Федерализм и достижение этнополитического консенсуса в современном обществе

Особую роль в последующем распаде Советского Союза, на наш взгляд, сыграло замедление темпов формирования в стране гражданской нации, закрепление этнорегиональных идентичностей.

"Революция сверху", осуществляемая союзным центром во второй половине 1980-х годов, достаточно быстро превратилась в "революцию снизу", когда инициатива была практически перехвачена союзными республиками, потребовавшими реформирования советской федерации.

Представляется, что главную роль в распаде Советского Союза сыграли следующие обстоятельства.

Во-первых, это банкротство той идеологической основы, которая была заложена в фундамент советской федерации. За исключением отдельных частных случаев, союзный центр избегал использовать насилие для сохранения прежнего порядка. Более того, само руководство КПСС было готово отречься от существовавшего на протяжении десятилетий социально-политического строя, который к этому моменту уже обнаружил свою историческую бесперспективность.

Во-вторых, идея федерализма часто и весьма успешно используется для объединения людей против общего врага. С окончанием же "холодной войны" представлялось, что необходимость в обеспечении региональной безопасности отпала. Более того, союзные республики в зависимости от своей этноконфессиональной и культурно-исторической специфики стали по-разному позиционировать себя в мире. Так, для республик Прибалтики естественным ориентиром стала Северная Европа, для Азербайджана - Турция, для Средней Азии - мусульманский мир и т.п.

В-третьих, в условиях нарастающего экономического кризиса полностью дискредитировала себя идея о том, что только общее экономическое пространство может обеспечить повышение уровня материального благосостояния советских людей. Республиканские лидеры рассчитывали на то, что, став политически независимыми, их государства смогут достичь социально-экономического благополучия благодаря вхождению в новые региональные рынки и торговые блоки.

Наконец, распад Советского Союза явился следствием нерешенности собственно национального вопроса - проблем в отношениях между многочисленными народами единого государства, по-разному проявлявшимися на различных этапах истории. Наиболее существенные из них были обусловлены разрывами уровней социально-экономического и культурного развития народов, неодинаковостью их положения в национально-государственной структуре, различием условий функционирования национальных языков и культур.

Определенное противоречие порождала и принадлежность каждого гражданина СССР одновременно к двум общностям - своему народу (этносу, национальности) и гражданскому сообществу - наднациональной (надэтнической) государственной общности людей. Ситуация усугублялась и нерешенностью так называемого "русского вопроса", поскольку принципы этнического федерализма не распространялись на русскую нацию, принужденную строить свои отношения с другими народами страны на основе особого "интернационализма большой нации".

Таким образом, суть произошедшего в сфере межнациональных отношений можно объяснить крахом принципов и целей предшествующей национальной политики, таких как пролетарский интернационализм, самоопределение вплоть до отделения, форсирование создания новой общности, слияния наций. Механизм решения межэтнических противоречий в мультиэтническом обществе без дополнительных регуляторов, существовавших в условиях автократических режимов, показал полную неэффективность в трансформационной ситуации, что и привело к распаду страны.

В третьем параграфе "Бархатная революция" и мирный "развод" Чехословакии" прослеживается цепь событий, выявляются основные причины, приведшие к политическому решению о "бархатном разводе" и его последствия.

В диссертации анализируются те варианты существования пост-коммунистической Чехословакии, которые являлись предметом обсуждения в переходный период. Исходя из результатов соответствующих социологических опросов, в июне 1990 года альтернативами были:

· Единое государство, в котором основная власть сосредоточена в руках центрального правительства;

· Единое государство, в котором основная власть сосредоточена в руках правительств Чехии и Словакии;

· Конфедерация;

· Два полностью независимых государства.

Летом 1992 года в качестве альтернатив выступали:

· Унитарное государство с единым правительством и единым парламентом для всей Чехословакии;

· Федерация, состоящая из Чешской республики и Словакии;

· Федерация, состоящая из более, чем двух субъектов;

· Конфедерация;

· Разделение на два совершенно независимых государства.

В диссертации отмечается постепенное смещение в сравниваемых альтернативах. Изначально в центре дискуссий стоял вопрос о разделении властных полномочий между федеральным и республиканскими правительствами. Затем основным стал вопрос выбора между федерацией (как она была, например, определена в поправке к конституции, принятой 12 декабря) и более свободной конфедеративной структурой. Наконец, идея конфедерации все больше размывалась и дошла до такой степени, что стала практически неотличима от идеи создания двух независимых государств.

Проведенный в диссертационном исследовании анализ событий, приведших к краху чехословацкой федерации, позволил точнее оценить правомерность существующих объяснений причин такого конца единого государства.

В диссертации подробно исследуется каждый из шести наиболее часто упоминаемых фактора распада:

1. Федерация, состоящая из двух субъектов, изначально не стабильна.

2. К развалу федерации привела длительно существующая враждебность между чехами и словаками.

3. Распад других социалистических федераций послужил примером для Чехословакии.

4. Разделение страны было для большинства граждан вторым по приемлемости вариантом.

5. Страна разделилась по вопросу об отношении к рыночным реформам.

6. Чехи не хотели продолжать субсидировать Словакию.

Каждое из приведенных выше объяснений имеет под собой объективную основу. Представляется, что, как и в случае с дезинтеграцией Советского Союза и Югославии, речь должна идти о сочетании ряда факторов, как объективного, так и субъективного характера.

Главный вывод заключается в том, что в условиях системной трансформации, затрагивающей все сферы жизни общества, происходит обострение потенциально конфликтных ситуаций, латентные конфликты - социальные, этнические, конфессиональные, культурные и другие - трансформируются в открытые, и под их давлением такая сложная и противоречивая даже в условиях политической стабильности структура, как федерация, рушится.

Четвертая глава "ФЕДЕРАЛИСТСКИЕ РЕШЕНИЯ ДЛЯ ТРАНСФОРМИРУЮЩИХСЯ ОБЩЕСТВ" посвящена выявлению потенциальных возможностей использования федеративной формы государственного устройства для достижения этнополитического консенсуса в условиях обострения этнической идентичности, связанного с образованием новых независимых государств.

Идея федеративного устройства Украины возникла еще в период перестроечной борьбы за национальный суверенитет и независимость от СССР. Однако, оформившись как государство в начале 1990-х, Украина, несмотря на возрастающие и углубляющиеся с каждым годом противоречия между отдельными частями страны, до сих пор остается унитарным государством. Единственная автономия в составе государства - Крым - постоянно вынуждена препятствовать попыткам каждой новой украинской власти лишить, так или иначе, полуостров его автономного статуса.

Оставаясь предметом для дискуссий и теоретизирований отдельных украинских политологов и историков вплоть до начала нового тысячелетия, идея федерализации Украины впервые приобрела остро актуальный и, что самое важное, общенациональный характер в период президентских выборов 2004 года и последовавших за ними событий.

Взгляды авторов предлагаемых вариантов федерализации страны весьма различны: они варьируются от идеи создания двух самостоятельных "Украин" (восточной и западной) до федерации по германскому либо американскому образцу. Различаются и взгляды на саму идею федерализации, в которой одни усматривают способ сохранения территориальной и национальной целостности, а другие - технологию развала Украины, внедряемую из Москвы.

Особое внимание в диссертации уделено наиболее развернутому и аргументированному проекту федерализации Украины, представленному Д. Коптивом, который видит в унитаризме украинского государства постоянный источник политической нестабильности.

На сегодняшний день федералистский проект обсуждается, преимущественно, в теоретическом плане. Основные политические силы страны пока еще надеются удержать (или захватить) контроль над всей территорией страны. Однако если политическая нестабильность станет постоянным фактором украинской политики, всерьез угрожающим социально-экономическому развитию, то можно ожидать перехода дискуссий по вопросу федерализации Украины уже в плоскость практической политики.

Итак, ни одно из постсоветских государств, кроме России, пока не воспользовалось для решения своих этнических, этноконфессиональных или территориальных проблем федеративной моделью.

Объясняется это не только этническим национализмом правящих элит в этих странах, стремящихся обеспечить их функционирование в качестве национального государства титульной нации, но и тем, что федерализм как политический феномен несет в себе достаточно высокий конфликтогенный потенциал.

Пятая глава "НАВЯЗАННЫЙ ФЕДЕРАЛИЗМ" КАК ИНСТРУМЕНТ КОНФЛИКТОРАЗРЕШЕНИЯ" посвящена раскрытию специфики ситуации, когда федеративная модель государственного устройства принимается под давлением внешних сил - уходящих колонизаторов или международных миротворцев, пытающихся предотвратить или разрешить с его помощью этнополитический конфликт. В диссертации дается оценка степени эффективности такого рода "навязанного федерализма" на примере конкретных стран.

В первом параграфе "Индия: национальная политика и федерализм" отмечается, что идея федерализма была новой для страны, и сам выбор в пользу такой формы государственного устройства был сделан в значительной степени под давлением уходящих из страны колонизаторов.

Современная Индия - федеративное государство (по конституции - союз штатов). В него входят 25 равноправных штатов и помимо этого еще 7 союзных территорий. Индийские штаты представляют собой крупные административно - территориальные образования, в основе которых лежит языковая общность населения.

В отличие от классических федераций типа США индийская федерация не является "нерушимым союзом нерушимых штатов". Только союз является нерушимым, что же касается штатов, то в соответствии со статьей 3 Конституции Индии парламент наделен правом создавать новые штаты путем отделения территорий от уже существующих штатов, менять их границы и изменять их названия. Единственное требование заключается в том, что соответствующий законопроект должен быть представлен в парламент по рекомендации Президента и после того, как он был рассмотрен в легислатуре соответствующего штата. При этом одобрения последней не требуется. Федерация не основывается на принципе равноправия между союзом и штатами. Центральное правительство обладает правом и в реальности оказывает серьезное влияние на законодательную и исполнительную власть субъектов федерации.

Распределение власти между центром и штатами, с одной стороны, и отношение к различным штатам, с другой, закрепленные в индийской конституции являются в значительной степени результатом исторического развития и влияния политических факторов. Именно поэтому с самого начала федерализм в Индии носил асимметричный характер. Глубинные истоки асимметричности индийского федерализма следует искать в самой природе индийской политии и в особенностях функционирования политических институтов этой страны на протяжении десятилетий.

В диссертации анализируются причины усиливающейся асимметрии в Индии, что связывается автором, в первую очередь, со следующими обстоятельствами:

· растущей экономической централизации индийского федерализма, поскольку концентрация фискальных и финансовых ресурсов в руках Центра открыла широкие возможности для неравномерного их размещения по штатам;

· окончанием периода правления одной партии в центре и в штатах;

· возникновением партий, базирующихся на региональной идентичности, которые стали правящими в ряде важных штатов, в результате чего произошло смещение стратегии и тактики партийной борьбы за власть в субъектах федерации в сторону усиления защиты региональных интересов, даже в ущерб другим штатам и страны, в целом;

· формированием коалиционных правительств в центре, что позволило региональным партиям оказывать влияние на процесс принятия политических решений на уровне центральной власти в пользу их штатов.

Во втором параграфе "Дейтонские соглашения и двухуровневая федерация в Боснии и Герцеговине" рассматривается такой яркий пример "навязанного" федерализма со всеми его положительными и отрицательными последствиями, как Босния и Герцеговина, официально являющаяся федерацией с 1995 года, в результате подписания Дейтонского мирного договора, положившего конец четырехлетней гражданской войне между хорватами, сербами и мусульманами, унесшей жизни 300 тыс. человек.

В подписанных документах (Генеральное рамочное соглашение о мире в Боснии и Герцеговине плюс 11 приложений) закреплялась федеративная структура Боснии и Герцеговины, состоящей из Федерации Боснии и Герцеговины (ФБиГ) (боснийцы и хорваты) и Республики Сербской (РС) (сербы), а также района Брчко (РБ). К ФБиГ отошли 51% территории, а к РС - 49%. Каждое образование сохраняло свое правительство, полицию, аппарат управления, войска и законодательный орган. Руководителем Боснии и Герцеговины становился коллективный президиум, главное кресло в котором поочередно занимали лидеры боснийских мусульман, хорватов и сербов.

В конституции фиксировалось временное участие представителей международного сообщества в работе основных секторов государственного управления. В условиях широкомасштабного внешнего военного и политического присутствия Босния и Герцеговина фактически превратилась в международный протекторат.

Дейтонский мир покончил с вооруженным конфликтом в Боснии и Герцеговине, однако не разрешил глубинные противоречия между боснийскими мусульманами, православными сербами и католиками-хорватами. Все конфликтующие стороны уже в момент подписания документов не скрывали и не скрывают и сейчас своего разочарования достигнутыми договоренностями. Мусульмане утратили надежды на осуществление своей давней мечты - превращение Боснии в унитарное исламское государство. Сербы лишились возможности обрести независимость в границах их исконных земель в Боснии и даже потеряли часть своих территорий. Хорваты недовольны тем, что им не удалось добиться присоединения к Хорватии населенных ими боснийских земель.

Действуя в спешке, "крестные отцы" Дейтона создали в БиГ такую политическую систему, которая базируется на коллективных правах трех этноконфесииональных сообществ. Ее структура изначально противоречила провозглашенной высокой цели восстановления мультиэтнического и мультикультурного общества в стране. Вместо этого западные державы навязали систему, которая в действительности цементирует политические, административные, экономические и культурные барьеры, разделяющие три национальных сообщества. При этом большинство в двух из них не воспринимают БиГ в качестве своего государства. В стране сегодня две экономические системы, две раздельные производящие и распределяющие энергосистемы, две транспортные системы, две системы водоснабжения и т.д. Дейтонское соглашение не решило ни колоссальную проблему беженцев и бездомных, ни предоставило равные права меньшинствам. Дополнительные проблемы были порождены избирательным применением ряда положений дейтонского соглашения. Все это привело к созданию дисфунциональной, избыточной и неэффективной бюрократической структуры, которой с самого начала не хватало легитимности, целостности и рациональности, но при этом в высокой степени коррумпированной.

До сих пор несостоятельность БиГ искусственно компенсировалась за счет международного протектората, иностранного военного и полицейского присутствия и квази-диктаторской власти, которой выборочно мог воспользоваться Верховный представитель. Однако в настоящее время в международном сообществе практически существует консенсус по поводу того, что дейтонская система в значительной степени себя изжила.

В диссертации дается анализ конкретных предложений по изменению боснийской федерации, при этом особое внимание уделено выявлению причин провала конституционной реформы по плану "Дейтон-2".

Делается вывод о том, что сих пор федерализм использовался скорее в качестве инструмента разделения национальных идентичностей, а не объединения их в рамках одной страны. Трудно надеяться на жизнеспособность государства, являющегося продуктом навязанных извне условий, а не результатом вызревших межнациональных договоренностей. Для нормального же функционирования государства необходимо создание единого для всех гражданского общества.

Соответственно, и новый институциональный дизайн должен базироваться на широком политическом консенсусе, достижимым лишь на не-партийном и не-этническом основании и получившим поддержку во всех частях страны. Такого не случилось с "Дейтоном - 2", что и предопределило его провал. Только в случае достижения демократического консенсуса, можно будет с большим оптимизмом рассчитывать на внутреннюю консолидацию страны, ее экономический и социальный прогресс.

В третьем параграфе "Федерализм как попытка предотвращения дезинтеграции Ирака" дается анализ консенсусного потенциала федерализации Ирака.

После оккупации Ирака США и их союзниками, уничтожения режима Саддама Хусейна встал вопрос о таком будущем государственном устройстве страны, которое позволило бы, с одной стороны, сохранить территориальную целостность государства, с другой - обеспечить хотя бы минимальное продвижение по демократическому пути развития. В условиях острых противоречий между ведущими политическими силами Ирака по вопросам о путях формирования новых центральных органов власти, политических, административно-территориальных и правовых основах построения будущего иракского государства, продолжения активной террористической и боевой деятельности местных сил сопротивления и иностранных боевиков, значительных трудностей в деле восстановления национальной экономики и отсутствия ощутимого прогресса в решении основных социальных проблем эта задача оказалась крайне сложной.

Изначально американская сторона выдвинула план организации "неэтнической" Иракской федерации на основе 18 существующих провинций, которые должны были получить права самоуправления наподобие американских штатов. Согласно официальному мнению, такой вариант мог бы предотвратить этнические конфликты, которые представлялись неизбежными в случае раздела Ирака по этническим и вероисповедным границам.

Этот план вызвал одобрение арабской общественности Ирака, а также соседних стран. Правительства Турции, Сирии, Ирана и Саудовской Аравии неоднократно и решительно заявляли, что не потерпят никакой угрозы "территориальной целостности Ирака", при этом, если первые три страны опасались воздействия федерального Курдистана на собственные курдские сообщества, то Саудовская Аравия боится усиления шиитского (в конечном счете - иранского) фактора.

В настоящее время, несмотря на принятие конституции и определенные тенденции к стабилизации ситуации в стране, происходит фактический передел Ирака шиитами и курдами. Курды получили шанс воплотить свою заветную мечту - обособиться на севере Ирака и сконцентрировать здесь ресурсы 30-миллионного курдского народа, в том числе диаспор Турции, Ирана, Сирии и стран Южного Кавказа, а шииты, взявшие долгожданный реванш, - установить исламское государство, проповедующее законы шариата, на юге и в центральных районах страны.

Очевидно, покидать Ирак в такой ситуации американцам будет крайне сложно, поскольку, несмотря на оккупационную сущность своего пребывания, они являются единственной силой, более или менее сдерживающей эскалацию развала этой страны на как минимум две, а с учетом суннитского фактора и на три составные части. Такой сценарий грозит как минимум вторжением Турции в северные части Ирака и турецко-курдской войной с необратимым усугублением хаоса в региональном масштабе.

В то же время следует отдавать себе отчет, что даже в случае распада Ирака, этнические конфликты не будут разрешены.

В настоящее время дискуссии по поводу федерализации Ирака продолжаются. По конституции 2005 года, Ирак - федеративная парламентская республика, основанная на консенсусе трёх основных этнорелигиозных общин иракского народа: арабов-шиитов, арабов-суннитов и курдов. Однако вопрос о том, кто конкретно является субъектами федерации в тексте конституции, сформулирован крайне расплывчато, что оставляет вопрос о федералистском дизайне Ирака, по сути, открытым.

В октябре 2007 года американский сенат принял резолюцию, в которой предложил преобразовать иракское государство в федерацию с ограниченным в правах центром и широкими полномочиями трех субъектов федерации, образованных по религиозно-этническому признаку: на суннитскую в центре, шиитскую на юге и курдскую на севере. Американские сенаторы посчитали, что только такой вариант государственного устройства положит конец разгулу насилия в этой стране. Однако выдвинутая идея вызвала неоднозначную реакцию, практически - раскол в иракском руководстве. Главная проблема заключается в том, что федеративное государственное устройство в Ираке не имеет ни исторических прецедентов, ни реальной политической и социально-экономической базы в иракском обществе сегодня. Более того, очевидно и отсутствие самой единой иракской нации. Иракцы самоидентифицируются по принципу принадлежности к шиитам, суннитам или курдам.

В шестой главе "ФЕДЕРАЛИЗМ КАК СТРАТЕГИЯ УПРАВЛЕНИЯ ПОЛИЭТНИЧЕСКОЙ ПОЛИТИЕЙ", исходя из проведенного в предшествующих главах анализа конкретных примеров использования федерализма для достижения этнополитического консенсуса в современном обществе, выделяется ряд общих проблем функционирования этой модели государственного устройства в этнически разделенных обществах.

В первом параграфе "Этнофедералистский потенциал разрешения этнополитического конфликта" основное внимание уделено теоретическим, эмпирическим и нормативным попыткам продемонстрировать, как возможно спланировать государственное устройство или трансформировать систему государственного управления таким образом, чтобы это способствовало достижению политического консенсуса в многонациональных, поликультурных и многоязычных обществах на путях толерантности, мультукультурализма и демократии. Для этого используются различного рода институциональные "технологии", такие как правовые стратегии, системы защиты прав граждан, избирательные системы.

Отсюда одним из главных вопросов является вопрос о способности федерализма управлять межэтническими отношениями, соблюдая при этом дух и букву либеральной демократии.

В диссертации дается сравнительный анализ точек зрения по этому вопросу двух известных исследователей национализма Уолкера Коннора и Эрнста Геллнера.

Особое внимание уделено вопросу о соотношении федерализма и национализма в современном мире.

В существующих исследования по вопросу соотношения федерализма и национализма может выделить три основные точки зрения.

Первая точка зрения заключается в том, что национализм и федерализм - внутренне несовместимы. Как правило, эти исследователи резко настроены против национализма, ассоциируя его с этнической исключительностью, шовинизмом, расизмом и патриархальными партикуляристскими чувствами. По их мнению, федерализм принадлежит к совершенно другой философии - философии сотрудничества, которая предлагает ненационалистическую логику легитимности. Таким образом, федерализм предстает в качестве своего рода противоядья против национализма.

Вторая точка зрения на соотношение федерализма и национализма - диаметрально противоположна, утверждая их синонимичность. Эта аргументация используется, как правило, для реализации планов национально-территориальной государственности.

Третья точка зрения объединяет тех, кто считает, что федерализм и национализм могут пересекаться и быть взаимно совместимыми, но при этом подчеркивает, что далеко не все виды национализма совместимы со всеми видами федерализма. При раскрытии данной позиции в диссертации прослеживается четкое различие между т. н. национальными и мультинациональными федералистами. Особо подчеркивается, что последние выдвигают два основных аргумента в пользу того, каким образом регулирование этнических конфликтов может работать на гармонизацию национализма и федерализма. Первый базируется на идеи конгруэнтности (совпадения). Если границы между субъектами федерации соответствуют границам между соответствующими национальными, этническими, религиозными или лингвистическими сообществами, то есть если существует "федеральное общество", совпадающее с федерализирующими институтами, тогда федерация может стать эффективным средством гармонизации. Это происходит потому, что превращает этнически гетерогенную политическую общность в более однородную путем создания более гомогенных единиц.

Второй аргумент заключается в том, что в действительности федерализм может быть стратегией противостояния национальному самоопределению. Идея здесь заключается в том, чтобы ослабить потенциально конкурирующие между собой этнонационализмы: территориальный поход, характерный для федерализма, может быть использован в качестве инструмента для противодействия тому, что может обернуться местной тиранией или сецессионными инициативами. Исходя из этого аргумента, внутренние границы между субъектами федерации должны быть основаны на принципах "баланса власти" - стимулируя, где это только возможно, диффузию власти из одного центра, поощряя внутриэтнические политические конфликты и создавая почву для межэтнического сотрудничества (поскольку сформированные субъекты федерации не будут иметь какой-либо этнической группы, способной быть политическим большинством) и союзов, основанных на неэтнических интересах.

Во втором параграфе "Этнофедерализм: угрозы сецессии и дезинтеграции" делаются общие выводы об угрозах целостности федеративного государства.

Имеющие место быть провалы федерализма могут иметь различные объяснения. В некоторых случаях меньшинства слабо (в пропорциональном отношении к своей численности) представлены на федеральном уровне; более того, на их пути в органы федеральной власти могут создаваться искусственные преграды. Возникающая вследствие этого фрустрация в сочетании с уже зафиксированными границами, осознание (истинное или ложное) того факта, что значительные институциональные ресурсы уходят из-под контроля соответствующего субъекта федерации, порождают стремление к сецессии.

Принятый в 1990-ые годы в международном праве чрезвычайный принцип, который разрешает в случае дезинтеграции государства создание новых государственных образований по линиям разделения субъектов федерации, по мнению ряда специалистов, только усилит убеждение в том, что федерации не должны рассматриваться в качестве желательной формы существования межнациональных отношений.

Говоря о поражениях федерализма в многонациональных государствах необходимо обратить внимание еще на два обстоятельства. Во-первых, представляется, что наиболее хрупкими являются двусоставные федерации. Во-вторых, большая часть распавшихся федераций относилась к странам третьего мира или к переживавшим процесс системной трансформации, сопровождавшийся экономическим кризисом, бывшим социалистическим странам.

В целом, следует подчеркнуть, что хотя о ряде многонациональных федераций можно говорить, как о государствах, находящихся в состоянии постоянного кризиса, после их распада обнаруживается, что такая форма государственного устройства на протяжении ряда поколений оказывалась важным и достаточно эффективным средством регулирования глубоких разделений в обществе и предотвращения перерастания их в межобщинное насилие. И может быть самым ярким примером того, что даже несовершенная и недемократическая федерация обеспечивает более благоприятные условия для жизни людей чем то, что происходит после ее геополитической фрагментации, служит Югославия.

В диссертации анализируются различные источники межэтнорегиональной напряженности, оборачивающейся стремлением региональных политических элит к изменению параметров суверенитета субъектов федерации.

Особое внимание уделено сецессионистским сценариям в мультиэтнических федерациях. Первый вариант - когда сецессия ведет к улучшению положения и для отделившегося субъекта, и для оставшейся части федерации. Второй вариант заключается в том, что в результате сецессии с экономической точки зрения выигрывает отделившийся регион, а ситуация в оставшейся части сохраняется прежней. Третий вариант означает, что выигрывает либо отделившийся регион, либо оставшаяся часть. Если в выигрыше окажется регион, то можно ожидать сильного сопротивления сецессии со стороны федерации. Четвертый вариант заключается в том, что в результате сецессии федерация своего положения не улучшает, однако ситуация в отделившемся регионе ухудшается.

Для предотвращения дезинтеграции федеративного государства могут быть использованы две основные стратегии. Одна из них заключается в создании сильного центрального правительства, которое бы обеспечило единство федерации и принятие институциональных процедур и практик, соответствующих такой форме централизованного территориального контроля. Самая крайняя форма централизации включает полную или частичную монополию контроля центра над политическими партиями. Эта стратегия часто сопровождается жесткой, но эффективной политикой "разделяй и властвуй", предназначенной для того, чтобы переключить внимание с определенных социальных различий, проблем и событий.

Альтернативной стратегией является попытка приглушить стремление к разнообразию путем институционализации уровней возрастающей автономии этнорегионов. Реализация стратегии, которая обеспечивает достаточные институциональные гарантии для соответствующего представительства и защиты определенных регионов, порождает, однако, ряд проблем. Ряд федераций (например. Испания, Канада, Россия) практикует форму асимметричной федерации, в рамках которой некоторые этнические регионы получают большую автономию, чем другие субъекты федерации.

Либерально-демократические федеративные государства применяют и целый ряд других стратегий управления конфликтами, призванных обеспечить большую децентрализацию. Особенно часто в федерациях используются две следующих модели немажоритарного правления: кантонализм, при котором многонациональное государство подвергается делению на небольшие части, которым передается значительная доля политической власти и которые обладают определенным суверенитетом, и консоционализм (сообщественная демократия), который подразумевает основанное на согласие поведение этнических элит. Эти стратегии могут быть совмещены как с федерализмом, так и друг с другом. Более того, в обеих моделях существуют ограничения степени передачи власти этнорегионам.

Один из главных вопросов, порождаемых консоционализмом, связан с недостатком политического участия, заложенным в этой модели, и с той секретностью, которая неизбежно сопровождает такого рода консоциональные практики, что вызывает сомнение не столько в его эффективности управления этническими различиями, сколько в принципиальной сочетаемости с демократическими принципами. Но даже в вопросе управления конфликтами способность элит контролировать свои этнорегионы, что является необходимым для функционирования консоционализма, часто отсутствует. Умеренные лидеры, являющиеся сторонниками автономии, могут столкнуться с оппозиции со стороны сторонников сецессии, что сразу же снижает возможности элиты говорить или вести переговоры от имени своей этнорегиональной группы.

В третьем параграфе "Этнофедерализм и демократия" рассматривается одна из наиболее сложных проблем, связанных с эффективным функционированием федерации, а именно вопрос о том, насколько политическая система, не базирующаяся на правлении большинства, совместима с социальной справедливостью. Иначе говоря, насколько региональное представительство может быть легитимно признано приоритетным по сравнению с равенством граждан. В рамках многонациональных федераций также возникает вопрос, кто должен иметь право на самоопределение, и насколько поддержка определенных коллективных прав может сосуществовать с обеспечением свободы индивидуумов.

Сторонники федерализма отвергают предположение, что в этнически разделенных обществах мажоритаризм представляет собой приемлемую стратегию управления конфликтами, и что федеративная политика будет неизбежно "зацикливаться" на этнических вопросах. Скорее, как они утверждают, поскольку мажоритарное правление в мультиэтнических обществах может стать инструментом гегемонистского контроля, единственной эффективной контрмерой является институционализация коллективных прав путем обеспечения меньшинств мерами защиты их справедливого представительства и права на различия.

Те, кто подвергает сомнению достоинства мультиэтнических федераций, обеспокоены тем, что структурирование политии в соответствии с этническими линиями способствует тому, что ключевые сферы государственной политики оказываются захваченными глубоко политизированными этнорегиональными группами, которые оказываются в состоянии навязать свою волю другим.

Аргументация против федерации как формы разделения власти на этом, однако, не заканчивается. В частности, указывается, что наделение властью определенных этнорегиональных групп ведет к принижению роли других групп и проблем, которые часто оказываются вне поля зрения федеральной политики.

Даже если федерализм может быть оправдан на том основании, что он выполняет важную функцию гарантирования прав меньшинств, все равно возникает вопрос, насколько федерализм как инструмент сохранения культурных различий может быть оправдан и если может, то какие именно культуры имеют право на признание факта своего существования через федерацию. В связи с этим в диссертации аргументируется авторская позиция по трем ключевым вопросам: является ли культурное различие социальным благом; если да, то какие именно культуры должны получать поддержку посредством территориального признания; и. наконец, кто должен иметь право принимать решение по этому вопросу.

Главная проблема, которую еще предстоит решить федерализму, это найти модель национального самоопределения альтернативную той, которая до сих пор имела тенденцию доминировать в политической жизни и оказалась связана с конечной стадией в развитии национального государства. В таком проекте также придется найти пути, которые позволили бы обеспечить взаимное признание значимых социальных различий, не теряя при этом из виду права на культурные различия или гарантии социальной справедливости.

В четвертом параграфе "Политическая реализация федералистских проектов: проблемы и противоречия" подчеркивается, что при реализации федералистских проектов перед политиками встает необходимость учесть ряд моментов, которые позволили бы усилить положительный эффект и свести к минимуму отрицательные последствия федерализации.

Прежде всего, необходимо определиться, будет ли федеративное устройство реализовано сразу или процесс федерализации распадется на несколько этапов, на каждом из которых будут проходить переговоры, позволяющие уточнить и согласовать позиции сторон. В любом случае необходимо создание механизмов контроля за процессом федерализации.

Следующим фактором, определяющим успех или провал процесса федерализации, является тщательная проработанность процедуры. Какой бы метод достижения решений о федерализации не использовался, важно, чтобы существовали четкие правовые гарантии его реализации. Особенно, это касается невозможности со стороны центрального правительства в одностороннем порядке менять правила, касающиеся статуса субъекта федерации.

Механизм разрешения возникающих противоречий в принципе должен сочетать в себе, в первую очередь, переговорные и посреднические методы, а если с их помощью нужный результат не достигнут, то и вмешательство судебных инстанций. При этом механизмы согласования и консультаций должны быть предусмотрены не только для периода формирования федерации, но и для процесса ее дальнейшего функционирования.

Особую сложность в выстраивании федеративных отношений порождает асимметрия, поскольку остальные субъекты федерации надеются обрести всю ту полноту власти, которой располагает "привилегированный" регион. Другой проблемой, связанной с асимметрией, особенно если она связана с культурными различиями, может быть иное понимание и отношение к соблюдению прав человека в этих регионах, чем в целом по стране.

В пятом параграфе "Федерализм и проблема государствообразующей нации" для анализа потенциальных возможностей федерализма в достижении этнополитического консенсуса в обществе используется так называемая теория Дайси-О'Лири, основная идея которой сводится к утверждению, что стабильная демократическая мажоритарная федерация должна иметь гражданскую или этническую нацию, которая демографически и электорально доминирует.

В диссертации аргументируется авторская позиция, заключающаяся в том, что государствообразующая нация есть формируемая на основе каких-либо объективных критериев (общей истории, языка, религии, культуры) с помощью политических стратегий и союзов конструкция. Сам выбор доминирующего объективного критерия представляется политически мотивированным.

Существуют определенные ограничения возможностей государства: оно не может успешно функционировать как демократическая стабильная федерация при отсутствии такой нации. В то же время нельзя недооценивать возможности политической инициативы и искусства государственного управления в этой сфере. Отсутствие или неясность с государствообразующей нацией не исключают возможности существования демократической федерации, однако в последнем случае необходимо хотя бы частичное использование консоциетальных (сообщественных) практик для ее выживания.

Необходимо в то же время подчеркнуть, что дестабилизация федераций может происходить по иным, чем отсутствие государствообразующей нации, причинам. Среди факторов, обеспечивающих стабильность, можно также выделить добровольность объединения, благоприятное внешнее окружение, соответствие народов и территорий.

В многонациональном государстве с доминирующей нацией всегда будет существовать определенное напряжение между необходимостью удовлетворять потребность в уважении доминирующей нации и требованиями равенства со стороны национальных меньшинств; в то время как в многонациональных государствах без доминирующей нации в политической жизни будет доминировать политика баланса власти. В первом случае федерация может продолжать быть стабильной до тех пор, пока она сконструирована в соответствии с согласием доминирующей нации, и пока на основе смеси принуждения и согласия сохраняется определенная приверженность ей со стороны национальных меньшинств. И чем более каждое из этих меньшинств будет рассредоточено по территории страны, тем в большей безопасности она будет находиться.