О символизме в комментарии Прокла к "Тимею" Платона

Размещено на http://www.allbest.ru

О символизме в комментарии Прокла к «Тимею» Платона

Курдыбайло Дмитрий Сергеевич - кандидат философских наук, научный сотрудник. Русская христианская гуманитарная академия



В современной литературе превалирует мнение о синонимичности у Прокла понятий символа и синфемы, однако с ним не согласуется ряд его высказываний в комментарии к «Тимею» Платона. Исследование посвящено установлению семантики обоих терминов из контекстов их употреблений на основе текстологического анализа и последующей историко-философской реконструкции. Предложено различать два типа символов: онтологический и экзегетический. Онтологический символ тесно связан с синфемой, играющей роль его смыслового ядра и оформляющего принципа. Вместе они обеспечивают функционирование симпатических связей между различными уровнями онтологической иерархии. В системе Прокла каждый из умопостигаемых богов выступает причиной, порождающей цепь следствий - эманационных воплощений данного бога. Каждая сущность, являющаяся такого рода следствием на какой-либо низшей онтологической ступени, содержит в себе синфему как «след» первой причины. Синфемы обеспечивают установление сущностью собственной идентичности внутри онтологической иерархии и познание ею первой причины своего бытия, что, в свою очередь, становится отправной точкой для восхождения к этой божественной причине. В отличие от синфемы, символ обладает способностью воспринимать в себя энергийное ис- хождение, или «осияние», соответствующего бога, которое затем также возводит вос- приемлющего на высшую бытийную ступень. В отличие от онтологического контекста, экзегетический символ не связан с понятием синфемы, не упоминается в соотнесении с причинными цепями и с конкретными богами. Выдвигается предположение о том, что экзегетический символ у Прокла наследует более древний, доямвлиховский пласт платонического символизма.

Ключевые слова: Прокл, «Тимей», неоплатонический комментарий, символ, синфема, логос, образ, теургия, онтология, миф

символизм прокл тимей



On symbolism in Proclus' Commentary on Plato's Timaeus*

Dmitry S. Kurdybaylo

Russian Christian Academy for the Humanities.

Many recent studies propose that symbolon and synthema are synonymous in the writings of Proclus. However, his Commentary to Plato's Timaeus contains statements that disprove this opinion. The goal of this paper is to establish the meaning of both terms using the contexts of their actual usage, a textual analysis and a historical and philosophical reconstruction. The author argues that in the writings of Proclus, it is possible to distinguish two types of symbols: the ontological and the exegetical. The ontological symbol (symbolon) is strongly connected to synthema, which appears to be its semantic kernel and formative principle. Together, they establish the sympathetic relations bridging different levels of the ontological hierarchy. Each one of Proclean intelligible gods appears as a cause that produces a chain of consequences, i. e. a series of the god's emanations. Each essence at a lower ontological level is such a consequence, and therefore it carries a syn- thema as a trace of its first cause. A synthema provides an essence with an ability to discover its own identity against the ontological hierarchy and then allows it to cognize its first cause. This cognition, in turn, becomes the initial point of the ascent (epistrophe) to the intelligible cause. A symbol, as opposed to synthema, is able to receive energies, or `illumination' of the corresponding gods, which thereafter elevate the subject to a higher ontological level. An exegetical symbol differs from an ontological one by not

The present study has been completed at Russian Christian Academy for the Humanities (St. Petersburg) with the financial support of Russian Science Foundation, project 17-78-10061 “The Problem of Symbol and Sacralization of Political Power in the Public Conscience: a Historical and Philosophical Analysis”.

being related to synt^mata, causative chains and particular gods. It is suggested that the exegetic type of Proclean symbolism is related to an older commentary tradition, which goes back to Iamblichus.

Keywords: Proclus, the Timaeus, Neoplatonic commentary, symbol, syntl^ma, logos, image, theurgy, ontology, myth



Понятия символа, мифа и образа имеют фундаментальное значение для метафизики высокого неоплатонизма и метафизики Прокла в особенности1. В данной работе мы постараемся уточнить значение понятий «символ» (oupPoAov) и «синфема» (ouv0ppa) в комментарии к «Тимею» - тексте Прокла, содержащем наибольшее число употреблений слова «символ» Лосев А.Ф. История античной эстетики. Т. 7. Кн. 2. Харьков; М., 2000. С. 198-301; Struck P.T. Birth of the symbol: Ancient readers at the limits of their texts. Princeton; Oxford, 2004. P. 227-253. В этом комментарии ouppoXov (вместе с производными) употреблен 66 раз. Еще 65 упо-треблений присутствует в комментарии к «Государству», подробный текстологический анализ которого выполнен в монографии: Cardullo R.L. Il linguaggio del simbolo in Proclo: Analisi filosofico-semantica dei termini symbolon/eikon/synthema nel “Commentario alla Re- pubblica”. Catania, 1985..

В последнее десятилетие вышли два ценных перевода комментария к «Тимею», снабженные обширным научным аппаратом и дополняющие классический перевод А.-Ж. Фестюжьера Proclus. Commentaire sur le “Timee”. Liv. 1-5. Paris, 1966-1968.. Это английский перевод всего сохранившегося текста, выполненный Г. Таррантом и Д. Болтзли при участии других исследователей, Proclus. Commentary on Plato's Timaeus. Vol. 1-6. Cambridge (NY), 2007-2017. и русский перевод первой книги комментария, выполненный С.В. Месяц. Прокл Диадох. Комментарий к «Тимею». Кн. 1. М., 2012. В данной работе греческий текст комментария и пагинация приводятся по изданию Диля. Procli Diadochi in Platonis Timaeum commentaria. Vol. 1-3. Leipzig, 1903-1906. Цитаты из первой книги даны в переводе С.В. Месяц с небольшой правкой, которая не оговаривается, а из остальных книг - переведены нами с греческого языка с учетом западных переводов.

Философскому анализу понятия «символ» в неоплатонизме посвящен цикл работ В.В. Петрова Петров В.В. «Реальный» символ в неоплатонизме и в христианской традиции (в Ареопа- гитском корпусе и у Карла Ранера) // Вестник ПСТГУ Сер. I: Богословие. Философия. 2010. № 3(31). С. 36-52; Петров В.В. Символ и священнодействие в позднем неоплато-низме и в «Ареопагитском корпусе» // nXatwvtKa <л^тПР^ата- Исследования по истории платонизма. М., 2013. С. 264-308., среди которых есть специальное исследование о oupPoXov и ouvOppa у Прокла и Ямвлиха Петров В.В. ZuppoXa и ouvOfpaTa в теургическом неоплатонизме Ямвлиха и Прокла // nXaTwviKa ZpTfpaTa. Исследования по истории платонизма. М., 2013. С. 210-225.. Повторно обращаясь к этой теме, мы пытаемся, во-первых, уточнить некоторые выводы и, во-вторых, обратиться к тем контекстам, которые подробно не рассматривались В.В. Петровым.

В исследовательской литературе превалирует интерпретация терминов oupPoXov и ouvOppa как синонимов, с легкостью взаимозаменяемых. Эту точку зрения разделяют Анна Шепард Sheppard A.D.R. Studies on the 5^th and 6^th Essays of Proclus' Commentary on the Republic. Gottingen, 1980. P. 146, 152-153. и авторы нескольких недавних монографий П. Страк сопоставляет эти два понятия только в разделе о Ямвлихе (Struck P.T. Op. cit. P. 218-224), но и там между ними не введено различия. То же касается и исследования: Rappe S. Reading Neoplatonism: Non-discursive thinking in the texts of Plotinus, Proclus, and Damascius. Cambridge (NY), 2007. P. 11-12, 176-178. Proclus. On Plato “Cratylus”. 2^nd ed. L.; New Delhi; N. Y.; Sydney, 2014. P. 136, n. 171; P. 141, n. 201.. А.-Ж. Фестюжьер в своем переводе не различает ouvOppa и oupPoXov, как и переводчик комментария к «Кратилу» Б.М. Дьювик11. Из отечественных ученых к этому взгляду близки В.В. Петров Петров В.В. ZuppoXa и ouv0f[|iaTa. С. 217., С.В. Месяц ПроклДиадох. Комментарий к «Тимею». Кн. 1. С. 298. и А.В. Петров Петров А.В. Феномен теургии: Взаимодействие языческой философии и религиозной практики в эллинистическо-римский период. СПб., 2003. С. 174-178..

С другой стороны, в пользу различия этих понятий высказывались Ж. Труйяр Trouillard J. Le symbolisme chez Proclos // Dialogues d'histoire ancienne. 1981. No. 7. P. 298ff. и Р.Л. Кардулло, посвятившая этому вопросу специальную монографию Главные выводы см.: Cardullo R.L. Op. cit. P. 163-164, 219-221.. На наш взгляд, ее исследование наиболее аргументировано с точки зрения текстологии, прозрачности анализа и обоснованности выводов. Однако оно ограничено только комментарием к «Государству», где отсутствуют некоторые важные контексты, представленные в комментарии к «Тимею».

Сложность в интерпретации oupPo/ov и ouv0ppa обусловлена тем, что Прокл иногда действительно смешивает их и нигде не дает им четких определений. Однако нередки и высказывания, где синонимия этих понятий явно исключается: «символ демиургической синфемы», Procl. In Tim. 1.273.22-23: .. .ovopa 0eiov тои oov0fpaTo^ ov тои SppioopyiKou ouppoXov. или «символ, содержащийся [в имени] божественной синфемы». Ibid. 1.274.12-13: .. .w^ ouppoXov too ev аитф 0eioo ouv0fpaTO^. Для уточнения семантики этих понятий нами проанализированы все случаи их употребления в тек - сте комментария к «Тимею», по возможности установлено их контекстное значение в каждом конкретном случае и выполнена классификация типов этих значений С позиций лингвистики этот подход сформулирован Э. Бенвенистом (Бенвенист Э. Се-мантические проблемы реконструкции // Бенвенист Э. Общая лингвистика. М., 1974. С. 349). По этой стратегии построено и исследование Р.Л. Кардулло.. Ниже мы попытаемся систематизировать этот материал с позиций философии неоплатонизма, чтобы установить семантическое ядро обоих понятий, обусловливающее их употребление Проклом.

Онтологический символ

Символы демиургии. Появление символов и синфем в космосе начинается с того, что мировая душа «исходит от Демиурга и наполняется гармоническими логосами и божественными демиургическими символами» Procl. In Tim. 1.4.31-33: .. .¦aAppoiTiai Xoywv appoviK&v Kai ooppoXwv 0eiwv Kai Sppioopyi- K&v.. Следующий этап демиургии - упорядочение космоса мировой душой. Она образует пространство космоса, в котором уготавливает места (топот, особо выделенные области, «божественные уделы» Ibid. 1.161.3: Siaipeoei^ 'idv 0eiwv к/fpwv.) для каждой вещи:

мировая душа, обладающая логосами всех божественных [идей] и связанная с тем, что ей предшествует, сообщает разным частям пространства (бшотцратос;) связь с разными силами и символы различных божественных чинов. Ибо пространство исходит непосредственно от мировой души, являясь ее прирожденным орудием. Сама будучи разумным душевным космосом, душа посредством божественных синфем делает этот мир протяженным и живым Ibid. 1.161.5-12..

Далее Прокл поясняет, что не только пространство космоса, но и сама душа и даже ум не обладают совершенной внутренней однородностью (обшфоріа): в них можно выделить части, которые, нисколько не умаляя их целостности, вносят в них внутреннюю структуру. Для ума она чисто смысловая, в душе различие идет по линии «тождественное - иное», а в чувственном космосе - пространственное (топологическое) Procl. In Tim. 1.161.14-21. Так же структурно расчленяется и поверхность земли «в соот-ветствии с делениями неба» (1.139.20-23)..

Как видим, в приведенной цитате синфемам и символам приписываются различные функции: сначала «посредством божественных синфем» космос становится пространственно протяженным, а затем в пространстве образуются особо выделенные области, «топосы», каждый из которых связан с тем или иным божеством и обладает соответствующими им символами. В такой картине синфемы предшествуют пространственности космоса, а символы следуют за ней. Образующаяся в итоге дискретная «топология» космоса своей структурой уподобляется внутренней структуре мировой души, а через нее - и уму.

В ином месте Прокл говорит, что в чувственном космосе различаются «изрекаемые и неизреченные синфемы, посредством которых космос соединяется (оочаптетаї) с отцом» Ibid 1.301.18-20.. Здесь же продолжается тема качественного различия областей пространства космоса, которые могут находиться в отношении симпатии или антипатии друг ко другу Ibid. 1.301.7-9. Подробнее о симпатии у Прокла: Петров В.В. ЕицроЛа и ооубццата.

С. 220; Петров В.В. Символ и священнодействие. С. 306.. С точки зрения метафизики самые разные регионы могут быть симпатически связаны с каким-то одним богом, «вертикально», а причаствование одному и тому же богу обусловливает и «горизонтальную» связанность всех причаствующих. Тогда с точки зрения топологии симпатия преодолевает континуальность пространства: благодаря ей области, не связанные топологически (т. е. не имеющие общей границы), оказываются связанными по своим качествам, обусловленным общностью умной причины. Выходит, что синфемы не только порождают пространственную протяженность космоса, но и позволяют с помощью символов преодолевать ее.

Наконец, вещественные тела и вселившиеся в них души также несут символы и синфемы. У Прокла «демиургом чувственно воспринимаемого» выступает Гефест Procl. In Tim. 1.142.14-25.:

относящиеся к чину Афины души (Абцуаїкаі. фиуаі) преимущественно благодаря деятельности Гефеста получают от него свои колесницы и вселяются в тела, получившие существование благодаря земле и Гефестовым логосам, обладающим синфемами Афины. Ведь Гефест еще прежде природы (про тщ фиоеыД посвящает тела в божественные таинства, вкладывая в одних - одни, а в других - другие божественные символы Ibid. 1.144.12-18..

Снова, как видим, синфемы, атрибутируемые Афине, присущи логосам, благодаря которым получают существования тела, которые, в свою очередь затем наделяются символами.

Оборот «еще прежде природы» поясняется другим высказыванием Прокла:

вся природа в целом (Ц 6Ац фиоц) вложила в каждую просвещаемую вещь божественные синфемы, посредством которых вещи естественным образом (аитофиыс;) приобщаются к богам (ведь, находясь в зависимости от богов, природа налагает на вещи образы (єікоуас;) богов: на одних - одни, на других - другие) Procl. In Tim. 1.139.26-29..

По всей видимости, главное отличие синфемы от образа заключается в ее способности делать предмет причастным богам, тогда как в образе закрепляется только пассивная «похожесть» О неспособности encwv к возведению души уверенно заключает Р.Л. Кардулло, отмечая «семантический контраст» между «образом» и «синфемой» (Cardullo R.L. Op. cit. P. 122).. Речь здесь идет не о видимой схожести форм, ведь невещественное в отличие от чувственных предметов не имеет очертаний Подробнее о затруднениях в образном соотнесении чувственного и умного: Dillon J. Im-age, symbol, and analogy: Three basic concepts of Neoplatonic exegesis // The significance of Neoplatonism. Norfolk, 1975. P. 250ff., но о близости характера, склонностей души, преобладающих видов деятельности.

Триада «покой - исхождение - возвращение». Демиург, по словам Прокла, благ не только сам по себе, но и

по своему преизбытку (ипєрпАцрєс) нисходит ко всем [существам,] ... все наполняя собой и все делая благим (паута ayaSuverv), чтобы все, насколько может ... причаствовало божественному (0єіои ... peTao/ovTa) и невыразимым синфемам, [присутствующим] в них [самих] от сотворения всего сущего (пара тцс; оАцс- ¦ * пощоеыД Procl. In Tim. 1.365.20-26..

В этом пассаже диалектика причаствования снова связывается с синфе- мами. Далее она уточняется в контексте известной неоплатонической триады «покой - исхождение - возвращение» (povq - прообос - єпготрофц):

все [сущее] и пребывает в покое, и возвращается к богам, получая от них эту способность и сущностно принимая двоякую синфему: благодаря одной [ее стороне] - пребывает в покое, благодаря другой - продвигается [на пути] возвращения. И это наблюдается не только в отношении душ, но и того неодушевленного, что следует за ними Ibid. 1.210.11-16..

Ниже Прокл утверждает, что принципом связи богов, душ и неодушевленных предметов выступает симпатия, а она в свою очередь основывается на том, что природа наделила все сущее символами, благодаря которым оно делается «родственным» причинным цепям, исходящим от различных богов (aAAiqv oікєlouvтa оєгрот 0eSv) Ibid. 1.210.16-19.. Но сразу вслед за этим Прокл утверждает, что «природа нисходит от высшего мира и. божественных чинов и влагает в тела синфемы божественного родства (прос 0єоис aurav оікєіотцтос ouv0qцaтa)» Ibid. 1.210.20-22. - т. е. одна и та же «родственность» ассоциируется как с символами, так и с синфемами.

Если в отношении тел действует «природа», то души наполняются син- фемами благодаря Демиургу. Синфемы в душах также двойственны: тот их аспект, что позволяет душам пребывать в покое, уподобляет их единому, а тот, что отвечает за эпистрофическое восхождение, приближает к уму. Немного ниже, однако, читаем, что души содержат «невыразимые символы (оицРоЛощ аррцтощ) богов, которые отец [всех] душ посеял в них» Ibid. 1.210.27-211.2; в последних словах парафраз излюбленного Проклом высказывания из «Халдейских оракулов» (Or. chald. fr. 108 des Places)..

Еще одно важное понятие, связанное с синфемами - платоновское припоминание (avapvrjoiq). Синфемы, «которые Демиург поместил в сущность души», служат для того, чтобы души могли вспомнить о богах - это самый первый шаг на эпистрофическом пути, та исходная точка, которую Прокл называет «материальной причиной» возводящей молитвы (тцс; сиурД Procl. In Tim. 1.213.8-18..

«Двойственность» синфемы вовсе не означает ее фактического удвоения, но лишь выделяет в ней два диалектических момента Chlup R. Proclus: An introduction. Cambridge (NY), 2012. P. 168.. Пребывание в покое для сущности есть, прежде всего, установление самотождественно- сти и вместе с тем отличия ото всего прочего. Полнота самотождественно- сти для мыслящей сущности означает совершенное познание самой себя, а значит - и причин своего бытия. Эпистрофическое восхождение также требует познания этих причин, которые составляют его конечную цель. «Припоминание» своего божественного происхождения и есть первый шаг к возвращению, в котором содержится сразу и его тєЛос; Эта диалектика вытекает из in Tim. 1.215.19-29.. Если синфема - это «след» Слово «след» (i/vdy) как метафорический аналог синфемы употребляется самим Прок- лом, напр., in Crat. 71.18-20. или «память» о божественных причинах, то ее приложение к этапам povq или єшотрофц различается только модусом действия, тогда как синфема сама по себе остается одной и той же.

Символ и теургия. В теургии символами выступают особо подготовленные предметы:

с помощью искусства телестики воздвигаются изваяния, из которых одни явно видны, а другие - это спрятанные внутри символы присутствия богов, известные только посвященным. Подобно этому и космос, будучи умным изваянием, посвященным отцом, обладает как явными признаками (yvwpiopaTa) божественности отца, так и невидимыми синфемами причастности его бытия (тои OVTOC; і-ієтоущ) Procl. In Tim. 1.273.10-18..

Теургический, т. е. по преимуществу вещественный, а значит зримый, хотя, возможно, и непонятный для непосвященных, символ противопоставлен невещественным синфемам, свойственным космосу как целому. И те и другие обеспечивают причастность богам, их ритуальное присутствие, которое Прокл однажды сравнивает с пребыванием души в теле:

подобно тому, как посвященный в таинства, возложив на изваяния богов определенные символы, усиливает их способность приобщения к высшим силам (uпєpтєpыv), так и всеобщая природа, создавая при помощи естественных разумных логосов тела - эти изваяния душ, - всеивает в одни одну, а в другие другую способность к принятию души - лучшей или худшей Ibid. 1.51.25-30..

Когда Прокл говорит, что душа вселяется в тело, то соответственно, и божество вселяется в подготовленную статую. Следовательно, символ оказывается аналогичен «способности к принятию души», потенции одушевленности. Символ - необходимое условие «вселения» бога в соответ - ствующее изваяние, он соединяет собой вещественную телесность с умной божественной природой.

Таким образом, символ и синфема могут быть поняты как особого рода потенция, чистая возможность быть причастным той или иной божественной причине, и в этом отношении справедливо именование синфемы «материальной причиной» в сравнении со всеми прочими умными и умопостигаемыми принципами, оформляющими эту «материальность» и актуализирующие ее потенциальность. Однако материальность символа связана с «вещественной», «первой» материей, тогда как синфему уместнее было бы соотнести с материей умной.

Наконец, еще одна важное понятие, связанное с различием вещественного и умного, - совершенство, которое Прокл обычно обозначает производными от тєЛєощ. Чувственные предметы в виду своей вещественности всегда ограниченны, частичны, неполны - они несовершенны по сравнению с божественной природой и во многом из-за этого не могут причаствовать умному миру в меру одних своих природных способностей. Поэтому и телестика, и прорицания оракулов, и изваяния богов - [все эти искусства] установлены на земле так, чтобы посредством некоторых символов вещественные, частичные и подверженные тлению предметы делались подходящими для того, чтобы причаствовать [какому-либо] богу, быть движимым им, либо предвещать будущее Procl. In Tim. 3.155.18-22..

Символы, разумеется, не делают чувственные предметы совершенными, не устраняют их множественности, частичности и неполноты. Но вместе с тем они вносят нечто иное, обосновывающее родственность чувственного предмета тому или иному богу - причем это действие настолько существенно, что преодолевает различие, обусловленное несовершенством вещественного Chlup R. Op. cit. P. 135-136; Rappe S. Op. cit. P. 178.. Таким образом с помощью символов оказывается возможным преодоление границы между умным и чувственным без устранения материальной природы последнего.

Символ и теургическое имя. В комментарии к «Тимею» символы и синфемы связаны только с именами богов и первых ипостасей (включая космос как целое) У Прокла можно отчетливо различить именование как по преимуществу «человеческую функцию» и именование как «выражение богов». Понятия символа и синфемы встреча-ются только в связи с «божественным выражением» (Trouillard J. L'activite onomastique selon Proclos // De Jamblique a Proclus. Geneve, 1974. P. 239-251).:

Имена «небо» и «космос» обозначают его зримые потенции, [причем первое имя обозначает] исхождение (npoeioiv) его оттуда [из умного мира], а второе - его возвращение (єтотрофцс;). Но должно быть и имя, [обозначающее] его способность пребывать в покое (тцц pevouoqc;); [это имя] - божественный символ демиургической синфемы, благодаря которой он [космос] не отклоняется от [подлинного] бытия; [это имя] неизреченное, невыразимое и ведомо лишь богам Procl. In Tim. 1.273.18-24..

Насколько знание богов отличается от знания частных душ, настолько и имена, данные богами и обозначающие всю сущность как целое, отличаются от [имен, данных] людьми и касающихся [сущности лишь] частично. Это справедливо и для космоса, его божественное имя - иное, чем то, что известно [всем]. [Это имя Платон] оставил неизреченным и с большой осмотрительностью привел его в виде символа содержащейся в нем божественной синфемы Ibid. 1.274.6-13..

Прокл обращается к платоновскому «Кратилу», где Сократ вводит различие между именами богов, которыми они называют друг друга сами, и именами, которыми их называют люди. Plat. Crat. 391c8-392b8. По Проклу, только божественные имена отвечают не отдельным свойствам, но всей сущности как целому, и именно к ним прилагаются понятия ouvOppa и oupPoXov. Дважды повторенный оборот «символ синфемы», надо полагать, неслучаен и, возможно, является своеобразной формулой такого имени.

Некоторое уточнение находим в рассуждении Прокла о том, как Демиург поддерживает одновременно различие (єтєрбтцтос;) между всеми вещами (благодаря которому каждая из них сохраняет самотождественность) и тождество (таотбтцтос;), благодаря которому космос пребывает в единстве Procl. In Tim. 2.256.19-27.. Демиург при этом [усматривает] в своей сущности и справедливо устанавливает имена кругов мировой души (кйкЛоц... тщ тои п^то^ ^иущ), [причем имена эти] суть демиургические синфемы. [Одно] такое божественное имя - «круг тождественного» (таитои кйкЛоД, несущее синфему умопостигаемой причины тождества; [другое имя] «круг различного» (батерои кйкЛоД обладает символом природы различия. По отношению к возникновению сущего и [круг] тождественного, и [круг] различного равносильны (ouyyevfic;), но по отношению к умным богам [они различаются]: первый нисходит от отеческих, соединяющих и неизменных причин, а второй - от порождающих и животворящих [причин]. По отношению же к умопостигаемым [началам] первый в большей мере причастен пределу, а второй - беспредельности. Один из этих [кругов] получает одно имя, а другой - противоположное в соответствии с синфемами этих [уровней умного мира] Ibid. 2.256.27-257.8..

Примечательно, что здесь имя тождественного связано с синфемой, а имя различного - с символом. При этом обе категории восходят к разным уровням умопостигаемого: «тождество» и синфема соответствуют высшей ступени, а «различие» и символ - низшей. Как мы видели, символы чаще соотносятся с чувственными предметами, а синфемы с невещественными, что проецируется и в приведенной цитате на различие уровней умопостигаемого. Также, как мы видели, синфемы, порождающие протяженность пространства, тем самым конституируют его единство (непрерывность и связность), тогда как символы, задающие топологию космоса, акцентуируют различие.

Наконец, обобщающие фразы в начале и в конце приведенной цитаты связывают оба имени непосредственно с синфемами. По всей видимости, синфема в любом случае выступает смысловым ядром имени, определяющим его соотнесенность с сущностью именуемого, но кроме нее в той или иной мере присутствует символический момент, который в каких-то случаях требует особого упоминания, а в каких-то может быть опущен, если его вбирает в себя уже приведенное упоминание синфемы.

Символ и логос. Среди приведенных цитат трижды встречается упоминание символов вместе с логосами, нисходящими от высшей онтологической ступени и упорядочивающими низшую. Напомним, что мировая душа, исходя от Демиурга, наполняется логосами и символами Ibid. 1.4.31-33.; души вселяются в тела, оформленные Гефестовыми логосами и получившие от него «божественные символы» Procl. In Tim. 1.144.12-18.; способность принимать душу вкладывается в тело с помощью логосов природы так же, как способность быть вместилищем божественного присутствия вкладывается в изваяние с помощью теургических символов Ibid. 1.51.25-30..

При всем разнообразии значений греческого слова Лбуос;, у Прокла в данных контекстах его значение вполне прозрачно: речь идет об эйдетическом оформлении Еще несколько цитат из других текстов Прокла см.: Петров В.В. ЕицроЛа и ооубццата. С. 218-219. Ср. тж.: Chlup R. Op. cit. P. 131.. Материальное подлежащее (материальность здесь относительна в сравнении с оформляющим началом) оформляется в соответствии с эйдосом сущности или логосом природы. При этом символ оказывается «параллельным», одновременно действующим оформляющим началом, функция которого, видимо, должна чем-то отличаться от функции логоса.

Если согласиться с тем, что логосы образуют сущностные черты данного предмета, делают его соответствующим его эйдосу, то символ, по всей видимости, вносит окачествование, не обусловленное эйдосом - как мы знаем, это окачествование обусловлено высшей божественной причиной, породившей этот эйдос, - и, соответственно, формирует не сущностные, а акцидентные признаки. Это можно проиллюстрировать таким примером: души людей разнообразны и, как образно описано в «Федре», каждая следует за тем или иным из олимпийских богов, обладая соответствующими им чер - тами. Тела же людей имеют одну и ту же природу, ничем сущностно между собой не различаясь. Однако соответствие, скажем, сильного и мужественного тела воинственной душе, следовавшей за Аресом, вносится как ограничение одних и усиление других природных качеств, вместе образующих вполне определенный антропологический тип.

В этом примере, однако, плохо различимы функции синфемы и символа. Наиболее рельефно это различие может быть проиллюстрировано двумя примерами. В отношении изваяний, используемых в теургии, символом нередко оказывается самостоятельный предмет, «возлагаемый» на статую божества, это может быть некоторое количество природного материала (камень, травы) или изделие из такого материала (напр., вырезанное из дерева определенной породы), по своим свойствам симпатически связанное с соответствующим божеством Прокл Диадох. Комментарий к «Тимею». Кн. 1. С. 298-299. Более подробно это можно проиллюстрировать текстами Ямвлиха: Shaw G. Theurgy and the soul: The Neoplatonism of lamblichus. University Park (PA), 1995. P. 162-169.. Внешний, инородный характер такого предмета как символа показывает его самостоятельность по отношению к его носителю.

В отношении синфемы предельным примером может служить рассуждение об эпистрофическом восхождении души, для которой созерцание своей синфемы служит установлению собственной идентичности и генетической (причинной) связи со «своим» богом Procl. In Tim. 1.215.19-29.. Здесь синфема интериоризирована душой и с трудом отличима от ее сущностных качеств, а рассуждения о восприятии божественного осияния Прокл в этом контексте опускает, создавая ощущение того, что он близок к позиции Плотина, допускавшего возможность восхождения души в умный мир без каких-либо теургических действий Это вытекает из учения Плотина о двух частях человеческой души. Сопоставление со взглядами Прокла: Chlup R. Op. cit. P. 25ff..

Экзегетические символы

Самое большое число употреблений понятия oupPoXov в комментарии к «Тимею» приходится на случаи изъяснения конкретных предметов, понятий и речевых оборотов Платона Общее введение в экзегезу Прокла см.: Sheppard A. Proclus as exegete // Interpreting Pro- clus: From Antiquity to the Renaissance. Cambridge, 2014. P. 57-79.. Сам символический способ истолкования Прокл возводит к традиции пифагорейцев Здесь Прокл следует Ямвлиху: Tarrant H. Introduction to Book 1 // Proclus. Commentary on Plato's “Timaeus”. Vol. 1. Cambridge (NY), 2007. P. 47-48., которым свойственны «возвышенность, умозрительность, богодухновенность (то ev0eov), стремление поставить все в зависимость от умопостигаемого, определять целое в числах, изображать вещи символически и мистически, вести ввысь (то avay«Y6v), превосходить частные представления и раскрывать сокровенное» Procl. In Tim. 1.7.27-31.. По словам Прокла,

Платон использовал математические имена как завесы, скрывающие истинные вещи, подобно тому, как теологи [использовали] мифы, а пифагорейцы - символы: возможно ведь и в образах созерцать парадигмы, и от них восходить к тамошнему [умному миру] Ibid. 2.246.4-9. Однако в другом месте Прокл говорит, что Тимей как пифагореец «ис-пользует в рассуждении числа и фигуры» в противоположность египесткому жрецу, пользующегося символами (Ibid. 1.129.31-130.3)..

У пифагорейцев было принято предварять научное обучение сначала разъяснением исследуемых предметов в образах и подобиях (Sta twv opoimv кт tmv eiKovwv), а затем - не подлежащим огласке символическим описанием. Когда же мысль души оказывалась таким образом разбужена, а взгляд очищен, ученику преподавалось уже целостное знание исследуемых предметов Ibid. 1.30.4-10..

Прокл выделяет три уровня постижения философского знания: Подробнее см.: Dillon J. Image, symbol, and analogy. P. 248-250, 258. Необходимость в ми-фах и символах Прокл обосновывает ограниченностью восприятия человеческой души, связанной с вещественным телом: Петров В.В. Символ и священнодействие. С. 272. «в образах», сохраняющих явное подобие чувственных вещей умопостигаемым предметам; в символах - где, по предположению С.В. Месяц, место непосредственного подобия занимают симпатические связи ПроклДиадох. Комментарий к «Тимею». Кн. 1. С. 313.; и, наконец, непосредственное умозрение, не требующее посредства каких-либо промежуточных членов Уже у Ямвлиха высшая ступень соединения с богами не требует посредников между ду-шой и умным миром, это касается даже любых имён: «первое умопостигаемое получает поклонение только при посредстве молчания» (Iambl. De myst. 8.3.5-7)..

В экзегетическом контексте oupPoAov соседствует с «загадками» (aiviY- рата), Procl. In Tim. 1.132.21-22. «образами» Ibid. 1.355.20-22., «мифами» Ibid. 1.30.13-15; сі. Theol. Plat. 1.20.1-3. Стоит отметить, что Проклом был написан несо- хранившийся трактат «О мифических символах» (Пері twv puStKwv oogpoAov, in Remp. 2.108.30-109.2 Kroll). Подробнее о мифе и символе у Прокла: Лосев А.Ф. История антич-ной эстетики. Т. 7. Кн. 2. С. 265-286.. Напротив, понятие ouv0ppa Прокл в связи с экзегетическим символом не употребляет (за двумя исключениями Первое место - in Tim. 2.247.16-248.2. Упоминание Порфирия в 2.247.18 может означать, что и стоящая далее фраза, содержащая ougpoAov, могла быть заимствована из его тек-стов. Второе место (2.198.2-11) обсуждается ниже.).

Чтобы понять, распространяется ли теургическое понимание символа на его экзегетическое применение, рассмотрим, символами чего именно выступают истолковываемые таким образом понятия и образы платоновского диалога. Все найденные места в комментарии к «Тимею» можно сгруппировать в несколько отделов Ниже мы опускаем все места, где говорится о символическом характере обсуждаемого пассажа, но не раскрывается, что именно он символизирует (напр., in Tim. 1.94.26-28 и др.).:

-общие категории и принципы диалектики: различение, разграничение, установление инаковости Ibid. 1.205.11-12, 1.180.10-12.; пара «неизменность (покой) - становление (движение)» Ibid. 1.189.14-17.; совершенство в разных его степенях Ibid. 1.23.31-24.1, 3.243.13-16.;

символы демиургии: «общей», т. е. охватывающей умный и чувственный космос Ibid. 1.55.5-7, 1.112.9-11, 1.125.1-3, 1.198.30-31.; и «чувственной», т. е. внутрикосмической Ibid. 1.142.24-28, 1.193.25-28, 2.284.9-12.;

символы мирового ума, души, отдельных чинов, а также свойственных им качеств и действий: умозрения (уоцоєщ) Ibid. 1.27.17-19., жизни (различных ее типов и свойств) Ibid. 1.96.23-28, 1.104.13-17, 1.146.18-21, 2.80.31-33, 2.115.20-25, 3.293.24-29., промысла умного мира Ibid. 1.413.3-4. и божественных душ Ibid. 1.114.6-8.; символы надкосмических сил Ibid. 1.108.30-109.4., внутрикосмических богов Ibid. 3.225.20. и космоса как целого Ibid. 1.88.1.;

символы невещественных аспектов человеческой жизни: рождение и смерть Ibid. 1.147.19-22., устройство общественной жизни афинян (поЛітєіа tov А0ц- vai«v) Ibid. 1.148.15-16., символы, сопровождающие рождение человека и предзнаменующие его дальнейшую судьбу Ibid. 3.160.3-4..

Наконец, лишь в одном месте встречается символ, указывающий на конкретного бога и порождаемую им причинную цепь: деление души на семь частей несет в себе синфему причинной цепи Диониса (ouv0ppa тцс; AtovuotaKqc; оєірйс;), а гармония в этих частях - символ Аполлонова чина Ibid. 2.198.2-11..

Как видим, за единственным исключением экзегетическое понимание символа не соответствует тем его характеристикам, что даются Проклом в теургическом контексте: здесь не упоминаются синфемы, причинные цепи и восхождение к их причинам, тем или иным богам Впрочем, Прокл однажды утверждает, что синфемы могут возводить не только к конкрет-ному богу, но и к «богам вообще» (прб^ 0єои^ апЛы^, in Tim. 1.210.22-25)..

Нужно отметить, что Прокл не только формулирует свои собственные изъяснения трудных мест платоновского диалога, но и наследует определенную комментаторскую традицию, уже сложившуюся в АкадемииПлатона в аллегорическом или символическом ключе (Tarrant H. Introduction to Book 1 // Proclus. Commentary on Plato's “Timaeus”. Vol. 1. Cambridge (NY), 2007. P. 40)..

Теургическая диалектика символа и синфемы, начинающаяся с Ямвлиха и в подробностях разработанная Проклом, довольно молода по сравнению с традицией толкования платоновского текста, более древней и характеризующейся более простым пониманием символизма Понятие ougpoXov в контексте философского истолкования мифологических текстов на-чинает широко применяться начиная с Порфирия: Тахо-Годи АД. Термин «символ» в древнегреческой литературе // Тахо-Годи Д.Д., Лосев А.Ф. Греческая культура в мифах, символах и терминах. СПб., 1999. С. 345-348. Впрочем, это употребление имело суще-ственную предысторию: Struck P.T. Op. cit. P. 162-201.. В этом понимании oupPoXov - неявный, неочевидный знак, свидетельство умопостигаемых сущностей или их свойств, присутствующий в вещественном предмете, его свойстве или действии. В отличие от наглядного образа, такой символ требует интерпретации, развертывания скрытого в нем смысла Ср. аналогичный вывод, полученный на материале in Remp. и потому характеризующий символизм Прокла как «элитарный»: Cardullo R.L. Op. cit. P. 162-163.. Если он может возводить человеческий ум к умопостигаемому, то вне связи с диалектикой нисхождения божественных осияний, симпатической связи и син- фем. Здесь мы имеем онтологическую модель, более близкую к символизму Климента Александрийского и Оригена.

Таким образом, несмотря на декларируемое единство символизма в теургии и толковании текста Платона, фактически семантика понятия «символ» в экзегетическом контексте лежит за рамками учения о теургии и, вероятно, наследует более древний, доямвлиховский пласт платонического символизма.



Выводы

Завершая наше исследование, упорядочим собранные сведения.

В теургическом контексте:

Синфема является смысловым, оформляющим ядром символа. Символ же служит манифестацией, выражением синфемы Trouillard J. Le symbolisme. P. 299; Cardullo R. L. Op. cit. P. 220.. Без синфемы не может быть символа, но синфемы без символов существуют.

Синфемой может обладать любая сущность. Синфема выступает своеобразным «следом» или «воспоминанием» о той высшей умопостигаемой причине, с которой началась причинная цепь, следствием которой оказалось бытие данной сущности. Синфема не является частью сущности, не обусловлена ее эйдосом. Она вносит акцидентное оформление сущности, задавая то или иное сочетание выраженности или ограниченности ее сущностных энергий или потенций, придавая особые индивидуальные характеристики, не обусловленные природой.

Синфема позволяет установить самотождественность сущности, указав ее место в иерархии сущего, отличая и отграничивая от всех род - ственных сущностей. В этом аспекте она отвечает за пребывание сущности в покое - povq, уподобляя ее единому.

Синфема также выступает начальной точкой для восхождения - возвращения сущности к своей умопостигаемой причине, выступает «материальной причиной» эпистрофического движения. В аспекте ЄШОТрОфЦ синфема уподобляет сущность уму.

Символ принадлежит определенной синфеме и кроме того, что сохраняет признаки идентичности с соответствующей умной причиной, отличается способностью воспринимать энергийное присутствие этой причины (божества).

Воспринимающая способность символа предполагает его потенциальность и материальность. Синфема также может быть рассмотрена как материальная причина, но только в отношении умной материи.

В чувственном мире вещественный предмет может быть символом, но не синфемой. Синфема, однако, присутствует в символе как его оформляющий принцип и смысловое ядро. В умном мире синфема и символ могут сливаться в той мере, в которой могут сливаться энергии и потенции умной сущности.

В экзегетическом контексте:

Символ функционирует вне зависимости от синфем, выступая неочевидным, скрытым указанием на умную (умопостигаемую) сущность или ее свойства, скрытым в вещественном предмете (его свойствах или действиях). Вероятно, такой символ является также вместилищем, через которое умная сущность может действовать в чувственном мире и возводить человека к умозрениям, но в этом случае єліотрофц не связана с конкретными богами, происходящими от них причинными связями и синфемами. Проступающее здесь понимание символа более характерно для эпохи средних платоников, типологически приближаясь к символизму ранних представителей Александрийской школы.



Список литературы

Бенвенист Э. Семантические проблемы реконструкции / Пер. с фр. И.В. Барышевой // Бенвенист Э. Общая лингвистика. М.: Прогресс, 1974. С. 331-349.

Лосев А.Ф. История античной эстетики. Т. 7: Последние века. Кн. 2. Харьков: Фолио; М.: АСТ, 2000. 544 с.

Петров А.В. Феномен теургии: Взаимодействие языческой философии и религиозной практики в эллинистическо-римский период. СПб.: Изд-во РХГИ; Изд. дом СПбГУ, 2003. 415 с.

Петров В.В. «Реальный» символ в неоплатонизме и в христианской традиции (в Ареопагитском корпусе и у Карла Ранера) // Вестник ПСТГУ Сер. I: Богословие. Философия. 2010. № 3(31). С. 36-52.

Петров В.В. УирроЛа и оиуОфіата в теургическом неоплатонизме Ямвлиха и Про- кла // ПЛатшуїка (цщрата. Исследования по истории платонизма / Под общ. ред.

В. Петрова. М.: Кругъ, 2013. С. 210-225.

Петров В.В. Символ и священнодействие в позднем неоплатонизме и в «Ареопагитском корпусе» // ПЛатыуиш (цтцрата. Исследования по истории платонизма / Под общ. ред. В.В. Петрова. М.: Кругъ, 2013. С. 264-308.

Прокл Диадох. Комментарий к «Тимею». Кн. 1 / Пер. С.В. Месяц. М.: ГЛК Ю.А. Ши- чалина, 2012. 376 с.

Тахо-Годи А.А. Термин «символ» в древнегреческой литературе // Тахо-Годи А.А, Лосев А.Ф. Греческая культура в мифах, символах и терминах. СПб.: Алетейя, 1999.

329-361.

Cardullo R.L. Il linguaggio del simbolo in Proclo: Analisi filosofico-semantica dei termini symbolon/eikon/synthema nel “Commentario alla Repubblica”. Catania: Universita di Catania, 1985. 256 p.

Chlup R. Proclus: An introduction. Cambridge (NY): Cambridge University Press, 2012. 328 p.

Dillon J. Image, symbol, and analogy: Three basic concepts of Neoplatonic exegesis // The significance of Neoplatonism / Ed. by R. Baine Harris. Norfolk (VA): International Society for Neoplatonic Studies, 1975. P 247-262. (Studies in Neoplatonism. Vol. 1)

Procli Diadochi in Platonis Timaeum commentaria / Ed. E. Diehl. Vol. 1-3. Leipzig: Teubner, 1903-1906.

Proclus. Commentaire sur le “Timee” / Trad. et not. par A.-J. Festugiere. Liv. 1-5. Paris: J. Vrin, 1966-1968.

Proclus. On Plato “Cratylus” / Ed. by H. Tarrant, trans. by B. M. Duvick. 2nd ed. L.; New Delhi; N. Y.; Sydney: Bloomsbury, 2014. 210 p.

Proclus. Commentary on Plato's “Timaeus” / Ed. and trans. by H. Tarrant, D. Baltzly et al. Vol. 1-6. Cambridge (NY): Cambridge University Press, 2007-2017.

Rappe S. Reading Neoplatonism: Non-discursive thinking in the texts of Plotinus, Proclus, and Damascius. Cambridge (NY): Cambridge University Press, 2007. 266 p.

Shaw G. Theurgy and the soul: The Neoplatonism of lamblichus. University Park (PA): The University of Pennsylvania State University Press, 1995. 268 p.

Sheppard A. Proclus as exegete // Interpreting Proclus: From Antiquity to the Renaissance / Ed. by S. Gersh. Cambridge: Cambridge University Press, 2014. P. 57-79.

Sheppard A.D.R. Studies on the 5th and 6th Essays of Proclus' “Commentary on the Republic”. Gottingen: Vandenhoeck und Ruprecht, 1980. 216 p.

Struck P.T. Birth of the symbol: Ancient readers at the limits of their texts. Princeton; Oxford: Princeton University Press, 2004. 316 p.

Trouillard J. L'activite onomastique selon Proclos // De Jamblique a Proclus / Ed. par H. Dorrie. Geneve: Vandoeuvres, 1974. P. 239-251.

Trouillard J. Le symbolisme chez Proclos // Dialogues d'histoire ancienne. 1981. No. 7. P. 297-308.

References

Benveniste, E. “Semanticheskie problemy rekonstruktsii” [Semantic problems of reconstruction], trans. by I. V. Barysheva, in: E. Benveniste, Obshchaya lingvistika [General linguistics]. Moscow: Progress Publ., 1974, pp. 331-349. (In Russian)

Cardullo, R. L. Il linguaggio del simbolo in Proclo: Analisi filosofico-semantica dei termini symbolon/eikon/synthema nel`Commentario alla Repubblica'. Catania: Universita di Catania, 1985. 256 pp.

Chlup, R. Proclus: An introduction. Cambridge, NY: Cambridge University Press, 2012, 328 pp.

Diehl, E. (ed.) Procli Diadochi in Platonis Timaeum commentaria, 3 Vols. Leipzig: Teubner, 1903-1906.

Dillon, J. “Image, symbol, and analogy: Three basic concepts of Neoplatonic exegesis”, The significance of Neoplatonism, ed. by R. Baine Harris. Norfolk, VA: International Society for Neoplatonic Studies, 1975, pp. 247-262. (Studies in Neoplatonism, Vol. 1)

Festugiere, A.-J. (tr.) Proclus, Commentaire sur le “Timee”, liv. 1-5. Paris: J. Vrin, 19661968.

Losev, A. F. Istoriya antichnoi estetiki [History of Ancient aesthetics], Vol. 7, Pt. 2. Kharkiv: Folio Publ.; Moscow: AST Publ., 2000. 544 pp. (In Russian)

Mesyats, S. V. (tr.) Prokl Diadokh. Kommentarii k `Timeyu' [Proclus Diadochus: Commentary on Plato's `Timaeus'], Book 1. Moscow: Yuriy Shichalin's Museum Graeco- Latinum Publ., 2012. 376 pp. (In Russian)

Petroff, V. V. “`Real'nyi' simvol v neoplatonizme i v khristianskoi traditsii (v Areopa- gitskom korpuse i u Karla Ranera)” [The`real' symbol in Neoplatonism and in the Christian tradition (in the Corpus Areopagiticum and in Karl Rahner)], Vestnik PSTGU, 2010, No. 3(31), pp. 36-52. (In Russian)

Petroff, V. V. “Simvol i svyashchennodeistvie v pozdnem neoplatonizme i v Areopagit- skom korpuse” [Symbol and the sacred action in the later Neoplatonism and the Corpus Areopagiticum], ПАатотка Јгрррата. Issledovaniya po istorii platonizma [Platonika zetemata. Studies in the history of Platonism], ed. by V. V. Petroff. Moscow: Krug Publ., 2013, pp. 264308. (In Russian)

Petroff, V. V. “EoppoAa i ouvOppata v teurgicheskom neoplatonizme Yamvlikha i Prokla” [EuppoAa and ouvOppata in the theurgical Neoplatonism of Iamblichus and Proclus], ПАатотка Щцата. Issledovaniya po istorii platonizma [Platonika zetemata. Studies in the history of Platonism], ed. by V. V. Petroff. Moscow: Krug Publ., 2013, pp. 210-225. (In Russian)

Petrov, A. V. Fenomen teurgii: Vzaimodeistvie yazycheskoi filosofii i religioznoi praktiki v ellinistichesko-rimskii period [The phaenomenon of theurgy: Relationships between pagan philosophy and religious practice during Hellenistic Roman period]. St. Petersburg: RKhGI Publ.; SPbGU Publ., 2003. 415 pp. (In Russian)

Rappe, S. Reading Neoplatonism: Non-discursive thinking in the texts of Plotinus, Proclus, and Damascius. Cambridge, NY: Cambridge University Press, 2007. 266 pp.

Shaw, G. Theurgy and the soul: The Neoplatonism of Iamblichus . University Park, PA: The University of Pennsylvania State University Press, 1995. 268 pp.

Sheppard, A. “Proclus as exegete”, Interpreting Proclus: From Antiquity to the Renaissance, ed. by S. Gersh. Cambridge: Cambridge University Press, 2014, pp. 57-79.

Sheppard, A. D. R. Studies on the 5th and 6th Essays of Proclus' `Commentary on the Republic'. Gottingen: Vandenhoeck und Ruprecht, 1980. 216 pp.

Struck, P. T. Birth of the symbol: Ancient readers at the limits of their texts. Princeton; Oxford: Princeton University Press, 2004. 316 pp.

Takho-Godi, A. A. “Termin `simvol' v drevnegrecheskoi literature” [The term `symbol' in the Ancient Greek literature], in: A. A. Takho-Godi & A. F. Losev, Grecheskaya kultura v mifakh, simvolakh i terminakh [Greek culture in myths, symbols and terms]. St. Petersburg: Aleteiya Publ., 1999, pp. 329-361. (In Russian)

Tarrant, H. (ed.) & Duvick, B. M. (tr.) Proclus. On Plato `Cratylus', 2nd ed. London; New Delhi; N. Y.; Sydney: Bloomsbury, 2014. 210 pp.

Tarrant, H., Baltzly, D. et al. (tr., ed.) Proclus: Commentary on Plato's `Timaeus', 6 Vols. Cambridge, NY: Cambridge University Press, 2007-2017.

Trouillard, J. “L'activite onomastique selon Proclos”, De Jamblique a Proclus, ed. par H. Dorrie. Geneve: Vandoeuvres, 1974, pp. 239-251.

Trouillard, J. “Le symbolisme chez Proclos”, Dialogues d'histoire ancienne, 1981, No. 7, pp. 297-308.

Размещено на Allbest.ru