Левый экстремизм как политический феномен второй половины ХХ — начала XXI веков: эволюция стратегии и тактики

8. Основывая свою деятельность на вооруженном политическом насилии в его террористической вариации, РАФ исходила из предположений, что политический режим ФРГ, трактуемый как латентный фашистский, под воздействием террористических атак переродится в открытую диктатуру, против которой развернется широкомасштабное народное восстание. Активность РАФ не достигла масштабов, необходимых для подрыва существовавшей политической системы, но потребовала предельного напряжения ресурсов экстремистского движения, что обернулось невосполнимыми кадровыми потерями. САНО, в отличие от РАФ, не занималась адресным терроризмом, целенаправленным уничтожением представителей власти, иных своих политических противников. САНО не делала ставку на запугивание правящей элиты, на утверждение в социуме обстановки хаоса, непредсказуемости, неуверенности. Нишу вооруженной борьбы у сапатистов заняла пропагандистская деятельность, качество и масштабы которой намного превзошли аналогичную деятельность РАФ. В условиях глобализации и новых координат протестной борьбы сапатизм зарекомендовал себя как успешная альтернатива классическим экстремистским движениям.

9. Левый экстремизм может проявиться в России в будущем с высокой степенью вероятности в силу объективных внешних и внутренних факторов развития глобализирующейся цивилизации, переходящей в постиндустриальную стадию. Необходимо учитывать высокую вероятность появления экстремистских движений, развивающихся по альтернативной модели. Подобные движения будут обладать высокой степенью структурной устойчивости, информационной привлекательностью для широких слоев населения, в том числе и за рубежом, поскольку будут встраиваться в общие тенденции сопротивления глобализации. С ними будет неэффективно бороться вооруженным, силовым путем, поскольку каждая силовая акция против экстремистов будет способствовать росту их популярности, в том числе и на мировой арене. Основой противодействия подобным левоэкстремистским движениям может стать только идеологическая работа, в том числе и в электронной медийной среде, переговорные технологии, дискуссии. Идеологический вакуум, существующий в России со времен распада СССР, должен быть заполнен национальной идеологией, построенной на основе синтеза многовекового исторического духовного наследия многонациональной российской цивилизации и реалий современного мира.

Теоретическая и практическая значимость диссертационной работы заключается в том, что на основе рассмотренного материала и генерируемого нового знания вносится значительный вклад в решение научной проблемы по осмыслению левого экстремизма как политического феномена, выявлению факторов его устойчивости, обусловленных изменениями в стратегии и тактике, по итогам исследования предлагаются принципы противодействия левому экстремизму новой модели.

Данное утверждение подтверждается следующим: во-первых, уточнением и развитием связанного с научной проблемой понятийного аппарата; во-вторых, авторской разработкой новых элементов для методологии исследований подобного типа (адаптация работ Э. Берна); в-третьих, выявлением свойств классической и альтернативной моделей развития левого политического экстремизма; в-четвертых, авторским критическим подходом к прогнозированию линий развития левого политического экстремизма.

Теоретические выводы, содержащиеся в диссертации, могут быть использованы в отечественной политической науке при дальнейшей разработке вопроса политического экстремизма как дестабилизирующего фактора, подрывающего устойчивость развития демократических политических систем и генератора вызовов и угроз существованию гражданского общества.

Практическая значимость диссертационной работы заключается в возможности использования авторских выводов при прогнозировании развития левоэкстремистских движений, выявлении связанных с ними рисков и угроз, планировании стратегии противодействия политическому экстремизму.

Это конкретизируется, во-первых, в возможности использовать выводы диссертации при формировании эффективной государственной политики России с учетом нарастания международного влияния движения антиглобалистов левого толка; во-вторых, приемлемостью выводов данного диссертационного исследования при разработке национальной стратегии противодействия развитию левого экстремизма в масштабах России; в третьих, полученные автором диссертации выводы могут быть применены государственными структурами при планировании мероприятий по снижению экстремистской угрозы в федеральных округах РФ с наиболее сложной социально-политической обстановкой.

Содержащийся в диссертации материал может быть востребован при разработке в российских высших учебных заведениях общих и специализированных курсов по политической науке, по теории национальной безопасности и смежным учебным дисциплинам.

Апробация диссертационной работы проведена в течении 1998 - 2010 годов. Основными формами апробации явились научные сообщения и доклады, представленные автором на международных и всероссийских конференциях и конгрессах политологического профиля, публикации в ведущих реферируемых научных периодических изданиях, а так же практическое внедрение положений диссертации: их использование в работе исследовательских организаций, влияющих на формирование внешней политики РФ, высших учебных заведений (системы МВД и гражданских), чья деятельность направлена на обеспечение безопасности РФАкт о внедрении научной продукции в практическую деятельность от 29.01.2010 за подписью директора Института глобализации и социальных движений, к.п.н. Б.Ю. Кагарлицкого; Акт внедрения научной продукции в учебный процесс от 20.01.2010, утвержденный первым заместителем начальника Волгоградской академии МВД России по учебной работе, полковником милиции Ю.С. Чичериным; Акт о внедрении в учебный процесс от 25.01.2010, подписанный директором филиала ГОУ ВПО «МЭИ (ТУ)» в г. Волжском, д.т.н., проф. В.С. Кузевановым..

Основное содержание диссертационного исследования, полученные выводы и новые научные знания:

а) отражены в 39 научных публикациях общим объемом около 58,5 печатных листов, в том числе в двух монографиях объемом 29,6 и 13,3 печатных листа соответственно, 8 публикациях в журналах из перечня периодических научных изданий, рекомендуемых для публикации научных работ, отражающих основное научное содержание докторских диссертаций ВАК РФ (Полис, Космополис, Вестник ВолГУ), общим объемом 5 печатных листов;

б) внедрены в учебный процесс в виде 6 учебных пособий по дисциплине «Политология» общим объемом 21 печатный лист;

в) представлены в докладах и выступлениях автора на 7 международных и всероссийских конференциях и конгрессах политологов (тематических секциях), посвященных проблемам политического экстремизма, национальной и международной безопасности: Второй Всероссийский конгресс политологов (г. Москва, МГИМО (У) МИД России), 2000 год; Всероссийская научно-практическая конференция «Преподавание политологии в российских университетах» (г. Краснодар), 2000 год; Третий всероссийский конгресс политологов (г. Москва, ИНИОН РАН), 2003 год; Всероссийская конференция «Университетская политология в России в национальном и европейском контекстах» (г. Москва, ИНИОН РАН), 2004 год; Всероссийская конференция «Россия в новом политическом пространстве Евразии» (г. Москва, ИМЭМО РАН), 2005 год; Четвертый Всероссийский конгресс политологов (г. Москва, МГИМО (У) МИД РФ), 2006 год; Международная научная конференция «Трансформация политической системы России: проблемы и перспективы» (г. Москва, ИНИОН РАН), 2007 год;

г) в 2004 году по итогам конкурсного отбора автор получил грант на участие в программе Центра повышения квалификации преподавателей политологии МГИМО(У) МИД России в форме научной стажировки в ИНИОН РАН по теме данной диссертацииСправка № 914/03 от 8 июля 2004 г. за подписью руководителя проекта, проректора МГИМО (У) МИД России А.Ю. Мельвиля.;

д) материалы и выводы диссертации использовались автором при чтении лекционных курсов по политологии в высших учебных заведениях Волгоградского региона.

Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры международных отношений, регионоведения и политологии ГОУ ВПО «Волгоградский государственный университет».

Структура диссертационной работы определена исходя из цели и задач исследования, продиктована соблюдением принципов внутренней целостности и логической взаимосвязи ее элементов в соответствии с темой, предметом и объектом исследования, состоит из введения, трех глав, содержащих в себе девять параграфов, заключения, списка источников и литературы, трех приложений.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность темы, анализируется степень ее разработанности, определяются цель, основные задачи, объект и предмет, формулируется рабочая гипотеза, характеризуются теоретическая, методологическая и эмпирическая базы, научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы, излагаются положения, выносимые на защиту, приводятся данные по апробации результатов исследования, характеризуется структура диссертации.

В первой главе «Левый экстремизм как объект научного анализа», состоящей из трех параграфов, решаются задачи, связанные с терминологией и классификацией, характеризуются определенные автором формы левого экстремизма, рассматривается вооруженное политическое насилие в его взаимосвязи с левым экстремизмом.

В первом параграфе «Определение левого экстремизма и особенности его изучения» рассматриваются подходы к пониманию политического экстремизма, анализируются наиболее характерные в современной науке его классификации, обращается внимание на незавершенность научного поиска в данном направлении. Под экстремизмом как самой общей категорией автор подразумевает стремление актора (активного участника процесса) занять крайнюю, непримиримую позицию в отношении своего оппонента, основанную на продвижении своих интересов, мнений, убеждений, не предполагающую компромисса или какого-либо иного учета интересов противостоящей стороны. Соответственно, под радикализмом подразумевается направленность актора на коренное преобразование окружающей его действительности в той или иной сфере деятельности. Экстремизм выступает как действие (физическое или информационно-пропагандистское), а радикализм как идея, конгломерат неких воззрений и теорий, требующих, по мнению их разработчиков и последователей, воплощения в жизнь.

Политический радикализм - основной принцип экстремистской идеологии, согласно которому существующая политическая система воспринимается как абсолютно неприемлемая, несправедливая, не способная к эффективной модернизации и эволюции, а потому подлежащая уничтожению в максимально короткие сроки, немедленно. В зависимости от аргументации обоснования пороков системы и необходимости ее уничтожения, основные политические экстремистские идеологии могут быть различными: леворадикальными, праворадикальными, этнорадикальными (расизм), теорадикальными (религиозный фанатизм).

Под политическим экстремизмом в широком смысле автор понимает стремление актора - сторонника радикальной идеологии, занять крайнюю, непримиримую позицию в отношении своего политического оппонента по вопросам организации власти, государственного устройства, функционирования политической системы, любыми средствами реализовать собственные интересы, навязать другим участникам политического процесса свои мнения и убеждения как единственно допустимые, не имеющие альтернативы, не предполагающие консенсусного подхода во взаимодействии с политическими позициями оппонента. Политический экстремизм в узкоконкретном смысле автором раскрывается как деятельность руководствующихся радикальной идеологией социальных групп или индивидов, целенаправленно стремящихся дестабилизировать существующий политический режим для уничтожения господствующей политической системы с последующим принуждением социума к новому вектору политического, экономического и культурного развития.

Учитывая совокупность изложенного, левый экстремизм автор определяет как деятельность руководствующихся леворадикальной идеологией социальных групп или индивидов, целенаправленно стремящихся дестабилизировать существующий политический режим для уничтожения господствующей политической системы с последующим принуждением социума к новому вектору политического, экономического и культурного развития.

Во втором параграфе «Классификация основных форм левого экстремизма» градация политического экстремизма предлагается как по форме, то есть по эмпирической составляющей активности актора-экстремиста, ведущими индикаторами выступают цели и содержание данной активности; так и по виду, то есть по идеологической направленности, информационному обеспечению практической экстремистской деятельности.

По видам политический экстремизм в широком смысле разделяется автором на левый, правый, религиозный, националистический (сепаратистский), экологический, спонтанный (нечеткая, переменчивая, иррациональная мотивировка своих действий).

Автор выделяет следующие формы проявления левого экстремизма:

а) теоретико-генерирующая (политический экстремизм как вид интеллектуальной деятельности - философские, публицистические течения контркультуры и социального протеста, находящие реализацию в литературе, искусстве, гуманитарных науках, в традиционных и новейших социо-информационных дискуссионных пространствах);

б) протестно-активистская (политический экстремизм как способ практической деятельности по дестабилизации существующего государства и гражданского общества с исключением крайних мер насилия);

в) террористическая (политический экстремизм как способ практической деятельности по уничтожению существующего государства или корректировке его политического курса с помощью крайних мер насилия).

В третьем параграфе «Вооруженное политическое насилие в стратегии и тактике левоэкстремистских движений» вооруженное политическое насилие определяется автором как идеологически мотивированное применение оружия в целях уничтожения или подчинения себе оппонирующих акторов того или иного масштаба (государство, нация, народность, правящая элита, социально-экономическая страта). Вооруженное политическое насилие может быть реализовано как традиционными военными методами, так и партизанско-диверсионными действиями различной степени интенсивности, включающими в себя и террористические акции. Терроризм так же может выступать как самостоятельное тактическое воплощение стратегии вооруженного политического насилия. Вооруженное политическое насилие может применяться в глобальном и локальном политических процессах с разной степенью интенсивности, в зависимости от исторических особенностей эпохи, ключевых факторов развития цивилизации, в том числе и сформировавшихся культурных традицийСм. напр.: Капто, А.С. От культуры войны к культуре мира / А.С. Капто. - М.: Республика, 2002. - 431 с. - ISBN 5-250-02322-3. .

Проанализировав основные формы реализации вооруженного политического насилия во второй половине ХХ - начале ХХI веков, автор делает вывод, согласно которому взаимосвязь между стратегией и тактикой латиноамериканской герильи и деятельностью западноевропейских левоэкстремистских движений существует более в декларации, чем в плане практической реализации. Собственно левый экстремизм в своей террористической составляющей играет скромную роль в формах вооруженного политического насилия. Не затрагивая по объективным причинам различные вариации сельской герильи, заимствования из арсенала которой для городских террористов в принципе невозможны, автор отмечает, что и в случае с городской герильей (модель, разработанная К. Маригеллой) заимствования проводить так же достаточно сложно. Бразильский коммунист К. Маригелла разворачивал свое террористические движение («Действие за национальное освобождение») в условиях латиноамериканского мегаполиса, со всеми присущими ему социальными и экономическими особенностями - кардинальное расслоение населения на богатых и бедных, что сказывалось и на урбанистической географии, создавая в городе районы тотальной нищеты, обыденность в сознании населения силовых, насильственных действий, политическая диктатура, деятельность «эскадронов смерти» и т.д., в то время как западногерманские города, с учетом всех социальных противоречий, были все же более благополучными, значит и менее приспособленными для выживаемости городского партизанского движения.

Классический вариант левого экстремизма, делавший безоговорочную ставку на вооруженное политическое насилие, показал свою историческую бесперспективность. Относительно альтернативного его варианта подобный вывод был бы поспешен, так как САНО, в отличие от РАФ, активно использовав вооруженное политическое насилие на первой стадии своей деятельности и избегая его применения в последующем, не только смогла решить вопрос собственного выживания, но и добилась хотя бы локальных успехов.

Во второй главе «Классическая и альтернативная модели левого экстремизма», состоящей их трех параграфов, рассматриваются условия возникновения, своеобразие эволюции стратегии и тактики РАФ, которую автор считает наиболее характерным примером классических левоэкстремистских движений второй половины ХХ века и САНО, которую автор считает наиболее характерным примером альтернативных левоэкстремистских движений конца ХХ - начала ХХI веков, ориентиром для возможного развития левого экстремизма в будущем в условиях глобализации.

В первом параграфе «Своеобразие генезиса «Фракции Красной Армии» и «Сапатистской армии национального освобождения» автором диссертационного исследования выделены следующие основные факторы, способствующие становлению левого экстремизма в индустриальном обществе демократического типа:

- социально - экономические (особая разновидность экономического кризиса, при котором в наибольшей степени страдают мелкие предприниматели, интеллигенция и работники свободных профессий, безработица среди потенциально активных (в плане реализации политического протеста) слоев населения, прежде всего молодежи, господство идей радикального преобразования существующей системы в узком круге определенных социальных страт, что, не позволяя создать достаточную базу для полномасштабной политической борьбы, неизбежно оставляет в руках сторонников леворадикальных идеологий только экстремистские методы);

- общие внешне- и внутриполитические (деформация естественного исторического фона политического развития демократической системы, навязывание правящей элитой исторически несвойственных данному обществу социально-политических моделей, примеры побед однотипных вооруженных движений в других странах (в основном в регионах «третьего мира»), знакомство с разработанными там военно-политическими доктринами радикальной борьбы);

- социально-психологические (отсутствие в обществе информационно-идеологической монополии тоталитарного типа, отсутствие у социально активных страт, прежде всего у молодежи, веры в возможность значительного улучшения условий своего материального положения и повышения социального статуса в ближайшем будущем в рамках существующих общественных отношений, что ведет к поиску радикальных путей психологической компенсации; осознание невозможности реального и эффективного участия в политической жизни у маргинальных слоев населения, убедившихся, что «их голос» не способен повлиять на базовые политические процессы в государстве, целенаправленная или непроизвольная пропаганда со стороны СМИ жестокости и насилия, эффективности силовых методов решения личных или общественных проблем, радикализм как одна из доминирующих черт молодежной психологии).

По мере развития индустриального общества и перехода его к постиндустриальной фазе, данные факторы ослабевают или видоизменяются, тем самым подрывая условия существования классических левоэкстремистских движений. Однако глобализация, формирование информационного общества, актуализируют следующие новые факторы, способствующие развитию левоэкстремистских движений на новой основе:

- социально-экономические (проницаемость национальных границ суверенных государств в целях свободного движения капитала, материальных и информационных товаров, усиление экономической специализации, в том числе и вопреки интересов большинства граждан, в международной системе производства, взаимозависимость финансовых систем, все это повышает уязвимость наиболее слабых акторов международного экономического процесса, способствует перераспределению национальных доходов в пользу наиболее сильных игроков);

- общие внешне- и внутриполитические (расширение вмешательства наиболее сильных игроков международной политической системы в национальные процессы суверенных государств, в том числе военно-политическим путем, оправдывая нарушение суверенитета необходимостью борьбы за права человека, борьбы с авторитаризмом, с распространением оружия массового поражения, с притеснением этнических меньшинств, обостряет у попадающих под данное давление народов чувство несправедливости, протест против иностранного вмешательства, актуализирует запрос на протестные движения, способные сопротивляться данному вмешательству, в то же время растет недоверие к собственной, национальной правящей элите как к проводнику влияния иностранных держав);

- социально-психологические (повышение информированности и происходящих во всех регионах мира событиях, возможность сопоставления информации, расширение социальных контактов путем появления и доступности новых коммуникационных каналов, появление международного движения антиглобалистов, строящегося по принципу социальных сетей и возможность присоединиться к нему, рост социальной активности и внутренней убежденности в необходимости активного отстаивания своих прав).

Во втором параграфе «Информационное обеспечение деятельности «Фракции Красной Армии» и «Сапатистской армии национального освобождения» автор отмечает, что на западногерманских леворадикалов оказали значительное влияние как классическая марксистская теория, так и альтернатива - доктрины революционной борьбы, сформулированные в ходе освободительных процессов в странах «третьего мира». Среди последних доминировали воззрения Че Гевары, Карлоса Маригеллы, Мао Цзэдуна, Франца Фанона, положительно воспринимался Хо Ши Мин, являясь воплощением успешного сопротивления «империалистической агрессии». Эти публикации привнесли в сознание европейских леворадикалов установку на примат вооруженной борьбы, недооценку объективных условий революционной ситуации, убежденность в непреодолимо глубоком кризисе мировой капиталистической системы.

К главным разработчикам обоснования террористической формы левого экстремизма в ФРГ автор диссертации относит Х. Малера и У. Майнхоф. Менее значительный вклад в теорию обоснования террористической борьбы внесли А. Баадер, Г. Энслин, Ф. Тойфель. После гибели У. Майнхоф, Г. Энслин, А. Баадера и отхода Х. Малера от поддержки террористических группировок, в рядах последних уже не будет достаточно ярких интеллектуальных лидеров, способных под новым углом зрения рассмотреть обоснование и программу своей борьбы, качественно продолжить развитие теоретической базы. Политические задачи западногерманского левоэкстремистского движения оформлялись параллельно процессу развития группировок, на фоне расширяющейся практической террористической деятельности, когда удачные и крупномасштабные операции постепенно сменялись тяжелыми потерями в группировках, психологическим кризисом уцелевших террористов.

Автор считает, что своеобразие политических задач РАФ по ряду ключевых пунктов не расходилось с классикой марксизма: об эксплуататорской сущности капиталистических социально-экономических механизмов, о рабочем классе как гегемоне революции, о необходимости широкой социальной базы для успешной революционной борьбы. При этом традиционные тезисы дополнились заимствованиями из идеологии «новых левых», с их экзистенциалистскими протестными лозунгами квазиреволюционного перформанса. Большое влияние также оказали национально-освободительные движения с концепциями революционной войны. Можно констатировать, что интеллектуальные лидеры экстремистских группировок старались по возможности не выходить за рамки марксистского наследия той канвы, в какой они его понимали, старались опираться на его наиболее фундаментальные понятия. Но когда окружающая действительность и национальная специфика не позволяли этого, начинались поиск и разработка альтернативных доктрин. В той или иной степени идеологию лидеров террористических группировок на определенном отрезке времени разделяла значительная часть интеллигенции, молодежи, маргинальных слоевFetscher, I. Analysen zum Terrorismus. Band 1. Ideologien und Strategien / I. Fetscher, G. Rohmoser. - Opladen: Westdeutscher Verlag, 1981. - S. 63. - ISBN 3-531-11569-3..

В отличие от рассмотренной выше, платформа политических задач и воззрений сапатизма мифологизирована, обезличена, сатирична. Генезис теоретического базиса сапатизма, в отличие от марксизма, по мнению субкоманданте Маркоса, должен произрастать из современной практики, из действий, из оценки реальной окружающей обстановки. Сапатизм своим создателям мыслится как постоянно совершенствующаяся, самомодифицирующаяся в зависимости от изменений исторической обстановки открытая сетевая конструкция.

Западная цивилизация, воплощенная в либерально-рыночной форме, с точки зрения Маркоса стремится перепрограммировать ход исторического развития человечества в крайне негативную для интересов простого народа сторону: разрушение национальных государств, стирание исторической памяти населяющих эти государства народов, внедрение в массовое сознание покоренных народов чувства неуверенности в завтрашнем дне, страха за свою жизнь и благополучие в случае отказа от покорности, возведение таких категорий как предательство, лицемерие, обман, преступление в степень высших ценностей и методов правления в мире будущего. Исторический процесс представляется как дальнейшая концентрация денег и вседозволенности в руках мировых элитных группировок, катализирующая нищету и отчаяние. Мировая элита («Интернационал ужаса») de facto ведет против человечества Четвертую мировую войну (Третьей мировой Маркос называет историю противостояния США и СССР, закончившуюся полным поражением ортодоксальных левых форм, что поставило на повестку дня поиск новых путей сопротивления) за новый передел мира. «Неолиберализм» - неуклюжая попытка идеологической маскировки факта ведения Четвертой мировой войны, а «глобализация» - наиболее известное название самого процесса войны.

Острие критики в экономической плоскости Маркос направляет против неолиберализма как идеологии, своеобразной осевой конструкции западного мира. Устами одного из своих мифических персонажей (жука «Дурито»), Маркос предлагает трактовать неолиберализм не как экономическую теорию, имеющую научное обоснование и отражающую современные общемировые макроэкономические тенденции, но как замаскированный под «теорию» системный кризис империалистического мира. Неолиберализм в его трактовке противоречив, бессвязен, неприменим с практической точки зрения и в основе своей лишен какого-либо смысла, трактуется как ширма, призванная прикрыть стремление к власти.

В третьем параграфе «Стратегия и тактика «Фракции Красной Армии» и «Сапатистской армии национального освобождения» на основании таких критериев, как задачи, господствующие на том или ином этапе эволюции левоэкстремистского движения, методы их достижения, степень развития идеологии, интенсивность воздействия на политическую систему государства индустриального типа и политическое сознание граждан, в эволюции стратегии и тактики террористической формы западногерманского левого экстремизма автор выделяет несколько стадий.

Подготовительная стадия (1968 - 1970 годы) характеризуется спонтанными акциями, направленными против материальных объектов (например, поджоги торговых центров) с попыткой исключения человеческих жертв, затем к бунтарям приходит осознание того, что подобную деятельность невозможно вести, оставаясь на легальном положении. Опираясь на рекомендации, почерпнутые из работ лидеров вооруженных движений стран «третьего мира», они осуществляют нападения на банки и государственные конторы, решая вопрос о своем финансировании и обеспечении документами, создают сеть нелегальных квартир и других подпольных укрытий, формируют парк из угнанных автомашин, необходимый для проведения будущих диверсий. Группировка принимает самоназвание РАФ, выпускает манифесты, объявляющие о начале своей деятельности.

Основная стадия (1971 - 1979 годы). Переход к активной фазе борьбы стал возможен благодаря появлению на политической сцене ФРГ организованных террористических группировок, способных координировать деятельность, как между собой, так и со своими легальными сторонниками. От первой стадии группировки отличаются наличием идеологической платформы, целями и намеченными методами их достижения, налаженным функционирующим подпольным аппаратом жизнеобеспечения. Террористы не только географически разграничили сферу «работы», но и старались не терять связи между своими организациями. Поэтому даже в самые тяжелые времена им удавалось производить структурную перегруппировку лишившихся руководства сил, проводить акции в поддержку попавших под удар организаций.

Кризис и спад террористического движения (1980 - 1984 годы). Политический экстремизм левого толка, продемонстрировав свою бесперспективность, быстро терял популярность в рядах вчерашних адептов. Если в середине 70-х годов ХХ века количество симпатизирующих боевикам исчислялось несколькими тысячами человек, то в 80-х годах ХХ века симпатизирующих осталось немного. Лишенные поддержки легальных сторонников, законспирированные боевики оказались в тяжелых условиях, приходилось решать вопрос о собственном выживании, самообеспечении. На «борьбу с системой» значительных сил не оставалось.

В 1981 - 1982 годах действия западногерманских спецслужб привели к столь серьезному урону в рядах нелегальных боевых организаций, что произошло структурное разрушение всего движения военизированного политического насилия в стране. Многие боевики эмигрировали за границу, деятельность уцелевших группировок была свернута. Широкие слои населения Западной Германии были возмущены длительной полосой кровавых акций со стороны экстремистов. Террористическое движение испытало острейший кадровый голод и перестало пополняться боевиками.

Стадия последней активизации политического терроризма и прекращение вооруженной борьбы (1984 - 1998 годы). С течением времени неблагоприятные для левых террористов социально-политические и силовые факторы в германской политической системе продолжали усиливаться. В 1985 и 1986 годах удалось провести террористические акции против военных объектов, открывших начало последней стадии в истории западногерманского левого терроризма. Однако возрождение террористического движения оказалось эфемерным: социальная категория, породившая ультралевый терроризм, серьезно модифицировалась, идеологические ресурсы были исчерпаны, старые активисты и лидеры уничтожены, а имидж террористических группировок был максимально подорван благодаря умелой политике СМИ. В 1992 году от имени уцелевшей нелегальной группы РАФ был оглашен призыв перейти от вооруженного противостояния к широким политическим дискуссиям, а в 1998 году РАФ объявила о прекращении своей деятельности. Источником притяжения радикализированной молодежи стали неофашистские группировки, а затем и различные объединения антиглобалистов.

Обращаясь к анализу стратегии и тактики САНО, автор концентрирует внимание на объективной оценке, которую лидер сапатистов субкоманданте Маркос дает современным реалиям, неблагоприятным для развертывания полномасштабных партизанских движений. Сопротивляться неолиберальной системе, обладающей абсолютным перевесом военно-силовых, информационных и других ресурсов, способностью своевременно обнаружить, изолировать и физически уничтожить централизованное вооруженное движение оппозиционных сил, возможно только путем создания межконтинентальной «сети», отрицающей какие-либо централизованные организационные и командные структуры. Сеть, по замыслу субкоманданте Маркоса, должна служить созданию альтернативных каналов коммуникации и информационной взаимной поддержки всех сил сопротивления, которые данная сеть и объединит. Карта мира, покрытая неолиберальными финансовыми и военно-политическими конструкциями, содержит так называемые «мешки сопротивления», концентрирующие на региональном уровне различные протестные силы. Отсутствие координационного информационного взаимодействия между «мешками сопротивления» на данном этапе есть главное препятствие для развития широкомасштабного и эффективного противодействия глобализации.

Сеть, которую предлагает создать субкоманданте Маркос, должна объединять всех людей, ставших «лишними» в глобализирующемся мире, неспособных найти не только приемлемый материальный достаток, но и должные условия для духовно-культурного совершенствования. Остановить международную агрессию, подобную нападению США на Ирак (Маркос прогнозирует неизбежность дальнейшей эскалации вооруженного насилия в мире, предполагая объекты для следующего американского вторжения: Сирия, Иран, Венесуэла) возможно лишь массовыми повсеместными кампаниями протеста, а не единичными партизанскими или террористическими акциями в тех или иных регионах планеты. Для этого и ставится цель привлечения к сапатизму сотен тысяч сторонников по всему миру.

Главным оружием сапатистов являются идеи, распространяемые преимущественно не методами прямой пропаганды, но дискуссиями, взаимопроникновением и взаимообогащением мировоззрений. Субкоманданте Маркос сумел задействовать почти весь спектр возможностей, которые предоставляет Интернет: не только для агитации, распространения своих публикаций, создания точек соприкосновения «по интересам», но и для сбора политической и экономической информации, путем многократного сопоставления и перепроверки, благодаря которой он рассчитывал получать более-менее достоверную картину мира.

Автор диссертации констатирует - несмотря на первоначальные тактические успехи, современный сапатизм испытывает проблемы с дальнейшим развитием, вынужден конкурировать с другими идеологиями и движениями глобального сопротивления (например, с политизированным исламом). Нерешенными остались и стратегические задачи сапатистов как глобального, так и регионального уровней:

- САНО не смогла стать главным связующим звеном, объединяющим все силы сопротивления «неолиберализму» на глобальном уровне;

- САНО не сумела добиться прихода к власти в Мексике путем политических выборов представителей левых сил;

- САНО не приобрела ресурсов, достаточных для того, чтобы взять под полный контроль регион своей непосредственной деятельности (Чьяпас).

В третьей главе «Эволюция левого экстремизма», состоящей из трех параграфов, обобщается и анализируется научный материал, полученный в ходе изучения условий возникновения, особенностей идеологии, стратегии и тактики РАФ и САНО, выявляются преимущества альтернативной модели левого экстремизма перед классической, рассматривается возможность появления левоэкстремистских движений в России и предлагаются принципы противодействия им.

В первом параграфе «Левый радикализм как реакция на кризис ортодоксальных идеологий второй половины ХХ века», автор, анализируя международную и национальную политическую обстановку, состояние политических идеологий в период образования и активной деятельности РАФ и САНО, обращает внимание на обстоятельство, что оба движения генерировали свои идеологические платформы в периоды острейшего кризиса левой политической мысли, помноженного на катастрофические провалы в практической работе ее носителей. Подъем РАФ и пик ее популярности приходится на упадок «студенческой революции» и очевидную несостоятельность «новых левых» как флагмана революционной борьбы. САНО входит в мировой политический процесс со своей идеологией на фоне острейшего и во многом необратимого кризиса советской ортодоксии и крушения основанных на ней политий. Ни одно государство не смогло уцелеть с опорой на идеологию советского образца.

Таким образом, РАФ и САНО предложили как идеологическую альтернативу, так и методику практической борьбы, чем и привлекли к себе внимание. Идеологическим концепциям, созданным как РАФ, так и САНО, как при локальных действиях в своих странах, так и при информационном выходе на международный уровень, приходилось конкурировать с другими идеологиями разной степени радикализации. Различие в том, что РАФ не испытывала в борьбе за умы конкуренции со стороны исламского экстремизма, забравшего на себя основную долю внимания мировых СМИ и научного сообщества во времена появления САНО.

При рассмотрении работ идеологов РАФ и САНО, автор диссертации сосредотачивает внимание на осмыслении той роли, какую в их понимании играет вооруженная борьба, как они оправдывают применение вооруженного насилия, сопряженного с угрозой жизни или ведущего к прямому уничтожению своих оппонентов. Позиции субкоманданте Маркоса и У. Майнхоф во многом различаются. Хотя переход к вооруженной борьбе воспринимается обоими лидерами как крайняя, вынужденная мера, но по разным причинам и для различных целей. Субкоманданте Маркос не ставит задачу уничтожения политического режима Мексики вооруженным путем, он стремится привлечь внимание мировой общественности к проблемам Чьяпаса, создать пространство для политического торга. Идеологи РАФ во главе с У. Майнхоф, после некоторых колебаний, безоговорочно склонились к вооруженной борьбе как основному содержанию деятельности движения сопротивления на протяжении всего периода, вплоть до достижения поставленных целей по дестабилизации и крушению существующего в ФРГ режима.

Исходя из исследованных материалов, автор диссертации формулирует основные выводы о сходстве и различии в информационном обеспечении деятельности РАФ и САНО.

Общее: оба экстремистских движения возникают в кризисное для левых сил время; мировой империализм (неолиберализм в трактовке Маркоса) определяется как главный враг; стремление к социальной справедливости в варианте, близком к марксистскому (экспроприация доходов богатых граждан и олицетворяющих их корпораций в пользу бедных); стремление заручиться активной поддержкой со стороны «новых групп потенциальных революционеров» - иностранных рабочих, бездомных, безработных, этнических и гендерных меньшинств, феминисток и т.д., всех тех, кто страдает от дискриминации в современном обществе и готов бороться за свои права; критическое восприятие традиционных левых партий, убежденность в их неспособности возглавить революционный процесс.

Особенное: локальность главнейших задач САНО, глобальность главнейших задач РАФ; деперсонифицированные разработчики идеологии САНО, персонифицированные разработчики идеологии РАФ; идеологическая конструкция САНО способна к эволюции, модернизации в зависимости от изменений окружающей обстановки (как расклад политических сил в самой Мексике, так и тренды международных процессов), неспособность к быстрой кардинальной модернизации идеологической конструкции РАФ; преимущественно рационалистический характер идеологии РАФ, наличие иррациональных компонентов в идеологии САНО; идеология РАФ нацеливает своих сторонников на непримиримую борьбу с противником вооруженным путем, идеология САНО нацеливает своих сторонников на преимущественно невооруженное противодействие, не исключает возможности переговоров и компромиссов, вооруженная борьба трактуется как самый крайний случай.

Во втором параграфе «Изменения в стратегии и тактике левого экстремизма к началу ХХI века» констатируется, что сравнительный анализ стратегии и тактики САНО и РАФ способен выявить в основном различия, нежели сходства. Иная историческая ситуация, различная социальная среда, экономическая обстановка, реальные и декларируемые цели - все это вынуждает иначе выстраивать стратегическую линию и действовать различными тактическими методами. САНО, будучи экстремистским движением, использовавшим вооруженное политическое насилие, в отличие от РАФ не занималась адресным терроризмом, целенаправленным уничтожением представителей власти, иных своих политических врагов. САНО не делала ставку на запугивание правящей элиты, на утверждение в социуме обстановки хаоса, непредсказуемости, неуверенности. Более того, эволюция САНО проходила от относительно краткой, хотя и масштабной, интенсивной фазы вооруженной борьбы, к формам невооруженного сопротивления. Вооруженные акции САНО были направлены преимущественно на военные объекты правительственных войск. Завершив вооруженную стадию, приумножив политический эффект от нее, сапатисты сохраняют свою военную структуру как потенциально способную возобновить герилью в любой момент.

Нишу вооруженной борьбы у сапатистов заняла пропагандистская деятельность, качество и масштабы которой намного превзошли аналогичную деятельность членов РАФ. Не в последнюю очередь данному успеху способствовало развитие глобального медийного пространства, свободного от государственной цензуры, особенно появление глобальной сети Интернет. Сапатисты умело «встроились» в разворачивающееся мировое движение антиглобалистов, обрели в нем свой статус, поле деятельности. Возникла уникальная ситуация, когда любая военная силовая акция против САНО будет увеличивать популярность сапатистов в глазах мирового сообщества.

Исторические позиции, с которых стартовала РАФ, были менее благоприятными. В сравнении с САНО, стратегия РАФ эволюционировала в обратную сторону - от относительно бескровных, но шумных символических акций к жестокому адресному террору. Не имея широкой устойчивой социальной опоры (в случае САНО - индейские общины Чьяпаса), не имея реально достижимой стратегической цели (в случае с САНО - уступки со стороны власти в пользу расширения прав коренных народов Мексики), так как довольно быстро стало ясно, что террористическими методами государственность ФРГ не разрушить, РАФ с каждым годом все больше концентрировалась на адресной мести как стратегии (комбатанты устраивали покушение на представителей власти, участвующих в судебных преследованиях их товарищей или захватывали заложников в надежде добиться освобождения арестованных членов группировки), покушениях и захвате заложников как тактических методах, стремительно теряя даже те остатки социальной симпатии, которые еще сохранялись. Деятельность РАФ стала бесперспективна - в чем смысл протестного движения, которое все силы тратит на самозащиту, месть за удары по своим структурам? Какое влияние такое движение может оказать на политический процесс? Закономерным финалом стратегического тупика и тактической несостоятельности РАФ стало решение о прекращении деятельности. В постиндустиральной стадии развития общества, в эпоху постмодерна, подобным леворадикальным организациям, строящимся на иерархическом принципе, консервативной, не способной к быстрым изменениям идеологии, использующим различные тактические вариации терроризма, места не оказалось.

Вариант «постиндустриальной» партизанской войны, разработанный и реализованный САНО, можно признать в современных условиях эффективным, адаптированным к тенденциям мировых социально-политических процессов и способным успешно решать как минимум ряд локальных задач. Когда жесткая силовая конфронтация, основанная на непримиримых лозунгах уничтожения врага, на широкомасштабных кровавых террористических акциях, вызывает у подавляющего большинства граждан закономерное отторжение, лабильная и сложная стратегическая линия, предложенная САНО, вызывает симпатию значительной части протестных слоев социума и имеет некоторую вероятность конечного успеха. Данная модель может быть взята на вооружение прежде всего леворадикалами, поскольку для движений, основанных на религиозном экстремизме, этносепаратизме, национализме, сложная и компромиссная модель «мягкой» войны в эпоху жесткого господства «постиндустриальных партизанских войн» будет неприемлема в силу несопоставимости с сущностью, задачами и идеологией данных движений.

В третьем параграфе «Левый экстремизм в современной России - перспективы развития и стратегия противодействия» отмечается, что ХХI век может явить непредсказуемые с традиционных позиций идеологические построения и концепты, способные стать основой глобального сопротивления «маргиналов» - всех тех народов, страт общества, отдельных индивидов, кто отождествляет такие понятия, как глобализация, вестернизация, неоколониализм. Россия в этой связи не станет исключением. Список экстремистских организаций, чья деятельность запрещена в Российской Федерации, в настоящий момент демонстрирует преобладание религиозных и националистических видов экстремизма, левый экстремизм на данном витке исторического развития России проявляется в основном опосредованно, идеологически входя составной частью в другие движения. Кроме того, сетевой принцип организационного построения и идеологическая универсальность, свойственные протестным движениям эпохи постмодерна, позволяют левоэкстремистским элементам существовать в рамках организаций более общего рода.

Тенденция развития экстремизма в России отражает общую линию эволюции экстремистских движений и идеологий в эпоху постмодерна: взаимопроникновение и смешение, объединение рациональных и иррациональных компонентов, построение по типу социальных сетей, отказ от иерархической структурной организованности, что затрудняет политическую идентификацию, но в то же время повышает устойчивость данных движений. Хотя неисламские антисистемные экстремистские группировки современной России относительно немногочисленны и маргинализированны, при оценке их деятельности и построении прогнозов необходимо учитывать кумулятивный эффект.

Наличие экстремистской угрозы не отменяет того обстоятельства, что российское гражданское общество должно крайне осторожно относиться к политическим лозунгам и концепциям, основанным на необходимости расширения прав государства по контролю над личностью (в том числе и репрессивными мерами). Региональные элиты постсоветской России к рубежу XXI века приобрели ряд авторитарных черт (часть из которых сохраняется и сейчас, несмотря на все усилия федеральных властей по демократизации госаппарата): «...значительная персонификация власти, снижение роли представительных органов и политических партий, слабая оппозиция, патерналистские отношения между населением и властью, консенсус элит в сочетании с клановостью»Динес, В.А., Николаев, А.Н. Власть в регионах: испытание выборами / В.А. Динес, А.Н. Николаев // Власть. - 2000. - № 6. - С. 59.. Разумеется, активное противодействие экстремистской угрозе жизненно необходимо, но оно не должно подменять собой демократическую систему, способствовать выстраиванию неототалитарных форм.

Основные практические выводы, которые можно сформулировать по итогам проведенного теоретического исследования и использовать в стратегии противодействия развитию в России левого экстремизма, заключаются в следующем:

- политический левый экстремизм будет проявляться в России в будущем с высокой степенью вероятности в силу объективных внешних и внутренних факторов развития глобализирующейся цивилизации, переходящей в постиндустриальную стадию;

- классические левоэкстремистские группировки, использующие военизированное политическое насилие (терроризм) как основу своей стратегии, если и будут возникать в России в будущем, то прогнозируются организационно неустойчивыми, не способными к быстрому наращиванию кадрового состава, хронополитический период их эффективной активности будет ограничен, поскольку благоприятные условия, способствующие успеху таких группировок, остались в прошлом;

- для противодействия левоэкстремистским группировкам классического типа можно воспользоваться опытом зарубежных стран, сталкивавшихся во второй половине ХХ века с подобной проблемой и справившихся с ней (оперативное жесткое силовое реагирование на противоправную деятельность экстремистов, выявление и нейтрализация легальных сторонников экстремистов, обеспечивающих функционирование террористов-нелегалов, установление информационной блокады деятельности экстремистов, разъяснительная работа с населением о деструктивности деятельности боевиков, ложности их идеологических тезисов, которым оправдываются террористические акции), так же можно предположить, что для борьбы с данной угрозой будет эффективен и российский опыт, применяющийся для противодействия экстремистам других направлений (сепаратизм, этнорелигиозный экстремизм);

- однако необходимо учитывать и высокую вероятность появления леворадикальных движений, развивающихся по «мягкой» (альтернативной) модели, подобные движения будут обладать высокой степенью структурной устойчивости, идеологической привлекательностью для достаточно широких слоев населения, в том числе и за рубежом, поскольку будут встраиваться в общие тенденции сопротивления глобализации;

- с подобными левоэкстремистскими движениями будет крайне сложно, неэффективно бороться вооруженным, силовым путем, поскольку каждая силовая акция против экстремистов будет способствовать росту их популярности, в том числе и на мировой арене, а самим участникам движения создавать ореол «мучеников», «бесстрашных борцов за правое дело»;

- в качестве основных каналов продвижения своей идеологии подобные левоэкстремистские движения будут использовать альтернативные средства коммуникации, прежде всего Интернет, что, учитывая высокий интеллектуальный уровень их лидеров и убедительность аргументов в отрицательном характере глобализации, будет способствовать информационному успеху;

- основой противодействия подобным левоэкстремистским движениям может стать только идеологическая работа, в том числе и в электронной медийной среде, переговорные технологии, дискуссии;

- идеологический вакуум, существующий в России со времен распада СССР, должен быть заполнен национальной идеологией, построенной на основе синтеза многовекового исторического духовного наследия многонациональной российской цивилизации и реалий современного мира, только с позиций такой национальной идеологии можно вести успешную дискуссию с экстремистами, нейтрализовывать их информационное влияние на население, сокращать число сочувствующих, лишать экстремистское движение социальной опоры.

- альтернативная («мягкая») модель левого политического экстремизма не предполагает неизбежности победы именно вооруженным путем, что открывает государственным органам широкий простор для политического маневра по снижению уровня агрессивности использующих данную модель экстремистских движений, постепенного включения их в политическую систему общества в качестве цивилизованной оппозиции. Этот пункт в выстраивании стратегии противодействия экстремизму подобного вида должен стать ключевым.