Размещено на http://allbest.ru

Институт философии РАН

Историческая и современная интерпретация дилеммы «цивилизация» - «варварство»

Спиридонова В.И. д.филос.н., гл.н.с.

В последнее время в российской научной литературе наблюдается повышенный интерес к осмыслению понятия и проблем цивилизации. Это происходит на фоне мирового кризиса однополярного мира и американского «Нового мирового порядка», с одной стороны, и внутренних для России проблем, связанных с крахом старых институциональных структур, а также проблем с созданием новых структур.

Неопределенность столь высока, что до сих пор идут острые дискуссии в обществе об определении самого статуса российского государства. Суждено ли ему быть обновленной империей, или же оно приобретает новую форму бытия - цивилизационную - которую иногда даже обозначают формулой «государство-цивилизация».

В связи с выходом на первый план проблем цивилизационного развития в теоретическом дискурсе актуализируется старая дилемма - цивилизация-варварство.

Следует признать, что в политическом пространстве эта антиномия никогда не уходила из идеологической области, обосновывающей практическую политику.

Ибо именно она позволяет поддерживать тот необходимый уровень тревожности в обществе, который вызывает «образ врага», подменяемый в более спокойные эпохи образом чужака как представителя иной, угрожающей культуры, ассоциирующийся с варваром.

Таким образом, с прогрессом цивилизации, несмотря на классическую триаду членения восходящего развития от «дикости» через «варварство» к «цивилизации» («цивилизованности»), дилемма «цивилизация»-«варварство» не только никуда не исчезает, но напротив, сохраняется и упрочивается как необходимый краеугольный камень практической политики.

В этом отношении нельзя не согласиться с метким замечанием современных авторов Д.М. Волошина и Ф.Н. Чабаненко о том, что «варварство можно назвать, пользуясь терминологией К.Г. Юнга, тенью цивилизации» Волошин Д. А., Чабаненко Ф. А. О критериях и признаках варварского образа жизни // Научно-методический электронный журнал «Концепт». 2016. - Т. 11. - С. 1461-1465. - http://e-koncept.ru/2016/86313.htm.

Две исходные позиции по отношению к феномену варварства

Несмотря на то, что сопричастность двух тем - «цивилизации» и «варварства» отмечается с первых времен существования человечества, на протяжении истории менялся смысл и телеология этой дуальности. Начать хотя бы с того, что в древнегреческом контексте существовали коннотации, которые признавали позитивное отношение к варварскому наследию, отмечая ценность его вклада в мировую сокровищницу мысли. Платон без стеснения допускает полезность египетских исторических свидетельств для греческой культуры. Рассказ о культовой для греков войне между Афинами и Атлантидой в диалоге «Тимей» он вкладывает в уста Варвара и представителя чуждой цивилизации - египетского жреца Саиса Платон. Тимей // Платон. Собр. соч. В 4 т. - М.: Мысль, 1994. - Т. 3. - С. 24-25..

В целом, в эллинской культуре смысл варварства удерживался в рамках лингвистической парадигмы. Он не имел ярко выраженного уничижительного оттенка, был аксиологически нейтральным и служил, скорее, для обозначения отличия. У Геродота речь идет о barbarous, что указывало на человека, который плохо говорит по-гречески. В то же время, на более глубоком уровне осмысления значения варварской культуры, это не означало, что другие народы не могут принадлежать всемирному Логосу. В диалоге «Кратил» устами Сократа Платон соглашается с тем, что «определенная правильность имен прирождена и эллинам, и варварам, всем одна и та же» Платон Кратил // Платон. Собр. соч. В 4 т. - М.: Мысль, 1990. - Т. 1. - С. 383.. Поскольку сам Логос для греков есть основополагающее философское понятие, таким образом допускается равноценность народов. А поскольку логос есть орудие мышления, то, как указывает Платон в том же диалоге, «орудие будет правильным, сделает ли его кто-то здесь или у варваров» Там же, с. 389.. Его дальнейшие рассуждения показывают, что уничижительные толкования варварства часто являются следствием обыденного непонимания или недостаточной осведомленности о чужих обычаях, а вовсе не прирожденным сущностным качеством, органически присущим варварам.

Более того, в «Политике» Платон указывает на неправомерность и несправедливость раскола человечества на две неравноценные группы - на греков как особую культурную группу и на все остальное человечество как варварское. Нельзя, пишет он, разделить человеческий род пополам, «выделяя из всех народов эллинов», а остальным бесчисленным племенам дать «одну и ту же кличку "варваров"» Платон. Политик // Платон. Законы. - М.: Мысль, 1999. - С. 262., так, будто все эти народы одинаковы. Это столь же нелепо, замечает он, как если бы кто-то вздумал разделить все числа на два вида, выделив, с одной стороны, число десять тысяч и заявляя, что это - один вид, а, а с другой стороны, отнес все остальные числа к другому виду. Правильное основание для подобного деления - это, к примеру, деление на четные и нечетные числа, которые не дают необоснованного преимущества какому-то одному значению.

Таким образом, греческое видение проблемы оставалось в рамках очерчивания своего собственного бытия, греческого мира, осмысления той ойкумены, которая принадлежит эллинскому региону развития. И в этом отношении недостаточное знакомство с другими племенами и этносами оставалось областью «не-ведомого» и не рассматривалось как роковой конфликт экзистенциального свойства.

Размежевание между цивилизацией и варварством, близкое к его современному пониманию, оформилось позднее, во времена Древнего Рима, чему способствовала новая - имперская - форма государственности. Именно тогда и были заложены многие аспекты интерпретации варварства, получившие развитие в наши дни.

Прежде всего, это - отождествление варварских сил с силами разрушения ядра цивилизации, которые исходят из внешних по отношению к цивилизованному состоянию импульсов. В Древнем Риме это были силы, угрожавшие целостности Римской Империи. Согласно воззрениям римлян, народы, которые противостоят ассимиляции, создают угрозу единству империи и, соответственно, являются ее экзистенциальными врагами - варварами. Логическим следствием такого умозаключения было стремление либо истребить подобное население, либо воздвигнуть преграду для его проникновения внутрь цивилизации, создать границу между двумя мирами. Именно последнее и является той новацией, которая, родившись в древности, имела долговременные последствия.

На практике это претворилось в то, что на границе Римской империи стали возводиться специфические укрепленные рубежи, которые получили название «лимес». Они представляли собой фундаментальные сооружения - валы или стены со сторожевыми башнями, охраняемые легионерами. Граничащие с лимесом провинции стали называться лимитрофами. Последнее наименование не только дожило до наших дней, но и было отягощено специфическим геополитическим значением. Так стали называть страны, составляющие «санитарный кордон» между разными политическими блоками. Таким образом, смысл элиминации внешней угрозы не только сохранился, но и усилился благодаря «эпидемиологическому» эпитету современного дискурса.

К тому же, если вначале речь шла о физическом отграничении, то со временем оно превратилось в когнитивное понятие, углубившее пропасть между «цивилизованностью» и «варварством», цивилизованным Западом и «всем остальным миром» (the West and the Rest). Оно утратило греческую строго лингвистическую коннотацию - обозначения «чужака», «иного» как представителя племени с непонятным для моих соплеменников наречием. Развитие пошло по той линии интерпретации греческого смысла logos, которое подразумевало овладение специфическим рациональным диалогическим высказыванием, единственным, что делает возможным совместное существование человеческих особей как политического сообщества в полисе. Народы, которые не владеют такого рода logos, можно рассматривать как народы, не имеющие законов и упорядоченной жизни, а, значит, с ними нельзя вести равноправный диалог. Такого рода «варвары» оказываются маргиналами для центра развитого мира, для цивилизации.

Еще одной особенностью римского менталитета было то, что в нем существовало качественное различение варварства, соединенное с географической и территориальной принадлежностью. Выделялось так называемое «северное» варварство, исторически обусловленное стычками с германскими и скандинавскими племенами. Воинственность этих народов ассоциировалась с жестокостью и насилием. Однако с ними можно было воевать, и в этом отношении они, хотя и были «варварами», но одновременно были понятными врагами, с которыми происходил тоже своего рода «диалог», но другими средствами - посредством битвы на поле сражения, чаще всего по известным и приемлемым для обеих сторон правилам.

С другой стороны, выделялся так называемый «восточный» тип варварства, а точнее, азиатское варварство, которое рисовало чужеземцев как погрязших в чувственности, развращенности, изнеженности. Законы и общественные установления их жизни, чаще всего имевшие форму деспотии, разительно отличались от рациональных законов и учреждений европейского региона.

Для прагматичного европейского человека, особенно позднего времени, размягченность восточного бытия отождествлялась с леностью и слабостью. А поскольку в более поздние эпохи в европейской, зрелой «фаустовской культуре», цивилизация как главное достижение Прогресса строится на способности к преодолению и на том, чтобы с помощью разума, закона, образования и политики извлечь из человека максимум его возможностей, то восточная пассивность, незаинтересованность в напряженном совершенствовании стали признаваться в качестве несомненного и сущностного негативного признака. Варварство приобрело устойчивую коннотацию обвинения, осуждения, порицания, даже исторического приговора.

Знаменательно в этом отношении, что формирование имиджа современной России как часть стратегии политического противостояния Запада и Востока, намеренно предполагает «расчеловечивание», дегуманизацию политического противника. Образ нашей страны рисуется для массового западного сознания как образ «азиатской» «варварской» империи. По аналогии с фигурой «восточного» варвара ее народ характеризуется как ленивый, праздный, порочный, уклоняющийся от труда, архаичный в быту, отстающий от «прогрессивных» веяний цивилизованного Запада.

Наконец, в римскую эпоху закладывается еще одна важная особенность, которая получила свое развитие в дальнейшем. Это - восприятие цивилизации как «прививки», которую осуществляет миссионер от цивилизации народам, находящимся в «бесформенном состоянии». Именно этот посыл стал основой многовековой волны колонизации «диких» и «варварских» народов» со стороны просвещенных европейцев.

Борьба против варварства как оправдание колониальной политики

Уже в эпоху Великих географических открытий в европейском обществоведении сложилось твердое убеждение в том, что туземцы на вновь открываемых территориях - это отсталые народы как в хозяйственном, так и в правовом отношении. По словам Жозе де Акосты, испанского иезуитского миссионера XVI века, туземное население является «абсолютно варварским, поскольку индейцы не имеют ни законов, ни царя, ни постоянного жилища, но ходят стадами, как дикие животные и дикари» Adams А. The Standard of Civilization in Historical and Contemporary International Relations: The Case of East Timor / University of Canterbury. 2016. - https://ir.canterbury.ac.nz/bitstream/handle/10092/12918/Adams%2C%20Aimee%20MA.pdf?sequence=1.

Европейцы, которые в этот период уже вступили в стадию накопления капитала и для которых собственность стала одной из главных социальных категорий существования и развития, воспринимали население новых земель как отсталое первобытное, полудикое и варварское. Поскольку у них не было развито чувство собственности, свойственное европейцам, полагали пришельцы из Старого Света, местные жители не могут быть отнесены к развитым этносам.

А это означает, что они нуждаются во внешнем водительстве более зрелых в социальном и институциональном отношении народов. Бремя миссионеров состоит в том, чтобы быть их учителями, наставниками и надзирателями. Испанский богослов эпохи Просвещения Франсиско де Виториа, страстный защитник естественного права, пацифист и противник насильственной христианизации язычников, в то же время, писал, что аборигены «должны беспрекословно подчиняться европейцам так же, как сыновья должны подчиняться своим родителям до совершеннолетия, а жена мужу» Цит. по: Adams А. The Standard of Civilization…. Так рождалась теория внешнего управления «варварскими» народами.

На первый взгляд уничижительное отношение к «варварским» этносам противоречит самому духу и букве христианства. Ведь сказано же в Библии в Послании к Колоссянам: «нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во всем - Христос» Библия. Послание к Колоссянам. Глава 3. - https://bible.by/syn/58/3/. Проблема, однако, состоит в том, что эти радикально универсалистские тексты, формально отменяя все этнические, религиозные, социальные разделения, оставляют философскую лакуну, рождающую новое варварство, черпающее свое основание, как это ни парадоксально, именно в новом учении. В самом деле, священные тексты делают акцент на братстве всех сынов Божьих во Христе, и это рождает стремление приобщить нехристиан к новой вере. В итоге, в средневековой Европе переосмысливается христианская универсалистская заповедь, и делается акцент на том, что Иисус завещал заботиться обо всем «стаде человеческом», часть которого составляли язычники и неверные. Этот тезис обернулся благословением на «спасение» варваров во имя Господне для их же блага, включая военные и принудительные меры обращения нехристиан вплоть до физического их истребления во время Крестовых походов.

Одновременно это не мешает воинствующим миссионерам в рамках Крестовых походов, руководствоваться старыми посылами о том, что неверные не имеют естественного законного права контролировать собственность или территорию Adams А. The Standard of Civilization....

Для утверждения «цивилизаторской миссии» был использован тезис о так называемой «terra nullis» («ничейной земле»). Первоначально он восходил к постулату Римского права о «ничейной вещи» (res nullius), которая трактовалась как такая, у которой нет законного собственника. В эту категорию попадали потерявшиеся рабы, дикие животные, покинутые строения. Смысловой подтекст термина «terra nullis» впоследствии только усилил эту социально-экономическую коннотацию. Этот концепт стал интерпретироваться как территория, которая не была в хозяйственном использовании, т.е. не имела легального собственника.

Именно этим принципом оправдывались завоевания и вытеснение аборигенов с их исконных земель в эпоху испанских конквистадоров на американском континенте и в Океании. Такая позиция подкреплялась философией и идеологией частной собственности, автором которой заслуженно считается Дж. Локк. Согласно его теории, варварские народы, не имея идеи частной собственности, не способны достичь более высокого уровня развития, свойственного европейцем, обосновавшим такое право.

В современной политике идея «terra nullis» приобрела достаточно вольную трактовку, хотя и сохранила привязку к «естественному праву» и классическому пониманию «собственности». Поскольку земель, никому не принадлежащих, практически совсем не осталось, особую популярность получил акцент на нерациональном землепользовании, которое трактуется расширительно. Сюда, например, попадают не только де-юре «ничейные» антарктические территории, но и природные ресурсы какого-либо государства, использование которых сочтет неэффективным «мировое сообщество». Основанием являются переосмысленные аксиомы европейского «естественного права», которые могут признать тот или иной народ живущим в «естественном состоянии», или же квалифицировать его как «примитивное общество» с точки зрения государств Европы и Америки, превосходящих такие народы в технологическом развитии. Соответственно, территория, принадлежащая такому народу, может быть объявлена «недостаточно культивируемой», а с точки зрения «эффективности» даже «пустынной». Такой поворот создает правовую подоплеку для признания допустимым изъятия или «освобождения» этих земель от прежних владельцев ради «высших целей» выживания человечества в целом. Именно к такому «малокультурному» цивилизационно незначимому этносу в свое время, американцы отнесли коренное население Северной Америки. Земли были «освобождены», а населявшие их ранее народы практически истреблены. Сегодня эти посылы открывают «новые хозяйственные горизонты» с далеко идущими последствиями. Так, в 90-х и «нулевых» годах России, которую «цивилизованный» евро-американский блок признал тогда страной, «несправедливо» владеющей огромными запасами природных ископаемых, было предъявлено обвинение в неэффективном их использовании (в своеобразной «недееспособности»), что влекло за собой передачу контроля за их эксплуатацией международным «опекунам».

В XIX веке наступление «цивилизации» на «варварство» оформилось как прогрессистский лозунг «бремени белого человека». Интересно, что миссионерство подобного толка прекрасно укладывалось как в революционную идеологию К. Маркса, так и живо воспринималось представителями либеральной мысли, образцом которой считались труды Дж.Ст. Милля. К. Маркс, в частности, писал: «Англии предстоит выполнить в Индии двоякую миссию: разрушительную и созидательную, -- с одной стороны, уничтожить старое азиатское общество, а с другой стороны, заложить материальную основу западного общества в Азии» Маркс К. Будущие результаты британского владычества в Индии // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. - Т. 9. - С. 68.. Дж.Ст. Милль, в свою очередь, был убежден, что обычаи, а также нормы права и морали, которые утвердились между цивилизованными государствами, не могут применяться в отношении варварских народов. Он настойчиво обосновывает эти идеи, в частности, в небольшой статье «Несколько слов о невмешательстве».

Суть дела в том, пишет он, что нецивилизованные народы не умеют подчиняться правилам, поскольку не обладают достаточными ментальными способностями. Далее. Варварские народы находятся на таком уровне развития, что для них большим благом и выгодой может быть беспрекословное подчинение более развитым завоевателям. Вообще сама независимость - это своего рода сакральная ценность, которая предполагает определённый культурный уровень и сформировавшееся национальное самосознание, которыми варварские народы не обладают. А потому просвещённые народы должны брать на себя обязанность устанавливать мир и благополучие в таких регионах с помощью силы Куманьков А.Г. Этика военной интервенции. Аргумент Дж. Ст. Милля и его современное значение // Vox. Вып. 18. - http://vox-journal.org.

Выражаясь языком современной политики, Дж. Ст. Милль ведет речь о пользе интервенции в слаборазвитые страны или страны с деспотическими и отсталыми режимами. И надо признать, что ссылки на эти аргументы британского философа XIX века актуальны по сию пору. Более того, они лежат в основании современной американской международной стратегии, что признают сами американские авторы См. Doyle M. The Question of Intervention John Stuart Mill and the Responsibility to Protect / Yale University Press. 2015..

Своеобразным итоговым обобщением неизбежности «цивилизаторской миссии» европейцев стала вышедшая в 1877 году известная книга американского этнолога Льюиса Генри Моргана «Древнее общество или исследование линий человеческого прогресса от дикости через варварство к цивилизации». Автор предложил трехчленную систему «дикость-варварство-цивилизация» как основу градации стадий человеческого прогресса. Три последовательные ступени развития человека и общества полагались одинаковыми для всего человечества и выстраивали «шкалу прогресса» Морган Л.Г. Древнее общество или исследование линий человеческого прогресса от дикости через варварство к цивилизации. - М., 1935. - С. 26.. Одновременно утверждалось, что в ходе универсального восходящего движения произошло разделение наций, одни достигли состояния цивилизации, другим суждено было остаться в состоянии варварства. Выделяя особую роль института частной собственности, Морган видит в частной собственности магистральную линию цивилизации. Нужен был весь опыт периода дикости и «следующего периода варварства», - пишет он, - «чтобы этот зародыш развился и чтобы человеческий ум приготовился принять ее ограничивающее действие. Ее господство как страсти над всеми другими страстями знаменует начало цивилизации. Она привела человечество не только к преодолению всех препятствий, задерживавших наступление цивилизации, но и к учреждению политического общества на основе территории и собственности» Там же, с. 7..

Здесь собраны воедино главные аргументы европейского восприятия себя как ведущего центра цивилизационного развития и прогресса, как «стандарта цивилизации», который должен стать образцом для всех остальных народов на пути универсальной «шкалы Прогресса».

Современные аспекты дихотомии «цивилизация» - «варварство»

Долгий процесс европейского мессианизма не остался без последствий для западного общества. Как свидетельствует Н. Элиас, глубоко и детально исследовавший пути и нюансы цивилизационной динамики, европейцы, в итоге, создали идеальный образ самих себя. Они «укрепились в мысли, что их господство над другими народами является выражением некой вечной миссии, предписанной им то ли Богом, то ли природой, то ли историческими обстоятельствами. Превосходство над другими, располагающими меньшей властью, стало чем-то самоочевидным, принадлежащим собственной сущности европейцев и обладающим высшей ценностью» Элиас Н. О процессе цивилизации. Социогенетические и психогенетические исследования. - М.; СПб.: Университетская книга, 2001. - Т. 1. - С. 22..

В итоге, как утверждает советник по расовым вопросом при ООН в 2002-2008 годах, Дудо Дьен, выработалось специфическое историческое восприятие Западом себя как «мир-концепции» (concept-monde), т.е. как модели окончательного целеполагания развития человечества Diиne D. Crise identitaire du monde occidentale // Revue internationale et stratйgique. 2009. - N 3. - P. 93-100.. Была сконструирована особого рода универсальность - «универсальность-зеркало» (l'universalitй-miroir). Ее кредо - это «универсум, похожий на меня». Цивилизаторская миссия Европы, в итоге, произвела некую самолегитимацию себя как образца социо-культурного и экономического развития для всего остального человечества. Причем ее основанием стала не допускающая никаких возражений догма превосходства западной цивилизации над всеми иными. Европейцы оказались своеобразным центром концентрического неподвижного и непреложного мироустройства, в котором помимо них существует только периферия.

Прекрасной иллюстрацией этого воззрения является высказывание Эндрю Линклейтера, профессора международной политики университета в Уэльсе. Современный цивилизационный дискурс, пишет он, использует концепцию деления человечества на «три концентрических круга или сферы», сформулированную в конце XIX века известным английским юристом, профессором публичного права Эдинбургского университета Джеймсом Лоримером. В соответствии с этой теорией, первый круг составляет «цивилизованное человечество», второй - «человечество, находящееся в состоянии варварства», а третий - «человечество, пребывающее в стадии дикости» Linklater A. The «Standard of Civilization» in World Politics // Human Figuration. 2016. - July. - http://hdl.handle.net/2027/spo.11217607.0005.205. Внутреннюю сферу образуют западные общества, обладающие прогрессивными институтами государственного управления, в котором властвует закон и в котором приоритет - за фундаментальными правами и свободами индивида. В следующий - второй круг - входят такие страны, как Япония и Китай, в которых хотя и имеются институты государственной власти, но которые, тем не менее, значительно отстают от «цивилизованных» западных форм правления. Третью, внешнюю область, составляют так называемые «простые» («simple») народы, у которых практически полностью отсутствует организованная институциональная власть. Начиная с XIX века и по настоящее время, эта классификация отражает убеждение европейцев в их неоспоримом праве на миссионерство и на колонизацию «варварского» мира.

В XX и XXI вв. кульминацией диалектики такого типа мышления стали положения, сформулированные в монографии Френсиса Фукуямы «Сильное государство: Управление и мировой порядок в XXI веке» Фукуяма Ф. Сильное государство: Управление и мировой порядок в XXI веке. - М.: АСТ, 2006.. Фактически повторяя представленную выше аргументацию, он ретранслирует ее на реалии «Нового американского века», вытесняя антропологическую лексику XIX столетия. Так, место «дикарей» и «варваров» у него занимают «страны-неудачники», «государства-изгои», «государства-бандиты» Там же, с. 168-169. , или же государства с «девиантным, отклоняющимся поведением» («йtats-voyous», «йtats-brigands», «rogue states») Assayag J. Quand guerre et paix s'emmкlent. Gйopolitique des espaces imaginaires contemporains // Citйs. - Р., 2005. - N 24. - P. 86.. Все эти государства отнесены к категории так называемых «премодерных» (а значит, нецивилизованных) стран, которые одним своим существованием бросают вызов цивилизованному миру и представляют угрозу Новому мировому порядку. Такой подход легитимировал не только запуск процессов модернизации этих регионов, но и оправдывал прямое, часто вооруженное вмешательство во внутренние дела этих стран. цивилизация варварство однополярный мир

Современный дискурс варварства/цивилизации идет дальше. Он изобретает фигуру осаждённого Запада, который предстает как узкая полоска хрупкого социального порядка, тонкая пленка высокой культуры, которой грозит полное уничтожение со стороны варварских народов. В такой перспективе США «возвышаются как Новый Рим, как единственный подлинный источник могущества, способный сдержать напор варваров» Dhume F. Civilisation vs Barbarie, mйtaphore raciste d'un appel а la guerre identitaire? // Sens-Dessous. 2019. - N 2. - Р. 25-34. - https://www.cairn.info/revue-sens-dessous-2019-2-page-25.htm. Тема Западного мира как «осаждённого острова», появляется в западной прессе с 1970-х годов, с активизацией мультикультурализма и ростом «варварского терроризма». Одновременно нарастают упреки в пассивном поведении цивилизации перед лицом новой угрозы, которые все чаще заканчивается призывами противопоставить угрозе нового варварства военную силу. Нарастает опасность новой - «идентификационной войны» во имя цивилизации против «нового варварства».

В то же время, проявляются давно забытые, но вновь возрожденные модели неоколониального или даже неоимпериалистического поведения со стороны свежих членов объединенного Европейского сообщества - наций так называемой Срединной Европы. Присоединившиеся к странам развитого капитализма неофиты стремятся вырваться в первые ряды, чтобы стать наставниками «идущих за ними» и продемонстрировать свою принадлежность к «цивилизованному миру». Это явление получило название «подражательного империализма» («secondary or imitative imperialism») Linklater A. The «Standard of Civilization» …. Хрестоматийным примером такого поведения в истории называют действия Японии в конце XIX века. Желая избежать печальной участи Китая, завоеванного европейцами, Япония решила в превентивном порядке доказать делами свою принадлежность к передовым цивилизованным нациям. За образец была взята популярная тогда колониальная политика Европы. Результатом стала попытка насильственного насаждения «европейских ценностей» на Тайване как показатель стремления принести «прогресс и цивилизацию» в этот регион. Япония считала, что таким образом она обнаруживает приверженность «общечеловеческим ценностям». Этот пример не остался без последователей. Он вновь проявил себя в новых условиях XXI века, когда свежеиспеченные «европейские демократии», такие как Польша и Украина, предпринимают активные попытки вмешательства в дела соседних государств, проявляя себя в качестве «учителей» и миссионеров по отношению к более «отсталым» «низшим» «варварским» странам.

Европейская логика противостояния цивилизации варварству развернулась полностью, достигла своего апогея в новом термине, который распространился в западной научной литературе конца XX - начала XXI столетия. Речь идет о так называемом «стандарте цивилизации» The «Standard of Civilization» as an English School Concept. - https://www.researchgate.net/publication/270626438_The_'Standard_of_Civilisation'_as_an_English_School_Concept. Как поясняют исследователи, «стандарт цивилизации» представляет собой набор определенных характеристик, которыми должна обладать нация или страна, чтобы «войти в семью цивилизованных народов». И хотя сам термин не кодифицирован как конкретный набор критериев, он отождествляется с современными формами правления, преобладающими в Европе. В его основании лежит определение, которое гласит: «Цивилизация есть ступень, через которую должен пройти варварский народ, чтобы достичь высшей культуры в промышленности, искусстве, науке и морали» Элиас Н. О процессе цивилизации… С. 87.

Появление концепта «стандарт цивилизации» - это попытка ввести универсальную, общечеловеческую «меру» «цивилизованности». Это - искушение создать критерий для приобщения к европейской модели, которая тем самым закрепляет за собой статус единственно возможной и безальтернативной.

Ключевые слова: цивилизация, варварство, миссионерство, неоколониализм, «стандарт цивилизации», «вторичный империализм».

Размещено на Allbest.ru