Особенности житейской психологии

Федеральное агентство по образованию Российской Федерации

Новокузнецкий филиал - институт

государственное образовательное учреждение

высшего профессионального образования

«Кемеровский государственный университет"

Гуманитарный факультет

Кафедра психологии

Контрольная работа

по дисциплине

«Введение в профессию»

Выполнил: студент гр.

Проверил:

Новокузнецк 2008

Содержание

1.Особенности житейской психологии

2.Психология как наука

3. Практическая психология как сфера профессиональной деятельности психолога

1.Особенности житейской психологии

Многие люди считают себя «неплохими психологами»: они общаются, решают какие-то вопросы, «понимают» друг друга и т. п. «Житейская психология» имеет полное право на существование и даже настоящие психологи (психологи-профессионалы) в немалой степени опираются на опыт житейской психологии, включая и свой собственный житейский опыт. Но специалисты все-таки различают психологию научную и психологию житейскую.

С людьми трудно говорить на языке науки. Об этом свидетельствует не только личный опыт практического психолога, но и наблюдение за работой коллег, чтение специальной литературы. Трудно, потому что это особый язык, фиксирующий особую реальность для особых целей. Если попытаться сказать об этом «особом» кратко, то получится примерно следующее: язык науки -- это способ мышления профессионального ученого, который позволяет фиксировать интересующий его предмет для изучения его закономерностей. Это и приводит к тому, что язык науки предназначен для самой науки, в известном смысле, замкнутой на изучаемом ею предмете. Только на стыке нескольких наук возможно влияние языка одной науки на язык другой. Если в работе практический психолог применяет свою обобщенную теорию, существующую в научном языке, для анализа, фиксации и изменения житейское психологии клиента, то он неизбежно попадает в ситуацию взаимодействия двух языков -- своего научного и житейского языка другого человека. Оба эти языка описывают одно и тоже -- психическую реальность -- при этом через описание порождают ее свойства. Словесное воздействие и психолога, и другого человека является основным материалом профессиональной деятельности первого и средством психологической помощи второго.

Л.С. Выготский утверждал: «Самое существенное для понятия -- отношение его к действительности». А также: «Цель и есть объяснение процесса. Главной и основной проблемой, связанной с процессом образования понятия и процессом целесообразной деятельности вообще является проблема средств, с помощью которых выполняется та или иная психическая операция, совершается та или иная целесообразная деятельность.

Центральной проблемой при объяснении высших форм поведения является проблема средств, с помощью которых человек овладевает процессом собственного поведения».

Человек овладевает своим поведением, своей психической активностью с помощью средств, адекватных этой реальности -- реальности своей психической активности. Такими адекватными средствами могут быть, на наш взгляд, средства перевода научного знания (существующего в виде научных понятий) на язык житейской психологии. Житейская психология выделяет психическую реальность не только с помощью слова, но и с помощью действия, образа, движения, фиксируя и одновременно порождая в них чувства, мысли, желания и способности человека, обнаруживая для него самого и для других его «Я».

2.Психология как наука

Понятие «психология» возникло на рубеже XVI--XVII веков; чаще всего авторство признают за немецким богословом Гоклениусом. Этимологически это слово производно от древнегреческих «psyche » {душа) и « logos» {учение, знание, наука). В научно-философский (а не боголовский) язык его впервые ввел немецкий ученый Христиан Вольф в XVIII веке, и сейчас наиболее популярный перевод -- «наука о душе».

Развиваясь вначале как одна из философских дисциплин, психология затем, восприняв ряд идей экспериментальной физиологии, выделилась в самостоятельную науку, ставившую задачей изучение души, которая в то время понималась как сознание (а сознание -- как то, что человек не посредственно осознает). Это произошло в конце XIX в., и символической датой рождения психологии как самостоятельной дисциплины считается 1879 г., когда Вильгельм Вундт открыл при кафедре философии Лейпцигского университета лабораторию экспериментальной психологии, а вскоре на ее базе -- первый в мире психологический институт, существующий и поныне. Вскоре аналогичные лаборатории и институты стали открываться в ведущих странах мира (в России, США, Франции, в других городах Германии) -- стала складываться так называемая академическая психология, то есть психология научно-исследовательская, ставившая перед собой собственно познавательные задачи.

В конце XIX в. стали возникать и разрабатываться идеи о возможности применения психологических знаний в различных областях практики -- в педагогике, медицине, при организации трудовой деятельности, то есть появилась прикладная психология, преследующая не собственно познавательные цели (точнее, не только собственно познавательные), но предлагающая свои разработки в виде рекомендаций для совершенствования разнообразных сфер человеческой деятельности. В начале XX столетия начала формироваться и иная форма психологии, направленная на помощь людям, попавшим в затруднительную или тяжелую жизненную ситуацию -- при выборе профессии, при нарушении связей с социумом, при тягостных эмоциональных переживаниях; начала формироваться психологическая практика, предполагающая, что психолог, обладающий соответствующими знаниями и владеющий методами практической работы, выполняет запрос клиента на оказание психологической помощи в той или иной форме.

3. Практическая психология как сфера профессиональной деятельности психолога

Профессиональная деятельность человека в отличие от других видов деятельности (учебной, игровой, общения) состоит в том, что она предполагает обязательную рефлексию на содержание предмета профессиональной деятельности. При этом совершенно не принципиально в этом смысле физическое отличие предметов профессиональной деятельности. Освоение профессии предполагает включение ее предмета в содержание Я - концепции человека. Естественно, что варианты этого будут бесконечно разнообразны, но тем не менее в них есть то принципиально общее, что конституирует предмет одной профессиональной деятельности в отличие от другой.

На уровне Я - концепции человека это переживается как рефлексивно обоснованные ограничения на свои профессиональные действия, знаменитое умение сказать себе и другим: «Это я не умею, это я умею плохо, это я умею посредственно». За этими ограничениями скрывается не только локус контроля, область профессиональной ответственности, но и потенциальная возможность для профессионального совершенствования -- преодоление «не умею». Появление профессии психолога в начале века было связано с социальными задачами максимального использования индивидуальных ресурсов человека в трудовой и учебной деятельности, человек должен был хорошо работать и хорошо учиться. Это нашло свое отражение в истории психологии труда и в истории психологии обучения. В конечном итоге это позволило появиться целой отрасли психологического знания -- психологии индивидуальных различий.

По существу, психолог на заре существования этой профессии начинал работать с одной из важнейших характеристик индивидуальной жизни -- с характеристикой перспективы личного развития, беря таким образом (пусть даже временно) ответственность за определение этой перспективы в достаточно конкретных проявлениях успешности осуществления учебной или трудовой деятельности.

Аргументами для построения конкретных характеристик развития человека в работе психолога выступали следующие данные:

* результаты психологического измерения характеристик его активности;

* результаты психологического измерения этих же характеристик как среднестатистических данных;

* интерпретация и сопоставление индивидуальных и сред негрупповых результатов в свете психологической теории

Таким образом, психолог сразу оказывался перед необходимостью работы с двумя реальностями: 1) реальностью психометрических данных, полученных с помощью конкретного метода (наблюдения, теста и т. п.);

2) реальностью теории (своей или принятой в качестве рабочей), в свете которой он мыслил о психометрических данных.

Надо сказать, что эти реальности находятся далеко не в однозначных отношениях. Имея дело с человеком как предметом своей деятельности, психолог с необходимостью должен (это профессиональный долг) удерживать свой предмет. Таким предметом является психическая реальность человека. Она порождается и существует по законам, свойственным только ей. Удержать ее как предмет профессиональной деятельности можно тогда, когда действия психолога (работа психолога) направлены на свойства этой реальности и отвечают законам ее существования. При всей очевидности этого утверждения и возможной его банальности оно далеко не просто для осуществления, так как психолог выступает по отношению к другому человеку как «другой человек», порождающий в нем психическую реальность, и как профессионал, сохраняющий эту реальность в качестве предмета взаимодействия.

Для доказательства утверждения о том, что психическая реальность порождается другим человеком, можно было бы привести множество положений из классических психологических работ по психологии развития. Достаточно вспомнить несколько понятий разных авторов, фиксирующих это: «зона ближайшего развития» (Л.С. Выготский), «явления вертикального и горизонтального декаляжа», «эгоцентрическая позиция» (Ж. Пиаже), «жизненный сценарий» (Э. Берн), «Я-концепция» (Р. Берне), «ценностность» (Н.И. Непомнящая), «типы ведущих деятельностей» (Д.Б. Эльконин), «ключевые системы развития» Э. Эриксон) и др.

Выделение другого человека как фактора и условия существования внутреннего мира -- индивидуальные характеристики человека -- дает основания говорить о нем как о существенной характеристике психической реальности.

Практическая же психология как профессиональная деятельность начинает зарождаться в массовом масштабе и, по-моему, требует внимательного к себе отношения с той точки зрения, что именно она социально обостряет до предела проблему обоснованности воздействия одного человека на другого. В конечном счете проблему жизни проживаемой (прожитой) как своей или чужой, жизни проживаемой (прожитой) чужим умом (чужими средствами, чужими желаниями, чужими способностями). Что для человека, для людей важнее? Хотелось бы думать, что современное общество, да и каждый человек хотя бы мгновение в жизни

переживали два полярных, а поэтому очень ярких чувства:

* чувство полной собственной беспомощности перед жизненными проблемами, желание отдать кому-то все свои оставшиеся силы, только чтобы больше не мучиться неопределенностью, бессмысленностью, и

* чувство ликующей радости от осуществленного -- вдохновляющее чувство хозяина жизни. Какое из этих чувств продуктивнее? Наверное, недаром уныние считается смертным грехом. Оно лишает психическую реальность одного из главных качеств -- качества глубины, разнообразия, динамики. Уныние, штиль, тишина, смерть, психологическая и физическая. Однако возможно ли через воздействие Другого, Других людей вернуть глубину и разнообразие жизни человеку, уже погруженному (или погружающемуся) в небытие уныния, апатии, конформизма и прочих форм отказа от собственного Я? Это вопрос о том, идти ли психологу к тем (к тому), кто не зовет на помощь, вяло увлекаемый потоком собственной индивидуальной судьбы к ее естественному концу. Думаю, что ответ на него весьма непрост.

Лезть в чужую душу без спроса не только опасно, но и неэтично. А если она, чужая душа, погружается в мрак потери собственного «Я», если она сама в ужасе от него, своего «Я», спасается знаменитым фроммовским бегством от свободы в невроз, в болезнь, в инфантилизм, в никуда и ты, психолог, это видишь, понимаешь, и...

Какое решение, профессиональное решение, принимаешь (примешь) и будет ли оно правильным? Признаюсь честно, я не знаю ответа на эти вопросы. Но твердо уверена в том, что профессия практического психолога появилась неслучайно -- может быть, я преувеличиваю, но это одна из попыток человечества спасти (именно спасти, как живое явление) индивидуальное сознание от наступления сознания массового человека.

Индивидуальное, живое сознание обладает уникальными свойствами, многие из них подробно описаны в философской и психологической литературе (В.П. Зинченко, М.К. Мамардашвили, П.П. Флоренский). Среди всех этих свойств внимание, в свете задач этого текста, привлекает свойство целостности. Живое m сознание -- оно единое, целое, поэтому оно обладает определенным (но не бесконечным!) запасом прочности к воздействию.

Если этот запас прочности исчерпывается под влиянием воздействующей силы, сознание исчезает, или, разрушенное уже, не восстанавливается в прежнем виде, т. е. перестает быть живым. Такое сознание уже называется фантомным.

Психолог, оказывая воздействие на другого человека, сам является носителем индивидуального сознания (живого или фантомного) и при этом имеет дело тоже с живым или фантомным сознанием. Нетрудно представить, какие возможны логические варианты при взаимодействии с одним человеком и как многократно они усложняются при взаимодействии с группой людей. Варианты воздействия живого и фантомного сознания многократно переживаются в течение жизни каждым человеком как непосредственным участником или наблюдателем таких ситуаций. Основные общие ее признаки -- это усталость и чувство опустошенности ее участников, переживающих взаимное сопротивление как невозможность изменения, невозможность достижения согласия.

Варианты воздействия фантомного сознания на фантомное порождают взаимную неудовлетворенность, которая может перерасти в открытую конфронацию по принципу взаимного несоответствия.

Воздействие живого сознания на живое сознание связано с появлением воодушевления, переживается как обновление, как прилив сил, как расширение горизонтов жизни, как появление (пусть на время) чувства общности, единения.

Психолог, сам обладая живым сознанием, при работе с фантомным сознанием встречает огромное сопротивление, преодолеть которое можно только причиняя Другому человеку боль. Боль психическую, как говорят, душевную. Какое право имеет психолог на эту боль?

Будет ли она, эта боль, тем началом, которое откроет живые качества индивидуального, но уже фантомного сознания или приведет к появлению еще одного фантома -- теперь уже фантома боли?

Это вопросы из области практической этики. Это вопросы из области психологии развития, из тех сфер знания, где обсуждается сущность человека, воплощение сущности в ее конкретные проявления.

А если психолог сам обладает фантомизированным сознанием, что, к сожалению, бывает как следствие шизоидной интоксикации психологической информации, и при этом берется работать с фантомным сознанием Другого человека? Вот тут и создается ситуация «машинообразного» действия, когда программа одной «машины» не соответствует программе другой. Как следствие, вполне вероятно, видятся горы обломков этих «машин».

Люди переживают глубокое чувство неудовлетворенности жизнью несоответствие своих фантомов чужой (чуждой) реальности.

Выраженная ориентация на ценность другого человека в профессиональной деятельности психолога предполагает адекватное восприятие им своих возможностей как меры воздействия на Другого человека, основанной на переживании чувства профессионального долга и ответственности за свои профессиональные действия.

Это делает профессию психолога одним из немногих видов социальной активности, где обобщенные идеи о ценности человека предельно конкретизируются и персонифицируются в его словах и действиях, направленных на Другого человека. В известном смысле психолог создает своими профессиональными действиями образ Другого для тех людей, с которыми он работает.

Психолог, как профессионал, выполняет важнейшую социальную задачу -- задачу создания обобщенного, персонифицированного (в своем лице и в лице конкретного участника или участников его профессиональной деятельности) образа Другого человека.

Вполне вероятно, что эта профессиональная деятельность психолога один из способов, создаваемых в современной культуре, для сохранения психической реальности как особой характеристики жизни.