Философско-антропологические основания девиации

Размещено на http://www.allbest.ru//

Философско-антропологические основания девиации

Н.В. Федорова

При последовательном рассмотрении философско-антропологических оснований понятия «девиация» этимология понятия «основания» представлена как более широкая. Затем от общего к частному рассматриваются такие понятия, как «философские основания» и «философско-антропологические основания». Предпринята попытка выделения и обоснования философско-антропологических оснований понятия «девиантность», которыми, по мнению автора, являются девиация телесная, душевная и духовная. Представлено схематическое изображение философско-антропологических оснований девиантности и пояснение относительно их соотношения.

Ключевые слова: основания, философские основания, философско-антропологические основания, философская антропология, девиантность.

девиация философский антропологический

Чтобы понять природу любого явления, необходимо выявить его сущность, основные свойства, то, что выделяет данный феномен как отдельное с его особенными признаками. Однако специфическое в отдельном, как и само отдельное, не существует вне связи с общим, поэтому, чтобы раскрыть природу философско-антропологических оснований, необходимо начать с более общего понятия - «основания».

Изучая данное понятие в различных словарях (Т.Ф. Ефремова, Д.Н. Ушаков, М. Фасмер), мы начали с его этимологии и обнаружили, что происходит оно от праславянской формы, от которой в числе прочего произошли древнерусская и старославянская. Основание в древнегреческом - «основати», в болгарском - «осномва», в сербохорватском и словенском - «оМснова». Связано оно с глаголом «сновать» - «делать основу ткани», произошедшем от древнерусского «сновати, сную», русского церковно-славянского «сноути», болгарского «сновам» - «набираю основу ткани, сную», сербохорватского «сноМвати», словенского «набирать основу ткани; замышлять», чешского «набирать основу ткани; готовить, замышлять (переносное значение)», словацкого «мотать, наматывать», польского «сновать, блуждать, шататься». Родственно латышское «петля», готское «спешить», древнеисландское «вертеть, мотать, плести» (далее отсюда - «поворот, узел») [1].

Можно предположить, что родилось это слово в период возникновения ткачества. Мастеру, прежде чем приступить к формированию готовой ткани, нужно было заготовить ту самую «основу» (каркас, остов), на которую позже различными способами нанизывались нити, образуя полотна разного качества и вида. Естественно, что прежде чем приступить к работе, ткач «замышлял», каким его изделие должно быть. Быть оно могло разным, в зависимости от того, для каких нужд предназначалось - это могла быть грубая, плотная, прочная ткань, для которой требовалась соответствующая основа, а могла быть легкая, тонкая, кружевная, в таком случае и основа могла быть иной, нежели в первом случае.

Позже, вероятно, в связи с развитием науки и техники данное слово обрастает новыми значениями, как то в словаре Т.Ф. Ефремовой это: 1) процесс действия; 2) начало существования; 3) нижняя опорная часть предмета, сооружения; 4) наиболее существенная сторона содержания чего-либо; 5) исходные положения; 6) разумная причина чего-либо, что оправдывает, делает понятным что-либо; 7) сторона геометрической фигуры; 8) химическое соединение [2].

На наш взгляд, конкретизируется значение данного феномена в энциклопедическом словаре, где рассматриваются такие его значения, как 1) начало существования чего-либо; 2) опорная часть предмета или сооружения; 3) существенная часть, отношение или условие, порождающее какое-нибудь явление; 4) главные положения, принципы; 5) разумная причина, повод [3].

Следует заметить, что смысловая нагрузка указанных значений очевидна: начало - то есть, с чего все началось, в отсутствии которого могло ничего и не быть; опора - то, на что предмет опирается, и если убрать опору, может рухнуть все, развалиться; существенное и главное по большому счету одно и то же, и, как нам кажется, существенное составляет суть явления, то есть является главным в нем; разумность, возникает в процессе обдумывания, размышления, то есть применения каких-либо мыслительных операций, в результате которых выбирается самый правильный вариант.

Не зря в словаре синонимов русского языка синонимами понятия «основание» значатся - база, базис, столп, устой, фундамент, пьедестал, краеугольный камень, точка опоры [4].

Из всего вышесказанного следует заключить, что основа - это главная важная часть чего-либо (предмета или явления), на которой все держится (основывается).

Итак, понятие «основание», на наш взгляд, представляет собой суть любого явления, которое мы рассматриваем, то есть это нечто главное, без чего это явление потеряет свою индивидуальность, станет похожим на другие, станет одним из многих. Раскрывая же суть явления, мы раскрываем в нем то особенное, что отличает его от всех остальных. В этом видится главный смысл поиска оснований.

Далее последовательно расширяя изучаемое нами понятие, перейдем к изучению философских оснований, для чего логично будет обратиться к философским источникам. Так, в словаре философских терминов - «основание» понимается как необходимое условие, являющееся предпосылкой существования каких-либо явлений (следствий) и служащее их объяснением. Кроме того, указывается, что процесс нахождения и изучения оснований и выведения из него следствий называется обоснованием [5].

История философии представляет собой цепь поисков оснований и объяснений с их помощью явлений природы и общества. Как категория в системе диалектической логики основание нашло свою разработку у Гегеля, согласно его взглядам, основание есть снятое и разрешенное противоречие. Разрешение противоречий, по Гегелю, становится абсолютной деятельностью и абсолютным основанием. После Гегеля категория «основания» рассматривалась, главным образом, в общелогическом аспекте (А. Шопенгауэр, В. Вундт, Х. Зигварт, Л. Витгенштейн) [6].

В ранних источниках (например, у Левкиппа или Аристотеля), а позже в работе Г. Лейбница сформулирован закон достаточного основания: «…ни одно явление не может оказаться истинным или действительным, ни одно утверждение справедливым, - без достаточного основания, почему именно дело обстоит так, а не иначе, хотя эти основания в большинстве случаев вовсе не могут быть нам известны» [7; 8].

Другими словами, всякое доказанное положение непременно истинно. Закон достаточного основания направлен против нелогичного мышления, принимающего на веру ничем не обоснованные суждения, против всякого рода предрассудков и суеверий; он выражает то фундаментальное свойство логической мысли, которое называют обоснованностью или доказанностью. Запрещая принимать что-либо только на веру, этот закон выступает надежной преградой для любого интеллектуального мошенничества. Он является одним из главных принципов науки (в отличие от псевдонауки).

Как утверждает Г.В. Лейбниц, закон достаточного основания не имеет символической (формальной) записи. Это не случайно. Доказательства могут быть как эмпирическими, так и теоретическими. Физический опыт, статистические данные, законы наук могут быть обоснованием того или иного утверждения. Универсальной формулы доказательства не существует, каждая наука доказывает по-своему, в нашем случае, говоря о философских основаниях, мы, конечно, имеем в виду доказательства теоретические.

Марксистский взгляд на диалектику основания и следствия предполагает обращение к самой действительности и такой ее анализ, который исключает субъективизм в подборе и интерпретации фактов, а также чисто формальные основания, создающие видимость обоснования. Истинное основание вещей постигается лишь посредством раскрытия их сущности, внутренне присущих им противоречий как закона их движения и развития [6].

В таком случае, даже если речь идет о человеке, разговор строится на основе абстракций, максимально устраняющих непосредственно, по-человечески доступные вещи. Даже говоря о философских основаниях, человек обладает какими-то естественным образом данными ему определенными свойствами, не является предметом или объектом исследования. Объектом или предметом исследования является не наличный человек, а возможный человек, человек в мире.

Начало философской антропологии связано с появлением классических для этого направления работ М. Шелера «Положение человека в космосе» и Х. Плеснера «Ступени органического и человек», в центре внимания которых проблема природы человека, специфическое отличие в способе существования человека и животных. В более позднее время вышли классические работы А. Гелена «Человек. Его природа и положение в мире» и «Первобытный человек и поздняя культура».

К этим основным работам примыкают сочинения П.Л. Ландсберга («Введение в философскую антропологию»), Л. Бинсвангера («Основные формы и познание человеческого бытия»), К. Левита («От Гегеля к Ницше»), Г. Липпса («Человеческая природа»), О. Больнова («Сущность настроений»), Э. Ротхакера («Проблемы культурной антропологии») и другие.

Главной задачей философской антропологии М. Шелер считал раскрытие сущности человека, то есть ответ на вопрос: что есть человек? «И религии, и философемы, - писал он, - до сих пор старались говорить о том, каким образом и откуда возник человек, вместо того чтобы определить, что он есть». При этом философ отчетливо осознавал сложность нахождения ответа на этот вопрос, поскольку «…человек столь широк, ярок и многообразен, что все его определения оказываются слишком узкими». В философии позднего М. Шелера речь идет о двойственной основе сущего (ens per se), состоящей из энергетически самостоятельного, мощного «порыва» и бессильного «духа». Для ens per se, по М. Шелеру, характерно то, что поток действующих в нем сил идет снизу вверх: каждая высшая форма бытия опирается на энергию низших форм. Противоположность «порыва и духа» предстает в учении М. Шелера как полярная противоположность онтологически изначальных потенций, которые встречаются в человеке. Понятие «порыва» охватывает хаотические силы неорганической природы и поток «жизни», а также экономические, политические и демографические аспекты истории. Понятие «духа» обозначает высшие идеальные, эмоционально-ценностные формы бытия как в личностных измерениях, так и в более широком плане содержания культуры. «Центр актов, - говорит М. Шелер, - в котором дух проявляется в области конечного бытия, мы хотим обозначить понятием личности, радикально отличным от всех функциональных центров «жизни», которые при рассмотрении их изнутри называются «душевными центрами» [9].

Трансцендирование за пределы «жизни» - наиболее существенный признак человеческого бытия, при этом у позднего М. Шелера человек устремлен к реализации своего собственного сущностного начала, в измерениях которого божественное сливается с человеческим; божество в этом философском учении мыслится как становящееся в человеке и человечестве, человек понимается не как творение Бога, а как «соавтор» (Mitbildner) великого синтеза изначальных онтологических потенций [9].

Глубинную сущность способности человеческого духа к дистанцированию от действительности М. Шелер находит в актах «идеирующей абстракции», в них человеческий дух восходит в царство чистых сущностей, проникает в последние основания бытия [9].

Деятельность «духа», по Шелеру, опирается на силу инстинктов, поставленных «духом» себе на службу, сам по себе «дух» бессилен. Самые возвышенные идеи остаются нереализованными, если они не опираются на энергию инстинктов. «Дух» должен не отрицать инстинкты, а вовлекать их в сферу своего действия [9].

Однако в «порыве» М. Шелер видел также великое начало бытия; силы жизни вносят яркое многообразие в реальное существование человека. По Шелеру, эти две стихии не могут полностью слиться в процессе осуществления их синтеза [9].

К основным направлениям в философской антропологии можно отнести биологическое (А. Гелен, К. Лоренц), культурное (Э. Кассирер, А. Белый) и религиозное (Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, Л.П. Карсавин, Н.О. Лосский, С.Л. Франк и другие). В таком случае философско-антропологические основания следует понимать как философскую базу (основу, главное, существенное) для исследования (обоснования) человека в его триединстве - тела, души и духа.

Итак, поступательно выявляя суть философско-антропологических оснований, мы выяснили, что понятие «основание» как более общее, широкое понималось изначально как «остов»», «основа», «каркас» для получения некого продукта в результате необходимой доработки и использовалось, например, при объяснении технологии производства ткани. Позже оно распространилось в науке и технике, смысл его изменился мало, скорее можно сказать, что он уточнился.

По нашему мнению, «основание» представляет собой суть любого явления, нечто главное, без чего это явление потеряет свою индивидуальность, особенность. Раскрывая же суть явления, мы раскрываем в нем то особенное, что отличает его от всех остальных. В этом видится нам главный смысл поиска оснований.

Применительно к философским основаниям следует говорить о некой единице, которая необходима для объяснения или доказательства различных явлений, имеющая некий абстрактный характер и снимающая имеющиеся противоречия, о поиске главного (основного) в философских понятиях либо философских особенностей любого иного явления.

В свою очередь, философско-антропологические основания можно понимать как философские основы для изучения человека с позиции тела, души и духа. Что, на наш взгляд, означает рассмотрение, поиск главного в том или ином явлении человеческой жизни через вышеназванное триединство человека.

Так, интересующее нас понятие «девиантность» представляется возможным объяснить с позиции философской антропологии. В таком случае философско-антропологическими основаниями девиантности можно назвать телесную, душевную и духовную девиантность. Все вышесказанное можно представит в виде схемы (рисунок).

Размещено на http://www.allbest.ru//

Рис. 1. Философско-антропологические основания девиации как феномена

Философская антропология, то есть философия человека, в широком смысле, являясь философским учением о природе и сущности человека, позволяет представить ее как философское изучение человека с позиции трех его составляющих - тела, души, духа. Рассматривая понятие «девиантность» через призму философской антропологии, мы соответственно получаем три основания девиантности - девиантность телесную, душевную и духовную. По нашему мнению, эти основания позволяют раскрыть понятие «девиантность», поскольку они, на наш взгляд, могут быть предпосылкой существования данного явления и служить его объяснением.

Попробуем доказать это методом исключения. То есть, лишая данное понятие одного из трех оснований, попытаемся представить, как это скажется на его сути.

Предположим, мы при рассмотрении философско-антропологических оснований понятия «девиантность» исключаем телесную девиантность из его оснований. В таком случае мы не должны людей с физическими недостатками включать в круг рассмотрения понятия девиантности. Они становятся нормотипичными, здоровыми людьми. Им не требуется медицинская помощь, они не являются инвалидами, спортсмены-паралимпийцы должны принимать участие в общих соревнованиях вместе с не имеющими отклонений в развитии спортсменами. Но самым главным нам представляется то, что само понятие теряет материалистический аспект рассмотрения, делая его сугубо идеалистическим.

То же произойдет и в случае удаления двух других оснований. Людей с дурными душевными качествами, слобоумных, бедных духовно признать такими, как все (если исходить из общепринятого определения, что норма - то, что присуще большинству), а понятие «девиантность» станет исключительно идеалистическим.

И в том и в другом случае девиантность «потеряет часть себя», станет однобокой. И только при наличии всех трех оснований будет полно раскрываться, будут сниматься все вопросы и противоречия.

Являясь составляющими одного целого, выделенные нами основания могут (и скорее всего, будут) оказывать влияние друг на друга (например, усиливать), переходить одно в другое, поскольку душа рассматривается как промежуточное явление между телом и духом, то можно предположить, что девиантная телесность приведет к душевной, которая в свою очередь, со временем может стать девиантностью духовной.

Библиографический список

1. Фасмер, М. Этимологический словарь русского языка : В 4 т. : Пер. с нем. / М. Фасмер ; перевод и дополнения О.Н. Трубачёва. - 4-е изд., стереотип. - М. : Астрель ; АСТ, 2004. - Т. 4. - 860 с.

2. Ефремова, Т.Ф. Новый словарь русского языка. Толково-словообразовательный / Т.Ф. Ефремова. - М. : Русский язык, 2000. - 1233 с.

3. Ушакова, Д.Н. Большой толковый словарь современного русского языка / Д.Н. Ушакова. - М. : Альта-Принт ; Дом. XXI век, 2009. - 1248 с.

4. Абрамов, Н. Словарь русских синонимов и сходных по смыслу выражений / Н. Абрамов. - 7-е изд., стереотип. - М. : Русские словари, 1999. - 431 с.

5. Словарь философских терминов / под. науч. ред. проф. В.Г. Кузнецова. - М. : Инфра-М (Серия: Библиотека словарей "Инфра-М"), 2007. - 731 с.

6. Рассел, Б. История западной философии / Б. Рассел ; науч. ред. В.В. Целищев. - 2-е испр. - Новосибирск : Изд-во Новосиб. ун-та, 1997. - 815 с.

7. Философский словарь / под ред. И.Т. Фролова. - 4-е изд. - М. : Политиздат, 1981. - 445 с.

8. Лейбниц, Г.В. Монадология / Г.В. Лейбниц // Антология мировой философии : В 4 т. - М. : Мысль, 1970. - Т. 2. - 776 с.

9. Ильин, В.В. Философская антропология : учеб. пособие для вузов / В.В. Ильин. - 2-е изд. - М. : Книжный дом Университет (КДУ), 2006. - 232 с.

Размещено на Allbest.ru