Геополитическая ситуация на Кавказе

Внутригосударственные параметры политического пространства воспринимались в традиционных концепциях геополитики как соподчиненные общей цели - «мощи государства». К внутриполитическим параметрам Р. Челлен относил форму территории государства (её природно-географические свойства); «хозяйство» (экономическую систему); «народ» (культурный, этнический, демографический и социальный состав населения); форму государственного правления. Челлен выделял пространственные факторы геополитического развития: расширение территории, пространственную монополитность и свободу перемещения.

Пересмотр классических концепций геополитики начался в середине ХХ века под влиянием перемен в организации социальных систем. Ж. Готтманн оспорил стереотип взаимосвязи мощи государства и размеров его территории. Напротив, главный фактор, силы государства - его система коммуникации, т.е. тип перемещений людей, товаров и капиталов, идей. Система коммуникации («циркуляция» в терминах Готтмана) меняется в зависимости от перемещений центров социальной деятельности и совершенствования технологий общения. В противоположность натуралистическим взглядам основателей геополитики, Готтман считал главным фактором строения пространства «иконографию», т.е. систему географических образов, исторически закрепившуюся в массовом сознании.

Другой теоретический вопрос, подвергшийся ревизии в середине ХХ в., - соотношение геополитики с политической географией. Основатели классической геополитики жестко разделяли эти области научного исследования. Р.Челлен подчеркивал, что геополитика «держит в поле своего зрения единство государства, способствуя тем самым пониманию его сущности», а политическая география изучает объективные природные качества территории в их влиянии на политику. Геополитика трактовалась как научный анализ пространственных интересов и действий государства. Политическая география, напротив, изучала пространственные условия существования государств: размеры, взаимное расположение, границы, территориальные споры и проч. В середине ХХ в. политическая наука стран Запада признала нарастающую роль негосударственных акторов политики (по выражению Дж. Розенау, «акторов вне суверенитета» - корпораций, элит, партий, лидеров). Территориальная политика превратилась из монопольной активности государств и межгосударственных союзов в сложное взаимодействие разноуровневых и разнородных акторов. Методологически пересмотр смысла политики привел к размыванию барьеров между геополитикой и политической географией, вызвал интерес к субнациональным и местным факторам геополитики.

Региональный подход к геополитическим явлениям намечен еще в работах французского географа П. Видаль де ла Блаш (1920-е гг.), который предпринял анализ внутригосударственных местностей. Р. Хартшорн создал в 1950-60-х гг. региональную парадигму исследований, которая делает акцент на неповторимое разнообразие политико-географических структур («уникальность места»). Глобальные геополитические явления трактуются как следствие регионального разнообразия, как итог взаимодействия многочисленных «пространственных интересов земной поверхности».

Американский географ С. Коэн в рамках анализа мировых геополитических процессов выделял иерархию уровней пространства. Низовой уровень составляют внутригосударственные территории - «ворота» (gateway regions). По модели С. Коэна, «ворота» обеспечивают коммуникацию между государствами. Площадь «ворот» обычно невелика. Главное качество подобной контактной зоны - проницаемость для взаимного влияния партнеров коммуникации. Такие регионы имеют доступ к зарубежному пространству. Часто они самобытны по своей истории и культуре, этническому и языковому составу населения, религии. Зоны контакта имеют устойчивые традиции трансграничной торговли, инвестиционно привлекательны. Слабость «ворот» - в их зависимости от внешних источников сырья и источников сбыта, уязвимости для военной либо дипломатической блокады. Основная функция «ворот» - стабилизация геополитической системы за счёт придания ей гибкости, накопление политического опыта компромиссов и обмена достижениями.

На наш взгляд, регионы и местности - «ворота» не обязательно выполняют позитивные функции. Направленность взаимодействий политических акторов зависит от политических режимов, ориентаций активности, историко-культурных факторов. Регион - «ключ» может играть роль очага дезинтеграции и сепаратизма внутри своей страны (Чечня) либо быть «непотопляемым авианосцем» во враждебном окружении (Калининградская область, Курильские острова).

Теоретически контактные зоны можно истолковать на основе теорий локальных цивилизаций (наиболее адаптированы к задачам геополитики работы С.Хантингтона). Регион - «ворота» - это политическое пространство, на котором базовые социокультурные ценности данной цивилизации выражены слабо и нечетко, в сочетании с такими же значениями черт других цивилизаций. В рамках «мир - системного» анализа И.Валлерстайна контактная зона - это «мантия» (полупериферия) ядра цивилизационного ареала либо периферия по отношению к ядру.

Функционалисты (Ф.Ратцель, Э.Шилз, Р.Хартшорн) считали государство консолидированной пространственной системой. Их больше интересовали способы поддержания стабильности пространства, а не анализ исторической динамики. Государство в таком случае рассматривается как единство противоположных сил - центробежных и центростремительных. Государство поддерживает своё единство путем вертикальной интеграции социальных групп и горизонтальной интеграции регионов. По Э. Шилзу, центр (система публичной власти) играет активную, инновационную роль в государстве. Периферии же - пассивны и традиционны. Они лишь воспринимают импульсы нового по сетям коммуникации, идущим из центра.

Напротив, эволюционисты (Н. Паундс, С. ван Валкенбург, Дж. Паркер) рассматривают изменения политического пространства во временной динамике. Модель Паундса объясняет рост государственной территории «разбуханием» первоначального ядра. Ван Валкенбург в русле теорий локальных цивилизаций понимает развитие пространства страны как пульсацию политического организма соразмерно его возрасту. Дж. Паркер выделяет внутри пространства страны первичное ядро (место зарождения государства), историческое ядро (расширенное в сравнении с первичным), внешнюю мантию ядер, периферии разных степеней удаленности от центра.

Третий параграф первой главы «Геополитика современной России: концептуальные основы и структура» посвящен анализу геополитических учений в отечественной традиции, их структурированию и отражению в современной практической геополитике РФ.

Российская геополитическая мысль на протяжении своего развития в XIX в. представляла поле соперничества учений западников (П.Я. Чаадаев, А.И. Герцен, Т.Н. Грановский, Н.И. Тургенев) и славянофилов (А.А. Хомяков, И.В. Киреевский, Н.А. Страхов, Н.Я. Данилевский). В послереволюционный период (с 1918 г.) российская геополитическая мысль в значительной мере представлена концепциями евразийства (П.Н. Савицкий, Н.С. Трубецкой) и неоевразийства (Б.С. Ерасов, А.С. Панарин, Л.Н. Гумилев, А.Г. Дугин). Для российской геополитической традиции характерна противоречивость, определенная абстрактность предлагаемых моделей развития.

В России необходимость разработки внутренней геополитики начала теоретически осознаваться после распада СССР. Потребовалась саморефлексия проблем национальных и межрегиональных границ, легитимности государственной территории, ресурсных ограничений суверенитета, реформ геополитических кодов и политико-географических образов регионов. Децентрализованная модель федерализма 1990-х гг. по-новому поставила вопрос участия субъектов РФ в международных отношениях.

Явления реальной политики нуждались в теоретическом осмыслении. К.Э. Сорокин предложил включить в предметное поле геополитики внутригосударственный уровень пространства. Наиболее аргументированный анализ внутренней геополитики дан в ряде статей М.В.Ильина. Её предмет изучения - внутреннее устройство политий («конфигурация сочленения географических возможностей и принципов политической организации»), а также внутренняя политика государств в контексте географических параметров их социальных систем. М.В. Ильин выделяет два вида географических факторов. Первый из них - материальный (геоморфология, природные зоны, ареалы и сети расселения, языковые и этнокультурные ареалы, хозяйственная и транспортная инфраструктура, коммуникационные и организационные взаимодействия). Второй вид факторов можно назвать духовно-ментальным, т.к. к нему относятся геополитические коды, образы, идентичность, «память» о способах применения геополитических факторов.

Прикладной пример использования эволюционизма - работы М.В.Ильина о геохронополитике России. Автор сочетает центр-периферийную методику с моделью социокультурных расколов (кливажей) С. Роккана-С.Липсета, а также с цивилизационным подходом. Полезный пример эволюционизма дает также модель геополитических полей К. Плешакова, редко применяемая на внутригосударственном материале. Геополитические поля - пространства, различающиеся по качеству и надежности государственного контроля над ними, по длительности и степени государственного освоения. Эндемичное поле - такое пространство, которое контролируется страной настолько долго, что утверждается легитимность обладания. Такое поле является ядром государственной территории. Пограничное поле - это пространство под юридическим контролем страны, но недостаточно освоенное ею и поэтому обособленное. Право контроля над пограничным полем оспаривается его населением (часто - этническим, религиозным или политико-оппозиционным меньшинством в масштабе всей страны). Но соседние государства не предъявляют претензий на такое поле. Перекрестное поле - пространство, на которое претендуют два или более государств. Тотальное поле - всё непрерывное пространство под постоянным контролем государства. К. Плешаков вводит также понятие геополитической опорной точки - подконтрольной территории за пределами тотального поля, подступы к которой не обеспечиваются надежно данным государством. В зарубежной геополитике близкий смысл имеют модели анклавов.

Вторая глава «Основные направления геополитики Российской Федерации на Северном Кавказе» посвящена прикладному анализу государственной стратегии РФ в регионе, выявлению и осмыслению основных компонентов данной стратегии.

В первом параграфе второй главы «Геополитические процессы на Северном Кавказе как объект государственного регулирования» исследуются факторы целенаправленных изменений политического пространства региона, а также их динамика за 1992-2006 гг. Факторы геополитических процессов можно разделить на международные и внутрироссийские. Первая группа факторов включает в себя:

1. Глобальные процессы 1990-2000-х гг.: становление однополярного мира, расширение НАТО и ЕС на восток Евразии, обострение конкуренции за мировые энергетические ресурсы.

2. Геополитические параметры самих регионов в составе России: географическое расположение, специфика природных ресурсов, наличие/близость доступа к трансграничным коммуникациям, климат.

3. Военно-стратегические факторы: близость к зарубежным центрам силы, размещение и соотношение потенциалов иностранных вооруженных сил в поясе границ РФ, вовлеченность РФ и её соседей в региональные территориальные конфликты.

4. Экономические обстоятельства: трансграничное сотрудничество.

5. Межэтнические, религиозные, политические конфликты с участием не менее трех сторон: зарубежного «центра геополитического тяготения», федеральных и внутрирегиональных акторов в РФ.

6. Миграция и её криминогенные риски.

7. Культурно-религиозные, этноязыковые и иные идентификационные факторы: тяготение ряда сепаратистских движений внутри России к зарубежным государствам.

Кроме внешних факторов геополитического положения России, действуют внутренние. Их можно разделить на основе эволюционного подхода: долгосрочные (исторические) и краткосрочные факторы.

К долгосрочным (историческим) факторам относятся:

-устойчивый социокультурный раскол пространства России, территориальное выражение многоукладности общества;

-отсутствие ярко выраженной, контрастной внутренней границы между центром России, её полуперифериями и перифериями;

-сохранение ареалов этнического и религиозного своеобразия под эгидой централизованного патернализма власти;

-низкий уровень развития форм самоорганизации субсидиарности регионов и местностей;

-социокультурные расколы «город-село», «постиндустриальные столицы - сырьевые окраины», «перенаселенный Юг - пустующий Север».

Краткосрочные (динамические) факторы внутригосударственного происхождения, определяющие геополитику России:

- Ослабление государственных отношений власти - собственности, пронизывающих все общественные сети до распада СССР. Данные иерархические отношения мутировали в 1990-х гг. и приобрели новый смысл - обеспечение корпоративной власти постсовестских элит. Т.е., состоялась «приватизация пространства».

- Баланс геополитических потенциалов регионов нарушился в пользу сырьедобывающих северных периферий и «ворот» в зарубежный мир. Централизующая роль военно-промышленного комплекса и государственного перераспределения ресурсов между регионами резко снизилась.

- Степень активности фрагментации территории зависит от следующих факторов : политико-правового и этноадминистративного статусов региона; его исторической идентичности как политического единства; размеров территории и населения; окраинности расположения; близости к иностранному центру тяготения; этнокультурной и миграционной динамики.

- Уровень ресурсного обеспечения и политический курс федеральных институтов власти. В конечном счете выбор стоит между стратегиями конфедерализации России (преобладала в 1990-1993 и 1998-1999 гг.), децентрализованного федерализма (1994-1998 гг.) и консолидированного федерализма (с осени 1999 г. по настоящее время).

- Институциональное закрепление международной деятельности регионов - «ворот» РФ во внешний мир (программы «еврорегионов» смешанные экономические зоны, оффшоры, ассоциации межпарламентского и межправительственного сотрудничества).

- Внутрироссийские этнорелигиозные риски: повышение значимости традиционной идентичности в ходе политической мобилизации; укрепление этнических и конфессиональных институтов; артикуляция ими конфликтогенных политических интересов; неравенство социальных статусов этнических и конфессиональных сообществ; совмещение этнического статуса с политическим и правовым в силу специфики постсоветской системы. Отметим, что данный комплекс рисков действует не повсеместно в России, а именно на Северном Кавказе и в республиках Поволжья.

Во втором параграфе второй главы «Обеспечение территориальной целостности и суверенитета Российской Федерации как императив геополитики на Северном Кавказе» определяются цели и задачи российской геополитики в регионе. Согласно «Концепции национальной безопасности Российской Федерации» (2000 г.), сущность внутренней геополитики России - в сохранении и укреплении территориальной целостности государства, его суверенитета, отражении внешних и внутренних угроз политической безопасности страны. Задачи внутренней геополитики можно разделить по значимости на стратегические и тактические, на системные и отраслевые. Внутренняя геополитика не может быть сведена к составной части дипломатии либо к компоненту этнополитики, либо к обеспечению общего правопорядка и военной безопасности. Следовательно, внутренняя геополитика - вид целенаправленной деятельности государства и его институтов, требующий межведомственной координации и стратегического планирования.

Внутренние геополитические аспекты национальной безопасности: поддержание единства и целостности государства, обеспечение баланса потенциалов и интересов регионов, недопущение сепаратизма и сецессии. Безопасность должна обеспечивать оптимальное сочетание жизненно важных интересов общества, государства и личности на основе принципов законности.

Геополитический аспект национальных интересов проявляется в обеспечении политико-территориального устройства страны, её суверенитета и территориальной целостности, гражданского мира и национального согласия, единства правового пространства. Необходимо также нейтрализовать причины и условия политического и религиозного экстремизма, сепаратизма, последствиями которых становятся территориальные конфликты. Полезно создать региональные концепции безопасности для многих субъектов РФ, которые конкретизировали бы общероссийскую концепцию применительно к реальным условиям каждого сектора геополитики.

Для Северного Кавказа приоритеты - ликвидация очагов сепаратизма и терроризма, обеспечение территориальной целостности. Здесь геополитика РФ должна быть направлена на активное противостояние угрозе внешнего вмешательства в регионе, безусловное сохранение российского суверенитета и территориальной целостности страны. В долгосрочной перспективе нужно ликвидировать затяжной очаг сепаратизма в Чечне, блокировать возможную интернационализацию конфликта и распространение идеологии религиозного радикализма. В республиках, прилегающих к очагу сепаратизма, надлежит восстановить правопорядок и обеспечить достойный уровень жизни. Необходимо поддерживать прочный военный и пограничный контроль на государственной границе, добиваясь ликвидации трансграничных анклавов поддержки террористов (в Панкисском ущелье на участке между Восточной Грузией и Чечней и т.п.).

Во внешнеполитическом аспекте, логически следующим из внутрироссийского, федеральные органы власти должны добиваться благоприятного режима черноморских проливов (вопреки амбициям Турции), лоббировать трассы Каспийского трубопроводного консорциума, а также нефтепровода Баку-Грозный-Туапсе, газопровода «Голубой поток» и другие энергетические коммуникации в пределах территории РФ. На основе действующих международных соглашений следует поддерживать российское посредничество в карабахском, осетино-грузинском и абхазо-грузинском конфликтах, использовать небольшой ныне «коридор возможностей» для сохранения влияния в странах Закавказья. Полезно восстановить Транскавказскую железную дорогу, активизировать партнерство с Арменией и Ираном, странами Центральной Азии.

При этом необходим более сбалансированный, чем сейчас, учёт интересов сторон конфликтов на Кавказе, отказ от несвоевременной и необдуманной демонстрации силы. Требуется исключить возможность внерегионального военного присутствия на Каспийском море, что требует легитимации нового международно-правового статуса Каспия.

Необходима целостная концепция геополитики Российской Федерации на Северном Кавказе, которая будет предусматривать научный мониторинг, рекомендации по раннему предупреждению и урегулированию конфликтов. Требуется также федеральный закон о статусе тех приграничных территорий, где существуют устойчивые конфликты и угрозы национальной безопасности РФ.

В третьем параграфе второй главы «Урегулирование региональных конфликтов на Северном Кавказе: геополитический аспект» обобщен опыт урегулирования конфликтов, предложены рекомендации для органов государственной власти. Показано, что урегулирование региональных конфликтов находилось в высокой степени зависимости от курса федеральной власти, а также стратегии США и стран Запада в целом. На начальном этапе урегулирования конфликтов (1991-осень 1994 гг.) преобладали переговорные технологии, Российская Федерация делала односторонние уступки сепаратистам в Чечне и этнополитическим движениям в других республиках Северного Кавказа. Данный этап можно расценить как переходный, характеризующийся временной слабостью общероссийского «центра» вследствие утраты четких идеологических ориентиров. В итоге состоялась легитимация сепаратистского режима Д.М. Дудаева в Чечне, республики Северного Кавказа добились заключения договоров о разграничении полномочий и предметов ведения по децентрализованной схеме. С осени 1994 г. начинается восстановление конституционного порядка и территориальной целостности РФ в Чечне, что, к сожалению, проводилось неэффективно и с большими человеческими жертвами. В итоге непоследовательного курса федеральной власти в 1996-1999 гг. сепаратистский режим смог временно восстановиться (правление А. Масхадова). Конфликт перерос из внутрирегионального в трансграничный.

Современный этап урегулирования геополитических конфликтов на Северном Кавказе начинается с осени 1999 г. Его основные параметры: курс восстановления эффективной государственности, суверенитета и территориальной целостности России в регионе, последовательное пресечение сепаратизма и религиозного экстремизма. Вместе с тем, с 1999 г. нарастает иностранное присутствие на Большом Кавказе, который рассматривается США и Европейским Союзом как зона жизненных интересов. Следует прогнозировать обострение долгосрочных противоречий между интересами Российской Федерации и названных зарубежных акторов, а также ряда стран Ближнего Востока и международных исламистских организаций.

В заключении подведены итоги исследования, сформулированы выводы соискателя и его рекомендации. Геополитические процессы, протекающие на Северном Кавказе, связаны с усилением значения этого региона на международной арене, начавшегося с освоением каспийской нефти и ее транспортировки. Роль Северо-Кавказского региона возрастает не только с прокладкой системы нефтепроводов южного и северного направлений, транскаспийского газопровода или даже Евразийского транспортного коридора, который должен пройти по Закавказью, но и с развитием энергетической и трубопроводной отрасли в прилегающих регионах.

Это влечет за собой кардинальные экономические и социальные трансформации, что предполагает стабильность в южной и северной частях Кавказа. Ведущие мировые акторы проявляют заинтересованность в разрешении конфликтов между Азербайджаном и Арменией, Грузией и Абхазией, Грузией и Южной Осетией, создании региональной системы безопасности в южной части Кавказа. Ибо только в этом случае возможно развитие нефтегазового комплекса в регионе. В стабильности нуждается и российский Северный Кавказ, имеющий немаловажное геополитическое значение.

«Пакт стабильности для Кавказа», являющейся консультативным документом, составленным специальной группой Центра европейских политических исследований, преследует цель достижения стабильности на юге Кавказа, тогда как стабильности на Северном Кавказе уделено весьма скромное значение. В данном документе принижена роль России в достижении стабильности на Кавказе, кроме того, игнорируется участие в процессе многочисленных этнических групп, что свидетельствует об его односторонности.

В итоге исследования установлены реальные угрозы для российского государства, которые проявляются в сокращении геополитического влияния России в Грузии, Азербайджане, а также в проявлениях религиозного радикализма и экстремизма, сопряженного с исламистской геополитикой. При этом подчеркивается, что активизация деятельности зарубежных исламистских организаций, их террористическая деятельность против российского государства в значительной мере аргументируется антироссийской западной геополитической традицией.

Геополитика России на Северном Кавказе должна носить последовательный и настойчивый характер. При этом она должна преследовать не только прагматические, выгодные для ее экономики цели, но и укреплять, развивать политические связи с элитами и народами Южного Кавказа. Наибольшее закрепление эти контакты получат в ходе активного продвижения России на рынки данного региона со своей промышленной продукцией, которая может успешно бороться с западными конкурентами в силу своей относительной дешевизны. Важнейший фактор, способный усилить влияние России на Южный Кавказ - это многочисленная диаспора из данного региона, занятая торговлей, бизнесом.

Северный Кавказ связан с тысячами нитями с Южным Кавказом, поэтому принципиально важно не допустить разрыва этих нитей, необходимо сохранять и укреплять связи между частями Большого Кавказа. Эту ответственную роль может взять на себя Россия, оказывая влияние на государства Южного Кавказа.

Сильная Россия не нужна Западу. А вот странам, имеющим традиционные культуры, сохраняющие и развивающие их, Россия нужна более, чем западному миру, испытывающему духовно-культурный кризис. В России особо нуждаются исламские страны, в которых США видят угрозу своей гегемонии в мире. Очевиден глобальный конфликт, развивающийся между исламской и американской системой духовных ценностей.

Россия - страна с неизжитыми традиционными духовно-культурными системами ценностей, хотя предпринимаются серьезные попытки лишить ее традиционных культурных основ. В России нашли мирное сосуществование многие культурно-исторические типы, основанные на православии, исламе, иудаизме, буддизме, католицизме. Поэтому единство российского государства основано на этом этнокультурном многообразии. Роль российского ислама в данной связи достаточно весома.

Геополитическое преимущество России состоит в том, что она является поликонфессиональной страной, имеет большие исторические традиции взаимодействия как с Западом, так и с Востоком. Президент Российской Федерации В.В. Путин, на первом заседании Парламента Чеченской Республики высказал важную мысль о том, что Россия всегда защищала интересы мусульманских стран на международной арене. Геополитическая деятельность России на мировом Востоке и на Юге имеет больше шансов быть реализованной, чем на Западе.

Использованная литература:

1. Козырев А. В. Преображение. Международные отношения. М.,1994.

2. Колосов В. А., Трейвиш., Туровский Р.Ф. Геополитическое положение Кавказа и юга России. Материалы международной конференции "Христиане-мусульмане (большинство) Россия, Европа, Ближний Восток". Астрахань, 1993.

3. Тишков В. А. Межнациональные отношения в Российской Федерации. Доклад на заседании Президиума Российской Академии наук. РАН. М., 1993.

4-5. Лысенко В. Н. От Татарстана до Чечни (становление нового российского Федерализма). Институт современной политики. М., 1993.

6. Национальная доктрина России (проблемы и приоритеты). РАУ-корпорейшен. М., 1994.

7. Зыкова В. П.. Трощенок С.В. Проявление актуальных проблем межнациональный отношений в Северо-Кавказском регионе. Краснодар, 1993.

8. Концепция политики России на Сев.Кавказе. Материалы Сенежского форума. М., 1992.

Размещено на Allbest.ru