Трансцендентальная эстетика Канта

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

Трансцендентальная эстетика Канта

Nataliia Nikitina. Trascendental aesthetics of Kant

Abstract. The article is devoted to Kant's transcendental aesthetics. The author examines the concepts of space and time of Kant, analyzes the metaphysical and transcendental explanation of those concepts.

Key words: space, time, knowledge, intuition, sensibility, conception, understanding, sensation, empirical intuition, pure form of sensibility, pure intuition.

Одной из центральных тем учения Канта является созерцание, его природа и роль в познании. Без созерцания, утверждал философ, невозможно никакое теоретическое познание, поскольку подлинное познание есть познание предмета, предмет же непосредственно дается только в созерцании.

Во «Введении» к «Критике чистого разума» Кант утверждает, что всякое познание есть синтез чувственности и рассудка. «Существуют два основных ствола человеческого познания, -- пишет он, -- вырастающие, быть может, из одного общего, но неизвестного нам корня, а именно чувственность и рассудок: посредством чувственности предметы нам даются, рассудком же они мыслятся».

Логика размышлений мыслителя над важнейшим для него вопросом о том, как осуществляется этот синтез, определяет структуру «Критики чистого разума». Чувственности и рассудку Кант посвящает свое «Трансцендентальное учение о началах». Чувственное созерцание он рассматривает в «Трансцендентальной эстетике» -- первой части «Начал». Первой, поясняет он, поскольку предмет сначала нам дается в созерцании, а потом мыслится. Процессу мышления посвящена вторая часть «Начал» -- «Трансцендентальная логика». В первом ее отделе («Трансцендентальной аналитике») Кант рассматривает разум как рассудок. Во втором («Трансцендентальной диалектике») -- как разум с точки зрения его способности производить понятия.

Предметом нашего рассмотрения в настоящей статье будет трансцендентальная эстетика Канта. Так он называет «науку о всех априорных принципах чувственности» знакомство с которой следует начать с содержания ее основных понятий.

Свое сочинение «Трансцендентальная эстетика» Кант начинает утверждением о том, что именно в созерцании и только в созерцании предмет нам дается непосредственно. «Каким бы образом и при помощи каких бы средств ни относилось познание к предметам, -- пишет он, -- во всяком случае, созерцание есть именно тот способ, каким познание непосредственно относится к ним и к которому как к средству стремится всякое мышление».

Созерцание же, в свою очередь, имеет место лишь в том случае, если предмет нам дается, т. е. благодаря тому, что он «некоторым образом воздействует на нашу душу». Эту восприимчивость, т. е. нашу способность получать представления от воздействия на нас предметов внешней реальности, Кант называет чувственностью, результат -- чувственным созерцанием. «Посредством чувственности предметы нам даются, и только она доставляет нам созерцания; мыслятся же предметы рассудком, и из рассудка возникают понятия». Всякое мышление, рассуждает Кант, прямо или косвенно должно иметь отношение к «созерцаниям, стало быть, у нас -- к чувственности, потому что ни один предмет не может быть нам дан иным способом». Мысль эту Кант повторяет неоднократно.

Действие предмета на способность представления есть ощущение. «Созерцания, которые относятся к предмету посредством ощущения, называются эмпирическими. Неопределенный предмет эмпирического созерцания называется явлением».

В явлении Кант выделяет материю и форму. Материя -- это то, что соответствует ощущениям. Форма же явления -- то, «благодаря чему многообразное в явлении может быть упорядочено определенным образом». Материя всех явлений дана нам только aposteriori. Форма же их «находится готовой в нашей душе apriori и потому может рассматриваться отдельно от всякого ощущения».

C особенным вниманием Кант относится к определению того, что он называет «чистой формой чувственности», или «чистым созерцанием», что чрезвычайно важно для понимания его дальнейших рассуждений. Чистыми в трансцендентальном смысле Кант называет все представления, «в которых нет ничего, что принадлежит к ощущению». Чистая форма чувственных созерцаний вообще есть «форма, в которой созерцается при определенных отношениях все многообразное [содержание] явлений, она находится в душе apriori».

Мы поймем, что такое чистая форма чувственных созерцаний, она же -- чистое созерцание, если, следуя логике рассуждений Канта, сначала изолируем чувственность, иначе говоря, отделим от представления о теле все, что мыслит о нем рассудок посредством своих понятий (субстанцию, силу, делимость и т. п.). Так мы получим эмпирическое созерцание. Затем от эмпирического созерцания мы отделим все, что принадлежит к ощущению (непроницаемость, твердость, цвет и т. п.). В результате такого отделения от эмпирического созерцания у нас останутся только протяжение и образ.

Именно это, оставшееся от эмпирического созерцания, есть чистое созерцание, форма явлений вообще. Это чистое созерцание находится в душе aprioriтакже и без действительного предмета чувств и ощущения, как чистая форма чувственности, единственное, по мысли Канта, что может быть дано нам чувственностью apriori.

В результате мы придем к выводу, что «существуют две чистые формы чувственного созерцания как принципы априорного знания» -- пространство и время.

Науку обо всех априорных принципах чувственности Кант и называет трансцендентальной эстетикой.

Душе нашей, согласно Канту, помимо иных ее свойств присущи внешнее и внутреннее чувства. Посредством внешнего чувства мы представляем себе предметы, находящиеся вне нас, т. е. в пространстве, где определены их вид, величина и взаимоотношения. Посредством внутреннего чувства душа созерцает саму себя и свои состояния, хотя и не созерцает себя как объект. Созерцание внутреннего состояния души осуществляется только во времени. «Вне нас мы не можем созерцать время, точно так же, как не можем созерцать пространство внутри нас».

Что же такое пространство и время? Присущи ли эти свойства вещам самим по себе, или они лишь определения и отношения, присущие исключительно нашему способу созерцания реальности? Вопрос этот, без сомнения, является центральным для теории познания Канта.

Пространство и время, ответит в конечном итоге Кант, не свойства самих вещей и не эмпирические понятия, извлекаемые из опыта. Пространство и время -- это формы восприятия мира, принадлежащие только человеку и его сознанию, вне которого они не существуют. Сам внешний опыт возможен лишь благодаря наличию в нашем сознании этих чистых априорных форм созерцания. Этот вывод Канта, разрушавший привычные представления об объективности картины мира и утверждавший творческую активность сознания уже на этапе чувственного созерцания, был воистину революционным для его времени. Но чрезвычайный интерес представляет не только сам этот революционный вывод, но и то, как приходит к нему Кант, т. е. сама логика его рассуждений в «Трансцендентальной эстетике».

Кант дает метафизическое и трансцендентальное истолкование пространства и времени.

Под истолкованием он понимает «отчетливое (хотя и не подробное) представление о том, что принадлежит к понятию».

Метафизическим он называет истолкование, которое «содержит то, благодаря чему понятие показывается как данное apriori».

Трансцендентальное истолкование, по Канту, -- это «объяснение понятия как принципа, из которого можно усмотреть возможность других априорных синтетических знаний».

Давая метафизическое истолкование пространства, т. е. показывая его как данное apriori, Кант обращает внимание на четыре главных момента своего истолкования.

1. Пространство не является эмпирическим понятием, выводимым из внешнего опыта.

Для того, рассуждает он, чтобы мы могли относить те или иные ощущения к чему-то вне нас, т. е. к чему-то, находящемуся в другом месте пространства, а не в том, где мы находимся, представлять вещи находящимися вне, рядом друг с другом и в различных местах, представление о пространстве должно уже существовать. Оно не может быть поэтому заимствовано из опыта, напротив, «сам этот внешний опыт становится возможным прежде всего благодаря представлению о пространстве».

2. «Пространство есть необходимое априорное представление, лежащее в основе всех внешних созерцаний».

Нельзя представить себе отсутствие пространства, хотя легко представить себе отсутствие предметов в нем. Поэтому следует рассматривать его как условие возможности явлений, а не как их определения. Оно есть априорное представление, лежащее в основе всех явлений.

3. «Пространство не есть не дискурсивное, или, как говорят, общее, понятие об отношениях вещей вообще, а чистое созерцание».

Можно представить себе, поясняет Кант, только одно-единственное пространство, и когда говорят о пространствах, то на самом деле представляют лишь его части. Пространство едино, и представления о различных пространствах основываются на его ограничениях. Отсюда следует, что «в основе всех понятий о пространстве лежит априорное (не эмпирическое) созерцание». «Точно так же все геометрические основоположения, например, что в треугольнике сумма двух сторон больше третьей стороны, всегда выводятся из созерцания, и притом apriori, с аподиктической достоверностью, а вовсе не из общих понятий о линии и треугольнике».

4. «Пространство представляется как бесконечная данная величина». Логика рассуждений Канта такова. Всякое понятие вполне можно помыслить себе как представление, содержащееся во множестве других представлений в качестве их общего признака, которые таким образом будут подчиняться ему. Но нельзя помыслить понятия, содержащего в себе множество представлений. Но, как мы уже видели, пространство мыслится именно так -- все части его сосуществуют одновременно.

«Стало быть, первоначальное представление о пространстве есть априорное созерцание, а не понятие».

Под трансцендентальным истолкованием понятия о пространстве Кант понимает объяснение этого понятия «как принципа, из которого можно усмотреть возможность других априорных синтетических знаний». Оно требует выполнения двух условий. Во-первых, такие знания действительно должны вытекать из данного понятия. Во-вторых, эти знания должны быть возможны «только при допущении некоторого данного способа объяснения этого понятия».

Чтобы пояснить сказанное, Кант обращается к геометрии. Геометрия как наука определяет свойства синтетически и, тем не менее, apriori.Каким же должно быть представление о пространстве, задает вопрос Кант, чтобы такое знание о нем было возможно? Оно, прежде всего, должно быть созерцанием, а не понятием, поскольку из понятия нельзя вывести положения, выходящие за пределы самого понятия, тогда как в геометрии это возможно. Оно должно находиться «в нас apriori, значит до всякого восприятия предмета, следовательно, оно должно быть чистым, не эмпирическим созерцанием». Итак, заключает он, все геометрические положения являются аподиктическими и связаны с осознанием их необходимости, но они не могут исходить из опыта.

Каким же образом нам может быть присуще внешнее созерцание, которое «предшествует самим объектам и в котором понятие их может быть определено apriori?».

Лишь таким образом, отвечает Кант, чтобы это созерцание находилось в самом субъекте как его способность «подвергаться воздействию объектов и таким образом получать непосредственное представление о них». Такое созерцание, следовательно, возможно как форма внешнего чувства вообще.

Лишь такое объяснение, по мнению Канта, делает понятной возможность геометрии как априорного синтетического знания.

Из вышеизложенного Кант делает следующие выводы:

а) пространство вовсе не является свойством каких-либо вещей в себе и их определением, не зависящим от субъективных условий созерцания;

б) пространство есть принадлежащая субъекту чистая форма созерцания всех явлений внешних чувств, т. е. «субъективное условие чувственности, при котором единственно и возможны для нас внешние созерцания». Само же это условие, при котором только и возможны для субъекта чувственные созерцания, есть способность субъекта подвергаться воздействию объектов, т. е. его восприимчивость, которую и называют чувственностью.

Способность же субъекта подвергаться воздействию внешних объектов, его восприимчивость, необходимо предшествует всякому созерцанию этих объектов. Следовательно, пространство, будучи формой всех явлений, предшествует в душе всем действительным восприятиям и дано apriori.

Из этого следует важнейший для трансцендентальной эстетики Канта вывод. Говорить о пространстве, протяженности и т. п. можно только с точки зрения человеки. Если бы не наша восприимчивость, т. е. способность подвергаться воздействию предметов, то «представление о пространстве не означало бы ровно ничего». Это представление можно приписывать вещам «лишь в том случае, если они нам являются, т. е. если они -- предметы нашей чувственности». Постоянная форма этой восприимчивости, или чувственности, «есть необходимое условие всех отношений, в которых предметы созерцаются как находящиеся вне нас; эта форма, если отвлечься от этих предметов, есть чистое созерцание, называемое пространством».

Восприимчивость, как ясно из вышесказанного, есть условие чувственного созерцания вещей как они нам являются (как явлений), а не как вещей самих по себе. В таком случае мы имеем право сказать, что пространство охватывает все вещи как они являются нам (как явления), но не имеем право утверждать, что оно охватывает и вещи сами по себе, безотносительно к нашему сознанию.

Иначе говоря, предпринятое Кантом истолкование пространства, по словам самого Канта, показывает намреальность, т. е. объективную значимость, пространства в отношении всех предметов, встречающихся нам вне нас, но в то же время идеальность пространства в отношении вещей, если они рассматриваются сами по себе, т. е. безотносительно к свойствам нашей чувственности. Таким образом мы сохраняем эмпирическую реальность пространства, хотя признаем и трансцендентальную идеальность его. Мы признаем, что «пространство есть ничто, как только мы отбрасываем условия возможности всякого опыта и принимаем его за нечто, лежащее в основе вещей в себе».

Трансцендентальное понятие явлений в пространстве, считает Кант, «есть критическое напоминание о том, что вообще ничто созерцаемое в пространстве не есть вещь в себе и что пространство не есть форма вещей, свойственная им самим по себе, а что предметы сами по себе отнюдь не известны нам, и те предметы, которые мы называем внешними, суть только представления нашей чувственности, формой которых служит пространство, а истинный коррелят их, т. е. вещь в себе, этим путем вовсе не познается и не может быть познана, да, впрочем, в опыте вопрос об этом никогда и не возникает».

В своем метафизическом и трансцендентальном истолковании понятия времени Кант следует той же логике, что и в рассуждениях о пространстве.

Метафизическое истолкование понятия времени.

Время, так же как и пространство, не есть эмпирическое понятие, выводимое из опыта. Одновременность и последовательность даже не воспринимались бы, если бы в основе опыта не лежало априорное представление о времени.

Время есть необходимое представление, лежащее в основе всех созерцаний. Когда мы имеем дело с явлениями вообще, мы не можем устранить время, тогда как явления можно отделить от времени. Следовательно, время дано apriori.Время -- действительность всех явлений. «Все явления могут исчезнуть, само же время (как общее условие их возможности) устранить нельзя».

На априорной необходимости основывается возможность аподиктических основоположений об отношениях времени или аксиом о времени вообще.

В дальнейших рассуждениях о времени Кант сравнивает время и пространство. Время имеет только одно измерение. Различные времена существуют не вместе, а последовательно. Различные пространства -- одновременно. Эти положения не могут быть извлечены из опыта, они имеют значение правил, «по которым вообще возможен опыт; они наставляют нас до опыта, а не на основании опыта».

1. Время не дискурсивное понятие, а чистая форма чувственного созерцания. Различные времена -- части одного и того же времени. Представление, которое может быть дано лишь одним предметом, есть созерцание. Положение о том, что различные времена не могут существовать вместе, нельзя вывести из какого-либо общего понятия. Это положение синтетическое и непосредственно содержится в созерцании времени и в представлении о нем.

Бесконечность времени означает, что всякая его определенная величина возможна только путем ограничений одного лежащего в основе времени. Первоначальное понятие о времени должно быть дано как неограниченное. Но если части предмета и всякую величину его можно представить лишь путем ограничения, то представление в целом не может быть дано через понятия. В основе понятий должно лежать непосредственное созерцание.

Трансцендентальное истолкование понятия времени.

Если бы представление о времени не было априорным, не были бы возможны представления об изменении и движении.

Согласно Канту, «понятие изменения и вместе с ним понятие движения как перемены места возможны только через представление о времени и в представлении о времени: если бы это представление не было априорным (внутренним) созерцанием, то никакое понятие не могло бы уяснить возможность изменения, т. е. соединения противоречаще-противоположных предикатов в одном и том же объекте (например, бытия и небытия одной и той же вещи в одном и том же месте). Только во времени, а именно друг после друга, два противоречаще-противоположных определения могут быть в одной и той же вещи. Таким образом, наше понятие времени объясняет возможность всех тех априорных синтетических знаний, которые излагает общее учение о движении, а оно довольно плодотворно».

Из изложенного выше Кант делает выводы, подобные выводам из его рассуждений о пространстве:

а) время не есть нечто, существующее само по себе, и не есть объективное определение вещей, независимое от субъективных условий их созерцания. В первом случае оно могло бы существовать и без самого предмета. Во втором -- будучи определением самих вещей, оно не могло бы предсуществовать предметам как их условие, познаваться apriori и быть созерцаемым apriori посредством синтетических положений. Напротив, априорное знание и созерцание вполне возможны, если время «есть не что иное, как субъективное условие, при котором единственно имеют место в нас созерцания. В таком случае эту форму внутреннего созерцания можно представить раньше предметов, стало быть, apriori».

б) время, согласно Канту, есть не что иное, как форма внутреннего чувства, т. е. созерцания нашего внутреннего состояния и нас самих через наше внутреннее состояние. Время не может быть определением внешних явлений, оно определяет отношение представлений в нашем внутреннем состоянии.

Это внутреннее состояние не имеет никакого внешнего вида. Пытаясь устранить этот недостаток, мы, отмечает Кант, прибегаем к аналогии и представляем временную последовательность как бесконечно продолжающуюся линию, в которой многообразие выстраивается в ряд, имеющий лишь одно измерение. Ко всем свойствам времени мы заключаем от свойств этой линии, хотя части линии существуют одновременно (сосуществуют), тогда как части времени существуют друг за другом. «Представление о времени само есть созерцание, так как все его отношения можно выразить посредством внешнего созерцания».

в) если пространство, как априорная чистая форма всякого внешнего созерцания, ограничено лишь внешними явлениями, время есть априорное формальное условие всех явлений вообще, утверждает Кант. Почему? Дело в том, что все представления, даже если они имеют своим предметом внешние вещи, являются определениями нашей души и принадлежат, прежде всего, к нашему внутреннему состоянию, которое подчинено формальному условию внутреннего созерцания, а именно -- времени. Время, следовательно, есть априорное условие всех явлений вообще: оно есть непосредственное условие внутренних явлений (нашей души) и тем самым косвенно -- условие внешних явлений. «Если я могу сказать apriori, что все внешние явления находятся в пространстве, -- поясняет Кант, -- и а рпоп определены согласно отношениям пространства, то, опираясь на принцип внутреннего чувства, я могу сказать в совершенно общей форме, что все явления вообще, т. е. все предметы чувств, существуют во времени и необходимо находятся в отношениях времени».

Если же мы отвлечемся от того, как мы внутренне созерцаем самих себя и посредством этого созерцания охватываем представлением также все внешние созерцания, и возьмем предметы не с той точки зрения, как мы их созерцаем, а как они могут существовать сами по себе, вне нашего созерцания, то время есть ничто. Оно объективно только в отношении явлений, поскольку именно явления есть те самые вещи, которые мы принимаем за предметы наших чувств. Но оно не объективно, если мы отвлечемся от чувственной природы нашего созерцания, от свойственного нам способа представления, и будем говорить о вещах вообще, т. е. существующих вне нашего восприятия. Итак, время есть лишь субъективное условие нашего созерцания, которое всегда имеет чувственный характер. Само по себе, вне субъекта, время есть ничто. Тем не менее в отношении всех явлений, стало быть в отношении всех вещей, которые могут встретиться нам в опыте, «оно необходимым образом объективно».

Мы не можем сказать «все вещи находятся во времени», поскольку в понятии вещи вообще мы отвлекаемся от всех видов ее созерцания. Между тем созерцание и есть то необходимое условие, при котором время входит в представления о предметах. Если же это условие присоединено к понятию вещи, мы вполне можем сказать, что «все вещи как явления (как предметы чувственного созерцания) находятся во времени», и это основоположение будет обладать «объективной истинностью и априорной всеобщностью».

Итак, делает вывод Кант, «наши утверждения показывают эмпирическую реальность времени, т. е. объективную значимость его для всех предметов, которые когда-либо могут быть даны нашим чувствам». Поскольку же наше созерцание всегда чувственно, любой предмет, данный в опыте, неизбежно подчинен условию времени. Напротив, мы отказываем времени в той абсолютной реальности, которую мы приписали бы ему, будь оно присуще вещам самим по себе, ибо они не могут быть нам даны посредством чувств. В этом состоит трансцендентальная идеальность времени, согласно которой время, «если отвлечься от субъективных условий чувственного созерцания, ровно ничего не означает и не может быть причислено к предметам самим по себе (безотносительно к нашему созерцанию) ни как субстанция, ни как свойство». Эту идеальность, предупреждает Кант, нельзя приравнивать к обману чувств, при котором мы приписываем самому явлению объективную реальность. Но это исключено, если не рассматривать сам предмет только лишь как явление.

К своей концепции пространства и времени Кант дает важные Пояснения, отвечая тем самым и на возражения против его теории. Возражения, вполне естественные, с его точки зрения, для читателя, не искушенного в философии. Пояснения эти чрезвычайно ценны для того, кто стремится разобраться в учении Канта о познании в целом, поскольку содержащиеся в них рассуждения лежат в самом основании этого учения.

Действительно, утверждать эмпирическую реальность времени и пространства и в то же время их трансцендентальную идеальность, значит утверждать, что ни пространство, ни время не принадлежат к свойствам реальности самой по себе (существующей вне нашего сознания), а есть лишь формы нашего субъективного восприятия (созерцания) ее. Приняв эту точку зрения, следует считать эмпирической реальностью времени и пространства их объективную значимость для всех предметов, которые могут быть даны нашим чувствам, иными словами, -- для явлений. Тогда утверждение «все вещи как предметы чувственного созерцания (как явления) находятся во времени и пространстве» будет обладать объективной значимостью и априорной всеобщностью. Трансцендентальная идеальность времени и пространства в этом случае понимается как отрицание их абсолютной и трансцендентальной реальности и как утверждение, что вне субъективных условий восприятия они ничего не означают, поскольку не могут быть причислены к свойствам самих вещей. Такого рода рассуждения не только во времена Канта, но и сегодня, почти триста лет спустя, вполне возможны и нередки, поскольку непривычны и малопонятны для широкой публики.

Суть одного из возражений современников, на которое отвечает Кант, такова: «изменения действительны, следовательно, время тоже действительно». Время, отвечает Кант, на самом деле есть нечто действительное, а именно -- оно «действительная форма внутреннего созерцания... и имеет субъективную реальность в отношении внутреннего опыта я действительно имею представление о времени и о своих определениях в нем». Но время действительно, считает он, не как объект, а как «способ представлять меня самого как объект». Если же кто-нибудь мог бы созерцать меня вне условий чувственности, то те определения, которые ранее представлялись нам как изменения, дали бы такое знание обо мне, в котором вообще не было бы представлений ни о времени, ни об изменениях. Время «присуще не самим предметам, а только субъекту, который их созерцает».

Всякое наше созерцание, неоднократно повторяет он, есть только представление о явлении. Вещи сами по себе и их отношения не таковы, какими мы их созерцаем. Если устранить наш субъект, то все свойства объектов и их отношения в пространстве и времени исчезнут, как исчезнут сами пространство и время, поскольку «как явления они могут существовать только в нас, а не в себе».

Превосходным подтверждением теории идеальности всех объектов внешних чувств, взятых только как явления, а следовательно, и идеальности внешнего и внутреннего чувства, по мнению Канта, является то, что всякое наше созерцание содержит только форму, т. е. отношения вещей, но не «то, что действует в самих вещах». Вещь же в себе не познается из одних только отношений. Дело в том, что вещь дается нам в созерцании лишь потому, что она воздействует на нас. Следовательно, внешнее чувство дает нам представление только об отношениях предметов к субъекту, но не о том, что присуще объекту самому по себе. То же можно сказать о внутреннем чувстве. Все, что представляется посредством внутреннего чувства, есть также явление. Таким образом, мы либо не допускаем внутреннего чувства, либо допускаем, «тогда субъект, служащий предметом его, должен быть представляем посредством его только как явление, а не так, как он судил бы сам о себе, если бы его созерцание было лишь самодеятельностью, т. е. если бы оно было интеллектуальным».

Наконец, замечает Кант, если бы и время, и пространство были формами самих вещей и обладали самостоятельной реальностью, они неизбежно были бы присущи самому Богу, в то время как теология неустанно заботится о том, «чтобы устранить условия времени и пространства из всякого созерцания Его».

Однако, считает Кант, достоверность опытного знания вполне обеспечивается такого рода реальностью пространства и времени. Мы уверены в опытном знании «совершенно одинаково -- независимо от того, присущи ли эти формы вещам самим по себе или необходимым образом только нашему созерцанию этих вещей».

Пространство и время как чистые формы созерцания -- два априорных источника синтетических знаний. Пример тому -- чистая математика. Но эти источники априорного знания определяют и его границы. «Только явления суть сфера приложения понятий пространства и времени, и за их пределами невозможно объективное применение указанных понятий».

Формы эти относятся не к вещам самим по себе («вещам в себе»), а лишь к явлениям. Да, они не отражают, а скорее творят картину мира -- предмет исследования для науки. Но, ограничивая горизонты познания, они являются в то же время фундаментом его истинности и бесконечного развития в рамках опыта. Так, пространство как чистая форма созерцания есть источник всеобщности и необходимости выводов математики, т. е. истинности ее как науки. Время -- фундамент истинности естествознания как науки.

Завершая свою трансцендентальную эстетику, Кант делает общий вывод. Определение чистых априорных созерцаний -- пространства и времени -- явилось, считает он, серьезным шагом к решению общей задачи всей трансцендентальной философии и ответу на вопрос: как возможны априорные синтетические положения?

Если мы хотим в априорном суждении выйти за пределы данного понятия, утверждает философ, именно в этих априорных формах созерцания «мы находим то, что может быть aprioriобнаружено не в понятии, а в соответствующем ему созерцании и может быть синтетически связано с понятием. Но именно поэтому такие суждения никогда не выходят за пределы предметов чувств и сохраняют свою силу только для объектов возможного опыта».

Итак, мы рассмотрели учение Канта о пространстве и времени как чистых априорных формах чувственного созерцания, представляющих собой те необходимые условия, единственно при которых предмет нам дается. Кант дал этим формам трансцендентальное истолкование, определив, что источником их происхождения является человеческое сознание.

Анализ «Трансцендентальной эстетики» Канта дает прекрасную возможность понять, что такое великий переворот, совершенный Кантом в философии, и что такое его трансцендентальный метод. Поставив в центр философского исследования не объект, как это было в предшествующей философии, а субъект, а именно -- сам процесс познания, Кант в «Трансцендентальной эстетике» показал, что сознание человека изначально активно, и уже на уровне чувственного созерцания оно конструирует картину мира, которую мы называем объективной. Именно она является предметом рассмотрения науки. Деятельность эту осуществляет рассудок, ее Кант рассмотрит в «Трансцендентальной логике».

Список литературы

трансцендентальный созерцание философский кант

1. Кант И. Критика чистого разума// Кант И. Соб. соч. в шести томах. Т. 3. М.: Мысль, 1964.

Размещено на Allbest.ru