Свои и чужие в подростковом возрасте

17

Федеральное агентство по образованию

Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования

Томский государственный педагогический университет

РЕФЕРАТ

Свои и чужие в подростковом возрасте

Томск

Содержание

Особенности подросткового общения

Способность делить на «свое и чужое»

Идентичность: механизм поиска своих

Я и другой

Феномен ксенофобии

Список используемой литературы

Особенности подросткового общения

В отрочестве, как и в детстве, подросток продолжает посещать школу или переходит в училище. Однако в отрочестве меняется внутренняя позиция по отношению к школе и учению. Так, если в детстве, в младших классах, ребенок был психологически поглощен самой учебной деятельностью, то теперь подростка в большой мере занимают собственно взаимоотношения со сверстниками. Именно взаимоотношения становятся основой внутреннего интереса в отрочестве.

Подросток, не игнорируя ученье, придает особое значение общению. В общении со сверстниками он расширяет границы своих знаний, развивается в умственном отношении, делясь своими знаниями и демонстрируя освоенные способы умственной деятельности. Общаясь со сверстниками, подросток постигает разные формы взаимодействий человека с человеком, учится рефлексии на возможные результаты своего и чужого поступка, высказывания, эмоционального проявления.

Если в детстве особая школа социальных отношений игра, то в отрочестве этой школой становится общение. Именно в этот период подросток учится осмысливать свои конформные и негативные реакции на предлагаемые ситуации, отстаивать право на самостоятельный выбор возможного поведения, учится подавлять импульсивные действия (какими бы они ни были: стереотипными, сложившимися в семье или идущими от непосредственной эмоциональной реакции на неожиданно новую для него ситуацию).

Так как большую часть времени подросток проводит в школе, то правильно считать, что в стенах школы создаются условия для развития его личности. Эти условия могут формировать взрослые. Взрослый друг, взрослый кумир - довольно редкое явление в индивидуальной жизни подростка. В этом возрасте уважаемый взрослый чаще всего достояние подростковой группы, если это учитель, руководитель спортивной секции, научного объединения и др. Другое дело - массовый кумир (например, певец). Он является предметом обожания многих, объединяя их одной общей эмоцией, что чрезвычайно ценно для подростков. И в том и в другом случае взрослые выступают для отроков в качестве некоего значимого человека, который становится предметом группового обожания и подражания. Очень важно поэтому, кто из взрослых занял этот пьедестал.

И все-таки для отрока наиболее значим другой отрок. «Я» отрока жаждет соединиться с «Я» другого отрока. И самые сладкие часы их жизни, когда наконец-то они могут вновь встретиться. Это обычно происходит после школы. Вторая часть дня может проходить для подростка в более разнообразных условиях: дома, в спортивных клубах, в творческих художественных объединениях, а также в местах, которые могут быть скрыты от контролирующего ока общественного мнения - будь то двор, лестничная площадка дома или поляна в лесу. Главное - сумерки и наступающая ночь не только доставляют эмоциональные чувства, но и подтверждают взрослость отрока, который оторвался от детства и теперь уже может себе позволить не идти спать, а быть с приятелями. Конечно же, каждое историческое время дарует нам светлых отроков, которые размышляют о смысле жизни, о духовном в человеке, о своем предназначении в жизни, как и обо всем другом, ценимом человечеством во все времена. Ведь подростков окружают живопись, музыка, книги и прекрасные люди, готовые раскрыть перед ними духовное богатство человечества. Едва притронувшись к возвышенному, отрок тут же стремится поделиться своими чувствами и мыслями со сверстником. Он же может не делитьсяделиться это его сущностная особенность.

В то же время каждое историческое время формирует и других подростков, тяжелых для себя и окружающих, которые идут по жизни через темные стороны человеческого бытия. Эти подростки кучкуются возле злачных мест, присваивая агрессивные формы воздействия на окружающих. И здесь они делятся друг с другом своим опытом. Для некоторых подростков именно в этом возрасте судьба как бы уже предопределена: разнополюсные ориентации в отрочестве уже определили жизненный путь, внутреннее отношение к себе и другим. Но жизнь в действительности куда сложнее: неожиданные катаклизмы в один момент могут сломать отрока или долго не давать ему прийти в себя; в то же самое время в жизни отрока может произойти такое событие, в результате которого он как бы заново увидит мир, в его сознании произойдет переворот и он станет «другим человеком».

Безусловно, социальная ситуация жизни отрока во многом определяет его становление как личности. Но в ней самой нет тех определенных условий, конкретных людей и обстоятельств, которые всякий раз со всей определенностью оказывали бы на отрока исключительно благотворное или исключительно негативное влияние. Да и сами отроки крайне редко бывают однозначно чистыми и духовными или «грязными» и «низменными»: сколь разнообразны условия жизни, столь многогранны и отроки.

Конкретное время, безусловно, определяет во многом ориентации сензитивного к нему отрочества: «каковы веки, таковы и человеки». Однако время «сегодня» в действительности несет в себе пласты культуры предшествующих поколений, в то же время вбирая в себя утопии и антиутопии, создаваемые человечеством, обращенным в будущее. Все это формирует общий фон социальной ситуации, влияющей на развитие личности отрока.

Социальная ситуация обладает таким разнообразием условий и всевозможных провокаций для испытания подростком самого себя, что взрослый в силу уже сложившихся ценностей подчас не может даже их себе представить. Подросток может стремиться к самому прекрасному достоянию человеческого духа. Для этого он идет в консерваторию, в картинную галерею, в разнообразные музеи, едет в экспедиции в поисках памятников архитектуры, путешествует и т.д. Он же может обследовать катакомбы, искать контакты с бездомными в предвкушении неизведанного, изучая меру человеческого падения. Можно сказать, что в отрочестве происходит чрезвычайное расширение социальных условий бытия подростка: и в пространственном отношении, и в плане увеличения диапазона духовных проб. В отрочестве человек стремится пройти через все, чтобы затем обрести себя. Конечно, это опасное стремление для несформировавшейся личности. На этом пути без поддержки со стороны взрослого друга подросток может остаться в асоциальном пространстве, так и не поднявшись на высоты духовной жизни.

Способность делить на «свое и чужое»

Способность делить на «свое-чужое» дана человеку неспроста. Прежде всего, она требуется для развития.

Свое-чужое тело. Все начинается в младенческом возрасте: для того, чтобы научиться владеть своим телом, ребенок должен для начала понять, где находятся его границы. Вот рука - это я, а вот погремушка - это уже не я. Рукой можно управлять, а погремушку разве что погрызть.

Свое-чужое чувство. Когда с границами собственного тела покончено, пора переключаться на окружающих людей. Особенно тех, которые находятся рядом с момента рождения. Очень важное достижение в развитии - эмоциональная сепарация от родителей. Ребенок начинает понимать, что одно дело - исполнять желания родителей, и совершенно другое - полностью оправдывать их любые ожидания, вплоть до образа жизни, выбора друзей и будущей профессии. Иначе говоря, можно кушать манную кашку по утрам, потому что мама находит это полезным; но не стоит выходить за Петю замуж только потому, что мама считает его самой подходящей партией, а родители плохого не посоветуют.

Отделяя свои чувства и желания от чужих, человек постепенно проясняет свои эмоциональные границы. То есть, учится воспринимать себя как самостоятельную личность и нести ответственность за свои решения.

Своя - чужая идеология. В подростковом возрасте самое время начинать определяться и с идеологией. Впрочем, обычно это сводится к объединениям по интересам: компьютерные игры, страсть к актеру с роковой внешностью, выращивание кактусов. Затруднения начинаются чуть позже.

Идентичность: механизм поиска своих

Если бы самоидентификация заканчивалась поиском соответствующей идеологии, все было бы элементарно, как в «Тетрисе». Так нет же: человеку надо себя ассоциировать с какой-то определенной группой людей в профессиональном плане, в половом, в религиозном, в семейном. И это как минимум. Самоидентификация помогает нам кристаллизовать представления о себе: я - человек, я отличница, я люблю экстремальные виды спорта, я занимаюсь на курсах тайм-менеджмента.

Но вот беда: замечено, что чем сложнее человек и разнообразнее его интересы, тем труднее ему найти группу, с которой он смог бы себя полностью идентифицировать. Людей, разделяющих какие-то определенные его интересы или убеждения - навалом, а вот группы, с которой можно совпасть полностью, нет.

Иногда получается даже так, что механизм поиска «своих людей» по интересам или убеждениям дает совершенно обратные результаты. Так, например, у многих, кому нравятся тексты Толкиена, сами толкиенисты вызывают сплошное неприятие.

Зато у тех, кто попроще, проблем с поиском идентичности существенно меньше. Многие даже любят объединятся по признаку негативной идентичности, чтобы воевать против кого-нибудь. А там недолго и до ксенофобии.

Я и другой

Для борьбы с ксенофобией чаще других предлагается только одно средство: стать толерантнее, не раздражаться по поводу чужеродных привычек, не свойственных вам представлений о жизни, чужих способов доказывать свою правоту. Примеров того, чтобы человек, с вечера решил стать толерантным, а наутро проснулся таковым, пока замечено не было. И это неудивительно.

Ксенофобия - это своего рода человеческая защитная реакция. Она имеет под собой биологическое объяснение: это реакция на то, что представляется опасным. Но с одним уточнением: животные в дикой природе почти никогда не проявляют агрессии по отношению к тому, что, на их взгляд, может представлять опасность.

Человеку же, в отличие от животных, важно проявлять агрессию по отношению к тому, что он считает чужеродным - физическую или хотя бы вербальную. И заметьте: агрессия ксенофобов обязательно чем-то мотивирована. То злобные хакеры воруют деньги со счетов простых обывателей, то китайцы, претендующие на нашу территорию, якобы движутся к российской границе маленькими группками по несколько миллионов человек, то к соседям какие-то подозрительные типы ходят - может, соседи торгуют чем-то запрещенным? Все было бы крайне обосновано, если бы обо всех этих негодяях имелось побольше достоверной информации: если бы вы своими глазами видели живого хакера, живого китайца или, на худой конец соседа с автоматом Калашникова наперевес. А пока можно сделать только один вывод - агрессия служит для того, чтобы замаскировать страх перед неизвестным. Поэтому чем сильнее развита обществе (или в какой-то группе) ксенофобия, тем сильнее страх этих людей перед неизвестным. Так что думайте сами, кому это выгодно. А главное - выгодно ли вам постоянно бояться?

Феномен ксенофобии

Одновременно с процессами глобализации, унифицирующими многие стороны жизни, все большую ценность для человечества приобретают культурные и индивидуальные особенности. Мы стремимся сохранить уникальность и преисполнены решимости защищать тот знакомый, комфортный и безопасный мир, который называем «своим». В наши дни человек так же, как он это делал всегда, продолжает упорно проводить видимые и невидимые границы, отделяя себя от чужих миров и людей и таким образом справляясь с порождаемыми ими страхами.

В концентрированной форме эти страхи выражает слово «чужой» испокон веков пугающее человечество. Смысл, вкладываемый в это слово, не всегда однозначен. Если вместе с настороженностью «чужой» вызывает также интерес и любопытство, порождая амбивалентные чувства, то в этом случае «чужой» -- это скорее «другой». Он нас одновременно и притягивает, и отталкивает. Сама по себе такая эмоциональная двойственность не несет негативного значения, и у «чужого-другого» всегда есть шансы стать «своим».

Но все же гораздо чаще в отношении к «чужому» начинает доминировать страх. Ведь исторически так сложилось, что люди всегда опасались непонятного, непознанного и незнакомого. Эрих Фромм в своей известной книге «Анатомия человеческой деструктивности» писал, что все чужое, представляя некоторый интерес, в то же время вызывает страх, подозрительность и отрицание, ибо требует неординарных решений (Фромм, 1999). В этом случае «чужой» приобретает негативную валентность, так как помещенный в нашу собственную систему координат, не поддается испытанным способам восприятия, интерпретации и поведения (Шютц, 2003). «Чужой» наполняется особой конкретностью, отличаясь привычками, ценностями, взглядами, и таким образом становится не «другим», а «чуждым», а это значит -- «далеким, не имеющим ничего общего с кем-нибудь или чем-нибудь, инородным» (Ожегов, Шведова, 1997). Поэтому «чужих-чуждых» обычно сторонятся, отвергают, их считают виновниками проблем и бедствий, нередко принимают за врагов и ненавидят. И если такой стороной оборачивается рациональное чувство страха человека перед неведомым, то это ничто иное, как ксенофобия -- страх чужаков, неприязнь и враждебность по отношению к «чуждым», непохожим на нас отдельным людям и целым группам.

В словаре Вэбстера ксенофобия -- это «страх или ненависть к незнакомцам, или иностранцам, или к тому, что странно или чуждо». Литературное значение слова предполагает, что ксенофобы -- это люди, которые не любят всех чужестранцев, их «инаковость». Такие определения показывают, что главным объектом ксенофобии всегда были незнакомцы или чужестранцы (xenos -- посторонние, иностранцы). Причины здесь просты: исторически так складывалось, что появление чужаков, как правило, не предвещало ничего хорошего. В худшем случае они претендовали на поля и пастбища, на имущество, на жен. В лучшем случае -- внедрялись в общество, принося с собой перемены. Хорошие или плохие, глобальные или незначительные -- это другой вопрос, но чужаки представляли реальную угрозу сложившемуся образу жизни.

В современном обществе ксенофобия распространяется на очень широкий круг объектов, в соответствии с которыми выделяют следующие ее виды:

расовые и этнические фобии (этнофобии), определяющие предубеждение и дискриминацию по отношению к лицам другой расы или этнической группы (например, белый и черный расизм, антисемитизм, синофобия и др.);

религиозные фобии, определяющие страх и предубеждение по отношению к приверженцам различных религиозных ориентаций (например, исламофобия, фобии по отношению к представителям различных религиозных культов);

фобии по отношению к группам, отличающимся по социальным, культурным, материальным и физическим признакам.

В последнюю группу входит широкий круг социальных фобий, многие из которых давно находятся в сфере внимания ученых и поэтому получили специальные и уже хорошо известные названия. Это, например, мигрантофобия -- предубеждение и дискриминация против беженцев, вынужденных переселенцев, лиц, ищущих убежище; гандикапизм -- фобия и предубеждение против индивидуумов с физическими ограничениями (физические недостатки, увечья и др.); эйджизм -- предубеждения и дискриминация, вызванные возрастом человека; сексизм -- предубежденность и дискриминация на основе половой принадлежности и многие другие. Особенно число таких предубеждений расширяется в кризисных социальных ситуациях, когда ксенофобия приобретает массовый характер.

Стремление человечества разделять мир на «своих» и «чужих» неистребимо. Такая особенность человека может быть использована в разных целях, в том числе и в таких, которые эквивалентны территории, власти, капиталу и материальным ценностям. Как правило, эти цели остаются за кадром. А вот поводы, которые изобретаются для их реализации и даются на откуп массовому сознанию, часто не отличаются особой аргументированностью. Нелепые и абсурдные, они, тем не менее, могут поднять на мятеж толпы людей, спровоцировать кровопролитные войны. В изобилии такие примеры представлены в литературе. С детских лет мы все помним истории фантастического противостояния «тупоконечников» и «остроконечников» Джонатона Свифта («Приключения Гулливера»), или «долговязов» (худых и трудоголиков) и «толстопузов» (упитанных и релаксирующих) Андре Моруа («Долговязы и толстопузы»).

Это художественная литература, но множество похожих примеров можно найти и в реальной истории. Не все ли равно, на каком языке молиться единому Богу? Но это один из поводов, повлиявших на уровне массового сознания на возникновение кровавого противостояния католиков и протестантов в ХVI-XVII вв. Так ли уж важно, двумя или тремя перстами совершать крестное знамение? Но это тоже один из поводов, определивших конфронтацию старообрядцев и новообрядцев на Руси в XVIII веке после реформы церкви. Если перейти к более частным примерам, то не трудно отыскать и гастрономические ксенофобии, как у Свифта. Например, для объяснения негативного отношения к русским эмигрантам в 20-е годы прошлого века французам было достаточно того, что русские отрезали у сыра корочку. Как мы видим, для ксенофобии не нужны основания, достаточно поводов.

Почему так происходит? Психологи пытаются дать свой ответ на этот вопрос и находят его в самом человеке. Социальный порядок, определяющий взаимоотношения людей в нашем мире, вне зависимости от разнообразных культурных обычаев и традиций, испокон веков задавался универсальной психологической альтернативой «Мы-Они». Залогом трудного выживания становилось создание замкнутых «Мы-групп» и настороженное или враждебное отношение ко всем чужим «Они-группам». Стремление человека делить мир на «Мы» и Они» -- одна из базовых особенностей человеческой природы и центральный психологический механизм ксенофобии.

В современной психологии альтернатива «Мы-Они» рассматривается на основе концепта социальной идентичности. Идентичность -- это базовый психологический конструкт, концентрированно выражающий сущность человека. Социокультурное веретено сплетает идентичность из представлений, эмоций, мотивов, знаний, ценностей, стереотипов, поведенческих схем, норм и стандартов, а также бессознательных образований. Это концентрированный сгусток опыта и ныне живущих поколений, и всего человечества, преломленный сквозь призму собственного существования в группе. В процессе формирования идентичности индивид осознает свою групповую принадлежность и свое положение в обществе, непрерывность своего существования в системе поколений и в контексте истории, принимает определенный образ жизни и подчиняется ему, научаясь соотносить свою индивидуальность с групповой системой ценностей и норм. Индивид ищет свое «Я» и почти всегда находит его в какой-нибудь группе. Поэтому идентичность это, с одной стороны, объединение, тождественность, общность, а с другой -- отделение, противопоставление, конфронтация: Я и Другой, Мы и Они.

На протяжении всего жизненного пути индивид находится в процессе осознания и переживания своего личностного «Я» и группового «Мы». В нормальной жизненной ситуации у большинства людей доминирует личностный уровень. В переходных или кризисных жизненных ситуациях, а также в условиях повышенной напряженности в обществе человеку становится все труднее полагаться только на себя. И он в поисках опоры и защиты стремится к расширению своих социальных и психологических границ. Он выходит за пределы своего «Я», сознательно декларируя свою неразрывную связь с какой-либо общностью или группой. Карл Юнг называл этот процесс психической инфляцией (от лат. «inflation» -- «раздувание», «расширение») (Yung, 1977). Через расширение индивидуальных границ личность ищет защиту, устойчивость и возможности развития в группе, в групповой идентичности. Например, в условиях кризисной ситуации 1990-х гг. такой групповой идентичностью для большинства россиян стала этническая принадлежность, что привело к резкому повышению межэтнической напряженности в нашем обществе.

Одним из значительных психологических эффектов действия механизма «Мы-Они» является феномен «ингруппового фаворитизма», экспериментально выявленный английским социальным психологом Гарри Тэджфелом. Его суть заключается в том, что даже символическая отнесенность человеком себя к той или иной группе, как правило, предполагает ее предпочтение и более позитивную оценку по сравнению с другими группами (Tajfel, 1982). Таким образом идентичность выполняет свои функции отождествления и отделения, основанные на естественном предпочтении собственных культурных ценностей. Феномен «ингруппового фаворитизма» выражает стремление человека к позитивной идентичности. Ведь чем выше статус и престиж своей группы, тем выше наша собственная самооценка и наше положение в обществе. Позитивная групповая идентичность членов группы -- важное психологическое условие не только самого существования группы, но и поддержания ее стабильности и самостоятельности. Поэтому человек всегда стремится сохранить свою позитивную идентичность и свою группу, в которой он нуждается и к которой хочет принадлежать. Защищая свою идентичность, он защищает свою группу, защищая свою группу, он защищает свою идентичность.

Понятие позитивной идентичности включает в себя не только отношение к собственной группе, но и отношение к другим группам. Примем позитивную идентичность за психологическую «норму» многообразия, которая, помимо условия самостоятельного и устойчивого существования собственной группы, выступает также как условие мирного социокультурного взаимодействия в многополярном мире. В этом случае в структуре такой идентичности должны соотноситься позитивный и относительно предпочитаемый образ своей группы с позитивным ценностным отношением к другим группам. Человек, обладающий такой идентичностью, не воспринимает мир как угрожающий, он толерантен по отношению к другим группам, и для него не характерны ксенофобические установки.

Выход за пределы индивидуальных границ и гипертрофированное стремление человека отождествить себя исключительно с одной группой приводит к формированию групповой гиперидентичности, для структуры которой характерен выраженный дисбаланс в пользу позитивного образа своей группы. Это предполагает следование человека по пути от естественного предпочтения по ряду параметров собственной группы к абсолютной убежденности в ее превосходстве над «чужими» группами. Индивид, обладающий гиперидентичностью, воспринимает мир как угрожающий и готов к обороне. Главную угрозу своей идентичности он видит в чужаках -- тех, кто обладает другой идентичностью. Ведь именно поэтому чужак может поставить под сомнение чуть ли не все, что безоговорочно принимается всеми членами другой группы (Шютц, 2003). В случае формирования сознания по типу гиперидентичности человек уже точно знает, от кого ему надо защищать себя и свою группу. Этот путь ведет к развитию ксенофобии как социально опасного психологического феномена.

Основой гиперидентичности является этноцентризм именно в том понимании, которое идет еще от П. Гумпловича и У.Самнера и выступает одним из ключевых понятий в известной книге Т.Адорно и его коллег «Авторитарная личность» (Adorno, Frenkel-Brunswik, Levinson, Sanford, 1950). Оно предполагает жесткое разделение на «своих» и «чужих», порождает негативные образы «чужих» и враждебные установки по отношению к ним, а также иерархическую авторитарную точку зрения на групповое взаимодействие, в котором всегда предпочтительнее, когда «своя» группа доминирует, а «чужие» группы являются подчиненными.

В современных исследованиях этноцентризм уже давно не рассматривается как однозначно негативное явление. Также показано, что рост ингруппового фаворитизма вовсе не всегда порождает враждебность по отношению к внешним группам (Rabbier, 1992), а ксенофобия и этноцентризм не имеют жесткой однозначной связи (Солдатова, 1998; Van den Berghe, 1999; Cashdan, 2001). Но ожидание угроз и опасностей со стороны других групп усиливает этноцентризм и делает альтернативу «Мы-Они» все более определенной. Р.Левайн и Д.Кэмпбелл, рассматривая этноцентризм как производное от реакции на конфликт и угрозу со стороны других групп, выделили его основные симптомы: увеличивающуюся плотность групповых границ, уменьшение числа «отступников» в группе, усиление их «наказания» или даже отвержение их как «дезертиров» (Levine, Campbell, 1972). Групповые границы превращаются в трудно преодолимые барьеры, а для членов группы все более характерными становятся ксенофобические установки.

Список используемой литературы

1. В мире подростка/ Под ред. А. А. Бодалева.- М., Медицина,1980.- с.15-28, 170-282.

2. Диалоги о воспитании: (Книга для родителей). Ваш ребенок. Педагогика семейных отношений. Когда наступает зрелость/ Под ред. В. Н. Столетова. Сост. О. Г. Свердлова.- М.: Педагогика, 1979.- с.125-127.

3. Рабочая книга школьного психолога/ И. В. Дубровина, М. К. Акимова, Е. М. Борисова и др.; Под ред. И. В. Дубровиной.- М.: Просвещение, 1991.- с.129-131.

4. Российская педагогическая энциклопедия: В 2тт./ Гл. ред. В. В. Давыдов.- М.: Большая Российская энциклопедия, 1993.- с.61-62, 69-70.

5. Толстых А. В. Подросток в неформальной группе.- М.: Знание,1991.- с.28-33

6. Чернышева М. А. Культура общения.- Л.: Знание, 1983.- с.3-12.

7. http://www.sunhome.ru/