Языковая картина мира: онтологический анализ

Размещено на http://www.allbest.ru/

Новосибирский государственный технический университет

Языковая картина мира: онтологический анализ

Е.Г. Ваганова

Когда мы обращаемся к понятию «картина мира», оно нам представляется предельно простым и понятным. Существует ряд вопросов, на которые мы ежедневно отвечаем или пытаемся найти ответ, не задумываясь, что непосредственно связаны с нашей картиной мира. Например: Как устроен мир? Что такое счастье? Как поступить в определенной ситуации? Что есть добро и зло?

Говоря о картине мире, мы представляем, что существует мир, реальность, объективная реальность. Существует ряд понятий, синонимичных понятию «картина мира»: мировоззрение, мировосприятие, мироощущение, миропонимание, мировидение. Объективная реальность существует вне зависимости от того, что мы о ней думаем, как мы ее представляем и понимаем. Поэтому представляется актуальным определить понятия «картина мира» и «языковая картина мира», выявить, как данные понятия соотносятся с нашим мышлением и языком.

Мир ненаблюдаем, говорит Хайдеггер в статье «Бытие и время»: все, что мы видим, находится в мире, а где сам мир? Он раскрывается, по Хайдеггеру, только изнутри наличного бытия как круг его бытийных возможностей. Круг возможностей бытия заранее охватывает все реальное и мыслимое сущее. К сути картины относится составленность, система. Под этим подразумеваются, однако, не искусственная, внешняя классификация и соположение данности, а развертывающееся из проекта опредмечивания сущего структурное единство представленного как такового. М. Хайдеггер отмечает, что в философии существует область, связанная с разработкой общей онтологической картины мира, которая лежит в основе конкретных наук, является наукой сама по себе.

Науки описывают как бы локальные картины мира по сравнению с общефилософским представлением его в целом. Полная картина может быть представлена лишь в философии. Философия мыслит о смысле, который делает вещь именно таковой, какая она есть. Философия не стремится овладеть бытием, она направлена на постижение его смыслов. В соответствии с теорией Хайдегерра, картина мира представляет собой структурное единство упорядоченных элементов, поэтому можно говорить о том, что «картина мира» имеет уровневую структуру [11].

Проблема исследования картины мира, ее генезиса, формирования является одной из ключевых проблем философии. Картина мира формируется на основе мировоззрения изначально как совокупность сведений об окружающем мире. Мировоззрение - это явление духовной жизни человека.

В современном значении термин «мировоззрение» происходит от немецкого слова Weltanschauung (миросозерцание или созерцание мира), появившегося в немецкой литературе на рубеже 18 - 19 веков. В 19 веке Weltanschauung употреблялось как синоним слов «метафизика» и «философия». Сейчас данный термин переводится на русский язык понятием «картина мира».

На основе мировоззрения, философских взглядов человека формируется картина мира. Картина мира - целостное представление человека о Бытии, о мире, о его строении, законах и закономерностях, действующих в нем, о месте человека в этом мире и в обществе. Если человек представляет мир неизменным в своих основных характеристиках, то его картина мира статична, в противном случае - постоянно формируется динамичная картина мира [2]

Существует ряд подходов к определению понятия «картина мира». Например, Т.В. Цивьян рассматривает модель (картину) мира «как результат переработки информации о среде и человеке, как сокращенное и упрощенное отображение указанной суммы представлений»[10]. В.Г. Колшанский считает, что картина мира, отображенная в сознании человека, есть вторичное существование объективного мира. Картина мира представляется как идеальное, концептуальное образование, имеющее двойственную природу: необъективированное - как элемент сознания, воли или жизнедеятельности, в частности - в виде знаковых образований, текстов (в том числе - как искусство, архитектура, социальные структуры, язык) [7]. Представляется актуальным выявить онтологические основания развития понятия «картина мира» и определить содержание понятия «языковая картина мира». Поэтому рассмотрим, как данная проблема исследовалась в немецкой философской традиции, которая нам представляется наиболее интересной и глубокой.

Языки различаются способом выделения значений, самим способом восприятия и осмысления мира. Эта идея в различных ипостасях и версиях развивалась во всех ключевых эпохах истории философии и лингвистики. Считается, что восходит она к учению В. Гумбольдта о «внутренней форме» языка. Согласно данному учению, различные языки являются различными мировидениями и специфику каждого конкретного языка обусловливает «языковое сознание народа», на нем говорящего [5].

Но концепция В. Гумбольдта имела не только многих последователей, но и предшественников. Этот факт доказывает О.А. Донских в статье «О проблемах описания лингвистических концепций и их истории», где он формулирует положения, которые составляют основу концепции В. Гумбольдта, рассматривает, какая конструкция вырастает на базе этих положений и пути реализации данной конструкции как программы дальнейших действий. Большинство положений, принимаемых В. Гумбольдтом, были выдвинуты его предшественниками. О.А. Донских пишет: «Считается, что именно Гумбольдту принадлежит тезис об обратном влиянии языка на образ мышления народа, говорящего на данном языке. Это неверно. В немецкой традиции этот тезис обосновал И. Михаэлис, чему он и посвятил работу 1760 г. «Ответ на вопрос о влиянии мнений на язык и языка на мнения»; позже тезис был развит Т. Гердером, и только потом Гумбольдтом» [6 : 223].

В своих трудах В. Гумбольдт утверждал: «Как ни одно понятие невозможно без языка, так без него для нашей души не существует ни одного предмета, потому что даже любой внешний предмет для нее обретает полноту реальности только через посредство понятия. И наоборот, вся работа по субъективному восприятию предметов воплощается в построении и применении языка».

В. Гумбольдт рассматривает язык как «промежуточный мир» между мышлением и действительностью, при этом язык фиксирует особое национальное мировоззрение. В. Гумбольдт акцентирует разницу между понятиями «промежуточный мир» и «картина мира». Первое - это статичный продукт языковой деятельности, определяющий восприятие действительности человеком. Единицей его является «духовный объект» - понятие. Картина мира - это подвижная, динамичная сущность, так как образуется она из языковых вмешательств в действительность. Единицей ее является речевой акт.

Таким образом, в формировании обоих понятий огромная роль принадлежит языку: «Язык - орган, образующий мысль, следовательно, в становлении человеческой личности, в образовании у нее системы понятий, в присвоении ей накопленного поколениями опыта языку принадлежит ведущая роль» [4].

В. фон Гумбольдт писал: «Язык есть не продукт деятельности (Ergon), а деятельность (Energeia)» [4;70]. Отталкиваясь от этой фразы, Л. Вайсгербер стал говорить об «энергейтическом» подходе к изучению языка. Этот подход предполагает обнаружение в языке той силы (или энергии), благодаря которой он активно воздействует как на познавательную, так и на практическую деятельность его носителей. Благодаря Л. Вайсгерберу в настоящее время мы можем оперировать понятием «языковая картина мира», поскольку он ввел данный термин в научный обиход. Понятие «языковая картина мира» и определило своеобразие лингвофилософской концепции Л. Вайсгербера наряду с «промежуточным миром» и «энергией» языка.

Языковая картина мира, в соответствии с представленной концепцией, - это исторически сложившаяся в обыденном сознании данного языкового коллектива и отраженная в языке совокупность представлений о мире, определенный способ концептуализации действительности.

Проанализировав лингвофилософскую концепцию Л. Вайсгербера, можно выделить следующие ключевые аспекты:

1. Языковая картина мира - это система всех возможных содержаний: духовных, определяющих своеобразие культуры и менталитета данной языковой общности, и языковых, обусловливающих существование и функционирование самого языка.

2. Языковая картина мира, с одной стороны, есть следствие исторического развития этноса и языка, а с другой стороны, является причиной своеобразного пути их дальнейшего развития.

3. Языковая картина мира как единый «живой организм» четко структурирована и в языковом выражении является многоуровневой. Она определяет особый набор звуков и звуковых сочетаний, особенности строения артикуляционного аппарата носителей языка, просодические характеристики речи, словарный состав, словообразовательные возможности языка и синтаксис словосочетаний и предложений, а также свой паремиологический багаж. Другими словами, языковая картина мира обусловливает суммарное коммуникативное поведение, понимание внешнего мира природы и внутреннего мира человека и языковую систему.

4. Языковая картина мира изменчива во времени и, как любой «живой организм», подвержена развитию, то есть в вертикальном (диахроническом) смысле она в каждый последующий этап развития отчасти нетождественна сама себе.

5. Языковая картина мира создает однородность языковой сущности, способствуя закреплению языкового, а значит, и культурного её своеобразия в видении мира и его обозначения средствами языка.

6. Языковая картина мира существует в однородном своеобразном самосознании языковой общности и передается последующим поколениям через особое мировоззрение, правила поведения, образ жизни, запечатленные средствами языка.

7. Картина мира какого-либо языка и есть та преобразующая сила языка, которая формирует представление об окружающем мире через язык как «промежуточный мир» у носителей этого языка.

8. Языковая картина мира конкретной языковой общности и есть ее общекультурное достояние [3].

Концепция языковой картины мира Л. Вайсгербера является, словоцентрической, и выглядит ее образ, по преимуществу, как система лексических полей. Именно в лексической системе языка легче, чем в других, обнаружить «мировоззренческую» природу языковой картины мира. Рассмотрим один из лексических примеров исследователя. В немецком языке есть слова Kraut (полезная трава) и Unkraut (сорняк). С объективной точки зрения, рассуждал ученый, в природе не существует полезных и вредных трав. Язык же зафиксировал здесь точку зрения немецкого народа на мир. Каждый немецкий ребенок потому должен принять эту антропоцентрическую точку зрения на травы, что она навязывается ему его родным языком, когда он усваивал его от старших [3].

«Энергейтический» подход к изучению языка предполагает исследование языкового воздействия. В другой терминологии он может быть истолкован как подход, направленный на изучение когнитивной и прагматической функций языка. Но при этом следует учесть, что Л. Вайсгербер выводил эти функции не столько из языковой картины мира в целом, сколько из одной ее стороны - идиоэтнической. Между тем язык закрепляет в своей содержательной стороне не только точку зрения на мир, с которой смотрел на него народ, создавший данный язык, но и сам мир. Иначе говоря, картина мира, заключенная в том или ином языке, представляет собою синтез (сплав) универсальных знаний о мире с идиоэтническими. Источником первых является объективная действительность, источником других - национальная точка зрения на нее.

Данный подход к изучению языковой картины мира, к обнаружению ее воздействия на познавательную и практическую деятельность ее носителей (т.е. на ее когнитивную и прагматическую функции) Л. Вайсгербер интерпретировал с помощью категории «Worten der Welt» (ословливание мира). Эта категория понадобилась немецкому ученому потому, что она позволила ему подтвердить идиоэтническую идею своей философии языка на конкретном языковом материале.

Ословливание (вербализация) мира предполагает членение действительности на те или иные фрагменты посредством слов. Но фрагментация мира может осуществляться не только с помощью слов, но и с помощью морфем. Так, в акте словообразования она может осуществляться не только с помощью производящих слов, но и с помощью словообразовательных морфем. Как те, так и другие позволяют членить предмет первичной номинации на определенные фрагменты. Так, при создании слова «учитель» говорящий членил предмет первичной номинации с помощью производящего слова «учить» и словообразовательной морфемы «тель». Членение мира может осуществляться с помощью не только словообразовательных морфем, но и морфологических. Это происходит в акте фразообразования, заключающемся в построении нового предложения. Если в процессе создания нового слова наряду со словами участвуют словообразовательные морфемы, то в процессе создания нового предложения наряду со словами участвуют морфологические морфемы. С помощью последних говорящий переводит слова, отобранные им для создаваемого предложения, из их лексических форм в морфологические. Морфологические аффиксы (например, нулевая флексия у существительного «учитель» или личное окончание у глагола «размышляет») продолжают фрагментацию ситуации, описываемой предложением (например, «Учитель размышляет»), которая была начата в лексический период фразообразования, когда говорящий членил эту ситуацию лишь с помощью лексем, т.е. слов, взятых в их исходных формах («учитель» и «размышлять») [3].

Мы видим, таким образом, что членение мира осуществляется не только с помощью слов, но и с помощью морфем - словообразовательных и морфологических. Однако ведущая роль в этом процессе, бесспорно, принадлежит не морфемам, а словам. Морфемы лишь продолжают фрагментацию действительности, начатую с помощью слов. Первые не могут конкурировать в своих номинативных возможностях со вторыми, поскольку лексических единиц в любом языке неизмеримо больше, чем словообразовательных и морфологических. Вот почему концепция Л. Вайсгербера является подчеркнуто словоцентрической, а не морфоцентрической.

Процесс ословливания мира описывался Л. Вайсгербером следующим образом: «Родной язык является формой существования со-общественного раскрытия языковой силы и полноценно участвует в базовом энергейтическом характере языка. В особенности следует понимать его «существование» как длительный процесс осуществления языкового миросозидания (Weltgestaltung) посредством языкового сообщества. Если назвать процесс языкового миросозидания Worten der Welt, то родной язык - это воссоздание мира посредством слова его языковым сообществом»[3].

Мы видим из этой цитаты, что процесс ословливания мира понимался Л. Вайсгербером не просто как членение мира на определенные отрезки с помощью слов, а как процесс духовного миросозидания или преобразования объективного мира в языковую картину мира. «Миросозидательный» (или преобразовательный) аспект вербализации мира подчеркивался немецким ученым из «энергейтических» соображений. Без этого аспекта непонятно, каким образом язык активно влияет как на мировоззрение его носителей, так и на их культуросозидательную деятельность. Л. Вайсгербер был убежден до конца своих дней, что родной язык преподносит мир своим носителям не в том виде, в каком он существует объективно, а в том, в каком он представлен в его картине мира.

Преобразовательный аспект языковой картины мира в том и состоит, что без этой картины мира люди видели бы окружающий мир и самих себя по-другому. В данном аспекте Л. Вайсгербер и видел в первую очередь когнитивную функцию языка.

Языки отличаются не только по числу слов, имеющимся в них, но и по их внутренней форме. Это значит, что между различными языками отсутствует не только количественная симметрия, предполагающая, что все языки членят мир на абсолютно одинаковые отрезки, но и качественная. Качественная асимметрия между языками состоит на уровне слов в том, что слова, обозначающие в разных языках одни и те же предметы, могут иметь разную внутреннюю форму. язык онтологический речевой бытийный

В. Гумбольдт писал по этому поводу следующее: «Слово не является изображением вещи, которую оно обозначает, и еще в меньшей степени оно является простым обозначением, заменяющим саму вещь для рассудка или фантазии. От изображения оно отличается способностью представлять вещь с различных точек зрения и различными путями, от простого обозначения - тем, что имеет свой собственный определенный чувственный образ» [5: 305].

Результатом ословливания мира являются лексические поля, система которых и составляет лексическую картину мира в том или ином языке, которая занимает в нем ведущее место по отношению ко всем его другим картинам мира - словообразовательной, морфологической или синтаксической. С помощью лексических полей любой язык осуществляет моделирование мира в целом. Вот почему их система предполагает родовидовую организацию лексических полей, изображающих в языке все сферы мира - физиосферу, биосферу, психику и культуру. Особое место в этой системе принадлежит сфере универсальных категорий - части и целому, общему и индивидуальному, внутреннему и внешнему и т.п.

Продолжая исследование влияния языка на картину мира и ее взаимосвязи с мышлением, также отражение представлений, которые формируют языковую картину в языке, обратимся к концепции Л. Витгенштейна. Язык как деятельность рассматривается и в трудах Л. Витгенштейна, посвященных исследованиям в области философии и логики. По мнению этого ученого, мышление имеет речевой характер и является деятельностью со знаками. Л. Витгенштейн выдвигает следующее положение: жизнь знаку дает его употребление. При этом «значение, которое присуще словам, не является продуктом нашего мышления» [4]. Значение знака есть его применение в соответствии с правилами данного языка и особенностями той или иной деятельности, ситуации, контекста. Поэтому одним из важнейших вопросов для Л. Витгенштейна является соотношение грамматического строя языка, структуры мышления и структуры отображаемой ситуации. Предложение - модель действительности, копирующая ее структуру своей логико-синтаксической формой. Следовательно, в какой мере человек владеет языком, в такой степени он знает мир. Языковая единица представляет собой не некое лингвистическое значение, а понятие, поэтому Л. Витгенштейн не разграничивает языковую картину мира и картину мира в целом [4].

Идею Л. Витгенштейна о том, что грамматический строй языка влияет на структуру мышления, определяет структуру отображаемой ситуации и формирует картину мира, подтверждает и концепция лнгвистической относительности Сэпира - Уорфа. Э.Сепир и Б.Уорф стремились показать относительность мировидения у носителей разных языков, то есть зависимость их картин мира от родных языков.

Б.Уорф писал, что речь, т.е. использование языка, лишь «выражает» то, что уже в основных чертах сложилось без помощи языка. Но на самом деле, по мнению авторов гипотезы лингвистической относительности, мы расчленяем природу в направлении, подсказанном нашим родным языком [7]. Отсюда следовала формулировка гипотезы лингвистической относительности: мы сталкиваемся, таким образом, с новым принципом относительности, который гласит, что сходные физические явления позволяют создать сходную картину вселенной только при сходстве или, по крайней мере, при соотносительности языковых систем [10 ].

В гипотезе лингвистической относительности Сепира-Уорфа картина мира предстает в следующем виде:

1. «Мир языковых форм, взятый в пределах данного языка, есть завершенная система обозначения. Переход от одного языка к другому психологически подобен переходу от одной геометрической системе отсчета к другой».

2. «Каждый язык обладает законченной в своем роде и психологически удовлетворительной формальной ориентацией, но эта ориентация залегает глубоко в подсознании носителей языка».

3. «Языки являются по существу культурными хранилищами обширных и самодостаточных сетей психических процессов».

На классификационную сторону языковой картины мира в первую очередь обращал внимание Б. Уорф. Это позволило ему сравнить языковую картину мира с научной. Как первая, так и вторая представляют собою, по Б. Уорфу, «систему анализа окружающего мира». Следовательно, обе имеют дело с моделированием мира. В этом их сходство. Но между ними имеется и существенное различие: научная картина мира - результат деятельности ученых, ЯКМ - результат деятельности рядовых носителей того или иного языка, которые этот язык и создали. Первая отражает научное сознание, а вторая - обыденное [11].

Опираясь на концепцию Б. Урофа, в соответствии с которой языковая картина мира предстает как система анализа окружающего мира посредством ословливания, опредмечивания, называния и классифицирования реалий, понятий и культурных концептов. Человек, мыслящий и говорящий, например, на русском языке, воспринимает реальный мир, формирует собственную систему представлений и интерпретирует окружающую действительность. Так возникает русская языковая картина мира. Перечислим некоторые ключевые идеи русской языковой картины мира. Серьезным исследованием данного вопроса в рамках деятельности Института русского языка РАН занимается А. Д. Шмелев. Наиболее убедительным является взгляд исследователей этого вопроса А. Зализняк, И. Левонтиной, А. Шмелева, которые выделяют на основе тщательного семантического анализа и подробно рассматривают на примерах следующие идеи русской языковой картины мира: внимание к нюансам человеческих отношений; отношение к чувству справедливости; представление о непредсказуемости мира; представление о трудности мобилизации внутренних ресурсов и связанная с этим тяга к уюту, покою; особое восприятие пространства [14].

Почему же говорящий на данном языке должен обязательно разделять определенные взгляды на мир? Потому что представления, формирующие картину мира, входят в значения слов в неявном виде. Человек принимает их на веру, не задумываясь и часто даже сам не замечая этого. Пользуясь словами, содержащими неявные смыслы, человек, сам того не замечая, принимает и заключенный в них взгляд на мир. Напротив, те смысловые компоненты, которые входят в значение слов и выражений в форме непосредственных утверждений, могут быть предметом спора между разными носителями языка, и тем самым не входят в тот общий фонд представлений, который формирует языковую картину мира.

Так, для носителей русского языка кажется очевидным, что психическая жизнь человека подразделяется на интеллектуальную и эмоциональную, причем интеллектуальная жизнь связана с головой, а эмоциональная - с сердцем. Мы говорим, что у кого-то светлая голова или доброе сердце; запоминая что-либо, храним это в голове, а чувствуем сердцем; переволновавшись, хватаемся за сердце. Нам кажется, что иначе и быть не может, и мы с удивлением узнаем, что для носителей некоторых африканских языков вся психическая жизнь может концентрироваться в печени, они говорят о том, что у кого-то «умная печень» или «добрая печень», а когда волнуются, подсознательно чувствуют дискомфорт в печени [8]. Разумеется, это связано не с особенностями их анатомии, а с языковой картиной мира, к которой они привыкли.

Наиболее важные для данного языка идеи повторяются в значении многих языковых единиц и являются поэтому «ключевыми» для понимания картины мира. В соответствии с концепцией А.Д. Шмелева, можно выделить следующие идеи:

- Внимание к нюансам человеческих отношений.

- Чувство справедливости.

- Представления о непредсказуемости мира.

- Представления о трудности мобилизации внутренних ресурсов.

- Тягу к уюту.

- Особое восприятие пространства.

Непредсказуемость мира (случилось, произошло, сложилось, вышло, получилось, стечение обстоятельств, полагаться на авось, вдруг, угораздило, повезло, обойдется, пронесет, мне удалось, привелось, довелось, пришлось, случилось, посчастливилось, повезло..)

Процесс «собирания» при этом сам по себе осмысляется как своего рода деятельность - что дает возможность человеку, который, вообще говоря, ничего не делает, представить свое времяпрепровождение как деятельность, требующую затраты усилий. Жизненная позиция, отраженная в глаголе собираться, проявляется также в специфическом русском слове заодно. Поскольку приступить к выполнению действия трудно, хорошо, когда удается что-то сделать, не прилагая к этому отдельных усилий: не специально, а заодно. Побуждая к действию, мы можем сказать: Ты все равно идешь гулять, купи заодно молоко. Человеку, который уже собрался, легко заодно сделать еще какое-то дело. С другой стороны, можно сказать: Сходи за продуктами, заодно и прогуляешься. Предполагается, что человек будет рад без дополнительных усилий (не собираясь) получить удовольствие от прогулки.

Русская культура допускает и философское оправдание лени. Русскому человеку очень естественно среди энергичной деятельности вдруг остановиться и задаться вопросом о ее экзистенциальном смысле.

Представление о трудности мобилизации внутренних ресурсов, отраженное не только в словах собраться/собираться, заодно, лень, но и в целом ряде других труднопереводимых русских слов и выражений (неохота, да ну!, выбраться <из дома> и т. п.), возможно, является одним из многочисленных проявлений того, что Н. А. Бердяев называл «властью пространств над русской душой». Прежде чем что-то делать, надо как бы собрать воедино ресурсы, рассредоточенные на большом пространстве. Идея `собирания' того, что было разбросано на большом пространстве, отражена во многих русских выражениях [14].

С «широкими русскими просторами» связано чрезвычайно большое количество труднопереводимых русских слов, начиная с самого слова простор (а также такие слова, как даль, ширь, приволье, раздолье. Рассмотрим особенности поиска значений для данных слов в английском языке путем подбора эквивалентов (см таблицу 1).

Таблица 1. Отражение языковой картины мира в словах, связанных с определением простанства