Классический и современный бихевиоризм

3

ПЛАН

Вступление

Бихевиоризм: предшествующие влияния

Классический бихевиоризм Дж. Б. Уотсона

Современный бихевиоризм: Б.Ф.Скиннер

Вывод

Список литературы

Вступление

Радикальный переворот в представлениях о предмете и методе психологии был совершен Дж.Б.Уотсоном. Датой рождения бихевиоризма считают публикацию в 1913 г. статьи «Психология с точки зрения бихевиориста» (Psychology as the Behaviorist Views It) в научном психологическом журнале «Психологическое обозрение» (Psychological Review). С точки зрения этой парадигмы, психология представляет собой объективную экспериментальную отрасль естественных наук. Бихевиористы отвергают метод интроспекции и отказываются от представления о сознании как о предмете психологического исследования, а также полагают, что любые психологические структуры и процессы, не наблюдаемые объективными методами, либо не существуют (поскольку нельзя доказать их существование), либо недоступны для научного исследования. Поэтому критики этой парадигмы часто называют бихевиоризм теорией «пустого организма». [4]

Предмет психологии, с точки зрения бихевиоризма, -- поведение, понимаемое как совокупность наблюдаемых мышечных, железистых реакций (R) на внешние стимулы (S). Задача психологии состоит в том, чтобы выявить закономерности связей между стимулами и реакциями (S --» R), а цель -- предсказание поведения субъекта и управление им. Методом исследований в бихевиоризме считается поведенческий эксперимент. Бихевиористы вступили в полемику и с теми учеными, которые рассматривали интроспекцию как метод психологии, и с теми, которые считали предметом исследования скрытые психические процессы и структуры.

У бихевиоризма богатая предыстория. Прежде всего это исследования, проведенные зоопсихологами в конце XIX в., целью которых было доказательство механической природы поведения животных -- вполне в духе философской концепции Р. Декарта. Так, Ж. Леб (1859-1924), доказывая вынужденный, автоматический характер движений насекомых и животных, утверждал, что существование ассоциативной памяти у животных позволяет научить их определенным образом реагировать на стимулы. Ближайшим предшественником бихевиористов был Э. Торндайк, который разработал теорию научения, используя объективные методики, в частности, оригинальную методику проб и ошибок. Еще до того, как сложилась парадигма бихевиоризма, Торндайком были сформулированы законы научения -- закон эффекта, закон упражнения и др., -- которые традиционно включают в список достижений бихевиоризма. Торндайк также считал, что психология должна изучать поведение. Сами бихевиористы опирались в своих положениях на учение И.П. Павлова (1849-1936) об условных рефлексах, хотя сам Павлов полагал, что они поняли его неверно.

Из объяснительных принципов в бихевиоризме в явной форме использовался принцип детерминизма, его линейная механистическая версия. Принцип развития не был использован в классическом радикальном бихевиоризме. Заметим, что при этом наибольшие успехи были достигнуты в исследованиях научения. Принцип активности полностью отвергался, даже само понятие активности отсутствовало в лексиконе бихевиористов, полагавших, что организм приводится в действие стимулами, которые могут быть внутренними (тогда это лишь выглядит как активность), и эти стимулы выявляются объективными методиками физиологии. Бихевиористы придерживались механистической версии принципа целостности -- элементаризма.

Бихевиористская критика, адресованная интроспективной и глубинной психологии, а позже -- когнитивной, во многом способствовала выявлению логических и методологических противоречий в этих парадигмах, однако радикальная линия бихевиоризма, поддерживающая идею «пустого организма» и механистическое понимание объяснительных принципов, просуществовала недолго. Именно идея внутренних психологических структур и процессов внесла раскол в ряды бихевиоризма, когда Э. Толмен сформулировал основные положения когнитивного бихевиоризма.[3]

Популярность смягченных идей бихевиоризма, допустивших использование понятия сознания, была высока, и в 1950-1960-е гг. они были приняты в социальной психологии (теория социального научения Дж. Роттера) и психологии личности (социальная когнитивная теория личности А.Бандуры).

Бихевиоризм: предшествующие влияния

Одним из пионеров бихевиористского движения был Эдвард Торндайк (1874-1949). Сам он называл себя не бихевиористом, а "коннексионистом" (от англ. "коннексия" - связь). Однако об исследователях и их концепциях следует судить не по тому, как они себя называют, а по их роли в развитии познания. Работы Торндайка открыли первую главу в летописи бихевиоризма.

Свои выводы Торндайк изложил в 1898 году в докторской диссертации "Интеллект животных. Экспериментальное исследование ассоциативных процессов у животных" (Эту работу И.П. Павлов считал пионерской в объективных исследованиях поведения). После защиты диссертации Торндайк на протяжении 50 лет работал преподавателем учительского колледжа. Он опубликовал 507 работ по различным проблемам психологии. Термины Торндайк употреблял традиционные - "интеллект", "ассоциативные процессы", но содержанием они наполнялись новым.

То, что интеллект имеет ассоциативную природу, было известно со времен Гоббса. То, что интеллект обеспечивает успешное приспособление животного к среде, стало общепринятым после Спенсера. Но впервые именно опытами Торндайка было показано, что природа интеллекта и его функция могут быть изучены и оценены без обращения к идеям или другим явлениям сознания. Ассоциация означала уже связь не между идеями или между идеями и движениями, как в предшествующих ассоциативных теориях, а между движениями и ситуациями.

Весь процесс научения описывался в объективных терминах. Торндайк использовал идею Вена о "пробах и ошибках" как регулирующем начале по ведения. Выбор этого начала имел глубокие методологические основания. Он ознаменовал переориентацию психологической мысли на новый способ детерминистского объяснения своих объектов. Хотя Дарвин специально не акцентировал роль "проб и ошибок", это понятие несомненно составляло одну из предпосылок его эволюционного учения. Поскольку возможные способы реагирования на непрестанно меняющиеся условия внешней среды не могут быть заранее предусмотрены в структуре и способах поведения организма, согласование это го поведения со средой реализуется только на вероятностной основе.

Эволюционное учение потребовало введения вероятностного фактора, действующего с такой же непреложностью, как и механическая причинность. Вероятность нельзя было больше рассматривать как субъективное понятие (результат незнания причин, по утверждению Спинозы). Принцип "проб, ошибок и случайного успеха" объясняет, согласно Торндайку, приобретение живыми существами новых форм поведения на всех уровнях развития. Преимущество этого принципа достаточно очевидно при его сопоставлении с традиционной (механической) рефлекторной схемой. Рефлекс (в его досеченовском понимании) означал фиксированное действие, ход которого определяется так же строго фиксированными в нервной системе путями. Невозможно было объяснить этим понятием адаптивность реакций организма и его обучаемость.

Торндайк принимал за исходный момент двигательного акта не внешний импульс, запускающий в ход телесную машину с предуготованными способами реагирования, а проблемную ситуацию, т.е. такие внешние условия, для приспособления к которым организм не имеет готовой формулы двигательного ответа, а вынужден ее построить собственными усилиями. Итак, связь "ситуация - реакция" в отличие от рефлекса (в его единственно известной Торндайку механистической трактовке) характеризовалась следующими признаками: 1) исходный пункт - проблемная ситуация; 2) организм противостоит ей как целое; 3) он активно действует в поисках выбора и 4) выучивается путем упражнения

Прогрессивность подхода Торндайка по сравнению с подходом Дьюи и других чикагцев очевидна, ибо сознательное стремление к цели принималось ими не за феномен, который нуждается в объяснении, а за причинное начало. Но Торндайк, устранив сознательное стремление к цели, удержал идею об активных действиях организма, смысл которых состоит в решении проблемы с целью адаптации к среде.

Итак, Торндайк существенно расширил область психологии. Он показал, что она простирается далеко за пределы сознания. Раньше предполагалось, что психолога за этими пределами могут интересовать только бессознательные явления, скрытые в "тайниках души". Торндайк решительно изменил ориентацию. Сферой психологии оказывалось взаимодействие между организмом и средой. Прежняя психология утверждала, что связи образуются между феноменами сознания. Она называла их ассоциациями. Прежняя физиология утверждала, что связи образуются между раздражением рецепторов и ответным движением мышц. Они назывались рефлексами. По Торндайку, коннексия - связь между реакцией и ситуацией. Очевидно, что это новый элемент. Говоря языком последующей психологии, коннексия - элемент поведения. Правда, термином "поведение" Торндайк не пользовался. Он говорил об интеллекте, о научении. Но ведь и Декарт не называл открытый им рефлекс рефлексом, а Гоббс, будучи родоначальником ассоциативного направления, еще не употребил словосочетание "ассоциация идей", изобретенное через полстолетия после него Локком. Понятие созревает раньше термина.

Работы Торндайка не имели бы для психологии пионерского значения, если бы не открывали новых, собственно психологических закономерностей. Но не менее отчетливо выступает у него ограниченность бихевиористских схем в плане объяснения человеческого поведения. Регуляция человеческого поведения совершается по иному типу, чем это представляли Торндайк и все последующие сторонники так называемой объективной психологии, считавшие законы научения едиными для человека и остальных живых существ. Такой подход породил новую форму редукционизма. Присущие человеку закономерности поведения, имеющие общественно-исторические основания, сводились к биологическому уровню детерминации, и тем самым утрачивалась возможность исследовать эти закономерности в адекватных научных понятиях.

Торндайк, больше чем кто бы то ни было, подготовил возникновение бихевиоризма. Вместе с тем, как отмечалось, он себя бихевиористом не считал; в своих объяснениях процессов научения он пользовался понятиями, которые возникший позднее бихевиоризм потребовал изгнать из психологии. Это были понятия, относящиеся, во-первых, к сфере психического в ее традиционном понимании (в частности, понятия об испытываемых организмом состояниях удовлетворенности и дискомфорта при образовании связей между двигательными реакциями и внешними ситуациями), во-вторых, к нейрофизиологии (в частности, "закон готовности", который, согласно Торндайку, предполагает изменение способности проводить импульсы). Бихевиористская теория запретила исследователю поведения обращаться и к тому, что испытывает субъект, и к физиологическим факторам.[5]

Во втором десятилетии XX века, менее чем через 40 лет после того, как Вильгельм Вундт формально основал психологию, наука пережила момент коренного пересмотра своих основ. Психологи больше не превозносили возможности интроспекции, сомневались в существовании психических элементов и не соглашались с тем, что психология должна оставаться чистой наукой. Психологи-функционалисты переписывали правила, используя психологию в том виде, в котором она вряд ли могла быть принята в Лейпциге или Корнелле.

Движение функционализма было не столько революционным, сколько эволюционным. Функционалисты не стремились намеренно изничтожать положения Вундта и Титченера. Вместо этого они внесли в него некоторые коррективы - что-то добавили здесь, что-то подправили там, - и вот с течением времени возникла новая форма психологии.

Это была скорее тихая перестройка изнутри, а не мощная атака извне. Лидеры функционалистов были не настолько амбициозны, чтобы добиваться официального признания. Свою роль они видели не столько в разрушении прошлого, сколько в построении нового на основе старого. Поэтому переход от структурализма к функционализму в самый момент своего осуществления не был очевиден.

Такова была ситуация в области психологии в США во втором десятилетии XX века: развивался функционализм, но структурализм все еще удерживал свои сильные, хотя уже не исключительные позиции.

В 1913 году обе позиции были опротестованы. Это было намеренное и запланированное нападение, тотальная война против обеих точек зрения. Автор этой акции не хотел никаких модификаций прошлого, никаких компромиссов с ним.

Новое течение получило название бихевиоризма, а его лидером стал тридцатипятилетний психолог Джон Б. Уотсон (1878-1958). Всего за десять лет до этого Уотсон получил степень доктора философии в Чикагском университете. В те времена - в 1903 году - Чикаго был центром функциональной психологии, то есть одного из течений, которое Уотсон вознамерился сокрушить.[4]

Мы назовем Джона Б. Уотсона "отцом" бихевиоризма, но лишь после того, как признаем, что отцовство влечет за собой наличие дедушки и бабушки, хотя бы одного супруга и потомка. К этому нам следует добавить тот факт, что дети не обязаны платить за грехи родителей и что приобретенные характеристики не наследуются. Но, поскольку исторический анализ охватывает область, намного большую, чем генеалогия, мы оставляем метафору "отцовства", заметив, что для бихевиоризма значим не факт его авторства, а факт его принятия.

Когда Курт Коффка (1886-1941) представил свои "Принципы гештальтпсихологии"(1935) в качестве, помимо прочего, опровержения бихевиоризма, он отметил, что американцы обладают очень сильной предрасположенностью к науке, к науке "точной и земной".

Он, без сомнения, так думал об американской психологии, которая стала отходить от проблемы сознания к объективному измерению поведения. Однако в 1935 г. эта тенденция только начиналась. В конце концов, Америка была страной Уильяма Джемса и Джона Дьюи, страной, которой Титченер предоставил возможность стать родиной структурализма. Однако не Джемс, не Дьюи и, без сомнения, не Титченер были теми, кто вызвал к жизни критику Коффки. Нам следует также заметить, что эта критика не была обусловлена самим по себе фактом превращения поведения в предмет возрастающего интереса. И, конечно, она не была обусловлена тем, что психология животных занимала в Америке значительное место, поскольку Вундт никогда и не пытался узаконить безразличие к таким вопросам.

Однако американский бихевиоризм не был просто обязательством изучать психологию животных, не ограничивал он себя также и эстетическим решением исследовать поведение, а не что-либо еще. Бихевиоризм Джона Б. Уотсона был, как минимум, настаиванием на том, что научная психология должна заниматься исключительно поведением и совершенно не интересоваться сознанием, психическими состояниями, интроспекцией, бессознательными процессами и прочими "призраками". Он провозгласил этот -изм с безупречной ясностью в 1913 г.:

"Психология, как ее видит бихевиорист, является чисто экспериментальным ответвлением естественной науки. Ее теоретическая цель - предсказание и контролирование поведения. Интроспекция не составляет никакой существенной части ее методов, научная ценность ее данных не зависит от того, насколько легко они интерпретируются в терминах сознания. Бихевиорист, пытаясь вывести универсальную схему реакции животных, не обнаруживает никакой разграничительной линии между человеком и животным. Поведение человека, со всем его совершенством и сложностью, составляет лишь некоторую часть полной схемы исследований бихевиориста".[1]

Классический бихевиоризм Дж. Б. Уотсона

Теоретическим лидером бихевиоризма стал Джон Браадус Уотсон (1878-1958). Его научная биография поучительна в том плане, что показывает, как в становлении отдельного исследователя отражаются влияния, определившие развитие основных идей направления в целом.

После защиты диссертации по психологии в университете Чикаго Уотсон стал профессором университета Джона Гопкинса в Балтиморе (с 1908 года), где заведовал кафедрой и лабораторией экспериментальной психологии. В 1913 году он публикует статью "Психология с точки зрения бихевиориста", оцениваемую как манифест нового направления. Вслед за тем он публикует книгу "Поведение: введение в сравнительную психологию", в которой впервые в истории психологии был решительно опровергнут постулат о том, что предметом этой науки является сознание.[2]

Девизом бихевиоризма стало понятие о поведении как объективно наблюдаемой системе реакций организма на внешние и внутренние стимулы. Это понятие зародилось в русской науке в трудах И.М. Сеченова, И.Л. Павлова и В.М. Бехтерева. Они доказали, что область психической деятельности не исчерпывается явлениями сознания субъекта, познаваемыми путем внутреннего наблюдения за ними (интроспекцией), ибо при подобной трактовке психики неизбежно расщепление организма на душу (сознание) и тело (организм как материальную систему). В результате сознание отъединялось от внешней реальности, замыкалось в кругу собственных явлений (переживаний), ставящих его вне реальной связи земных вещей и включенности в ход телесных процессов. Отвергнув подобную точку зрения, русские исследователи вышли на новаторский путь изучения взаимоотношений целостного организма со средой, опираясь на объективные методы, сам же организм трактуя в единстве его внешних (в том числе двигательных) и внутренних (в том числе субъективных) проявлений. Этот подход намечал перспективу для раскрытия факторов взаимодействия целостного организма со средой и причин, от которых зависит динамика этого взаимодействия. Предполагалось, что знание причин позволит в психологии осуществить идеал других точных наук с их девизом "предсказание и управление".

Это принципиально новое воззрение отвечало потребностям времени. Старая субъективная психология повсеместно обнажала свою несостоятельность. Это ярко продемонстрировали опыты над животными, которые были главным объектом исследований психологов США. Рассуждения о том, что происходит в сознании животных при исполнении ими раз личных экспериментальных заданий, оказывались бесплодными. Уотсон пришел к убеждению, что наблюдения за состояниями сознания так же мало нужны психологу, как физику. Только отказавшись от этих внутренних наблюдений, настаивал он, психология станет точной и объективной наукой.

Общая тенденция перехода от сознания к поведению, от субъективного метода анализа психики к объективному наблюдалась на различных участках научного фронта. Прочитав (в немецком и французском переводе) книгу Бехтерева "Объективная психология", Уотсон окончательно утвердился во мнении, что условный рефлекс (Бехтерев называл его сочетательным) должен стать главной единицей анализа поведения. Знакомство с учением Павлова все лило в Уотсона уверенность, что именно условный рефлекс является ключом к выработке навыков, по строению сложных движений из простых, а также к любым формам научения, в том числе носящим аффективный характер.

Находясь под влиянием позитивизма, Уотсон доказывал, будто реально лишь то, что можно непосредственно наблюдать. Поэтому, по его плану, все поведение должно быть объяснено из отношений между непосредственно наблюдаемыми воздействиями физических раздражителей на организм и его так же непосредственно наблюдаемыми ответами (реакциями). Отсюда и главная формула Уотсона, воспринятая бихевиоризмом: "стимул - реакция"(S-R). Из этого явствовало, что процессы, которые происходят между членами этой формулы - будь то физиологические (нервные), будь то психические, психология должна устранить из своих гипотез и объяснений. Поскольку единственно реальными в поведении признавались различные формы телесных реакций, Уотсон заменил все традиционные представления о психических явлениях их двигательными эквивалентами.

Зависимость различных психических функций от двигательной активности была в те годы прочно установлена экспериментальной психологией. Это касалось, например, зависимости зрительного восприятия от движений глазных мышц, эмоций - от телесных изменений, мышления - от речевого аппарата и т. д.

Эти факты Уотсон использовал в качестве доказательства того, что объективные мышечные процессы могут быть достойной заменой субъективных психических актов. Исходя из такой посылки, он объяснял развитие умственной активности. Утверждалось, что человек мыслит мышцами. Речь у ребенка возникает из неупорядоченных звуков. Когда взрослые соединяют с каким-нибудь звуком определенный объект, этот объект становится значением слова. Постепенно у ребенка внешняя речь переходит в шепот, а за тем он начинает произносить слово про себя. Такая внутренняя речь (неслышная вокализация) есть не что иное, как мышление.

Всеми реакциями, как интеллектуальными, так и эмоциональными, можно, по мнению Уотсона, управлять. Психическое развитие сводится к учению, т. е. к любому приобретению знаний, умений, навыков - не только специально формируемых, но и возникающих стихийно. С этой точки зрения, научение - более широкое понятие, чем обучение, так как включает в себя и целенаправленно сформированные при обучении знания. Таким образом, исследования развития психики сводятся к исследованию формирования поведения, связей между стимулами и возникающими на их основе реакциями (S-R).

Исходя из такого взгляда на психику, бихевиористы делали вывод, что ее развитие происходит при жизни ребенка и зависит в основном от социального окружения, от условий жизни, т.е. от стимулов, поставляемых средой. Поэтому они отвергали идею возрастной периодизации, так как считали, что не существует единых для всех детей закономерностей развития в данный возрастной период. Доказательством служили и их исследования научения у детей разного возраста, когда при целенаправленном обучении уже двух-трехлетние дети научались не только читать, но и писать, и даже печатать на машинке. Таким образом, бихевиористы делали вывод, что какова среда, таковы и закономерности развития ребенка.

Однако невозможность возрастной периодизации не исключала, с их точки зрения, необходимости создания функциональной периодизации, которая позволила бы установить этапы научения, формирования определенного навыка. С этой точки зрения, этапы развития игры, обучения чтению или плаванью являются функциональной периодизацией. (Точно так же функциональной периодизацией являются и этапы формирования умственных действий, разработанные в России П.Я.Гальпериным.)

Доказательства прижизненного формирования основных психических процессов были даны Уотсоном в его экспериментах по формированию эмоций.

Казалось бы, гипотеза Джемса о первичности телесных изменений, вторичности эмоциональных со стояний должна была устроить Уотсона. Но он решительно ее отверг на том основании, что само представление о субъективном, переживаемом должно быть изъято из научной психологии. В эмоции, по Уотсону, нет ничего, кроме внутрителесных (висцеральных) изменений и внешних выражений. Но главное он усматривал в другом - в возможности управлять по заданной программе эмоциональным поведением.

Уотсон экспериментально доказывал, что можно сформировать реакцию страха на нейтральный стимул. В его опытах детям показывали кролика, которого они брали в руки и хотели погладить, но в этот момент получали разряд электрического тока. Ребенок испуганно бросал кролика и начинал плакать. Опыт повторялся, и на третий-четвертый раз появление кролика даже в отдалении вызывало у большинства детей страх. После того как эта негативная эмоция закреплялась, Уотсон пытался еще раз изменить эмоциональное отношение детей, сформировав у них интерес и любовь к кролику. В этом случае ребенку показывали кролика во время вкусной еды. В первый момент дети прекращали есть и начинали плакать. Но так как кролик не приближался к ним, оставаясь в конце комнаты, а вкусная еда (шоколадка или мороженое) была рядом, то ребенок успокаивался. После того как дети переставали реагировать плачем на появление кролика в конце комнаты, экспериментатор придвигал его все ближе и ближе к ребенку, одновременно добавляя вкусных вещей ему на тарелку. Постепенно дети переставали обращать внимание на кролика и под конец спокойно реагировали, когда он располагался уже около их тарелки, и даже брали его на руки и старались накормить. Таким образом, доказывал Уотсон, эмоциональным поведением можно управлять.

Принцип управления поведением получил в американской психологии после работ Уотсона широкую популярность. Концепцию Уотсона (как и весь бихевиоризм) стали называть "психологией без психики". Эта оценка базировалась на мнении, будто к психическим явлениям относятся только свидетельства самого субъекта о том, что он считает происходящим в его сознании при "внутреннем наблюдении". Однако область психики значительно шире и глубже непосредственно осознаваемого. Она включает также и действия человека, его поведенческие акты, его поступки. Заслуга Уотсона в том, что он расширил сферу психического, включив в него те лесные действия животных и человека. Но он добился этого дорогой ценой, отвергнув как предмет науки огромные богатства психики, несводимые к внешне наблюдаемому поведению.

В бихевиоризме неадекватно отразилась потребность в расширении предмета психологических исследований, выдвинутая логикой развития научного знания. Бихевиоризм выступил как антипод субъективной (интроспективной) концепции, сводившей психическую жизнь к "фактам сознания" и полагавшей, что за пределами этих фактов лежит чуждый психологии мир. Критики бихевиоризма в дальнейшем обвиняли его сторонников в том, что в своих выступлениях против интроспективной психологии они сами находились под влиянием созданной ею версии о сознании. Приняв эту версию за незыблемую, они полагали, что ее можно либо принять, либо отвергнуть, но не преобразовать. Вместо того, чтобы взглянуть на сознание по-новому, они предпочли вообще с ним разделаться.

Эта критика справедлива, но недостаточна для понимания гносеологических корней бихевиоризма. Если даже вернуть сознанию его предметно-образное содержание, превратившееся в интроспекционизме в призрачные "субъективные явления", то и тогда нельзя объяснить ни структуру реально го действия, ни его детерминацию. Как бы тесно ни были связаны между собой действие и образ, они не могут быть сведены одно к другому. Несводимость действия к его предметно-образным компонентам и была той реальной особенностью поведения, которая гипертрофированно предстала в бихевиористской схеме.

Уотсон стал наиболее популярным лидером бихевиористского движения. Но один исследователь, сколь бы ярким он ни был, бессилен создать научное направление.

Среди сподвижников Уотсона по крестовому походу против сознания выделялись крупные экспериментаторы У. Хантер (1886-1954) и К. Лешли (1890-1958). Первый изобрел в 1914 году экспериментальную схему для изучения реакции, которую он назвал отсроченной. Обезьяне, например, давали возможность увидеть, в какой из двух ящиков положен банан. Затем между ней и ящиками ставили ширму, которую через несколько секунд убирали. Она успешно решала эту задачу, доказав, что уже животные способны к отсроченной, а не только непосредственной реакции на стимул.

Учеником Уотсона был Карл Лешли, работавший в Чикагском и Гарвардском университетах, а затем в лаборатории Иеркса по изучению приматов. Он, как и другие бихевиористы, считал, что сознание безостаточно сводится к телесной деятельности организма. Известные опыты Лешли по изучению мозговых механизмов поведения строились по следующей схеме: у животного вырабатывался какой-либо навык, а за тем удалялись различные части мозга с целью выяснить, зависит ли от них этот навык. В итоге Лешли пришел к выводу, что мозг функционирует как целое и его различные участки эквипотенциальны, т. е. равноценны, и потому с успехом могут заменять друг друга.

Всех бихевиористов объединяла убежденность в бесплодности понятия о сознании, в необходимости покончить с "ментализмом". Но единство перед общим противником - интроспективной концепцией - утрачивалось при решении конкретных научных проблем.

И в экспериментальной работе, и на уровне теории в психологии совершались изменения, приведшие к трансформации бихевиоризма. Система идей Уотсона в 30-х годах уже не была более единственным вариантом бихевиоризма.

Распад первоначальной бихевиористской программы говорил о слабости ее категориального "ядра". Категория действия, односторонне трактовавшаяся в этой программе, не могла успешно разрабатываться при редукции образа и мотива. Без них само действие утрачивало свою реальную плоть. Образ событий и ситуаций, на которые всегда ориентировано действие, оказался у Уотсона низведенным до уровня физических раздражителей. Фактор мотивации либо вообще отвергался, либо выступал в виде нескольких примитивных аффектов (типа страха), к которым Уотсон вынужден был обращаться, чтобы объяснить условно-рефлекторную регуляцию эмоционального поведения. Попытки включить категории образа, мотива и психосоциального отношения в исходную бихевиористскую программу привели к ее новому варианту - необихевиоризму. [5]

Современный бихевиоризм: Б.Ф.Скиннер

Мечте или надежде Уотсона не суждено было реализоваться в его собственных трудах и еще менее - в сомнительных открытиях и бессистемных методах, перемежающих его полемические трактаты. Но после того, как он заложил основу своей концепции, началась опустошительная мировая война, в ходе которой злодейский враг возвел принцип наследственности до уровня политической идеологии. Во время Второй мировой войны и после нее страны-союзники не проявляли радушия по отношению к генетическим или инстинктивным теориям психологии. Даже если отбросить в сторону технические или научные заслуги того времени, к 1940-м гг. люди в значительно большей степени были готовы принять энвайронменталистскую психологию, чем в те более ранние времена, когда Уотсон защищая свои взгляды. Нужный человек появился как раз в подходящее время - им был Б.Ф.Скиннер, предложивший в своих книгах и статьях гораздо более сложную и многообещающую версию бихевиористской психологии.[1]

Берхауз Фредерик Скиннер (1904-1990) окончил Гарвардский университет, защитив в 1931 году докторскую диссертацию. В течение последующих пяти лет Скиннер работал в Гарвардской медицинской школе, занимаясь исследованием нервной системы животных. Большое влияние на его научные интересы оказали исследования Уотсона и работы Павлова по формированию и изучению условных рефлексов. После нескольких лет работы в Миннесотском университете и в университете Индианы Скиннер становится профессором Гарвардского университета, где оставался до конца жизни. Он становится членом национальной академии наук, его работы приобретают всемирную известность. Однако первоначальное стремление стать писателем приводит Скиннера к идее связать две его основные потребности - в науке и в искусстве, что реализуется в написанном им в 1949 году романе "Уолден-2". Здесь он описывал утопическое общество, основанное на разработанных им принципах обучения.

Стремясь переработать классический бихевиоризм, Скиннер исходил прежде всего из необходимости систематического подхода к пониманию человеческого поведения. Он считал необходимым исключить из исследования все фикции, к которым прибегают психологи для объяснения вещей, причин которых они не знают. К таким фикциям Скиннер относил многие понятия психологии личности (автономии, свободы, творчества). С его точки зрения, невозможно говорить о реальной свободе человека, так как он никогда сам не управляет своим поведением, которое детерминировано внешней средой.

Одной из центральных идей Скиннера является стремление понять причины поведения и научиться им управлять. В этом отношении он полностью разделял разработанные Торндайком и Уотсоном взгляды на социогенетическую природу психического развития, т. е. исходил из того, что развитие есть научение, которое обусловливается внешними стимулами. От констатации Скиннер переходит к разработке методов целенаправленного обучения и управления поведением. А потому в психологию он вошел в первую очередь как теоретик обучения, разработавший различные программы обучения и коррекции поведения.

Исходя из представления о том, что не только умения, но и знания представляют собой вариации поведения, Скиннер разрабатывает его особый вид оперантное поведение. В принципе он исходил из того, что психика человека основана на рефлексах разного рода и разной степени сложности. Однако, сравнивая свой подход к формированию рефлексов с подходом Павлова, Скиннер подчеркивал существенные различия между ними. Условный рефлекс, формируемый в экспериментах Павлова, он называл стимульным поведением, так как его формирование связано с ассоциацией между разными стимулами и не зависит от собственной активности субъекта. Так, собаке по звонку всегда дается мясо независимо от того, что она в этот момент делает. Таким образом происходит ассоциация между мясом и звонком, в ответ на который наблюдается слюноотделение. Однако, подчеркивал Скиннер, 'такая реакция быстро формируется, но и быстро исчезает без подкрепления: она не может быть основой постоянного поведения субъекта.[5]

Классическая экспериментальная демонстрация заключалась в нажатии на рычаг в скиннеровском ящике. В этом эксперименте крыса, лишенная пищи, помещалась в ящик и получала полную возможность исследовать его. В ходе исследований она неизбежно должна была задеть рычажок, который приводил в действие механизм, выдвигающий полочку с пищей. После получения нескольких порций пищи, которые должны были служить подкреплением, у крысы довольно быстро формировался условный рефлекс. Обратите внимание, что поведение крысы (нажатие на рычаг) оказывает воздействие на окружающую среду и является инструментом приобретения пищи. Зависимая переменная в этом эксперименте проста и понятна: это скорость реакции.

На основании этого эксперимента Скиннер сформулировал свой закон приобретения, который гласит, что сила оперантного поведения возрастает, если поведение сопровождается подкрепляющим стимулом.

Несмотря на то, что для формирования быстрой реакции нажатия на рычажок требуется практика, ключевым параметром все-таки является подкрепление. Практика сама по себе ничего не дает: она только предоставляет возможность возникновения дополнительного подкрепления.[4]

При оперантном обучении подкрепляется только поведение, операции, которые совершает субъект в данный момент. Большое значение имеет и тот факт, что сложная реакция разбивается на ряд простых, следующих друг за другом и приводящих к нужной цели. Так, при обучении голубя сложной реакции - выходу из клетки с помощью нажатия клювом на рычаг Скиннер подкреплял каждое движение голубя в нужном направлении, добиваясь того, что в конце концов он безошибочно выполнял эту сложную операцию. Такой подход к формированию нужной реакции имел большие преимущества по сравнению с традиционным. Прежде всего, это поведение было намного устойчивее, оно очень медленно угасало даже при отсутствии подкрепления. Скиннер обратил внимание на то, что даже одноразовое подкрепление может иметь значительный эффект, так как устанавливается хотя бы случайная связь между реакцией и появлением стимула. Если стимул был значимым для индивида, он будет пытаться повторить реакцию, которая принесла ему успех. Такое поведение Скиннер называл "суеверным", указывая на его большую распространенность.

Не меньшее значение имеет и тот факт, что обучение при оперантном обусловливании идет быстрее и проще. Это связано с тем, что экспериментатор имеет возможность наблюдать не только за конечным результатом (продуктом), но и за процессом выполнения действия (ведь оно разложено на составляющие, реализуемые в заданной последовательности). Фактически происходит экстериоризация, "вынесение вовне" не только исполнения, но и ориентировки и контроля за действием. Что особенно важно, такой подход возможен при обучении не только определенным навыкам, но и знаниям.

Разработанный Скиннером метод программированного обучения давал возможность оптимизировать учебный процесс, разработать корректирующие программы для неуспевающих и умственно отсталых детей. Эти программы имели огромные преимущества перед традиционными программами обучения, так как давали возможность учителю проконтролировать и, в случае необходимости, исправить процесс решения задачи, мгновенно замечая ошибку учащегося. Кроме того, эффективность и безошибочность выполнения повышали мотивацию учения, активность учащихся. Появлялась и возможность индивидуализировать процесс обучения в зависимости от темпа усвоения знаний.

Однако у этих программ был и существенный недостаток, так как экстериоризация, играющая положительную роль при начале обучения, тормозит развитие свернутых, умственных действий, так как не дает возможности интериоризовать действие и свернуть развернутую педагогом схему решения задачи.

Если программы обучения детей, разработанные Скиннером, были встречены с энтузиазмом и получили повсеместное распространение, то его подход к программированию поведения и так называемые программы, которые были разработаны с целью коррекции отклоняющегося поведения (у малолетних преступников, психически больных людей), подверглись обоснованной критике. Прежде всего речь шла о недопустимости тотального контроля за поведением (без которого невозможно применение этих программ), так как речь идет о постоянном положительном подкреплении желательного поведения и отрицательном подкреплении нежелательного. Кроме того, возникал вопрос и о правомерности награды за определенное количество набранных жетонов, и о наказании за их недостаточное количество, ибо при этом не должны быть нарушены основные права детей.

Несмотря на эти недостатки подход Скиннера дал реальную возможность корректировать и направлять процесс обучения, процесс формирования новых форм проведения. Он оказал огромное влияние на психологию. В современной американской науке Скиннер является одним из наиболее влиятельных авторитетов, превзойдя по количеству цитирования и сторонников даже Фрейда. При этом наибольшее влияние его теория оперантного поведения оказала на практику, дав возможность пересмотреть процесс научения и разработать новые подходы к обучению и новые программы.[5]

Вывод

Плодотворная научная деятельность Уотсона продолжалась менее 20 лет, но он оказал глубокое влияние на весь ход развития психологии на многие годы вперед. Уотсон был истинным вестником духа времени, когда перемены коснулись не только психологии, но и научного подхода в целом. XIX век стал свидетелем блистательного прогресса во всех отраслях науки; а XX век сулил еще большие чудеса. Считалось, что ученые, если только предоставить им достаточно времени, смогут найти решения любых проблем, ответить на любые вопросы.

Уотсон сделал психологию более объективной по своим методам и терминологии. Однако, несмотря на то, что позиции Уотсона дали толчок многим научным исследованиям, позднее его исходные формулировки более не применялись. Бихевиоризм Уотсона был заменен построенной на его основе, но более современной формой, получившей название объективизма. В 1929 году историк И.Г.Боринг небезосновательно заявил, что бихевиоризм уже миновал свой период расцвета. Поскольку лишь революционному движению для обретения силы требуется выражать протест, бихевиоризму Уотсона - через шестнадцать лет после своего основания - уже совершенно не нужно было против чего-либо протестовать. [4]

Несмотря на критику, Скиннер оставался бесспорным лидером и героем бихевиоральной психологии - по крайней мере, в течение трех десятилетий американская психология формировалась под влиянием работ Скиннера в большей степени, нежели работ какого-либо другого психолога.

В 1958 году Американская психологическая ассоциация вручила Скиннеру премию <За выдающийся вклад в развитие науки>, отмечая, что ``мало кто из американских психологов оказал такое глубокое влияние на развитие психологии и воспитание многообещающих молодых ученых``. В 1968 году Скиннер получил национальную медаль, что является высшей наградой, которой правительство Соединенных Штатов удостаивает за вклад в науку. В 1971 году Американский психологический фонд представил Скиннера к награждению золотой медалью; его фотография появилась на обложке журнала <Тайм>. А в 1990 году он был отмечен занесением на доску почета Американской психологической ассоциации за большой вклад в психологию. [4]

Очень важно понять, что основной целью Скиннера являлось улучшение жизни отдельных людей и общества в целом. Несмотря на механистическую природу его системы, он по сути был гуманистом. Это качество ярко проявилось в его усилиях модифицировать поведение людей в реальных условиях семей, школ, предприятий и больниц. Он надеялся, что его технология поведения облегчит страдания людей, и потому чувствовал все возрастающее разочарование, понимая, что, несмотря на всю свою популярность и влияние, его система не получает широкого распространения.

Список литературы

[1] Дэниел Н. Робинсон / ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ ПСИХОЛОГИИ / Перевод М.Тимофеевой. - М.: Институт философии, теологии и истории св.Фомы, 2005.

[2] Немов Р.С., Алтунина И.Р. / Социальная психология: Учебное пособие. - СПб.: Питер, 2008.

[3] Психология: Учебник для гуманитарных вузов / Под общей ред. В.Н.Дружинина. - СПб.: Питер, 2003.

[4] Шульц Д.П., Шульц Э.С. / История современной психологии. / пер. с англ. Говорунов А.В. - СПб.: Евразия, 1998.

[5] Ярошевский М.Г. / История психологии. От античности до середины ХХв. уч. пос. - М., 1996.