Автопроектирование гражданской идентичности в свете новой антропологии

Размещено на http://www.allbest.ru/

Автопроектирование гражданской идентичности в свете новой антропологии

Юлия Александровна Горбунова, кандидат философских наук, доцент; Людмила Ивановна Забара, кандидат философских наук, профессор, Уральский государственный педагогический университет

Статья посвящена анализу процесса обретения личностью гражданской идентичности в условиях растущей конфликтогенности межнациональных, межэтнических, межконфессиональных отношений и противоречивого процесса становления гражданского общества в современной России. Теоретико-методологическую основу исследования составляют принципы новой антропологии, представленной именами таких философов, как Б.В. Марков, А.А. Попов, С.А. Смирнов, Г.Л. Тульчинский, С.С. Хоружий и другие, а именно - ориентация на изучение антропологической динамики и антропологических трендов; утверждение проектируемости и автопроектируемости идентичности; поиск новых способов описания и оценки антропологических практик обретения идентичности.

В статье вводится понятие «антропологические практики обретения гражданской идентичности» и даётся авторская типология антропопрактик в системе «конфликтогенность - нонконфликтогенность». Конфликтогенные практики гражданского эскапизма и практики редукции как радикализации национально-государственного или этнического компонента в структуре гражданской идентичности, превращаясь в антропологические тренды, порождают конфликты идентичностей и существенно затрудняют их конструктивное разрешение. Антропологической альтернативой выступает автопроектирование - нонконфликтогенная антропопрактика, возвращающая гражданину его идентичность. Авторы аргументируют необходимость развития философско-антропологического и педагогико-антропологического подходов к исследованию гражданской идентичности как автопроекта - выбора, самоконструирования, самосозидания и утверждения себя как гражданина и гражданского образования как поддержания и актуализации нонконфликтогенных практик автопроектирования. В статье обосновывается значение автопроектирования гражданской идентичности для управления конфликтами идентичностей и развития гражданского общества в современной России.

Ключевые слова: новая антропология, антропопрактики, антропологические тренды, гражданская идентичность личности, гражданское образование, автопроектирование, конфликтогенность, нонконфликтогенность.

Self-projecting Civil Identity in the Light of New Anthropology

Yulia A. Gorbunova1, Candidate of Philosophy, Associate Professor; Ludmila I. Zabara, Candidate of Philosophy, Professor, Ural State Pedagogical University

The paper analyzes the process of civil identity acquisition in the situation of growing conflictogenity of international, inter-ethnic and inter-confessional relations and the controversial process of civil society formation in contemporary Russia. The theoretical and methodological foundations of the research are based on the principles of new anthropology developed by such scholars as B.V. Markov, A.A. Popov, S.A. Smirnov, G.L. Tulchinsky, S.S. Khoruzhy and others.

These principles include the focus on the study of anthropological dynamics and anthropological trends; the assumption of the ability of projecting and self-projecting identity; the search for new ways to describe and assess anthropological practices of identity acquisition. The paper introduces the concept of “anthropological practices of personal identity acquisition” and offers a typology of anthropological practices in the system of “conflictogenity - nonconflictogenity”. Conflictogenity practices of civil escapism and practices of reduction, when viewed from the point of view of radicalization of the state and national or ethnic components in the structure of civil identity, generate conflicts of identities and, turning into anthropological trends, considerably hinder their constructive resolution. An anthropological alternative is self-projecting, which is a nonconflictogenity anthropological practice that returns the person their identity.

The authors argue the necessity of the development of philosophical and anthropological as well as pedagogical and anthropological approaches to the study of civil identity as self-projecting, i. e. choice, self-constructing, self-creation and proving himself/herself as a citizen. The study accentuates the urgency of civil education to support and promote nonconflictogenity self-projecting practices. The article emphasizes the significance of civil identity self-projecting to manage conflicts of identities and develop civil society in contemporary Russia.

Keywords: new anthropology, anthropological practices, anthropological trends, civil identity, civil education, self-projecting, conflictogenity, nonconflictogenity

Вводная часть

Новая антропология как антропология самоопределения (А.А. Попов и И.Д. Проскуровская), философская антропология спонтанности (Д.Ю. Дорофеев), синергийная антропология (О.И. Генисаретский, С.С. Хоружий), антропология перехода (С.А. Смирнов), постчеловеческая персонология (Г.Л. Тульчинский), постантропологическая парадигма (Б.В. Марков) - достаточно «многоголосое», и даже - разрозненное направление, представленное отдельными российскими учёными, научными группами и научными школами. Однако данный спектр антропологических учений объединяют сегодня общие исследовательские установки.

Так, новая антропология, отказываясь от «представления о человеке как о готовом существе с готовой природой» [10, с. 234], ориентирована на изучение антропологической динамики. Новая антропологическая реальность характеризуется отечественными исследователями как «радикальная персональная реорганизация» (Е.Г. Трубина), «становление новых форм человеческой личности» (В.А. Лекторский), появление «множественных способов человеческого самополагания и самоопределения» (Д.Ю. Дорофеев), превращение человека из «предмета знакомого, неизменного в своей основе... в предмет активных перемен» (С.А. Хоружий), переход человека в «иное качество, показывающее появление радикально иного существа» (С.А. Смирнов). Представлению о неизменном начале, которое действует «за спиной» человека и предопределяет человеческое бытие, противопоставляется идея многомерной и динамичной идентичности человека.

С позиции новой антропологии человек представлен как проект самого себя, как реализация собственного потенциала, неустанный выбор себя, как автор собственной идентичности. По словам О. И. Генисаретского, «человек ... есть задание, а не данность» [2, с. 9]. Новая антропология ориентирована не на поиск стабильной, заданной извне сущности человека, а на исследование антропологических практик как способов человеческого самосозидания, самоконструирования, проектирования себя. Как отмечает С. С. Хоружий, «практика не говорит о каких-то идеальных чертах человека, она не приписывает ему какой-то отвлечённой сущности, не характеризует его какими-то принципами и началами» [12].

Кроме того, новая антропология утверждает антропопрактический принцип в образовании. Например, А.А. Попов и И.Д. Проскуровская, развивая идею актуализации человеческого потенциала в образовании, утверждают о необходимости нового типа педагогической антропологии - гуманитарной, или практической антропологии [8, с. 192]; А.М. Лобок рассматривает образовательное пространство как пространство диалога антропопрактик [6]; В.И. Слободчиков и Е.И. Исаев видят суть антропопрактик в «осознанном и целенаправленном проектировании таких жизненных ситуаций (в том числе и образовательных), в которых становится возможным и подлинно личностное самоопределение, и обретение субъектности в деятельности, в общественной жизни, в культуре и в собственной жизни» [5]. Логика проектирования, или, по словам А.А. Попова, «переход от концепта «Человека Способного» к концепту «Человека Возможного»» [7, с. 59] становится сегодня ведущей в области педагогической антропологии.

Идеи новой антропологии, на наш взгляд, могут стать концептуальной основой для решения вопроса о том, что значит быть и как быть/стать гражданином в современном обществе. Необходимость развития философско-антропологического и педагогикоантропологического подходов к исследованию гражданской идентичности и способов её обретения обусловлена как сложностями теоретико-методологического характера, так и противоречиями на уровне социальной инженерии, требующими своего разрешения.

Во-первых, обнаруживается противоречие между социальным запросом и государственным «заказом» на развитие гражданской идентичности современных россиян и слабой проработкой теоретических моделей гражданской идентичности личности. Так, контент-анализ публикаций, представленных в национальной библиографической базе данных научного цитирования (РИНЦ), показал, что, несмотря на определённый бум исследований по проблеме гражданской идентичности, изыскания, посвящённые теоретико-методологическому обоснованию и разработке моделей российской гражданской идентичности, носят фрагментарный характер. В отечественном научном дискурсе представлены преимущественно социологические модели региональной гражданской идентичности, а также - педагогические модели гражданской идентичности отдельных возрастных и образовательных страт - чаще всего детей и молодёжи.

Мы полагаем, что обращение к философской антропологии как «понятийному самопониманию» (Э. Финк) позволит определить базовые (для различных концепций, подходов, отраслей научного знания) теоретико-методологические основания построения реальной и идеальной моделей гражданской идентичности россиян в условиях становления гражданского общества.

Кроме того, в настоящее время в отечественных исследованиях господствует структурно-функционалистский подход, позволяющий описать элементы гражданской идентичности, выявить связи между ними, а также определить значение формирования и развития гражданской идентичности для личности и общества. Однако, в силу того, что идентичность представляет собой единство результата и процесса, своего развития требует и процессуальный подход, методология антропологического исследования «репертуара практик» (С. А. Смирнов) обретения гражданской идентичности.

Во-вторых, можно говорить о противоречии между сущностью гражданской идентичности как выбора, автопроекта личности и преобладанием одномерного подхода к пониманию становления гражданской идентичности как процесса, направляемого социальными институтами. В настоящее время образование (гражданское, патриотическое, правовое, духовно-нравственное) рассматривается в качестве важнейшего института формирования гражданской идентичности россиян. Так, например, в «Национальной доктрине образования в Российской Федерации», Федеральном законе «Об образовании в Российской Федерации», Государственной программе Российской Федерации «Развитие образования» на 2013-2020 годы воспитание патриотизма, гражданственности, правового, демократического сознания россиян отнесено к основным целям образования.

Однако, становление гражданской идентичности не сводится к реализации государственных программ, информационным кампаниям, гражданскому образованию, но детерминируется потребностью самой личности быть гражданином и требует личностных усилий. На наш взгляд, гражданская идентичность является не столько проектом государства, других социальных институтов, сколько автопроектом личности. В этом случае гражданин выступает в качестве субъекта, автора гражданской идентичности, а не объекта гражданского образования, управленческого воздействия в целом. Несмотря на то, что в отечественной и западной науке личность и идентичность личности рассматриваются как автоконструкт, автопроект, аутопойезис, на сегодняшний день, насколько нам известно, отсутствуют исследования, раскрывающие сущность гражданской идентичности как автопроекта.

В-третьих, в условиях полиэтничного, поликонфессионального, поликультурного общества идентичность россиян приобретает двойственный характер. Как показывают результаты эмпирических исследований, проведённых крупнейшими социологическими центрами в России за последние три года - ФОМ («Споры о политике» 2014 г., «Атеистическое меньшинство» 2014 г., «Протестный потенциал» 2016 г.), ВЦИОМ («Российская идентичность: мы вместе?» 2014 г.), Левада-центром («Российская идентичность», «Религия», «Межэтнические отношения» в ежегоднике «Общественное мнение-2015», «Ксенофобия и национализм» 2015 г., «Как изменилось к началу 2016 года общественное мнение в России?»), конфликтогенность или деструктивный потенциал идентичности россиян, с одной стороны, носит латентный характер и не переходит критическую границу. Так, например, большинство россиян не выступает и не заявляет о готовности выступать в качестве активных участников политических акций, митингов, протестных движений, межэтнических и межнациональных противостояний, религиозных конфликтов.

С другой стороны, скрытый характер, непроявленность гражданской идентичности, гражданская пассивность россиян являются существенным препятствием для развития институциональных способов выражения, согласования интересов, управления конфликтами идентичностей и становления гражданского общества в современной России.

В силу указанных проблем и противоречий развитие философско-антропологического и педагогико-антропологического подходов к исследованию практик обретения гражданской идентичности, а также выявление деструктивных антропопрактик и определение альтернативы данным практикам представляется весьма важным и своевременным.

Методология и методика исследования. В целом, понятие «антропологические практики» («антропопрактики»), изначально разрабатываемое в отечественной педагогической антропологии, сегодня достаточно широко используется в психологии, педагогических и философско-антропологических исследованиях (в работах представителей новой антропологии, а также Л.М. Андрюхиной, С.В. Масловской, А.С. Обухова, Г.Л. Станкевич, А.В. Шувалова, Б.Д. Эльконина).

Наиболее развёрнутое определение данного понятия, на наш взгляд, дают В.И. Слободчиков и Е.И. Исаев в работе «Психология образования человека. Становление субъектности в образовательных процессах», где от наиболее общих трактовок антропопрактик как вочеловечивания человека, становления человеческого в человеке или культивирования базовых, родовых способностей человека исследователи переходят к развёрнутому определению антропологических практик как особой работы в пространстве субъективной реальности человека, заключающейся в становлении автономии и самодетерминации человека, его саморазвития и самообразования, его фактического самостояния в собственной жизни [5].

Однако, данный подход к определению понятия «антропопрактики» может быть дополнен: он отражает характерную для современного антропологического знания тенденцию исследования личности как автопроекта, вместе с тем, антропопрактики современности не сводятся исключительно к практикам автопроектирования, но отличаются многомерностью, поливариативностью.

Так, в рамках синергийной антропологии выделяются исторические типы антропопрактик, каждый из которых различается по степени трансформативности как способности затрагивать «основоустройство человеческого существа» [13, с. 12]. Основатель и директор Института синергийной антропологии С. С. Хоружий различает, во-первых, культовые практики как характерные для архаичных культур акты верующего сознания, действия человека, посредством которых он может влиять на свою «загробную участь», менять природу смерти; во-вторых, духовные практики как возникающие во всех основных мировых религиях способы приближения человека к максимуму, Абсолюту, идеалу, как движение человека к трансцендентному началу; и, наконец, трансформативные антропологические практики - достаточно глубокие трансформации, изменения человеком самого себя, собственной природы. Виртуальные практики, генные технологии, гендерные революции и трансформации, психоделические практики, практики трансгрессии, экстремальные эксперименты с телесностью, практики религиозного экстремизма и суицидального терроризма С.С. Хоружий относит к трансформативным практикам, отмечая их глубину, радикальность и деструктивный характер [13].

Исторического подхода придерживается и отечественный философ Л.М. Андрюхина. Новые типы антропопрактик, обеспечивающие автономию и самоопределение индивидуально рефлексирующего человека, исследователь противопоставляет «производственным» антропопрактикам, встраивающим человека в мегамашины производства и обучения [1, с. 184].

Существуют и иные подходы к классификации многообразных антропологических практик. Например, автор форсайт-проектов в области философско-антропологического исследования идентичности С.А. Смирнов выделяет следующие антропопрактики современности: агон как оснащение, поиск внешней защиты, опоры существования, мимезис как изменение и подражание внешнему, приспособление, создание копии, подобия и аутопойезис - самостоятельное порождение, внутреннее преображение, преодоление себя [9, с. 164-166].

Схожий подход к классификации антропопрактик мы можем обнаружить в педагогической антропологии. А.А. Попов и И.Д. Проскуровская выстраивают типологию антропопрактик на основе представлений о таких модусах человеческого бытия, как «необходимость», «действительность» и «возможность». Антропопрактики институционализации (модус необходимости) рассматриваются в рамках данного подхода как формирование институционального сознания и поведения посредством прохождения человеком через ряд социальных институтов, социальных традиций, социальных обусловленностей.

Антропопрактики актуализации (модус действительности) представлены как формирование способностей человека, актуализирующихся в деятельности как преобразовании мира, обретение средств по решению задач. В свою очередь антропопрактики самоопределения (модус возможности) понимаются как проявление человеческого потенциала, антропологических возможностей, которое вводит человека в мир социокультурных объектов, реальностей [8]. В целом, практики аутопойезиса и самоопределения характеризуют личность как самостоятельного, независимого, креативного и продуктивного автора собственной идентичности.

Антропологическая практика или группа практик, приобретающая всё большую распространённость в обществе, становящаяся всё более заметной, типичной, массовой, определяется отечественными исследователями как антропологический тренд (С.С. Хоружий, С.А. Смирнов). С позиции новой антропологии описания общетенденциозных антропопрактик современности недостаточно; необходимо определить антропологические риски и антропологическую перспективу обретения идентичности в условиях множественности и неопределённости выбора для управления позитивными и негативными антропологическими трендами. В этом смысле особое значение для нашего исследования представляют подходы, с позиции которых антропопрактики современности различаются в зависимости от их разрушительного или созидательного потенциала.

Так, в рамках педагогической антропологии выделяются гуманитарные антропопрактики, направленные на актуализацию человеческого потенциала, и негуманитарные, способствующие расчеловечиванию человека. По словам В.И. Слободчикова, «всякая практика может считаться гуманитарной, если она является практикой становления, развития, удержания и защиты “собственно человеческого в человеке”... любая практика негуманитарна (негуманна), если она этого не делает, в какие бы человекообразные формы она ни рядилась» [5]. С.А. Смирнов также противопоставляет деструктивные антропологические практики, к которым он относит трансгрессию и суицид, и конструктивные антропопрактики, возвращающие человеку его новую идентичность, преображающие его [10].

В целом, представленные в исследованиях российских учёных концептуальные подходы к определению понятия «антропопрактика» и классификации многообразных антропологических трендов современности, могут послужить теоретико-методологическим основанием для анализа антропопрактик обретения гражданской идентичности.

Результаты исследования. Обсуждение результатов. Антропопрактики обретения гражданской идентичности не сводятся нами к гражданским практикам, трактуемым преимущественно как практики участия или активистские практики. Антропологические практики в нашем исследовании - это закреплённые в жизненном опыте личности устойчивые способы обретения личностью гражданской идентичности, имеющие, во-первых, социальные основания (многообразные объективные изменения общества, в том числе кризисного характера) и, во-вторых, основания антропологические (субъективный образ социальной реальности, эмоционально-ценностное отношение к социальной реальности и готовности действовать, влиять на социальную реальность).

В силу того, что деструктивные, насильственные конфликты идентичностей, основанные на противостоянии «своего» и «чужого», становятся антропологическим и социальным трендом, мы предлагаем различать конфликтогенные антропопрактики обретения гражданской идентичности, генерирующие такие конфликты, и практики нонконфликтогенные, способствующие становлению гражданского общества, социальной консолидации и предупреждению конфликтов идентичностей.

Так, конфликтогенными антропопрактиками являются практики ухода, заключающиеся в отказе личности от обретения гражданской идентичности. К многообразным практикам ухода можно отнести практики конформизма и политического абсентеизма, потребительства (гедонистические практики) и «бегства» в виртуальную реальность, отражающие «уход гражданина с агоры» (З. Бауман), «падение публичного человека» (Р Сеннет), «стандартизированное коллективное бытие разобщённых массовых отшельников» (У. Бек).

Индивидуализация человеческой жизни, становление общества потребления, социальная атомизация, гипермобильность как требование «эры подвижной реальности» (З. Бауман) и кризис социальных институтов, традиционно поддерживающих идентичность граждан, выступают социальными основаниями данных антропопрактик.

Антропологическими основаниями практик ухода являются: замыкание представлений личности о социальной реальности границами приватной жизни; утрата человеком чувства «укоренённости» в социальном мире, нацеленность на установление фрагментарных социальных связей, абсолютизация свободы индивидуального выбора, восприятие ответственности как бремени, отказ от идеи «общего блага»; ощущение собственного бессилия и разочарование в эффективности совместных действий, социальная апатия и избегание конфликтов, выходящих за рамки узкопрагматических интересов.

В практиках ухода, имеющих массовый характер в современной России, отражены такие особенности российского менталитета, как сочетание патернализма, гражданской пассивности, отношения к участию в политике как к формальному обязательству, с одной стороны, и недовольства властью, утраты веры в справедливость принимаемых управляющим классом решений, - с другой. Согласно данным экспертного сценарно-прогностического мониторинга «Россия 2020. Стратегия перехода» Российское общество - 2020: экспертный образ будущего: аналитический отчёт по результатам опроса экспертов, современное российское общество характеризуется низким уровнем межличностного доверия и сплочённости. Данная тенденция сочетается с недоверием демократическим ценностям и институтам (выборам, партиям, СМИ и т. д.), ростом имущественного расслоения,усилением различий в доступе к общественным благам и ресурсам. Социальная стабильность, таким образом, становится неустойчивой; деструктивные конфликты в системе отношений «власть - общество», имеющие скрытый характер, могут обернуться социальным взрывом.

Гражданский эскапизм потенциально конфликтогенен в силу того, что препятствует солидаризации и согласованию общественных интересов, существенно затрудняет развитие политического диалога и институтов конфликторазрешения, что, в свою очередь, только усиливает «хронический раскол» (А. Ахиезер) российского общества.

К конфликтогенным практикам относятся и практики редукции идентичности - обретение гражданской идентичности на основе её сведения к национально-государственной или этнической принадлежности и радикализации этих компонентов. Практики редукции можно охарактеризовать как возвращение к «корням», «ностальгию по идентичности» (В.С. Малахов), обретение «ригидной идентичности» (В.А. Ядов) и «идентичности противостояния» (М. Кастельс).

Социальными основаниями практик редукции являются: растущая неопределённое^ будущего, интенсификация межэтнических, межрелигиозных, межнациональных контактов в условиях глобализации, усиление миграционных процессов, противоречия между традиционными и посттрадиционными системами ценностей, ценностные «разрывы».

Антропологическими основаниями данной практики выступают: формирование представлений о социальной реальности на основе противопоставления «своего» и «чужого», распространение негативных этнических, национальных стереотипов, некритическое восприятие идеологии, национальной идеи; формирование образа врага, интолерантное отношение к социальным различиям, радикализация групповых ценностей; ориентация на насилие как способ разрешения конфликтов идентичностей.

Согласно экспертным оценкам, для современных россиян характерно сочетание патриотизма и межэтнической интолерантности Российское общество - 2020: экспертный образ будущего: аналитический отчёт по результатам опроса экспертов., что говорит скорее о становлении квазигражданской идентичности, имеющей конфликтогенный характер. Редуцированная идентичность актуализируется в ситуациях взаимодействия людей, идентифицирующих себя с одними общностями и противопоставляющими другим, - православных и мусульман, верующих и атеистов, русских и представителей этнических меньшинств, лояльных власти и представителей оппозиции. В этом случае патриотизм может превратиться в неконтролируемую силу, слепой аффект: «он незаметно вырождается и становится злой и хищной страстью - презрительной гордыней, буйной и агрессивной ненавистью» [4, с. 218]. Радикальные практики национализма, экстремизма, этноцентризма, ксенофобии, религиозной нетерпимости порождают конфликты идентичностей, имеющие характер иррационального противостояния и не поддающиеся урегулированию и ненасильственному разрешению.

Мы полагаем, что антропологической альтернативой конфликтогенным антропопрактикам обретения гражданской идентичности могут выступать нонконфликтоген- ные практики автопроектирования. Автопроектирование можно представить как актуализацию «потенциала самооформления» (У. Бек) личности гражданина, восприятие себя как воплощение собственных сил и как «творца» (Э. Фромм), «решимость не определяться ничем, кроме своей собственной спонтанности» (Д. Ю. Дорофеев), воплощение гражданином принципа «не-алиби в бытии» (М. Бахтин). В этом случае гражданская идентичность предстаёт не формальным обязательством и не данностью, но автопроектом личности, свободным, ответственным и продуктивным выбором себя в пространстве гражданского общества.

Необходимые социальные основания практик автопроектирования - это развитие институтов гражданского общества; распространение инновационных управленческих технологий, основанных на взаимодействии власти и общества; преодоление «раскола» общества, крайнего неравенства «жизненных шансов»; становление институтов конфликторазрешения, формирование пространства межкультурного диалога и общественной дискуссии по стратегии развития страны.

Антропологическими основаниями нонконфликтогенных практик автопроектирования гражданской идентичности выступают: образ социальной реальности как области приложения собственных усилий, видение многомерности социальной реальности, развитие критичного, гибкого мышления; «укоренённость» в социальном мире, сопричастность проблемам общества; доверие и принятие социальных различий, признание ценности инаковости; преодоление инертности, свободная и продуктивная реализация своих возможностей, инициирование конструктивных социальных изменений, ориентация на диалог и ненасильственное разрешение социальных конфликтов.

Заключение. Изучение практик автопроектирования гражданской идентичности, включающих практики гражданского участия, практики самоуправления, практики диалога, толерантного взаимодействия, является, на наш взгляд, перспективным направлением научного поиска.

На теоретико-методологическом уровне исследование практик автопроектирования может стать основой обновления научного дискурса гражданской идентичности за счёт приращения терминологии и разработки методологии философско-антропологического и педагогико-антропологического подходов.

Развитие представлений о гражданской идентичности как об автопроекте, аутопойетической, самоорганизующейся системе отвечает замыслу новой антропологии.

Идея автопроектирования, выступающая методологическим основанием построения модели гражданского образования [3], позволяет критически переосмыслить технократический подход к формированию и развитию гражданской идентичности личности, перейти от вопроса о техниках и технологиях гражданского образования к обоснованию возможностей гражданского образования в актуализации и поддержании нонконфликтогенных антропологических практик.

На уровне социальной инженерии потенциал автопроектирования гражданской идентичности направлен на развитие системы управления антропологическими трендами и конфликтами идентичностей в современном российском обществе. Автопроектирование гражданской идентичности как гуманитарная, конструктивная, нонконфликтогенная антропопрактика, возвращающая гражданину его идентичность, является условием становления гражданского общества, преодоления атомизации, гражданского эскапизма, с одной стороны, и национализма, радикализации идентичности, религиозной и межэтнической интолерантности, - с другой.

гражданский идентичность конфликтогенность антропология

Список литературы

1. Андрюхина Л.М. Креативные платформы развития антропных образовательных практик // Креативные основы гуманитарного образования: сб. науч. ст. по материалам X Всерос. науч.-практ. конф. Екатеринбург: Рос. гос. проф.-пед. ун-т, 2013. С. 181-217.

2. Генисаретский О.И. О задачах и ожиданиях, связанных с антропологическим истолкованием «человеческого развития», «потенциала», «ресурса» // АРХЭ: культуротехнический альм. 2004. Вып. 5. С. 5-17.

3. Забара Л.И., Семенова Ю.А. Концепция корпоративного гражданского образования: поиск методологических оснований // Педагогическое образование в России. 2014. № 7. С. 150-154.

4. Ильин И.А. О сущности правосознания

5. Исаев Е.И., Слободчиков В.И. Психология образования человека: Становление субъектности в образовательных процессах

6. Лобок А.М. Школа как диалог антропопрактик

7. Попов А.А. Социально-антропологические основания практик современного образования // Вестн. Том. гос. ун-та. 2008. Вып. 314. С. 59-61.

8. Попов А.А. Проскуровская И.Д. Педагогическая антропология в контексте идеи самоопределения // Вопр. образования. 2007. № 3. С. 186-198.

9. Смирнов С.А. Забота о себе: концепт и практика // Человек и 2016. № 11. С. 157-170.

10. Смирнов С.А. Новые идентичности человека: анализ и прогноз антропологических трендов. Антропологический форсайт // Вестн. НГУЭУ 2013. № 1. С. 216-241.

11. Смирнов С.А. Антропология перехода. Введение

12. Хоружий С.С. Новая антропология. (Разговор с Александром Гордоном 27 окт. 2003 г.)

13. Хоружий С.С. Проблема постчеловека, или трансформативная антропология глазами синергийной антропологии // Филос. науки. 2008. № 2. С. 10-31.

Размещено на Allbest.ru