Особенности имперских проектов на материале творчества современных российских писателей

«Дурную репутацию “нерукопожатного” человека Проханов заслужил еще в начале 1980-х. После “репортажного” романа “Дерево в центре Кабула” “он был подвергнут остракизму своими коллегами. С ним демонстративно переставали кланяться <...> его исключили из круга порядочных людей”. Проханов одобрял Афганскую войну, воспевал Советскую Армию в то время, когда для либеральной интеллигенции антисоветская фронда казалась позицией, единственно возможной для “порядочного человека”. Абсолютная лояльность государству-империи обеспечила автору “Дерева” репутацию конформиста, “продавшегося с потрохами”. Вскоре к нему приклеились ярлыки “соловей Генштаба” и даже “денщик Главпура”».

В своем последнем романе «Губернатор» (2016) Александр Проханов выводит тип нового руководителя губернии, который, по его мнению, приведет к процветанию не только свою область, но и в перспективе всю Россию - даст пример другим губернаторам или возглавит правительство.

Роман «Губернатор» продолжает цикл, к которому относятся романы «Истребитель» (2010) и «Крым» (2014), сам автор характеризует его следующим образом:

«Мой цикл связанный с героями «длинной воли». <…> Люди идут к своей сверхзадаче, проходят сквозь сверхплотные слои своей же судьбы, обгорают, получают страшные смертельные удары, почти погибают, но выстаивают. Вот этот тип мне очень близок и, мне кажется, он очень актуален. Мне этой работой хотелось бы поддержать людей, которые наполнены вот этим русским стоицизмом».

Актуальность романов - одна из важных черт творчества Александра Проханова, его как писателя всегда интересуют события, происходящие вокруг него в настоящее время, а не глубокое прошлое или далекое будущее:

«Я ведь вообще человек, пишущий вещи не исторические, а актуальные. По мере того, как вокруг меня сама история складывается в какую-то метафору, когда в ней возникает некая целостность, я, как старинный ловец бабочек, кидаюсь на эту целостность, вычерпываю ее из быстротекущего времени и переношу в роман».

Источник русского имперского могущества в понимании Александра Проханова - в единении высокоразвитых технологий и глубоких духовных традиций. Патриотизм, уважение к истории и религии России дают необходимую энергию машинам, преображая их с целью использования в благих для страны целях.

При этом технологии можно и нужно заимствовать у более развитых стран и народов. Взамен Россия готова делиться уникальным духовным опытом:

«Русские помогут вам снова стать народом-мечтателем. Мы учимся у вас технологиям, которые помогут нам лучше работать. А вы изучайте наши технологии, благодаря которым мы, после разгрома, снова стали мечтать.

Русские и немцы - два народа-мечтателя. Наш союз обеспечит человечеству новый, небывалый рывок.»

Это особенность имперского проекта Александра Проханова: открытость к заимствованиям из других стран и взаимовыгодному сотрудничеству с ними, но с сохранением отечественных духовных «технологий», евразийской идентичности:

«На чём основана идентичность евразийского народа, в чём евразийская культура и евразийский социум отличается от либерального западного социума? Действительно, так называемые консервативные ценности больше присущи этому азиатскому миру. Это примат государства, примет общества над отдельно взятой личностью. Индивидуальность всегда жертвовала собой ради преуспевания государства и социума».

Энергетика империи в современной России во многом заключается в «гражданской религии» Победы. В первую очередь, под этим Александр Проханов подразумевает победу в Великой Отечественной войне. Идея Победы раскрывается автором через многочисленные факторы, которые повлияли на исход войны:

«Победа -- это сгусток огромных энергий. Если этот сгусток распечатывать и раскрывать, извлекая из него его таинственные формы и содержания, то получится грандиозное писание, такое же, как Библия.

В этой Библии описана "экономика победы". В те предвоенные грозные годы, в надрыве, неся колоссальные траты и лишения, советский народ возводил авиационные и танковые заводы, открывал новые месторождения, создавал невиданное по своей мощи оружие. Строил ту индустрию, в которой решения воплощались незамедлительно и доводились до конца -- иногда ценою жизни их исполнителей. Такая мобилизационная экономика, насыщенная тысячами мгновенно возникших заводов, и обеспечила превосходство советских самолётов в небе, победу русских танков на Курской дуге и скорострельность русских дальнобойных орудий.

<…>

В этой Библии описана социология победы. Это волшебное, мгновенно возникшее сочетание несочетаемого, сплав всевозможных составляющих, которые до войны враждовали, сражались друг с другом, не умея сложиться в великое целостное единство.

Возник народ Победы. До войны существовало множество наций, укладов, языков, культур, поведений, которые не сочетались друг с другом, представляя собой хаотичное турбулентное общество. Это общество пыталось соединить несоединимые идеологии, религии и культуры. После Победы, после того, как красное знамя вознеслось над рейхстагом, возник новый народ, в котором через Победу, через это сверхплотное огненное действо всё сочеталось в одну великую симфонию советского народа.

В этой Библии рассказывается об элите Победы. <…> Речь об особой элите, которая рождалась на полях сражений. Будь ты самым безвестным, никому не ведомым пареньком из русской глубинки, но соверши подвиг, сожги три танка или кинься в рукопашную и одолей врага -- и ты сразу превращался в героя, твоё имя начинало сверкать на страницах газет, а грудь твою украшали ордена. Ты становился прославленным, лучшим. И через подвиг, через жертву входил в бессмертную элиту Победы».

Победа в Великой Отечественной войне не теряет актуальности, хотя относится к достижениям уже исчезнувшей «четвертой империи». Александр Проханов отмечает, что отношение народа к ней сохранилось и после развала Советского Союза:

«Победа - это единственное, что нам удалось перенести через проклятый девяносто первый год. <…> Под этим знаменем опять строятся полки сегодняшнего государства российского».

В искусстве Александр Проханов воплощает идею Победы, совмещая христианскую символику с образами, которые ассоциируются с периодом Великой Отечественной войны. В 2015 году Александр Проханов продемонстрировал икону Державной Божьей Матери, на которой были изображены маршалы победы вместе с генералиссимусом Сталиным. В дальнейшем он планирует расширить иконостас:

«Есть идея продолжить этот иконостас. Например, сделать иконы двух мистических парадов сорок первого и сорок пятого года под эмблемами тоже наших святых, Григория Победоносца или Феодора Стратилата. Сделать ряд икон, которые были бы посвящены великим битвам: Ангел московской битвы, Ангел сталинградской битвы, Ангел курской битвы, Ангел операции «Багратион», Ангел берлинской операции. То есть, сделать такие иконы, на которых наши святые, наши подвижники, но под ними нарисовать баталии великой священной войны. <…>

Священная победа не может не венчать священную войну в целом. И священная победа, и священная война делают священным всё, что с ними связано: армию, взводы, чекистов, Сталина, тех, кто стоял в тылу… <…>

В этом иконостасе, если Бог даст, я бы изобразил наших великих мучеников этой войны: Александра Матросова, Зою Космодемьянскую, Карбышева, панфиловцев, молодогвардейцев. Конечно, я бы не рисовал над головами нимбы, над каждым из этих героев-мучеников был бы свой христианский святой.

Мне кажется, если новомученики начала века, погибшие во время гонений на церковь, являются святыми и, как говорят наши отцы, вымолили у Господа победу сорок пятого года, то вот эти мученики Великой войны вымолили у Господа наше сегодняшнее государство».

В романе «Губернатор» задуманный автором иконостас расположен в одной из церквей Н-ской губернии, в которой происходят события книги. Эта церковь и ее настоятель отец Виктор играют в сюжете романа важную роль, спасая губернатора (и, следовательно, губернию) в финальной битве с враждебными силами:

«Отец Виктор не знал, кто этот обессилевший человек. Какими деяниями он прославлен. Кто отравил его сердце. Только чувствовал, что у человека истекают последние минуты и никто из людей больше ему не поможет. И отец Виктор взывал к тем, кто своим святым мученичеством оттеснил от России тьму, явил небывалое чудо, одержал Святую Победу. Эти мученики сохранили Россию в самые черные, кромешные дни и хранят поныне. Кидаются ей на помощь всей небесной ратью.

Он молился двадцати восьми небесным воинам, которые в волоколамских снегах ложились под танки врага. Молился чудной деве, которая, задыхаясь в петле, вдруг увидела Богородицу, несущую ей цветок. Молился юному летчику, чей истребитель врезался в черную тучу, нависшую над Москвой, рассекал эту тучу сверкающей молнией. Молился солдату с прекрасным лицом, который бросался на дот. Из его пробитого сердца вылетел ангел и повел в атаку наступающий батальон. Молился убеленному сединой генералу, на голые плечи которого хлестал ледяной поток, превращаясь в Иордан, в райскую Волгу. Он молился воинам, павшим за Родину и теперь обитавшим на небе, среди райских садов. Нимбы над их головами волновались, струились. Глаза отца Виктора, наполненные слезами, видели в храме золотое зарево. Он слышал полет бесчисленных крыл. Святые вняли его молитве и неслись к земле спасать человека».

Роман не завершается торжеством героя над поверженным злодеем, герой не имеет возможности вновь обрести спокойствие и благополучие, но он выходит победителем и продолжает дело своей жизни по обустройству губернии, а значит, несмотря на все испытания, надежда есть. И не только у героя романа, но и у реальной современной России, в которой Александр Проханов и видит место своему губернатору.

Особенностями имперского проекта Александра Проханова является, в первую очередь, совмещение русского евразийского духовного наполнения с достижениями западного научно-технического развития. Также, каждая последующая империя не похожа на предыдущую, а потому нельзя говорить о прямой преемственности элементов от Российской Империи или Советского Союза.

4. Павел Крусанов

Параграф посвящен Павлу Крусанову, современному российскому писателю, участнику литературной группы «Петербургские фундаменталисты», главному редактору издательства «Лимбус Пресс», лауреату литературной премии журнала «Октябрь» (1999, роман «Укус ангела»).

Петербургские фундаменталисты как литературное движение сформировались во второй половине 1990-х годов. В 1994 году Александр Секацкий, идейный вдохновитель этого движения, написал трактат «Моги и их могущества», задающий ироничную эзотерическую программу и рассказывающий о могах - существах, наделенных разнообразными магическими способностями влиять на окружающий мир, начиная от предсказания будущего и заканчивая призывом конца света. Позднее образы могов будут использоваться Павлом Крусановым в его имперских романах.

Костяк группы составляют Александр Секацкий, Сергей Носов, Сергей Коровин, Наль Подольский, Владимир Рекшан и Павел Крусанов. Название литературной группы отсылает к привычному значению термина «фундаментализм», но ему дается новая трактовка:

«Фундаментализм в широком смысле слова -- установка на возрождение глубинной традиции в культуре. (Если сузить культуру до литературы, то здесь почему-то принято считать, что традиция -- это следование канонам реализма, однако реализм на древе литературы возник как ответвление лишь в XIX столетии, а между тем литература не одну тысячу лет черпала совсем из другого источника -- мифа.) До сих пор были известны две версии фундаментализма: протестантский и исламский. Ни с теми, ни с другими петербургский фундаментализм ничего общего не имеет. Здесь фундаментом являются осмысленная широта жеста и величие порыва, право на непредвзятое мнение и право называть вещи своими именами. Неофундаментализм осознает себя явлением великой Незримой империи -- империи духа, достойной не только великодержавных заявлений, но и великодержавных действий».

Санкт-Петербург является не просто столицей Российской Империи и городом, где сформировалась литературная группа, а важным элементом и символом их имперского проекта:

«Империя исполнена воли к экспансии и нарушению равновесия в мире, она строит пирамиды и возводит Колизеи, потому что способна на сверхусилие, на объективно ненужное сверхусилие, на то, чтобы что-то сделать навечно. Скажем, изваять город на болоте. Построить город на мечтах и посчитать этот основание надежным фундаментом. И не просто город -- столицу».

В 2001 году петербургские фундаменталисты провели в Манеже акцию «Незримая империя», во время которой было зачитано «Открытое письмо Президенту Российской Федерации В.В. Путину».

В нем шла речь об имперской идее в современной России и о том, что нужно сделать, чтобы сохранить и идею, и страну:

«Огромные территориальные потери России в конце ХХ века в принципе сопоставимы с аналогичными потерями других держав, но есть ещё незримые границы, проходящие по кромке сознания, и нет для имперского самоощущения более важной задачи, чем оборона этих рубежей. Мы назовем эти запредельные рубежи прямо, без изворотов: Царьград, Босфор, Дарданеллы -- и если угодно, возможность нанести Америке неприемлемый ущерб».

Сверхзадача по этой концепции необходима России, поскольку «не имея впереди сверхзадачи, трансцендентной цели, государство не в силах добиться целей реальных».

Завоевание Босфора и Дарданелл является лишь одним из примеров сверхзадачи, взятым из истории России, в романах Павел Крусанов рассматривает иные варианты развития событий, на еще более масштабном и фантастическом уровне:

«Павлу Крусанову, в силу его личных убеждений, всё равно, каким способом утверждать вселенскую миссию России: проявит ли она кровожадность, покорив весь мир, включая преисподнюю, как это было в романе "Укус ангела", или, напротив, готовность спасти всё, что шевелится,-- как в свежеиспеченном романе "Бом-бом"».

Личные убеждения в случае с произведениями Павла Крусанова являются творческой установкой на игру с существующими в общественном сознании политическими идеями в рамках принятой в группе Петербургских фундаменталистов практики:

««Петербургские фундаменталисты» необыкновенно органично соединили в себе респектабельность вполне солидной культурной организации со скоморошеством и юродством как своеобразными игровыми практиками. Петербургские фундаменталисты и П. Крусанов, в частности, реализуют игровую стратегию на самых разнообразных уровнях: это игра с известными личностями, историческими фигурами, литературными персонажами, с мировой мифологией, с различными концептами и архетипами, в меньшей степени - с языком (на уровне стилистики), игра с жанрами. Т.е. литературная группировка включает в область задействованных элементов всю мировую культуру и литературу, все наследие философской мысли человечества.

При этом П. Крусанов в трилогии «Триада», состоящей из романов, не связанных ни сюжетно, ни сквозными персонажами (романы «Укус ангела», «Бом-бом», «Американская дырка»), а по гегелевскому принципу «тезиса-антитезиса-синтеза», и в романе «Мертвый язык» проходит путь очевидной идеологической эволюции: от соответствия канонам постмодерна к выходу в иную эстетику».

Роман «Укус ангела» вышел в 1999 году, в год, когда президент Борис Ельцин назвал преемником Владимира Путина. Либеральные политики девяностых годов перестали удовлетворять политический запрос общества. Народ хотел порядка и сильной власти:

««Возрождение» России как великой державы является самым эффективным в идеологическом плане основанием для легитимации системы господства, подобной путинской. После краха СССР абсолютное большинство опрошенных (72 % - 74 %) считали, что Россия утратила статус великой державы, а его возвращение должно быть одной из главных задач государственной политики. От появления нового лидера, сменившего вызывавшего почти всеобщее раздражение Ельцина, население ожидало решения двух главных задач: выхода из экономического кризиса (улучшения материального положения) и восстановления международного авторитета России как великой державы. Его возвращение должно было быть главной задачей государственной политики, внешней в первую очередь».

Уловив эти тенденции в обществе, российские писатели активно обратились к теме империи. Поскольку дискуссия о том, какой политический режим нужен России, всегда вызывает большой резонанс, литература, в которой поднимается этот вопрос, привлекает внимание и консервативных, и либеральных критиков. В случае с романами Павла Крусанова, ситуация осложняется еще и тем, что в них идея не высказана напрямую в виде четких и однозначных тезисов, на первый план выходит форма (имперская эстетика), а не содержание. Постмодернистская ирония и вовсе провоцирует прямо противоположные ответы на вопрос об идее книги.

Так, литературный критик Владимир Бондаренко, в статье об имперских традициях в современной русской прозе, видит в творчестве петербургских фундаменталистов воспевание имперской модели, а в игровой эстетике - только ширму для него:

«Настоящей столицей новой имперскости стал Санкт-Петербург, ковавший свои фундаменталистские лозунги под прикрытием обветшавшей либеральности.

Весело и озорно, будто бы посмеиваясь над самими собой и над своими же проектами, "питерские фундаменталисты" ковали в своем подполье свои имперские доспехи. Начиналось всё с манифеста "Новых магов", сочиненного в 1995 году Сергеем Курехиным и Александром Дугиным и публикацией работы Александра Секацкого "Моги и их могущества", написанной в 1994 году.

"Новые маги учреждают свое искусство и осуществляют социальные перевороты. Они специализируются в геополитике, масштабной науке. Подчиняют стихии, укрощают атлантического Левиафана и откармливают континентального белемота. Минимальный социальный масштаб НОВОЙ МАГИИ -- страна, народ, государство, легионы человеческих масс…" Авторов манифеста тут же объявили фашизирующими элементами, но манифест был услышан. Сергей Курехин вскоре умер, Александр Дугин ушел в проправительственные круги, но их идеи развили дальше и двинули в новую литературу молодые прозаики, возглавляемые ярким пассионарием, блестящим стилистом, мастером образа и метафоры Павлом Крусановым. В недавней статье "Легионеры незримой империи" Павел Крусанов пишет: "Веселый и грозный дух Империи непоседлив, он кочует, блуждает, переходит с места на место, то он в Персии, то в Месоамерике ольмеков, сегодня в златотканой Византии, а завтра в роевой Японии или в Австро-Венгрии, под завязку набитой вальсами и шампанским. Осиротевшие народы, оставленные этим духом, начинают тосковать и говорить… о защите животных, куклах Барби, овечках Долли и кризисах производства..."».

Либеральные же исследователи Эмиль Паин и Сергей Федюнин, которым не импонируют имперские тенденции, ставят роман «Укус ангела» в ряд антиутопий, предостерегающих общество о мрачных сценариях развития государства:

«Примечательно, что в начале 2000-х гг. в разных издательствах России вышли романы, написанные в жанре оруэлловской антиутопии: описывая современность под видом событий будущего, они были посвящены России как империи (Дивов О. Выбраковка. М.:ЭКСМО-ПРЕСС, 2000; Геворкян Э. Времена негодяев. М.: АСТ, 2000; Крусанов П. Укус ангела. СПб.: Амфора, 2000; Хольм Ван Зайчик. Дело жадного варвара. Спб.: Азбука, 2000; и др.). Во-первых, показателен интерес к жанру антиутопии, который иногда называют жанром «зашифрованного языка». В период Перестройки и президентства Ельцина у россиян не было спроса на такого рода произведения. Напротив, после долгих лет жизни за «железным занавесом» изголодавшаяся по правде публика буквально набрасывалась на ранее запрещенную литературу и на публикации, отражавшие актуальные проблемы общества. Во времена Путина, как и во времена Сталина или Брежнева, появилась необходимость зашифровывать мысли о современности. Во-вторых, поражает, что во всех романах отразилось предчувствие возрождения в России имперского порядка. <…> Писатели в романах передали свой страх перед надвигающимся тоталитаризмом, раньше, чем социологи, ощутив происходящие в российском обществе перемены: прежде всего массовый спрос на стереотипы «имперского сознания»».

Имперский проект петербургских фундаменталистов не является политическим проектом в том же смысле, в каком он строится у Владимира Мединского, Александра Проханова и Захара Прилепина. Идеологическое содержание имеет принципиально иную цель. По сути, отсутствует запрос на конкретные политические практики, несмотря на его имитацию, как, например, в «Открытом письме Президенту Российской Федерации В. В. Путину». Сам Павел Крусанов говорил: «в первую очередь меня привлекает не порядок, не могущество, не "железная рука", а эстетика Империи. Хотя в известном смысле эти вещи взаимосвязаны».

Свой интерес к имперской тематике Крусанов объясняет в частности тем, что сам жил в советской империи, а империя обязательно влияет на сознание своих граждан:

«Я не знаю, имперский ли я человек, но что сознание у меня, и вообще у моего и более старшего поколения -- имперское, это несомненно. А разве может быть иначе, если такой кусок жизни прожит в империи? Надо отдать ей должное: какая ни на есть, но это была империя, и она обеспечивала нам определенные, подчас весьма своеобразные гарантии. Взять и разом переделать сознание -- так ведь нормальный человек не может. Думая над феноменом имперского сознания, я в свое время "Укус ангела" и замыслил. Меня занимал вопрос: чего в трансцендентной перспективе, в идеале вожделеет имперское сознание? В результате каким-то образом сложилась картина будущей книги.

Суть в том, что империя, которой удастся воплотить идею всемирности, неизбежно погибнет. Империя не может жить вне границ. Ей обязательно нужны границы, за которыми ее ждет опасность, за которыми находится враг. Без внешнего сосуществования с опасностью империя деградирует. Воплощение идеи всемирности убивает идею империи».

В имперском проекте Павла Крусанова сохраняются элементы традиционной имперской эстетики, следовательно, во главе государства стоит именно Император, чье могущество, благодаря фантастическим допущениям, доведено до абсолюта:

«Император - фигура божественной природы, стоящая посреди подвластной ему сакрализованной вселенной, вселенной-зеркала, в котором не отражается ничего, кроме самого Императора, соли земли и неба. Ни над собой, ни под собой, ни тем более окрест Император не имеет никакого высшего метафизического принципа, с которым он вынужден был бы духовно считаться, а стало быть, он абсолютно свободен и неотделим от Бога. Бог внутри него. Вне его Бога нет. Вокруг существует только отражение Священного Императора. Следовательно, держава его по определению является синонимом рая - ведь она есть овеществленное продолжение его воли, ее "большое тело". Само собой в реальном воплощении подобное мировоззрение может быть сориентировано только монархически; вместе с тем оно будет тяготеть к пространственному распространению власти монарха через имперскую экспансию, через включение максимального объема вселенского пространства в подчиненную Императору сферу, в сферу отражения его личности, тем самым чудесно преображая заросли подзаборной крапивы в рай, в область восстановленного первопорядка. Словом, исполать великому делу иерархии».

В финале романа всемогущий император готовится впустить из другого мира Псов Гекаты, чтобы одержать победу в мировой войне, пожертвовав ради этого миллионами человеческих душ.

Инфернальная тема присутствует и в следующих романах трилогии, объединяя их на уровне фантастической идеи. В романе «Бом-бом» главный герой Андрей Норушкин оказывается потомственным стражем подземных башен, из которых в мир может вырваться зло и спровоцировать глобальные катаклизмы. В отличие от первого романа трилогии, в «Бом-боме» герой стремится созидать, а не разрушать, и намеревается залить башню бетоном, чтобы не выпустить зло в наш мир.

В романе «Американская дырка» причина глобальных катаклизмов также заключена в земных глубинах. Бурение сверхглубокой Кольской скважины спровоцировало распад Советского Союза («настоящая причина гибели Империи кроется в дерзком замысле сверхглубокой скважины на Кольском, ведь по существу такая дырка - Вавилонская башня наоборот»), а в недалеком будущем (относительно времени написания романа) его герои планируют добиться запуска аналогичного проекта в Америке, чтобы уничтожить ее.

Во всех трех романах «Триады» Павел Крусанов рассматривает тему гибели империи. В «Укусе ангела» распад происходит дважды, в «Бом-боме» герой пытается предотвратить катаклизм, но не в силах повлиять на потусторонние механизмы, в «Американской дырке» же опыт первого имперского краха позволяет Капитану устроить крах другой империи (на этот раз американской) под своим контролем.

Особенностями имперского проекта Павла Крусанова является акцент на имперской эстетике и метафизике, а не имперской политике, а также невозможность построения заявленной империи - она выступает великой целью, ради которой можно творить великие дела, но достижение ее не является практической задачей. Конкретные политические тезисы в этих условиях теряют первостепенное значение, которое имеют в «серьезных» имперских проектах.

Заключение

фундаментализм политический прилепин большевистский

В данной работе мы поставили цель рассмотреть особенности различных имперских проектов на материале творчества ряда современных российских писателей.

Для достижения поставленной цели были проанализированы политические проекты, отраженные в работах Владимира Мединского, Захара Прилепина, Александра Проханова и Павла Крусанова.

В ходе исследования были выявлены основные характеристики имперских проектов. Их объединяет политический запрос на сильное государство, проникающее во все сферы общества и обеспечивающее благополучие своих граждан, экстенсивное развитие государства, патриотизм, а также наличие сверхзадачи, к решению которой государство стремится.

Особенность сверхзадачи и способов достижения социальной гармонии зависит от того, какой идеологии придерживается автор каждого из имперских проектов. В «правительственном» проекте Владимира Мединского цель - сохранение традиционного уклада и исторической преемственности. В национал-большевистском проекте Захара Прилепина основная задача - достижение социальной гармонии по социалистическому принципу, идейное наполнение при этом не принципиально. В евразийском проекте Александра Проханова цель - сохранение духовных традиций одновременно с ускоренным развитием технологий по западному образцу. В «игровом» проекте Павла Крусанова главное - воссоздать эстетику империи и иметь сверхзадачу.

Литература

1. Беляков С.С. Этюд в красно-коричневых тонах // «Вопросы литературы» - выпуск № 5, 2009.

2. Бондаренко В.Г. Я русский, значит - имперский! // «Завтра» - выпуск № 10 (642).

3. Володихин Д.М. Храм и космодром. Футуристические образы России в русской имперской фантастике. // «Политический журнал» 29.02.2008.

4. Дугин А.Г. Проект «Империя» // «Профиль» № 34 (589) 15.09.2008.

5. Интернет и идеологические движения в России: Коллективная монография / Сост. Г. Никипорец-Такигава, Э. Паин. - М.: Новое литературное обозрение, 2016. - 480с.

6. Крусанов П.В. Легионеры незримой империи. Предисловие к публикации архива Петербургских Фундаменталистов. // «Культпросвет» 14.01.2014.

7. Крусанов П.В. Меня привлекает эстетика империи. // «ПИТЕРbook» № 7, 2001.

8. Крусанов П.В. Мы - питерские фундаменталисты // «День литературы» № 6 (82), 2004.

9. Крусанов П.В., Носов С.А., Рекшан В.О., Секацкий А.К., Стогов И.Ю. Открытое письмо Президенту Российской Федерации господину В.В. Путину.

10. Крусанов П.В. Триада: романы - СПб.: Амфора. ТИД Амфора, 2007. - 671с.

11. Липовецкий М. Политическая моторика Захара Прилепина // «Знамя» № 10, 2012.

12. Мединский В.Р. Война: мифы СССР. 1939--1945. М.: Олма Медиа групп, 2011. - 704с.

13. Мединский В.Р. Особенности национального пиара. PRавдивая история Руси от Рюрика до Петра. - М.: ОЛМА Медиа Групп, 2014. - 608 с.

14. Мединский В.Р. Россия никогда не сдавалась. Мифы войны и мира. (Серия «Война и мир»). - М.: Книжный мир, 2016. - 320 с.

15. Мединский В.Р. Стена: роман - М.: ОЛМА Медиа Групп, 2012. - 624 с.

16. Михайловская А. Взгляд. Захар Прилепин: Россия - сочетание свободы и традиций. // «Свободная пресса» 02.01.2016.

17. Орлов И.Б. Россия как имперский проект // Сборник докладов и научных трудов Межвузовской научно-практической конференции «Российская государственность: история и современность» 18 декабря 2012 г. М.: НОУ ВПО «МИГКУ», 2013. С. 88-98.

18. Пахомова С.С. Повествовательные стратегии в современной прозе (П. Крусано, В. Шаров, А. Королев). / автореф. дисс. кандидата филол. наук / Санкт-Петербург, 2012. - 38с.

19. Песоцкий А. Национал-большевизм. Код доступа к социализму. // «Живой журнал».

20. Прилепин З. В моей стране будет место и «пятой колонне», и шестой.

21. Прилепин З. Господин Президент, не выбрасывайте блокнот! // АПН 20.02.2007.

22. Прилепин З. Кремлевские стенания // «Коммерсантъ. Власть» №20 (23.05.2011).

23. Прилепин З. Наследницей чего является Россия?

24. Прилепин З. Письмо товарищу Сталину // «Свободная пресса» 30.07.2012.

25. Прилепин З. Санькя. - Москва: Издательство АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2016. - 416с.

26. Прилепин З. Чай с Захаром. Александр Проханов: "Все в моей жизни драгоценно".

27. Прилепин З. Чай с Захаром. Александр Проханов: "Я пишу не исторические вещи, а актуальные".

28. Прилепин З. Я - не проект Суркова // «Фонтанка.ру» 26.10.2010.

29. Проханов А.А. Губернатор: роман. - М.: ЗАО Издательство Центрполиграф, 2016. - 318с.

30. Проханов А.А. Заключен евразийский союз, моя душа ликует.

31. Проханов А.А. Поступь русской победы. Презентация новой книги главного редактора газеты «Завтра» // «Завтра» - выпуск № 46 (990).

32. Проханов А.А. Псалом победы // «Завтра» - выпуск № 19 (1171).

33. Проханов А.А. Слово к народу / Составитель и отв. ред. О.?А.? Платонов / Предисловие В.?Г.? Бондаренко -- М.: Институт русской цивилизации, Родная страна, 2013. -- 896 с.

34. Проханов А.А. «Я свой век описал» // «Фонтанка.ру» 16.04.2009.

35. Секацкий А.К. Моги и их могущества. - СПб: Амфора, 2000.

36. Сидорова О. Поколение Р. «Территория настоящего» Захара Прилепина.

37. Сорокин А. Мединский и «Стена», на которой сшивается русская история.

38. Шоломова Т. Кукушка хвалит петуха. // «Петербургский Час пик» 24.04.2002.

Размещено на Allbest.ru