Информационное общество: от виртуальной реальности к реальной виртуальности

Размещено на http://www.allbest.ru/

ИНФОРМАЦИОННОЕ ОБЩЕСТВО: ОТ ВИРТУАЛЬНОЙ РЕАЛЬНОСТИ К РЕАЛЬНОЙ ВИРТУАЛЬНОСТИ

Иван Алексеевич Грибов

«Информационное общество» - теоретический конструкт, используемый представителями гуманитарных наук для описания той социальной реальности, которая установилась в последней четверти ХХ века и длится до сих пор. Именно в этот период началась компьютеризация всех сфер общественной деятельности и повседневной жизни людей. Компьютеризация подразумевает не просто изобретение компьютеров, а их масштабное распространение, темп которого превосходит темп распространения автомобилей и телевизоров.

При этом постоянно растет не только количество компьютеров, но и их качество - это явление находит свое отражение в законе Мура - законе, определяющем развитие так называемой «электронной цивилизации» - синонима информационного общества.

Генетически теория информационного общества близка к теории постиндустриализма, несмотря на то, что в современной западной общественно-политической мысли, да и в отечественных исследованиях в последнее время намечается тенденция к четкому разведению этих теорий. Постиндустриализм - общее название пласта теорий, основанных на положении о трех обществах, согласно которому доиндустриальное общество базируется на взаимодействии человека с природой, индустриальное - человека с подчиненной им природой, а постиндустриальное на взаимодействии между людьми. Э. Тоффлер называл эти стадии развития «волнами» [11]. Первой волной была создана сельскохозяйственная цивилизация - древние Китай, Индия, Греция, Рим и др. Вторая, «ударная» волна - промышленная революция - изменила образ жизни миллионов и породила индустриальную цивилизацию. Она же перетекла в «третью волну», принесшую с собой новые институты, отношения, ценности.

Постиндустриальное общество, таким образом, - это общество, возникшее в результате научно-технической революции (создании компьютеров) и существенного роста доходов населения в ХХ веке, в котором производство товаров заменяется производством услуг. Его движущей силой являются наука и технология, а производственными ресурсами - информация и знания. Как пишет один из главных авторов концепции постиндустриального общества Д. Белл: «Если индустриальное общество основано на машинной технологии, то постиндустриальное общество формируется под воздействием технологии интеллектуальной. И если капитал и труд -- главные структурные элементы индустриального социума, то информация и знание -- основа общества постиндустриального» [1, с. 158].

Относительно соотношения постиндустриального и информационного общества существуют две позиции. Для одних исследователей термины «постиндустриальное» и «информационное» находятся в отношении синонимии. Согласно им, никакого иного, кроме информационного, общества в результате научно-технологической революции ХХ века не сформировалось. Информационное общество - это и есть постиндустриальное общество, пришедшее на смену индустриальному. Такую позицию хорошо иллюстрирует название книги японского социолога Й. Масуды - «Информационное общество как постиндустриальное общество» [17].

Другие считают информационное общество стадией развития постиндустриального общества. Примечательно, что сам Д. Белл впоследствии стал считать информационное общество новым этапом развития постиндустриального общества: «Революция в организации и обработке информации и знания, в которой центральную роль играет компьютер, развивается в контексте того, что я назвал постиндустриальным обществом» [2, с. 330]. В схожем духе некоторые исследователи понимают под информационным обществом «развитое постиндустриальное общество».

Следует отметить, что предикат «постиндустриальное» носит временной характер - указывает определенный период времени. Это обстоятельство позволяет исследователям как угодно его концептуализировать и уточнять специфику субъекта, которому данный предикат приписывается. Отсюда и множество названий концепций, объединенных в пласт постиндустриализма: З. Бжезинский называет это новое общество

«технотронной цивилизацией» [13], Дж. Гэлбрейт - «новым индустриальным обществом» [4], Ж.-Ф. Лиотар ? «постмодерном» [8], Д. Мартин ? «телематическим обществом» [10], Э. Тоффлер, как уже говорилось, - «третьей волной» и «супериндустриальным обществом». Все это в полной мере позволяет именовать постиндустриальное общество и «информационным», принимая во внимание тот факт, что большинство теоретиков постиндустриализма обращают внимание на значимость информации и телекоммуникаций в нем.

Однако современное положение дел таково, что информационное общество в том виде, в котором его представляли «классики», не сложилось. Оно, по меткому выражению Д. В. Иванова, является фантомом постиндустриальной эпохи, «еще одним призраком, обреченным бродить по Европе» [6, с. 356]. Обобщая написанное футурологами и социологами в 1960-1990-е годы, можно сформулировать следующие базовые черты «того» общества:

*Доминирование технологии.

*Центральная роль информации.

*Отождествление информации со знанием.

*Превращение науки в определяющий фактор общественной жизни.

*Центральная роль университета среди общественных институтов.

*Постоянство новаций.

*Огромная скорость изменений, конец постоянства, быстротечность.

*Превалирование сферы услуг и индустрии ощущений в экономике.

*Многообразие.

*Сверхвыбор вместо стандартов потребления.

*Символический характер потребления.

Нетрудно заметить, что в полном объеме такое информационное общество нигде не состоялось, хотя многие из названных сущностных черт налицо: преобладание в ВВП доли услуг, тотальная компьютеризация и т.п.

Темне менее, к примеру, университет не стал базовым институтом нового общества, а оно само мало походит на программируемую систему институтов. Причина такой «неудачи» информационного общества в том, что авторы «классических» его теорий отождествляли информацию и знание. Решающую же роль в современном обществе играет отнюдь не знание, а коммуникация - процесс передачи информации. Ее значение по отношению к культуре, политике, экономике неустанно растет. Она выступает как социальное обязательство, которого сегодня уже никто не может избежать. Современное общество, по выражению Н. Лумана, достигает некой границы, на которой уже ничто не является некоммуницируемым.

Тот факт, что информационное общество в том виде, в котором его представляли в 1960-1980 гг., нигде не сложилось, заставляет теоретиков искать альтернативные модели современной социальной реальности. При этом информационный аспект этой реальности под сомнение не ставится. То есть, по сути, происходит поиск «нового» информационного общества взамен несостоявшемуся «старому». В это «новое» информационное общество человечество вступило непосредственно на стыке веков - в период расцвета информационных, коммуникационных технологий, в период «электронной цивилизации». Акцент в «новом» информационном обществе делается не на возрастающей роли знания в нем, а на прогрессе информационных технологий. При этом в нем сохраняются черты «старого» информационного общества, но добавляются новые, являющиеся ключевыми, меняющими акценты: 1) ключевая роль коммуникации, а не информации; 2) появление и широкое распространение новых средств коммуникации; 3) виртуализация всех сфер жизни; 4) преобладание «знания большинства» над «знанием экспертов»

Одной из моделей «нового» информационного общества является концепция «виртуального общества». Ее сторонники (А. Бюль, М. Паэтау, А. Крокер, М. Вэйнстейн) отмечают, что развитие технологий виртуальной реальности, ставшее приоритетным в последние годы ХХ в., знаменует собой решающий шаг на пути к «новому» информационному обществу - обществу виртуальной реальности. Оно является пространством коммуникаций, опосредованных компьютерами.

Критический обзор данных теорий показывает, что они обладают рядом недостатков. Первый из них заключается в том, что осмысление процесса виртуализации происходит в них при помощи марксистской методологии, по принципу представления общества в связке понятий «базис-надстройка» [5, с. 148]. В этих теориях виртуализация рассматривается как переход к новой фазе капитализма, когда классические структуры индустриального общества устраняются по мере внедрения компьютерных технологий. В результате данные теории представляют собой адаптацию объяснительных схем, заимствованных у К. Маркса и отчасти у Н. Лумана, к новым общественным процессам. Это делает виртуализацию своеобразной вариацией того, что уже описали классики.

Так, например, авторы теории «виртуального класса» А. Крокер и М. Вэйнстейн [16] обращают внимание на новый тип отчуждения, порождаемый виртуализацией: отчуждение человека от тела вследствие использования компьютерами и превращение его в потоки электронной информации, подпитывающей виртуальный капитал. А М. Паэтау [12] в духе Н. Лумана интерпретирует возникновение гиперпространства сети Интернет как результат «использования» обществом новых форм коммуникации для самовоспроизводства - аутопойесиса. Изменение общества - структурная дифференциация системы, вызванная новыми элементами - виртуальными аналогами реальных коммуникаций.

В чрезмерном противопоставлении виртуальных аналогов социальных практик реальным кроется вторая проблема данной модели. Вся риторика представления современного общества как общества виртуального пронизана идеей переноса основных социальных практик - общения, обмена, труда, производства - в созданное при помощи компьютерных технологий альтернативное - виртуальное - пространство, или киберпространство. Так, например, для А. Бюля виртуальным является «общество, в котором производство, распределение и коммуникация в значительной степени происходят в виртуальных пространствах, в киберпространстве» [14, S. 11]. Этот процесс переноса изымает социальность из обозначенных практик, делает их неполноценными аналогами реального социального взаимодействия. Распространение технологий виртуальной реальности происходит как киберпротезирование общества [6, с. 364-367]. Наибольший вклад здесь вносит виртуализация коммуникации - результат внедрения новых средств обмена информацией между людьми и изменений, вносимых ими в этот процесс.

Объяснение такой позиции простое: большинство авторов, касающихся данной темы, рассматривают процесс виртуализации как процесс создания «параллельного», альтернативного существующему, социума. «Виртуальная» реальность понимается ими в качестве порожденной компьютерами симуляции физической реальности, некой имматериальности, пространства иллюзорных объектов. Увлеченные таким пониманием авторы, как это ни странно, во многом сами отрываются от реальности и переводят свое теоретизирование в сферу виртуального (в том смысле, в котором они его понимают). Это обстоятельство заставляет относиться к теориям виртуального общества с большой осторожностью. По сути, получается, что «виртуальная реальность», «виртуализация» играют в них примерно ту же роль, что знание играло в «старых» теориях информационного общества. Это роль умозрительно избранного принципа, вокруг которого строится прогноз относительно развития общества. На практике же ни общество знания, ни общество виртуальной реальности (в трактовках А. Бюля, М. Паэтау, А. Крокера и др.) не складывается.

В силу обозначенных недостатков вышеупомянутыми авторами оказывается неверно понят вектор изменений информационного общества. На самом деле, виртуализация проявляет себя, в отличие от обозначенного представления, не в том, что нечто материальное становится имматериальным, иллюзорным. Совсем наоборот: то, что прежде было виртуальным (возможным, (или, наоборот, не-возможным), интеллигибельным), начинает материализоваться. Перенесенные в виртуальное пространство социальные практики сегодня обретают статус не «параллельных», аналогичных настоящим, а реальных. Виртуальным в смысле невозможности, интеллигибельности и иллюзорности оказывается именно «старое» информационное общество, то есть общество, так и не материализовавшееся. «Новое» же информационное общество, наоборот, является обществом воплощенных технологий и связей, которые до этого казались виртуальными, то есть невозможными физически. Именно поэтому оно является обществом реальной виртуальности.

Виртуальное пространство, когда-то бывшее местом бегства людей от суровой физической реальности, постепенно, но все больше и больше взаимодействовало с физической реальностью. Тем не менее, о нем продолжали говорить как о чем-то отличном: электронная коммерция каким-то образом отличалась от просто коммерции, и твиттер-революции все же отличались от просто революций. Но сегодня дела обстоят таким образом, что все чаще становится неуместным говорить об онлайн и оффлайн мирах как о раздельных [15]. Виртуальности как оппозиции реальности и материальности приходит конец.

Виртуальная реальность - это расширение физической реальности, а не способ убежать от нее. Именно так ее понимает ее же создатель Дж. Ланье [7, с. 45-59]. Общение посредством сети Интернет - это не извращенная форма человеческого общения, не плохая пародия на коммуникацию «лицом к лицу». Это просто новая форма общения, прочно занимающая свое место в социуме. Как традиционная, «рукописная» письменность все больше уступает место письменности «печатной», так и виртуальное общение вклинивается в набор способов общения между людьми. Основной эффект виртуальной революции заключается в том, что она заменила традиционные способы коммуникации, требовавшие физического контакта, удаленными интеракциями. И технологии виртуальной реальности не изымают социальность из привычных практик. Коммуникация посредством компьютера, наоборот - и это, к слову, отмечает М. Паэтау - вносит вклад в производство социальности. Точно так же, как и пока более привычные формы коммуникации. При этом нужно понимать, что перспектива полного замещения реального общения виртуальным обществу вряд ли грозит. Та же «рукописная» письменность не канула в небытие, просто изменилась область ее применения. Таким же образом обстоит дело и с другими социальными практиками.

То же «виртуальное общество», о котором пишут Вэйнстэйн, Крокер, Бюль и Паэтау, действительно существует и существует параллельно - для людей, в него по разным причинам не интегрированных. Н. Больц называет их «офлайновыми» [3, с. 7]. Это люди старшего поколения, которым сложно, а порой и просто невозможно перестроить уклад жизни в соответствии с требованиями современного ультраскоростного технотронного общества. А также «исключенные» - представители низших слоев общества, не имеющие доступа к «радостям цивилизации» по причинам социального характера. Безусловно, «офлайновые» представляют собой значительный процент от населения планеты. А, значит, обществу «реальной виртуальности» еще далеко до своего расцвета. Однако сегодня, по крайней мере, очевидно, что вектор задан, и мы начали движение по нему.

Таким образом, информационное общество движется от виртуальной реальности к реальной виртуальности. Однако это движение имеет двоякий смысл. В первом случае речь идет о движении от «старого» информационного общества, которое так и не сложилось и поэтому является виртуальным (не-материальным), к «новому», которое складывается на наших глазах. Это «новое» информационное общество отражает собой второй смысл перехода от «виртуальности» к «реальности». В его структуру жестко вплетены новейшие технологии, которые раньше относились преимущественно к развлекательной сфере, а сегодня изменяют способы осуществления привычных социальных практик. Эти компьютерно-опосредованные способы не переносят общество и социальность в виртуальное (в смысле параллельного «реальному») пространство не-сущего, а инкорпорируются в систему общества, становясь в один ряд с привычными способами осуществления практик.

информационный общество виртуальный реальность

Список литературы

1.Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. М.: Academia, 2004. 788 с.

2.Белл Д. Социальные рамки информационного общества // Новая технократическая волна на Западе. М.: Прогресс, 1986. C. 330-342.

3.Больц Н. Азбука медиа. М.: Европа, 2011. 136 с.

4.Гэлбрейт Дж. Новое индустриальное общество. М. - СПб.: АСТ; ООО «Транзиткнига»; Terra Fantastica, 2004. 602 с.

5.Иванов Д. В. Императив виртуализации: современные теории общественного изменения / предисл. А. О. Бороноева. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2002. 212 с.

6.Иванов Д. В. Общество как виртуальная реальность // Информационное общество: сб. М.: АСТ, 2004. С. 355-428.

7.Ланье Дж. Вы не гаджет. Манифест. М.: Астрель; CORPUS, 2011. 320 с.

8.Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна / пер. с фр. Н. А. Шматко. М.: Институт экспериментальной социологии; СПб.: Алетейя, 1998. 160 с.

9.Луман Н. Медиа коммуникации. М.: Логос, 2005. 280 с.

10.Мартин У. Дж. Информационное общество: реферат // Теория и практика общественно-научной информации: ежеквартальник / АН СССР; ИНИОН; гл. ред. В. А. Виноградов. М., 1990. № 3. С. 115-123.

11.Тоффлер Э. Третья волна / пер. с англ. К. Ю. Бурмистрова и др. М.: АСТ, 2009. 669 с.

12.Becker B., Paetau M. Virtualisierung des Sozialen. Die Informationsgesselschaft zwischen Fragmenterung und Globaliesierung. Frankfurt a. M., 1997.

13.Brzezinski Z. Between Two Ages: America's Role in the Technetronic Era. N. Y., 1970.

14.Bьhl A. Die virtuelle Gesellschaft: Цkonomie, Politik und Kultur im Zeichen des Cyberspace. Opladen, 1997.

15.Greene S. Конец виртуальности [Электронный ресурс]. URL: http://www.newmediacenter.ru/ru/2012/01/19/the-end-ofvirtuality-2/ (дата обращения: 18.04.2012).

16.Kroker A., Weinstein M. Data Trash. The Theory of the Virtual Class. Montreal, 1994.

17.Masuda Y. Information Society as Post-Industrial Society. Tokyo, 1980.

Размещено на Allbest.ru