Психологические аспекты в деятельности суда присяжных

Народные заседатели вышестоящих судов избираются (назначаются) с соблюдением той процедуры, которая установлена в соответствующем представительном органе (обсуждение в комиссиях и комитетах, дача ими предварительных заключений и т. д.).

От кандидатов в народные заседатели всех судов требуется, чтобы они были гражданами Российской Федерации, достигли 25 лет и обладали нравственными качествами, необходимыми для любого судьи. Законодательство допускает возможность досрочного отзыва народных заседателей (прекращения их полномочий) с соблюдением установленного им порядка.

Согласно этому порядку народные заседатели могут быть досрочно отозваны в связи с нарушением ими законности или совершением порочащих поступков, несовместимых с их высоким званием. При наличии таких оснований решение об отзыве принимается с соблюдением процедуры, весьма схожей с той, которая установлена для избрания: если речь идет о заседателе народного суда, то собирается собрание, в организации, где он был избран, а если речь идет о заседателе вышестоящего суда, вопрос выносится на рассмотрение "соответствующего представительного органа. В любом случае отзываемому заседателю предоставляется возможность ознакомиться с предъявляемыми ему претензиями. Допускается досрочный отзыв народного заседателя, если он по приговору суда, вступившего в законную силу, признан виновным в совершении преступления.

В период исполнения обязанностей в суде народный заседатель наделяется практически теми же гарантиями неприкосновенности, что и судья-профессионал. В этот период народному заседателю возмещаются расходы, связанные с исполнением им своих обязанностей в суде (возмещается заработная плата, расходы на проезд от места жительства к месту нахождения суда и т. д.).

Особенности статуса присяжных заседателей в отличие от статуса народных заседателей заключаются не только в том, что присяжные заседатели, как отмечено выше, не наделены правом участвовать в решении всех вопросов, возникающих при рассмотрении конкретных уголовных дел, но и в том, что они получают свои полномочия не в результате их избрания, а по итогам отбора, осуществляемого методом случайной выборки.

Такой отбор реализуется прежде всего с учетом требований, предъявляемых законом (см. ст. 80 Закона о судоустройстве) к присяжным заседателям. Ими не могут быть лица, фамилии которых не значатся в списках избирателей, составляемых при подготовке к выборам в представительные органы или референдумам. Из их числа исключаются также те, кто имеет неснятую или непогашенную судимость, не достиг возраста 25 лет, является недееспособным или ограниченно дееспособным по решению суда. Нельзя обязывать выполнять функции присяжных лиц:

- не владеющих языком, на котором ведется судопроизводство в данной местности,

- достигших возраста 70 лет, не способных в силу своих физических или психических недостатков, подтвержденных медицинским документом,

- успешно выполнять функции присяжного, занимающих перечисленные в законе должности (например, судьи, прокурора, следователя, руководящего или оперативного работника органов внутренних дел либо контрразведки, нотариуса), являющихся военнослужащими, священнослужителями, а также других лиц, о которых сказано в упомянутой ст. 80 Закона о судоустройстве.

Осуществляемый в соответствии с этими требованиями отбор кандидатов в присяжные можно было бы подразделить на несколько этапов:

- сначала определяется количество кандидатов в присяжные заседатели, которое необходимо для того суда, где возможно рассмотрение уголовного дела с участием присяжных. Делает это председатель соответствующего краевого, областного или городского суда с помощью подчиненного ему аппарата, опираясь на данные об объеме работы суда в предыдущем году.

- требуемом количестве присяжных заседателей председатель суда сообщает главе администрации края, области или города. Последний поручает определить, сколько кандидатов в присяжные заседатели должно быть отобрано от каждого района или города с учетом числа зарегистрированных там избирателей.

Получив заявку, администрация района (города) или орган местного самоуправления образует комиссию в составе представителей трудовых коллективов и общественных объединений. К оказанию содействия в работе этих комиссий привлекаются представители правоохранительных органов, органов здравоохранения и др. (они помогают комиссии выявлять лиц, которые по закону не должны включаться в списки присяжных).

В распоряжение комиссии предоставляются сохранившиеся после выборов или референдума - списки избирателей, и она начинает отбор. Он обязательно должен быть случайным, т. е. лица, включаемые в списки присяжных, ни в коем случае не могут отбираться по каким-то заранее заданным признакам (в зависимости, скажем, от должностного положения кандидата, его возраста, образования, пола, принадлежности к политическим партиям и движениям, вероисповедания и т.д.). Рекомендуется в начале отбора определить, с какого порядкового номера списка избирателей и с какой периодичностью будут отбираться кандидаты. К примеру, путем жеребьевки можно решить, что отбираться будет каждый 20-й, 30~й и т. п. избиратель начиная с 6-го порядкового номера.

После «очистки» списка кандидатов в присяжные от тех, кто не должен быть там, он направляется главе вышестоящей администрации, который поручает свести воедино все составленные в районах и городах списки, затем подписывает и скрепляет печатью такой сведенный воедино список и направляет его председателю суда, по представлению которого он составляется.

Этот список называется общим. Одновременно с ним с соблюдением той же процедуры составляется запасной список кандидатов в присяжные заседатели. Особенности этого списка:

- в него включается не более четверти от того числа потенциальных присяжных, которые включены в общий список;

- включаемые в запасной список лица обязательно должны быть жителями краевого или областного центра. Запасные списки предназначены для того, чтобы оперативно обеспечивать замену выбывшим по тем или иным причинам присяжным, уже участвующим в рассмотрении конкретного уголовного дела.

Дальнейший отбор присяжных для рассмотрения конкретного дела происходит по правилам, установленным ст. 434 и 438--444 УПК. В нем принимают участие судьи, прокуроры, подсудимые, их защитники и другие участники судебного разбирательства. Делается это, например, путем рассмотрения судьей, председательствующим по делу, заявляемых вызванными в суд кандидатами в присяжные самоотводов либо заявленных участниками судебного разбирательства отводов. Возможно заявление безмотивного отвода, который обязателен для председательствующего судьи. При определенных условиях на данном этапе проводится и жеребьевка.

После такого тщательного отбора кандидаты в присяжные приводятся к присяге и занимают свое место на скамье присяжных. Всего их должно быть 12 комплектных и два запасных. Им и доверено принимать ответственные решения по вопросам, о которых сказано выше.

Общая психологическая характеристика судебного процесса.

Психология рассмотрения уголовного дела в суде исследует закономерности, связанные с психической деятельностью всех лиц, участвующих в рассмотрении дела, а также воспитательное воздействие судебного процесса и приговора на подсудимого и других лиц, роль общественного мнения как фактора, влияющего на судебный процесс, и др. С этим разделом тесно связаны науки: уголовное право, уголовный процесс, социальная психология, судебная этика.

Психологический анализ судебного процесса дает возможность разработать рекомендации, направленные на повышение эффективности правосудия, культуры процесса, максимального воспитательного воздействия на всех его участников.

Судебное следствие и вынесение приговора по делу являются неизбежной стадией, логически следующей за событием преступления и предварительным следствием. Деятельность суда, участников судебного процесса весьма многообразна.

Правосудие, которое в большей степени, чем многие другие виды деятельности, выступает как сфера общения между людьми, связано с целым рядом социально-психологических явлений, например:

- эффективностью деятельности социальных групп,

- особенностями оценочных суждений в группе,

- восприятием и пониманием людьми друг друга, внушением, авторитетностью, социально-психологической ролью личности и т. д. При этом в сфере судопроизводства закономерности социальной психологии могут служить и улучшению, и ухудшению результатов деятельности. Коллегиальное начало при осуществлении правосудия отвечает закономерностям социальной психологии. Согласно этим закономерностям, решению сложных задач (а к таковым относятся большинство уголовных дел) благоприятствует взаимодействие при принятии решения группы лиц. В ходе совместной деятельности смягчаются крайности показателей психических процессов. Правосудие, а большой степени, чем многие другие виды деятельности, выступает как сфера общения между людьми, связано с целым рядом национально-психологических явлений, например:

- эффективностью деятельности социальных групп,

- особенностями оценочных суждений в группе,

- восприятием и пониманием людьми друг друга,

- внушением, авторитетностью, социально-психологической ролью личности и т. д.

При этом в сфере судопроизводства закономерности социальной психологии могут служить и улучшению и ухудшению результатов деятельности.

Коллективная оценка доказательств является максимально объективной (особенно в суде присяжных).

В судебной практике довольно редко встречаются случаи разногласия в судейской коллегии.

Вынесение приговора по единогласному мнению состава суда можно рассматривать как дополнительную гарантию законности и обоснованности приговора, поскольку внутреннее убеждение всех членов судейской коллегии совпадает, что делает приговор несомненным.

Однако подобное единогласие нередко имеет место и при вынесении приговора, отмененного впоследствии вышестоящим судом, что может свидетельствовать о давлении неправильного мнения большинства в судейской коллегии на формирование у каждого члена суда собственного убеждения. Существует ряд субъективных и объективных условий, которые могут способствовать преодолению конформизма в судейской коллегии. Прежде всего члены суда должны постоянно помнить о тех опасностях, которые подстерегают их при формировании коллективного мнения при разрешении уголовных дел. Они должны подвергать внутреннему контролю свои выводы по делу, чтобы лишний раз проверить, не формируют ли они их таким образом под влиянием большинства. Существуют возможности преодоления этого психологического фактора. Состав суда действует при такой внутренней обстановке, которая может усиливать проявления конформизма. Эта обстановка характеризуется тем, что судья среди членов судейской коллегии находится в особом положении. От него исходит наибольшее количество информации, связанной с рассмотрением дела, что, согласно началам социальной психологии, обосновывает положение судьи как руководителя -- лидера в группе совместно действующих лиц.

Кроме того, в судейской коллегии существует неравный социальный статус взаимодействующих лиц. Такой неравный социальный, а не правовой статус выражается в том, что судья выполняет свою профессиональную деятельность, а остальные члены суда -- непрофессиональные судьи.

В силу этих обстоятельств мнение члена суда, оставшегося в меньшинстве, подвергается деформации под влиянием авторитетного для него мнения председательствующего в совокупности с давлением «коллектива».

Статья 306 УПК, согласно которой председательствующий судья подает свой голос в процессе совещания судей последним, имеет своей целью ограничивать возможность влияния мнения судьи на мнение других членов суда.

Наличие уже поставленной модели события в материалах предварительного следствия существенно облегчает познание всех фактов, их всестороннее исследование. Однако эта модель всегда должна восприниматься судом только как вероятная истина, которая обязательно подлежит проверке и исследованию судом в каждом ее отдельном элементе

В реконструктивной деятельности судьи важны следующие моменты: - предварительное изучение и оценка всех обстоятельств дела и квалификации преступления,

- сопоставление полученной в ходе судебного процесса информации с материалами предварительного следствия и нормами закона,

-окончательный синтез всей информации при вынесении приговора.

Именно на основе анализа всей совокупности собранных по делу доказательств, главным критерием которого является истина, строится обвинительная речь или речь защиты, выносится приговор по делу. Вместе с тем доказательства в подавляющем большинстве носят личностный характер (показания потерпевшего, свидетеля, подсудимого, других участников уголовного процесса), поэтому деятельность судьи, прокурора, адвоката в судебном заседании невозможно ограничить формально-логической группировкой и оценкой полученных данных и результатов, она перемещается в область этических взаимоотношений, а именно:

- установление доверительного контакта с субъектами судебного разбирательства,

- преодоление в них чувства скованности, неуверенности, выявление причин расхождения в оценке события теми или иными лицами и многие другие вопросы, касающиеся моральной стороны рассматриваемого преступления.

А. Ф. Кони утверждал: «Из всех обстоятельств дела самое важное, без сомнения, -- личность подсудимого, с его добрыми и дурными свойствами, с его бедствиями, нравственными страданиями, испытаниями».

Поэтому выявление этих свойств является для каждого судебного деятеля -- будь то судья, прокурор или адвокат -- первейшей обязанностью.

Нельзя забывать, что подсудимый никогда не находится в спокойном состоянии. «Естественное волнение после долгих, тяжелых недель и месяцев ожидания, иногда в полном одиночестве, стыд за себя или близких и раздражающее чувство выставленное "напоказ" перед холодно-любопытными взорами публики, -- все это действует подавляющим образом на сидящего на скамье подсудимых». Начальственный тон может еще больше запугать или взволновать его. Спокойное к нему отношение, внимание к его объяснениям, полное отсутствие иронии или насмешки -- входит в нравственную обязанность судьи», -- писал А. Ф. Кони. В полной Мере это относится и к обязанностям прокурорского работника.

Недопустимо употребление относительно подсудимого тех эпитетов, которые могут иметь место при характеристике его личности и действий в частном разговоре. С особым тактом защитник должен говорить о тех событиях, которые носят интимный характер. Это же правило вменяется в обязанности прокурору статьей 738 Устава уголовного судопроизводства.

С горечью А. Ф. Кони писал: «Нельзя без тревоги видеть, как в отдельных случаях защита преступника превращается в оправдание преступления, причем искусно извращая нравственную перспективу дела, заставляет потерпевшего и виновного меняться местами -- или как широко оплаченная ораторская помощь отдавалась в пользование притеснителю слабых, развратителю невинных, расхитителю чужих трудовых сбережений или бессовестному обкрадывателю народа».

Этические принципы отношения к свидетелю Ф. Н. Плевако определил следующим образом: «Да, в интересах истины мы вправе на суде оглашать всяческую правду о ком бы то ни было, если эта правда с необходимостью логического вывода следует из законно оглашенных на суде доказательств и установленных фактом, но мы обязаны не оскорблять чести свидетелей, призванных дать суду материал для дела, призванных свидетельствовать, а не защищаться от неожиданных обвинений. Мы обязаны воздерживаться от всяких выводов, легкомысленно извлекаемых из непроверенных фактов, обвиняющих кого-либо, кроме подсудимого. Короче, мы призваны оспаривать слабые доводы обвинения против наших клиентом, и произносить или создавать обвинение против лиц незаподозренных, а поэтому уважительное - отношение к свидетелю должно сочетаться с критическим отношением к его показаниям. Однако их несоответствие желаемому прокурором или защитником, ставящее под угрозу заранее выношенный план речи на суде, не должно отражаться на отношении к свидетелю. Совершенно недопустимы грубый тон, язвительные усмешки, оскорбительные выпады. Вместе с тем нравственная оценка даваемых свидетелем показаний и сами их взаимоотношения со свидетелем должны строиться с учетом характера ошибок и неточностей в показаниях: забывчивость, добросовестное заблуждение или преднамеренное лжесвидетельствование.

Необходимо отметить, что в конце XIX века некоторые зарубежные ученые-юристы на основании ряда проведенных экспериментальных опытов доказывали несовершенство и ненадежность свидетельских показаний, данных на предварительном следствии, усиленно стараясь «объективизировать» уголовный процесс.

Доклад немецкого ученого Вильяма Штерна «Психология свидетельских показаний», прочитанный в Берлинском психологическом обществе, вызвал большой интерес и оживленную дискуссию в юридических кругах России. Опубликование доклада послужило толчком к интенсивному исследованию и обсуждению вопросов, связанных с отношением к свидетельским показаниям. Среди этих исследований наиболее основательными были работы О. Гольдовского «Психология свидетельских показаний» и А. Ф. Кони «Свидетельские показания на суде».

Остановимся на некоторых важных признаках, характеризующих личность свидетеля и определяющих специфику отношения к нему со стороны следователя, прокурора, адвоката.

Во-первых, темперамент свидетеля. В частности, давая показания на суде, сангвиник обычно сильно волнуется, в описываемых им картинах преобладают личные переживания, граничащие с преувеличениями и искажениями фактов. Поэтому при допросе свидетеля данного темперамента необходимо быть наиболее терпимым, не выражать мимикой и эмоциями свое согласие или неодобрение, поскольку такие люди склонны к приспособленчеству и могут резко менять данные ранее показания, подстраиваясь под желаемое.

Меланхолики обычно драматизируют события, но так как в силу своего характера стремятся проникнуть в глубь явления, необходимо чутко реагировать на поведение свидетеля, помня, что большинство меланхоликов -- эгоцентрики; поэтому контакт с таким свидетелем возможно установить лишь через интерес к его собственной личности.

Холерик невнимателен, взгляд его поверхностен, эмоционально взрывоопасен, что требует особой осторожности в его допросе с целью предупреждения конфликтов в зале суда.

Флегматик -- наиболее обстоятельный свидетель, но обычно стремится избежать встреч с властями, неохотно выполняет свой свидетельский долг.

Наиболее встречающийся вид лжесвидетельствования -- это навязанная ложь, источником формирования которой является иное лицо. В подобной ситуации лучшим средством оценки достоверности показания является перекрестный допрос, так как, выполняя добросовестно данное поручение, такой свидетель теряется при непредусмотренных заранее вопросах, путается и раскрывает игру.

Во-вторых, пол свидетеля, у мужчин более развиты обоняние, слух, зрение; у женщин-- вкус, вазомоторная возбудимость. Мужчинам время кажется длиннее на 35%, а женщинам -- на 111 %.

В-третьих, возраст свидетеля. Детьми ближайшие факты помнятся сильнее отдаленных; наоборот, память стариков сохраняет воспоминания отдаленных лет и юности отчетливо и слабеет относительно ближайших событий. Особой деликатности требует допрос свидетелей-детей относительно преступлений, совершенных на половой почве, событий, касающихся взаимоотношений родителей и близких родственников.

В-четвертых, поведение свидетеля. Замешательство не всегда означает желание скрыть истину, улыбка или смех при даче показаний не служат признаком легкомысленного отношения к выполнению свидетельских обязанностей. Свидетель может страдать навязчивыми состояниями без навязчивых идей. Свидетель может быть глуп по природе,

но глупость необходимо отличать от своеобразности, которая тоже может отразиться на показаниях.

В-пятых, некоторые физические недостатки, делая показания свидетелей односторонними, в то же время увеличивают достоверность в другом отношении. Например, у слепых чрезвычайно тонко развит слух. Безнравственно акцентирование внимания на недостатках свидетеля: призываемый для оказания помощи правосудию такой свидетель достоин уважения, а не неприкрытого сострадания.

Потерпевшие от преступления иногда склонны неумышленно преувеличивать обстоятельства или действия, которыми нарушены их права. Это касается применения сильных выражений в описании впечатлений и ощущений, гиперболизировании размеров, быстроты и силы. Следовательно, явно выраженное недоверие или подозрение в неискренности унижает достоинство этих людей, и без того пострадавших от преступления. Необходимо крайне осторожно относиться к показаниям детей: впечатлительность и живость воображения при отсутствии должной критики по отношению к себе и окружающей обстановке делают многих из них жертвами самовнушения.

Наиболее часто встречающийся вид лжесвидетельствования -- это навязанная ложь, источником формирования которой является иное лицо. В подобной ситуации лучшим средством оценки достоверности показания является перекрестный допрос, так как, выполняя добросовестно поручение, такой свидетель теряется при непредусмотренных заранее вопросах, путается и раскрывает игру.

Перед присяжными двое подсудимых. Один из них трижды судим за кражи и грабеж. Допрашивается сыщик. Защитник спрашивает:

Скажите, вы раньше знали Романова? Свидетель делает короткую паузу и веско произносит:

Да, знал; он известный вор.

Какого другого ответа мог ожидать защитник? Допрашивается другой сыщик. Несмотря на полученное предупреждение, защитник повторяет вопрос:

- Скажите, пожалуйста, а Матвеева вы знали?

Агент отвечает:

И его, и всех его братьев знаю. Известные воры: только, к сожалению, до сих пор не попадались.

Матвеев ранее не судился. Если бы не защитник, его прошлое было бы безупречным в глазах заседателей. П. С. Пороховщиков писал по этому поводу: «Если бы приведенные вопросы раздавались с прокурорской трибуны, это было бы правильно; но когда они излагаются со стороны защиты, состязательный процесс превращается в нечто совершенно недопустимое. Поскольку главным этическим правилом защитника на судебном процессе, подобно врачу в операционной, является принцип «не навреди», необходимо остановиться на некоторых рекомендациях, основанных на практике известных русских юристов конца XIX -- начала XX в. Многие из них полезны и для прокурорких работников в настоящее время. П. Сергеич приводит следующий пример.

«Парикмахер Шульц облил жену серной кислотой. Свидетель защиты рассказал о дурном поведении жены и жестоком разочаровании подсудимого, мечтавшего о семейном счастье. Прокурор предложил лишь один вопрос:

Вам все это известно со слов Шульца? - Да.

Я не имею больше вопросов.

Защитник спросил:

Он вам не рассказывал, что бил ее?

Нет.

Не рассказывал, что выгонял по ночам на улицу?

Нет.

Вопросы защитника были ошибкой уже потому, что ответы на них были логическим выводом из ответа на вопрос прокурора. Но они были рискованной ошибкой, ибо свидетель мог сказать: «Да, рассказывал, и я сам сделал бы то же самое, если бы моя жена изменяла мне и издевалась надо мной».

Судебное разбирательство -- это всегда столкновение добра и зла во имя справедливости. Сознание того, что последствием судебного решения может быть судебная ошибка, несправедливая безнаказанность или несоразмерное наказание преступника, превращает спор между обвинителем и защитником в настоящий бой. В судебном процессе борьба идет не за себя, а за других, отсюда повышенное чувство ответственности.

Первый этап современной судебной реформы в России, важнейшими вехами которого явилось введение традиции несменяемости судей и суда присяжных заседателей, позволил судебной власти приобрести статус одной из трех властей в государстве, сделав ее независимой от законодательной и исполнительной власти.

Усиление судебной власти должно сопровождаться повышением роли и значимости прокуратуры, как гаранта соблюдения прав и законных интересов гражданина и государства, а поскольку защита прав и интересов к дальнейшем будет осуществляться в основном через суд, работники прокуратуры обязаны глубоко вникать в опыт функционирования правоохранительных структур других государств, в собственную историю развития судебной системы.

Период после судебной реформы 1864 года в России-- это пора расцвета юридической мысли, переосмысления роли общественности в осуществлении правосудия и проблем взаимоотношений между сторонами в уголовном процессе. Неслучайно П. А. Александров с достоинством говорил: «Я проникнут традициями того времени, когда всякая непорядочность в прениях удалялась, а чистоплотность и порядочность прений считалась одним из лучших украшений суда».

Совершенство законов само по себе не гарантирует защищенности от произвола и судебных ошибок, выдвигая на первый план человеческий фактор. Именно поэтому изучение трудов русских юристов конца XIX--начала XX в., их личных наблюдений и выводов, касающихся проблем профессиональной этики, приобретает сегодня особый интерес и значимость.

Речи известных русских юристов указанного периода на уголовных процессах -- это не только примеры судебного ораторского искусства, но прежде всего образцы высоконравственного отношения к своему профессиональному долгу, уважения к суду, судебному сопернику, к участникам судебного разбирательства.

Многие из этих речей и работ произнесены и написаны более ста лет назад, но и сегодня остаются очень актуальными высказанные в них требования к каждому судебному деятелю (следователю, прокурору, адвокату, судье): компетентность, тактичность, гуманное отношение к лицу, обвиняемому в совершении преступления, принципиальность и порядочность.

Интерес к трудам русских юристов послереформенного периода объясняется и схожестью нерешенных вопросов, связанных с осуществлением правосудия.

А. Ф. Кони указывал: «К судье следует предъявлять высокие требования не только в смысле знаний и умений, но и в смысле характера. Но требовать от него героизма невозможно, отсюда необходимость оградить его от условий, дающих основание к развитию в нем малодушия и угодливости».

В равной степени это относится и к прокурорским работникам:

- неопределенность правового статуса прокуратуры на современном этапе,

- низкий уровень материальной обеспеченности, потребность многих прокуроров и следователей в улучшении жилищных условий -- все это ведет к переходу квалифицированных кадров, в коммерческие структуры, что порой снижает требовательность к соблюдению норм профессиональной этики вследствие недостаточного опыта молодого пополнения.

Вместе с тем процесс нравственного возрождения кадров правоохранительной системы должен опережать процесс духовного очищения общества в целом. Добросовестное и ответственное выполнение долга, соблюдение чести юриста позволят повысить престиж профессии и ее авторитет. Речь известных русских юристов станет личностью, пользующейся доверием, влиянием среди людей, дающей качествами, которые так важны и период создания правового государства.

Реформа судебной системы в России закономерно выдвигает ряд вопросов призванных с профессиональной этикой юриста. При изучении и обобщении тельного опыта, накопленного после реформы 1864 г., следует обратить в и на решение проблем профессиональной этики в трудах русских юрист XIX -- начала XX в.

Необходимость усиления роли этических начал в правоохранительной деятельности на современном этапе развития общества не означает, что ранее эти явления не исследовались российскими юристами, поэтому необходимо учитывать положительный опыт, накопленный отечественной юридической мыслью. В России возрожден суд присяжных, существовавший ранее начиная с 1864 г. и до октября 1922 г., когда из законодательств упоминание о суде присяжных было исключено.

Первый удар по суду присяжных был нанесен через два года законом от 12 декабря 1866 г. из-под суда присяжных были исключены дела об оскорблении в печати. Второй удар последовал после 1878 г. из-под суда присяжных были изъяты несколько террористов, но и все эти преступления против должностных лиц. Даже в европейских странах уже с середины XIX столетия преклонение перед судом начало ослабевать и его значение в судопроизводстве стало уменьшаться.

В мире существуют две системы суда присяжных. Лучшая из них в странах и Канаде. Здесь присяжные решают вопрос о виновности независимо от судьи, их вердикт о невиновности подсудимого обязателен для председательствующего. Профессиональный судья не может дать какой-либо юридический совет, предупредить возможную ошибку, и даже убежден, что вердикт присяжных явно необоснован, ничего не может именно такой суд присяжных мы и переняли у американцев.

Между тем в странах Европы действует принципиально иной суд, тоже называется судом присяжных.

Он состоит из трех профессионалов и присяжных (в некоторых странах их называют шеффенами). На вопрос о виновности они решают совместно с судьями и руководством, совместно допрашивают подсудимого и свидетелей.

Одной из разновидностей суда шеффенов является сегодняшний суд первой инстанции, состоящий из председательствующего и двух народных лей и рассматривающий уголовные дела.

В наш век крайней специализации целесообразно доверять людям, необходимую подготовку. Больной хочет, чтобы его лечил врач со специальным образованием, точно так же следует предоставить заботу не только блюстителям закона -- полиции, прокуратуре, а в суде -- профессиональным судьям. Из года в год суды присяжных рассматривают все меньше дел: в США -- 7,6%, в Англии -- 3%, во Франции -- 1% от общего числа дел. В некоторых странах вообще отказываются от этой формы правосудия. В Греции система судов присяжных заменена коллегией в составе трех судей и пяти заседателей. В 1923 г. суды присяжных были учреждены в законодательном порядке в Японии, однако 99% обвиняемых, имевших право на рассмотрение их дел с участием присяжных, отказывались воспользоваться этой возможностью, поскольку вынесенный судом присяжных приговор нельзя обжаловать в вышестоящей инстанции. Конституция Японии 1946 г. уже не содержит упоминаний о суде присяжных. Нет судов присяжных в Нидерландах, Исландии, Люксембурге.

За пять лет, прошедших со дня его введения в девяти регионах России, накоплен достаточный опыт, и можно сделать определенные выводы. Главный из них заключается в том, что российский суд присяжных является сложной, неповоротливой, очень дорогостоящей и крайне непрофессиональной системой.

Списки присяжных зачастую оформляются формально, в них включаются малограмотные, морально неустойчивые и даже ранее судимые лица. Решения, принимаемые присяжными, часто основываются не на законе и профессиональном юридическом анализе всех обстоятельств дела, а на обывательски эмоциональной оценке театрально построенных выступлений сторон.

Судами присяжных бывали оправданы даже лица, совершившие особо тяжкие преступления.

Допущенные присяжными ошибки, даже самые элементарные, видимые невооруженным глазом, никем не могут быть устранены. Вердикт коллегии присяжных-заседателей обязателен не только для председательствующего на суде, но фактически и для прокурора, и для потерпевшего. В соответствии со статьями 464 и 465 УПК РСФСР прокурор не может опротестовать оправдательный приговор, не может обжаловать его и потерпевший, хотя он и убежден, что именно подсудимый убил его сына и дочку -- такова справедливость, таково равноправие сторон, провозглашенное статьей 123 Конституции Российской Федерации.

Знаток истории России, профессор Гарвардского университета Ричард Пайпс писал, что использование предоставленных возможностей для преследования сиюминутных политических интересов сыграло на руку противников реформы и явилось для России большой трагедией.

Процессуальный закон определяет содержание и форму государственного обвинения, криминалистика -- методику, «технологию» участия прокурора и адвоката в исследовании доказательств. Но есть и третий компонент, неразрывно связанный с первыми двумя, без которого невозможен действительно высокий уровень деятельности прокурора в суде. Это психологическая и этическая культура, которые позволяют уяснить нравственную основу процессуальных правил и запретов и оценить допустимость тех или иных приемов обвинения с точки зрения требований морали.

Это -- принципы, которые позволяют прокурору правильно определить свое поведение в любых, самых сложных ситуациях, нужно только, чтобы они были им поняты и приняты, стали его внутренней сущностью. Нравственная позиция прокурора формируется на протяжении всей его сознательной жизни, но наиболее важен период учебы в вузе и практики.

Самое главное для прокурора -- осознать свою роль в судебном разбирательстве, общественную значимость своей деятельности, чувствовать себя не чиновником, обязанным во что бы то ни стало отстоять ведомственные интересы, а полноправным, самостоятельным участником правосудия, призванным способствовать правильному осуществлению этой важнейшей государственной деятельности.

Для некоторых прокуроров постановка этих целей потребовала коренного пересмотра привычных подходов. В недавнее время, когда самостоятельность суждений отнюдь не поощрялась, у нас сложился весьма распространенный тип прокурора-конформиста, пассивно воспринимающего процесс, господствующее отсутствие собственной позиции. У такого прокурора постоянные выступления в суде постепенно вызывали профессиональную деформацию, вырабатывал культ быть обвинителем, идти по проторенному пути. Складывался образ, который А. Ф. Кони называл ленью ума. Такой прокурор не способен к довести процесс в условиях правового государства. Здесь нужен человек, не связанный с прежними решениями, стремящийся отыскать истину, относящийся к делу т самостоятельный и вместе с тем полностью ответственный за свои peшения.

Одно из основных требований к обвинителю -- объективность -- столь же юридический, сколь и этический. Обвинение человека, вина кс доказана, любая несправедливость в отношении подсудимого не только закон, но и противоречат элементарным нормам морали. В соответствии Уголовно-процессуального кодекса прокурор обязан принять все предъявленные законом меры для всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела, независимо от того, идет это на пользу обвинению и он должен оставаться объективным в оценке доказательств, не преувеличивая значения обвинительных улик и не преуменьшая веса доказательств, опровергающих обвинение. Прокурор должен поддерживать o6раз, обладать настойчивостью и умением, памятуя, что именно на нем лежит ответственность, изобличить преступника, доказывать правильность предъявление.

Поддерживая государственное обвинение, прокурор не должен забывать о воспитательном воздействии как судебного процесса в целом, так и его выступления II частности. Прокурор не сможет выполнить стоящих перед ним задач, если сам он будет следовать закону. Требования обвинителя, противоречащие закону, не будут авторитетными в глазах граждан. Нарушения законности недопустимы в любом государственном учреждении, особенно в деятельности органа, на который возложена государственная обязанность охранять закон и бороться с его нарушениями. Глубокое уважение к закону, нетерпимость к любым его нарушениям, искажениям, пусть даже на первый взгляд незначительным, -- важнейшие элементы морального облика прокурора; это должно удерживать его от каких бы то ни было попыток необоснованно усилить ответственность подсудимых.

Требование объективности во многом определяет не только позицию прокурора в судебных прениях, но и все его поведение в процессе, отношение к другим участникам судебного разбирательства. В подготовительной его части, главная задача которой состоит в создании условий для полного и всестороннего исследования доказательств на судебном следствии, прокурор обязан прежде всего правильно, непредубежденно отнестись к разрешению ходатайств подсудимого, защитника, потерпевшего об истребовании дополнительных доказательств. Как бы ни был обвинитель убежден в виновности подсудимого, он не может не считаться с тем, что осуществление права обвиняемого требует удовлетворения его ходатайства о выяснении обстоятельств, имеющих значение для дела. Лишь при условии, что подсудимому были предоставлены все возможности защищаться от обвинения, у прокурора будет не только юридическое, но и моральное право поддерживать обвинение, требовать наказания подсудимого.

Объективность, чувство меры должны быть присущи прокурору и адвокату и при участии их в исследовании доказательств, в особенности при допросах подсудимого, потерпевшего, свидетелей. В уголовном судопроизводстве нередко можно столкнуться с противодействием лиц, заинтересованных в исходе дела. Поскольку обвинителю в подобных случаях приходится преодолевать это противодействие, допрос нередко приобретает весьма острый характер. В интересах установления истины, с одной стороны, и в интересах обеспечения воспитательного воздействия судебного процесса -- с другой, особенно важно соблюдение при допросе этических правил, выработка нравственных критериев и пределов допустимого. В работах, посвященных государственному обвинению, правильно указывается, что допрос должен вестись прокурором спокойно, корректно, без недопустимых проявлений раздражительности, бестактности, грубости или запугивания допрашиваемого. Это несомненно. Но главное -- направленность допроса. Решающее значение имеет цель, которую преследует прокурор: стремится ли он объективно выяснить действительные обстоятельства дела или пытается любой ценой подтвердить обвинение.

Особо следует подчеркнуть необходимость уважительного отношения прокурора и адвоката к свидетелям, которые, не будучи, как правило, лично заинтересованы в деле, и выполняют свои важные обязанности. Также недопустимы придирчивость к свидетелю, преждевременное оглашение оценки правдивости и достоверности его показаний, грубость, запугивание, угроза привлечения к уголовной ответственности, если свидетель не дает ожидаемых от него показаний, отказывается от показаний, данных им на предварительном следствии, и т. п.

Что касается обвинительной речи прокурора, то наряду с тем, что его позиция должна быть правильна по существу, его выводы о виновности подсудимого, квалификации преступления и мере наказания должны строго соответствовать закону, немалое значение имеет соблюдение чувства меры при оценке общественной опасности преступления и оценке личности подсудимого. Чтобы речь прокурора достигла своей цели, чтобы она имела должное воспитательное воздействие, оценка опасности преступления должна строго соответствовать действительному значению содеянного, не преувеличивая и не преуменьшая его. Сам тон выступления прокурора должен соответствовать характеру и значению дела. Было бы неправильно, обвиняя подсудимого в совершении тяжкого преступления, тем более получившего значительный общественный резонанс, ограничиться сухим изложением фактических обстоятельств и юридических выводов. Особенно этого следует избегать, выступая перед присяжными. Столь же неуместен ложный пафос, громкие слова по отношению к подсудимому, совершившему преступление, не представляющее большой общественной опасности.

Оценка значения и опасности преступления может быть правильно понята и воспринята слушателями лишь при условии, что виновность подсудимого не вызывает у них сомнений, если государственный обвинитель в этом их убедил. Если же по сложному и спорному делу прокурор, не разобрав подробно доказательств, станет клеймить позором подсудимого, в вину которого слушатели (а главное -- присяжные заседатели) еще не поверили, то никто его не поймет. Поэтому по таким делам не следует начинать речь с общественной оценки преступления.

Один из самых сложных с этической точки зрения элементов обвинительной речи прокурора -- характеристика подсудимого. Она необходима прежде всего потому, что выводы обвинителя относительно наказания, которое, по его мнению, следует применить к подсудимому, в значительной мере определяются именно личностью виновного (ст. 37 УК). Без освещения данных о личности подсудимого невозможно вскрыть причины совершения преступления, способствовавшие ему обстоятельства. Однако, говоря о подсудимом, прокурор не может забывать, что имеет дело с человеком, вина которого еще не установлена, в отношении которого действует презумпция невиновности.

Характеристика должна быть основана на имеющихся в деле данных, являться выводом из этих данных. В ней не может быть места голословным утверждениям, субъективному мнению о подсудимом. Совершенно недопустимы необъективность, игнорирование положительных качеств человека. Характеристика должна ограничиваться свойствами подсудимого, проявившимися в преступлении или обусловившими его и имеющими значение для разрешения дела. Самое важное -- показание, изменилось ли преступление закономерным результатом поведения подсудимого, и мышлением его личных качеств или это случайный эпизод, противоречащий всей ни жизни. Но копаться в биографии подсудимого, собирать порочащие его данные, которые не имеют отношения к делу, недопустимо и безнравственно.

При производстве обыска и выемки (ст. 170 УПК) следователь обязан принимать меры к тому, чтобы не были оглашены обстоятельства интимной жизни лица, у которого производился обыск (и том числе, разумеется, и обвиняемого), то тем более это требование относится к прокурору, выступающему с судебной трибуны.

С особой осторожностью прокурор должен использовать в речи данные о поведении подсудимого на предварительном следствии и в суде. Подсудимый имеет право защищаться от предъявленного обвинения всеми допускаемыми законом средствами, может признавать или не признавать себя виновным. Чистосердечное раскаяние служит по закону обстоятельством, смягчающим ответственность. Но отсюда не следует, что отрицание вины, оспаривание обвинения может рассматриваться как обстоятельство, отягчающее ответственность: в исчерпывающем перечне обстоятельств, установленном законом (ст. 63 УК), его нет. Другое дело, если подсудимый фальсифицирует доказательства, пытается воздействовать на свидетелей, обвинить в преступлении невиновного. Это действия противозаконные, они характеризуют подсудимого, об этом можно и нужно сказать в речи.

При характеристике подсудимого от прокурора требуется сдержанность, умеренность в выражениях. «Сила обвинителя -- в доводах, а не в эпитетах», -- писал Л. Ф. Кони. Обвиняя подсудимого в преступлении, давая порой самую острую оценку его поведению, прокурор тем не менее не может опускаться до грубости и оскорблений. Ни при каких обстоятельствах нельзя допускать по отношению к подсудимому издевательского тона. Подобные приемы несовместимы с отправлением правосудия -- ответственной государственной деятельностью, в процессе которой решаются судьбы людей. Нередко прокурор пользуется оружием иронии -- действенным средством разоблачения лжи, обмана, надуманных утверждений. Но это требует умения, осторожности, такта. И если обвинитель еще не выработал в себе этих качеств, лучше обойтись без иронических замечаний, которые легко могут перейти в пошлость, зубоскальство, совершенно неуместные в столь серьезном деле. «Обвиняя подсудимого в преступлении, -- писал А. Ф. Кони, -- прокурор должен выступать со спокойным достоинством исполняемого грустного долга, его речь должна быть проникнута печатью трезвой мысли зрелой»2. Если наказание преступника не имеет целью унизить человеческое достоинство (на это прямо указано в ст. 20 УК), то тем более недопустимо унижение подсудимого, который еще не признан преступником, а возможно, и не будет им признан.

Эти основные требования должны определять не только нравственно допустимые пределы характеристики подсудимого в речи прокурора, но и вообще отношение его к подсудимому на всем протяжении судебного разбирательства. При всей настойчивости прокурора в изобличении виновного это отношение не может быть лишено гуманности, человечности. Обвинителю должны быть чужды злорадство, насмешка, стремление унизить человека.

Отношение прокурора к потерпевшему определяется прежде всего положением последнего в уголовном судопроизводстве. Принимая меры к справедливому наказанию прокурор в случае необходимости должен выступить в защиту прав и законных интересом потерпевшего. По делам о преступлениях против жизни, здоровья, достоинства граждан, например об убийстве, изнасиловании, клевете, порой приходится защищать доброе имя потерпевшего от необоснованных обвинений со стороны подсудимого и других лиц, которые пытаются таким образом избежать ответственности или смягчить ее. Бывает и так, что прокурор вынужден сказать в адрес потерпевшего слова осуждения, поскольку именно его неправомерные действия, легкомысленное поведение в той или иной мере явились причиной или поводом к преступлению. Конечно, замалчивать, обходить эти обстоятельства прокурор не вправе. Но отрицательная характеристика потерпевшего, так же как и характеристика подсудимого, должна быть строго обоснована, сдержанна, корректна.

Объем информации, которую использует суд, в подавляющем большинстве случаев существенно меньше общего объема информации, собранной в уголовном деле. Объясняется это тем, что процесс удостоверительной деятельности на предварительном следствии включает и факты, в отношении которых позднее будет установлена их неотносимость к рассматриваемому событию. Такое предварительное определение относительности доказательств помогает суду концентрировать свое внимание на более узкой группе обстоятельств и фактов.

Особенность деятельности суда заключается в том, что процесс опосредствованного познания фактов здесь занимает большее место, чем в деятельности следователя. Это определяется еще большим удалением суда по времени от совершения преступления, особыми процессуальными условиями его деятельности, восприятием многих фактов через восприятие следователя. Это приводит к необходимости еще раз на предварительном следствии принимать меры к тому, чтобы полнее закрепить воспринятое и тем самым существенно облегчить познание фактов судом, построение мысленных моделей исследуемого события.

Имеется существенная разница и во временных отрезках поступления информации к следователю и к суду. На предварительном следствии информация в полном объеме поступает на протяжении более значительного периода времени. За это время следователь успевает ее полностью воспринять, переработать, отбросить не имеющее отношение к данному делу и т. д. В суде же весь процесс поступления информации предельно сконцентрирован. Вся информация о событии преступления, о личности обвиняемого поступает в период судебного рассмотрения. Краткость времени восприятия информации в суде приводит к необходимости особой дисциплины мыслительной деятельности. Так, суд сам определяет порядок восприятия информации (последовательность допроса свидетелей и обвиняемых), скорость ее поступления этой информации (через определенные периоды объявляется перерыв, с тем, чтобы информация не воспринималась в состоянии крайнего утомления, когда полнота восприятия существенно снижается).

Активность в суде улавливается и тем обстоятельством, что в одно и тоже время необходимо воспринимать факты и источники фактов, факты с общей мысленной моделью, внутренне подготавливать себя к предстоящей конструктивной деятельности -- вынесению приговора, решения. Эта мыслительная деятельность постоянно еще усложняется необходимостью принятия частных решений по той или иной совокупности фактов. Так, суду необходимо принимать решения по поводу заявленных ходатайств о вызове дополнительных свидетелей, истребовании документов и т. п.

Наличие исходной модели события в материалах дела создает возможность осуществления познавательной деятельности суда по четкому, заранее определенному плану. Путем изучения уже собранных данных вновь планируется порядок анализа и синтеза отдельных элементов фактов, выдвигаются и разрабатываются возможные версии, другие возможные модели того же события, действия. Обязательно построение версий о личности подсудимых, об их участии в событии, о причинах определенного поведения, об условиях поведения, действий и т. д. Состояние готовности предполагает предельную концентрацию мыслительных процессов судей на обстоятельствах, фактах данного дела. Эти условия могут быть созданы только в результате уже проведенной работы по изучению материалов дела, выдвижению версий, составлению плана исследования фактов в судебном заседании.

6. Психологические основы полемики в судебном процессе

Весьма важное значение в судебном процессе имеет установление правильных взаимоотношений государственного обвинителя с защитником подсудимого. Полемика между ними служит эффективным средством отыскания истины и помогает суду принять правильное решение. Но эта цель может быть достигнута лишь при условии, если полемика носит исключительно деловой, сдержанный, корректный характер. Отношение прокурора к защитнику требует такта и выдержки. Государственный обвинитель должен исходить из того, что защитник выполняет важную процессуальную функцию, что он должен использовать все указанные в законе средства и способы защиты для выяснения обстоятельств, оправдывающих обвиняемого или смягчающих его ответственность (ст. 51 УПК), в конечном счете содействуя суду в вынесении законного и обоснованного приговора. Деятельность защитника, добросовестно выполняющего свой долг, достойна уважения. Как бы ни был прокурор убежден в своей правоте, какими бы необоснованными ни казались ему возражения и доводы защитника, он не должен возмущаться и раздражаться из-за того, что адвокат защищает подсудимого, ибо в этом и состоит главная его обязанность. Если государственный обвинитель не согласен с позицией защитника, он должен доказать необоснованность его утверждений, доказать, опираясь на закон и факты. Совершенно недопустимо прибегать к недозволенным методам, в частности требовать осуждения позиции адвоката, не соглашающегося с обвинением, настаивать на этом основании на вынесении судом частного определения и для потсудимого обвинителя важно умение донести свои мысли до всех участников процесса, которым они адресуются, а также слушать других участников процесса и привлечении адвоката к дисциплинарной ответственности и т. п. Крайне неблагоприятное впечатление производят на судебную аудиторию такие выступления прокурора и адвоката, когда за потоками красноречия и взаимной пикировки как-то тускнеет, исчезает суть дела, забывается и сам подсудимый, который ожидает решения своей судьбы.

В ходе судебного следствия государственный обвинитель вступает в диалоговую форму общения с разными участниками судебного процесса. Это может быть допрос подсудимого или потерпевшего, полемика с адвокатом -- во всех случаях успех обеспечивается достижением психологического контакта с участником диалога, способностью в поисках истины не допустить конфронтации или преодолеть ее. В течение диалога с оппонентом реализуются: