Как стать родителем самому себе. Счастливый невротик, или как пользоваться своим биокомпьютером в голове в поисках счастья

На следующее утро я отдал написанное учителю. Проверив сочинения, он вернул их всем, кроме меня. "Послушайте только,-- сказал он,-- что написал этот идиот Грэхэм в своем сочинении". И он прочитал его перед всем классом, всячески поощряя ребят смеяться над тем, что я написал. И на этот раз у меня было желание убить его, но я всего лишь обиделся. Затем у меня долго было ощущение, что мое воображение словно "отключилось", и так продолжалось до тех пор, пока я не пережил все происшедшее заново и не дал выход всем этим гнетущим эмоциям, которые я прежде не позволил себе пережить и выразить по-настоящему. Вы видите на этих примерах, как унижение и обида ограничивают нашу свободу и резко уменьшают возможность выбора. Всю мою жизнь я избегал ситуаций, где была хотя бы небольшая вероятность, что кто-то будет смеяться надо мной, и с годами этот страх усиливался. Избавление пришло, когда я принял на себя ответственность за свои действия и перестал винить других во всех своих неудачах.

Сюда же примыкает случай с моим коллегой Аланом, который попросил меня помочь ему избавиться от его застенчивости. Его проблемой было то, что, часто посещая всевозможные конференции и собрания, в конце, когда наступало время задавать вопросы, он всегда хотел задать какой-нибудь вопрос, но смущение его и страх были так велики, что он был совершенно не в состоянии это сделать. Это вызывало у него такую досаду, что, вернувшись домой, он испытывал сильную агрессию по отношению к самому себе. В ситуации с ним необходимо было создание некоторого условного рефлекса (в соответствии с павловской теорией), который дал бы ему возможность справляться с собой в подобных ситуациях (см. упр. 15 в конце главы). Примеры из моей биографии и происшедшее с моим коллегой свидетельствуют о том, что страх быть униженным снижает уровень нашей свободы и мешает нам пережить всю полноту бытия.

Суровое воспитание. Религия и отношение к сексу.

Суровое репрессивное воспитание, которому подвергаются некоторые дети и подростки, порождает в них целый спектр поведенческих отклонений, в основе которых -- постоянное чувство вины и страх проявить такие эмоции, как гнев или ярость. В качестве примера такого случая можно рассказать о молодой женщине 26 лет, пришедшей ко мне по рекомендации своего доктора, квалифицировавшего ее состояние, как безнадежное. Джанет представляла собой ярко выраженный депрессивный тип с тревожной компонентой. Ее жизнь была серией любовных интрижек, в которых были и наркотики, и алкоголь, и секс, и все что угодно. Ее родители и родители ее родителей были жесткими, несентиментальными, весьма дисциплинированными людьми. Секс был неким грязным понятием, о котором никогда не говорилось вслух и на котором лежал строгий запрет. У Джанет было несколько не очень серьезных попыток приема опасной дозы медикаментов, при этом она всегда сообщала о таких попытках кому-нибудь из своих знакомых сразу после приема. Она испытывала сильный страх все время, если не пребывала в состоянии сильного опьянения или эйфории, при этом не играло роли, как достичь такого состояния. Я помню, что во время первой моей консультации Джанет была определенно пьяна.

Для нее было совершенно немыслимо быть нежной со своими родителями -- не такие это были люди. Никто не умел быть нежным в ее семье. Никто, в том числе и Джанет, несмотря на ее "опыт". Она была довольно привлекательна и во время первого своего визита пыталась заигрывать со мной.

Я сказал ей, что испытываю глубокое сочувствие к ней и что, должно быть, это ужасно -- ее нескончаемая тревога и необходимость постоянно разыгрывать одно и то же представление. Слезы хлынули ручьем из ее глаз, я не пытался ее остановить, наоборот, я сказал, что ее поведение совершенно уместно и что ей нечего опасаться выразить себя, поскольку ее слезы говорят об отчаянии и освобождают от необходимости повторять ее постоянный "спектакль". Ее рыдания стали еще более громкими, поэтому я осторожно взял ее за руку, как бы поощряя не сдерживать слез. Она сказала, что еще никогда и ни с кем ей не удавалось быть такой, как сейчас. Я ответил, что будь она такой, ей не пришлось бы обращаться ко мне за помощью. Она попросила прощения за то, что не была трезва, и за попытку флиртовать со мной и добавила, что впервые она получила именно ту помощь, в которой она так остро нуждалась. Я поблагодарил ее за доверие ко мне и сказал, что ее слезы и подлинное переживание дали мне возможность почувствовать, что я могу помочь ей.

Мы проработали вместе около двух с половиной лет и провели порядка двадцати пяти сессий продолжительностью около часа, постепенно восстанавливая ее доверие к самой себе и помогая ей увидеть, что ее прежнее поведение мешало именно ей, а не кому-то другому, и что на самом деле только она ответственна за то, что чувствует, и за то, что с ней происходит. Джанет начала понимать, что ее тревога и депрессии были функцией ее поведения и что, если она хочет обрести душевный комфорт, ей надо измениться и научиться любить себя. Джанет поняла, что ее поведение не является обдуманным и взвешенным и что существует единственная вещь, которую ей необходимо сделать теперь же -- сделать свой собственный выбор, и ее жизнь станет меняться к лучшему.

Я привел Джанет в измененное состояние, чтобы она могла "просмотреть" свои детские впечатления и попросил ее использовать "взрослую" часть ее сознания, чтобы привести еще не повзрослевшую часть в состояние комфорта, любви и покоя. И теперь эта детская часть ее сознания получила возможность расти и взрослеть, будучи любимой (см. гл. 5).

Постепенно Джанет начала понимать себя и одновременно стала нравиться самой себе. Она бросила пить, принимать наркотики и "спать" со всеми подряд. Она встретила одного мужчину и в первый раз в жизни почувствовала себя влюбленной. Тогда она нашла возможным полюбить и себя. Ее депрессия и тревога рассеялись, она вышла замуж, и все устроилось в ее жизни. Сейчас у нее двое детей, которых она любит и с которыми она очень нежна.

Во время одной из наших сессий Джанет пережила заново случай, который произошел с ней во время каникул в Испании, когда она была подростком. Ее тянуло в компанию мальчиков, но они были "табу" в соответствии с предписаниями ее матери. Однажды вечером ей представилось, что некий "злой дух" вошел в ее комнату и она проглотила его. Этот "злой дух" заставлял делать ее все эти дурные вещи, и она считала себя одержимой. Я взял Библию и распятие и попросил ее поцеловать их, и когда она это сделала, я объяснил, что это действие было бы невозможным для нее, если бы в нее в самом деле вселился бес. Просто поразительно, на какие ухищрения приходится пускаться в нашей работе, чтобы успокоить это далеко зашедшее чувство вины и неудовлетворенности собой. Поразительно также, до какой степени нерелигиозными, неспособными к любви и пониманию оказываются порой некоторые религии. Я нахожу, что подобные подходы к человеку, будь то религия или что-то иное, серьезно ограничивают нашу свободу выбора и толкают человека к невротическому поведению.

В этом случае я воспользовался Библией и распятием, поскольку, если вы можете доказать что-то простым действием, это стоит тысячи словесных рассуждений. Взгляд, прикосновение, вздох могут сообщить нечто значительное. Я, например, иногда надуваю щеки и резко хлопаю по ним руками, в результате чего возникает фыркающий звук, который возвращает пациента к действительности, если он слишком уж занят своими построениями. Удивительно, насколько действенным порой оказывается этот нехитрый прием. Я получил рождественскую открытку от Джанет года два спустя после ее лечения. Она писала о том хорошем, что существует в ее жизни, о том, что счастлива с мужем и детьми. Она стала целостной личностью, полностью отвечающей за себя. Теперь прошло уже четыре года, и ее семейная жизнь протекает вполне благополучно.

Поведенческие нарушения, вызванные экстремальными условиями.

Во время моего семинара в Дублине я продемонстрировал релаксационную технику, которая может быть полезной при работе с медицинским персоналом. Одна из распространенных жалоб, исходящих от этого контингента, состоит в том, что они нередко испытывают проблемы, связанные с засыпанием (что обычно можно квалифицировать как следствие травмы третьего рода). Очевидно, все это является результатом тех бесконечно долгих дежурств, которые составляют обязанность начинающих врачей (студентов-практикантов, ординаторов и т.д.). Необходимость бодрствовать в течение долгих часов в состоянии постоянной мобилизованности приводит к тому, что, когда дежурство заканчивается, они не могут расслабиться и с легкостью заснуть. Это, в конечном счете, выматывает многих, для некоторых же это становится просто серьезной проблемой, беспокоящей их затем в течение долгого времени. Как обычно бывает на таких семинарах, я спросил присутствующих, кто из них испытывает трудности подобного рода. Разумеется, проблем с добровольцами не было. Обаятельный врач, который вызвался помогать мне, сказал, что это дьявольски трудная задача -- суметь заснуть. Я спросил, если у него есть трудности с засыпанием, то чувствует ли он наряду с этим также и усталость? Его ответ был категорически твердым: "Да". Я помог перейти ему в ИСС и попросил обратиться к своему сознанию и найти ту часть его, которая помогает ему заснуть. Когда эта часть сознания показывает, что она готова к контакту, к ней следует почтительно обратиться и попросить поднять указательный палец на правой руке (см. гл. 3). Правый указательный палец испытуемого поднялся довольно быстро, я попросил его вновь обратиться к своему сознанию и найти ту его часть, которая ответственна за состояние бодрствования. Когда эта часть показала, что она готова к контактам, к ней следовало обратиться с просьбой поднять указательный палец на левой руке. Довольно быстро указательный палец, лежащей на левом колене, поднялся и на этот раз. Теперь я задал вопрос: готовы ли эти две части вступить в общение и, возможно, прийти к некоторому соглашению? Затем я заметил, что хотел бы сказать несколько слов той части, которая контролирует указательный палец на правой руке и ответственна за процесс засыпания. Я спросил: возможно, эта часть, отвечающая за сон, не была бы такой надоедливой в дневное время, если бы та часть, которая отвечает за бодрствование, оставила моего "волонтера" в покое в ночное время? Если это так, то правый палец должен был подняться, и он в самом деле поднялся, затем я сказал, что хотел бы поговорить с той частью, которая отвечает за бодрствование. Я спросил у нее: стала ли бы она удерживать моего испытуемого от сна, если бы другая часть со своими предложениями не была такой докучливой в дневное время? И если это так, должен был подняться указательный палец на левой руке. Указательный палец на левой руке тоже поднялся с колена. Здесь я собирался спросить еще кое-что, но прежде чем я это сделал, обе руки поднялись в воздух и соединились. Поскольку у меня было намерение* задать еще несколько вопросов, я спросил: "Что сейчас делают ваши руки?" Мой доброволец ответил со своим характерным ирландским акцентом: "Понятное дело, они обмениваются рукопожатием, поскольку они уже все уладили". Очевидно, не было смысла и далее задавать еще какие-нибудь вопросы (На этой технике основано упр. 16 -- переговоры между частями. См. конец главы. Здесь отчетливо виден принцип переструктурирования рефрейминга). Я надеюсь, кроме того, что мне удалось показать еще один аспект травмы третьего рода, на который можно взглянуть также с известной долей юмора.

Споры между родителями.

Другим вариантом травмы третьего рода можно считать последствия, к которым ведут споры между родителями, в которых ярость проявляется иногда вербально, а иногда и физически, нередко при этом муж бывает пьян. Даже если спорящие родители не подозревают, что дети как-то реагируют на их спор, чаще всего дети понимают это, поскольку атмосфера, в которой происходит спор, ощущается ими как небезопасная. Если вам когда-либо случалось оказаться свидетелем такой ссоры, вы могли заметить, что дети нередко начинают кричать: "Прекратите это, мне больно", даже если тема родительских баталий никак не связана с детьми. При этом они часто прячутся под столом, за стулом или за дверью. Если родители не хотят, чтобы дети видели их ссору, и посылают детей в их собственную комнату или, скажем, выпроваживают их в школу, они только усугубляют ситуацию. Воображение детей делает происходящее во много раз страшнее и, если вы их спросите об этом, они ответят, что они "видят", чем это может кончиться.

Я лечил мальчика, который мочился в постель, в то время, как его родители находились в моем кабинете вместе с ним. В ИСС я сказал Саймону, что он должен сказать мне правду, и затем я спросил, что является самым большим огорчением для него в жизни. Он ответил: "Когда мама и папа дерутся". Я обернулся и увидел некоторое смущение на лицах его матери и отца и спросил: "Что вы делаете, чтобы разрешить проблему вашего ребенка?" В ответ я услышал: "Да ничего. Нам даже нравится это". Даже когда они замечают это, они почти никак не реагируют. Они как будто попали в ловушку их собственного невроза и не способны осознать, какой ущерб терпит ребенок по их вине. Вот уж в самом деле "За грехи отцов в ответе оказываются дети". Я сказал Саймону, что у него две помехи в жизни: одна -- это его родители, и с этим уж ничего не поделаешь -- он только что слышал, как они заявили, что уж никак они не могут обойтись без ссор. Другая помеха -- это его привычка мочиться в постель, которую он создал себе сам и поэтому точно так же может избавиться от нее. Выбор здесь -- за ним.

В другом случае весьма интеллектуальный банковский менеджер, которого я назову здесь Дэвид, пришел ко мне по рекомендации знакомого психиатра. Дэвида преследовала чрезвычайно сильная фобия, связанная с поездками в автомобиле, которая возникала, стоило ему только войти в машину. Ему было за сорок, он был холост и никогда не обращался за помощью к психиатрам. Дэвид признался, что испытывает некоторые трудности в улаживании споров между служащими, что является частью его служебных обязанностей. Он никогда не был нежен со своими родителями, они не слишком располагали к такому стилю поведения. Родители его устраивали яростные словесные перепалки, когда он был ребенком, и мать угрожала отцу, что оставит его в конце концов. Мальчик прятался под столом во время таких ссор, ему хотелось умереть и не быть сыном своих родителей (вариант игры в "самобичевание"). Теперь, когда он вырос, он осознал, что это были "просто такие люди ", к тому же они как-то урегулировали свои отношения в преклонном возрасте.

Фобия Дэвида впервые заявила о себе, когда он вел свою машину по автостраде, направляясь в дом своих родителей. Как раз перед этой поездкой у него произошла ссора с невестой. Она сказала ему, что уходит от него к кому-то другому. Будучи крайне расстроенным, Дэвид выехал на шоссе, ведущее к дому его родителей. Вскоре он почувствовал, что его ноги словно онемели и превратились в студень и ему едва удалось затормозить там, где дорога делала крутой поворот. Он вышел из машины, чтобы пройти пешком, его била дрожь. Потребовалось некоторое время, чтобы Дэвид решился вернуться к машине и выехать на автостраду. Это оказалось непросто, несмотря на то, что Дэвид был опытным водителем и незадолго до этого сдал экзамен, который подтверждал его квалификацию автомобилиста. В следующий раз, когда он сел за руль, он почувствовал сильную тревогу и ему пришлось принять валиум и выпить рюмку виски, прежде чем он смог вести машину. Его страх неуклонно возрастал, пока, наконец, он уже не был в состоянии сесть в машину без основательной порции "допинга".

Дэвид понимал, что, возможно, это было к лучшему, что он не женился, прежде чем невеста покинула его, и он чувствовал, что он справился со своим переживанием к этому моменту, но фобия его продолжала обостряться. Потребовалось примерно три визита, чтобы получить всю эту информацию от него, но, несмотря на некоторые релаксационные упражнения, которые мы проделали, ему все же не становилось лучше. После очередной сессии, не давшей никакого улучшения, я решил, что мы должны попробовать какой-нибудь другой подход. Приведя моего пациента в ИСС, я помог ему пережить заново тот страх, который он испытал на автостраде, и попросил его быть внимательным и сообщать мне обо всех своих чувствах. Постепенно он приходил во все более возбужденное состояние, а затем выкрикнул: "Уж лучше бы мне умереть!" Затем он стал пересказывать мне, как собирался навестить мать и отца сразу после крупной размолвки со своей невестой. Его стандартной реакцией на любой конфликт с раннего детства было это самое восклицание: "Уж лучше бы мне умереть!" Он особенно часто повторял эту фразу, когда мать угрожала покинуть отца. Его невеста, как мы знаем, только что решила оставить его. Какое иное чувство он мог пережить в этой ситуации при том, что эта реакция была у него, так сказать, наготове? "Взрослая" часть его сознания оказалась достаточно сильной, чтобы помешать ему покончить с собой, разогнав машину и спровоцировав аварию, хотя эта идея, появившись средь бела дня, так напугала его, что лишила способности вести машину. Так или иначе, в его бессознательном появился негативный "якорь", соединивший вождение автомобиля со страхом и искушением покончить с собой, и теперь его бессознательное могло предотвратить это, лишь "запретив" езду на машине. Я часто думаю о том, что случилось бы, если бы какой-нибудь гипнотизер убрал его симптомы, избавив от этой фобии, оставив в неприкосновенности якорь, побуждающий его покончить с собой.

В процессе лечения я переструктурировал его позицию относительно ссор и конфликтных ситуаций и позицию по отношению к женщинам, постепенно привел его к осознанию реальных потребностей и подлинных желаний и освободил от страха перед вождением. После одной из сессий он сказал: "Я думаю, вам будет интересно узнать о том, что я обручился неделю назад и собираюсь жениться". Было утро и у меня оставалось два часа до прихода следующего пациента. Я предложил ему совершить небольшую прогулку нас моем автомобиле. Я довез его до ближайшего шоссе, при этом я ехал на большой скорости. Когда мы съехали с автострады на дорогу с менее интенсивным движением, я предложил моему пациенту поменяться со мной местами и вернуться по шоссе к тому месту, с которого мы начали нашу поездку. Он проделал это без каких-либо затруднений и на приличной скорости. Когда мы вернулись ко мне в кабинет, он взглянул на меня и спросил, сможет ли он, по моему мнению, теперь нормально водить машину. Я ответил: "Вы ведь больше не испытываете желания расправиться с собой, не правда ли?" Дэвид вскоре женился, познакомил меня со своей женой. Насколько мне известно, проблема с вождением машины больше его не беспокоила.

Соперничество между братьями и сестрами.

Другой распространенный пример травмы третьего рода -- это соперничество между детьми, своего рода борьба за место "любимца". Я уже заметил в предыдущей главе, что у старшего ребенка часто появляется астма или недержание мочи, когда появляется другой ребенок. Часто эти симптомы обостряются у старшего ребенка, когда он начинает ходить в школу. То, что его отправляют куда-то, воспринимается им как "выталкивание" из дома, в то время как в его отсутствие младшему "сопернику" без помех достается вся родительская любовь. И если ребенок чувствует, таким образом, он часто испытывает трудности с учебой, во всяком случае, явно не проявляет своих способностей, при этом он во всем винит школу, и таким образом, начинает известную игру в поиски виноватого. Иногда старший ребенок просто становится "трудным", агрессивным и грубым. А когда родители пытаются как-то исправить его "трудный" нрав, они только подтверждают свое предпочтение младшему ребенку, старший же остается со своей обидой и все больше удаляется от своих подлинных потребностей в любви и нежности и в конце концов начинает отказываться от них.

Вполне естественно то, что многие родители хотят иметь и мальчика, и девочку. Я сам был вторым сыном в семье. Мои родители решили еще разок попытать счастья и не промахнулись -- у них родилась дочь. Я помню совершенно отчетливо даже теперь, когда прошло пятьдесят лет, мои переживания по поводу этого события:" Что же теперь будет со мной? " -- думал я. Старший брат казался мне намного умнее меня (в действительности так оно и было, поскольку он был старше), в то же время младшая сестра, очевидно, доставляла родителям столько радости, что мне не под силу было соревноваться с ней, в результате я чувствовал себя обойденным родительским вниманием. Мне приходилось постоянно напоминать о себе, я продолжал делать это и тогда, когда в этом не было уже никакой необходимости. В основном такое поведение было бессознательным, и я понял это во время одного из терапевтических сессий, посвященных личностному росту. Это помогло мне принять на себя всю ответственность за мое дальнейшее развитие, и теперь мне оставалось соревноваться лишь с самим собой, что освобождало меня от необходимости все время "демонстрировать" себя. Думаю, этот эпизод показывает, что быть средним братом или сестрой в семье означает постоянно утверждать себя, часто не осознавая этого.

В больших семьях особенные трудности выпадают на долю первого ребенка. Каждый раз, когда рождается другой ребенок, появляется мысль "А что будет со мной?" Бывает и так, что дети перестают требовать доказательств родительской любви. При этом создается впечатление, что любовь родителей каким-то образом подавляет их, поэтому они временно приостанавливают этот "флирт", пока не появляется ощущение, что отношения становятся прохладными, и тут они начинают все сначала. Это бессознательное поведение, которое закрепляет в детях ощущение, что "что-то с ними не так", а также непонимание того, что собственно представляет собой любовь.

Не стоит, вероятно, игнорировать и случай "единственного" ребенка. Часто "единственный ребенок" вынужден быстро взрослеть, по существу оставаясь ребенком. В результате у него формируются "взрослые мысли" на фоне детского мировоззрения и впоследствии, когда он становится взрослым, многие его концепции остаются детскими.

Я полагаю, этот раздел, касающийся соперничества детей, показывает значимость места, которое ребенок занимает в семье, и тот факт, что здесь может быть источник обиды и переживания, которые затем совершенно бессознательно приводят к поведенческим отклонениям, порою трудно объяснимым. Эти отклонения часто носят характер ограничений, которые вносят беспокойство в жизнь личности и часто закрепляют раннее травмирующее переживание.

Реактивная депрессия.

Реактивная депрессия возникает как реакция на катастрофическое событие -- семейную трагедию или на то или иное негативное событие в жизни личности -- и которая обычно продолжается долгое время спустя после того, как событие произошло. Причинами такого состояния могут быть неудачный роман, крушение честолюбивых замыслов, уход из дома любимого ребенка или кончина близкого человека. Вообще говоря, когда вы теряете кого-то, кого вы любите, то, естественно, вы чувствуете глубокую печаль и скорбь и оплакиваете, близкого человека, но если время скорби растягивается на многие годы, появляется момент патологии.

Существуют три распространенных причины проявления такого рода депрессии. Первая -- чрезмерная захваченность собственным страданием, часто связанная со сверхзависимостью от потерянного человека. Вторая причина состоит в том, что происшедшее порождает вспышку чувства вины, когда вам кажется, что вы были недостаточно внимательные к тому, кого потеряли. Третья причина, с которой в последнее время приходится особенно часто сталкиваться, заключается в том, что человек оказывается не в состоянии пережить горе от утраты близкого человека. Часто это бывает следствием большой дозы транквилизаторов, которые вам предписывают принимать в такой ситуации, немедленно после имевшего место трагического события (см. упр. 17 в конце этой главы).

Пациенты, страдающие от травматических переживаний третьего порядка, имеют тенденцию чрезмерно интеллектуализировать происходящее. Они часто не слишком свободно распоряжаются своим телом и не очень хорошо координированы. Уровень их сексуальной энергии часто бывает несколько снижен или же их сексуальная активность носит символический характер. Они взаимодействуют с идеями и числами с большей легкостью, нежели с другими людьми. Люди этого сорта часто выбирают профессии финансиста, врача, становятся учителями или инженерами.

Нередко травматические переживания различных видов накладываются друг на друга и соответственно подкрепляют друг друга. "Носители" подобных переживаний, в свою очередь, нередко причиняют боль собственным детям и снова оказывается, что "сын вынужден отвечать за грехи отца вплоть до семнадцатого колена".

Если вам известно, какие симптомы соответствуют тому или иному травматическому переживанию, вы можете сэкономить время и установить причину того или иного поведенческого нарушения, просто определив момент, в который это первичное травматическое переживание имело место. Запечатленное некогда в вас переживание может долгие годы жить в вас и никак не заявлять о себе, пока какое-то событие не приведет его в движение, таким образом обнажая и подкрепляя его.

Упражнение 15. Поиск ресурсов в своем прошлом.

В случае с моим коллегой, Аланом, который испытывал страх, когда следовало подняться со своего места и задать вопрос выступавшему, я поступил следующим образом. Я предложил ему вспомнить некоторый момент из прошлого, когда ему хотелось обратить на себя внимание и когда он чувствовал себя по-настоящему смелым. Он не сразу вспомнил такой случай, но через какое-то время рассказал мне о том, что напомнила ему его мать. Как-то раз они шли по берегу моря, и там была стена, тянувшаяся вдоль всего пляжа. Алан забрался на эту стену, пошел по ней и когда достиг самой высокой точки, крикнул: "Мама, мама, смотри!" и спрыгнул вниз на песок. Чувство, которое он испытал в тот момент, было чем-то вроде: "Ну взгляни на меня! Разве я не сильный и умный? Я хочу, чтобы вы видели это и сказали мне об этом!" Не могло ли это ощущение стать внутренним источником силы для Алана, когда наступал момент подняться и задать вопрос?

Я привел Алана в ИСС, в котором он просмотрел всю эту сцену на берегу. В тот момент, когда его чувства стали наиболее интенсивными, он должен был потереть концом своего большого пальца кончики безымянного, среднего и указательного пальцев. Это движение пальцами было аналогично звонку, с которым работал Павлов. Задача состояла в том, чтобы подобно Павлову, который делал это в своих опытах, создать условную рефлекторную связь между потиранием рук и тем чувством силы и уверенности, которое испытал Алан на берегу. Начиная с этого момента, он мог вызвать это чувство, просто потирая кончики пальцев. Думаю, что это простой и эффективный способ активизировать те ресурсы, которые глубоко скрыты в нас. Теперь в ситуации, когда ему надо было задать вопрос, он мог воспользоваться этим приемом и выполнить то, что задумал. Если вы боитесь предпринять какое-либо действие, вспомните момент в своей жизни, когда вы вели себя по-настоящему уверенно и спокойно, и попробуйте выработать рефлекторную связь с этим моментом. Вы сможете перенести это чувство уверенности и покоя из того времени в настоящий момент.