Социальные детерминанты агрессии

В итоге нет оснований считать, что женщины подвергаются агрессии реже мужчин. Страх является одним из множества факторов, подавляющих предполагаемое сдерживающее начало не причинять вреда женщине.

Раса объекта агрессии

Большинство исследований по влиянию расовой принадлежности объекта агрессии на агрессивность нападающего основано на двух распространенных предположениях. Первое: люди склонны быть более агрессивными по отношению к лицам, чья раса отличается от их собственной, чем к лицам одной с ними расы. Более комплексное предположение: люди с расовыми предрассудками будут вести себя более агрессивно по отношению к расе, против которой имеют какое-либо предубеждение, чем по отношению к собственной расе. Данные исследований не подтверждают однозначно ни одно из этих предположений.

Что касается первого предположения, будто человеку свойственно вести себя более агрессивно по отношению к лицам другой расы, чем по отношению к лицам одной с ним расы, здесь данные противоречивы и подразумевают наличие множества промежуточных факторов в зависимости агрессивности от расы объекта. Хотя Уилсон и Роджерс сообщают, что чернокожие более агрессивны по отношению к белым, чем к черным, во многих исследованиях агрессии было выявлено одинаковое отношение к обеим расам. Однако, если учитывать и другие факторы, мы обнаружим, что белые испытуемые иногда более агрессивны по отношению к черным, чем к белым, а иногда - наоборот. Например, Доннерштайн и другие сообщают, что при условии предполагаемого возмездия со стороны жертвы испытуемые были более агрессивны по отношению к белым, чем к черным, а в случае, когда у жертвы не было возможности отомстить, испытуемые выбирали для чернокожих жертв более мощные разряды тока, чем для представителей белой расы. В других экспериментах Доннерштайна, где экспериментальным условием была анонимность испытуемых, были получены аналогичные результаты: анонимные испытуемые (то есть те, чье поведение нельзя было оценивать и порицать) реагировали на черных более агрессивно, чем на белых, в то время как испытуемые, которых можно было идентифицировать, больше агрессивности проявляли по отношению к белым, чем к черным. Выглядит это так, будто белые боятся мести черных и/или общественного порицания за поведение, которое может быть интерпретировано как расизм; поэтому они подавляют свою агрессивность, если возможно возмездие или общественное осуждение, но проявляют ее, когда защищены анонимностью.

Утверждая, что значительная часть межрасовой агрессии имеет место в контексте групповой деятельности, Роджерс и Прентис-Данн изучали влияние расовой принадлежности объекта агрессии и чувства гнева на агрессивное поведение людей в группе. В различных вариациях парадигмы Басса "учитель-ученик" белым мужчинам-испытуемым говорили, что на основе мощности электрического разряда, которую выбирали для объекта они сами и трое других испытуемых, подсчитано среднее значение мощности и длительности разряда, которому будет на самом деле подвергнут объект. Перед этим половина испытуемых слышала, как белый или чернокожий испытуемый, игравший роль объекта агрессии, позволял себе оскорбительные высказывания о данной группе испытуемых, адресованные экспериментатору (вариант "оскорбление"); другая половина испытуемых вербальному оскорблению не подвергалась (вариант "без оскорбления"). Результаты напоминают полученные в исследованиях Доннерштайна: в случае "оскорбления" испытуемые проявляли больше агрессии против черных, чем против белых; в варианте "без оскорбления" белым назначались более мощные разряды тока, чем черным.

Эти и аналогичные им результаты других экспериментов могут быть интерпретированы в терминах регрессивного расизма. Испытуемые, если только они не возбуждены и не оскорблены, своим поведением склонны демонстрировать неприятие традиционных, ныне социально осуждаемых, расовых предрассудков. Реакция белых испытуемых может дойти до уровня обратной дискриминации, когда по отношению к чернокожим проявляется очень низкий уровень агрессии. Однако, если чернокожие возбуждены или оскорблены, испытуемые белой расы "регрессируют" до "старых, традиционных шаблонов поведения, имеющих своей целью дискриминацию черных, которые усвоены во время первичной социализации". Итак, предположение, что люди проявляют против чужой группы больше агрессии, чем против своей, не получило серьезного подтверждения. Скорее представляется, что ситуационные факторы, такие как анонимность и раздражение, являются промежуточными звеньями в цепи зависимости между расой объекта и агрессивностью. Люди, кажется, более склонны к дискриминации чужой группы, когда оскорблены, ощущают угрозу и/или свободны от общественного осуждения.

Литература, посвященная исследованию другой гипотезы, что лица, имеющие расовые предрассудки, будут более других стремиться к дискриминации людей другой расы, также дает нам минимум подтверждений. Зато эти исследования неизменно доказывали факт, что люди с предрассудками в общем более агрессивны, чем люди без предрассудков, независимо от расы объекта.

Утверждая, что в первых экспериментах по этой теме такая переменная, как раса объекта, могла быть недостаточно выражена, Леонард и Тэйлор попытались заострить внимание испытуемых на данной характеристике объекта. Ожидая начала эксперимента, белые мужчины-испытуемые (критерием отбора которых послужило наличие и отсутствие у них расовых предрассудков) видели, как белый или черный испытуемый (объект будущей агрессии) вел интимную беседу с белой женщиной, с которой, по всей видимости, жил. Получив возможность проявить агрессию против объекта (в процедуре Тэйлора), все испытуемые реагировали на белого и чернокожего одинаково. Тем не менее имеющие расовую предубежденность испытуемые были в общем более агрессивны по отношению и к белым, и к черным, чем испытуемые без расовых предрассудков. Представляется, что люди с предрассудками могут в целом быть более враждебно настроены и склонны подозревать окружающих в агрессивных намерениях, чем люди без предрассудков.

Подстрекательство со стороны окружающих как предпосылка агрессии

До сих пор мы рассматривали то, каким образом поведение и характеристики жертвы предопределяют агрессивную реакцию. В этом разделе мы продолжим изучать влияние социального окружения, а также рассмотрим социальное влияние других людей, а не потенциальной жертвы.

Третья сторона - люди присутствующие, но не являющиеся ни агрессором, ни жертвой - может повлиять на агрессивные взаимодействия множеством способов. Например, третья сторона может обладать властью и приказать одному человеку причинить вред другому. Менее авторитетная третья сторона может влиять на агрессию простым подстрекательством или "подначиванием" агрессора или его жертвы. Как это ни удивительно, даже простое присутствие другого человека, который не распоряжается и не подстрекает, может повлиять на взаимодействие конфликтующих.

Приказ есть приказ: подчинение власти

Вообразите, что вы идете по улице, но вдруг вас останавливает абсолютно незнакомый человек и вручает вам заряженный пистолет, требуя выстрелить в кого-то, поставленного с завязанными глазами к стенке. Что вы сделаете? По всей вероятности, откажетесь: действительно, пока незнакомец будет требовать и убеждать, вы запросто сможете убежать и позвать на помощь, чтобы задержать этого явно сумасшедшего гражданина. Но теперь представьте себе несколько иные обстоятельства. Вы солдат, а тот, кто дает вам пистолет, - генерал в мундире со всевозможными регалиями. Как вы поступите в этом случае? Вполне вероятно, что подчинитесь и расстреляете человека, которого никогда прежде не видели.

Эти гипотетические примеры заставляют обратить внимание на то, как прямые приказы представителя власти могут влиять на развитие и течение агрессивного поведения. Совершение большого количества агрессивных действий - особенно полицейскими, солдатами, моряками и летчиками - является следствием приказов начальства, а вовсе не провокаций жертвы и фрустраций. Такое деструктивное и бездумное повиновение никого не удивляет. В конце концов, за приказами скрывается весомость служебного положения и вся мощь государства. Более неожиданно, однако, то, что даже лица, не облеченные реальной властью и просто использующие некоторые ее внешние атрибуты, зачастую способны заставить других вести себя жестоко и разрушительно. Наиболее систематические и сенсационные исследования по этой теме были проведены Милграмом и его коллегами в серии широко известных экспериментов. Для изучения способности не самого авторитетного представителя власти побудить индивидуумов к антисоциальным жестоким действиям Милграм разработал простую, но хитроумную процедуру. Испытуемым говорили, что они участвуют в исследовании, посвященном влиянию наказания на обучаемость. Затем им предлагали наказывать ударом тока "ученика" (на самом деле - помощника экспериментатора) каждый раз, когда он допустит ошибку в учебном задании. Мощность разряда устанавливалась посредством переключателей, и участников инструктировали следовать простому правилу: после каждой ошибки "ученика" увеличивать мощность разряда на один пункт. Тридцать делений, обозначающих возрастающее напряжение в вольтах, были отмечены словами и цифрами. Было очевидно, что ученик вскоре подвергнется мощным и потенциально опасным электрическим разрядам, если будет часто ошибаться. Разумеется, помощник на самом деле не получал ударов током; единственным настоящим ударом был слабый 45-вольтный импульс, соответствующий третьему делению, с помощью которого испытуемому предлагали лично убедиться, что агрегат функционирует исправно.

В соответствии с указаниями помощник делал большое количество ошибок. Испытуемый оказывался перед лицом крайне неприятной дилеммы: он мог либо продолжать наказывать "ученика", доводя мощность разрядов до откровенно болезненных, либо отказаться от этого и потребовать прекращения эксперимента. Чтобы усугубить положение, экспериментатор каждый раз, когда у испытуемого возникало желание остановиться, все более непреклонным тоном приказывал продолжать. Так, при первом возникновении у испытуемого желания прекратить процедуру экспериментатор говорил "дальше, пожалуйста" или "пожалуйста, продолжайте". В следующий раз он утверждал, что "условия эксперимента требуют, чтобы вы продолжали". Если испытуемый настаивал, экспериментатор говорил "чрезвычайно важно, чтобы вы продолжали", а если даже это не помогало, он заявлял "у вас нет другого выбора, вы должны продолжать". Таким образом, испытуемый мог прервать процедуру, только открыто не повинуясь указаниям сурового и властного экспериментатора.

Вероятно, уже очевидна аналогия многих аспектов этой процедуры со стандартной системой "учитель-ученик", разработанной Бассом для изучении агрессии. Однако следует иметь в виду одно значительное различие между ними. В процедуре Милграма испытуемых предварительно просят - а потом приказывают - наказывать за каждую ошибку все более мощным разрядом. В противоположность этому, участникам процедуры Басса предоставляется полная свобода в выборе напряжения электрического тока. Это отличие позволяет рассматривать исследования по методике Басса в общем как источник информации о произвольной агрессии, в то время как исследования по методике Милграма считаются источником информации об агрессии, проявленной в ответ на прямые приказы постороннего человека.

Участники исследований Милграма представляли собой смешанную выборку мужчин в возрасте от 20 до 50 лет различных профессий - от разнорабочих до инженеров - и набирались по объявлению в газете. Поскольку они не имели отношения к университету, в котором проводилось исследование, и являлись добровольцами, можно было ожидать, что они окажутся весьма резистентны к требованию экспериментатора подвергнуть другого человека очевидно опасному удару электрическим током. И все же 65% испытуемых продемонстрировали полное подчинение, доводя в ходе сеанса силу удара до предельных 450 вольт. Разумеется, как и предполагалось, многие участники протестовали и требовали прервать эксперимент. Однако, столкнувшись с непреклонным требованием экспериментатора продолжать процесс, большинство повиновались, нанося жертве электрические разряды снова и снова. Более того, они продолжали подчиняться, несмотря на тот факт, что при 300 вольтах "ученик" колотил по стенке (якобы от боли) и вскоре прекращал отвечать на вопросы задания. Учитывая, что в распоряжении экспериментатора фактически не было средств принуждения - испытуемые уже получили плату и были вольны уйти, когда им вздумается, - в этих экспериментах отчетливо проявилась опасная тенденция: лица, даже не имеющие особых полномочий, способны вынудить многих людей на совершение агрессивных действий.

В дальнейших своих исследованиях Милграм обнаружил, что аналогичные результаты можно получить даже в условиях, которые, казалось бы, должны уменьшать склонность к повиновению. Например, когда эксперимент, сначала проводившийся в кампусе престижного университета, был перенесен в офис, находившийся в деловой части соседнего городка, испытуемые проявили лишь очень незначительное снижение склонности к подчинению. Аналогичным образом существенная их часть (62,5%) продолжала подчиняться, даже когда "ученик" жаловался на боль от разрядов электрического тока и просил прервать эксперимент. И наконец, многие (30%) продолжали подчиняться, даже когда от них требовалось вцепиться жертве в запястье и с силой прижимать ее ладонь к пластинке, проводящей ток! Эти данные не оставляют сомнений, что приказы, исходящие из уст облеченного властью, способны вынудить многих людей причинить физический вред жертве, которая никоим образом их не провоцировала и не фрустрировала.

Хотя влияние представителя власти зачастую велико, оно может встретить противодействие. В частности, два фактора кажутся особенно эффективными для уменьшения возможности авторитетного лица вынуждать подчиненных причинять вред другим. Во-первых, подчинение часто нарушается в условиях, когда индивид ощущает личную ответственность за результаты своих действий. В опытах Милграма экспериментатор заявлял участникам, что берет на себя личную ответственность за безопасность и благополучие "ученика". Это было резонно, ведь во многих жизненных ситуациях именно должностные лица в конечном счете должны отвечать за все промахи. Поэтому неудивительно, что в эксперименте Милграма многие испытуемые полностью подчинялись командам экспериментатора; в конце концов, если бы жертва пострадала, виноват был бы именно он. Но если бы ответственность за негативные последствия лежала на испытуемых? Стали бы они меньше подчиняться? Данные по этому вопросу были получены в нескольких экспериментах. Например, одно исследование показало, что испытуемые подчиняются гораздо более неохотно, если им перед этим сообщалось, что ответственность за жизнь и здоровье жертвы целиком возлагается на них самих. Далее оказалось, что испытуемые подчиняются с меньшей готовностью, когда они сами вынуждены наказывать жертву ударами тока, а не просто передавать указания экспериментатора об увеличении мощности электрического разряда другому человеку - исполнителю. Видимо, повышение ответственности за свои действия противостоит тенденции подчиняться авторитету.

Второй фактор, также представляющийся эффективным в этом отношении, обнаруживается при тщательном анализе ситуаций, в которых приказы фактически не выполняются. В некоторых случаях происходит следующее: сначала один или несколько смелых и решительных людей не подчиняются власти, а затем этому примеру следуют многие. Такой ход событий предполагает, что эффективным средством против слепого повиновения приказам представителя власти может быть демонстрация примера неподчинения тех людей, которые отказываются повиноваться приказам. То, что такая процедура может с высокой эффективностью вызывать неподчинение, следует из результатов нескольких интересных экспериментов. Например, в самом раннем из них подчинение упало с 65 до 10%, когда испытуемые наблюдали двух человек (на самом деле ассистентов), которые два раза в ходе процедуры не подчинились командам экспериментатора.

В сумме эти результаты позволяют рассматривать ответственность за свои действия и наличие примера неподчинения как два лучика надежды в непроглядно мрачной картине, вырисовывающейся из опытов Милграма. Хотя сила представителя власти, требующего подчинения даже в жестоких агрессивных действиях, велика, при подходящих условиях она может встретить противодействие.

"Сторонний наблюдатель" наносит ответный удар: эффект присутствия и поступков третьей стороны

Многие агрессивные действия совершаются в ситуации, когда на сцене присутствуют только агрессор и его жертва. Однако очень часто акты агрессии происходят в обстановке, где присутствуют также другие люди, прямо в действии не участвующие. Данный факт наталкивает на интересный вопрос: могут ли эти лица, за счет лишь своего присутствия либо поведения, повлиять на последующую агрессию? Неформальные соображения позволяют предположить, что это именно так. Толпа зевак часто подначивает разозленных противников, способствуя разжиганию опасных ссор. И напротив, присутствие некоторых людей способно, по меньшей мере, сильно подавлять явные акты агрессии (подумаем, например, о потенциальном влиянии вооруженного полицейского). Более формальные подтверждения данного предположения были получены в ряде разнообразных экспериментов. Хотя все эти исследования были посвящены воздействию наблюдателей на агрессию, с логической точки зрения они подразделяются на две группы. В первой группе внимание было сосредоточено на словах и поступках наблюдателей, а во второй - на самом факте их присутствия и на их статусе. Итак, рассмотрим обе линии исследований по очереди.

Слова и поступки наблюдателей

Одним из первых вопросов, который приходит на ум, когда речь заходит о третьей стороне, будет следующий: какую функцию она выполняет? Как мы упоминали выше, третья сторона может попытаться посредничать в примирении и помочь предотвратить эскалацию конфликта. Или же, напротив, третья сторона может подстрекать противников к атаке или контратаке, способствуя разгоранию конфликта. Фельсон и Стедман на основе данных уголовных дел, в которых были зафиксированы угрозы насилия и убийства, сообщают, что третья сторона более склонна подстрекать к агрессии или сама принимать участие в агрессивных действиях, чем быть посредником в примирении. Даже между нечеловекообразными обезьянами (например, макаками-резус) существует взаимовыручка, выражающаяся во включении в драку.

Итак, как же подстрекательство со стороны нейтрального наблюдателя влияет на поведение участников конфликта? Действительно ли оно повышает их агрессивность? Эти вопросы изучались как в условиях лаборатории, так и вне ее, и ответом было неизменное "да".

Одно из самых первых исследований, объектом которого являлось подстрекательство к агрессии со стороны третьего лица, было проведено Милграмом. В дополнение к своим ранее проведенным экспериментам на предмет послушания Милграм пытался определить, будут ли мужчины-испытуемые посылать беспомощной и невинной жертве опасный для жизни электрический разряд по совету "товарища" так же, как после указания авторитетного лица. Для проверки этого предположения он изменил свою первоначальную процедуру так, что в каждом сеансе участвовали три "учителя", а не один. Двое из них были ассистентами экспериментатора и помогали своему третьему "коллеге" - ничего не подозревающему испытуемому - "обучать" некоего человека в соответствии с экспериментальным заданием. Другим существенным отличием этого эксперимента от оригинальной процедуры было отсутствие требования к учителю увеличивать мощность предназначенного ученику электрического разряда каждый раз, как он сделает ошибку. Мощность разряда определялась самими учителями - назначалась минимальная величина из трех предложенных ими. Однако во время эксперимента два ассистента постоянно подначивали учителя-испытуемого увеличивать мощность разряда всякий раз, когда ученик даст неправильный ответ. Таким образом, участники подвергались непрерывному социальному давлению, вынуждающему их усиливать мучения жертвы. Естественно, что рекомендации ассистентов оказывали сильное влияние на поведение испытуемых. По ходу сеанса они начинали посылать ученику электрические разряды все большей и большей мощности. Члены же контрольной группы, где в состав троек не входили ассистенты экспериментатора, напротив, предпочитали установить постоянную, очень небольшую мощность разряда. Иными словами, многократные "подначки" со стороны ассистентов вынуждали испытуемых вести себя более агрессивно.

То, что в экспериментальных условиях подобное воздействие могут оказывать не только непосредственные участники, но и зрители, было отмечено в других исследованиях по этой теме, в которых испытуемый соревновался с фиктивным противником в выполнении заданий на время реакции по системе Тэйлора, а три зрителя подначивали его увеличить мощность назначенного разряда. Эти предложения сильно влияли на испытуемых: они значительно увеличивали мощность разряда по сравнению с тем периодом, когда выполняли задание в экспериментальной комнате одни, без зрителей. Более того, при определенных экспериментальных условиях испытуемые продолжали посылать разряды большей мощности и после ухода зрителей. К счастью, результаты этого исследования дарят нам лучик надежды: если испытуемых убеждали уменьшить силу удара, они уступали. Однако снижение агрессивности не сохранялось после ухода зрителей. Исследуя более ста случаев насилия, преднамеренных и непреднамеренных убийств, Фельсон, Рибнер и Зигель предположили, что противники будут более агрессивны, если присутствующие значимые другие (например, друзья, супруги, любовницы) тоже будут вести себя агрессивно, то есть подобное поведение значимой третьей стороны сигнализирует об одобрении насилия в качестве реакции на ситуацию. Исследователи изучили реакцию сторонних наблюдателей, связанных как с жертвами, так и с агрессорами. В качестве агрессоров рассматривались те, кому было предъявлено обвинение в преступлении, в качестве жертв - те, кто подал жалобу.

Действительно, поведение значимых других оказалось тесно связано с поведением участников. Не только агрессоры, но и жертвы были более агрессивны (например, наносили больше ответных ударов, ранений), когда их значимые другие вели себя агрессивно. Корреляция между попытками значимых других погасить конфликт и уменьшением физического насилия были зарегистрированы только у агрессоров; у потерпевших их значимые другие такого влияния не имели. Хотя результаты такого посредничества дают нам повод для беспокойства, исследователи напоминают, что в поле их зрения попали только те инциденты, где агрессорам было официально предъявлено обвинение в насильственных преступлениях. Возможно, в случае менее тяжких деяний посредничество имеет место чаще или позволяет свести вероятность того, что агрессивный конфликт перерастет в преступление, до минимума.

Уайт и ее коллеги осуществили программу исследований, в которой процесс подстрекательства со стороны третьего лица изучался еще глубже. Целью эксперимента было выявление факторов, которые влияют на поведение подстрекателей. Методика исследования поведения основывалась на адаптированной процедуре Тэйлора на время реакции. Но вместо того, чтобы собственноручно установить мощность разряда для противника, испытуемые перепоручали это своему "представителю". Тот действительно посылал электрические разряды оппоненту и якобы получал ответные. Как представитель, так и противник обычно являлись помощниками экспериментатора.

Это исследование предоставило нам возможность выявить факторы, влияющие на интенсивность подстрекательства к агрессии. Например, третья сторона реагировала на провокацию противника (по отношению к "представителю") практически как агрессор: в ответ на провокацию она начинала более активно подстрекать к агрессии. Однако, когда самим испытуемым грозил электрический разряд со стороны противника, они были склонны реагировать менее агрессивно, чем когда играли роль "неуязвимых консультантов".

Один из самых интересных результатов этого исследования связан с реакцией стороннего наблюдателя на не склонного к сотрудничеству представителя. В своем эксперименте Габеляйн и Хэй продемонстрировали, как вербальная и поведенческая уступчивость влияют на интенсивность подстрекательства к агрессии. В соответствии с процедурой исследования, женщины, игравшие роль стороннего наблюдателя (собственно испытуемые), говорили своему "представителю" (ассистенту экспериментатора), электрический разряд какой мощности они хотели бы послать противнику, который, в свою очередь, как предполагалось, должен увеличивать мощность (то есть уровень провокации) ответных разрядов по ходу процедуры. Для половины испытуемых представитель вел себя как вербально уступчивый, на словах соглашаясь с предложенной мощностью разряда; другая половина участниц сталкивалась с вербальной неуступчивостью представителя, когда предлагала мощность, превышающую 2 единицы (по 5-балльной шкале). Экспериментальные условия подразумевали также манипулирование такой переменной, как поведенческая уступчивость: половина представители устанавливала предложенную испытуемой мощность разряда, другая половина не устанавливала мощность больше двух единиц. Таким образом, испытуемые консультанты могли наблюдать: 1) абсолютно (вербально и поведенчески) уступчивых представителей; 2) вербально уступчивых, но поведенчески неуступчивых представителей; 3) вербально неуступчивых, по поведенчески уступчивых представителей; 4) представителей, неуступчивых вербально и поведенчески. Результаты выявили, что подстрекательницы, которые имели дело с абсолютно уступчивыми представителями, предлагали посылать разряды большей мощности, чем те, кто сталкивался с неуступчивостью любого вида. Итак, представляется, что вербальный или поведенческий отказ уступить подстрекательству уменьшает склонность третьей стороны реагировать агрессивно.

Присутствие и статус посторонних

Вряд ли вас может удивить, что сторонние наблюдатели своими прямыми действиями могут влиять на ход агрессии: многие формы поведения опосредованы социальным давлением. Менее очевидны, однако, свидетельства, что эти наблюдатели могут влиять на агрессивное поведение, не предпринимая для этого никаких прямых действий. В частности, представляется, что наблюдатели зачастую могут воздействовать на осуществление агрессии самим фактом своего присутствия. Например, в первом исследовании, посвященном этому вопросу, мужчинам-испытуемым предоставлялась возможность проявить агрессию по отношению к ассистенту экспериментатора в рамках парадигмы "учитель-ученик". Испытуемые находились в экспериментальной комнате либо в одиночестве, либо в присутствии двух человек, представленных как приглашенный профессор и аспирант. Результаты показывают, что наличие аудитории подавляло агрессию против жертвы. Аналогичным образом Ричардсон, Бернштайн и Тэйлор обнаружили, что женщины-испытуемые в присутствии молчащих женщин-наблюдателей были менее агрессивны, чем те, кто участвовал в задании Тэйлора на время реакции в одиночку. Вместе взятые, результаты этих первых исследований позволяют предположить, что присутствие других людей зачастую ослабляет явную агрессию или делает ее появление менее вероятным.

Однако исследование Бордена показало, что будет ли наличие публики способствовать появлению агрессии или, напротив, подавлять ее, довольно сильно зависит от того, как оцениваются эти люди. В данном эксперименте мужчины-испытуемые соревновались с фиктивным противником в задании Тэйлора на время реакции. Во время первой половины сеанса испытуемые работали в присутствии наблюдателя - мужчины или женщины. Половина испытуемых воспринимала наблюдателей как пацифистов, настроенных против агрессии (поскольку у них на куртках был изображен известный пацифистский символ, и их представляли как членов пацифистской организации). Другая половина испытуемых расценивала наблюдателей как людей, которые вполне могут одобрить агрессию (на их куртках была нарисована большая эмблема, свидетельствующая о членстве в каратэ-клубе, и их представляли как инструкторов по этому боевому искусству). По окончании половины сеанса наблюдатель уходил, и испытуемый продолжал в одиночестве соревноваться со своим фиктивным противником. На основании предыдущих исследований прогнозировалось, что присутствие наблюдателя-пацифиста будет подавлять агрессию, в то время как присутствие "агрессивного" наблюдателя будет способствовать ее проявлению. Эти предсказания в целом подтвердились: в присутствии агрессивного наблюдателя испытуемые были более агрессивны, чем после его ухода, и несколько менее агрессивны в присутствии наблюдателя-пацифиста, чем когда оставались одни.

Как отмечено Борденом, эти результаты вкупе с результатами предыдущих исследований предполагают, что зависимость интенсивности агрессии от присутствия посторонних лиц обусловлена тем, как агрессор оценивает отношение этих лиц к агрессии. Если агрессор ожидает одобрения - агрессия усилится, а если неодобрения - агрессия зачастую может подавляться. Однако, независимо от знака этого эффекта, очевидно, что посторонние могут повлиять на вероятность и силу агрессии как самим фактом присутствия, так и своими явными прямыми действиями.

Агрессия не возникает в "социальном вакууме". Наоборот, зачастую именно различные аспекты межличностных взаимодействий приводят к ее возникновению и предопределяют ее формы и направленность. Возможно именно поэтому столь пристальное внимание уделяется фрустрации, то есть блокированию разворачивания целенаправленного поведения. Хотя фрустрацию принято считать одной из мощнейших детерминант агрессии, данные о значительности ее влияния довольно разноречивы. В то время как результаты одних экспериментов свидетельствуют о том, что фрустрирующие взаимоотношения способны привести к возникновению агрессии, из других следует либо то, что данный фактор оказывает весьма незначительное влияние, либо, что фрустрация вообще не имеет никакого отношения к агрессии. Но, как бы то ни было, влияние фрустрации на агрессию опосредовано рядом промежуточных факторов. То есть фрустрация с наибольшей вероятностью может вызвать агрессию, когда она сравнительно интенсивна, когда присутствуют так называемые "посылы к агрессии", когда фрустрация кажется внезапной или воспринимается как произвол, либо когда она когнитивно привязывается к агрессии.

Второй и, по всей видимости, намного более сильной и устойчивой детерминантой агрессии является провокация. Что касается физической провокации, то большое количество экспериментов указывают на то, что, как правило, люди отвечают ударом на удар и контратакой на атаку. Более того, зачастую агрессивная реакция возникает при одном только предположении о том, что у другого человека имеются какие-то враждебные намерения, независимо от того, выражается ли это в прямых действиях "недоброжелателя" или нет. Что касается вербальной провокации, то существующие данные позволяют утверждать, что ответной реакцией на оскорбления, издевки и подобные им провокации зачастую оказывается физическое нападение. В результате инциденты, начавшиеся с перебранки, нередко переходят в фазу прямого насилия. Люди, как правило, стремятся "дать сдачи", чтобы предупредить возможность возобновления нападок или не показаться окружающим "проигравшими" или беспомощными жертвами. Характеристики объекта агрессии, в особенности его пол и раса, также являются мощными детерминантами агрессивного поведения. В отличие от мужчин, женщины, оказываясь в ситуации агрессивного межличностного взаимодействия, сталкиваются со сравнительно более мягкими формами агрессии вероятно потому, что воспринимаются агрессорами как заведомо более беззащитные. В том же случае, когда женщины нарушают этот стереотип и начинают вести себя более воинственно или провокационно, уровень направляемой на них агрессии резко возрастает. Что касается расовой принадлежности объекта агрессии, то целый ряд экспериментов показал, что белые испытуемые демонстрируют более высокий уровень агрессивности по отношению к своим черным жертвам и более низкий по отношению к белым, когда уверены, что их действия останутся безнаказанными.

По всей видимости, весьма мощным "посылом к агрессии" являются "сторонние наблюдатели". Эксперименты Милграма показали, что, когда испытуемым приказывают "наказать" другого человека мощным и потенциально опасным для жизни разрядом электротока, многие из них охотно подчиняются, даже в том случае, если команды исходят от лица, не облеченного сколь-нибудь значительными властными полномочиями. К счастью, этой тенденции к слепому и деструктивному послушанию можно оказать противодействие, возложив на участников эксперимента личную ответственность за причиняемый ими вред и подавая им пример неповиновения. "Сторонние наблюдатели" могут играть роль "подстрекателей", даже не будучи непосредственными участниками агрессивных взаимодействий. Существует множество фактов, свидетельствующих о том, что сторонние наблюдатели могут оказывать существенное влияние на агрессию, причем происходит это двояким образом. Во-первых, они могут подогревать либо, наоборот, подавлять агрессию прямыми действиями (например, давая участникам конфликта вербальные рекомендации). Во-вторых, сходный эффект может быть вызван просто самим фактом их присутствия на месте действия. В частности, присутствие посторонних может усиливать прямую агрессию, если агрессор полагает, что его действия вызовут одобрение со стороны наблюдателей, и подавлять ее, если агрессор опасается, что его действия вызовут неодобрение или порицание.