Зондирование ценностной платформы византийской философии и ее послания для современной европейской ценностной ориентации. Очерк проблематики

При поиске и выявлении ценностной платформы византийской философии мы сталкиваемся с тем фактом, что византийская философия все еще находится в начальной разработке, хотя новаторские начинания, безусловно уже давно позади. Ян Зозуляк, на мой взгляд, справедливо констатирует: «Несмотря на новые сведения, доныне не удалось обстоятельно изучить и проанализировать византийское философское мышление и удовлетворительно ответить на вопрос, какого прогресса достигли византийские философы в свое время, чем обогатили философское мышление своих предшественников, в какой мере они повлияли на философское мышление европейских философов позже и каково было их влияние на сирийскую, арабскую, латинскую и славянскую культуру». Действительно, то, что до настоящего времени не удалось детально исследовать и проанализировать византийское философское мышление, является фактом, который усложняет поиск ее ценностной платформы. Эти осложнения конкретизируем в следующих проблемных пунктах.

Необходимо осознать тот исторический факт, что византийская философия зарождалась поэтапно, как и сама Византийская империя, начиная с преобразования Восточной Римской империи в средневековую Византийскую империю, которая достигла кульминации своего развития в IX-XII вв. Сегодня можно констатировать как минимум три этапа: античный, ранневизантийский и византийский. Что касается философии, то необходимо проследить этапы ее развития в разные периоды. Существует множество периодизаций; дискуссия о более широком или более узком ограничении хронологии в научных кругах продолжается, о чем пишет Ян Зозуляк. Необходимо серьезно учитывать сложность этой периодизации, «проблему ее датирования» и «различия в подходах к периодизации отдельных периодов развития философского мышления», которые еще больше усложняют осмысление ценностной платформы византийской философии. К осложнениям относится сам факт «неясности в понимании концептов философия и философ», что ставит под сомнение существование философии до ХІ века. Византийская философия в действительности многозначное и сложное явление. Ее можно понять как академическую дисциплину, однако в общем -- и как христианское мышление, и - одновременно -- как форму практической жизни. Для языческого мышления употреблялось значение «внешняя мудрость», или «смешанная мудрость».

Многозначность понимания философии11, многочисленность и разнообразие византийских философов, их разнородность, проблема самоопределения, влияние многообразных ренессансных течений, как и неравномерность развития самой византийской философии, разумеется, затрудняют исследования ее ценностной платформы. Хотя византийская философия вдохновлялась аристотелизмом и неоплатонизмом, все же философские подходы и интерпретации были гораздо более плюралистичны. И у византийских философов находим разные подходы, начиная с философов неоплатонической афинской школы V в. (напр., ПрбкЛо о Aiвфoyoз, Прокл, прозванный Преемником), многочисленных более или менее значительных христианских философов VII в. (напр., Eiй9avoз о AAeЗavфpeuз, Стефан Александрийский), ХІ-ХІІ вв. (напр., МіхадА VeAAoз, Михаил Пселл или его последователь в Константинопольском университете Iњвwnз о IiaAфз, Иоанн Итал, Ештратюс; Niaз, Евстратий Никейский), ХІІІ в. (напр., 'Імодф TaKevфuTqз, Иосиф Ракендитис), ХІІІ -XIV в. (напр., ©eoфњpoз Метохтгцс;, Феодор Метохит), XFV-XV вв. (reњpYioз Гєщотос; nAqOњv, Георгий Гемист Плифон) и многих других, даже до гуманистических подходов философов XV в. (напр., МадА АпоотоАюс; aiebo АпоотбАцс;, Михал Апостолис; lњвwnз ApYoponooAoз, Иоанн Аргиропул) и христианских защитников аристотелизма (напр., reњpYioз Коиртєошс; EXoAвpioз, Георгий Коуртесиос Схолариос, позже патриарх rewафioз В', Геннадий II). этой связи укажем, что под термином фооофос; (или же во множественном числе фооофоЦ в Византии подразумевали не только учителей философии и обычных профессоров философии, которые работали в императорском университете (исходя из современного понимания университета) и имели такие титулы, но также и профессионалов классического образования в целом, даже аскетов, которые были ценителями жизненной мудрости (подробнее об этом см.: Milko Pavel. Uvod do Byzantskй filosofie se studn Michala Routila Na Vychod od Antiochie. С. 108-117).

Помимо более или менее видных философов разных периодов, необходимо принимать во внимание различные формы возрождения в смысле усиления восприятия древнего наследия, как например: первую волну гуманизма, или Македонский ренессанс (IX-ХІ вв.), вторую волну гуманизма, т. н. Комниновский ренессанс (ХІ-ХІІ вв.), третью волну гуманизма, или Палеологовский ренессанс поздневизантийского периода (ХШ-ХГУ вв.).

Следует также учитывать методологический и герменевтический уровни подхода. Мы должны принять во внимание тот факт, что невозможно предложить так называемый «правильный метод» к теме философии в Византии. Возможно, правда, в последнюю очередь, затруднение исследования вызвано «филологизацией проблемы», которую очерчивает Э. Неупауэр. Neupauer Eduard. Filosofie v Byzanci. С. 68. В этом контексте Э. Неупауэр делает интересный намек на саму герменевтику. Он пишет, что и первая часть третьей работы историка философии Ганса-Георга Гадамера „Истина и метод “ („Wahrheit und Methode. Grundzьge einer philosophischen Hermeneutik “ называется «Язык как средство герменевтического опыта» (с. 70).

Имеет место и сложность развития самого греческого языка и его семантические преобразования. Переоценивать эти обстоятельства нет необходимости, но учитывать вышеупомянутые оговорки и трудности такого сложного явления, как византийская философия, нужно. В этом контексте можно задать ряд вопросов: возможно ли вообще определить ценностную платформу византийской философии, поскольку еще не удалось детально исследовать и проанализировать византийское философское мышление? Нет ли опасности прийти к чрезмерному обобщению? Нет ли риска искусственной универсализации сложного исторического, лингвистического и интеллектуального комплекса, который должен был бы изучаться скорее парциально?

3. Возможности выявления ценностной платформы

Если ответственно искать и выявлять ценностную платформу, которая была одновременно как краеугольным камнем, так и продуктом византийской философии, нам необходимо осознать социально-политическое и религиозное основание, на которой была построена византийская цивилизация, или же византийская культура. Выдающийся русско-югославский византолог Георгий Александрович Острогорский (срб. Георге Острогорски) определил ее как синтез римской государственной формы, греческой культуры и христианской веры. Чешский византолог и филолог Владимир Вавринек так прокомментировал дефиницию Острогорского: Острогорский «тем самым затронул три наиболее важные черты византийского общества». Вместе с тем он считает нужным «сделать акцент на том, что все эти компоненты действительно составляли целостное, органически связанное единство, в котором он и сливались и взаимообусловливали друг друга. Тем самым византийская цивилизация приобрела особую, своеобразную уникальность, которая своей монолитной цельностью создает впечатление застывшей неподвижности. Однако, - считает он, - это слишком одностороннее представление, и оно в некоторой степени вводит в заблуждение». Вавринек, таким образом, с одной стороны, подчеркнул факт уникальности византийской цивилизации, а с другой - выступил против теории оцепенения и неподвижности, за которую ее можно было ошибочно принять. Но правда в том, что для Византийской империи были характерны «приспособляемость» и «постоянный совет перемен».

Оговорки и препятствия, которые мы представили выше, являются границей и одновременно верным маяком, сигнализирующим правильность/неправильность пути. В этом контексте мы обнаруживаем два факта. Во-первых, византийская философия исследовала те же темы, которые изучала (или же открыла) античная философия. Античная философия не внезапно закончилась, и византийская философия не внезапно началась. Мы говорим о бесспорном продолжении предшествующего мышления. В этом контексте Павел Милко утверждает, что византийская философия изучала те же темы, что и философия предыдущего периода, возможно, даже поставила вопрос о том, что такое человек. Ян Зозуляк идет еще дальше, утверждая, что византийская философия занималась и другими темами, например, темой бытия и небытия и т. д. Во-вторых, это было христианское послание, и в частности богословие, которое определяло общую направленность византийской философии, при том, что это не значит, что византийская философия не должна была быть автономной и независимой от богословия. В этом контексте можно вспомнить многочисленность византийских философов, разнообразие их методов и проблему самого определения философов и философии, как мы писали выше (см., например, сн. 11, 12).

И в этой связи мы согласны с Милком, который напоминает, что, например, триадологические и христологические споры отточили философскую терминологию, например: ovoa, vnoojaoiз, yvoiз, npцonov. Оговорки и трудности, которые мы отметили выше, не должны служить преградой для того, чтобы предпринять хотя бы осторожную попытку обнаружения или обобщения ценностной платформы, даже если речь идет только о скромном постулировании некоторых исходных позиций. Ценностная платформа византийской философии, собственно говоря, убедительно отражала вышеупомянутый синтез римской государственной формы, греческой культуры и христианской веры. Несмотря на то что Византийская империя испытала серьезные кризисы, она имела силы и возможности им противостоять и благодаря своим основаниям сохранить единство.

4. Культура и семантика понятийного аппарата

При обнаружении ценностной платформы следует осознать тот факт, что византийская культура имеет свой собственный «sui generis, который представляет своеобразный культурный тип». Следует осознать, что, как верно утверждает Кирилл Диатка, «христианство было в Византийской империи культурой». Христианство было культурой и в других частях Европы, которую оно формировало и привносило свои ценности. В особенности это касалось Византии, как пишет Вацлав Ежек: «Элементы византийской культуры и византийского мышления появляются в других культурах, но Византия уникальна тем, что предоставила „системный“ контекст для развития культуры». Культура оказывала влияние на частную и общественную жизнь. Владимир Вавринек утверждает, что «то, что объединяло византийское общество, что определяло принадлежность к нему, это была его культура, которую лучше всего можно характеризовать как греческую по форме и христианскую по содержанию. Если бы византиец должен был отвечать на вопрос о его происхождении или его принадлежности, он сначала сказал бы, что он Romaios -- римлянин, гражданин Римской (то есть Византийской) империи, и что он christianos orthodoxos -- православный христианин. Эти две ценности были решающими с византийской точки зрения, и они представляли самую суть этой цивилизации». Наименование, которое западные авторы традиционно использовали для обозначения граждан Римской империи.

Sg. 'Рыраюс;, pl. Pupaпoi. Граждане Римской империи и далее Византийской империи назывались римлянами. Так называемые византийцы считались наследственными продолжателями Римской империи. В связи с кларификацией и семантикой терминологии Владимир Вавринек справедливо пишет: «Византия <...> -- это название, которое было создано в результате современных исторических исследований. Наименование было образовано от названия древнегреческого поселения Byzantion, на месте, где император Константин Великий основал новую столицу империи, названную в его честь: гр. Konstantinupolis (лат. Constantinopolis) -- город Константина. Жители империи, которую сегодня называют Византийской, этим названием не пользовались и себя с ним не соотносили. Для них это была неизменно Римская империя, и они называли себя римлянами» (Vavnnek Vladimiп. Uvod // Zаstлrovа Bohumila et al. 1992 (dotlac 1996). Dejiny Byzance. С. 7.

Такая интерпретация соотношения христианства и культуры облегчает нам путь к пониманию самой ценностной платформы византийской философии. Ведь «духовность византийского общества представляет собой системный контекст, в котором философия развивается и в то же время выполняет ожидаемые функции». Когда в журнале „Revue des Йtudes Grecques“ Поль Лемерль рецензировал работу Татакиса „La philosophie byzantine “, он процитировал его сразу же в предисловии: «Византийская философия -- это одна форма: христианская форма греческой мысли, греческого разума и греческой души»; затем прокомментировал это высказывание: «Таким образом, с самого начала читатель уведомлен, что речь идет не столько о философии в широком понимании, сколько о философии религиозной, а точнее -- христианской». Но то, что изучение византийской философии непременно провоцирует и культурологические исследования, дает возможность преодолеть и конфессиональную, и позитивистскую точки зрения.

Что мы имеем в виду, когда утверждаем, что христианство в Византии было культурой? По словам Эриха Мистрика, мы имеем в виду «ценности, нормы, человеческое восприятие технологий, материалов, приемов <...> Культура -- это смысловые и ценностные аспекты жизни общества». Христианство в Византийской империи формировало (в культурологии соответственно -- культивировало) или же облагораживало литературу, изобразительное искусство, технику и всю общественную, политическую, правовую, экономическую и интеллектуальную жизнь, не устраняя наследия античности. Как раз наоборот. Византийство следует понимать как «диалог классической утонченности и христианской культуры». Несомненно, христианство культивировало византийское философское мышление в связи с античным наследием. Конечно, у каждой цивилизации есть своя социальная, культурная и интеллектуальная память, и эта память завязана на истории. Следовательно, византийское философское мышление закономерно стало наследником древнегреческого; позаимствовало понятийный и семантический аппарат, который в дальнейшем развивался, изменялся и обновлялся в зависимости от времени. Терминология развивалась, изменяясь не только семантически, но и философско-аксиологически, особенно благодаря применению христианского послания.

В качестве примера приведем термин космос (о KФopoз). Не будем подробно анализировать его значение и применение в античной философии, обратим лишь внимание, что смысл этого термина был разным у эпических поэтов и философов. Выделим только те факты, которые весьма показательны в связи с христианством. Термин космос обычно использовался в древнегреческой натурфилософии для обозначения мира, мирового порядка, устройства мира. Он часто используется (в форме глагола коодеы) при описании текущей гражданской и военной деятельности, т.е. вне философии. С его помощью обозначается стрела, которой стреляют из лука, или построение и упорядочение войска. Когда речь идет о действии, этот термин предполагает «порядок», он употребляется и в эстетике: «украшение» или «дисциплина». В философии этим же термином обозначался «естественный порядок вселенной», «расположение всех вещей, в котором каждая природная сила имеет свою функцию и свои границы», так что «естественный мир считался аналогичным хорошей организацией общества». В древнегреческой натурфилософии мы также можем обнаружить термин о коодод как синоним о ovpavфg (небу или небесному пространству, небесному порядку, звездным системам). У Гераклита космос понимается как «полный организованный цикл элементарных и витальных трансформаций». Концептуальную основу для философского мышления раннегреческой натурфилософии образовал милетский взгляд на природный мир как на организованную систему. Из концепций поздних милетских философов природы исходили Пифагор и его школа. Пифагор наделял космос гармонией, и его строительным материалом считал числа. Гармония означала «единство множественности и общей согласованности того, что не является согласованным

«Гармония, - по мнению пифагорейцев, - должна была быть душой мира». Однако, в отличие от Mилетa, Пифагор и его школа не искали тайну мира в праматерии или в празаконе. Вполне понятно, что в эллинизме, который национальную особенность философии заменил космополитическим созерцанием, космос мыслится как «совокупность упорядоченного мира в целом» и вместе с логосом и эросом является ключевым понятием философии.

В более ранней греческой философии космос понимался также как сцена, на которой разыгрывалась человеческая жизнь; к тому же он имел социально-экономическое и социально-антропологическое значение, обозначая жилища людей или человеческий мир, что несет в себе выразительный исторический аспект.

В христианской философии значение слова космос приобрело другой масштаб. С приходом Христа в человеческую жизнь путем воплощения Слова это Слово получило эпохальную ценность. В христианстве космос больше уже не предполагает организованную систему, порядок и стройность и не является обозначением жилища людей ли, человечества, человеческого мира, как не соотносится и со сценой земной истории. Космос -- это пространство, в котором искупительно, спасительно действует Бог. Бог входит в историю мира, в историю человека, преображая тем самым историю мира и историю конкретного человека в свою историю. Для греческого мира и впоследствии для византийского мышления наступает эра совершенно новой интерпретации космоса. Противопоставление Бога и космоса благодаря Христу не только преодолено, но, более того, в философии космос становится центром Божьего действия. Христос олицетворяет единство видимого (Киото) и невидимого (актіото). Природа, мир и его история, животный мир, мир людей и мир духов заключены в одном понятии -- космос. Это очевидный пример того, как изменилось содержание классической античной терминологии, вобравшей в себя новую культуру мысли, сформированную христианским посланием. Греческий язык и его понятийный аппарат начали выражать новую, христианскую ментальность. Философски и теологически термин космос мы могли бы соотнести с понятием всеобъемлемость. Космос философской мысли означает примирение с Богом, спасение воспринимается как космическая величина; космос является частью Божьего Царства, потому что драма искупления была сыграна в космосе, и эта драма восторжествовала. Выражаясь теологически, Царство Божие пришло -- и Бог царствует. Эта аксиома нашла отражение в идеологическом обосновании самой Византийской империи. Владимир Вавринек справедливо констатирует, что «Византийская империя хотя бы в теории и своих претензиях /.../ является или, по крайней мере, должна быть земным образом Царства Небесного». В философии такая позиция способствовала появлению иной интерпретации космоса. Тот факт, что Бог вошел в мир, создал оптимистическую перспективу на будущее. Византийская империя, построенная по образу Царства Небесного, продуцировала позитивный подход к жизни. Христианство акцентировало целостное понимание жизни, тем самым и философски поддержав холистический принцип, который практически существовал до образования единства человека, природы, общества и космоса. Революционное философское послание в этом контексте находим в начале Евангелия от Иоанна. Бог - это о Aфyoз (Слово), без которого ничто не начало быть, что начало быть: «'Ev аpxщ Vv о Aфyoз, каг о Aфyoз rfv npфз tфv Qeфv, каг deфз rfv о Aфyoз. ovtoз rfv иv аpxщ npфз tфv deфv. nвvm Si' avmv йyйvem, каг xpiз avmvйyйvem ovSи sv. о yйyovsv» (KATA IQANNHN, 1, 1-3). Все возникло посредством Логоса: «Памта Si' avmv иyйvem», и дальше, следовательно, посредством Логоса возник космос: «/.../ о kфooз Si' абтоії иyйvem...» (KATA IQANNHN, 1, 10). Бог-Логос (о Лфyoз) принял мир, физически вошел в него, чтобы в нем пребывать: «Каг о Aфyoз oаpЗ иyйvsm каг иOKrfvteOsv иv щгм, каг и6єaoвцє6a rfv SфЗњv аЬтоії, SфЗњv њз fjovoyevovз napа KЊipфз, nArfpqз xapiToз каг аAsi9 (KATA IQANNHN, 1, 14). Этот греческий текст свидетельствует нам, что космос имеет ценность для Бога. Текст «о Aфyoз oаpZ, иyйvsm» свидетельствует ту истину, которую можно считать эпохальной и которая еще больше конкретизирует, в чем именно заключается ценность мира: Бог (о ЛФYoз) стал плотью, что по-гречески выражено именем существительным мясо (ц oаpЗ). Это означает, по крайней мере, две вещи. Во-первых, Бог вошел в реальность, которую принято называть преходящей, стал «мясом человека», приняв тем самым условия материального преходящего человека. Во-вторых, Бог этим признал ценность человека, и даже больше, признал ценность временного и слабеющего человеческого тела. Этот позитивный подход к человеческому телу и телесности нужно интерпретировать не столько с точки зрения эстетической декорации, сколько в значении ценности человека и его тела и телесности в целом. Добавим, что Бог признал ценность как человеческого тела, так и души человека.

Вышеуказанные интерпретации для римского и греческого мышления не были удобопонятными. Монотеистическая реальность, единый Бог, Который входит в мир и Любовь Которого превышает все, Бог, Который ценит человека и его телесность, берет на себя его боль и умирает за него -- все это было для греков трудноприемлемым парадоксом. Потому в Первом послании к коринфянам апостол Павел заявил, что это послание было для греков, которые «ищут мудрость» ('EААqveз ooqiav Zqmvoiv) для себя и для многих народов, -- «юродством», сумасшествием (edveoiv Sи pњpiav), следовательно, речь идет о том, что не удастся постичь рационально.

Разумеется, эти соображения открыли путь к новому определению человека, его значению и величию. Позднее, в контексте византийских богословских диспутов, в частности, триадологических вопросов, тема человека (о Av0pmnoз) как личности (то npфoњnov) вышла на первый план, а впоследствии произошла относительно сложная рекодификация термина человек. Отметим, что первоначально слово то npфownov означало как обличье, лицо, так и маску или же маску для лица.

И византийская пайдея (ц яаібєіа) сосредоточилась на формировании человека, на его становлении как личности и на его духовном росте посредством духовных упражнений. Теологические вопросы о сущности и соотношении трех личностей Бога были также отражены в философско-антропологических и антрополого-педагогических вопросах, которые вели к раскрытию концепции взаимоотношений человека в практической жизни, что можно рассматривать как большой ценностный вклад византийского мышления. У греков человек был субъектом права и закона, и уже с античности акцент ставился на воспитании гражданина, его свободе, справедливости, общественной деятельности и на вещах противоположных, таких, как бесправие, несправедливость, несвобода. Эти темы не были для византийского мышления чем-то новым. Это легко можно увидеть в греческом праве. Христианство и его применение в социальной, политической и религиозной системе Византийской империи, однако, наделило человека как личность ценностью неповторимого и уникального существа, о котором нужно заботиться «здесь и сейчас». Это - существенный элемент предельности, того, что является самым дальним, последним, наивысшим -- лoxamз. Личность человека -- это существо, которое живет «здесь и сейчас», а также «там и потом», и поэтому забота о личности человека, о его развитии, реализации и его защите являются частью его ценности. По этой причине пайдея приобрела новое значение -- воспитание ценностей и право, как реализация этих ценностей. В связи с эсхатологическим измерением, частью которого является человек, можно привести комментарий Вацлава Ежека к книге советского и русского византиста и слависта Сергея Сергеевича Аверинцева «Эволюция философской мысли» (Культура Византии. IV -- первая половина VII в. -- М.: Наука, 1984. -- С. 42-77): «Для Аверинцева Византия имела вневременные рамки, и это потому, что ценности византийской культуры имели вечное и эсхатологическое измерение. Не в том смысле, что элементы византийской культуры были неповторимыми или уникальными, но потому, что Византия предлагала системность, которая обладает эсхатологическими качествами» (Jezek, Vaclav: Budoucnost byzantologie v kontextu myslern S. S. Averinceva, с. 32).

5. Послание для современной европейской ценностной ориентации и ее направления

В своей книге «Византийская философия» Ян Зозуляк четвертую главу посвящает столкновению античной философии и христианской мысли. Автор пишет, что «столкновение эллинизма и христианства принесло положительные результаты для прогресса обеих систем мышления, поскольку эллинизм предоставил византийским авторам средства и понятия для точного формулирования основных истин христианской веры, а христианство вдохнуло новый дух в греческое философское мышление, чем создало возможности для нового философского поиска истины». Пример столкновения античной философии и христианской мысли, который произошел в Византии, может служить примером современных европейских преобразований. Столкновение европейских философий и культур -- восточной и западной, северной и южной, евроатлантической и балканской и т. п. - , и мы могли бы сказать, что в целом конфликт разных форм инаковости, пересекающей европейское пространство, не обязательно интерпретировать непременно в значении опасений и угроз, поначалу даже кажущихся катастрофическими. В перспективе происходит обогащающий взаимообмен. Если разграничение отношений, например, политических, экономических, культурных и социальных не нарушает гармонии целого, а скорее культивирует его, то дифференциация Европы может стать ее богатством. Если многоразличие целого больше, чем украшение, являясь пространством для динамики мышления и здоровой конфронтации, то дифференциация может содержать значительную силу сотрудничества в разнообразии и в конкретном оформлении, -- в партнерстве. В этом смысле мы также можем понимать и значение синергии как византийского послания современной Европе, которое может иметь для нее ценностное значение. Слово ouvepyia сочетается с aьv (вместе, с, со, все целиком и т. д.) и то лpyov (произведение, почин, дело и т. д.). Глагол ouvepyciv, который означает «в работе помогать», «в работе поддерживать», имеет глубокую мыслительную ценность и ссылается на важность сотрудничества или совместной работы. Слово «синергия» проникло в западноевропейскую среду довольно поздно; это было заслугой французского лексикографа Эмиля Литтре, который впервые использовал его в 1873 г. в этимологическом, грамматическом и историческом словаре Dictionnaire de la langue franзaise par Йmile Littrй. Tome quatriиme Q-Z. Librairie Hachette et Cie. Paris/Londres, 1874, который также известен под названием Le Littrй.

Кирилл Диатка в этом отношении мыслит глубоко прагматично и этично: «Европа в культурно-историческом смысле -- это целое, хотя и внутренне дифференцированное. Правильное понимание этих различий, если мы знаем их причины, может нас привести к осознанию более тесного сотрудничества и избавить от груза различных властно-политических комбинаций и инструментов принуждения. Сознание того, что мы формируем определенное целое, необходимо и желательно для каждого шага вперед». Целое рождается и закрепляется именно в упомянутом продолжении (continuatio), которое естественно должно было бы возникать в социальной, культурной и интеллектуальной памяти. Изменения и развитие как естественный факт творчества не должны уничтожать европейское наследие, напротив, они могут непрерывно продолжаться и становиться сильным объединяющим элементом европейской идентичности и взаимосвязи. Европейская идентичность может формироваться многообразно, а сама Европа может реализоваться как единство, связывающее множественность. В этом смысле византийское мышление может служить примером. У него было то, что сегодня называем «экуменической чертой», которая была построена именно на синергии. Греческое выражение omoupйvp уц можем перевести как обитаемый мир, или же, свободнее, как человечество на земле. Этимология слова связана с глаголом ожеы, который переводится как «жить», а от него образовано существительное о ornoз - общее жилище, общий дом или хозяйство. Далее выражение составлено из существительного щ щ, земля, страна или империя. Следовательно, прилагательное «экуменический» можем понимать как действительность, которая имеет универсальный характер, применяющийся в синергии. Позднее и нынешнее значение слова «экуменический» появилось только в ХІХ в. в христианском движении, стремящемся к единству церкви. В этом значении слово «экуменический» впервые было использовано во время встречи Евангелического альянса в Лондоне в 1846 г. Автором нынешнего значения этого слова был протестантский французский пастор Адольф Луи Фредерик Теодор Монод. Однако нужно отметить, что уже в древнегреческом различались слова «универсальный» и «экуменический». Если древние греки хотели назвать вещи и факты «универсальными», т. е. ч ем-то, что является «целым» или «целиком», «каждый» и «все целиком», или хотели указать на все как на одну группу, тогда употребляли либо апас, либо ойпас.

Экуменический характер подчеркивает всесторонность, следовательно, категории, которые имеют общую ценность, идеи ценностей, которые не знают границ, пересекают их и предназначены для всех жителей земли. «Экуменический» не означает «международный» или «межкультурный», а скорее -- «транснациональный» и «транскультурный», который никоим образом не отменяет особенности местных, региональных или национальных культур и богатств. «Экуменический» означает тот факт, что все люди приглашены к тому, чтобы вместе населять общий дом и сотрудничать в нем; следовательно, подчеркивает ценности, которые выходят за пределы расовых, культурных, исторических, социальных, экономических, политических и религиозных границ. Экуменический смысл включает также universitas -- целое как ценность для всех и во все времена. Византийская империя стала «посредником в обмене культурными ценностями», а не его тормозом. Кризисы и коллизии, в частности кризис христианства в межкультурном контексте, еще не должны были означать распад. Наоборот, это может быть вызовом, благоприятным временем -- kairos, которое можно правильно и в подходящий момент схватить и в котором можно вести себя синергетически. Позволим себе утверждать, что в Византии противоположностью веры (щ тощ) были не наука (щ етотщщ), специальное познание, поиск и исследование, о чем также свидетельствует сама словесная близость выражений; противоположностью веры был скепсис и скептичное (окєптікос,с). Слово kairos заимствовано из греческой мифологии и из триады главных концептов времени: Хронос (Kpфvoз), Кайрос (Kaipфз) и Айон (Aоыv). Кайрос был античным богом. У него была некая физическая особенность: клочок волос на голове. Когда люди встречали Кайроса, они оказывались в трех ситуациях: они его не видели; они его видели -- и ничего не делали; либо видели его -- ив нужный момент схватили за пучок волос, чтобы больше не отпускать. Последняя ситуация выражает смысл того, что представляет собой Кайрос: поймать шанс в удобный момент и в подходящее время не упустить его.

Ценностная платформа византийской философии опиралась именно на вышеупомянутых позициях, даже если они и не были напрямую ее столпами.

Выводы

Как уже было указано в начале этой статьи, предметную рефлексию нужно рассматривать только как одну из попыток поиска и обнаружения основной ценностной платформы византийской философии. Представленная рефлексия является скорее попыткой раскрыть сам вопрос об этой платформе, стимулом к поиску ее более глубокого смысла. Вероятно, еще рано определять компоненты ценностной парадигмы, поскольку многие работы самих византийских философов еще только ждут переизданий и последующего философского анализа. Однако не поздно наметить темы византийской философии, ее контуры, как это делает Ян Зозуляк, и, исходя из этого, сделать первые выводы. Систематическая рефлексия, размышления о византийской ценностной платформе уместны. Необходимо ее исследовать и не бояться первых шагов, даже если придется споткнуться или, хуже того, упасть, что также может быть одним из случаев изложенной выше рефлексии. Луциан Климсза совершенно справедливо пишет: «Античная традиция гласит: в первую очередь, все вещи должны быть взвешены, чтобы показать свою ценность. Они и покажут ее некоторое время спустя». Так и в случае с этой статьей. Ее автор выражает пожелание, чтобы исследования византийской философии становились все более динамичными, чтобы у нас, как у исследователей, была смелость и взвесить то, что знаем еще только фрагментарно, и обдумать то, что еще не полностью исследовано, а также чтобы у нас было мужество открывать и рефлектировать по поводу «духовных традиций» и «исторической преемственности», в которых можно найти «прочные ценности».

Статья была написана в рамках научного проекта Министерства образования Словацкой Республики APVV-16-0116 под названием «Зондирование в ценностной платформе византийской философии и ее послания для современной европейской ценностной ориентации. Очерк проблематики». Все примеры с иностранных языков в этой статье являются авторскими.

Литература

1. Аверинцев С. С: Эволюция философской мысли // Культура Византии. IV -- первая половина VII в. -- М.: Наука, 1984. -- С. 42-77.

2. Библия: Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. -- Москва: Российское библейское общество, 1994.

3. ПРОЕ KOPIN0IOYE А. // The Greek-English New Testament. Deutche Bibelgesellschaft Seventh edition. Stuttgart, 1993.

4. ПРОЕ KOPIN0IOYE А. // The Greek New Testament. Fourth revised edition. Dictionary. Deutche Bibelgesellschaft. United Bible Societies. Institute for New Testament textual research. Stuttgart/Mьnster, 1994.

5. Delfova Hanna -- Georg-Lauerova, Jutta -- Hackeneschova, Christa -- Lemckeova, Mechthild. Lexikon filozofie. Preklad Ladislav Kiczko. Vydavatelstvo Obzor. Bratislava, 1993.

6. Devambez Pierre -- Schuhl, Pierre-Maxime -- Flaceliиre, Robert: Lexikon grйckej civilizacie. Prelozili Sona Holla, Viera Stetinova. Tatran. Bratislava, 1997.

7. Diatka Cyril. Cesta. In: Tradfcia a prпtomnosf misijnйho diela sv. Cyrila a Metoda. Univerzita Konstantina Filozofa v Nitre. -- Nitra, 2013. -- С. 593-597.

8. Dictionnaire de la langue franзaise par Йmile Littrй. Tome quatriиme Q-Z. Librairie Hachette et Cie. Paris/Londres, 1874.

9. Dictionnaire franзais-grec composй sur le plan des meilleurs dictionnaires franзais- latins et enrichi d'une table des noms irrйguliers, d'une table trиs complиte des verbes irrйguliers ou difficiles et d'un vocabulaire des noms propres / par MM. Alexandre, Planche et Defauconpret. Librairie de L. Hachette et Cie. Paris, 1861.

10. Dictionnaire franзais-grec suivi d'un vocabulaire des noms propres, par Eugиne Talbot. 13e йdition. Delalain frиres, successeurs. Paris, 1894.

11. Иванов Вячеслав. Собр. соч. Том 4. 1971-1987. Т. 3. [Tom 4. 1971-1987. Т. 3]. Брюссель, 1987.

12. Jan Pavol II. Ut unum sint. Spolok sv. Vojtecha. Trnava, 1996.

13. Jaworska-Woloszyn Magdalena: Przeglqd badan nad myslq_ bizantyjskq_ w Polsce [An Overview of Research on the Byzantine Thought in Poland]. In: Konstantmove listy / Constantine's Letters, 10/1, 2017, c. 12-24.

14. Jezek Vвclav. Budoucnost byzantologie v kontextu mysleni S. S. Averinceva // Synergia. Casopis venovany byzantskym dejinam, kulture a teologii. 2009. 5/N°1. C. 27-37.

15. KATA IQANNHN // The Greek-English New Testament. Deutche Bibelgesellschaft Seventh edition. Stuttgart, 1993.

16. KATA IQANNHN // The Greek New Testament. Fourth revised edition. Dictionary. Deutche Bibelgesellschaft. United Bible Societies. Institute for New Testament textual research. Stuttgart/Mьnster, 1994.

17. Kahn Charles H. ШШ terminu KOSMOS v ranй reckй filozofii. In: Kosmos a zivly. OIKOYMENH. Edice PomFil. Praha, 1992.

18. Klimsza Lucjan. Hermeneuticka etika hodnot. Ostravska univerzita v Ostrave. Universitas ostravensis. Pedagogicka fakulta. Ostrava, 2013.

19. Lemerle Paul. Tatakis (Basile), La philosophie byzantine (Histoire de la Philosophie, par E. Brйhier, deuxiиme fascicule supplйmentaire). Paris, Presses Universitaires de France, 1949, In 8°, VIII + 323 p. Prix. 480 fr. // Revue des Йtudes Grecques, tome 64, fascicule 299301, Janvier-juin 1951. C. 388-391.

20. Latinsko-slovensky slovnik. Dictionarium latino-slovacum. Zostavovateh Julius Spanar. Slovenskй pedagogickй nakladatehstvo. Aedes paedagogicae slovacae. Bratislava, 1983.

21. Legowicz Jan. Prehhad dejin filozofie. Zaklady doxografie. Prelozila Anna Varsikova. Obzor. Bratislava, 1973.

22. Lexique franзais-grec avec l'explication latine, а l'usage des classes de grammaire et d'humanitйs: ouvrage entiиrement neuf par Fleury de Lйcluse. Troisiиme йdition revue et augmantйe. Imprimerie et Librairie classiques de Jules Delalain, fils et successeur D'Auguste Delalain. Paris, 1844.

23. Milko Pavel Ьvod do Byzantskй filosofie se studii Michala Routila Na Vychod od Antiochie. Reckй mysleni za hranicemi Byzance, 2.-8. stoleti. Syrska tradice. Pavel Mervart. Cerveny Kostelec, 2009.

24. Mistrfk Erich. Kultura. Culture // Mistrik, Erich et al.: Kultura a multikulturna vychova. Culture and Multicultural Education. Iris. Bratislava, 1999.

25. Naugle Davey. The greek concept of Paideia -- Paideia. DBU Summer Institute in Christian Scholarship. 1-9. In https://www3.dbu.edu/naugle/pdf/institute_handouts/paideia/notes.pdf

26. Neupauer Eduard& Filosofie v Byzanci. Dve metodologickй studie. Zвpadoceskв univerzita v Plzni. Plzen, 2011.

27. Ostrogorsky Georg. Geschichte des byzantinischen Staates. Verlag C. H. Beck. Mьnchen, 1952.

28. Recko-cesky slovmk. Zostavovatel Vвclav Prach. Scriptum. Praha, 1993.

29. Stцrig Hans Joachim. Malй dejiny filozofie. Prelozili Rezek, Petr -- Petncek, Miroslav -- Sprunk, Karel. Zvon. Ceskй katolickй nakladatelstvL Praha, 1992.

30. Tatakis B. La philosophie byzantine (Histoire de la Philosophie, par E. Brйhier, deuxiиme fascicule supplйmentaire). Presses Universitaires de France. Paris, 1949.

31. Teologicky slovmk k Novej zmluve III-IV (Thйta - Ny). Vybral a prelozil Jвn Gresso. Tranoscius. Liptovsky Mikulвs, 1987.

32. Tomsa Bohus. Idea spravedlnosti a prвva v Reckй filosofii. VydavatelsM a nakladatelsM Ales Cenek, s.r.o. Reprint pыvodmho vydвm z roku 1923. Prвvnickв fakulta Univerzity Komenskйho v Bratislave. Bratislava/Plzen, 1923/2007.

33. Vavfinek Vladimir. Ьvod. In: Zвsterovв, Bohumila et al. 1992 (dotlac 1996). Dejiny Byzance. Academia. Praha, 1992. С. 5-20.

34. Zozul'ak Jвn. Studium byzantskej filozofie v Europe a na Slovensku // Konstantinove listy / Constantine's Letters. 2017. 10/1. С. 3-10.

35. Zozulak Jвn: Byzantskв filozofia. VydavatelsM a nakladatelsM Ales Cenek, s.r.o. Plzen, 2017.

36. Zozulak Jan. Inquiries into Byzantine Philosophy. Peter Lang Publishing, 2018.

37. Zozulak Jвn. Interaction of philosophy and natural sciences in Byzantine Empire // Komunikвcie / Communications. 2018. N°3. Vol. 20& 1A. С. 8-15.

38. Zozulak, Jвn -- Valco, Michal: Byzantine Philosophy of the Person and its Theological Implications. Bogoslovni vestnik/Theological Quarterly 78 (2018) 4. C. 10371049.

References

1. Averintsev Sergey Sergeevich: Evolucija Filosofskoj mysli [The evolution of philosophical thought]. In: Byzantine culture. IV -- the first half of the VII century. M.: Nauka publisher, 1984. Pp. 42-77.

2. Biblija: Knigi Svjasconnogo Pisanija Vetchogo i Novogo Zaveta [Bible: Books of Scripture of the Old and New Testaments]. Moscow: Russian Bible Society, 1994.

3. Delfova, Hanna -- Georg-Lauerova, Jutta -- Hackeneschova, Christa -- Lemckeova, Mechthild: Lexikon filozofie [Lexicon of philosophy]. Translated by Ladislav Kiczko. Obzor publisher. Bratislava, 1993.

4. Devambez, Pierre -- Schuhl, Pierre-Maxime -- Flaceliиre, Robert: Lexikon grйckej civilizacie [Lexicon of Greek civilization]. Translated by Sona Holla, Viera Stetinova. Tatran publisher. Bratislava, 1997.

5. Diatka, Cyril: Cesta [The Way]. In: Tradfcia a prпtomnosf misijnйho diela sv. Cyrila a Metoda [Tradition and Presence of the Missionary Work of St. Cyril and Methodius]. Published by the Constantine the Philosopher University. Nitra, 2013. Pp. 593-597.

6. Dictionnaire de la langue franзaise par Йmile Littrй. Tome quatriиme Q-Z. [Dictionary of the French language by Йmile Littrй]. Volume four Q-Z. Bookstore Hachette et Cie. Paris / London, 1874.

7. Dictionnaire franзais-grec composй sur le plan des meilleurs dictionnaires franзais- latins et enrichi d'une table des noms irrйguliers, d'une table trиs complиte des verbes irrйguliers ou difficiles et d'un vocabulaire des noms propres / par MM. Alexandre, Planche et Defauconpret [French-Greek dictionary composed in terms of the best French-Latin dictionaries and enriched with a table of irregular names, a very complete table of irregular or difficult verbs and a vocabulary of proper nouns / by MM. Alexandre, Planche and Defauconpret]. Bookstore by L. Hachette et Cie. Paris, 1861.

8. Dictionnaire franзais-grec suivi d'un vocabulaire des noms propres, par Eugиne Talbot [French-Greek dictionary followed by a vocabulary of proper names, by Eugиne Talbot]. 13th edition. Delalain brothers, successors. Paris, 1894.

9. Ivanov Vyacheslav: Sobranije socinenij [Collected Works]. Volume 4. 1971-1987 T. 3. [Tom 4. 1971-1987. T. 3]. Brussels, 1987.

10. Jaworska-Woloszyn, Magdalena: Przeglqd badan nad myslq_ bizantyjskq_ w Polsce [An Overview of Research on the Byzantine Thought in Poland]. In: Konstantinove listy [Constantine's Letters], 10/1, 2017. Pp. 12-24.

11. Jezek, Vaclav: Budoucnost byzantologie v kontextu myslem S. S. Averinceva [The Future of Byzantology in the Context of Thought of S. S. Averinceva]. In: Synergia. Casopis venovany byzantskym dejinam, kulture a teologii [Synergy. Magazine devoted to Byzantine history, culture and theology], 5/№°1, 2009. Pp. 27-37.

12. John Paul II.: Ut unum sint. Published by Spolok sv. Vojtecha. Tmava, 1996.

13. Kahn, Charles H.: Uziti termmu KOSMOS v ranй reckй filozofii [Use of the term KOSMOS in early Greek philosophy]. In: Kosmos a zivly [Cosmos and elements]. OIKOYMENH. Edice PomFil publisher. Praha, 1992.

14. KATA IOANEN [JOHN]. In: The Greek-English New Testament. Deutche Bibelgesellschaft Seventh edition. Stuttgart, 1993.

15. KATA IOANEN [JOHN]. In: The Greek New Testament. Fourth revised edition. Dictionary. Deutche Bibelgesellschaft. United Bible Societies. Institute for New Testament textual research. Stuttgart/Mьnster, 1994.

16. Klimsza, Lucjan: Hermeneuticka etika hodnot [Hermeneutic ethics of values]. Ostravska univerzita v Ostrave. Universitas ostravensis. Pedagogicka fakulta [University of Ostrava, Faculty of Education publisher]. Ostrava, 2013.

17. Latinsko-slovensky slovmk. Dictionarium latino-slovacum. [Latin-Slovak dictionary. Dictionarium latino-slovacum]. Compiled by Julius Spanar. Slovenskй pedagogickй nakladatefstvo publisher. Aedes paedagogicae slovacae publisher. Bratislava, 1983.

18. Legowicz, Jan: Prehfad dejm filozofie. Zaklady doxografie [Overview of the History of Philosophy]. Basics of doxography. Translated by Anna Varsikova. Obzor publisher. Bratislava, 1973.

19. Lemerle, Paul: Tatakis (Basile), La philosophie byzantine (Histoire de la Philosophie, par E. Brйhier, deuxiиme fascicule supplйmentaire) [Tatakis (Basil), The Byzantine Philosophy (History of Philosophy, by E. Brйhier, second supplementary fascicle)]. Paris, University Presses of France, 1949, In 8°, VIII + 323 p. Price. 480 fr. In: Revue des Etudes Grecques [Journal of Greek Studies], volume 64, issue 299-301, January-June 1951. Pp. 388391.