Современные формы терроризма

Принимая во внимание величину террористической угрозы в мире, ее трансграничный характер, реально противостоять этому злу в одиночку не под силу ни одному государству. В борьбе с ним необходимо сложение усилий всего мирового сообщества. Но для эффективного антитеррористического сотрудничества важна соответствующая правовая база.

Современная система многостороннего сотрудничества в борьбе с терроризмом сложилась в основном за последние три десятилетия. Как уже было сказано выше, на глобальном уровне она функционирует под эгидой ООН и ее спецучреждений, прежде всего ИМО, ИКАО и МАГАТЭ, на основе двенадцати универсальных конвенций и протоколов о борьбе с различными проявлениями терроризма на суше, на море и в воздухе [32].

Первым шагом к созданию универсальной правовой основы международного антитеррористического сотрудничества стали разработка в рамках Международной организации гражданской авиации (ИКАО) и принятие Токийская конвенция о преступлениях и некоторых других актах, совершаемых на борту воздушных судов (14 сентября 1963 г).

Конвенция применяется в отношении уголовных преступлений, а также действия, которые могут угрожать или угрожают (вне зависимости от того, являются они преступлениями или нет) безопасности воздушного судна либо находящихся на его борту лиц либо имущества, либо актов, которые создают угрозу поддержанию должного порядка и дисциплины на борту, а их последствия выходят за рамки национальных границ [33].

В соответствии с положениями Конвенции, когда у командира воздушного судна имеются основания полагать, что на борту судна готовится преступление, он вправе применить в отношении предполагаемого нарушителя “разумные меры, включая принуждение”, необходимые для защиты безопасности. Статья 6 данной Конвенции разрешает командиру судна потребовать помощь со стороны других членов экипажа, а также обратиться за помощью к пассажирам с целью задержания любого лица, которое он имеет право задерживать.

В Конвенции впервые зафиксировано обязательство государств принимать все соответствующие меры для восстановления или сохранения контроля над воздушным судном его командиром в случае, когда какое-либо лицо на борту незаконно, при помощи силы или угрозы ее применения совершает или другую неправомерную разновидность осуществления контроля над воздушным судном в полете (статья 11).

Конвенция определяет, что ее государства-участники разрешают высадку любого лица на своей территории, подозреваемого в совершении или совершившего предусмотренные Конвенцией преступления. В этой связи устанавливается, что власти государства посадки обязаны немедленно провести расследование обстоятельств дела, проинформировать другие заинтересованные государства о его результатах, а также о своем намерении осуществить юрисдикцию.

Положения Токийской Конвенции были дополнены последующими соглашениями: Гаагской конвенцией о борьбе с незаконным захватом воздушных судов (23 сентября 1970 г.) [34] и Монреальской конвенцией о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности гражданской авиации (1971 г.) [35].

В соответствии с положениями Гаагской конвенции государства обязались применять жесткие меры наказания к лицам, совершающим на борту воздушного судна, находящегося в полете действия, квалифицируемые как преступные. Конвенция не применяется, если место взлета и место фактической посадки захваченного воздушного судна находятся на территории одного и того же государства (за исключением случаев, когда преступник находится на территории иного государства, чем государство регистрации воздушного судна).

Положения Конвенции направлены на обеспечение неотвратимости наказания преступников. В основу ее действия, равно как и в основу Монреальской конвенции, положен принцип aut dedere aut judicare, согласно которому государство, на территории которого оказался преступник, обязано либо подвергнуть его уголовному преследованию, либо выдать для этих целей другому государству.

Обе указанные конвенции, дополняя друг друга, составляют международно-правовую основу взаимодействия государств с целью недопущения совершения преступлений в области международной гражданской авиации, а также неотвратимости наказания в случае, если подобное преступление все же совершено.

Однако полностью формирование правовой основы сотрудничества в этой области было завершено лишь в 1988 г. принятием Протокола о борьбе с незаконными актами насилия в аэропортах, обслуживающих международную гражданскую авиацию, который дополнял Монреальскую конвенцию (1971 г). таким образом, были созданы основы международно-правового сотрудничества различных стран по защите аэропортов от посягательств террористического характера. В соответствии с данным Протоколом был расширен круг действий, рассматриваемых как преступные в смысле Монреальской Конвенции. В дополнение к деяниям, указанным в конвенции, Протоколом предусматривается, что “лицо совершает преступление, если оно незаконно и преднамеренно с использованием любого устройства, вещества или оружия

совершает акт насилия в отношении лица в аэропорту, обслуживающем международную гражданскую авиацию, который причиняет или может причинить серьезный вред здоровью или смерть;

разрушает или серьезно повреждает оборудование и сооружения аэропорта, обслуживающем международную гражданскую авиацию, либо расположенные в аэропорту воздушные суда, не находящиеся в эксплуатации, или нарушает работу служб аэропорта,

если такой акт угрожает или может угрожать безопасности в этом аэропорту”.

Упомянутые преступления должны подлежать юрисдикции государства-участника Монреальской конвенции, когда преступник находится на его территории и оно не выдает его.

Вопросы противодействия террористическим актам на морях были урегулированы разработанными в рамках Международной морской организации (ИМО) и принятыми в 1988 г. Конвенцией о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности морского судоходства и Римским протоколом о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности стационарных платформ, расположенных на континентальном шельфе.

В преамбуле Конвенции указывается, что одна из причин ее заключения - “эскалация в мире актов терроризма во всех его формах, которые в случае их направленности против элементов инфраструктуры морского судоходства поставят под угрозу безопасность людей и имущества, серьезно нарушат морское сообщение, а также подорвут веру народов мира в безопасность морского судоходства.

Действие Конвенции распространяется на любое судно, не закрепленное постоянно на морском дне, подводные аппараты и любые другие плавучие средства. Эта Конвенция, как и конвенции по авиационной безопасности, не применяется к военным кораблям или судам, принадлежащим государству или эксплуатируемым им в качестве военно-вспомогательных для таможенных или полицейских целей.

Участники Конвенции обязуются устанавливать наказание за незаконно и преднамеренно совершаемые действия, квалифицируемые как преступление.

В Конвенции указано, что ее участники обязаны преследовать в уголовном порядке преступников независимо от места совершения незаконного акта, а также места нахождения подозреваемых в этом деянии лиц.

Что касается Римского протокола, то он носит для государств-участников факультативный характер. Его положения применяются к расположенным на континентальном шельфе стационарных платформам, т.е. установкам и сооружениям, постоянно закрепленным на морском дне для разведки или разработки ресурсов, а также для прочих экономических целей, и к физическим лицам, находящимся на таких платформах, когда какие-либо действия в отношении этих лиц направлены против безопасности объекта.

В 1973 г. под эгидой ООН разработана и принята Конвенция о предотвращении и наказании преступлений против лиц, пользующихся международной зашитой [36], в том числе дипломатических агентов. В ее преамбуле указывается, что преступления против таких лиц создают серьезную угрозу поддержанию нормальных международных отношений, необходимых для сотрудничества между государствами. К категории таких лиц Конвенция относит глав государств, глав правительств, министров, дипломатов и консулов, равно как и членов их семей, в момент, когда они находятся на территории зарубежного государства и заняты решением вопросов, касающихся международных отношений, статус которых определен Венской конвенцией о дипломатических сношениях 1961 г. и Венской конвенцией о консульских сношениях 1963 г.

Согласно статье 2 Конвенции преднамеренное совершение действия против личности или свободы лица, пользующегося международной защитой квалифицируется как преступное. Конвенция налагает на государства обязательства устанавливать “соответствующие наказания за такие преступления”, квалифицируемые как тяжкие.

Основные направления взаимодействия участников Конвенции:

сотрудничество и предотвращение преступлений, включая меры по пресечению подготовки их совершения, обмен информацией, а также координация соответствующих действий;

сотрудничество в целях уголовного преследования преступников на основе принципа “либо выдавай, либо суди”;

сотрудничество по уголовно-процессуальным вопросам, предусматривающее оказание государствами друг другу наиболее полной правовой помощи в связи с уголовно-процессуальными действиями, предпринятыми в отношении преступлений, включая представление всех имеющихся доказательств, необходимых для судебного разбирательства;

сотрудничество по урегулированию споров, касающихся применения или толкования Конвенции путем переговоров, а также предусматривающее возможность обращения арбитраж или Международный суд.

Международная конвенция о борьбе с захватом заложников (1979 г.) направлена против одного из наиболее распространенных проявлений терроризма - захвата заложников. Это преступление в Конвенции характеризуется как действие, совершаемое любым лицом, которое захватывает или удерживает другое лицо и угрожает убить, нанести повреждение или продолжает удерживать другое лицо (заложника) для того, чтобы заставить третью сторону, а именно: государств, международную межправительственную организацию, какое-либо физическое или юридическое лицо или группу лиц - совершить или воздержаться от совершения любого акта в качестве прямого или косвенного условия для освобождения заложника. Под категорию таких преступлений подпадает также попытка совершить акт захвата заложника, равно как и участие в качестве сообщника любого лица, которое совершает или пытается совершить подобный акт.

Особенностью данной Конвенции в сравнении с другими анти- террористическими Конвенциями стало введение наряду с критериями юрисдикции, устанавливаемой государством- участником в отношении преступления в обязательном порядке, факультативной юрисдикции, когда преступление совершено в отношении заложника, который является гражданином данного государства.

Наша страна присоединилась к этой Конвенции лишь в 1987 г. при этом было сделано заявление, в котором, в частности, отмечается, что “пункт 1 статьи 9 настоящей Конвенции должен применяться таким образом, чтобы это соответствовало провозглашенным целям Конвенции, включающим развитие международного сотрудничества в принятии эффективных мер для предупреждения, преследования и наказания за совершение всех актов захвата заложников как проявления международного терроризма, в том числе и путем выдачи предполагаемых преступников”.

Угроза применения террористами ядерного оружия или его компонентам предопределила необходимость разработки целого ряда международно-правовых инструментов, регулирующих вопрсы сотрудничества государств по усилению режима безопасности таких материалов и предотвращению их попадания к террористам. Одним из этих инструментов стала Конвенция о физической защите ядерного материала (1980 г.) [39], которая применяется главным образом к ядерному материалу, используемому в мирных целях и находящемуся в процессе международной перевозки. В ряде случаев Конвенция применяется к ядерному материалу, используемому в мирных целях и хранимому или перевозимому внутри страны.

Конвенция обязывает ее участников определять свой центральный орган и пункт связи, которые ответственны за физическую защиту ядерного материала и за скоординированные меры противодействия незаконным актам в отношении его. Кроме того, участники Конвенции принимают на себя обязательство сотрудничать и оказывать друг другу помощь в возвращении и защите ядерного материала любому обратившемуся с такой просьбой государству в случае кражи или захвата материала или реальной угрозы подобных действий. Способы осуществления такого сотрудничества оставлены Конвенцией на усмотрение заинтересованных сторон.

В Конвенции предусмотрено, что государства-участники будут принимать соответствующие меры “для охраны секретности любой информации, которую они получают от другого государства-участника конфиденциально в силу положений настоящей Конвенции или в результате участия в деятельности, проводимой в целях осуществления настоящей Конвенции”.

В Конвенции закреплен принцип универсальной юрисдикции, дополняемый обязательством государств-участников либо выдавать, либо судить правонарушителя. Для обязательного установления национальной юрисдикции определены два критерия: правонарушение совершено на территории государства-участника или на борту судна или самолета, зарегистрированного в этом государстве; предполагаемый правонарушитель является гражданином данного государства.

Другие статьи Конвенции в основном аналогичны положениям международных универсальных соглашений, направленных на борьбу с различными проявлениями международного терроризма.

Прологом к заключению Конвенции о маркировке пластических взрывчатых веществ в целях их обнаружения (1991г.) послужила резолюция 635 (1989 г.) Совета Безопасности ООН о предотвращении использования пластических взрывчатых веществ в террористических целях. Конвенция, призванная содействовать пресечению актов терроризма прежде всего в международной гражданской авиации, заложила основы международного режима, предписывающего включать во взрывчатые продукты, широко известные как “пластические взрывчатые вещества”, в том числе в гибкой или эластичной листовой форме, специальные маркирующие вещества (описанные в техническом приложении к настоящей Конвенции) с целью сделать эти продукты поддающимися обнаружению.

В частности, в Конвенции предусматривается запрет и предотвращение изготовления немаркированных взрывчатых веществ на территории государств-участников, а также ввоза или вывоза их с территории государств-участников; осуществление строгого и эффективного контроля над владением и передачей немаркированных взрывчатых веществ, обеспечение их уничтожения или использования таким образом, чтобы это не противоречило целям настоящей Конвенции. Определенные исключения устанавливаются лишь для пластических взрывчатых веществ, используемых военными и полицейскими органами.

Отличительная черта данной Конвенции - отсутствие в ней уголовно-репрессивного механизма в сочетании с нормами, содействующими международному мониторингу за соблюдением ее положений. Например, статьей 7 предусматривается, что государства-участники информируют Совет Международной организации гражданской авиации (ИКАО) о мерах, принимаемых ими для выполнения данной Конвенции

Международная конвенция о борьбе с бомбовым терроризмом (1997 г.) определяет в качестве преступления незаконную и преднамеренную доставку, помещение, приведение в действие или взрыв взрывного или иного смертоносного устройства любым лицом в пределах мест, используемых общественностью, государственного или правительственного объекта. Среди отличительных черт Конвенции можно отметить более подробный перечень превентивных мер. В частности, законодательные шаги по предотвращению соответствующих терактов, включая меры по запрету незаконной деятельности лиц, групп, организаций, которые поощряют, организуют, преднамеренно финансируют или участвуют в совершении преступлений, предусмотренных в Конвенции.

В целях предотвращения преступления предусматривается обмен информацией, возможность передачи технологий, оборудования в соответствии с национальным законодательством, координация административных и других мер. Устанавливается обязательство государств сотрудничать в исследованиях и разработках методов обнаружения взрывчатых и других опасных веществ, которые могут вызвать смерть или увечье; в проведении консультаций по вопросам разработки стандартов для маркировки взрывчатых веществ в целях определения их происхождения в ходе расследований после взрывов.

В статье 11 Конвенции акцентируется уголовно-правовой характер политических преступлений, в частности, предусматривается, что “ни одно из преступлений по смыслу настоящей конвенции не рассматривается для целей выдачи или взаимной правовой помощи как политическое преступление или преступление, связанное с политическим преступлением, или преступление, вызванное политическими мотивами. Соответственно, связанная с таким преступлением просьба о выдаче или взаимной правовой помощи не может быть отклонена лишь на том основании, что она касается политического преступления”.

По завершении разработки и принятия Конвенции о борьбе с бомбовым терроризмом в рамках ООН началась работа над проектом Международной конвенции о борьбе с актами ядерного терроризма. Проект такого инструмента, инициированный Россией в 1998 г., был призван ликвидировать пробелы в списке мер, необходимых, чтобы не допустить использование террористами ядерного оружия, и не предусмотренных, прежде всего, Конвенцией о физической защите ядерного материала (1980 г.) и Международной конвенцией о борьбе с бомбовым терроризмом. Проект также направлен на то, чтобы стимулировать взаимодействие государств по широкому кругу вопросов, прежде всего для обеспечения надежной безопасности атомных электростанций или любого ядерного реактора, включая ядерные установки на морских, воздушных и космических судах, других средствах транспорта. Однако в последнее время деятельность по завершению разработки этого документа и его принятию застопорилась. Причиной стала озабоченность, что в соответствии со статьей 4 проекта он не будет распространяться на действия вооруженных сил государств. Другим камнем преткновения стал вопрос о распространении действия конвенции на так называемые акты “государственного терроризма”, а также о включении в нее положений, касающихся демпинга в отношении радиоактивных отходов. К сожалению, эти факторы до сих пор препятствуют завершению создания столь важного инструмента, который должен обеспечить эффективный режим безопасности ядерных объектов от террористических посягательств и который мог бы стать важным элементом существующих универсальных антитеррористических конвенций.

Международная конвенция о борьбе с финансированием терроризма (1999 г.) призвана ликвидировать пробел в существующем международно-правовом режиме антитеррористического сотрудничества государств. Для России эта конвенция имеет особое значение, поскольку направлена на пресечение финансирования из-за рубежа террористической деятельности на территории нашей страны.

Конвенцией предусматривается установление уголовной, гражданско-правовой и административной ответственности за деяния, связанные с финансированием террористов. Она призвана также обеспечить неотвратимость наказания преступников на основе широкого спектра положений, регулирующих вопросы правовой помощи и выдачи. Участники Конвенции обязуются оказывать друг другу возможно широкое содействие при проведении уголовного расследования, а также правовую помощь, связанную с совершенными в смысле Конвенции преступлениями. При этом пунктом 2 статьи 12 предусматривается, что государство-участник не может отказать в просьбе о взаимной правовой помощи на основании банковской тайны. Среди других мер закреплено, что на ее участниках лежит обязательство разрабатывать и принимать такие меры, которые заставляли бы финансовые институты наиболее эффективно определять их обычных и случайных клиентов, а также уделять особое внимание необычным и подозрительным трансакциям и сообщать о трансакциях, в отношении которых имеются серьезные основания подозревать, что они связаны с преступной деятельностью.

Государствам-участникам данного международно-правового инструмента необходимо установить и поддерживать каналы связи между их компетентными агентствами и службами для того, чтобы облегчить и обеспечить быстрый и надежный обмен информацией по всем аспектам действий, рассматриваемых в соответствии с данной Конвенцией как преступление. Согласно статье 8, государства-участники принимают необходимые меры “для того, чтобы определить, обнаружить, заблокировать или арестовать любые средства, используемые или выделенные в целях совершения преступлений … а также поступления, получаемые в результате таких преступлений, для целей возможной конфискации”.

Государства-участники обязаны также предпринимать действия по конфискации средств, использовавшихся или выделенных для совершения преступлений, рассматривать возможность создания механизмов для выплаты из конфискованных средств компенсации жертвам преступлений или членам их семей. Предусматривается также возможность заключения соглашений с другими государствами о разделе средств, полученных в результате конфискации.

На рассмотрении в ООН помимо упомянутого выше российского проекта Международной конвенции о борьбе с актами ядерного терроризма находится также инициированный Индией в 1996 г. проект Всеобъемлющей конвенции о международном терроризме. Несмотря на то, что предложен он был давно, непосредственные переговоры по нему начались в ООН лишь в 2000 г. в рамках Рабочей группы Шестого комитета 55-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН. В проекте содержатся положения, регулирующие вопросы ответственности государств, выдачи и заключения под стражу лиц, совершивших преступления террористического характера, а также меры оказания содействия в связи с уголовными расследованиями террористических преступлений или процедур экстрадиции лиц, совершивших террористические преступления. Окончательному согласованию и принятию индийского проекта препятствуют три фактора: разногласия в вопросе определения понятия “терроризм”, проблема соотношения Всеобъемлющей конвенции с уже действующими антитеррористическими инструментами, а также разногласия разных групп государств в отношении различия между понятиями “терроризм”, “право народа на самоопределение” и “борьба с иностранной оккупацией”; что серьезно ослабляет возможности скоординированного адекватного ответа международного сообщества на террористические вызовы, которым оно вынуждено противостоять в современных условиях. Новый мощный импульс антитеррористическому сотрудничеству, прежде всего среди государств-участников “большой восьмерки”, придало поручение лидеров этих стран, содержащееся в их заявлении от 19 сентября 2001 г. о разработке конкретного плана совместных антитеррористических действий. Первыми шагами стали выработка министрами финансов конкретных мер, направленных на перекрытие каналов финансирования террористов, а также подготовка экспертами и принятие на уровне министров иностранных дел G-8 Рекомендаций по противодействию терроризму. Еще одним шагом в реализации поручения лидеров стала инициатива, получившая на саммите в Кананаске (июнь 2002 г.) название “Совместные действия “Группы восьми” в области транспортной безопасности”, сочетающая комплекс практических рекомендаций, включая установление новых более жестких стандартов для повышения безопасности перевозки людей на национальном и международном уровне по суше, воздуху и морю, а также строгих эксплуатационных испытаний на авиалиниях своих стран.

Внушительный политический и правовой потенциал противодействия терроризму создан и на региональном уровне. В этом контексте следует упомянуть Конвенцию Организации американских государств о предупреждении и наказании за совершение актов терроризма, принимающих форму преступлений против лиц, и связанного с этим вымогательства, когда эти акты носят международный характер (1971 г.); Европейскую конвенцию о пресечении терроризма (1977 г. Конвенция направлена на выдачу лиц, совершивших террористические акты), Региональную конвенцию Ассоциации регионального сотрудничества стран Южной Азии (СААРК) о пресечении терроризма (1987), Арабскую конвенцию о пресечении терроризма (1988); Конвенцию Организации африканского единства (ОАЕ) о предупреждении терроризма и борьбе с ним (1999); Конвенцию Организации Исламская конференция (ОИК) о борьбе с международным терроризмом (1999); Шанхайскую конвенцию о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом (2001), Соглашение о создании Региональной антитеррористической структуры государств-участников Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) (2002), Договор о сотрудничестве в борьбе с терроризмом между государствами-членами СНГ (1999) [ 41 ]. Программу государств-участников СНГ по борьбе с международным терроризмом и иными проявлениями экстремизма на период до 2003 г.

Опыт сотрудничества в борьбе с терроризмом накоплен и на двухсторонней основе. Помимо взаимодействия правоохранительных органов и спецслужб в последнее время получила развитие такая форма, как совместные Рабочие группы, первая из которых была создана Россией и США. Перспективность такого вида взаимодействия внешнеполитических ведомств привела к тому, что аналогичные рабочие группы были образованы Россией совместно с Индией, Китаем и Великобританией и США совместно с Индией и Пакистаном.

11 сентября 2001 г. - не просто трагическая дата в истории человечества. В этот день мир вступил в новый этап развития, когда государству для того, чтобы обеспечить свою безопасность и защитить своих граждан, необходимы не только предсказуемые международные отношения, но и нечто большее. Масштабность и скоординированность действий международных террористов, их транстерриториальный характер настоятельно диктуют необходимость объединения усилий всего мирового сообщества, дальнейшего расширения международного сотрудничества в борьбе с терроризмом. Серьезным шагом на этом пути могла бы стать разработка Кодекса защиты прав человека от терроризма, который включал бы широкий набор мер: от уголовного преследования лиц, совершивших акты терроризма или иным образом причастных к ним, обеспечения неотвратимой ответственности и наказания таких лиц до предоставления помощи тем, кто пострадал от терроризма, в том числе путем финансового содействия, социально-психологической реабилитации и реинтеграции в общество.

Опираясь прежде всего на разветвленную систему многосторонних международно-правовых инструментов, включая Устав ООН, человечество может и должно создать глобальную систему противодействия современным угрозам, найти на ее базе эффективные и адекватные ответы тем вызовам, с которыми оно столкнулось в начале третьего тысячелетия.

2. НОВЫЕ ФОРМЫ ТЕРРОРИЗМА

2.1 Ядерный терроризм

Угроза ядерного терроризма была осознан мировой общественностью еще в 1960-1970-е гг. именно тогда в ООН прозвучали первые предложения о принятии международно-правовых актов, которые способствовали бы минимизации этой угрозы. Разработка соответствующих документов была поручена Международному агентству по атомной энергии (МАГАТЭ). В итоге в марте 1980 г. 68 стран подписали разработанную МАГАТЭ конвенцию о физической защите ядерных материалов.

Подписание подталкивалось произошедшими за этот период более чем 150 инцидентами, которые в той или иной мере свидетельствовали о повышении уровня опасности. В это число вошли взрывы в районе расположения ядерных объектов, попытки проникновения на них, похищения и убийства ученых- ядерщиков, кража и контрабанда различных расщепляющихся материалов и т.п.

Несовершенство системы контроля за расщепляющимися материалами и антитеррористического законодательства почти во всех странах создавало объективные причины для расширения сферы деятельности преступных и террористических группировок, многократно увеличивая вероятность попадания ядерного оружия в руки террористов. Положение усугублялось также тем, что в ядерную сферу были вовлечены сотни тысяч специалистов, а это существенно повышало уязвимость существующих систем защиты.

Серьезным источником опасности может стать ядерное оружие, которое в силу определенных причин оказалось утраченным. Такого утраченного ядерного оружия в мире предостаточно. Например, в феврале 1958 г. американский бомбардировщик обронил в море у берегов Испании мощную термоядерную бомбу. Две американские ядерные авиабомбы находятся в акватории Тихого океана в районе залива Пьюджет Саунд (штат Вашингтон) и в районе города Юрика (штат Северная Каролина). В 1986 г. в Карибском море погибла советская атомная подводная лодка, на которой размещались ракеты с ядерными боеголовками [42].

Все это, хоть и косвенно, способствует возникновению ядерного терроризма. Но пока чисто теоретически выделяют три типа.

1. Подрыв ядерного боеприпаса. Данный вариант предполагает наличие у террористов ядерного взрывного устройства собственного изготовления или приобретенного у третьей стороны или посредника. На сегодняшний день нет явных сведений о том, что какая-либо террористическая организация обладает ядерным оружием или ведет работы по его созданию. Вместе с тем западные эксперты полагают, что может увеличиться опасность приобретения террористами плутония, который является побочным продуктом работы гражданских реакторов.

До недавнего времени считалось, что для создания атомной бомбы нужны специальные знания и высокий уровень развития промышленных технологий. Однако более сложной проблемой сегодня является хранение радиоактивных материалов. Мощность атомного взрыва для террористов не так ужи важна: психологический шок от осуществления акта будет гораздо значительней, чем физические последствия взрыва. Поэтому следует ожидать использование преступниками атомных зарядов малой мощности и радиологических.

В этом смысле для террористов могут быть привлекательными устройства, способные осуществить взрыв мощностью в 10-20 тонн тротилового эквивалента. Либо применить несовершенное ядерное устройство, в котором взрыв происходит преждевременно, что снижает уровень распада, суммарную мощность атомного взрыва и его негативные последствия. Доставку такого взрывного устройства морским путем в большой портовый город и его последующий подрыв с катастрофическими последствиями достаточно трудно предугадать.

2. Проведение диверсий на ядерных электростанциях или угроза их осуществления. Проведение диверсий не требует знаний в области ядерной физики и может быть осуществлено террористами, имеющими обычную подготовку боевиков. Даже если диверсия не приведет к взрыву реактора или радиоактивному загрязнению местности, психологический эффект от таких действий будет огромным. Разработанные меры защиты объектов ядерной энергетики не в состоянии предупредить проведение терактов с использованием нетрадиционных средств. Предполагается, что намеченной целью одного из угнанных в сентябре 2001 г. самолетов была атомная электростанция под Питтсбургом. В декабре 1995 г. во Франции в ходе волны протестов против эксплуатации АЭС “Блейс” экстремисты совершили попытку вывести из строя охлаждающий контур одного из энергоблоков станции. К угрозам провести диверсии на АЭС прибегали и многие террористические организации, в частности в ходе обеих чеченских кампаний чеченские боевики грозили устроить диверсии на атомных станциях России [43]. Следует отметить, что до настоящего времени ни одна диверсия не была проведена, несмотря на очевидную привлекательность АЭС как цели для террористов.

3. Использование расщепляющихся материалов для изготовления “грязной бомбы”, способной нанести большой ущерб за счет радиационного загрязнения значительных территорий в густонаселенной зоне. Радиологическое оружие, которое не вызывает ядерного взрыва, может также представлять собой устройство, распыляющее радиоактивные вещества в виде аэрозолей. Поскольку создать такое оружие намного легче, использование его террористами наиболее вероятно.

Например, террористы могут получить несанкционированный доступ к используемому в научных целях ядерному реактору, работающему на уране-235. Такой реактор нарабатывает значительное количество радиоактивного стронция, цезия, плутония. Если такое вещество внедрить в самодельное взрывное устройство и произвести взрыв на высоте около 100 метров, зараженной может оказаться территория площадью 100-120 километров. Однако, применением этого оружия трудно вызвать массовые жертвы для этого потребовалось бы большее количество радиоактивных материалов, которые создают значительный риск для жизни самих террористов). Наибольшую опасность, связанную с использованием радиологического оружия, исследователи видят в том, что вследствие распространения страха перед радиацией радиологическая атака может спровоцировать панику и социальную и экономическую дестабилизацию, непропорциональную настоящей разрушительной силе этого оружия.

В общественном сознании многих стран постепенно исчезает табу на использование ядерного оружия против экстремистов. Полузабытыми остаются оценки американских, советских, а также шведских ученых в работах 1980-х годов относительно экологических и медико-биологических последствий ядерной войны, в свое время оказавшие сильнейшее воздействие на элитное и массовое сознание. При этом весьма неоднозначным остается вопрос об источниках получения террористическими организациями оружия массового поражения. В официальных американских выступлениях таковыми прежде всего называются страны, включенные в “ось зла” (в “первую волну” в 2002 году были включены Ирак, КНДР и Иран, во “вторую волну”- Сирия, Ливия и Куба) [ 44 ].

Для эффективной борьбы с ядерным терроризмом требуется максимальная координация коллективных действий на глобальном, региональном и национальном уровнях. Не случайно, Генеральная Ассамблея ООН в 1996 году, на своей 51-й сессии, приняла решение о создании Специального комитета для выработки Конвенции о борьбе с актами ядерного терроризма. В ноябре 1999 г. Гендиректором МАГАТЭ был поднят вопрос о необходимости изменения Конвенции о физзащите ядерного материала. На совещании в мае 2001 года был принят документ, содержащий рекомендацию усилить Конвенцию, расширив сферу ее охвата на ядерные материалы при их использовании, хранении и транспортировке внутри государств, а также защиту ядерных установок от диверсий. Существует серьезная и возрастающая угроза доступа террористов к ядерным, химическим, биологическим и другим потенциально смертоносным материалам и их использования ими, и поэтому существует необходимость усиления контроля за этими материалами [ 45 ].

2.2 Химический терроризм

По сравнению с ядерным терроризмом, который остается хоть и сложной, но пока чисто теоретической проблемой, химический терроризм имеет более конкретное и практическое значение, и уже не раз использовался.

Выделяют две категории химического терроризма:

Атаки направленные на массовое уничтожение. В этом случае, террористические организации распространят токсические вещества в густонаселенных районах, системах водоснабжения и вентиляции. Химические атаки с целью терроризирования, шантажа и возможного нанесения экономического ущерба, например, на отдельно взятый продукт введением химического вещества непосредственно в продукт [ 46 ].

Химическое оружие весьма привлекательно для потенциальных террористов в силу нескольких причин:

Доступность, дешевизна и возможность вполне легального приобретения компонентов химического оружия (даже существует термин “оружие-удобрение”)

Возможность доставить компоненты оружия к месту совершения теракта, не вызывая подозрений со стороны сил охраны правопорядка.

Доступность (в том числе благодаря информационным сетям)информации, позволяющей даже лицам, не имеющим достаточной квалификации, создать химическое оружие.

Высокая поражающая способность химического оружия при террористическом использовании, особенно в условиях мегаполиса.

Высокая “психологическая нагрузка”, сопровождающая применение химического оружия и вызывающая панику и страх в широких слоях общества.

Эти качества химического оружия способствуют тому, что в современных условиях угроза химического терроризма возрастает. Рост этой опасности усугубляется расширением возможностей террористов получить в свое распоряжение промышленные ОВ и использовать их как средство в акциях терроризма. Захват опасных химических веществ может быть осуществлен при их транспортировке, в местах производства или складирования. Кроме того, мощные террористические группировки способны привлечь специалистов для создания боевых химических веществ из химикатов, которые можно свободно приобрести на рынке.

Примером эффективного применения химического оружия непосредственно в террористических целях может служить атака, предпринятая боевиками секты “Аум Сенрикё” в 1995 г. в токийском метро [23]. Это событие ярко продемонстрировало неготовность специализированных служб к нейтрализации угроз химического заражения.

В настоящее время у террористов появляются большие возможности доступа к технологиям производства химического оружия в связи с действием соглашений о свободной торговле, несовершенством экспортного контроля, ускорением распространения новых химических технологий для нужд развивающейся промышленности, насыщенностью сети Интернет “химическими секретами” и усиливающейся интернационализации преступности. Но пока еще террористическим группам трудно самостоятельно изготовить, похитить или просто купить ядерные боеприпасы. Гораздо легче легально приобрести необходимые исходные материалы и самим изготовить ОВ и опасные химические соединения. Относительная доступность токсичных веществ, высокое поражающее действие при использовании весьма малых количеств, многообразие вариантов и объектов террористического воздействия, сложность организации защиты населения, проблематичность своевременного обнаружения химического нападения, позволяющая исполнителям теракта уйти в заблаговременно подготовленные укрытия и обеспечить свою личную безопасность, - все это весьма привлекает внимание террористов и криминальных элементов к химическому оружию. И они стремятся к обладанию им.

В 1995 г. - террористический акт “Аум Сенрикё”. Следствием установлено, что секта серьезно прорабатывала возможность производства зарина, табуна, зомана, V-газов - наиболее опасных ОВ. Для обеспечения своих действий секта создала собственную научно- производственную базу, на которой воспроизводила разработанные на Западе в период холодной войны военные технологии производства ОВ. Исходные вещества и оборудование закупались в своей стране и за рубежом. По вопросам химической защиты в качестве консультанта секта привлекала военнослужащего японской армии [23].

К сожалению, применение химикатов в преступных целях не обошло стороной и Россию. Сообщалось о случае угрозы отравления ртутью системы городского водоснабжения в Красноярске, а также о случае “газовой атаки” в четырех общественных местах г. Петропавловска-Камчатского [ 48 ].

Опасные химикаты могут попасть в руки террористов различными путями, их могут похитить из военных складов, где еще хранится химическое оружие, из различных организаций и предприятий, связанных с проведением работ в области химической защиты, с поиском, исследованием, производством и иной законной деятельностью; купить или похитить в сфере производства, распределения, хранения, торговли и практического использования потенциально опасных химикатов (родентицидов, пестицидов, фармакологических средств и т.п.); тайно изготовить в химических лабораториях (как в подпольных, так и в легальных). Наиболее привлекательным для террористов путем овладения химическим оружием является подкуп профессионалов в этой области.

Принятие и вступление в силу Конвенции о запрещении химического оружия может решить задачу предупреждения химического терроризма лишь частично, поскольку основное содержание ее направлено на область межгосударственных отношений. Проблемы внутригосударственного контроля в Конвенции лишь обозначены.

В предотвращении химического терроризма важную роль играет профилактическая работа. В первую очередь необходимо обеспечить защиту производственных объектов, имеющих дело с опасными химикатами.

В связи с угрозой химического терроризма крайне опасными представляются требования о снятии грифа секретности со сведений о химическом оружии. Даже после вступления в силу Конвенции о запрещении химического оружия и после полного его уничтожения отравляющие вещества и средства их применения не перестанут быть одним из видов оружия массового поражения. И попадание секретов его производства в руки террористов может привести к гибели многих людей. А в настоящее время, когда Россия берет на себя обязательство не способствовать глобальному распространению химического оружия, рассекречивание многих сведений может нанести ущерб национальной безопасности как нашей страны, так и других стран мира.

2.3 Биологический терроризм

Методы биотехнологии открыли возможности не только получать биологические агенты с улучшенными тактико-техническими характеристиками, повышающими их военную эффективность, но и создавать новые классы биологического оружия (БО). Достижения генной инженерии 1980-1990-х гг. позволяют изменить длительность инкубационного периода биологических агентов, усилить их токсичность, эффективность патогенного действия, повысить устойчивость к лекарственным препаратам, затруднить обнаружение и идентификацию путем модификации структуры.

Биотерроризм во многом сходен с химическим терроризмом, однако ранее полагалось, что вероятность проведения актов биотерроризма гораздо ниже прежде всего вследствие сложности приобретения культур бактерий или получения их в кустарных условиях. Распространение спор сибирской язвы в США осенью 2001 г. частично опровергло это мнение. Эффект этой акции объясняется не столько использованием биологических агентов, сколько способом их распространения. То, что в качестве средства доставки была выбрана почта, которая является одним из основных каналов коммуникации, указывает также на информационно-психологическую природу этих действий.

Еще до 11 сентября предпринимались заметные шаги в направлении предотвращения актов биотерроризма, в первую очередь в США. В 1996 г. Конгрессом США был принят закон об антитерроризме, предусматривающий усиление контроля за работами с микроорганизмами и токсинами, которые могут быть применены в качестве агентов БО [48]. Финансирование исследовательских организаций, занимающихся проблемами биотерроризма было существенно увеличено. Началось проведение фундаментальных исследований генетических особенностей возбудителей инфекций, в частности сибирской язвы, оспы, чумы и туляремии. Уже тогда осознавалась угроза актов биологического терроризма, связанных с продуктами питания и объектами сельскохозяйственного производства.

К сожалению, иная картина в сфере противодействия угрозе биотерроризма наблюдалась в эти годы в России [49]. Сегодня, по существу, утрачены имевшиеся ранее возможности противодействия эпизоотиям. К сожалению, порядок хранения инфекционных материалов также утрачен, что создает условия для приобретения преступниками вирусного материала в качестве компонента биологического оружия. В последнее время положение дел начало меняться, создается концепция противодействия химическому и биологическому терроризму, имеются планы создания разветвленной сети диагностических лабораторий.

Более чем актуальной остается проблема так называемого сельскохозяйственного терроризма. По оценкам, возможности использования террористами смертоносных вирусов для распространения инфекционных заболеваний в сельском хозяйстве весьма широки. Имели место случаи, когда руководители некоторых государств объявляли вспышки инфекций среди животных результатом действий подрывных элементов.

Нужно иметь в виду, что осуществление террористических атак на сельское хозяйство с применением биопрепаратов невозможно для террориста-одиночки. Здесь необходима тщательная организация и совместные скоординированные действия многих людей.

По мнению многих, в том числе и американских специалистов [50], в качестве благоприятствующих агротерроризму обстоятельств могут рассматриваться следующие:

Подготовка и осуществление акта терроризма технически просты (необходимые биопрепараты несложно добыть, а распространение вируса может начаться уже при попадании нескольких зараженных продуктов);

Эффект от применения биологического оружия обнаруживается не сразу, а по истечении дней и даже недель, во время которых преступники могут надежно укрыться от преследования правоохранительных органов;

Террористы потенциально неуязвимы и безнаказанны, в особенности если преступники и источник заражения находятся за пределами юрисдикции пострадавшего государства;

При убийстве животных меньше моральных барьеров, нежели при организации покушения на жизнь людей.

В природе существует огромное количество болезнетворных микроорганизмов, и только небольшая их часть изучена учеными. Поэтому весьма актуальна задача выявления новых опасных вирусов и обмена информацией в этой области знаний. Ключевым моментом в процессе совершенствования мер по противодействию угрозам биологического терроризма должно стать повышение готовности системы здравоохранения своевременно выявлять факты вспышек заболеваний и оперативно реагировать на них, с тем чтобы минимизировать возможные негативные последствия. Неспособность быстро выявить характер и источник заболевания может привести к катастрофическим последствиям.

2.4 Экологический терроризм

На фоне общего всплеска терроризма в последней трети минувшего столетия относительно незамеченным осталось появление нового направления террористической активности - терактов, совершаемых под предлогом защиты окружающей среды. Формально эта тенденция как самостоятельный вид терроризма проявилась в качестве ядерных испытаний. Так, в 1972 г. активисты экологической группы “Don`t Make a Wave”, ставшей впоследствии влиятельной международной организацией “Гринпис”, на судне “Greenpeace III” направились к атоллу Муруроа, где Франция проводила ядерные испытания. Своим присутствием группа вмешалась в планы Франции по развитию собственного ядерного военного потенциала. С тех пор в СМИ было немало публикаций о проявлениях антиядерного активизма, о демонстрациях и массовых митингах протестах против строительства АЭС, прокладки дорог, вырубки лесов. Но несмотря на это, нет определения экотерроризма, его отличий от других видов терроризма, а также от экологического активизма. Само название подсказывает, что тот вид терроризма проявляется в сфере экологии, охраны окружающей среды и дикой фауны. Поэтому человеческая деятельность, наносящая вред окружающей среде, стала объектом посягательств экотеррористов. В отличие от террористов-националистов они напрямую не ставят целью свержение государственного строя или свой приход к власти, они защищают окружающую среду. Но, будучи представителями радикальной ветви экологических активистов, они в конечном итоге преследуют политические цели - оказать давление на правительство посредством широкого общественного протеста или привлечь дополнительное внимание к проблемам “зеленых” в парламентах.

Стремительная популярность движения “зеленых” объяснялась тем, что выражало многие общие настроения масс: недовольство технократической системой, критическое отношение к традиционным политическим программам и организациям; неприятие частью населения буржуазных идеалов и норм. На повестку дня “зеленые” выдвинули вопросы, имеющие глобальное значение. В результате к движению стали примыкать участники антивоенного, женского, молодежного движений, организаций и групп, выступающих против ядерной энергетики, торговли оружием, за расширение помощи развивающимся странам в преодолении экономической отсталости.

Великобритания явилась первой страной, где возникло экстремистское экологическое движение. Активные действия начали в 1960-е гг. представители ассоциации “The Hunt Saboteurs` Association” [51], которые прибегали к физической расправе над охотниками, “освобождению” животных из научно-исследовательских лабораторий, а затем перешли к поджогам фармацевтических лабораторий. Наследником и приемником наиболее радикальных методов ассоциации стал созданный в 1976 г. “Фронт освобождения животных”(“The Animal Liberation Front”-ALF), признанный одной из самых опасных экологических экстремистских организаций не только в Великобритании, но и в других странах.

В США с 1980 г. было зарегестрировано более 100 крупных актов поджогов, закладок бомб и саботажа во имя спасения окружающей среды и ее животного мира [52]. Следует также подчеркнуть, что действия экотеррористов, как правило, находят поддержку у населения. Эти симпатии часто распространяются и на радикально настроенную часть экологистов. Им предоставляется укрытие в случае необходимости, обеспечивается моральная и материальная поддержка, а также пополнение рядов за счет радикально настроенных защитников окружающей среды.

Для России проблема экологии и защиты окружающей среды носит острый характер. Поэтому Концепцией национальной безопасности Российской Федерации она отнесена к основным угрозам безопасности России и названа приоритетным направлением деятельности государства в этой области.

2.5 Кибертерроризм

Как уголовно-правовой феномен, терроризм носит международный характер и в соответствии с рядом международных документов относится к числу международных преступлений. В полной мере это распространяется и на новые формы его проявления - кибертерроризм или, как его часто еще называют, электронный терроризм. Анализ мировых тенденций развития электронного терроризма с большой долей вероятности позволяет прогнозировать, что его угроза с каждым годом будет возрастать.

Информация, которая играет решающую роль в функционировании структур государственной власти и национальной безопасности, общественных институтов, становится самым слабым звеном национальной инфрастуктуры государства на современном этапе развития. Глобализация современной экономики, насыщенность ее новыми информационно - телекоммуникационными технологиями, информатизация таких жизненно важных сфер деятельности общества, как связь, энергетика, транспорт, системы хранения газа и нефти, финансовая и банковская системы, водоснабжение, оборона и национальная безопасность, структуры обеспечения устойчивой работы министерств и ведомств, переход на методы электронного управления технологическими процессами в производстве, по мнению зарубежных и российских экспертов, являются причиной все большего распространения кибертерроризма.