Диалог в современном мире: М. Бубер - М. Бахтин - В. Библер

В философии Гегеля не обоснованы и не проработаны два основных пункта - начальный и конечный, вернее, конечный пункт определен как завершение познающего разума.

Но может возникнуть вопрос: каким образом удастся обосновать начало мышления, если бытие это нечто совсем иное? - В. С. Библер полагает, что бытие может войти в логику только как принципиально иная логика, как та, что является непонятной (бытийной) для данной логики, но тем не менее обосновывает её.

С этой стороны можно рассмотреть, например, ньютоновскую механику. Её начальные понятия, на которых строится вся система механики, вся система научного разума - масса, скорость, пространство и время, - как ни странно, обосновываются понятиями эйнштейновской физики; существуют даже правила предельного перехода, при которых одни уравнения переходят в другие. При этом эйнштейновская логика выглядит как нечто нелогичное для ньютоновской, и наоборот. Одна логика, один способ рассуждения и противоречит другому, и находится с ним во взаимодополнительных отношениях. Но, возразят читатели, когда формировались основные понятия ньютоновской физики, им вроде не на что было опереться, это задним числом стало понятно, что они обосновываются неклассической физикой. Эту трудность В.С. Библер решает: исходные понятия Ньютона (и вообще любой теории) формируются так, как будто они предполагают нечто принципиально иное, складываются как бы в «бегстве от чуда». Известно, например, что еще в 1746 г. в работе «К истинной оценке живых сил» Кант сформулировал представления о многих пространствах и многомерных геометриях, но отказался от них, так как, согласно Ньютону, этого не может быть. Принципы механики были сформулированы так, чтобы принять во внимание только силы воздействия на другие тела; принцип самодействия сознательно исключался, но именно он стал главным в другой физической системе. Т. е. способ рассуждения механики, её логика строилась как бы специально «в бегстве от чуда», от другой логики, которая с точки зрения первой представлялась нелогичной, странной (бытийной). И так и должно быть, потому что установка на «другую логику», странную и потому нелогичную для первой, всегда включена в неё, раз теоретик выходит к началам теории «Непонятность» - в отношениях между системами служит важным признаком того, что столкнулись с другой философской логикой, другой философской системой (и вообще - теорией). Можно, например, привести способ рассуждения французских материалистов XVIII в., касающийся категорий необходимости и свободы (случайности). Хотя на каждом шагу они сталкивались с тем, что между ними противоречие, они решительно его отрицали (за исключением Дидро), будучи убеждены в том, что его не должно быть. Это было обусловлено установкой на отсутствие противоречия (вследствие чего Ф.Энгельс определил их способ мышления как метафизический), что в конечном счете объяснялось разведением противоположных сторон противоречия по разным областям естествознания (оно определяло тогда философское мышление наукоучения): действие на другое тело отводилось динамике, действие же на себя - кинематике. Противоречие поэтому исчезало из виду и казалось, что его вообще нет и быть не может.

В.С. Библер обратил внимание еще на один важный пункт гегелевской системы: Гегель исходит из понятия (понятия бытия) как из окончательного, бесспорного. Здесь он отправлялся от тех фактов, что, действительно, наука к его времени исходила из ставших бесспорными главных понятий механики. Г егель как один из ориентированных на науку философов, как «наукоучитель» исходил как раз из этого. Но до выхода в свет главной работы Ньютона, по поводу этих понятий шел ожесточенный спор между архитектором, строителем Собора святого Павла в Лондоне К. Рэном, Х. Гюйгенсом, Р. Гуком и самим Ньютоном (который в письмах еще долго употреблял вместо «пустоты» понятие эфира). Х. Гюйгенс, например, вместо массы прибегал к понятиям «величина тела» или даже просто «тело». К 1676 г. все споры были закончены, и Ньютон в формулировках закона всемирного тяготения и трех законов механики исходил из понятий массы, скорости, пространства, времени как из бесспорных. На это и опирался Гегель.

В.С. Библер обратил внимание кроме того на убеждение Гегеля в том, что познание завершается, что познающий разум заканчивает свое движение (смотри конец «Науки логики»). Но если есть конец, то должно быть и начало. И Библер находит основания теоретического разума тогда же, когда складывались основания научного разума - в XVII веке. Такие «начала», как субъект-объект, движение от субъекта, переход к сущности, отбрасывание несущественных черт, переход к понятию - все эти основания были сформулированы благодаря спорам Спинозы, Лейбница, Декарта. Споры закончились к концу XVII в., и Г егель также счел возможным исходить из этих главных и, как он считал, бесспорных элементов познания. Для него это было и начало, и конец познающего разума, как разума вообще. Гегель ошибся. Другой разум начал развиваться вместо познающего разума. Но колоссальной заслугой Г егеля было то, что он осмыслил и верно представил весь путь познающего разума.

Если Гегель был в основном оппонентом В.С. Библера, то М.М. Бахтин стал его Собеседником и alter ego. Сегодня идеи Бахтина о равноценности и диалоге культур стали почти «общим местом», но не так было раньше, когда они только были высказаны. В них В.С. Биб- лер нашел подтверждение своим мыслям о неснимаемости философских культур и - очень важно! - о том, что каждая из них и отвечает на вопросы других, и задает им свои вопросы. Тогда оказывается, что движение мысли совершается не только от прошлого к настоящему, но и от настоящего к прошлому.

Если учесть взаимоотношение философских систем, то на каждом витке открывается в прошлом то, что раньше было неизвестно. На этом и основывается изучение истории философии - не повторить то, что было известно твоим предшественникам, а открыть в прошлом нечто новое; в истории существуют различные смыслы понимания.

В.С. Библер пытается пояснить каким должен быть новый разум: он должен быть не познанием, а пониманием.

Согласно В.С. Библеру, это означает, что внимание в новой логике сосредоточено не на развертывании, а именно на «начале». Здесь возникает новый - парадокс: так как речь идет о начале логики, философии, т. е. о том, что еще логикой не является, то этим вне-логическим может быть любая логика (кроме данной), проходящая через точку границы «начала». Такое множество и создает диалог (полифонию). Это одновременное существование многих всеобщих логик (разумов), связанных друг с другом там, где они все начинаются. Эта новая логика была названа В. Библером логикой культуры, и его книга «От наукоучения к логике культуры» См.: Библер В.С. От наукоучения к логике культуры. М., 1991. говорит об этом. Это логика, где одна превращается в другую, где одна ставит вопрос другой и одновременно отвечает на её вопросы. Это, как говорит В. Библер, SOS, обращенный к другим культурам. Это логика взаимопорождения и взаимодействия. Новый разум должен быть не по-гегелевски существующим и движущимся; это не один монологический разум, а два (минимум) диалогически взаимодействующих разума. Это разум понимания (и непонимания) предмета. Непонимание бытия в его несво- димости к понятию, мышлению, т. е. к взаимодействию логики с иной логикой (иными логиками).

В.С. Библер рисует достаточно целостную картину «философской логики культуры»: сначала это предположение о неснимаемости разных философских учений, об историчности гегелевской логики, о связи научного теоретического разума с философским разумом нау- коучения, о начале и завершении того и другого, о взаимопревращении и взаимодополнительности различных философских систем. Не только «программа», но и её разработка достаточно детальная и логичная. Во многих своих статьях, а также в книге «От наукоучения к логике культуры» высказаны и обоснованы главные темы этой программы. Именно В.С. Библер заостряет внимание на том, как социально-историческая ситуации XX в. инициирует изменения разума. Начавшиеся в начале и завершившиеся в конце XX века сложные социальные трансформации привели к тому, что из-за войн, диктатур, беженства, безработицы усилилась миграция жителей разных континентов. В одном пространстве и времени оказываются азиаты, европейцы, африканцы, американцы. Они вынуждены - пока еще вынуждены - сосуществовать рядом и находить общий язык. Ни один этнос не признается в таких консенсусах высшим или низшим. Об их сочетании и взаимопроникновении говорил в одном из своих докладов А.В. Смирнов. Задачи для восточного разума стоят очень важные - надо выявить его характеристики - ибо по сравнению с европейским, они не ясны многим профессионалам и читателям.

В.С. Библер говорит и о том, что в XXI веке главным становятся не производственные объединения людей, а так называемые малые группы, складывающиеся в отсеках свободного от производства времени, и в этих группах неустранимыми выглядят вопросы об основах собственного бытия, о следствиях, вытекающих из этих «основ». В результате научно-технической революции и компьютеризации производства люди обретают больше свободного времени, которое в меньшей степени зависит от производственных характеристик и позволяет сосредоточить внимание на себе и своих решениях.

Если подытожить сказанное и развить некоторые мало затронутые аспекты, то удается воссоздать картину, нарисованную В.С. Библером в последней главе упомянутой монографии, и ответить на некоторые возникшие вопросы.

В «Науке логики» Г егеля ставится задача понять бытие в его сущности, а затем - в понятии. Это и означает познать его, т. е. свести закономерности бытия к закономерностям познающего разума. В качестве исходного его пункта признается познанное бытие, т. е. понятие бытия, из бытия в логику принимается только то, что связано с сущностью, несущественное просто отбрасывается. Истинность достигается в гегелевской системе последовательным развертыванием, и каждое понятие обосновывается последующими понятиями, не нуждаясь ни в каком внешнем критерии.

С одной стороны, каждое понятие, проходя триадический цикл, снимается в другом и становится тезисом новой триады. С другой стороны, если мы берем систему не в движении, а статично, то снятие снимается, и любое понятие обретает свой смысл в соотношении со всеми другими понятиями.

В логике же культуры понять означает совершенно другое: это значит понять бытие в его несводимости к мышлению, т. е. понять одну логику в её несводимости к другой. «Быть» в соответствии с античным разумом означает понять хаос как космос. «Быть» в Средневековье означает понять предмет через причащение к некоему всеобщему субъекту. «Быть» в философии Нового времени означает свести бытие к мышлению.

В новой же логике XX-XXI вв. главное внимание обращено не на развертывание оснований, начал, а на взаимодействие логик. В идее начала, таким образом, соприкасаются логическое и вне-логическое, бытийное; кроме того, в ней соприкасаются многие логики, так как бытие включается в данную логику в виде иных логик, воплощающих в себе разные типы разумения, разные Разумы. Здесь открывается такой поворот, которого прежде не было видно и который не усмотрел даже М.М. Бахтин: точка начала любой логики выходит на поверхность минимум дважды - в момент исторического возникновения данного логического всеобщего (данной логики) и в момент включения его в диалог с иным всеобщим (другой логикой). Так, античная логика, античный разум возникает и существует вечно, и она же вновь воспроизводится при сопряжении, скажем, с нашим разумом, когда мы доводим античный до предела, превращая его в наше нынешнее стремление упорядочить хаотические изменения действительности.

При этом собственное начало античной логики сопрягается также с логикой мифа и средневековой логикой причащения.

Таким образом, всегда имеет место столкновение всех логик, их взаимообоснование и взаимодополнительность. «Существенно подчеркнуть, - пишет В.С. Библер, - в плане замыкания “на начало” каждой исторической логики (в момент её коренного преобразования) - именно взаимность “двувекторность” этого образования; в двойной трансдуктивном (превращении - Т.Д.), предыдущая и последующая логики обосновывают логику наличную и одновременно сами обосновываются этой наличной логикой... И еще: эта (двойная) точка трансдукции есть - в одно и то же время и в одном и том же отношении - точка порождения иных логик (и - порождение этой логики.) и - грань диалога вечных, способных бесконечно (“в себе.”) развиваться и углубляться (“в себя. ”) логик» Библер В.С. От наукоучения к логике культуры. С. 392..

По другим определениям Библера, культура, в том числе философская культура, может быть охарактеризована с трех сторон: во- первых, она - взаимодействие, общение многих культур; во-вторых, она детерминирует, определяет себя сама; в-третьих, она есть сфера создания произведений - науки, искусства. Остановимся на этом немного детальнее.

Любая культура - и раньше, и теперь - есть общение разных культур; античная, например, отталкивается от мифа и средневековой и уходит в бесконечность; средневековая отталкивается от античной и нововременной и уходит в бесконечность и т. д.

Конечно, культура, её содержание и форма определяются историческими обстоятельствами, экономическими и политическими факторами. Но если бы это было только так, то прошлые произведения культуры не доходили бы до нас и тем более не вызывали у нас эстетического восхищения, что немало удивляло Маркса. Если бы детерминация была только внешней, это было бы не так. Значит, мы должны говорить о самодетерминации культуры.

Культура представляет собой деятельность человека по созданию произведений науки, искусства и т. п. Если у М. Бахтина главным был текст - в силу выдвижения литературы в центр культуры, то у Библера - произведение. Здесь также проходит линия отличия логики культуры от гегелевской. У Г егеля движение мысли осуществляет некий анонимный Дух, и задача познания сводится к перематыванию кассеты со всеобщими знаниями на индивидуальную кассету. Особенное исчезает, значение имеет только всеобщее, всеобщий Дух. Совсем не то в случае логики культуры; здесь происходит общение индивидов, более того - личностей, и через века - через свои произведения.

В XXI веке изменяется само формирование личности. Человек выключается из сферы собственно материального производства; автоматизация производства позволяет человеку создавать новые формы деятельности. Изготавливается только один экземпляр, который затем запускается в массовое производство. Орудием труда становится информация; деятельность замыкается на самого работника, и труд становится индивидуальным, по определению В. Библера, индивидуально-всеобщим. В таком труде и совершается общение творческих личностей (и культур) как создание и понимание произведений.

То, что В.С. Библер дает новое определение культуры, и предлагает свое понимание взаимоотношения разных философских учений, делает его субъектом, нуждающемся в диалоге с нами. Его точка зрения насущна нашим взглядам, в частности, потому, что позволяет подойти к истории философии как к спору различных смыслов человеческого бытия. Идеи В.С. Библера намечают здесь дальнейшие пути развития философии.

Список литературы

Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. 423 с.

Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М.: Художественная литература, 1990. 543 с.

БахтинМ.М. Проблемы поэтики Достоевского. М.: Советская Россия, 1979. 320 с.

М.М. Бахтин как философ. М.: Наука, 1992. 255 с.

Библер В. С. Михаил Михайлович Бахтин, или Поэтика культуры. М.: Гнозис, 1991. 176 с.

БиблерВ.С. Культура. Диалог культур // Библер В.С. На гранях логики культуры. Книга избранных очерков. М.: Русское феноменологическое общество, 1997.

БиблерВ.С. От наукоучения к логике культуры. М.: Политиздат, 1991.413 с.

БуберМ. Я и Ты. М.: Высшая школа, 1993. 175 с.

Бубер М. Два образа веры. М.: Республика, 1995. 464 с.

Гегель Г.В.Ф. Работы разных лет: В 2 т. Т. 1. М.: Мысль, 1970. 287 с.

Гуревич П. С. Проблема Другого в философской антропологии М.М. Бахтина // М.М. Бахтин как философ. М., 1992. С. 83-96.

Давыдова Г.А. Конец творчества в работах М.М. Бахтина // М.М. Бахтин как философ. М., 1992. С. 110-122.

ЛабрюйерЖ. де. Характеры и нравы. М.; Л.: Художественная литература, 1964. 416 с.

Рильке Р.-М. Лирика. М.; Л.: Художественная литература, 1965. 256 с. Nwoko M. Die Philosophie als verantwortungsfordernder Dialog. Koln, 1999. Smith P.C. Sein des Du. Heidelberg, 1996.

References

Bakhtin, M.M. Estetika slovesnogo tvorchestva [Aesthetics of Verbal Art]. Moscow: Iskusstvo Publ., 1979. (In Russian)

Bakhtin, M.M. TvorchestvoFransua Rable i narodnaya kul'tura srednevekov'ya i Renessansa [Francois Rabelais's work and folk culture of Middle Ages and Renaissance]. Moscow: Khudozhestvennaya literatura Publ., 1990. (In Russian)

Bakhtin, M.M. ProblemypoetikiDostoevskogo [Problem of Dostoyevsky's poetics]. Moscow: Sovetskaya Rossiya Publ., 1979. (In Russian)

М.М. Bakhtin kakfilosof [М.М. Bakhtin as a philosopher]. Moscow: Nauka Publ., 1992. 255 с. (In Russian)

Bibler, V.S. M.M. Bakhtin, iliPoetika kul'tury [M.M.Bakhtin, or the poetics of the culture]. Moscow: Gnozis Publ., 1991. (In Russian)

Bibler, V.S. “Kul'tura. Dialog kul'tur” [Culture. The dialogue of cultures], Bibler V.S. Na granyakh logiki kul'tury. Kniga izbrannykh ocherkov [On the edges of the logic of culture. Selected essays]. Moscow: Russkoe fenomenologicheskoe ob- shchestvo Publ., 1997. (In Russian)

Bibler, V.S. Ot naukoucheniya k logike kul'tury [From Doctrine of Science to logic of culture]. Moscow: Politizdat Publ., 1991. (In Russian)

Buber, M. Ya i Ty [Me and You]. Moscow: Vysshaya shkola Publ., 1993. (In Russian)

Buber, M. Dva obraza very [Two images of faith]. Moscow: Respublika Publ., 1995. (In Russian)

Hegel, G.V.F. Raboty raznykh let: V 2 t. [Works of different years. In 2 vols.]. Vol. 1. Moscow: Mysl' Publ., 1970. (In Russian)

Gurevich, P.S. “Problema Drugogo v filosofskoi antropologii M.M. Bakhtina” [The problem of the Other in M. Bakhtin's philosophical anthropology], M.M. Bakhtin kakfilosof [M.M. Bakhtin as a philosopher]. Moscow, 1992, pp. 83-96. (In Russian)

Davydova, G.A. “Konets tvorchestva v rabotakh M.M. Bakhtina” [The end of creation in M. Baktin's worksy, M.M. Bakhtin kakfilosof [M. Bakhtin as a philosopher]. Moscow, 1992, pp. 110-122. (In Russian)

La Bruyere, J. de. Kharaktery i nravy [Characters and tempers]. Moscow; Leningrad: Khudozhestvennaya literatura Publ., 1964. (In Russian)

Rilke, R.-M. Lirika [Lyrics]. Moscow; Leningrad: Khudozhestvennaya literatura Publ., 1965. (In Russian)

Nwoko, M. Die Philosophie als verantwortungsfordernder Dialog. Koln, 1999.

Smith, P.C. Sein des Du. Heidelberg, 1996.

Размещено на Allbest.ru