Политическое насилие: природа, манифестирование и динамика в глобализирующемся мире

Освещены различные подходы к объяснению причин применения политического насилия как фактора объективных общественных отношений, построенных по иерархическому принципу. Так, теории, основанные на авторитете Н.Маккиавелли и К.Маркса, дают системное объяснение насилию в политике, включающее факторы дестабилизации социальной системы и способствующие росту протестного насилия, а также рассматривающие законное насилие государства как его функцию. Теория общественного договора (Т.Гоббс, Д.Локк) видит в узаконенном насилии государства способ предотвращения сползания общества в хаос и анархию. Политэкономия А.Смита объясняет политическое насилие борьбой экономических интересов. М.Вебер считал, что смена политического строя не отменяет основной организационной функции государства, выполняемой с помощью легитимного насилия. Существуют и другие теории, в том числе структурная теория Н.Смелзера, считающего, что социальное напряжение и протест в обществе проистекают из-за неравновесия макросоциальных институциональных структур.

Необходимо отметить, что четкое определение политического насилия как элемента культуры дать затруднительно, так как субкультуры различных обществ интерпретируют данное явление по-разному при весьма большой вариабельности подходов. Институционализация политического насилия государственной власти связана, прежде всего, с соответствующей ее типу и функциям идеологией. Оптимальное действие любой власти связано со способностью соединять в себе инструментальные и ценностные аспекты. Это выражается, прежде всего, в нормативности властеотношений: социальная норма соединяет в себе знание и ценности. Законодательное оформление отношений господства и подчинения заключается в открытом, гласном характере правовых норм - законов и правовых санкций.

Институционализация политического насилия особенно четко просматривается при анализе таких категорий власти, как ее легальность и легитимность. И легальная, и нелегальная власть прибегают к мерам принуждения, но при легальной власти «все равны перед законом», в том числе и сама власть, а неформально власть использует систему «двойных стандартов» и действует по жестким правилам, известным только ей.

Политическая власть может осуществляться различными методами. При всем их многообразии и комбинациях, степени применения, их можно свести к трем крупным группам: принуждение, стимулирование и убеждение. Внутри каждой группы применяется множество средств и механизмов. Самым эффективным в краткосрочной перспективе является принуждающее насилие, но в современных условиях демократического развития большинства государств в рамках международного права и наличия сил сдерживания, применять его в течение длительного периода весьма проблематично. Наибольшее распространение получил метод убеждения. Но при всех формах правления применяются комбинации всех трех методов.

Наиболее репрезентативно процесс институционализации политического насилия отразил М.Фуко в своей работе «Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы» Фуко М. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы. - М.: Ad marginem, 1999.. Ярким примером для описания методов дисциплинарного отправления власти для М.Фуко стал прообраз тюрьмы, устроенной особым способом - как паноптикон: по периметру - здание в форме кольца, в центре - надзорная башня. Цель паноптикона - нахождение заключенного в состоянии постоянной видимости, он видит надзорную башню, но никогда не знает, наблюдают ли за ним в данный момент. Отсюда принцип «паноптизма»: «человек в кольцеобразном здании полностью видим, но сам никогда не видит; из центральной башни надзиратель видит все, но сам невидим» Там же. - С.295..

На принципе паноптизма во многом институционально строится современная власть. Дисциплина, за нарушение которой следует наказание, является способом принуждения индивидов не только в тюрьме, но и в государстве. Дисциплина - это власть Нормы. Проникая в экономику, право, идеологию, воспитание, семью, образование, религию, «нормализуя» все проявления человеческой жизни, Норма невидимо становится принципом принуждения и главным инструментом в надзоре власти над индивидами. Формы дисциплинарного контроля постоянно совершенствуются.

В современных условиях происходит фундаментальное изменение самого института политического насилия - его легитимизация, сопровождающаяся установлением нормативных, сетевых, административных характеристик. Политическое насилие меняет свое обличье, становится разным, коренится в человеческом сознании, существует на подсознательном уровне, встраивается в общественные отношения, - институционализируется.

В главе второй «Детерминация политического насилия в современном мире» анализируются причины и условия, порождающие политическое насилие в обществе. Автор выделил из многофакторной взаимозависимости общественных отношений, определяющих феномен политического насилия три основных его детерминанты: кратологическую, экономическую и антропологическую.

В параграфе 2.1. «Кратологическая детерминанта политического насилия» предметом рассмотрения стали власть, властные отношения господства и подчинения, механизмы власти, прежде всего, государственной.

Показано, что одним из первых отечественных ученых, давших широкий анализ и классификацию современных концепций политической власти, стал А.А. Дегтярев, который разделил концепции власти на два больших класса: атрибутивно-субстанцио-нальные и реляционные. Первый класс, в свою очередь, делится на: потенциально-волевые (исходящие из понятия власти как потенции или возможности субъекта власти навязывать свою волю объекту - Гегель, Маркс, Фихте, Шопенгауэр, Ницше, Вебер); инструментально-силовые (рассматривающие власть как средство принуждения, силового воздействия - Т. Гоббс, Д. Кэтлин, Г. Моргентау); структурно-функциональные (считающие власть свойством социальной системы, обеспечивающим ее интеграцию, координацию, функционирование - Т. Парсонс, Д. Истон, Т. Алмонд, М. Крозье и другие). Второй большой класс концепций о власти, называемых реляционными, объединяет взгляды тех, кто рассматривает власть с точки зрения социальных отношений между акторами - Г. Лассуэл, А. Каплан, П. Блау, Д. Ронг, Р. Дарендорф, Л. Козер, Х. Арендт, Ю. Хабермас, М. Фуко, П. Бурдье.

Большой вклад в науку о власти внес своими трудами отечественный ученый В.Г. Ледяев, который считает, что в концепциях власти предусматриваются две основные традиции. Первая - «секционная (групповая) концепция» или «традиция реализма», где власть рассматривается как асимметричное отношение между индивидами, при котором один субъект способен воздействовать на другого, несмотря на его сопротивление (Т.Гоббс, М.Вебер, Г.Лассуэл, А.Каплан, Р.Даль, С.Лукс, Э.Гидденс и другие). Вторая - «несекционная концепция власти», рассматривающая власть как некий коллективный ресурс, существующий для всеобщей выгоды и блага, как необходимое условие порядка в обществе (Платон и Аристотель, современники Т.Парсонс, Х.Арендт, М.Фуко). Существуют теории власти (Р.Даль, П.Бахрах, М.Баратц, С.Лукс).

В этом плане проанализировано также соотношение понятий власти и влияния, которое до сих пор не получило однозначного толкования, но привлекло внимание ряда зарубежных и отечественных исследователей (Х.Лассуэлл, Э.Каплан, Р.Даль, Д.Ронг, А.И.Кравченко, В.И.Власов, Л.Г.Швец).

По мнению автора, развести власть и влияние только по признаку применяемых санкций недостаточно. Общее у власти и влияния - их способность воздействия субъекта на объект. Но эта способность проявляется в различных формах, с помощью различных средств и посредством различных механизмов. Средства, которые использует государственная власть для воздействия на подвластных индивидов, определены, как правило, правовым полем и публичны. Действия государственной власти основаны на легитимном принуждении - прямом применении или угрозе применения силы (насилия). Влияние же расположено в более тонком, эмоциональном поле, его воздействие объясняется такими морально-этическими категориями, как авторитет, уважение, внушение, традиции, убеждение, наличие финансовых и военных ресурсов. Действие власти всегда асимметрично, его вектор направлен от субъекта власти к объекту воздействия, от властвующего к подчиненному. Поле влияния более размыто, менее четко очерчено и представляет собой многовекторный процесс. Воздействие власти, как правило, носит легальный, характер. Воздействие влияния носит скрытый, часто полуформальный или неформальный характер.

Наиболее жестким проявлением права государства на легитимное насилие является институт смертной казни. Тема смертной казни - одна из наиболее сложных тем общественного дискурса. Как известно, в России в 1996 году введен мораторий на смертную казнь. В целях исследования отношения молодежной возрастной группы к смертной казни как механизму легитимации государственного насилия в обществе автором был проведен опрос студентов ряда вузов г.Ростова-на-Дону. На вопрос: «Следует ли в России отменить смертную казнь?» ответ «да» дали 22,6% опрошенных, «нет» - 64,1%, затруднились ответить 13,3%. 76,6% молодых людей против публичной смертной казни, 21,1% - «за», 2,3% затруднились с ответом.

Результаты исследования дают основания для некоторых обобщений. Тема открытого узаконенного насилия власти является той «лакмусовой бумажкой», на которой проявляются некие базовые установки, укорененные в культуре и дающие в своей совокупности картину духовно-этического состояния общества. Молодые люди особо восприимчивы к идее справедливости как наиболее фундаментальной в общественном сознании. Важнейшей ценностью, бесспорно, является также религиозная вера. Специфическая черта национального сознания в восприятии проблемы смертной казни проявилась в терпимости к насилию, желании навести порядок в стране с помощью жестких карательных мер. Высокий порог «болевой чувствительности» молодых россиян проявился в однозначном большинстве голосующих «за смертную казнь». Необходимо отметить, что при голосовании значительную роль играет эмоциональная составляющая. Также обращает на себя внимание низкое доверие к органам государственного управления в вопросах пресечения насилия. Достаточно рельефно зафиксировался разрыв между религиозной сферой в сознании молодежи как областью иррациональных ценностей, существующих вне реальной жизни, и понятием цивилизации как синонима материальных благ, не ассоциирующегося с моральными нормами.

В параграфе 2.2. «Экономическая детерминанта политического насилия» автором показано, что непрекращающаяся борьба социальных групп за свои экономические, политические, идеологические интересы оставляет тему политического насилия актуальной и на современном этапе эволюции человеческого сообщества. Отделить политику от экономики и социальной сферы также трудно, как трудно отделить в человеке природное, естественное от духовного и социального в нем. Любая власть лишена оснований, если она отрывается от экономических интересов, не обусловлена социально-экономическими реальностями. Общественное и взаимообусловленное производство, разделенный труд, индивидуальное потребление содержали и содержат в себе противоречия интересов личности и группы, конфликт социальных групп, борьбу властвующих и подвластных, богатой элиты и бедных масс. Вопрос об уровне и методах политического насилия решается соотношением сил различных социальных групп, их местом в системе общественного разделения труда, долей получаемого ими общественного богатства, степенью участия в управлении обществом.

Анализ экономической детерминации политического насилия оказывается недостаточным вне анализа изменений взаимоотношений общества как целого и отдельных его элементов в контексте характеристики этапов человеческой истории. Уже в примитивных обществах борьба за лидерство не может быть объяснена только чистой борьбой за власть. Власть, как и насилие, это только средство. Войны и грабежи были также средством присвоения богатства, средством достижения господства над рабочей силой, способной своим трудом создавать прибавочный продукт. Поэтому рассмотрение феномена политического насилия необходимо связывать с изменением экономических отношений и технологий. В условиях современного общества насилие приобретает качественно новую определенность. Механизм политического господства и насилия правящего слоя выходит далеко за рамки государственных структур. В современном обществе существует широкая система не только экономических и политических, но и социальных, идеологических, нравственных, психологических рычагов, обеспечивающих господство одних социальных групп над другими.

Последние десятилетия ХХ века характеризуются лавинообразным течением глобализационных процессов. Глобализация порождает такое явление, как технологический и информационный неоколониализм, осуществляемый с помощью транснациональных корпораций (ТНК), которые, используя свое монопольное положение в определенных сегментах мирового рынка, сдерживают развитие отстающих стран, выкачивая из них огромные доходы на основе неэквивалентного обмена. Важной характеристикой мировой экономики стало распределение и закрепление социально-экономических ролей между странами, по принципу распределения ролей между различными социальными группами внутри государств. Формы и методы внутригосударственного политического насилия, нацеленные на закрепление неравенства статусов, приобрели мировой, глобализационный характер.

В параграфе 2.3. «Антропологическая детерминанта политического насилия» рассмотрены роль и место политического насилия в процессе социогенеза. Антропологический подход предполагает изучение политического насилия как социального явления, включающего биологическую компоненту, а также в осмыслении культурой данного общественного феномена. Имеет большое значение выявление закономерностей, касающихся зарождения, эволюции и функционирования насилия как общественного явления на всех этапах социогенеза, исследование механизмов его воспроизводства и превращения, включая современное глобализирующееся общество.

Задачей антропологического подхода в исследовании феномена политического насилия является раскрытие двойственной сущности человека - существа биологического и социального. Институционализация политического насилия происходила в неразрывной связи с историческими этапами становления государственных форм организации человеческого сообщества. Рассмотрение результатов имеющихся этнографических исследований показывает, что на ранних этапах социогенеза политическое насилие было связано с враждой между соседними племенами, обусловленной нехваткой жизненных ресурсов при примитивном уровне средств труда.

Антропологический фактор способствовал эволюции насилия в иерархически организованных структурах. У животных соподчинение в стае обеспечивается примитивным силовым воздействием, детерминированным глубинным подсознательным инстинктом сохранения рода. В человеческом сообществе соподчинение модифицировалось в сознательно организованную деятельность власти. Власть в человеческом социуме продолжает осуществляться через принуждение и насилие, но при этом в ходе эволюции оказался потерянным ценнейший субстрат: выделение в результате естественного отбора из своей среды элитной, лучшей части рода в целях сохранения и прогресса целостности (несовпадение формального и неформального лидерства).

Теорией, объясняющей склонность человечества к насилию антропогенными факторами, является бихевиористская трактовка, объясняющая агрессивное поведение индивида его реакцией на внешний раздражитель (теории фрустрации, депривации). Накоплено достаточно доказательств в пользу теории врожденной агрессивности человека, но закономерным в иерархическом человеческом обществе является также стремление одних индивидов подчинять других своей воле, господствовать над ними. Воля к власти и человеческая агрессивность неразрывно связаны с дихотомией «свой-чужой» - склонность к поиску врагов является естественным проявлением человеческой природы, и только результаты эволюции и влияние выработанных культурных установок позволяют считать насилие крайним средством разрешения проблем, возникающих между людьми.

Представляет несомненный интерес исследование места антропологической составляющей политического насилия в такой системе общественного бытия, где проявляется репрессивная функция государства. Государство монополизировало пенитенциарную деятельность, замкнув на себя функции карателя за преступления и придавая особый статус такому виду наказания, как телесное. Современное общество устранило физическое насилие из методов наказания, освободив человеческое тело от страданий. Но остались другие способы, например, лишение свободы. Вектор насилия был переориентирован с человеческого тела на человеческое сознание. С приходом информационной и технотронной эпохи поле насилия государства существенно расширилось, захватив и сферу бессознательного в человеке. Теперь эта сфера все более подчиняется регуляции со стороны власти - с помощью медицины, психологии, генетики, образовательных и манипуляционных технологий. Влияние на человеческую телесность, изменение биологической природы человека может стать условием формирования нужных структур общественного сознания, новой природы человека - человека предприимчивого, коммуницирующего, потребляющего. Поэтому представляется закономерной тенденция по «улучшению» породы человека с помощью медикаментозных, химических, психотропных, генетических и прочих методов и средств.

В главе третьей «Политическое насилие в глобализирующемся мире» рассматриваются процессы в современном геополитическом пространстве, связанные с применением насилия в международных отношениях. Наиболее общественно опасными формами политического насилия являются террор и терроризм. В главе проанализирована их природа, общие и отличительные свойства, изучены особенности терроризма, действующего под прикрытием ислама. Альтернативой насильственному развитию человеческой цивилизации может быть ненасильственный путь, исследованы способы использования принципов ненасилия в политических целях захвата власти.

В параграфе 3.1. «Политическое насилие как фактор дестабилизации современного геополитического процесса» предметом исследования выступают методы и средства использования политического насилия в геополитике, процессы манифестирования и депроблематизации применения насилия в международных отношениях.

В современном мире международные отношения также не свободны от насилия. В демократическом обществе проблема политического насилия стала нуждаться в депроблематизации, снятии, замещении как «неудобная». Появились термины «управление», «руководство», «менеджмент», «справедливое принуждение». Подмена понятий происходит внутри государственной системы. Для придания осмысленности создаваемого пропагандой образа справедливого, демократического, «народного» государства вводится символический инструментарий властного воздействия (П.Бурдье). Для своего сохранения и успешного функционирования государственная власть применяет не только социально-физическое (открытое) насилие, но и символическое, навязывая населению свои ценности и нормы, свою идеологию, манипулируя массовым сознанием, формируя его желания, вкусы, потребности, модели жизненного поведения. Символическое насилие обладает высокой степенью латентности - ввиду неприятия обществом открытого насилия. В этом и состоит «неудобство» признания существования политического насилия власти при демократии. Ведь «демократия» - это власть народа, и представляется, что народ должен любить свою власть. Поэтому политическое насилие должно быть морально оправданным, легитимным, легальным, логичным, адекватным, соответствовать реальным условиям деятельности субъектов и объектов власти, иметь должное соотношение с правом. В общественном сознании наряду с пониманием насилия как зла существует и прагматичный подход, допускающий случаи его нравственного оправдания. Основным критерием оправданности насилия считается политический, совпадающий с понятием эффективности от применения насилия, то есть его способности приносить результат. В оправдание насилия приводятся следующие аргументы: насилие возможно как справедливое возмездие, насилие для блага тех, против кого оно применяется, малое насилие как предотвращение еще большего. Одним из фундаментальных прав считается ответное право на насилие - оборонительные, «справедливые» войны и восстания против тиранических режимов. Теория справедливой войны гласит, что использование вооруженного насилия в отношениях между государствами оправдано лишь в случае, если другие средства разрешения конфликта исчерпаны. В настоящее время вместо термина «справедливая война» чаще употребляется выражение «законное применение силы». Теория «справедливого» насилия нашла свое воплощение в концепции «гуманитарного вмешательства» или «гуманитарной интервенции» в сфере международной миротворческой деятельности. Грань между миротворческими операциями и силовыми принудительными акциями («принуждение к миру») становится все более условной.

Применение военной силы в решении международных споров говорит не только о глобальных масштабах распространения политического насилия, но и сложных структурных преобразованиях на политической карте мира. На процессы глобализации влияют не только центростремительные силы, делающие мир «одной большой деревней», но и центробежные, отражающие опасения национальных государств утраты суверенитета.

Мировой экономический кризис заставил пересмотреть прежние схемы отношений между Россией и остальным миром, когда блокировались многие наши предложения по инновационному сотрудничеству. Западная Европа более трезво стала относиться к перспективам экономического партнерства с российским государством. Ни у России, ни у западноевропейских стран альтернативы сотрудничеству в настоящее кризисное время и на перспективу нет. Россия в своем стремлении противостоять моноцентристскому глобальному мироустройству и выстроить полярный мир сталкивается с мощным сопротивлением.

В современном мире сложились условия, при которых прежние политические и экономические методы воздействия для сохранения старой системы не применимы. Возобновление же прямого насилия может быть связано или с демонстративным преувеличением, или с явной переоценкой своих возможностей.

Параграф 3.2. «Террор и терроризм как формы манифестирования политического насилия» посвящен анализу наиболее общественно опасных, открыто проявляющих себя форм насилия в современном мире. Существует множество дефиниций терроризма и террора, отражающих большой разброс во мнениях ученых и практиков. Определенные трудности в исследовательский процесс вносит субъективный фактор национальных интересов на геополитическом уровне, идеологические установки различных государств, отличающиеся в подходах к пониманию терроризма. Автор провел анализ определений террора и терроризма, дающиеся в справочных, научных изданиях и официальных документах, что позволило свести их в следующий синонимический ряд: террор - физическое насилие; политика; форма борьбы; форма насилия; метод борьбы; насильственные действия; терроризм - политика и тактика, политика и практика террора; насильственные действия; деятельность; политика; форма войны; действие; идеология и практика воздействия, насилие; система акций. Дальнейшее исследование позволило выявить их общие сущностные черты и отличия.

В итоге автор предлагает следующие определения террора и терроризма:

Террор - предумышленное использование физического и психического насилия или угроза такого насилия с политическими целями, объектом которого являются большие группы населения.

Внутригосударственный террор - предумышленное использование физического и психического насилия или угроза такого насилия со стороны государства (диктатора, военной хунты) или определенной социальной группы (партии, криминалитета) с политическими целями, объектом которого являются большие группы населения в пределах одного государства.

Международный террор - предумышленное использование физического и психического насилия или угроза такого насилия с внешней стороны (другого государства, группы государств) с политическими целями, объектом которого является суверенное государство.

Терроризм - незаконное предумышленное использование физического и психического насилия или угроза такого насилия со стороны террористических организаций с политическими целями, объектами которого являются гражданские лица или имущество.

Государственный терроризм - незаконное предумышленное использование физического и психического насилия или угроза такого насилия со стороны террористических организаций с политическими целями, поддерживаемых прямо или косвенно государством, объектами которого являются гражданские лица или имущество своего или другого государства.

Международный терроризм - незаконное предумышленное использование физического и психического насилия или угроза такого насилия со стороны террористических организаций с политическими целями, объектами которого являются гражданские лица или имущество другого государства.

Автором представлены результаты исследования природы, первопричин террора и терроризма.

В параграфе 3.3. «Исламский терроризм» как политическое насилие» предметом исследования стала специфическая форма политического насилия - терроризм, прикрывающийся исламским вероучением.

Ближний и Средний Восток как перекресток цивилизационных потоков был и остается благодатной почвой для проявления терроризма на всех этапах истории. Этот регион был местом постоянного изменения государственных границ и религий. Крах империй и государств создавал материально-религиозные предпосылки для новых столкновений. Сегодняшний исламский терроризм с его фанатиками-камикадзе ортодоксальных ветвей веры - не что иное, как попытка использовать религию как политический рычаг в противостоянии культур. Если в ХХ веке главной осью противостояния была идеология двух сверхдержав, то на грани тысячелетий на их место пришло религиозное размежевание двух цивилизаций - христианской и мусульманской. Религиозно-этнические конфликты характеризуются остротой, трудной преодолимостью и необратимостью по причине того, что религия выполняет охранительную функцию в защите национальной культуры.

Конец ХХ в. отмечен резким всплеском активности групп с религиозной ориентацией, использующих террор для достижения своих политических целей. В последние десятилетия появился термин «исламский» терроризм, связывающий проявления насилия и экстремизма с одной из ведущих мировых религий - исламом. Однако связь между терроризмом и исламом далеко неоднозначна. Происходит смешение идеологии исламизма как радикальной, крайней формы бытования ислама и идеи ислама как религиозного мировоззрения. Ислам как мировая религия изначально никогда не проповедовал использование насилия как средства решения социальных проблем. Возникновение религиозно-политических учений исламистского толка не является свидетельством эволюции ислама, а результатом появления организаций, присвоивших себе право выступать единственными выразителями интересов мусульман. Религиозные исламистские течения не используют всю богатую палитру ислама как целостного мировоззрения. Толкуя Коран по-своему, они стремятся приспособить его для оправдания своих экстремистских действий и достижения сугубо политических целей.

Отличительной особенностью современной террористической деятельности радикальных исламистов стало широкое использование в террористических актах смертников - шахидов. Радикальными исламскими теоретиками разработана целая концепция, дающая разрешение на террористический акт шахида как на священную необходимость жертвы своей жизни во имя Аллаха. Однако экстремистские идеологи извращают ислам, оправдывают акты самоубийства, призывают к ним, выступая от имени Аллаха, используя шахидов в имя своих политических целей. Акции шахидов получили широкое распространение по всему миру, в том числе и в России.

Политизированный ислам, несущий террористические угрозы, наибольшее распространение получил после распада Советского Союза на территории Северного Кавказа, в местах компактного проживания населения, традиционно исповедующего мусульманскую веру. Радикализации ислама в последние годы способствовали кризисы, связанные с политическими и экономическими реформами в стране и принесшие с собой резкое имущественное расслоение населения, безработицу, ослабление контроля центральной власти, правовой и идеологический вакуум, межнациональные конфликты. На Северном Кавказе Россия столкнулась с особым видом международного терроризма - этнорелигиозным терроризмом, стремящимся к расширению зоны своего влияния, превращению региона в базу для исламистских террористов, торговцев оружием и наркотиками.

Глобализационные процессы в мире существенно отразились на состоянии и динамике терроризма. Экономическое положение в странах исламского региона, уровень жизни населения стран мусульманского Востока характеризуется нарастанием кризисных явлений. Снижение экономической активности населения, массовая безработица и нищета способствуют пополнению рядов террористов, распространению террористических действий по всему миру. Безработица и обнищание вызвали рост миграции населения мусульманских стран в Европу и США, где возникли многочисленные общины выходцев из стран ближневосточного региона. Реальность такова, что «глобализации по-американски», распространяющейся западной цивилизации уже противостоит глобализация «по-мусульмански». Идеи панисламизма, всемирного Халифата не являются фантазией религиозных фанатиков, а представляются политическим лидерам исламистских движений практически единственным способом выжить в гонке цивилизаций, вернуть Золотой век ислама - любыми способами, среди которых важнейшее место занимает физическое насилие (или его угроза), уничтожение противника, терроризм.

Для снижения уровня терроризма требуется взвешенная экономическая и политическая стратегия международных сил, способная устранить факторы, порождающие терроризм. Целый ряд объективных факторов, таких, как интеграционные мировые процессы, духовная девальвация милитаризма в значительной части мира, распространение ненасильственной ментальности и культуры мира, способны нейтрализовать рост терроризма и экстремизма, в том числе религиозного.

В параграфе 3.4. «Толерантность, политическое ненасилие и культура мира как факторы противодействия политическому насилию» автором проведен анализ идей ненасилия и толерантности как основополагающих принципов культуры мира, исследован уровень толерантности молодежи к девиантным явлениям в российском социуме.

С позиций общегуманистических принципов насилие оценивается как безусловное зло. Но при всеобщем осуждении оно парадоксальным образом получает и всеобщее оправдание как средство борьбы со злом. Насилием борются с насилием, тем самым, умножая его. Наращивание вооружений, распространение ядерного оружия, экстенсивное использование природных ресурсов, насильственное насаждение демократии в других странах проходят под лозунгами защиты прав человека, защиты интересов собственного народа, обеспечения безопасности и прочих. Но постепенно приходит осознание, что впереди у человечества, если не предпринять кардинальных мер, глобальные катастрофы: ядерная, экологическая, энергетическая. Одна из таких мер - переход человечества на путь ненасилия.

Отличие насилия от ненасилия заключено в противоположной направленности целей, установок, мотиваций действий. Главная установка насилия - утверждение неравенства между субъектом и объектом, цель - достижение односторонних преимуществ для субъекта, мотивация - социальный контроль, давление. Ненасилие - это не только принцип активной борьбы, организованной на отказе подчиняться несправедливым порядкам и законам, но и философия, основанная на верховенстве правды любви, предполагающая личные, социальные и межнациональные изменения ради преодоления несправедливости в достижении мира и примирения.

Принципы толерантности и принципы ненасилия совпадают по основным позициям. Но для сторонников ненасилия программной стала линия поведения в ситуации социальной несправедливости - путем активного ненасильственного сопротивления злу. Основной целью ненасилия и толерантности в современном разнообразном и противоречивом мире является достижение взаимопонимания между людьми. Культура мира предполагает гармонию в многообразии национальных культур. Она несовместима с экономической и военной экспансией, религиозным и идеологическим фанатизмом, стремлением к уничтожению «неверных», «потенциальных противников» и оппонентов.

С целью изучения представлений молодежи о системе жизненных ценностей (и месте среди них политической ценности, связанной с властью), а также определения уровня толерантности молодых людей автором было проведено социологическое обследование студентов высших учебных заведений г. Ростова-на-Дону. В первом опросе анкетируемые оценивали по степени важности для себя предлагаемые варианты жизненных ценностей - семья, власть, любовь, деньги и др. Самой большой ценностью для молодых людей является семья, на первое место ее поставили 62,7% опрошенных. Меньше всего молодежь привлекает власть и физическая сила. Низкая значимость для молодых людей такой статусной ценности как власть может служить одним из объясняющих факторов массовой аполитичности современной молодежи. Выяснилось, что молодежь не видит открытых каналов вертикальной мобильности, по которым можно было бы войти во властные элиты. Второе анкетирование выявляло, какими социальными факторами, считают молодые люди, детерминируются девиации среди молодежи. Большинство респондентов считают решающей причиной девиантного поведения отсутствие заботы со стороны родителей и бедность, влияние взрослых преступных элементов, недостаток доступных досуговых учреждений, а также чрезмерный показ сцен насилия в средствах массовой информации. Целью третьего анкетирования стало определение уровня толерантности молодежи по отношению к девиантным и делинквентным группам в обществе. Результаты опроса показали, что уровень толерантности молодежи достаточно высок по отношению к тем девиантным группам, которые могут существовать автономно, - до тех пор, пока они непосредственно не затрагивают собственные интересы и ценности молодых людей - это алкоголики, бродяги, рокеры, ВИЧ инфицированные, наркоманы. Естественно и гуманное отношение к физически и психически неполноценным людям. В отношении гомосексуалистов и проституток результаты обследования показали, что молодые члены общества готовы к толерантному сосуществованию с ними. Реакция ответного насилия на насилие делинквентных групп хулиганов говорит о пока еще высоком уровне агрессивности в молодежной среде.

В главе четвертой «Политическое насилие в условиях современной России» автором рассматривались и анализировались процессы, сопровождавшиеся применением политического насилия акторами внутренней российской политики, а также влияние геополитики на проявление политического насилия в российском обществе.

Параграф 4.1. «Трансформации политического насилия в современном российском социуме» посвящен трансформационным процессам в российском обществе, связанным с проявлением насильственных методов в политике государства.

На исходе 90-х гг. в России начала формироваться особая политическая система, некий сплав современности и архаики. Становление системы проходило на фоне внутриполитической борьбы двух идейных противников - «государственников», провозглашавших курс на создание «сильного» государства с широкими контролирующими полномочиями, и «либералов», считавших, что участие государства в организации жизни страны должно быть минимальным, а главная ставка должна быть сделана на «невидимую руку рынка», которая все отрегулирует. Необходимо отметить, что этот спор проходил преимущественно в поле власти, вне поля социальной жизни, без массовых движений и столкновений. Начало 2000-х гг. ознаменовано убедительной победой «государственников» над «либералами», и на протяжении последующих лет любые институциональные реформы в стране были направлены на укрепление государства, расширение его контролирующих полномочий. В трактовках российского истеблишмента «сильное государство» рассматривается как здоровый экономический и политический организм, имеющий весомое положение на международной арене, контролирующий собственные ресурсы и территорию, имеющий эффективные средства принуждения, т.е. силовые ресурсы; высокие экономические показатели. Таким образом, обладание силой в российском властном дискурсе постреформенного периода стало главным показателем жизнеспособности государства. Необходимо отметить, что предпочтение «сильной» власти гражданскому демократическому обществу в значительной степени свойственно российскому общественному сознанию.

Реализованный концепт «сильного» государства в 2000-е гг. способствовал консолидации российского общества, остановил «расползание» государства вследствие «парада суверенитетов». Дальнейшее решение задач сохранения государственности, не говоря уж о дальнейшем развитии, потребует от России сложных политических решений - усиления централизации управления, ротации управленческой и политической элиты, ограничения коррупции и преступности, создания механизмов инвестирования в производство, развития внутреннего рынка, сокращения разрыва в доходах богатых и бедных слоев населения. Одним из условий предотвращения политического насилия в обществе (как властного, так и протестного) является наличие общественного консенсуса - общественного согласия. Без обратной связи, игнорируя общественные сигналы, любая власть обречена на все недостатки замкнутой системы: стагнацию, неадекватную оценку социальной ситуации, принятие вследствие такой диагностики неверных, опасных не только для общества, но и для самих властных структур, решений.

В параграфе 4.2. «Геополитическая детерминанта политического насилия в российском обществе» автор рассматривает детерминанты политического насилия в российском обществе геополитическими процессами.

Анализ сложившейся в современном мире структуры властных отношений показывает неразвитость институциональных механизмов противодействия политическому насилию со стороны центров власти. Моноцентрический мир создает условия для злоупотребления со стороны ведущих держав в целях получения национальной выгоды и ущемления интересов других субъектов мирового сообщества, снижению мирового порядка и стабильности. Дисбаланс власти в мировом сообществе рождает неинституциональные, нелегальные формы социально-группового противодействия установлению нового миропорядка, в том числе в форме террористических актов.

В настоящее время сформировались, по крайней мере, две политико-экономических модели постиндустриального общества. Первая модель представлена западной цивилизацией с североамериканским ядром. Основными ее характеристиками являются высокий технологический и экономический уровень развития западных стран, глобальный характер коммуникационных сетей, влияние транснациональных корпораций на экономику и политику остального мира, превосходство в вооружении, европейские демократические и социокультурные ценности. Заявку на вторую модель делают страны юго-восточного региона - Япония, Китай, Индия. В технологическом развитии они приблизились по уровню к западной цивилизации, но при трансформации государственно-политического строя сохранили свою самобытную культуру. Россия в XXI век вступила в чрезвычайно сложной социально-экономической ситуации. В ХХ веке страна прошла череду жесточайших кризисов. Идеологическое противостояние прежних мировых общественных систем закончилось, странами западного мира начался захват сфер экономического и политического влияния на постсоветском пространстве.

Задача «демократизации» незападного мира выполняется различными, в зависимости от ситуации, способами. Так как глобализация размывает геополитические границы государств, то в ряде случаев производится «тихий», мирный экспорт западных, демократических ценностей. Наряду с мирным экспортом демократических ценностей широко применяются и силовые методы вмешательства во внутренние дела других государств. С использованием военных методов осуществлялась «демократизация» Югославии и Ирака. Военное вмешательство НАТО происходило в странах, ослабленных внутренними междоусобицами, не имеющих достаточных ресурсов для отражения внешней угрозы. Эти страны не обладали ядерным запасом как Россия. Поэтому в России на первых этапах постсоветского периода имел успех «мягкий» вариант - с использованием методов информационных войн и идеологического влияния через некоммерческие общественные организации.

Многочисленные прогнозы развития России в геополитическом пространстве можно свести к двум основным сценариям - пессимистическому и оптимистическому. Пессимистический сценарий заключается в однозначной ориентации России на западную цивилизацию, подчиненном и зависимом положении. Второй сценарий, по которому моделируется будущее России, можно назвать оптимистическим. Основывая свои доводы на том, что Россия сохранила свой производственный и интеллектуальный потенциал, сторонники этой теории прогнозируют России лидерство в новом геополитическом пространстве. Вторая модель развития России обладает меньшей степенью вероятности, чем первая. В научно-технической области у нас имеются определенные бесспорные достижения, но общий уровень состояния науки, техники, технологий, производственного потенциала далек даже от среднемирового. Единственное, на что может еще рассчитывать Россия - это ее человеческий капитал, сохранившаяся система духовных ценностей. Но чтобы реализовать интеллектуальные преимущества, необходима технологическая модернизация и эффективная экономика.

Будущее России во многом зависит и от ее способности интегрировать вокруг себя страны и народы, имеющие с нею общую социокультурную среду, технологические, хозяйственные и человеческие связи, историческую судьбу. Конфронтация с остальным миром, самоизоляция России уже в ХХ в. нанесла ей катастрофический ущерб. Только путь мобилизации всех ресурсов (как материальных, так и интеллектуальных), постепенного становления на путь постиндустриального развития, партнерства с другими странами - единственный способ найти свое достойное место в геоцивилизационном пространстве. Решающее значение имеет вопрос о способности сложившейся политической системы в России решать проблемы трансформации страны в современное постмодернистское общество.

В такой сложной ситуации достаточно проблематичным представляется сочетание сохранения «сильной» руки власти с курсом на либерализацию социальной жизни страны.

В «Заключении» подводятся общие итоги исследования, формулируются основные выводы.

ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ ОПУБЛИКОВАНЫ СЛЕДУЮЩИЕ РАБОТЫ

1. Кузина С.И. Политическое насилие в глобализирующемся мире. - Ростов н/Д: Изд-во ЮФУ, 2009. - 11,4 п.л.

2. Кузина С.И. Сущность политического насилия. - Ростов н/Д: Изд-во CКНЦ ВШ ЮФУ АПСН, 2010. - 10,0 п.л.

3. Кузина С.И., Новикова О.С. Информационное насилие в обществе // Гуманитарные и социально-экономические науки. - 2005. - №2. - 0,4 п.л.

4. Кузина С.И. Информационное насилие: подход к постановке вопроса // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. 2005. №3. 0,5 п.л.

5. Кузина С.И. Социальное насилие и молодежь // Гуманитарные и социально-экономические науки. 2006. №2. 0,7 п.л.

6. Кузина С.И. Уровень толерантности молодежи в оценках явлений девиантности и делинквентности // Гуманитарные и социально-экономические науки. Спецвыпуск (право). 2006. 0,5 п.л.

7. Кузина С.И. Генезис политического насилия: концептологический анализ // Научная мысль Кавказа. Дополнительный выпуск 2. Издательство Северо-Кавказского научного центра высшей школы, 2006. - 0,6 п.л.

8. Кузина С.И. Политическое насилие и принуждение в правовом государстве // Гуманитарные и социально-экономические науки. Спецвыпуск (право). 2006. - 0,2 п.л.

9. Кузина С.И. Социальное насилие и делинквентность молодежи // Гуманитарные и социально-экономические науки. Спецвыпуск (право), 2006. - 0,6 п.л.

10. Кузина С.И. Сопротивление злу в принципах толерантности и ненасилия // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. 2007. № 1. - 0,5 п.л.

11. Кузина С.И. Институционализация политического насилия // Философия права. 2009. № 3. - 0,5 п.л.

12. Кузина С.И., Новикова О.С. Власть и насилие / Социально-экономическая реальность и политическая власть. Сборник научных статей № 1. Москва - Ставрополь, 2004. - 0,5 (0,4) п.л.

13. Кузина С.И., Новикова О.С., Сергеев Н.И. Власть и насилие: теоретико-правовой аспект / Актуальные проблемы социогуманитарного знания. Сборник научных трудов. Выпуск XIII. - М.: «Век книги-3», 2004 - 0,3 (0,2) п.л.

14. Кузина С.И. Ненасилие как фактор эволюции человечества / Философия и будущие цивилизации: Тезисы докладов и выступлений IV Российского философского конгресса (Москва, 24-28 мая 2005г.): В 5т. Т.5.-М.: Современные тетради, 2005. - 0,1 п.л.

15. Кузина С.И., Сергеев Н.И. Эволюция насилия в обществе (по книге М.Фуко «Надзирать и наказывать»)/ Глобальное versus локальное: российская провинция в условиях глобализации (философские, социологические, социокультурные и политические проблемы). Сборник статей и тезисов межрегиональной научно-практической конференции НГГТИ (Невинномысск, 28 апреля 2005). - Невинномысск: НГГТИ, 2005. - 0,4 (0,3) п.л.

16. Кузина С.И. Влияние социального насилия на формирование жизненных ценностей молодежи (на материалах Карачаево-Черкесии) / Молодежь Юга России: положение, проблемы, перспективы. Южнороссийское обозрение Центра системных региональных исследований и прогнозирования ИППК РГУ и ИСПИ РАН. Вып.31. Ростов н/Д, 2005. - 0,6 п.л.

17. Кузина С.И., Сергеев Н.И. Методологические проблемы насилия в политической науке / Теоретико-методологические проблемы современного социально-гуманитарного знания. Сборник статей и тезисов межвузовского теоретико-методологического семинара НГГТИ (Невинномысск, 24 февраля 2006). - Невинномысск: НГГТИ, 2006. - 0,4 (0,3) п.л.

18. Кузина С.И. Глобализация - консолидация или насилие? / Проблемы адаптации к процессам глобализации: страновый, общенациональный и локальный уровни. Сборник статей и тезисов межрегиональной научно-практической конференции НГГТИ (Невинномысск, 28 апреля 2006). - Невинномысск: НГГТИ, 2006. - 0,4 п.л.

19. Кузина С.И. Массовые информационные системы как механизм формирования толерантного общества / Конфликты и сотрудничество на Северном Кавказе: управление, экономика, общество. Сборник тезисов выступлений на Международной научно-практической конференции 29-30 сентября 2006г. - Ростов н/Д - Горячий Ключ, 2006. - 0,3 п.л.

20. Кузина С.И. Политическая власть и политическое насилие / Тезисы докладов. IV Всероссийский конгресс политологов «Демократия, безопасность, эффективное управление: новые вызовы политической науке». Москва, 20-22 октября 2006. - М.: Российская ассоциация политической науки, 2006. - 0,2 п.л.

21. Кузина С.И. Национальная идея и этнократии / Этноэтатизм и этнократии на Юге России / Южно-российское обозрение ЦСРИ и П ИППК РГУ и ИСПИ РАН. Вып.37 / Отв. ред. В.В.Черноус. Ростов н/Д.: Изд-во СКНЦ ВШ, 2006. - 0,4 п.л.

22. Кузина С.И. Толерантность и ненасилие / Актуальные проблемы социогуманитарного знания. Вып.15, ч.4. - М.: «Век книги-3», 2006. - 1,0 п.л.

23. Кузина С.И. Информационное насилие как способ превращения массового сознания (политический аспект) / Массовое сознание в России: современное состояние и тенденции изменения Материалы Всероссийской заочной электронной конференции, Комсомольск-на-Амуре, 15 ноября 2006 г. / под общ. ред. Р.Л.Лившица. - Комсомольск-на-Амуре: Изд-во АмГПГУ, 2007. - 0,3 п.л.

24. Кузина С.И. Антропологическая детерминанта политического насилия / Социогуманитарное знание и современные инновационные образовательные технологии. Сборник научных статей профессорско-преподавательского состава кафедры философии, социологии и психологии и кафедры иностранных языков РМИЭУ / Под общ. ред. Э.М.Лисс, Н.П.Бондаренко. - Ростов-на-Дону, 2007. - 0,5 п.л.

25. Кузина С.И. Некоторые аспекты знания о власти в развитии социально-политической мысли / Актуальные проблемы социогуманитарного знания: Сборник научных трудов. Выпуск XVI. Часть 2. М: «Век книги-3», 2007. - 0,5 п.л.

26. Кузина С.И. Россия и процессы глобализации, регионализации и этнонационализации / Россия и глобальные экономические процессы: инвестиционный климат и инновации. Сборник материалов международной научно-практической конференции / Под общей редакцией: Э.М.Лисс, Н.П.Бондаренко. - Ростов-на-Дону: ЗАО «Ростиздат», 2007. - 0,3 п.л.

27. Кузина С.И. Элита versus интеллигенция: ответственность перед обществом / Элиты и будущее России: взгляд из регионов. Выпуск второй. Сборник материалов международной научно-практической конференции. Отв. ред. В.Г.Игнатов. Ростов-н/Д. 2007. - 0,2 п.л.

28. Кузина С.И. Некоторые аспекты проблемы генезиса политического насилия / Проблемы обеспечения национальной безопасности, гражданского мира и согласия в контексте глобализационных вызовов и угроз постсовременности. Материалы международной научно-практической конференции НГГТИ (Невинномысск. 30 марта 2007). -Невинномысск, НГГТИ, 2007. - 0,5 п.л.

29. Кузина С.И. Современные концепции политической власти как детерминанты политического насилия / Актуальные проблемы социогуманитарного знания: Сборник научных трудов. Выпуск XVII. - Ставрополь: «Кавказский край», 2008. - 1 п.л.

30. Кузина С.И. Терроризм как способ политического насилия / Правовые, политические, социальные и культурно-нравственные аспекты предотвращения террористической деятельности. Материалы региональной научно-практической межвузовской конференции Филиала СевКавГТУ в г. Пятигорске 19 февраля 2008г. - Пятигорск, 2008. - 0,3 п.л.

31. Кузина С.И. Геополитическая детерминация политического насилия в России / Актуальные проблемы социогуманитарного знания: - Выпуск XVII. Ч.2 - Ставрополь: «Кавказский край», 2008. - 0,5 п.л.

32. Кузина С.И. Насилие в глобальных мировых процессах / Отечественная социология: обретение будущего через прошлое. Материалы IV Всероссийской конференции «Сорокинские чтения» (1-2 декабря 2008г.; Южный Федеральный округ, г.Ростов-на-Дону). Ростов н/Д: Изд-во СКНЦ ВШ ЮФУ, 2008. - 0,5 п.л.