влияния психосоциальных факторов на течение резидуально-органической патологии J.E.Max et al. (2000), в то время как V.A.Anderson et al., (2001) отмечает их приоритетное значение для последующей адаптации больных. Лишь в исследованиях личностных расстройств отмечается относитльное единодушие авторов в оценке влияния социальных факторов на динамику этой патологии (Палатов С.Ю., 1999; Viinamaki H. et al., 1996; Coid J. et al., 1999).

Изучение катамнестических показателей социальной адаптации у больных ППР позволило выявить их специфику у отдельных категорий больных. Так, у лиц с невротическими расстройствами подчеркивается преимущественное нарушение семейных и межличностных отношений при удовлетворительном качестве адаптации в профессиональной сфере (Jans T. et al., 2001). Большинством исследователей отмечается преобладание дезадаптации в трудовой деятельности у больных с расстройствами личности (Пережогин Л.О, 2000; Распономарева О.В., 2002; Chiesa M., Fonagy P., 2000). При этом, T.Gude и P.Vaglum (2001) не выявляют существенных различий в качестве социальной адаптации больных при патологии личности разных кластеров. В исследовании А. Бесчастного (1992) показана более высокая степень адаптации у лиц с органическими психопатоподобными расстройствами по сравнению с больными психопатиями. Относительно высокие показатели приспособления в социуме лиц с органическими расстройствами отмечают A.M.Sander et al. (2001), S.R.Millis et al. (2001). Однако, по данным R.A.Hanks et al. (1999), P.Sundance и N.Cope (1998), D.Hoofien et al. (2001), H.G.Taylor et al. (2002) отмечается неудовлетворительная степень приспособления этих больных в большинстве сфер жизни. Наконец, многими исследователями отмечается относительно высокое качество профессиональной адаптации (Braverman S.E. et al., 1999), но низкий уровень образовательного ценза (Ewing-Cobbs L. et al., 1998) и качества межличностных отношений (Zencius A.H., Wesolowski M.D., 1999). Следует, впрочем, заметить, что указанные различия мнений о характере адаптации больных ППР во многом определяется как уровнем развития психиатрической помощи (Семке В.Я., 1999), так особенностями проведения исследования: более высокие показатели социальной адаптации приводят авторы, изучавшие эффективность предлагаемых ими методов лечения или реабилитации больных.

Обобщение результатов проанализированных научных публикаций свидетельствует, что даже такой общепризнанный в психиатрии диагностический инструмент, как клинический психиатрический метод не является достаточно надежным. При первичной диагностике пограничных психических расстройств его использование дает возможность распознавания психопатологических проявлений заболевания, формулировки синдромологического и симптоматологического диагнозов, проведения дифференциальной диагностики с другими психическими расстройствами. Однако, во многих исследованиях последних лет показано, что только клинико-психопатологический метод и базирующаяся на нем феноменологическая оценка состояния, не раскрывают полностью сохранный потенциал или степень декомпенсации личностных возможностей; недостаточно характеризуют выраженность расстройств, их влияние на социальное функционирование больных, и поэтому не могут рассматриваться как единственный прогностический критерий эффективности терапии, течения и исхода заболевания. Разработку новых критериев большинство авторов связывают с совершенствованием, в первую очередь, функционального и уровневого диагностических подходов в психиатрии.

Глава II. Основные этапы, материал и методы исследования

Исследование проводилось в два этапа. На I этапе (2000 - 2001 гг.) осуществлялся анализ данных медицинской документации: архивных историй болезни, свидетельств о болезни клиники психиатрии ВМедА, психиатрического отделения 442 ОВКГ и районных военных комиссариатов Санкт-Петербурга, а также карт амбулаторного наблюдения за больными, состоящими на учете в психоневрологических диспансерах города. На II этапе (2001 - 2002 гг.) проводилось клиническое и клинико-катамнестическое обследование больных, отобранных на I этапе.

Материалом работы явились результаты изучения катамнеза больных, уволенных из Вооруженных Сил с диагнозами, традиционно рассматривающимися в отечественной психиатрии, как расстройства пограничного регистра (невротические расстройства, расстройства личности, а также неврозо- и психопатоподобные состояния органического генеза).

2.1 Характеристика контингента больных

В ходе проведения работы изучен катамнез 116 человек, которые в период 1990 - 2000 гг. были уволены из Вооруженных Сил в связи с психическим заболеванием, а на момент увольнения проходили службу по призыву. Все обследованные - лица мужского пола, средний возраст которых на момент увольнения составил 19.9 + 1.7 лет, а на момент обследования - 25.2 + 3.9 лет. Таким образом, обследованию подверглись молодые лица, у которых с начала заболевания прошло от 2 до 14 лет (в среднем - 5.7 + 0.7 лет).

Диагностические заключения выносились в психиатрических стационарах МО РФ на основании Приказов МО 1987 г. № 260 и 1995 г. № 315 в соответствии с традиционной этиопатогенетической классификацией психических расстройств. Включение больных в ту или иную группу осуществлялось на основании диагноза, по поводу которого военнослужащий был уволен из ВС. В табл. 1 приводятся сведения о распределении больных по нозологическим формам и ведущему синдрому. Последний выделялся на основе анализа клинической картины заболевания.

Как следует из этих данных, у обследованных больных наиболее часто диагностировались невротические и личностные расстройства (по 41.4 % от общего числа обследованных), органическая патология отмечалась значительно реже (в 17.2 % случаев). В то же время, анализ синдромологической структуры расстройств показывает, что если среди расстройств невротического круга доминировал астено-депрессивный синдром (43.6 %), то при личностной патологии преобладали эмоционально-волевые нарушения (64.6%). Истеро-депрессивный синдром встречался с одинаковой частотой (25.0 %). Истерический синдром преобладал в клинической картине обеих групп расстройств в незначительном числе случаев: 2.1 % при неврозах и 6.3 % - при патологии личности.

Психические расстройства органического генеза проявлялись, преимущественно, астено-депрессивным синдромом (40.0 %) и эмоционально-волевыми нарушениями (30 %). Депрессивный, тревожно-депрессивный и истеро-депрессивный синдромы отмечены в равном числе наблюдений (по 10.0 %).

Диагностические заключения на момент увольнения приводились в соответствие с классификацией психических и поведенческих расстройств МКБ-10. Перекодировка осуществлялась на основании таблиц примерного соответствия кодов и диагностических категорий раздела V МКБ-9 и раздела F МКБ-10, рекомендуемых А.А.Чуркиным и А.Н. Мартюшовым (1999).

Необходимо отметить, что у 2 человек (4.2 %), уволенных с расстройствами невротического спектра, в диагнозе фигурировали указания на наличие психического инфантилизма, а у 28 (58.3 %) - акцентуаций характера. Характерологические девиации отмечены также в диагностических заключениях у 4 (19.0%) человек с патохарактерологическими реакциями и у 2 (14.3%) - с пограничными расстройствами органического генеза. Это свидетельствует о том, что у значительной части обследованных больных выявлялись ППР смешанной, мозаичной структуры.

2.2 Основные методы исследования

При построении плана исследования мы руководствовались, наряду с принятой на в Вооруженных Силах РФ методикой многоосевой оценки психического состояния больного, указаниями Ю.А.Александровского (2000), считающего, что "в пограничной психиатрии представляется наиболее оптимальным использование психодиагностических методик для: а) определения индивидуально-типологической принадлежности больного, б) поуровневого изучения его личностных свойств и особенностей состояния с учетом мотивационных искажений и защитных тенденций в ситуации обследования, в) оценки степени выраженности различных тенденций, определяющих степень адаптированности личности и уровень дезинтеграции".

На I этапе основным методом исследования был клинико-катамнестический. Катамнестическое изучение больных позволяет, по мнению ряда авторов (Амбрумова А.Г., 1962; Калачев Б.П. и соавт., 1978), ретроспективно восстановить картину заболевания и выделить существенные прогностические признаки.

На II этапе работы основными методами исследования были клинический, с помощью которого оценивали психический статус (феноменологическая диагностическая ось), выраженность расстройств (уровневая диагностическая ось), качество социальной адаптации (психосоциальная диагностическая ось), а также экпериментально-психологический, призванный уточнить особенности личностного функционирования больных (функциональная диагностическая ось).

Сведения о пациентах заносились в «Карту катамнестического исследования» (прил. 1), включающую, помимо паспортных данных, анамнестические сведения о преморбидных факторах риска развития пограничных состояний (Александровский Ю.А., 2000), феноменологическую и уровневую оценки психического состояния, характеристику социального функционирования и оценку приспособительного поведения (адаптивного реагирования) в периоды, предшествующий призыву на военную службу, на момент выписки из психиатрического стационара и на момент катамнестического обследования.

2.2.1 Клинико-катамнестический метод

В результате анализа клиники психических расстройств выносилось заключение о нозологической принадлежности и синдромальной структуре расстройств, послуживших причиной увольнения военнослужащего из рядов ВС. Выделялись варианты депрессивного синдрома (депрессивный, астено-депрессивный, тревожно-фобический, истеро-депрессивный), а также истерический, ипохондрический, обсессивный синдромы и синдром эмоционально-волевой неустойчивости (Гиндикин В.Я., 1997).

2.2.2 Клинико-психопатологический метод

На II этапе работы с помощью клинического метода в амбулаторных условиях были обследованы 116 больных, о каждом из которых имелись катамнестические сведения, полученные на первом этапе исследования.

В соответствии с общепринятыми диагностическими критериями выносилось заключение о наличии психопатологических расстройств и их нозологической принадлежности. Вместе с тем, проводился трехмерный динамический анализ с позиций, предложенных В.В.Нечипоренко и Е.В. Шелеповой, (1995): динамика социальных условий (семья, быт, труд и т.п.), биологическая динамика (возраст, возрастные кризы и т.п.) и клиническая динамика, имеющая в своей основе 2 составляющих - ситуационную и конституциональную.

С целью стандартизации диагностических заключений применялись специализированные опросники, призванные унифицировать методические подходы к оценке психического статуса. В качестве таких диагностических инструментов нами были выбраны следующие методики:

1. Симптоматический опросник (Symptom-Checklist) SCL-90-R

SCL-90-R - многомерный диагностический инструмент, разработанный для скрининговой оценки психопатологических симптомов преимущественно в амбулаторной практике (Derogatis L.R., 1977; 1999; Тарабрина Н.В., 2001). Он относится к одному из часто используемых клинических опросников и применяется не только для определения симптоматологии психических расстройств, но и для оценки степени их выраженности. Список вопросов SCL-90-R состоит из 90 пунктов, содержащих утверждения, описывающие различные поведенческие и психические отклонения. Пробандам предлагается оценить, насколько их беспокоили указанные симптомы в течение последних семи дней по шкале выраженности признака от полного его отсутствия (0 баллов) до крайней степени выраженности (4 балла). Из 90 пунктов SCL-90-R контрольными вопросами для оценки достоверности ответов являются 7, а 83 образуют девять следующих шкал: соматизации, обсессивно-компульсивных расстройств, межличностной сензитивности, депрессии, тревожности, враждебности, фобической тревожности, паранойяльных симптомов, психотизма.

По мнению многих авторов, данный опросник отличают простота проведения процедуры тестирования и достаточно высокая валидность получаемых результатов (Исаева Е.Р., Зуйкова Н.В., 2002; Clark A., Friedman M.J., 1983; Brophy C.J. et al., 1988; Carpenter K.M., Hittner J.B., 1995; Hessel А. et al., 2001).

2. Личностный диагностический опросник PDQ-4 (Hyler S.E. et al., 1987), предназначенный для унифицированной диагностики расстройств личности в соответствии с критериями DSM-III-R. Опросник состоит из 99 пунктов, при ответе на которые пробанду предлагается оценить не только их наличие или отсутствие, но и длительность существования, сферы жизнедеятельности, в которых они преимущественно проявляются (дома, на работе, в неформальных коллективах и иных сферах), а также наличие или отсутствия дисстрессирующего фактора.

3. Структурированный международный диагностический опросник CIDI 2.01 (1995) - полностью стандартизированное интервью, предназначенное для оценки психических расстройств согласно определениям и критериям МКБ-10 и DSM-IV и разработанное в рамках совместного проекта ВОЗ и Национального института здоровья США. Это одно из наиболее широко используемых структурированных интервью, которое включает диагностические модули для распознавания соматоформных, тревожных, депрессивных расстройств, болезней зависимости, маниакальных состояний, шизофрении, расстройств пищевого поведения и патологии интеллекта. Однако, в нашем исследовании использовались лишь часть из них, в частности первые четыре блока, так как именно они требовались для более точной верификации диагностических заключений о состоянии обследуемых.

4. В качестве вспомогательного метода использовался также «Тест нервно-психической адаптации» (Гурвич И.Н., 1992), из пунктов которого эмпирическим путем были сформированы следующие кластеры: астенических расстройств, эмоциональной лабильности, тревожно-фобических расстройств, депрессии, вегетативных расстройств и нарушений межличностных коммуникаций. Оценивалась относительная выраженность проявлений по каждому кластеру.

2.2.3 Уровневая оценка психического состояния

Заключение об уровне (выраженности, тяжести) психических расстройств формулировалось на основании экспертной (врачебной) оценки. Уровневая диагностика осуществлялась с помощью «Шкалы обобщенной оценки функционирования» (Global Assessment of Functioning Scale, «GAF»), приведенной в приложении 2 (Рустанович А.В., Фролов Б.С., 2001), используемой в классификациях психических расстройств DSM-IIIR (1987) и DSM-IV (1995) для измерения уровня поведенческой активности больных с психическими нарушениями. Тяжесть психического состояния оценивали ретроспективно на период госпитального лечения в соответствии с рекомендуемыми критериями от 1 (максимальная выраженность расстройств) до 100 (полное благополучие) баллов на основании сведений о психическом статусе больных.

Учитывался наиболее низкий уровень функционирования пациента на момент госпитализации, перед выпиской и на момент катамнестического исследования. Например, больному с «отчетливыми суицидальными приготовлениями», послужившими одной из причин направления в психиатрический стационар присваивали индекс в промежутке 11-20. При необходимости использовали промежуточные значения (45, 58, 63 и т.д.). Оценка выносилась на основании анализа именно актуального психического состояния, без учета данных о последующем течении, предшествующей диагностике, этиологии расстройств, проводимом лечении и других факторах.

Результаты врачебной оценки выраженности психических нарушений сопоставлялись с данными субъективной характеристики состояния. Для этого применялся разработанный сотрудниками Психоневрологического научно-исследовательского института им. В.М.Бехтерева специально для проведения уровневой диагностики «Тест нервно-психической адаптации» (Гурвич И.Н., 1992), позволяющий распределить обследуемых лиц на 5 групп психического здоровья: от «оптимальной адаптации» до «вероятно болезненного состояния». Кроме того, больным предлагалось заполнить разработанную на кафедре психиатрии ВМедА (Рустанович А.В., Фролов Б.С., 2001) карту «Субъективная оценка состояния» (прил. 3). При обработке результатов обследования за наиболее неблагоприятные варианты выбора («очень низкая» работоспособность, «пессимистические» планы на будущее и т.п.) начислялось 4 балла, при оптимальном выборе - 0 баллов. Сумма баллов рассматривалась как интегральный показатель субъективной оценки выраженности нарушений.

Для уровневой оценки выраженности клинических проявлений использовались также описанные выше опросники SCL-90 и PDQ-4.

2.2.4 Функциональная оценка психического состояния

Принцип системности проведения функционально-диагностических исследований в психиатрической клинике предполагает необходимость изучения особенностей адаптивного реагирования на различных (поведенческом, личностно-психологическом, психофизиологическом и биологическом) уровнях (Воловик В.М., 1985). Поэтому используемые методы должны обеспечивать целостную оценку функционирования (адаптивного реагирования) личности и организма. В связи с этим применявшиеся методы функциональной оценки психического состояния были ориентированы на:

- распознавание типа приспособительного поведения, который рассматривается как «основная диагностическая категория в функциональной диагностике психического заболевания» (Воловик В.М., 1985) и отражает специфику поведенческого реагирования больных;

- изучение таких характеристик психологической адаптации личности (уровень субъективного контроля, тревожность, механизмы психологической защиты и копинг-стратегии), которые, как следует из обзора литературы, оказываются наиболее значимыми для формирования поведенческих стереотипов.

2.2.4.1 Диагностика типа приспособительного поведения

Заключение о типе приспособительного поведения (ТПП) выносилось всем больным на основании критериев диагностики, предложенных В.М. Воловиком (1985). Выделялись следующие основные ТПП: конструктивный, регрессивный, дезадаптивный и - при сочетании признаков указанных выше типов - неопределенный.

Данные феноменологические оценки состояния (нозологической и синдромальной диагностики), а также результаты экспериментально-психологического обследования больных при формулировании функционального диагноза не учитывались.

Функционально-диагностическое заключение выносилось на момент поступления, выписки и катамнестического обследования, так как, по мнению А.В. Рустановича (2000), «тип поведенческого реагирования, являющийся одной из характеристик состояния больного, безусловно, претерпевает значительные видоизменения» не только в процессе лечения, но и в течение дальнейшей жизни человека под влиянием социально-средовых факторов. Функциональная оценка, наряду с распознаванием ТПП, дополнялась рядом характеристик особенностей психологической адаптации личности.

2.2.4.2 Исследование особенностей психологической адаптации

К числу важнейших характеристик личности, оказывающих регулирующее влияние на поведение человека, относятся, как следует из обзора литературных данных, уровень субъективного контроля (интернальность) и уровень тревожности.

Для оценки интернальности в нашей стране используется разработанная в 1984 году Е.Ф.Бажиным с соавт. «Методика определения уровня субъективного контроля» («УСК»). Данный тест является серией специально отобраных вопросов, содержание которых связано с тем, в какой степени человек ощущает себя активным субъектом собственной деятельности, а в какой - пассивным объектом действия других людей и внешних обстоятельств. Опросник содержит 44 утверждения, причём, половина из них сформулированы таким образом, что положительный ответ на них дадут люди с интернальным УСК, а другая половина сформулирована так, что положительный ответ на неё дадут люди с экстернальным УСК. Равное количество пунктов опросника описывают эмоционально позитивные и эмоционально негативные ситуации, равное количество пунктов сформулировано в первом и третьем лице. Опросник измеряет соотношение интернальность - экстернальность по 7 шкалам: общей интернальности (Ио), интернальности в области достижений (Ид), неудач (Ин), здоровья (Из), семейных (Ис), производственных (Ип) и межличностых отношений (Им). Наличие 5.5 и более стэнов по каждой из этих шкал свидетельствует об интернальном типе локус-контроля, менее 5.5 - об экстернальном.

Для оценки уровня реактивной и личностной тревожности использовался широко распространенный в нашей стране опросник Спилбергера-Ханина (Ханин Ю.Л., 1976). В соответствии с общепринятыми критериями, низкий уровень тревожности по каждой из шкал диагностировался при сумме баллов 30 и менее, высокий - 45 и более.

В связи с тем, что «современное понимание этиопатогенеза нарушений психической адаптации… предполагает адекватное использование методов психологической диагностики… скрытых эмоциональных нарушений,.. индивидуальных механизмов переработки стресса и психологической защиты» (Вассерман Л.И., 1999), нами было проведено исследование активных и пассивных механизмов совладания со стрессом. Одним из методических подходов для решения данной задачи, по мнению Н.А. Сироты и В.М. Ялтонского (1994) является «базирующийся на теоретических основах трансакциональной когнитивной терапии стресса и копинга Р. Лазаруса тест «Индикатор копинг-стратегий»». Авторы показали его релевантность в качестве диагностического инструмента для определения типичных моделей копинг-поведения, как активных и осознанных личностных паттернов реагирования на дисстрессирующую ситуацию. Опросник состоит из 33 пунктов, при ответе на которые испытуемому необходимо выбрать свойственные ему стереотипы поведения в проблемной ситуации. По результатам обработки выносится заключение о выраженности трех копинг-стратегий: копинга, направленного на активное разрешение проблемы, копинга, направленного на поиск социальной поддержки и копинга избегания.

Для определения механизмов психологической защиты (МПЗ) применялась методика LSI (Life Style Index), разработанная в 1979 году на основе психоэволюционной теории R.Plutchik и структурной теории личности H.Kellerman, которую, по мнению Л.И Вассермана (1999), «следует признать наиболее удачным диагностическим средством, позволяющим диагностировать всю систему МПЗ, выявить как ведущие, основные механизмы, так и оценить степень напряженности каждого защитного механизма».

Использовавшийся вариант опросника состоял из 97 вопросов, ориентированных на оценку 8 видов МПЗ: отрицание, вытеснение, замещение, компенсацию, реактивные образования, проекцию, интеллектуализацию и регрессию. Каждому из этих 8 МПЗ соответствовует от 10 до 14 утверждений, описывающих личностные реакции индивида, возникающих в различных ситуациях. Ответы на эти утверждения фиксировались на бланке по типу «верно-неверно» и затем подсчитывалось количество баллов по каждому виду МПЗ. «Сырые» оценки затем переводились в процентили и на специальном профильном бланке строился профиль защитной структуры индивида.

Результаты применения указанных экспериментально-психологических методик сопоставлялись как с данными клинической оценки состояния, так и с результатами использования других методов.

2.2.5 Оценка качества социальной адаптации

Уровень социальной адаптации определяли, в соответствии со специально разработанными критериями (Рустанович А.В., Фролов Б.С., 2001), в основных сферах жизнедеятельности, к которым большинство авторов (Коцюбинский А.П. с соавт., 1991; Попов Ю.В., 1994) относят профессиональную, семью и межличностные отношения, быт и досуг, особенности индивидуальных и общественных ценностей.

По каждому из указанных направлений уровень адаптации оценивался по пятибалльной шкале. Из-за существенных колебаний степени дезадаптации одного и того же человека в разных сферах жизнедеятельности рассчитывался также интегральный показатель уровня социальной адаптации.

Таким образом, для оценки исходов изучались структура окончательных диагнозов, выраженность расстройств и показатели социальной адаптации на момент катамнестического исследования. В качестве характеристик катамнеза использовали также такие показатели, как вид диспансерного учета и частота повторных госпитализаций.

Сводные данные о количестве лиц, обследованных с помощью указанных методов, приводятся в табл. 2.

2.2.6 Статистическая обработка данных

Статистическая обработка результатов клинических исследований выполнена с использованием пакета прикладных программ «Microsoft Excel ХР» и «Statistica 5.0 for Windows» на ЭВМ типа IBM PC/AT. Средне-групповые значения, дисперсия результатов исследований, минимальные и максимальные значения показателей вычислялись в процедуре «Basic Statistics» программы «Statistica 5.0 for Windows». Использовались показатели дескриптивной статистики. Достоверность различий между результатами исследования различных групп оценивалась по t-критерию Крускала-Уоллиса (процедура «Two-Sample Analysis»), U-критерию Манна-Уитни, тесту ANOVA. Различия считали достоверными при р<0,05. При построении прогностических заключений для группировки анализируемых признаков в кластеры проводился факторный анализ с применением различных процедур вращения данных («Varimax», «Quartimax» и т.д.).

Таблица 2 Количество лиц, обследованных различными диагностическими методами

Глава III. Динамика пограничных психических расстройств и социальная адаптация

При вынесении заключения о наличии психического расстройства пограничного регистра, военнослужащие, в большинстве случаев, увольняются из ВС. Вместе с тем, нозологический диагноз, как следует из сведений, представленных в литературном обзоре, зачастую не является фактором, однозначно определяющим исход заболевания. Поскольку же в дальнейшем, как правило, эти больные не попадают в поле зрения не только военных психиатров, но и психиатров районных психоневрологических диспансеров, в настоящей главе проанализированы течение заболевания и качество социальной адаптации больных после их увольнения из армии с разными диагнозами пограничного регистра.

3.1 Динамика пограничных психических расстройств у лиц, уволенных из Вооруженных Сил

Одним из основных критериев точности диагностики служит катамнестическая верификация диагностического заключения, в связи с чем нами, в первую очередь, была проанализирована структура окончательных диагнозов больных. Как следует из данных, представленных в табл. 3, психопатологические проявления в катамнезе, соответствующие критериям определенных психических расстройств, отмечены у 59.5 % обследованных лиц (69 человек). При этом, достоверно (р<0.05 по критерию Фишера) большее количество практически выздоровевших лиц наблюдалось в группах больных с невротической и личностной патологией (45.8 % и 43.8 % соответственно). У пациентов с органическими расстройствами практическое выздоровление отмечалось лишь в 20 % случаев.

В группе из 69 человек с выявленной в катамнезе психической патологией, преобладали расстройства личности, диагностированные почти у четвертой части обследованных (24.1 %). Невротические и связанные со стрессом расстройства, органические расстройства пограничного уровня и патология психотического регистра встречались реже и отмечены, примерно, в равном числе случаев (11.2 %, 11.2 % и 10.3 % соответственно). Незначительную долю составили больные с аддиктивной патологией (2.6 %).

В группе лиц, уволенных с невротическими расстройствами, окончательный диагноз был изменен у 26 человек (58.3 %). При этом лишь в 9 случаях (18.8 %) диагностическое заключение при катамнестическом обследовании соответствовало расстройствам невротического круга. Несколько чаще у них были диагностированы расстройства личности - 11 человек (22.9 %). Патология психотического регистра, как и аддиктивные расстройства, были установлены у 6.3 % больных: 2 случая шизофрении, 1 - биполярного аффективного расстройства, 2 - опиатной наркомании и 1 - алкоголизма.

У больных, уволенных с диагнозом расстройства личности, вариабельность диагностических заключений (в катамнезе) оказались менее выраженной: патология личности была выявлена в 37.5 % случаев, а остальные психопатологические проявления встречались в значительно реже (невротические состояния диагностированы в 6.3 % случаев, расстройства психотического регистра - в 10.4 %). В одном случае установлен органический генез психопатоподобных расстройств (2.1 %).

В группе больных с органическими психическими расстройствами диагнозы изменялись реже всего: из 16 человек с сохраняющейся в катамнезе патологией у всех имеются указания на органический генез расстройств, в том числе психотического регистра (20.0 %).

Структура психических расстройств в катамнезе лиц, уволенных из Вооруженных Сил с пограничными расстройствами (в соответствии с критериями МКБ-10) представлена в табл. 4. Анализ этих данных свидетельствует, что формулировка окончательных диагнозов по данной систематике, в целом, соответствует рассмотренной выше, что подтверждает общность различных классификаций применительно к пограничной психиатрии.

Таблица 4 Распределение психических расстройств в катамнезе больных по классификации МКБ-10

* - достоверность различий с группой органических психических расстройств p<0.05

При последующем анализе было установлено, что у значительной части обследованного контингента выявлялась сопутствующая психиатрическая патология, сведения о которой приводятся в табл. 5. Эти данные показывают, что почти у трети больных с пограничными расстройствами была отмечена аддиктивная патология, прежде всего, злоупотребление алкоголем. Синдром зависимости выявлялся существенно реже (2.1 %). При этом, если распространенность аддиктивной патологии в группе больных невротического и психопатического кругов была одинаковой (по 22.9 %), то у лиц с органическими расстройствами подобная коморбидность выявлена в 60 % случаев.

Таблица 5 Коморбидные расстройства у обследованных больных

* - достоверность различий с группой органических психических расстройств p<0.05

Показатели диспансерного учета обследованного контингента больных приведены в табл. 6 и на рисунке 1. Как следует из приведенных данных, только четвертая часть больных состоит под наблюдением психиатров. При этом, если лица с невротическими расстройствами в анамнезе состоят на учете в ПНД в 12.5 % случаев, то в группе лиц с расстройствами личности данный показатель в три (39.5 %), а с органической патологией (30.0 %) более, чем в 2 раза выше.