Гражданская экспертиза как фактор трансдисциплинарности научного знания

Размещено на http://www.allbest.ru/

Гражданская экспертиза как фактор трансдисциплинарности научного знания

Н.В. Гришечкина

С.В. Тихонова

Исследуются современные виды коммуникации, изменяющие привычные формы взаимодействия и взаимоподдержки науки и социума и порождающие новые концепции принятия решений по применению научного знания. Авторы рассматривают влияние социальных медиа и конвергенции научных областей на диалог общества и науки. Современным продуктом данного диалога является трансдисциплинарность научного знания. Объектом анализа выступают такие формы трансдисциплинарного диалога, как блогосфера и гражданская экспертиза.

Ключевые слова: научное знание; гражданская экспертиза; социальные медиа; блогосфера; гражданская журналистика; трансдисциплинарность; конвергенция знания; технонаука. гражданский экспертиза трансдисциплинарность

The main aim of the article is to analyze modern processes of production and distribution of scientific knowledge. The authors distinguish between the emerging model today and the classical sociological model of the social institution of science. Using the transdisciplinary research methodology, they prove that the processes described above cannot be captured within an image of an au-tonomous confined world subordinate to corporate values implemented by professionals and conclude that the erosion of homogeneous scientific practices occurs by incorporating actions and decisions external to the scientific expert examination of social agents. The development of convergent technologies becomes a mechanism of reality which opens up the possibility of changing nature, including man, at the most fundamental level. Considering the convergence of virtual and offline social realities taking place during the modern digital revolution, the authors note that it affects both the institutional order and the social design of knowledge. The erasure of clear boundaries between author and reader roles, the low influence of censorship agents, convergence with traditional media led to the expansion of bloggers into a media niche of traditional opinion magazines, which had previously acted as the main channel of dialogue between science and society. Communicative analysis of the media agenda allowed the authors to conclude about its dependence on the mood of civil experts and formation of a deprofessional social field of estimates, generation of civil expert examination. At the same time, the authors revealed that in the space of exponentially increasing information the intellectual activity of the blogger is concentrated not so much on the creation of a new information product (describing new facts and phenomena), but on the creation of interpretations and criticism, involving the operation of information of a predominantly expert nature. The article carries out a study of civil expert examination as an analysis of socially significant problems independent from the professional scientific community in the context of their conformity with social interest. This is a study based on expert assessments to resolve conflicting and risky situations. The main purpose of civil expert examination is not only to analyze, evaluate, predict the consequences of objective contradiction, but also to participate in social control over the results of scientific activity. The authors conclude that civil expert examination is able to put forward methodological tools for determining the viability of scientific knowledge, complementing the basic criteria of truth with the criteria of practical applicability and ethical approval. Consequently, professional scientific expert examination loses its monopoly on the inclusion of new scientific knowledge in the reproduction of the social order. In these conditions, the connection of formal scientific knowledge with informal knowledge becomes heuristically valuable. Thus, civil expert examination is able to produce value hierarchies and an axiological framework of assessment that pragmatically determines the semantic field of establishing scientific truth.

Keywords: scientific knowledge; civil expert examination; blogosphere; civil journalism; social media; transdisciplinarity; conver-gence of knowledge; technoscience.

Современные процессы производства и распреде-ления научного знания существенно отличаются от классической социологической модели социального института науки, они не могут быть схвачены в рам-ках образа автономного замкнутого мира, подчинен-ного корпоративным ценностям, реализуемым усили-ями профессионалов. Ключевой особенностью нового облика социальной реальности науки является транс- дисциплинарность, размывание гомогенных научных практик за счет включения действий и решений внешних по отношению к научной экспертизе соци-альных агентов.

На сегодняшний день в социальной эпистемологии науки сложились две основные смысловые трактовки понятия «трансдисциплинарность». Если первая интерпретирует трансдисциплинарность как знание, применяемое во всех науках (например, язык математики), то вторая описывает ее как специфиче-ский способ формирования знания, для которого ха-рактерно активное влияние / включение вненаучного знания в поддержку и экспертизу научно - технических программ (политические технологии, реклама в социальных медиа, вненаучные компоненты этической экспертизы и т.д.). Во втором значении этот термин используется при анализе современной технонауки (Бехман и Грюневольд). По определению Латура, «термин “технонаука”... относится к такой деятельности, в рамках которой наука и технология образуют своего рода смесь или же гибрид...» [1]. Технонаука - это форма внедрения науки в жизненный мир человека. Б.Г. Юдин отмечает, что одним из важных векторов развития технонауки является ее неуклонное приближение к человеку, его потребно-стям и устремлениям. В результате происходит все более основательное погружение человека в мир, проектируемый и обустраиваемый для него наукой и технологиями. При этом «дело не ограничивается одним лишь “обслуживанием” человека, наука и тех-нологии приближаются к нему не только “извне”, но и изнутри, проектируя не только для него, но и его самого» [2. С. 22]. Таким образом, технонаука произ-водит не общее типовое знание, а знание индивидуа-лизированное, необходимое для решения частных уникальных ситуаций.

Трансдисциплинарные исследования имеют дело с научными проблемами, не вписывающимися в рамки конкретных научных дисциплин и связанными с ре-альными жизненными противоречиями (например, проблемы окружающей среды или биоэтические про-блемы, возникающие в результате развития биомеди-цинских технологий). Как отмечает Л.П. Киященко [3. С. 20], трансдисциплинарность размещена в интерва-ле между истиной и пользой, образуя тем самым ан-титетически составленную проблематичность, разре-шение которой происходит «здесь и сейчас». В ре-зультате смещаются локусы формирования знаний за рамки и границы научных областей и социальных институтов. При этом становится достаточно сложно оценить результаты трансдисциплинарных исследо-ваний критериями дисциплинарной науки. Вектор трансдисциплинарных исследований задается самим жизненным миром и его проблемами. Специфика жизненного мира как объекта трансдисциплинарных исследований заключается в том, что в нем невоз-можно выявить универсальные закономерности, найти алгоритмы решения проблем. Каждая проблема носит неповторимый характер, вовлечена в контекст и требует своего решения. Попытки применять к их решению дисциплинарные подходы оказываются не-эффективными. Очень ярко данное положение демон-стрируют биоэтические дилеммы, например, когда в 1961 г. д-р BeldingScriber(Сиетл, США) создал эф-фективно работающий аппарат искусственной почки, возникла проблема распределения дефицитного ре-сурса (доступа к аппарату «искусственная почка»), решение которой потребовало учета как научного, так и экономического и политического контекстов про-блемы, т.е. позиций не-ученых. Показательно, что вся полнота ответственности за принятие решения в дан-ной ситуации была возложена на ставший первым в истории этический комитет гражданских экспертов, символично названный «Божественным комитетом». Его задачей в 1961 г. стало принятие решения о выбо-ре пациента для проведения гемодиализа с помощью аппарата «искусственная почка». Среди семи претен-дентов комитет выбрал одного, стихийно наметив этические принципы принятия социально значимых решений. Среди членов комитета были врачи, свя-щенник, адвокат, домохозяйка, чиновник. Это было примером делегирования обществу права принятия социально значимого решения от профессионального сообщества.

Современная гносеологическая ситуация характе-ризуется осознанием антропологической обусловлен-ности образа реальности, в связи с чем она приобре-тает многомерный характер. Трансдисциплинарность как форма знания и как методологическая установка в данных условиях становится оптимальным механиз-мом освоения действительности. Басараб Николеску определяет трансдисциплинарность через три мето-дологических принципа: 1) наличие разнокачествен-ных уровней реальности; 2) учет и применение логики включенного третьего (thelogicoftheincludedmiddle); 3) констатация принципиальной сложности реальности, заключающейся во взаимопроникновении различных уровней реальности друг в друга [4]. Если конкретно дисциплинарные исследования опираются на изучение только одного уровня реальности (или даже его фрагментов), то задача трансдисциплинарных подходов - оперировать взаимоотношениями нескольких уровней. Усложнение и умножение уров-ней реальности во многом обусловлено развитием информационных технологий, генерирующих произ-водство символических систем. Они становятся осно-вой формирования информационной реальности, вы-ходящей за рамки объективного и субъективного ми-ров и порождающей различные уровни их взаимосвя-зи. Реальность как объект изучения науки становится качественно иной, становится информационной ре-альностью, сущность которой можно раскрыть только через ее гибридную природу, сращение человеческого и технологического.

В целом информационные технологии начинают оказывать существенное влияние на социализацию человека, которая приобретает новое качество и ста-новится техносоциализацией [5]. Жизненное про-странство человека будет разумным, персонализиро-ванным, а все его уровни - связанными между собой. Инвайронментальная среда наделяется коммуника-тивными свойствами, становится разумной, понима-ющей вследствие внедрения технизации и наделения ее различными высокочувствительными сенсорами и вычислительными элементами. Окружающая среда будет полноценным актором, усовершенствованная биометрическими технологиями, способная иденти-фицировать нас по отпечаткам пальцев, сетчатке гла-за, голосу и т.д., она становится «разумной» средой. Связь различных элементов данной среды осуществ-ляется посредством интернета. Трансформация жиз-ненного пространства вследствие развития интернета вещей, таких технологий, как умная среда, дом, город, создает реальность тотальной коммуникации. В результате этого происходят размывание границ че-ловеческого тела, взаимопроникновение различных форм бытия, следствием чего становится переход субъектов на качественно новый уровень развития.

Средством развития данной реальности будут кон-вергентные технологии. Сегодня это проявилось в создании так называемой NBIC- концепции техно-биоэволюции человека, связанной с конвергентным развитием нано-, био-, инфо- и когнитивных наук. Основой для конвергенции в этом направлении стало развитие нанонауки, которая объединила различные области научной деятельности. Развитие конвергент-ных технологий будет механизмом становления ре-альности, открывая возможность изменения природы, в том числе и человека на самом фундаментальном уровне. Объективными явятся возможности автогене-рации молекулярных наносистем с заданными свой-ствами, их саморегуляции. Путем самоорганизации сетей различных типов моделируются решения про-блем эмбрио- и морфогенеза, т.е. объективным стано-вится процесс осознанной направленной эволюции.

Однако эта радикальная перспектива развития че-ловечества, активно обсуждаемая в спорах о трансгу-манизме, оставляет в тени куда менее экзотические повседневные процессы формирования корпуса граж-данских экспертов, в основе которых лежит масштаб-ный переход к коммуникационной инфраструктуре цифрового мира. Сближение виртуальной и офлайно-вой социальной реальности, происходящее в ходе современной цифровой революции, затрагивает как институциональный порядок, так и социальное кон-струирование знания. Способы коммуникации науки и общества, укорененные в проекте Модерна, имели вертикальный характер и связывали между собой вер-тикальные же институциональные ансамбли. Роли коммуникатора, технического специалиста, поддер-живающего работу канала коммуникации, производи-теля сообщений были четко разделены и профессио-нализированы. Реципиент получал сообщение, будучи отчужденным от способов его производства. Основ-ным каналом обратной связи являлись читательские письма в редакции, которые временами вызывали широкий резонанс, но сами по себе крайне слабо вли-яли на формирование социального заказа. Система массовой информации была организована пирами-дально, деятельность профессиональных журналистов приводила к появлению нисходящих информационных потоков, в той или иной мере контролируемых государством, спускающихся через институты прессы, радио и телевидения к пассивному массовому по-требителю.

Научная информация, движущая сила развития индустриального общества и технического прогресса, производилась учеными и далее через институт обра-зования транслировалась в миры профессий. Система СМИ синхронизировала локальные миры Модерна, журналисты подкрепляли авторитет науки, информи-руя массы о научных достижениях, открытиях и про-рывах. Создаваемый ими контент был предельным упрощением научной информации и редко предпола-гал привлечение ученых. Массовые потребители практически не влияли на его производство и создание медийной повестки дня. Таким образом, практика диалога науки и общества была весьма поверхност-ной, опиралась скорее на кредит доверия, созданный у граждан системой образования, и зависела от госу-дарственно-политического заказа.

Распространение и массовизация интернет-техно-логий открыла массовой аудитории доступ к прямому производству контента и привела к смене вертикаль-ной организации медиапространства конфигурацией сетевых горизонтальных связей. По мере перехода интернета к модели web 2.0 профессиональный ме-дийный контент стал заменяться контентом, создава-емым рядовыми пользователями сети. Прежде пас-сивный массовый реципиент сделался участником большого числа горизонтальных интеракций, осно-ванных на свободном доступе коммуникантов к лю-бым типам коммуникации (личной, групповой, массо-вой). Коммуникационная ситуация, в которой любой пользователь интернета может обнародовать любое свое сообщение в любой момент времени, размыла модерновый конгломерат автономных институцио-нальных миров, обеспечивающих социальное движе-ние научного знания. Возник феномен гражданской журналистики, представляющей собой активное уча-стие граждан в процессе сбора, публикации и анализа информации в целях демократического распростране-ния независимой, заслуживающей доверия, точной и разнообразной информации [6. С. 189]. Гражданская интернет-журналистика быстро превратилась в новую форму равноправных социальных отношений в ме-диасфере и определения ключевых тем общественной дискуссии, ее повестки дня [7]. Главным фактором ее распространения стало появление блогосферы, ком-муникационные практики которой были интегрирова-ны более новыми социальными сетями и видеобло- гингом.

Блогосфера как социально-текстуальное пространство социальных сетей поддерживается разными платформами, на основе которых осуществляется массовая публикация частных записей дневникового жанра. Их виды весьма разнообразны - блоги могут быть политическими, научными, образовательными, музыкальными, бытовыми, спортивными (по тематической направленности); авторскими, коллективными, корпоративными (по числу авторов и характеру от-ношений между ними); текстовыми, видео-, фото-, подкастовыми (по характеру медиатекста) [8. С. 109]. Блогосфера в целом отличается динамическими от-ношениями автора и читателя, проявляющимися в корректировании, комментировании и уточнении тек-ста. На этой коммуникационной основе реализуются поливариативные стратегии выбора аудитории, тема-тики, элементов медиатекстов и целей публикации. Стирание четких границ между ролями автора и чита-теля, низкое влияние агентов цензуры, конвергенция с традиционными СМИ привела к экспансии блоготек- стов в медийную нишу традиционных журналов мне-ний, ранее выступавших основным каналом диалога науки и общества.

Прежде молчаливое большинство массовых чита-телей получило право голоса. Блогер, объективирую-щий свой внутренний мир, субъективное мировоззре-ние и оценку средствами медиатекста, стал влиятель-ным лидером мнений, потеснив журналиста- профессионала и снизив влияние на умы журналист-ского комментария в области массовой аналитики. Если в индустриальном обществе в традиционной системе СМИ мнение научных работников (=«экспертное мнение») публиковалось в узкосегмен-тных специализированных изданиях, постепенно «просачиваясь» затем в сообщения высокотиражных изданий [9. С. 64-66], то в глобальной медиасреде эта иерархия разрушилась, а медийная повестка дня стала зависеть от настроений гражданских экспертов. Блогеры почти мгновенно откликаются на события, обеспечивая оперативное распространение информации о нем, наращивая плотность новостного события и укрепляя общественный интерес, т.е. наделяя событие резонансом. При этом стратификация блогерского корпуса весьма условна: распределение ссылок и трафика в блогосфере сильно смещается за счет небольшого числа блогеров, которые овладевают всеобщим вниманием. Благодаря этому горстка «избранных» блогов может выступать как в качестве собирателей информации, так и в роли «суммарной статистики» по блогосфере» [10]. Но «избранность» при этом весьма ситуативна и связана не с успешной «карьерой» блогера, а с фактом попадания в тренд. Конечно, популярность успешных блогеров со временем растет, популярные блогеры охотно цитируют друг друга, однако малоизвестные блогеры никогда не теряют шансы на повышение собственной популярности при удачных обстоятельствах. Продвижение актора в пространстве блогосферы зависит от качества человеческого капитала. Высокая работоспособность, привлекательность авторского стиля, актуальность тематики - все это способствует вхождению в топовый круг, осуществляемому весьма быстрыми (по меркам традиционной социальной мобильности) темпами.

Важно отметить, что успешный блогер - это чело-век, способный к созданию углубленного коммента-рия, а значит, к логическому анализу на уровне по-строения систем взглядов и концепций. Наиболее по-пулярные блогеры - это сформировавшиеся люди с хорошим образованием, нередко филологическим, и наличием свободного времени.

В пространстве экспоненциально возрастающей информации интеллектуальная деятельность блогера сконцентрирована не столько на создании нового ин-формационного продукта (описывающего новые фак-ты и явления), сколько на создании интерпретаций и критики, предполагающем оперирование информаци-ей преимущественно экспертного характера. Таким образом формируется депрофессионализированное социальное поле генерации оценок, гражданских экс-пертиз.

Гражданская экспертиза - это независимый от профессионального научного сообщества анализ об-щественно значимых проблем в контексте их соответ-ствия социальному интересу. Это исследование, про-водимое на основе экспертных оценок с целью разре-шения противоречивых и рискогенных ситуаций. Ос-новной целью гражданской экспертизы является не только анализ, оценка, прогнозирование последствий объективного противоречия, но и участие в социаль-ном контроле над результатами научной деятельности.

Н. Штер, проблематизируя растущую роль знания в «обществе знания», утверждает, что наука может дать только «более или менее обоснованные гипотезы и вероятностные выводы. Вместо того чтобы быть источником достоверных знаний и уверенности, она в первую очередь является источником неуверенности и общественно-политических проблем» [11. С. 31-35]. В этом же ключе У. Бек развивает тезис о разрушении монополии на знание в «обществе риска», выдвигая положение, согласно которому в сфере экспертного знания о рискогенных процессах нет и не может быть безусловного авторитета. Неизбежным следствием этого является интеграция социальных акторов в про-цессы экспертной оценки.

Изначально термин «гражданская экспертиза» формировался в политологическом дискурсе [12] для описания нового канала демократического влияния избирателей на принимаемые правящей элитой реше-ния. Поскольку существенная часть этих решений касается прикладных научных исследований и внед-рения их результатов на региональном уровне (раз-мещение научных лабораторий, внедрение новых технологичных производств, экологическая безопас-ность и т.п.), гражданская экспертиза сразу затронула сферу диалога науки и общества. Гражданская экс-пертиза способна продуцировать ценностные иерар-хии и аксиологические рамки оценки, прагматически детерминирующей семантическое поле установления научной истинности.

Иначе говоря, она способна выдвигать методоло-гические средства определения жизнеспособности научного знания, дополняя базовые критерии истин-ности критериями практической применимости и эти-ческой одобряемости. Следовательно профессиональ-ная научная экспертиза теряет монополию на включе-ние нового научного знания в воспроизводство соци-ального порядка. В результате обмена знаниями заин-тересованные в их получении стороны формируют и закрепляют механизмы регулярного общения. Это определяет возможность взаимодействия и создания доверительных отношений между лицами, принима-ющими решения, и учеными. Риском построения дан-ного диалога в современном обществе является «десакрализация» научного знания, появляющаяся в результате постоянно возникающей необходимости обращаться за помощью и разъяснениями к обществу, так как наука всегда имеет дело с рядом вопросов, точные и однозначные ответы на которые принципи-ально невозможны.

Активное включение гражданских экспертов в дея-тельность по производству научного знания становит-ся предпосылкой реализации трансдисциплинарных стратегий современной науки. Гражданская эксперти-за будет эффективным способом формирования пре-вентивных установок, например здравоохранитель-ных. Неслучайно именно биомедицина стала истори-чески первой областью институализации гражданской экспертизы как трансдисциплинарной практики.

В биомедицинских исследованиях в определенной мере можно усматривать истоки формирования нового научного этоса, связанного с развитием биоэтики. Наличие ценностно-выделенного объекта экспери-ментальных воздействий и манипуляций - человека, определяет необходимость различать морально допу-стимые и морально неприемлемые манипуляции, и это различение в случае каждого конкретного иссле-дования проводится не только исследователями - в определении этой грани участвуют и бизнес, и власть (через регулирующие нормы), и общественность. Как отмечает В.И. Моисеев, в области биоэтики ярко про-являет себя трансдисциплинарный статус научного знания, который выражается в нарушении общепри-знанных дисциплинарных делений [13]. Возникнув во второй половине 20-го в., биоэтика не свободна от влияния тех тенденций, которые характерны для науки в целом. Более того, развитие современной биоэтики невозможно без учета общенаучного кон-текста, отраженного концепциями постнеклассиче-скойнауки (В.С. Стёпин, В.И. Аршинов и др.), 2-го типа производства знаний (Mode2 knowledgeproduction, M. Gibbons, H. Nowotny, P. Scottи др.), постакадемической науки (J. Ziman), технонауки, науки «другого модерна» (У. Бек) и др. [14].

Философская рефлексивность биоэтики определяет ее способность выступать арбитром в урегулировании конфликтных ситуаций и поиске компромиссов. Как отмечает У. Бек, в современной ситуации инду-стриально развитых демократических стран риск начинает пониматься как результат избыточности технологического и научного прогресса, отсутствия прогностической освоенности порождаемых послед-ствий [15]. В связи с этим определяются особые задачи биоэтики. Чем фундаментальнее открытие или техническая инновация, тем связанные с ними риски также фундаментальнее. Обнаруживаемые обществом цивилизационные риски становятся скрытыми для научного взгляда. Цивилизационные риски проявля-ются только трансдисциплинарно и трансинституци-онально [15. С. 43].

«Пост-нормальная» наука впервые выявила ситуа-ции, в которых факты являются неопределенными, значения переменных - неоднозначными, важность проблемы - очень высокой, решения - очень срочными. В данных условиях эвристически ценно соединение формального, научного, знания с неформальным. Расширенное экспертное сообщество становится кон-текстом, в котором качество научных знаний противо-поставляется реально существующим препятствиям.

Таким образом, сложившуюся модель современно-го диалога гражданской экспертизы и технонауки можно обозначить как трансдиалог. Его субъектами являются трандисциплинарные научные эксперты, вне рамок диалога контактирующие с экспертами дисциплинарными, и лидеры мнений, которыми вы-ступают депрофессионализированные активисты гражданской экспертизы и институционализирован-ные представители власти. Проблема в том, что эта модель имеет жесткие ограничения - она эффективна только там, где есть множество противоположных этических позиций, которые могут быть «усреднены» в ходе общественной дискуссии и стать основой со-циального согласия. Примером может быть введение временного моратория на клонирование человека, компромиссное как для либералов, так и для консер-ваторов от биоэтики.

Иной ситуация становится когда гражданские экс-перты пытаются вынести вердикт о гносеологически разнородных практиках, оценивая полезные эффекты науки и лженауки, не имея методологических ин-струментов для их демаркации. Гражданский эксперт не способен выступить субъектом научной эксперти-зы, какой бы антидемократической не была данная констатация. Наглядным примером является социаль-но-политическая реакция на меморандум Комиссии

РАН по борьбе с лженаукой и фальсификацией науч-ных исследований «О лженаучности гомеопатии» от 7 февраля 2017 г. Комиссия по борьбе с лженаукой и фальсификацией научных исследований при Прези-диуме РАН заявила, что гомеопатические методы ди-агностики и лечения следует квалифицировать как лженаучные, так как отсутствуют убедительные экс-периментальные подтверждения их эффективности. 2018 г. ознаменовался судебными разбирательствами РАН и гомеопатов, результаты и последствия которых пока далеко не очевидны.

Случай гомеопатии демонстрирует потенциальную конфликтность отношений науки и общества: попытка научного сообщества очертить границы предмета знания и предмета веры сталкивается с сопротивлением общества, четко ориентированного на авторитет ненаучных практик. Возникшая ситуация точно очертила проблему возможной экспансии гражданской экспертизы, риска подмены объективного знания оценками, мнениями и верой в положительный эффект. С. Фуллер описывает сложившуюся ситуацию как возникновение «протнауки» по аналогии с протестантизмом и характеризует современный этап развития науки как процесс секуляризации, результатом которого стано-вится «формальное отделение производства знаний от воспроизводства социального порядка». Это разделе-ние в свою очередь порождает распространение аль-тернативных источников авторитета, в результате чего «бремя интерпретации переносится на предположительно включенную и разумную аудиторию» [16. С. 62]. Неоднородность данной аудитории С. Фулер фиксирует понятиями «клиент» и «потребитель», определяя первого как субъекта, ориентированного на получение научных знаний, а второго - как пользователя технологиями и результатами научно-технического прогресса.

В этом контексте интересно, как Б.Г. Юдин разви-вает рассмотренную выше концепцию технонауки. Он показывает институциональное расщепление потреб-ления научного знания. По мнению автора, одной из составляющих «внешнего контура» технонауки явля-ется общество, которое выполняет роль посредника между «потребителями», «клиентами» и «производи-телями» научного знания прежде всего через такой институт, как СМИ [2. С. 22]. В данном контексте гражданская экспертиза также выполняет функцию посредника, устанавливая соответствие между знани-ем и практикой. Проблема заключается в том, кто должен выполнять роль гражданских экспертов - «клиенты» или «потребители»? Если ее осуществляют последние, то возникают весьма неоднозначные кол-лизии и экспоненциальный рост отсроченных нега-тивных рисков, как в случае с гомеопатией.

Подводя итоги, важно отметить, что дискуссия о статусе гомеопатии еще не пришла к своему завер-шению. Иначе обстоит дело со статусом генной ин-женерии, не связанной с терапевтическими целями. Прочный альянс между политической элитой, ори-ентированной на антисанкционную политику им- портозамещения, и гражданской экспертизой, мифо-логизирующей ГМО-угрозу, привел к легальному запрету на выращивание и разведение растений и животных, генетическая программа которых изменена с использованием методов генной инженерии и которые содержат генно-инженерный материал, на территории РФ (Федеральный Закон № 358-ФЗ от 3.07.2016 «О внесении изменений в отдельные зако-нодательные акты Российской Федерации в области генно-инженерной деятельности»). И хотя формально эти деяния «в целях экспертиз и научных иссле-дований» остались разрешенными, практикоориен-тированный характер современной технонауки привел к фактическому их запрету и резкому снижению конкурентоспособности отечественных исследований по этому направлению. Трансдиалог общества и науки не является панацеей, он имеет непреодолимые барьеры, снятие которых, вероятно, станет заслугой другой модели.

ЛИТЕРАТУРА

1. Latour B. From the World of Science to the World of Research? // Science. 1998. Vol. 280, № 5361.

2. Юдин Б.Г. Технонаука и «улучшение» человека // Эпистемология и философия науки. М., 2016. Т. 48, № 2.

3. Киященко Л.П., Лекторский В.А. и др. Конвергенция биологических, информационных, нано- и когнитивных технологий: вызов философии // Вопросы философии. 2012. № 12.

4. Transdisciplinarity: Basarab Nicolescu Talks with Russ Volckmann // Integral Review. 2007. № 4.

5. Nikitina E. Techno-Socialization of a Human Being // Workshop «Philosophy& Engineering». Abstracts. - Delft University of Technology, 2007.

6. Филатова О.Г. Коммунитаризм и гражданская журналистика как перспективные направления исследований // Управленческое консультирование. 2011. № 2.

7. Turner F. From Counterculture to Cyberculture: Stewart Brand, the Whole Earth Network, and the Rise of Digital Utopianism: University Of Chicago Press, 2006.

8. Санин М.К., Барков Е.И. Эффективность блоггинга как маркетингового инструмента // Научный журнал НИУ ИТМО. Сер. Экономика

и экологический менеджмент. 2016. № 2.

9. Мотовилов Д.А. От почтмейстеров до транснациональных корпораций: очерки истории журналистики США. Владивосток : ДВГУ, 2004.

10. Шатин И.М. Социальные среды современной политики: блогосфера // Вестник РГГУ. Сер. Политология. История. Международные отношения. Зарубежное регионоведение. Востоковедение. 2011. № 1 (62).

11. Штер Н. Мир из знания // Социологический журнал. 2002. № 2. C. 31-35.

12. Гончаров Л.А. Гражданская экспертиза как институт демократической политической системы в современной России: организационные и социокультурные барьеры // Научные ведомости Белгородского государственного университета. Сер. История. Политология. 2012. № 1 (120).

13. Моисеев В.И. Биоэтика - наука о биоэтах // Трудный пациент. 2007. Т. 5, № 1.

14. Киященко Л.П., Тищенко П.Д. Новый тип производства знаний и проблема ответственности в биологии и медицине 21-го века // Фило-софские науки. 2010. № 12.

15. Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну / пер. с нем. В. Сидельникова и Н. Федоровой; послесл. А. Филиппова. М. : Прогресс-Традиция, 2000.

16. Фуллер С. Клиентская наука как выражение научного плюрализма // Эпистемология и философия науки. М., 2015. Т. 46, № 4.

REFERENCES

1. Latour, B. (1998) From the World of Science to the World of Research? Science. 280 (5361).

2. Yudin, B.G. (2016) Tekhnonauka i “uluchshenie” cheloveka [Technoscience and the “Improvement” of Man]. Epistemologiya i filosofiya nauki --

Epistemology & Philosophy of Science. 48 (2).

3. Kiyashchenko, L.P. et al. (2012) Konvergentsiya biologicheskikh, informatsionnykh, nano- i kognitivnykh tekhnologiy: vyzov filosofii [Conver

gence of Biological, Information, Nano- and Cognitive Technologies: A Challenge to Philosophy]. Voprosy filosofii -- Problems of Philosophy.

12.

4. Integral Review. (2007) Transdisciplinarity: Basarab Nicolescu Talks with Russ Volckmann. 4.

5. Nikitina, E. (2007) Techno-Socialization of a Human Being. Workshop “Philosophy& Engineering”. Abstracts. Delft University of Technology.

6. Filatova, O.G. (2011) Communitarianism, And Civic Journalism As Promising Research Directions. Upravlencheskoe konsul'tirovanie -- Adminis

trative Consulting. 2. (In Russian).

7. Turner, F. (2006) From Counterculture to Cyberculture: Stewart Brand, the Whole Earth Network, and the Rise of Digital Utopianism. University

of Chicago Press.

8. Sanin, M.K. & Barkov, E.I. (2016) Efficiency of blogging as a marketing tool. Nauchnyy zhurnal NIU ITMO. Ekonomika i ekologicheskiy

menedzhment -- Scientific Journal of NRU ITMO. Economics and Environmental Management. 2. pp. 107-112. (In Russian). DOI: 10.17586/2310-1172- 2016-9-2-107-112

9. Motovilov, D.A. (2004) Otpochtmeysterov do transnatsional'nykh korporatsiy: ocherki istorii zhurnalistiki SshA [From Postmasters to Transna

tional Corporations: Essays on the History of US Journalism]. Vladivostok: DVGU.

10. Shatin, I.M. (2011) Social Environment of Modern Politics: Blogosphere. VestnikRGGU. Ser. Politologiya. Istoriya. Mezhdunarodnye otnosheni- ya. Zarubezhnoe regionovedenie. Vostokovedenie -- RSUH/RGGU bulletin. Series: Political Science. History. International Relations. Area Studies. Oriental Studies. 1 (62).

11. Ster, N. (2002) Mir iz znaniya [World From Knowledge]. Translated from German by A.N. Malinkin. Sotsiologicheskiy zhurnal -- Sociological Journal. 2. pp. 31-35.

12. Goncharov, L.A. (2012) Civilian Expertise as Institute of a Democratic Political System in Modern Russia: Institutional and Sociocultural Barriers. Nauchnye vedomosti Belgorodskogo gosudarstvennogo universiteta. Ser. Istoriya. Politologiya -- Belgorod State University Scientific Bulletin. History, Political Science, Economics, Information Technologies. 1 (120). pp. 256-260. (In Russian).

13. Moiseev, V.I. (2007) Bioetika - nauka o bioetakh [Bioethics: The Science on Bioethicians]. Trudnyypatsient. 5 (1).

14. Kiyashchenko, L.P. & Tishchenko, P.D. (2010) New Type of Knowledge Production and Problem of Responsibility in Biology and Medicine in the 21th Century. Filosofskie nauki -- Russian Journal of Philosophical Sciences. 12. pp. 38-41. (In Russian).

15. Beck, U. (2000) Obshchestvo riska. Na puti k drugomu modernu [Risk Society: Towards a New Modernity]. Translated from German by V. Sidel'nikov, N. Fedorova. Moscow: Progress-Traditsiya.

16. Fuller, S. (2015) Customized Science as a Reflection of “Protscience”. Translated from English. Epistemologiya i filosofiya nauki -- Epistemology & Philosophy of Science. 46 (4). (In Russian).

Размещено на Allbest.ru