Аргумент антисветимости Т. Уильямсона и проблема знания о себе

Основное возражение аргументу антисветимости связано с (5). Различные вариации этого возражения можно подразделить на три группы: а) аргумент представляет собой разновидность парадокса кучи; б) аргумент выпускает из вида наличие конститутивной связи между нахождением агента в МС и его знанием об этом; в) в аргументе не дается достаточного обоснования принятия принципа надежности знания.

В качестве иллюстрации первой вариации возражения показательна позиция В.-Х. Вонга [Wong 2008]. Его идея заключается в том, чтобы продемонстрировать, что истинность (5) - если агент знает, что ему холодно в а, то ему холодно в а+₁ - обосновывается на самом деле не принципом надежности знания, а фактом того, что согревание - это постепенный процесс, который не происходит мгновенно. Именно неверное обоснование Т. Уильямсоном истинности данной посылки (через принцип надежности знания) помешало ему увидеть, что структура аргумента антисветимости повторяет структуру парадокса кучи.

В.-Х. Вонг показывает, как можно вывести (5) из принципа фактичности знания (если агент знает, что ему холодно в а, то ему холодно в а.) и эмпирического факта постепенности процесса согревания (если агенту холодно в а, то ему холодно в а ). Однако этот эмпирический факт и превращает аргумент Т. Уильямсона в рассуждение в стиле парадокса кучи: посылка «если агенту холодно в а, то ему холодно в а. » схожа с посылкой «если человек лыс, когда у него на голове количество волос, то он лыс, когда на его голове i+1 количество волос».

Т. Уильямсон предвидел возникновение возражений подобного рода, но стратегия его защиты В.-Х. Вонга не устраивает. Суть этой стратегии состоит в том, чтобы определить четкие границы применимости предиката «ощущать холод» (например, установить физиологическое состояние агента при помощи специальных приборов) и показать, что даже в таком случае рассуждение все равно сохраняет общезначимость. Фиксация границ предиката требуется потому, что рассуждения типа парадокса кучи возникают как раз из-за употребления неопределенных предикатов. Но Т. Уильямсон настаивает на том, что от этого хода (5) не перестанет быть истинной, так как она основывается не на неопределенности предиката «ощущать холод», а на эмпирическом факте ограниченности нашей способности к дифференциации ощущений: агент не может обнаружить различие между своим состоянием в t₁ и своим состоянием в t , т. е. на миллисекунду позднее. аргумент антисветимости уильямсон картезианский

Однако В.-Х. Вонг утверждает, что предикат «ощущать холод» всегда будет неопределенным предикатом: постепенность процесса согревания заключается в отсутствии границы между температурными состояниями тела. Если установить границы применимости предиката «ощущать холод», как предлагает Т. Уильямсон, то придется признать, что существуют два следующих друг за другом отдельных состояния, одно из которых - состояние ощущения холода, а другое - состояние отсутствия ощущения холода. Но наличие таких состояний противоречит эмпирическому факту постепенности процесса согревания, а значит, и (5).

Вторая вариация возражения - о том, что Т. Уильямсон не учитывает наличие конститутивного отношения между феноменальным опытом агента и его убеждением об этом опыте - носит картезианский характер. Сторонники наличия подобного отношения заявляют о том, что, по крайней мере, та часть МС, которая сопровождается сознательным опытом, всегда известна агенту. В частности, С. Беркер защищает тезис о светимости, указывая на наличие конститутивной связи между нахождением агента в МС и формированием убеждения агента о нахождении в нем [Berker 2008]. Именно отсутствие связи между феноменальным и когнитивным, по его мнению, движет Т. Уильямсоном, когда тот развивает свой аргумент антисветимости, так как только так можно обосновать принятие (5). Когда Т. Уильямсон утверждает, что (5) основывается на эмпирическом факте ограниченных эпистемических способностей агента, он фактически принимает принцип предела ошибки: «Если в случае а агент знает, что р, то в достаточно близком случае вр истинно» [Berker 2008, p. 5]. Однако, как считает С. Беркер, этот принцип несовместим с идеей конститутивной связи между феноменальным и когнитивным, а независимого обоснования истинности данного принципа и необходимости отказаться от конститутивистского тезиса Т. Уильямсон не предлагает.

Сторонники данного тезиса, напротив, могут защитить его через указание на феноменальные понятия - понятия, референтами которых являются свойства непосредственного, феноменального, опыта агента [Chalmers 2003]. Такой стратегии придерживается В. Барц, настаивая на том, что конститутивная связь между феноменальным и когнитивным обеспечивается за счет непосредственных феноменальных понятий [Barz 2017]. С одной стороны, эти понятия являются жесткими десигнаторами, так как они отсылают к непосредственному опыту агента. С другой стороны, они не являются контекстуально зависимыми, поскольку непосредственный опыт вне зависимости от смены условий все равно будет одним и тем же. В. Барц сближает использование непосредственного феноменального понятия «ощущение холода» с использованием демонстратива «этот», указывающего на то самое ощущение холода, испытываемое агентом. Основное отличие между ними состоит в том, что ...в то время как демонстративы могут быть успешно использованы для указания на что-либо в отсутствие какой бы то ни было идеи о том, каково это что-либо, любое успешное использование непосредственных феноменальных понятий предполагает, по крайней мере, какую-то идею о том, каков этот объект, на которое данное понятие указывает» [Вага 2017, р. 11].

Другими словами, для непосредственного феноменального понятия необходимым является наличие соответствующего опыта у агента, и, следовательно, агент может использовать это понятие только тогда, когда он имеет этот опыт.

Третьей вариацией возражения (5) становится указание на то, что принцип надежности знания не является необходимым условием для наличия у агента знания. Так, Э. Брюкнер и М.О. Фиокко обращают внимание на то, что, с позиции Т. Уильямсона, для знания об ощущении холода у агента должна иметься уверенность в этом ощущении, и она должна иметь надежное основание [Вгиескпег, Фюссо 2002]. Тем не менее, они считают, что постулирование связи между знанием, уверенностью и надежностью не обосновано. Отсутствие этой обоснованности они стремятся продемонстрировать, обращаясь к еще одной иллюстрации антисветимости МС, приводимой Т. Уильямсоном.

Он предлагает представить ситуацию, в которой NN знает, что Линкольн - президент США; но он еще не слышал новостей о том, что Линкольн был только что застрелен, и это значит, что с момента выстрела NN более не знает о том, что Линкольн - президент США (ведь знание возможно только в отношении к истинным пропозициям). Получается, что NN не в состоянии знать, что с его знанием что-то не так: этот вывод Т. Уильямсона призван проиллюстрировать его идею о том, что агент может знать, не зная о том, что он знает.

Э. Брюкнер и М.О. Фиокко предлагают проанализировать этот пример по аналогии с аргументом антисветимости. Пусть 7 - момент времени за миллисекунду до смерти Линкольна, а Ь - пропозиция «Линкольн - президент США». Тогда в 7 NN знает, что Ь, а в 7+1 - нет. Рассуждение Т. Уильямсона относительно такой же ситуации в случае с ощущением холода предполагает, что уверенность N.N. в t не имела надежного основания, раз в очень схожей ситуации в t+1 он уже не знает, что L. Но такое предположение должно быть ошибочным - в момент t N.N. действительно знал, что Линкольн - президент США. В результате Э. Брюкнер и М.О. Фиокко заявляют, что пока Т. Уильямсон не продемонстрирует ключевое отличие примера с агентом, ощущающим холод, от примера с N.N., аргумент антисветимости нельзя считать успешным: уверенность агента в обоих случаях оказывается ненадежно обоснованной.

Р. Нета и Г. Рорбах придерживаются той же линии критики и отмечают, что для обоснования (5) требуется принятие принципа безопасности знания: агент знает, что p, если и только если агент не может с легкостью ошибиться в том, что p [Neta and Rorhbaugh 2004]. Тривиальная интерпретация этого принципа предполагает, что истинность p определяет схожесть между случаем а и случаем в. Однако для аргумента антисветимости требуется нетривиальная интерпретация, в которой истинностьp присутствует в случае а, но отсутствует в случае в, так как по условиям аргумента в t+1 агент не ощущает холод, хотя и с уверенностью убежден в том, что ощущает. Но именно эта интерпретация ошибочна: ей можно привести контрпримеры, в которых истинностьp отличается в двух случаях, но ошибочная уверенность убеждения агента в одном из случаев не мешает ему приобрести знание в другом, чего, согласно нетривиальной интерпретации, сделать нельзя.

В итоге Р. Нета и Г. Рорбах утверждают, что принимать стоит только тривиальную интерпретацию принципа безопасности знания и только тогда, когда убеждения агентов формируются на основе адекватного эпистемического базиса, т. е. когда эти убеждения являются когнитивным достижением, а не результатом случайного эпистемического успеха, как при восприятии фальшивых амбаров у Э. Голдмана. Приобретение знания - это эпистемически рискованное занятие, в котором агент легко может потерпеть неудачу. Поэтому соблюдение принципа безопасности знания не может являться необходимым условием знания, а это, в свою очередь, приводит к тому, что (5) остается без обоснования.

Аргумент антисветимости и понятие знания о себе