Работа со сновидениями занимает особое место среди различных экспериментов. Строго говоря, сновидение является основой для эксперимента, который делает его частью терапевтического опыта. Несколько технических приемов для описания сновидения и работы с ним разработал Перлз.

Прежде всего Перлз давал пациенту инструкцию рассказать сон так, как будто он происходит сейчас. Повествование не должно состоять из высказываний типа "Я вошел в большую комнату, где находились несколько человек...". Лучше рассказывать так: "Я вхожу в большую комнату, где находится несколько человек...". Такой простой лингвистический прием погружает пациента в его собственное сновидение с большей силой, чем, если бы он рассказывал о нем в прошедшем времени.

Еще важнее то, что проработка сновидения как реального события помогает человеку разыгрывать части своего сна как аспекты своего собственного существования - это гораздо эффективнее, чем работа со сновидением как с событием прошлого или интерпретация сновидения. Сон становится отправной точкой для нового опыта.

Самый известный аспект работы Перлза со сновидениями - его трактовка сновидения как проекции. Это означает, что все компоненты сновидения, большие или маленькие, имеющие отношение к человеку или не имеющие, представляют самого человека. Перлз пишет:

«Я верю, что все части сновидения - это части самого человека. Не только личности, но каждого отдельного проявления, каждого настроения, всего, что касается человека.

Я дал возможность пациенту побыть всеми компонентами, потому что только реальное отыгрывание может дать полную идентификацию, а идентификация - это противодействие отчуждению.

Отчуждение означает "Это не я, это что-то еще, что-то чужеродное, не принадлежащее мне". Мы часто сталкиваемся с сильным сопротивлением при обыгрывании таких отчужденных частей. Мы не желаем приобщаться к ним, брать их назад. Мы отпихиваем такие части нашей личности - и это способ самоутверждения...Если же эти части удается вернуть к жизни, у вас появляется больше материала для работы. А мои технические приемы призывают: никогда, никогда, никогда не интерпретируй. Только обратная связь дает возможность человеку открыть самого себя».

Взгляд на сновидение как на проекцию преобладает и в более поздних работах Перлза, в большинстве его демонстраций, а также в теоретических дискуссиях, посвященных тому, как в сновидении человек проецирует самого себя.

Однако такой взгляд на сновидение - лишь один из возможных. Но он важен, когда мы хотим включить работу со сновидениями в исследование возможностей контакта, допустимых для человека, и использовать их силу для актуального общения пациента и терапевта; пациента и группы; пациента и аспектов его существования, которые не являются только проективными частями его самого. Хотя Перлз и настаивал на проективном рассмотрении сновидений, он был исключительным знатоком того, как достичь хорошего контакта. Он считал это очень важным аспектом своей терапевтической работы. Для некоторых людей, особенно тех, кто видит во сне устрашающие пейзажи, проективное видение сновидения приносит облегчение. Кроме того, когда человек обнаруживает родство со многими аспектами своего сна, он испытывает многообразие чувств. Таким образом, он расширяет опыт познания самого себя и ставит себя в центр своего мира. В противном случае происходит расщепление - "мир снаружи" и "я" - и эти двое никогда не узнают друг друга.

Новое, расширенное "я" дает энергию для развития разнообразного личностного материала. Вместо застывшего и безжизненного образа самого себя, с противоречивыми характеристиками, человек обретает свободу для поиска новых способов интеграции собственного "Я".

Проработка сновидения только как проекции - это скорее стилистическое предпочтение, нежели теоретическая догма. У гештальт-терапевта есть много вариантов, из которых он может выбирать наиболее действенные способы работы со сновидениями.

Выбор зависит от особенностей конкретного пациента, с которым лучше работать в каком-то конкретном ключе. Но может зависеть и от терапевта, который знает свои возможности и использует методы, соответствующие своему стилю работы. В широком теоретическом толковании сновидение, безусловно, не исчерпывается проекцией различных аспектов человеческой личности. Это некоторая сцена, на которой контакт можно усилить, чтобы проявить реальную сущность человека. Такие контакты принимать могут любые очертания - устрашать, вызывать страдание, восхищать, смущать, быть горькими, практичными и т.д. Описанная Перлзом проработка сновидения хорошо иллюстрирует, как проекция и последовательность контакта проявляются в настоящем.

Перлз искусно меняет ударение с одного момента сновидения на другой, что придает переживаниям глубину и разнообразие. Он работает то со сновидением как с проекцией, то с тем, как пациент осознает свои собственные актуальные чувства, ощущает тело. Одно из самых замечательных достижения гештальт-метода - изменения акцентов и гибкость, с которой терапевт может выбирать то, что нужно для него и для пациента в определенный момент. Спектр возможностей гештальт-терапевта зависит от чувственной реакции на актуальное взаимодействие; это не стереотипное использование осознавания, телесной работы или лингвистических приемов. Люди, без усилий меняющие стиль поведения, могут легко ориентироваться в ситуации эксперимента, тогда как другие бывают заторможены из-за надуманных переживаний или нерешительности выразить сокровенное. Мы не хотим помещать человека в заранее определенную схему, а ориентируемся на поиск наилучшего алгоритма работы для каждой уникальной человеческой личности. Человек, который не может развивать зрительную фантазию, возможно, сможет построить контакт непосредственно с терапевтом. Если человек плохо работает со сновидениями, он может попробовать провести эмоциональную беседу с воображаемым собеседником. Выбор терапевтических техник достаточно велик, чтобы удовлетворить все разнообразие личных стилей или предпочтений. Благодаря этому гештальт-терапевту легко переключаться с одного аспекта терапевтического опыта на другой.

Итак, мы обсудили сновидение как самобытное средство исследования человеческой натуры. До сих пор проработка сновидения предполагала только то, что человек с ним делает. Но сновидение может также быть отправной точкой для осознания актуальных взаимоотношений с другими членами группы, с терапевтом или для понимания экзистенциальной позиции, которая использует сновидение только как точку отсчета.

Сон может иметь много характеров, особенно когда оживают предметы - равно как оживает и сам человек.

Эта конкретная история интересна сама по себе, но она также обращает внимание на гибкость и теоретическую ценность перехода от простых проекций сновидения к конфронтации с реальным миром. Когда люди и вещи ведут себя непредсказуемым образом и подчас действуют по своему усмотрению, человек расширяет круг своих представлений и фантазий о природе мира и людей вокруг.

Если терапевт дает пациенту ту опору, которую тот ищет в своей среде, то есть поддерживает его в его потребности переноса, - он играет на руку его неврозу. Если же он дает пациенту возможность ассимилировать блокирование и блокируемый материал посредством отождествления себя с ним и отделения себя от него, он способствует развитию пациента.

Подобный же подход мы должны применить по отношению к снам, этим очаровательным произведениям человеческого творчества, которые в ортодоксальном анализе дают пациенту и терапевту повод для сотен часов разговоров. Фрейд описывает сон как исполнение желания, предполагая, что значение сна можно прояснить, постоянно переходя от содержания сна к свободным ассоциациям и обратно. Ибо, хотя мы знаем, что сон является нашим созданием, его значение обычно для нас непонятно; он как бы приходит из странного собственного мира.

Но объяснение сна просто как исполнения желания и сведение его к ряду грубых вербальных символов противоречит самой сущности живого сновидения. Возьмите, например, кошмар. Конечно, если вы разобьете его на ряд статических кусочков, вы можете изолировать желание, скрытое среди ужасов. Или вы можете подойти ближе к фрейдовскому убеждению, что весь сон является исполнением желания, назвав его скорее прерыванием желания. Но если брать сновидение как таковое, абсурдно называть кошмар в целом исполнением желания.

Сновидение (это относится к любому сну, а не только к кошмарам) скорее является попыткой найти разрешение кажущегося парадокса. Сон - это произведение искусства, в котором два по видимости несовместимых стремления сопоставлены друг с другом. При кошмаре парадокс не интегрируется. В повседневной жизни невротика парадоксы также остаются неинтегрированными. Х.С. Салливен указывал, что если бы мы могли разрешить наши проблемы в течение дня, нам не нужны были бы сновидения ночью.

Чтобы понять смысл сновидения, лучше не интерпретировать его. Вместо того, чтобы заниматься спекуляциями по поводу сновидения, мы предлагаем нашим пациентам прожить его более экстенсивно и интенсивно, чтобы обнаружить парадокс.

В ортодоксальном анализе пациент расширяет свой сон посредством ассоциаций. Из короткого описания одного из своих сновидений Фрейд извлекает много страниц ассоциаций и интерпретаций. Но чтобы интенсифицировать сон, попытаться прожить его вновь, пациент должен быть открытым не только к чисто словесным интерпретациям и к тому, что приходит ему в голову. Он должен также принять ощущения, эмоции и жесты.

Пациент может интегрировать сновидение и прийти к разрешению парадокса только посредством ре-идентификации, в том числе с теми аспектами сна, которые являются препятствием.

Большинство психиатрических школ соглашается с тем, что сновидение - это проекция, что все действующие лица и объекты, которые в нем появляются, в действительности являются самими сновидящими, и что действие сна - это часто попытка разрешить парадокс посредством снятия с себя ответственности за собственные надежды и желания. Сон о том, что враг сновидящего убит кем-то другим, - прекрасный пример этого.

3. Теории толкования сновидений на практике

Елена, 45 лет.

Часто снится сон, связанный с домом детства, в котором проживала с родителями, и бабушкой и дедушкой до 6 лет. Дом видится заброшенным, в другой с грязными полами, осевший потолок, стены вогнутые внутрь дома, темный коридор. Эти сны постоянно вызывают неприятные чувства, оставляя в душе ощущение кошмара и ужаса. Очень редко снился дом в солнечную погоду, с цветущим садом, и бабушкой, хлопочущей у печи. Этот сон уже приносит ощущение покоя и радости, вызывает ностальгию.

При общении с Еленой, она сказала, что родители ее любили, и в связи с этим она не может сказать, что неприятные чувства вызвались жизнью с ними. Но негативные реальные воспоминания дом детства вызывает тем, что дом был старый, и в нем часто отключался свет. И свет свечей нагонял страх из-за их теней, игравших на стенах.

Пытаясь анализировать часто беспокоящий сон, были заданы вопросы.

Вопрос: Не замечали ли Вы, что после приснившегося сна в реальной жизни случаются неприятные события или возникает чувство страха с возникшими проблемами?

Ответ: Да. После этого сна через несколько дней, чаще 2-3 дня, случаются головные боли, разыгрывается мигрень на несколько дней. Я полностью выпадаю из обыденной жизни. Приходится лежать в постели, делать уколы.

В результате беседы, была сформулирована мысль, что детский страх перед темнотой, сидящий в Елене на бессознательном уровне, проявляется в этих снах, и они являются предвестниками мигренозного приступа в реальности. Следовательно, научившись управлять сном, возможно, предотвратить наступление приступов или попробовать вылечить мигрень, убрав из сна страх. Так как страхи, даже вызванные сном, сильно воздействуют на нервную систему человека, вызывая болезни разного типа в психике и физиологии человека.

Следуя гештальт-терапии, предложена следующая рекомендация, если вновь приснится такой сон. Так как у Елены в реальном детстве вызвались страхи в связи с темнотой, а в настоящее время горение свечей вызывает теплоту, приятные чувства, надо во сне Елене взять свечу или несколько свечей, чтобы они хорошо освещали ей комнаты дома и пройтись по ним. Если свет от свечей будет яркий, вероятнее, что маленькая девочка не будет чувствовать страха.

Елена с трудом восприняла эту рекомендацию. Но, поразмыслив и представив предложенное, сказала, что возможно, если бы она так поступила, страха не было бы и, скорее всего, она перестала бы ощущать его во сне.

В ходе беседы Елены высказала, что детально изученный и рассмотренный сон, уже сейчас перестает ее угнетать.

Александр, 27 лет.

Один и тот же сон преследует после службы в армии.

Снится, что его забирают служить в армию или служит, хотя уже как 7 лет закончил службу.

Он рассказывал, что порой во сне он доказывал офицерам, что уже служил, но те его не хотели слушать и заставляли продолжать служить. Иногда осознавал, что это происходит во сне, и позволял себе вести в нем нагло. Начинал третировать молодых солдат, хамить офицерам, бил их.

Ощущения от сна оставались разные, от разочарования до облегчения от просыпания, что все же это сон.

Желание Александра узнать, почему этот сон ему снится, и избавиться от повторения сна.

Вопрос Александру: Служба в армии была тяжела?

Ответ: Да, но вообще приемлемая.

Вопрос: А какие впечатления оставила служба в армии?

Ответ: В основном положительные воспоминания.

В реальной жизни Александр работает в милиции, занимается в секции тяжелой атлетики, принимает участие в спаррингах.

В связи с тем, что этот сон он переживал несколько раз, пытаясь изменить свое положение в нем, но от этого ничего не менялось, было высказана идея Карла Юнга, сновидение может отразить наличие недостаточно развитой или подавляемой функции, т.е то, что видит Александр во сне армию - это компенсаторный сон.

Армия, по своей сути представляется собой как объект жесткости и жестокости.

Александр признал, что у него в реальной жизни очень большое желание физической разрядки. Поэтому он и занимается спортом. Кроме снов, связанных с армией ему также часто снится, как он просто дерется во сне.

Вывод: Недостаток в жизни жестокой позиции вызывает сновидения про армию.