Гендерные различия и социализация

Введение

Социальные нормы и гендерные различия. Роль нормативного давления. Гомосексуальность как нарушение гендерных норм. Роль информационного давления. Конформность -- экономия мысли. Подчинение гендерным нормам: уступчивость, одобрение или идентификация? Дифференциальная социализация. Дифференциальное усиление и дифференциальное подражание. Внесемейные источники гендерно-ролевой социализации. Андрогиния. Польза. Поло-ролевой опросник Сандры Бем. Споры по поводу опросника Сандры Бем и концепции андрогинии. Заключительные замечания. Резюме

Юмористические эстрадные монологи часто строятся на различиях между мужчинами и женщинами. Например, Элайн Бузлер однажды сказала: «Я знаю, как можно поднять женщин в атаку. Просто сообщите им, что парни на той стороне говорят, будто они в своей униформе выглядят толстыми». Другой юморист, Дэйв Барри, заметил: «Современный мужчина знает, что должен быть для женщины чутким и заботливым партнером, поэтому радикально меняет стиль жизни. Например, не забывает вынимать из карманов грязные носовые платки, перед тем как оставить свои брюки на полу -- для феи из прачечной» (Barry, 1991). Если мы задумаем поменять пол действующих лиц в этих шутках, они вообще потеряют смысл: шутки работают, потому что отражают общепринятые в нашей культуре представления о различиях между мужчинами и женщинами.

Большинство людей считают, что гендерные различия в поведении и социальных ролях вызваны биологическими отличиями между полами.

Для среднего человека гендерные различия представляются результатом работы природных сил, а не воспитания. Социальные психологи допускают существование ряда биологических отличий между мужчинами и женщинами, но уверены в том, что ими нельзя объяснять гендерные различия, и в том, что биологические отличия полов довольно слабо влияют на поведение. Цель этой главы -- показать, что многими гендерными отличиями мы обязаны скорее культуре и социализации, чем врожденным различиям между мужчинами и женщинами.

Возьмем для начала моего сына Кена. У него короткая челка, а сзади -- длинный «хвост», который достает мальчику до середины спины. По поводу прически Кен непреклонен и порой говорит: «Без моего хвоста я бы на себя не был похож». Между тем хвост Кена создал ему целый букет социальных проблем. Все время, пока он ходил в детский сад, потом в первый и второй класс (во время написания этих строк он уже во втором), Кен время от времени возвращался домой расстроенный и сообщал: «Тот-то и тот-то говорит, что я похож на девчонку». Вдобавок Кен играет с девчонками-сорванцами, и многие мальчики критикуют его за то, что он «слишком хорошо относится к девчонкам». Из того, как эти вещи говорились, ему стало ясно, что и его прическа, и поведение в отношении девочек неприемлемы для большинства других детей. Такого социального неодобрения часто бывает достаточно, чтобы заставить ребенка изменить свое поведение так, чтобы оно удовлетворяло социальным ожиданиям для его пола.

Когда Кен в первый раз столкнулся с этим в детском саду, он спросил меня, почему мальчики и девочки должны носить разную одежду и играть в разные игры. Представьте себе, что Кен спрашивает об этом вас. Возможно, вы ответите: «Ну, так уж заведено, и если ты не хочешь, чтобы над тобой смеялись или считали тебя странным, то, наверное, придется делать как все». Другими словами, вы сообщите Кену, что действительно для женщин и мужчин существуют разные нормы и, чтобы получить одобрение общества, человеку лучше им следовать.

1.Социальные нормы и гендерные различия

Социальные нормы -- это основные правила, которые определяют поведение человека в обществе. По мнению социальных психологов, объяснение многих гендерных различий следует искать не в гормонах и хромосомах, а в социальных нормах, приписывающих нам различные типы поведения, аттитюды [от англ. attitude - отношение (к чему-либо)] и интересы в соответствии с биологическим полом. Наборы норм, содержащие обобщенную информацию о качествах, свойственных каждому из полов, называются половыми или гендерными ролями. Часть этих социальных норм внедряется в сознание через телевидение и популярную литературу, ряд других мы получаем непосредственно, например испытывая неодобрение со стороны общества, когда отклоняемся от ожидаемого гендерно-ролевого поведения.

Представление о том, что значительная часть нашего поведения напрямую зависит от социальных норм и социального контекста, давно принято наукой. Я даже думаю, что это величайшее достижение социальной психологии.

Игли (Eagly, 1987) выдвинула предположение, что гендерные стереотипы, в сущности, являются социальными нормами. Это означает, что у всех нас есть представления о том, что мужчинам и женщинам свойственны определенные наборы конкретных качеств и моделей поведения, что подавляющее большинство людей придерживается этой же точки зрения и что обычно мы отдаем себе отчет, какое именно поведение считается правильным для представителей того или иного пола. Социальные психологи считают, что две основные причины, из-за которых мы стараемся соответствовать гендерным ожиданиям,-- это нормативное и информационное давление. [Эти термины ввели Дойч и Жерар (Deutsch и Gerard) в 1955 г.]

1.1 Роль нормативного давления

Термин «нормативное давление» (normative pressure) описывает механизм того, как человек вынужден подстраиваться под общественные или групповые ожидания (социальные нормы), чтобы общество его не отвергло. Нормативное давление очень важно в нашей приверженности гендерным ролям.

Ряд исследований показали, что несоответствующее гендерной роли поведение особенно сильно вредит популярности среди мальчиков (Berndt & Heller, 1986; Huston, 1983; Martin, 1990) и что родители негативно реагируют на игры своих детей, характерные для противоположного пола (Fagot, 1978; Langlois & Downs, 1980).

К сожалению, роль нормативного давления в желании соответствовать гендерным ролям пока мало изучена у взрослых людей. В одном исследовании (O'Leary & Donoghue, 1978) было обнаружено, что учащиеся колледжа находят допустимым, когда человек ведет себя как лицо противоположного пола, но результаты двух других исследований показали, что несоответствующее гендерным ролям поведение приводило к снижению популярности (Berndt & Heller, 1986; Tilby & Kalin, 1980).

Размышляя о роли нормативного давления в стремлении людей соответствовать гендерным ролям, я неизменно вспоминаю своего знакомого по имени Клифф. Учась в колледже, я подрабатывала официанткой, и мы с Клиффом оказались в одной смене. В то время он с головой погрузился в изучение гендерных ролей и решил в качестве эксперимента нарушить одну-две гендерных нормы. Начал пользоваться розовым лаком для ногтей и губной помадой, а впоследствии иногда обслуживал клиентов, надев юбку. Мы отслеживали, как отражался его внешний вид на чаевых. Как только Клифф нарушал гендерные нормы в отношении одежды, то тут же получал в наказание меньше чаевых. Порой даже вмешивалась администрация, которая требовала, чтобы он носил брюки и использовал меньше косметики.

Верите ли вы, что за отклонение от гендерной роли вам грозят социальные наказания? Случались ли у вас трудности при попытке нарушить свою гендерную роль? Многие женщины опасаются, что их могут посчитать слишком агрессивными (и назвать «стервой»), а мужчины боятся, что если они будут слишком внимательны к своей партнерше, то друзья начнут считать их «слюнтяями». Вспомните, сколько существует пренебрежительных слов, которые используются применительно к одному из гендеров и отражают разницу в нормах для мужчин и женщин.

Наказание за отказ следовать гендерным ролям может быть жестоким. Аятолла Хомейни, правитель Ирана с 1979 до середины 1980-х гг., отменил все законы, дающие женщинам хоть какие-то права, и приговорил к смертной казни в общей сложности 20 тысяч женщин, которые не соблюдали четкие правила, регламентирующие их одежду и поведение (French, 1992). В рамках ультраортодоксального иудаизма (который не исповедуют большинство евреев) с женщинами, которые отказывают в сексе своим мужьям или пренебрегают исполнением работы по дому, можно развестись без их согласия и лишить их всех прав на детей. Хасидские мужчины напали на группу паломниц во главе с женщиной-раввином, несущей Тору, которые хотели совершить поклонение перед Стеной Плача в Иерусалиме,-- хасиды полагают, что женщинам не дозволено надевать шали, предназначенные для религиозных церемоний, и даже прикасаться к Торе. Более чем у 20 миллионов женщин во всем мире половые органы изувечены в результате клитородэктомии [хирургическая операция, состоящая в удалении клитора и малых половых губ] и других операций, направленных на то, чтобы навсегда уничтожить возможность оргазма или сохранить девственность [чтобы гарантировать отсутствие добрачных сексуальных связей, малые половые губы сшиваются еще в детском возрасте, а вырезаются непосредственно перед свадебным обрядом].

Несмотря на жуткую боль и длительные физиологические проблемы, сопровождающие подобные манипуляции, эта практика продолжает существовать, потому что мужчина не возьмет в жены не изувеченную девушку, а девушка, чтобы выжить, должна выйти замуж (French, 1992). Если женщина хочет получить поддержку в своем обществе, то должна пройти этот уродующий обряд. В таких религиозных общинах на территории Соединенных Штатов, как Римско-Католическая церковь и Церковь Святых Последнего Дня, женщин принуждают следовать традиционным гендерным ролям под угрозой отлучения. А в некоторых протестантских общинах женщин, усомнившихся в необходимости слепого подчинения мужчинам, навещает категорично настроенный пастор, который разубеждает их, показывая в Библии отрывки, подтверждающие подчиненное положение женщины.

1.2 Гомосексуальность как нарушение гендерных норм

Важность гендерных норм в современном американском обществе и последствия неподчинения им хорошо иллюстрируются присущей множеству людей реакцией на проявления гомосексуальности. Например, организаторы традиционного парада в честь Дня св. Патрика в Бостоне в 1994 г. предпочли совсем отменить парад, нежели подчиниться решению суда, по которому геи могли принимать в нем участие. С самого раннего возраста социум учит, что мы должны вступить в брак с представителем противоположного пола, иметь с ним детей и усвоить ролевые взаимоотношения особого рода, касающиеся другого гендера. Люди, которые не заводят детей, не вступают в брак, равно как и те, кто имеет романтические и/или сексуальные отношения с человеком своего гендера, часто рассматриваются как нарушители гендерных ролей и подвергаются серьезному социальному принуждению.

Для многих гомосексуальность представляется максимально возможным нарушением гендерных норм. Кайт и До (Kite & Deaux, 1987), а также Тэйлор (Taylor, 1983) обнаружили, что стереотипы гетеросексуалов в отношении гомосексуалов отражают «теорию сексуальной инверсии», которая допускает, что гомосексуалы подобны гетеросексуалам противоположного пола.

Теория сексуальной инверсии (Inversion theory of sexuality). Предположение, согласно которому гомосексуал подобен гетеросексуалу противоположного пола. Склонность к поведению, соответствующему противоположной гендерной роли, рассматривается в рамках этой теории как признак гомосексуализма.

Однако исследования показывают, что такие взгляды далеки от реального положения дел (Peplau & Gordon, 1983; Taylor, 1983; Viss & Burn, 1992). Например, один из общепринятых стереотипов, касающихся гомосексуальных взаимоотношений, состоит в том, что один партнер исполняет традиционную мужскую роль, а другой -- женскую. Но результаты исследований указывают на то, что в большинстве пар геев и лесбиянок оба партнера и зарабатывают деньги и равноценно распределяют между собой домашние дела (Blumstein & Schwartz, 1983; Kurdek, 1993; Peplau & Gordon, 1983). Люди с традиционными поло-ролевыми аттитюдами, как правило, хуже относятся к гомосексуалам (Black & Stevenson, 1984; Dew, 1985; Herek, 1984; Holtzen & Agresti, 1990; Krulevitz & Nash, 1980). Предположительно, те, кто высоко ценит традиционные гендерные роли, плохо относятся к гомосексуалам, оттого что видят в них людей, уклоняющихся от соответствующей биологическому полу роли (Taylor, 1983).

За нарушение социальных норм приходится дорого платить. Для гомосексуалов это может принимать форму физического насилия, дискриминации при приеме на работу, разрыва личных отношений, унизительных прозвищ и насмешек. На протяжении почти всей истории США гомосексуальное поведение было законодательно наказуемо, и в рамках закона до сих пор нет равноправия между гомо- и гетеросексуалами. Так, в решении по процессу «Бауэре против Хардвика» (1986) Верховный суд постановил, что фундаментальное право на неприкосновенность частной жизни не распространяется на такую область частной жизни, как гомосексуальное поведение по обоюдному согласию. Леонард (Leonard, 1991) описывает множество судебных процессов, на которых гомосексуальность рассматривалась как преступление.

Американская психиатрическая ассоциация исключила гомосексуальность из списка психических расстройств лишь в 1974 г. Теперь психологи считают, что если у гомосексуалов возникают проблемы с душевным здоровьем, то нередко причиной этого следует считать скрытное существование, которое они вынуждены вести из-за неодобрительного отношения общества (Cain, 1991). (Это не означает, что у гомосексуалов хуже обстоят дела с душевным здоровьем, чем у остальной части населения,-- результаты исследований не дают повода для подобного заключения; речь идет только об утверждении, что некоторая часть проблем, с которыми сталкиваются гомосексуалы, коренится в неодобрении общества.)

Исследователи отмечают, что когда человек, осознающий себя геем, понимает, в каком конфликте он оказался с идеалами общества, то это приводит к серьезной фрустрации (Hellwege et al., 1988; Thompson, 1992). Знание о том, что гомосексуальность неприемлема, ставит такого человека перед очень тяжелым выбором: признаваться перед людьми в своей инакости или скрывать ее. Признание может повлечь за собой стрессы, напряженность в отношениях с близкими, разрыв с ними, потерю работы (Cain, 1991), расставание с детьми.

Утаивание собственной гомосексуальности связано с не меньшими усилиями и стрессом. Обстановка секретности вызывает ощущение, что ты бесчестен, а то, что скрывается важная часть собственной идентичности, не дает возможности налаживать с людьми доверительные личные отношения (Cain, 1991).

Потенциальная опасность общественной травли -- важнейшее условие того, «выйдет» ли гей к остальным людям или будет жить тайной жизнью. В нескольких исследованиях обнаружилось, что озабоченность возможным отторжением со стороны общества -- это основной фактор, побуждающий скрываться (Franke & Leary, 1991). Быть гомосексуалом в радикально ориентированном на гетеросексуальность обществе настолько трудно, что в ответ на заявление, что гомосексуальность -- это их собственный выбор, некоторые геи возражают, что они ни за что не стали бы гомосексуалами, если бы действительно имели возможность выбирать: это слишком сложно в обществе, которое их не поддерживает (Fairchild & Hayward, 1989).

Отклонения от гендерной роли часто рассматриваются людьми как доказательство гомосексуальности. А ведь мальчики в Соединенных Штатах уже в четвертом классе используют слова вроде «педик» и «гомик», когда хотят оскорбить сверстников с низким статусом (Thorne & Luria, 1986). В ряде исследований (Deaux & Lewis, 1984; Storms et al., 1981) выяснилось, что люди склонны с большей вероятностью воспринимать тех, кто обладает чертами противоположного гендера, как гомосексуалов. Желание избежать этого позорного ярлыка частично объясняет пассивное подчинение гендерным ролям.

Исследователи доказали, что устойчивая ассоциация между неповиновением гендерным нормам и гомосексуальностью стала серьезным препятствием на пути каких-либо перемен в отношении общества к гендерным ролям (Phelan, 1993; Silber, 1990). Особенно негативно могут быть настроены к геям гетеросексуальные мужчины, потому что они глубже впитали традиционные роли и отклонение от мужской роли для них скорее ассоциируется с гомосексуальностью, чем отклонение от женской роли (Morin & Garfinkle, 1978; Whitely, 1990).

Конечно, геям стоит «выходить из подполья», просто для того чтобы уменьшить в обществе количество стереотипов, касающихся гомосексуалов (Viss & Burn, 1992). Но бесспорно, таким людям следует тщательно выбирать, признаваться ли вообще в своей гомосексуальности и если признаваться, то кому. Наше общество все еще изобилует значимыми антигомосексуальными предрассудками, и геи очень часто испытывают на себе негативные социальные последствия отклонения от своих гендерных ролей.

1.3 Роль информационного давления

Информационное давление (informational pressure) вызвано тем, что, расширяя наши знания о себе и о мире, стремясь понять, какой позиции следует придерживаться в тех или иных социальных вопросах, мы в большой степени опираемся не на собственный опыт, а на информацию, предоставляемую окружающими (Smith, 1982). Другими словами, иногда мы подчиняемся не просто из-за того, что боимся осуждения общества, а потому, что без направляющего воздействия других мы действительно не знаем, что думать, чувствовать и делать. При этом мы обращаемся за подсказкой к окружающим и следуем их примеру. Мы живем в цивилизации, которая создана людьми и без них не поддается пониманию. Исходя из этого, можно сказать, что полагаться на окружающих, чтобы расширить наши познания в социальных вопросах и о мире, в котором мы существуем, в целом способствует адаптации. Чалдини (Cialdini, 1993) отметил следующую особенность: чтобы определить, что именно является правильным, мы стараемся разузнать, что считают правильным другие, а свое поведение мы считаем правильным только до тех пор, пока наблюдаем его у окружающих (он назвал это социальной проверкой).

Социальная проверка (Social proof). Человек оценивает свое поведение как правильное, пока наблюдает такое же поведение у членов референтной группы.

Те же самые механизмы действуют применительно к гендерным ролям: когда мы смотрим вокруг и видим, как мужчины и женщины делают разные вещи, и слышим, как окружающие нас люди и средства массовой информации подчеркивают, насколько велика пропасть между мужчинами и женщинами, мы приходим к выводу, что так и есть на самом деле, и соответствуем этим ожиданиям. Мысль о том, что гендеры должны обладать и обладают массой отличий, настолько повсеместно укрепилась в нашей культуре, что неудивительно, если мы считаем ее верной. Далее в этой главе мы обсудим многочисленные каналы, по которым эта информация поступает.

Информационное давление в сочетании с нормативным принуждением частично объясняет силу влияния гендерных норм на наше поведение.

Аронсон (Aronson, 1992) предположил, что подчинение нормативному давлению вызвано нашим желанием нравиться окружающим, а подчинение информационному давлению -- желанием быть правыми.

1.4 Конформность - экономия мысли

Человеческой психике свойственно экономить время и силы. Так и тенденция подчиняться социальным нормам фактически экономит мышление: все, что от нас требуется в определенной социальной ситуации,-- это бездумно демонстрировать социально ожидаемое поведение. Роберт Чалдини в своей книге «Влияние» (Robert Cialdini, 1993) увлекательно аргументирует мысль о том, как велика роль социальных норм в упрощении нашей жизни и сокращении объема необходимых мыслительных операций. Подобная тенденция, отметил он, обычно работает в нашу пользу. Возможно, в раннем возрасте мы обнаруживаем, насколько проще жить, следуя социальным нормам, и научаемся делать это, практически не задумываясь. Часто так происходит и с гендерными нормами. Большинство людей принимают их бессознательно, даже не ставя под сомнение.

1.5 Подчинение гендерным нормам: уступчивость, одобрение или идентификация

Хотя в подавляющем большинстве случаев нашей реакцией будет почти автоматическое подчинение социальным нормам, бесспорно, существуют ситуации, когда мы этого не желаем. Социальные психологи признают, что, если люди подчиняются, это совсем необязательно означает, что они согласны с социальным договором. Иногда мы изменяем свое поведение, чтобы привести его в соответствие с социальными нормами, даже если в действительности их не приемлем. Этот тип подчинения получил название уступчивость (желание избежать социального наказания и завоевать социальное одобрение), а основу его составляет нормативное давление.

Уступчивость (Compliance). Тип подчинения социальным нормам, когда человек не приемлет их, но приводит свое поведение в соответствие с ними, чтобы избежать наказания и получить социальное одобрение.

Одобрение, интернализация (Acceptance). Тип подчинения социальным нормам, когда человек с ними полностью согласен.

Идентификация (Identification). Тип подчинения социальным нормам, при котором человек повторяет действия ролевой модели.

Когда Диана посещает свою бабушку, то сталкивается с некоторыми неудобствами. Например, в этом доме принято, что женщины во время обеда подают мужчинам блюда, уносят их грязную посуду, занимаются уборкой. Диана не считает это правильным, но в доме своей бабушки делает,-- ведь если она откажется, то обидит родственников. За столом Диана обслуживает своего мужа, который соответственно ей подыгрывает. Обычно муж Дианы не ждет, пока женщины обслужат его, но дома у бабушки подчиняется норме, оставаясь сидеть, вместо того чтобы помочь. Этот пример иллюстрирует важный признак уступчивости: если угроза наказания за неподчинение отсутствует, то поведение становится другим.

Нередко бывает, что внутренне мы полностью соглашаемся с нормами, которым подчиняемся. Такой тип подчинения называется одобрением или интернализацией. Когда я была еще совсем ребенком, мать практически полностью обслуживала моего отца и выполняла все его приказы, говоря, что так и должно быть, потому что «мужчины главнее женщин». При этом она не просто внешне подчинялась этой норме, но и внутренне принимала ее. Часто именно влиянию информации мы обязаны тем, что принимаем социальные нормы и модели поведения, не поддающиеся трансформации из-за того, что человек в них безоговорочно верит. Однако когда ситуация социального контекста меняется (например, если женщина начинает зарабатывать деньги), то человек тоже может измениться. Моя мать тоже изменилась и с тех пор больше не верит, что «мужчины главнее женщин» и что женщины должны делать всю работу по дому.

Третий тип подчинения, называемый идентификацией, имеет место, когда мы повторяем действия ролевых моделей просто потому, что хотим быть похожими на них. В качестве примера можно привести мальчика, который восхищается своим традиционно мужественным отцом и постепенно впитывает большую часть его взглядов. Одна из моих студенток описала, как в детстве идентифицировалась с героиней телевизионного сериала «Маленький дом в прерии», которую звали Мэри:

До того как я начала смотреть «Маленький дом в прерии», меня, без сомнения, можно было назвать сорванцом. Положение дел изменилось, как только я начала смотреть «Маленький дом». Я стала все менять, лишь бы быть похожей на Мэри. Я никогда не видела Мэри в шортах или штанах, она всегда носила чистое платье. Тогда я тоже начала носить платья и стремилась быть аккуратной, чтобы не запачкаться.

Мэри старательно училась в школе, учитель любил ее, и, глядя на нее, я тоже стала усердно заниматься. Я с большей заинтересованностью начала относиться к работе по дому. Я видела, как Мэри помогает матери, и под влиянием Мэри тоже начала готовить и накрывать на стол, даже когда меня об этом не просили. Я помогала маме сортировать белье и взяла за привычку заправлять постель, поскольку заметила, что у Мэри постель всегда была аккуратно заправлена."

Как отметил Аронсон (Aronson, 1992), представления, связанные с идентификацией, могут измениться, если новая идентификация сменит предыдущую (например, вы можете начать идентифицироваться с группой сверстников больше, чем с отцом). Кстати, девушка, которая в детстве настолько идентифицировалась с персонажем «Маленького дома в прерии», некоторое время спустя стала идентифицироваться со своей матерью, деловой женщиной.

Ученые еще не знают, какой из процессов чаще заставляет людей подчиняться гендерным ролям: уступчивость, одобрение или идентификация. К сожалению, эта тема пока мало разработана, но, по данным нескольких исследований, и мужчины и женщины сильнее выражают свою приверженность гендерным стереотипам на публике, чем среди близких людей (Eagly & Crawley, 1986; Eagly et al., 1981; Eisenberg & Lennon, 1983). Это скорее указывает на уступчивость, чем на одобрение или идентификацию. Исследование мужской роли, в котором выяснилось, что традиционная мужественность находит слабое одобрение и поддержку (Burn & Laver, 1994; Thompson & Pleck, 1986), также указывает на важнейшую роль уступчивости в подчинении гендерной роли.

Нормативное и информационное давление отнюдь не исключают друг друга. Как утверждают Плеки соавторы (Pleck et al., 1993 b), именно те, кто одобряет и принимает традиционные гендерные роли (чаще в результате воздействия информационного давления), с большей вероятностью подвергаются социальному порицанию за их нарушение (нормативному давлению). И наоборот, со всех сторон обрушивающаяся на человека информация о том, как хорошо подчиниться гендерной роли, может повлечь за собой это подчинение даже при отсутствии одобрения. Прежде всего человек хочет, чтобы общество его принимало.

Люди в разной степени привержены традиционным половым ролям. Каган (Kagan, 1964) и Колберг (Kohlberg, 1966) отметили, что некоторые люди в высшей степени соответствуют физиологическим нормам для соответствующего пола -- полотипизированы (sex-typed) (например, предельно женственные женщины и крайне мужественные мужчины). У них особенно сильна мотивация выдерживать все свое поведение в рамках гендерно-ролевых стандартов. Они подавляют в себе любое поведение, которое может быть расценено окружающими как несвойственное гендеру. Фрейбл (Frable, 1989) обнаружил, что такие люди с большей готовностью воспринимали гендерные правила, диктующие надлежащее поведение мужчинам и женщинам в данной культуре. Разные подгруппы в структуре общества, так же как отдельные люди, могут различаться по степени приверженности традиционным гендерным ролям. В некоторых религиозных общинах подчинение традиционным гендерным ролям щедро поощряется, тогда как в других предоставляется больше свободы. Джонс и Макнамара (Jones & McNamara, 1991) обнаружили, что у искренне верующих людей (в отличие от тех, для кого религия в первую очередь представляла собой источник комфорта) были более традиционные ценности в отношении женщин. Личностные отличия и разные способности не меньше влияют на приверженность к традиционным гендерным ролям. Так, математически одаренная женщина может продолжить свое обучение в области точных наук, хотя это и не приветствуется обществом, а маленький, тонкокостный мужчина вряд ли станет заниматься таким типично мужским видом спорта, как футбол.

Наконец, некоторые люди побывали в ситуациях, когда их отклонение от гендерных ролей вызвало сильный стресс -- либо из-за того, что последовавшее наказание было действительно суровым, либо из-за того, что оно показалось таким, потому что произошло в период личностного дискомфорта. Люди с такими критическими переживаниями гендерной социализации могут хотеть подчиниться традиционным гендерным ролям, поскольку негативные переживания особенно ярко запечатлелись в их памяти. (Пока это не более чем гипотеза; я не встречала ни одного исследования, которое проверяло бы ее.) Например, одна из моих студенток рассказывала, что ее отцу при рождении дали имя Мишель, а дядю назвали Николь. Когда они выросли, это вылилось в забавную ситуацию. По ее словам, это два самых больших мачо из всех, кого она видела в жизни (между прочим, они сменили имена на «Майкл» и «Ник»). Не исключено, что такая приверженность традиционной мужской роли частично была реакцией на насмешки, которым они подвергались в детстве. Некоторые из моих студенток описали, как, сделав себе короткую стрижку, они через некоторое время прикладывали все усилия, чтобы соответствовать женской роли. Вот рассказ одной из них:

Мне было восемь лет. В школе намечался карнавал, я одновременно и очень хотела пойти, и волновалась, а мама сказала, что отпустит меня, только если я сделаю прическу. Отец не пожалел денег и отвел меня к своему собственному парикмахеру сделать модную стрижку. Но когда я пришла на карнавал и встретила там маму, она бросилась в слезы и страшно накричала на отца за то, что тот «позволил парикмахеру обкорнать ребенка». И еще четыре недели меня как минимум раз в день принимали на улице за мальчика. Именно тогда я и решила, что никогда больше не буду похожей на мальчишку, отрастила длинные волосы и стала носить только платья. Меня потрясло, когда в выпускном классе все сошлись во мнении, что у меня «скорее всего, будет десять детей»."

2.Дифференциальная социализация

С точки зрения социальной психологии, гендер находится под сильным влиянием как культурных норм, устанавливающих, что должны делать мужчины, а что -- женщины, так и социальной информации, внушающей людям, насколько велика разница между мужчинами и женщинами. Теория нормативного и информационного давления частично объясняет, каким образом мы учимся этим нормам и что заставляет нас придерживаться их. В этой главе будет обсуждаться гендерно-ролевая социализация, процесс, в ходе которого мы научаемся тому, что социально приемлемо для мужчин и для женщин. Несмотря на то что многие из представленных здесь идей присущи скорее психологии развития, чем социальной психологии, они с полным правом заняли свое место в социальной психологии гендера.

Специалисты, занимающиеся психологией развития, обозначают термином дифференциальная социализация процесс, в ходе которого мы учим мужчин и женщин, что есть вещи, которые свойственны одним и несвойственны другим, в зависимости от пола обучаемого. Социализация (Socialization). Процесс, посредством которого человек обучается соответствующим моделям поведения в обществе, ценностям и т. д.

С позиций сформулированной Колбергом (Kohlberg, 1966) теории когнитивного развития (cognitive-developmental theory) гендера, вся информация, касающаяся гендерного поведения, отражается у нас в сознании в виде гендерных схем (gender schemas). В них содержится все, что данный человек знает о гендере. Акцентируя наше внимание на отдельных вещах, гендерные схемы влияют на переработку информации и, кроме того, оказывают воздействие на память, так как легче запоминается та информация, которая вписывается в рамки уже имеющихся представлений. Психология развития рассматривает гендерные схемы у детей, тогда как сферу интересов социальных психологов составляют гендерные схемы и их роль в создании гендерных стереотипов у взрослых. Когнитивные аспекты гендера будут достаточно широко рассмотрены в главе 5. В 6-й главе мы узнаем, что дифференциальная социализация -- явление панкультурное: девочек и мальчиков во всех культурах социализируют по-разному.

Зачатки дифференциальной социализации можно увидеть еще до рождения ребенка. Как вы думаете, почему будущие родители хотят знать, кто у них будет -- мальчик или девочка? Почему окружающие тоже хотят быть в курсе? (Отчего беременную женщину все постоянно спрашивают, кто у нее будет и кого она хочет -- мальчика или девочку?) Эти пытливые умы интересуются полом ребенка только потому, что, в зависимости от гендера, представляют себе детей по-разному. Родители хотят знать пол ребенка, поскольку от этого будет зависеть, как они его назовут, какую одежду, игрушки и украшения будут покупать, чем будут с ним заниматься. Исследование (Shakin et al., 1985), проведенное в пригородных универмагах, показало, что одежда 90% детей была типична для их пола по стилю или цвету. В Мексике родители прокалывают уши и вешают серьги своим маленьким дочерям, чтобы окружающие не ошибались относительно пола ребенка. В американской культуре наших дней для новорожденных девочек очень популярны эластичные ленты с бантами. Как станет ясно по ходу чтения этой книги, гендер -- это чрезвычайно важная социальная переменная. И родителям очень не хочется, чтобы окружающие допускали ошибку в отношении пола их детей.

2.1 Дифференциальное усиление и дифференциальное подражание

Два основных механизма, осуществляющие дифференциальную социализацию,-- это дифференциальное усиление и дифференциальное подражание (Mischel, 1970). О дифференциальном усилении (differential reinforcement) мы говорим, когда приемлемое гендерно-ролевое поведение вознаграждается, а неприемлемое -- наказывается, при условии, что поощрение или наказание человека за определенные модели поведения, интересы и т.д. зависит от его биологического пола.

Вознаграждение часто выступает в форме общественного одобрения. И наоборот, всякое отклонение от модели поведения, которая в нашей культуре считается соответствующей гендерной роли, в большинстве случаев наказывается социальным неодобрением. Например, в ряде исследований было показано, что мальчики, которые, вопреки нормам, играют не только с детьми одного с собой пола, больше подвергаются насмешкам со стороны сверстников и менее популярны в их среде, чем те, кто подчиняется поло-ролевым стереотипам (Berndt & Heller, 1986; Steriker & Kurdek, 1982). Перри и его коллеги (Perry et al., 1989), наблюдая за школьниками с 4-го по 7-й класс, обнаружили, что мальчики ожидают меньшего порицания от родителей за агрессивное поведение, чем девочки. Литтон и Ромни (Lytton & Romney, 1991) сопоставили при помощи статистических методов результаты исследований родительской дифференциальной социализации, проведенных с 1966 по 1986 г., и пришли к выводу, что родители поощряют у своих детей типичные для гендера занятия.

Дифференциальное усиление (Differential reinforcement). Процесс социализации, в ходе которого приемлемое для данного общества поведение поощряется, а неприемлемое наказывается социальным неодобрением.

Уже в 3 года дети с уверенностью относят себя к мужскому или женскому полу (это называется гендерной идентификацией (gender identification)). В это время дети начинают замечать, что мужчины и женщины стараются по-разному выглядеть, заниматься разной деятельностью и интересоваться разными вещами. Часто взрослые непреднамеренно стимулируют гендерную идентификацию, регулярно упоминая гендер ребенка («какой(ая) хороший(ая) мальчик/ девочка») или говоря детям: «мальчик/девочка так делать не должен(а)». К 7 годам, а часто даже в 3--4 года, дети достигают гендерной константности (gender constancy) -- понимания, что гендер постоянен и изменить его невозможно (Bem, 1989; Emmerich et al., 1977; Martin & Halverson, 1983 b). Еще до того, как пойти в начальную школу, дети проявляют достаточно серьезные знания о гендерных различиях в игрушках, одежде, действиях, объектах и занятиях (Serbin et al., 1993).

Как только завершается гендерная идентификация и ребенок начинает замечать различия, существующие между мужчинами и женщинами, у него обычно проявляется повышенное внимание к ролевым моделям, обладающим тем же полом, что и он сам, обусловленное желанием быть самым лучшим мальчиком или девочкой. В ходе этого процесса, который Колберг в 1966 г. обозначил термином социализация Я (self-socialization), мальчики обычно подражают поведению мужчин, а девочки -- поведению женщин. Описанное явление называется дифференциальным подражанием (differencial modeling), и оно согласуется с теорией социального научения (social learning theory) (Bandura, 1977), которая постулирует, что мы можем научиться различным типам поведения путем наблюдения за людьми и за тем, наказываются или поощряются их действия. Большинство мальчиков в возрасте от двух до трех лет пробуют надевать мамины туфли, играть с ее косметическими принадлежностями, красить ногти лаком. Однако когда завершается процесс гендерной идентификации и мальчики достигают константности, то понимают, что все эти занятия предназначены для девочек, и начинают подражать поведению мужчин.

Дифференциальным подражанием объясняется, почему женщинам, как правило, нравится ходить по магазинам и заниматься подготовкой к праздникам, а мужчины этого избегают. Пока ребенок растет, он видит, что именно женщина занимается такими делами, и если ребенок -- девочка, то это будет интересовать ее гораздо больше, чем если бы на ее месте был мальчик. То же самое относится и к остальной работе по дому, например к стирке. При помощи дифференциального подражания можно объяснить и тот факт, что мужчины чаще женщин смотрят по телевизору спортивные передачи.

Дифференциальное подражание (Differential modeling). Процесс социализации, в ходе которого человек выбирает ролевые модели в соответствующей ему с точки зрения общепринятых норм группе и начинает подражать их поведению.

Согласно Сметане и Летурно (Smetana & Letourneau, 1984), есть все основания предполагать, что гендерная константность побуждает детей искать социальные контакты, чтобы почерпнуть информацию о поведении, соответствующем их полу. Басси и Бандура (Bussey & Bandura, 1992) обнаружили, что поло-ролевое поведение маленьких детей контролируется извне, социальным давлением, но затем ребенок выстраивает свою собственную систему стандартов поведения. После того как это произошло, ребенок начинает контролировать поведение, используя санкции, которые он применяет к самому себе. Такая схема поведения описывается социально-когнитивной теорией гендерной саморегуляции (social cognitive theory of gender self-regulation).

Несмотря на то что дети получают информацию от представителей обоих гендеров (Maccoby & Jacklin, 1974), исследование показало, что они склонны воспроизводить в поведении именно те модели, которые соответствуют их гендеру (Martin & Halverson, 1981, 1983 а). Перри и Басси (Perry & Bussey, 1979) обнаружили, что дети наблюдают, насколько часто в поведении мужчин и женщин встречаются те или иные виды деятельности, а затем используют полученные знания для того, чтобы выстроить собственное поведение. Было выявлено, что ребенок вероятнее станет имитировать поведение взрослого, если считает, что эта модель точно отражает правильное гендерно-ролевое поведение. Именно поэтому дети тех, кто демонстрирует выходящее за рамки гендерно-ролевых стереотипов поведение, могут все же воспринять модели поведения, типичные для их гендерных ролей; наблюдая за другими взрослыми, они заключают, что поведение их родителей нестандартно, поэтому не имитируют его.

Многие рассказывали мне о людях, которые мечтали вырастить своего ребенка свободным от гендерных стереотипов, но в результате получали полную противоположность. По всей видимости, дело в том, заключали они, что биологические гендерные отличия оказались сильнее попыток родительской социализации. Однако необходимо помнить, что родители -- это не единственные для ребенка социализирующие фигуры и не единственные его ролевые модели. Нельзя забывать и то, что гендерно-ролевая социализация -- это процесс, продолжающийся в течение всей человеческой жизни, он отражает меняющиеся обстоятельства и новый опыт. На протяжении жизненного пути материалом для построения гендера служит вся система того, что в данной культуре связывается с мужественностью и женственностью (Lott & Maluso, 1993).

Наша культура мириадами способов доносит до каждого человека утверждение, гласящее, что мужчины и женщины -- разные существа и должны таковыми оставаться. А ведь без помощи социальной информации предельно сложно разобраться в окружающем нас запутанном мире и существовать в нем. Иногда упомянутая информация поступает к нам непосредственно от окружающих, но в культуре есть для этой цели и специальные средства.

Представления о психологическом типе мужчин и женщин впитались в мифы и религию, сказания и письменную литературу. Герои и героини, реальные или вымышленные, несут в себе целый набор стереотипов, что делает их потенциальными поставщиками характеристик, присущих мужскому или женскому полу (Williams & Best, 1990 а, р. 240).

2.2 Внесемейные источники гендерно-ролевой социализации

2.2.1 Детская литература

Учителя, другие дети, родители других детей, книги, родственники, игрушки и телевидение -- из всех этих источников ребенок узнает о поведении, которое расценивается обществом как соответствующее тому или другому гендеру. В большинстве исследований, касающихся сексизма в детской литературе, основное внимание уделялось анализу содержания текстов, а о его влиянии на поведение умалчивалось. Однако эксперименты показывают, что чтение книг, в содержании которых прослеживается половая стереотипизация, приводит к увеличению доли поло-типичного поведения в детских играх (Ashton, 1983).

Сексизм (Sexism). Индивидуальные предвзятые установки и дискриминирующее поведение по отношению к представителям того или иного пола; институциональная практика (даже если она не мотивирована предрассудком), выражающаяся в том, что представителям того или иного пола навязывается подчиненное положение.

Хотя недавние исследования (см., например, Purcell & Stewart, 1990) показали, что описания гендера в книгах, изданных после 1980 г., в достаточной степени изменились, но библиотеки все еще полны книгами, созданными до этого периода. А в них обычно преобладают персонажи мужского пола и женщины изображаются исключительно в роли хранительниц домашнего очага, тогда как мужчинам предоставлены все возможности (McDonald, 1989). Эти истории могут внушить детям, что мир, за исключением воспитания детей, принадлежит мужчинам, а женщины играют в нем подчиненную роль.

Крабб и Билавски (Crabb & Bielawski, 1994) провели анализ иллюстраций в детских книгах серии Caldecott Medal and honors, опубликованных в период с 1937 по 1989 г., с целью выявить изменения в гендерном маркировании предметов. Эти издания в большом количестве стоят и на полках книжных магазинов, и в библиотеках, поэтому авторы сочли, что они достаточно полно отражают литературу, которую в настоящее время читают американские дети. Гендерное маркирование того или иного объекта дает нам представление о том, кто его чаще использует -- мужчины или женщины. Важность гендерного маркирования объясняется тем, что дети наблюдают, с какой частотой определенные действия производятся мужчинами и женщинами, и с большей вероятностью будут имитировать то поведение, которое сочтут присущим людям одного с ними гендера.

По результатам исследования, среди персонажей женского пола значительный количественный перевес был на стороне тех, кого изобразили с предметами, относящимися к домашнему хозяйству (кухонная утварь, метлы и т. п.), и это соотношение не менялось на протяжении 53 лет. Мужчин чаще предпочитали рисовать с орудиями труда (т. е. предметами, используемыми для работы вне дома). И в то же время доля мужчин, нарисованных с предметами домашней утвари б руках, заметно возросла. Результаты этого исследования недвусмысленно дают понять, что, за исключением возросшего числа мальчиков, нарисованных с предметами домашней утвари в руках, изображение в детских книгах различных видов труда, соотнесенных с тем или иным гендером, претерпело минимальные изменения.

2.2.2 Телевидение

Гербнер и Гросс (Gerbner & Gross, 1976) приписывали телевидению уникальную способность изменять фундаментальные представления о природе социальной реальности. Оно обладает этим даром благодаря тому, что не только отражает status quo, но и многократно преувеличивает существующие тенденции, телевизионные образы кажутся реальными, а людям доступно широкое использование телевидения и возможность выбора. Альберт Бандура (Bandura, 1969) высказал идею, что телевидение вполне способно соперничать с родителями и учителями в качестве источника ролевых моделей для подражания. Исследования показали, что средства массовой информации очень важны в гендерно-ролевой социализации, а анализ информации, поступающей к нам по телевизионным каналам, продемонстрировал, что телевидение создает стереотипные, традиционные образы мужчин и женщин. Одна из моих студенток написала о том, какое влияние оказал телевизионный сериал «Брэди и их друзья» (The Brady Bunch) на ее гендерно-ролевую социализацию. В первый раз этот сериал демонстрировался на телеканале ABC с 1969 по 1974 г., и время от времени его повторяют на других каналах.

Когда я была ребенком, моим любимым занятием было раз за разом смотреть повторы мыльной оперы «Брэди». В то время я точно знала, что моя цель в жизни -- стать совершенной женой, как Кэрол Брэди, иметь шесть или семь детей и позволить мужу обо мне заботиться. Когда я начала учиться в колледже, это все еще было моей целью. Собственно, только в прошлом году я всерьез задумалась о карьере и сменила специализацию с домоводства на психологию."

Синьорелли (Signorielli, 1989) провел анализ недельных выборок телевизионных программ, которые занимали в эфире лучшее время в период с 1969 по 1985 г., и обнаружил, что 71% появлявшихся на экранах людей и 69% главных героев -- были мужчинами. Анализ тенденций выявил лишь незначительные изменения в этих пропорциях за 16-летний период. Женщины на телевидении были в среднем моложе, чем мужчины; обладали более привлекательной внешностью и мягким характером; их показывали в контексте романтических интересов, дома, семьи; они же чаще оказывались в роли жертвы. Из 10 замужних героинь только три имели какую-либо работу за пределами дома (в реальной жизни работают более половины замужних женщин), и даже если женщины работали, то им, как правило, отводились традиционные женские занятия. Мужчины же не только значительно чаще появлялись на экране, но и имели уважаемую в обществе профессию (адвокат, врач) либо подвизались в специфически мужской области деятельности, например полицейскими. Аткин и его коллеги исчерпывающим образом проанализировали и описали 555 телевизионных персонажей. По поводу женских ролей в их отчете говорится следующее: «Подавляющее большинство отражает мужские фантазии о полуодетой глупышке, которую необходимо спасти» (Atkin et al., 1991, p. 679).

Вандеберг и Штрекфусс (VandeBerg & Streckfuss, 1992) провели анализ 116 телевизионных программ, которые за две недели транслировались в лучшее эфирное время по одному из трех крупнейших американских телеканалов. По их подсчетам, ни в одной из этих программ соотношение мужских и женских ролей не превысило 2:1 (т. е. 65% мужчин и 35% женщин). При этом работающих женщин стараются значительно реже изображать принимающими решения, утверждающими рыночную политику корпорации, выполняющими социально и экономически результативную работу. Более того, исследователи отметили, что телевизионные героини, занимающие руководящие посты высокого уровня, как правило, унаследовали их от своих мужей или родственников. Несмотря на то что мужчины гораздо чаще появляются на телеэкранах и при этом их показывают более сильными личностями по сравнению с женщинами, образы мужчин также оставляют желать лучшего. Вандеберг и Штрекфусс заметили, что мужчин часто изображают жесткими, эгоцентричными, настроенными на агрессию и соперничество. Наконец, отрицательными персонажами предпочитают делать мужчин, тогда как женщин стремятся показать чуткими и добросердечными.

Дэвис (Davis, 1991) провел анализ всех телевизионных программ, вышедших в эфир весной 1987 г. Он насчитал значительно больше мужских персонажей, чем женских (65% против 35%). Кроме того, он обнаружил, что взрослые женщины в целом значительно моложе, чем взрослые мужчины (примерно на 10 лет), что женщина имеет в четыре раза больше шансов оказаться блондинкой, чем мужчина -- блондином, и наконец, женщины в четыре раза чаще оказываются провокационно одетыми, чем персонажи мужского пола.

Согласно Таврис (Tavris, 1992), анализ телепередач, проведенный Бреттом Силверстайном (Silverstein) в конце 80-х гг., показал, что худых женщин на телевидении 69%, тогда как мужчин -- всего 17,5%. Дэвис (Davis, 1991) высказал мнение, что из всего этого складывается портрет молодой, сексуально привлекательной женщины, которая во многих программах служит скорее украшением, чем действующим лицом. Дэвис приходит к выводу, что такой телевизионный образ внушает нам, что женщина ценится, пока она молода и удовлетворяет принятым в данной культуре понятиям о красоте и женственности. Спросите знакомых женщин, что они думают по этому поводу.

Стоит также остановиться на том, как изображают мужчин и женщин спортивные программы. Анализируя результаты исследования мужского образа в спортивных программах, Сабо и Янсен (Sabo & Jansen, 1992) пришли к выводу, что в спорте мужчины показаны доминантными, мужественными, значимыми, тогда как женщин показывают управляемыми, женственными и обесцениваемыми. В частности, они сообщают, что спортивные СМИ нередко низводят женщину до уровня сексуального объекта (ярким примером может быть печально известный выпуск Sports Illustrated о купальниках) и что от 85 до 95% времени, которое СМИ уделяют спорту, занимает информация о мужском спорте. Из видов спорта, в которых участвуют женщины, полнее освещаются в СМИ те, что более женственны, как, например, фигурное катание. Если анализировать содержание репортажей, то результаты весьма показательны. В репортажах о мужских видах спорта преобладают описания физической силы и доминирования. Когда речь идет о женском спорте, описание часто разворачивается вокруг внешнего вида, привлекательности, грации, а о силе практически не упоминается (Sabo & Jansen, 1992).

Контент-анализ (Content analysis). Метод систематизированной фиксации и квантификации единиц содержания в исследуемом материале, в частности, выявляющий случайные и неслучайные элементы (Бурлачук Л.Ф., Морозов С. М. Словарь-справочник по психодиагностике. СПб.: Питер, 1999).

Контент-анализ рекламных роликов на телевидении показал, что их создатели, изображая мужчин и женщин, также широко используют половые стереотипы. В исследованиях подобного рода (Bretl & Cantor, 1988; Lovdal, 1989) обнаружилось, что властный голос в рекламе всегда принадлежит мужчине, подавляющее большинство роликов с участием женщин рекламируют товары для дома, а диапазон занятий для мужчин в рекламных роликах в три раза шире, чем для женщин. Бретл и Кантор подсчитали, что средний американец в неделю успевает просмотреть примерно 714 рекламных роликов. Стрейт (Strate, 1992), проведя всеобъемлющий анализ рекламы пива, пришел к выводу, что подобные ролики эксплуатируют традиционный образ мужественности, указывая, что именно надо делать (в том числе и пить пиво), чтобы стать настоящим мужчиной.