Проблема человека в условиях перманентной модернизации

Размещено на http://www.allbest.ru/

Проблема человека в условиях перманентной модернизации

Яковенко А.В.

Настаивать на сохранении актуальности проблемы человека в условиях, когда происходит тотальная и ускоряющаяся модернизация, включающая в себя уже не только обычные «внешние» технологические порядки, но и саму человеческую личность, в качестве некоего био-техно-объекта, означает демонстрировать, по-видимому, уже какое-то «интеллектуальное старообрядчество». Кроме того, постоянное геополитическое соперничество, которое должно, как предполагается каждым из его участников, ознаменоваться торжеством одних и поражением других, напрочь оттесняет на задний план все, что мешает данному незамысловатому и лежащему вне гуманитарного круга задач процессу. Модернизация выступает важным лозунгом данного беспощадного соперничества, неким магическим понятием, создающим соответствующую атмосферу и ажиотаж. Как отмечал еще более 40 лет назад И. Валлерстайн «Мы живем не в модернизирующемся, а в капиталистическом мире. И этим миром движет вовсе не потребность в достижении, а потребность в получении прибыли». И разговор о собственно самочувствии человека, его мироощущениях, когда речь идет о прибылях и «противоборстве исполинов», в лучшем случае откладывается до результативного финала, когда якобы станет понятен, хотя бы промежуточный расклад сил и диспозиций. Тем не менее, важно продолжать настаивать на ключевой роли человека в оценке смыслов, целей и степени эффективности, того, что сегодня принято называть модернизацией.

Модернизация: старые проблемы на новый лад

За весь период с того момента, когда индустриальная эпоха начала торпедировать аграрный, патриархальный уклад, характеризовавшийся относительной монотонностью, устойчивостью, малой и медленной модернизацией, учеными, пожалуй, были вычленены все наиболее принципиальные темы, касающиеся сонма проблем, возникших перед одиночным субъектом, на которого стали обрушиваться волны изменений, вызванных технологическими, а затем и социальными революциями. Особо выделим две из них:

1. Проблема разорванности человека между устойчивостью и изменчивостью, локальностью и универсальностью

Именно многоликая модернизация первоначально отчетливо проявила, а теперь постоянно усугубляет противоречие между автохтонным и перманентно изменяющимся, что в привычных политико-идеологических системных категориях соответствует противоречию между «почвой» и «беспочвенностью», «национализмом» и «интернационализмом», «суверенностью» и «глобализмом», «гражданином» и «человеком мира» и т.д., и т.п. Можно бесконечно цитировать К. Маркса, О. Шпенглера, А. Тойнби, П. Сорокина, У. Бека и огромное число иных исследователей, фиксировавших давление модернизации в ее урбанистической, технологической, культурно-экспансионистской и иных формах. Проблема остается абсолютно неразрешимой. Человек попадает под мощнейший пресс как тенденций глобалистического фундаментализма, так и государственнического, национального и плюс еще и религиозного традиционализма. При этом последний (религиозный) внутри себя также оказывается для приверженцев мировых религий расщепленным на, условно говоря, «почвенническое» и «надгосударственное» основания (национальный религиозный сегмент в большинстве стран, как известно, представляет собой органическую часть отдельных мировых религиозных доктрин).

2. Моральная составляющая проблемы человеческого существования

Перманентная модернизация не снимает с повестки, а лишь продолжает актуализировать полемическое пространство вокруг моральной проблемы человека. Высказываемые опасения или же, напротив, для кого-то надежды на способность модернизационных «протуберанцев» лишить человеческое существование моральных обязательств в принципе имеют под собой основания. Тем не менее, пока еще социум сохраняет свое пребывание в «моральной матрице» требований религиозно-светских образцов и канонов. Кроме того, консервативную мораль, апеллируя к модернизационной прогрессии, все больше стараются заместить «плюралистической» моралью. При этом её апологеты с не меньшим неистовством отстаивают свое право на раскрепощенность, нежели хранители традиционной морали доказывают обязательность сохранения пуританства.

На нынешней фазе модернизации обостряется как разорванность между «локальностью и универсальностью» человека, так и моральная составляющая личностного выбора. При этом нет резона сравнивать и уж тем паче горестно ностальгировать об ушедших в далекую и близкую историю временах, противопоставляя их в качестве более моральных, человеко-ориентированных. Каждый из этапов модернизации стремился сконфигурировать «своего» человека, предъявляя к нему требования физических и мыслительных параметров достаточно ограниченного свойства. Та же модернизация социума с опорой на веру во всеобщую грамотность не означала в конце концов, даже принимая во внимание совершенствование умственных способностей индивидов, модернизированности по принципу получения более нравственно развитого общества. В любом случае пока по ощущениям (специально употребляем такой размытый термин, подставляясь под критику), несмотря на самые активные техноэкономические и в какой-то мере политико-социальные модернизации, мир не становится человечнее. К тому же необходимо принимать во внимание следующее: модернизационные порядки все время повышают планку требований к социальному самочувствию человека.

• Именно современные жизненные критерии, задаваемые нынешним этапом модернизации, позволяют критичнее смотреть на условия существования, которые, с одной стороны, являют массу возможностей для улучшения жизнедеятельности, а с иной, - вынуждают человека продолжать пребывать в функционально замкнутом и психологически загнанном пространстве. Ведь в постановочном режиме задачи не меняются. По-прежнему востребованы, а значит, прорабатываются, совершенствуются и внедряются технологии, способные эффективно обеспечивать массовизацию объектов воздействия (выдаваемых за субъектов), а также уровень оперативности «настройки» и «перестройки» их мотиваций, целей и смыслов в нужном для заказчика ключе. Инструментарий религиозного и идеологического проповедничества, некогда заточенный под те же установки, продолжает получать постоянно совершенствующуюся технологическую подпитку. Макроструктуры по-прежнему предрасположены создавать и преумножать армии своих сторонников, подогревая чувственную составляющую и дозируя рациональную функцию мышления. Другое дело, что возможности модернизации зашли за порог непосредственного вклинивания в природные характеристики человека, начиная переводить привычные тысячелетние механизмы проповедей, трансов и идеологических накачек на более тонкие уровни. По сути, происходит перевод прежних достижений магов, религиозных лидеров и политических вождей на массовый технологический уровень с анонимными источниками влияния. цивилизация модернизация тревожность человек

Как бы то ни было, в идеале для корпораций все последствия модернизации должны быть, повторимся, массовыми и эффективно контролируемыми, в том числе и за счет зацикленности на модернизационной фразеологии. Степени модифицированности телесности и сознания человека не должны противоречить потребительским задачам, обеспечивающих сверхприбыль. Применяемые на практике модернизационные идеологемы - это скорее не средства оглупления, а в первую очередь способы удержания глуповатости на определённой планке. Воспроизводятся и множатся люди, удел которых не определен или же определен достаточно утилитарно - быть активными потребителями и обеспечивать рост ВВП. Пусть данный подход и выглядит архаично. Технологические перевороты обрамляют, обусловливают и олицетворяют замкнутость функционального и во многом абсурдного круговорота. Одни технологии создают проблемы для человека. Например, гаджеты портят зрение. Иные, а то и те же технологии, используются для восстановления нормальной работы глаз или позволяют кардинально решать проблему хирургическим путем, посредством применения опять-таки технологических новинок. При этом человек увлечённо задействован во всех циклах эксплуатации неуклонно модернизирующихся технических средств.

В индивидуальном плане любой рационально мыслящий индивид не может не осознавать свою малость, беспомощность, зависимость и подчиненность предустановкам множества социальных институтов, довлеющих над личностными прерогативами. Мало того, нынешняя модернизация, прежде всего в ее коммуникативно-информационной и транспортной составляющих, существенным образом способствовала тому, что становится ясным отсутствие особо желанных мест на планете, способных действительно, а не согласно рекламным кампаниям, отвечать запросам на человечные отношения. Да и просто безопасных лагун не осталось. Как справедливо отмечает О. Яницкий: «Всеохватывающая и всепроникающая природа информационных процессов и порождаемых ими негативных природных и цивилизационных изменений означает, что на Земле нет больше абсолютно безопасных мест - есть только более и менее безопасные места».

Таким образом, в настоящий момент мы являемся свидетелями и соучастниками «игр разума», доведенных до глобального социального модернизационного эксперимента по очередному витку торжества парадигмы выживаемости, постоянно маневрируя между элитарной и эгалитарной концепциями. Главные позиции обозначены, интересы определены и реализуются за счет технологических форм модернизации. Функционирует гигантская одновременно предсказуемая и наряду с этим полностью не просчитываемая пирамида. Глобальный спекулятивный капитал (в самом широком понимании данной категории) модернизируется, форматируя человеческих особей под собственные интересы, чтобы перейти в новый технологический уклад и продолжить привычные манипуляции. Таким образом, еще более выпуклыми становятся двойственность, акцентированно «игровой» и одновременно эксплуатационный характер требований к человеку, встроенному в циклы воспроизводства стоимости. Фактически имеет место модернизация иллюзорностей. Прежде всего образов и образцов восприятия мироздания, критериев и видов «хорошего» и «плохого». По-крупному, идет борьба за модернизацию глобальных иллюзий с расчетом на повышение «эффективности от эффектности».

Современному человеку в потоковой модернизации не предлагается еще что-либо кроме активных перемещений по планете (путешествия), перманентного фотографирования себя и окружающих, а также «погружения» в компьютерные игры, киносериалы, блокбастеры, спортивные, музыкальные и прочие шоу, социальные сети. Все это в «параллельном» мире покрывается небезопасным «зонтиком» из новейшего и устаревающего, но опять-таки постоянно модернизирующегося оружия. При этом сегодня человечество находится на той стадии модернизации, когда сложно, как это было в прошлых веках, разрешить кризис, выражающийся в первую очередь неприспособленностью массовой психологии к новым требованиям техноукладов, посредством колоссальных коллективных смертоубийств, некогда расчищавших экономическое, политическое и территориальное пространства.

Проблема человека … по-прежнему в человеке

В который раз приходится признавать: кризис миропорядка, имея внешне технологическую подоплеку, опирается на косность, негибкость, гуманистическую немодернизированность глобального социума в его многомиллиардно личностной консистенции. Каверзность модернизаций самого различного толка заключается в том, что они действительно разбудили и продолжают пробуждать сознание. Число не просто грамотных, а информированных индивидов, пусть даже в дозировано-ограничительных формах, постоянно возрастает. Поэтому отмечавшееся восприятие абсурдности социальных отношений, при которых модернизируется всё кроме самого человека, не может не прогрессировать.

Имеет место зацикленность на одном и том же: способен ли вообще человеческий вид к внутренней модернизации. Есть ли возможность модернизировать человека, чтобы он вышел за рамки управления посредством «чуда», «тайны» и «авторитета» согласно метафоре Ф. Достоевского, вложенной им в уста Великого Инквизитора. Необходимо ли это большинству людей или же пресловутые «20 на 80» - незыблемое соотношение, которое невозможно поколебать, тем более кардинально изменить никакими модернизациями.

Вновь и вновь вынужденно констатируется, что технологические революции не смогли модернизировать человеческую личность и, прежде всего, в отношении её зависимостей физиологического уровня. Мало того, экономические системы, осваивающие передовые технологии, продолжают весьма эффективно эксплуатировать именно физиологические инстинкты человека, не поощряя потребности высокого порядка. Вообще полемичным до сих пор остается вопрос о возможности модернизации человека в гуманистическом векторе совершенства. Мировой порядок, несмотря на все высокопарные лозунги, продолжает держаться не на честной конкуренции, тем более не на кооперации, а преимущественно на силовой составляющей. Старая, но, увы, предельно честная максима «все, что не изобретает человек, превращается в оружие» сохраняет актуальность. Миллиарды людей привыкли, вросли, терпимо и даже комфортно себя чувствуют в устойчивых и предсказуемых формах социального взаимодействия, построенных на взаимной агрессии. Повестка деагрессизации наталкивается, как на физиологические конструкции традиционного человека, так и базирующиеся на них доминирующие экономическую и глобально инфраструктурную составляющую милитарных игр. Общая «рассветная» миролюбивая картина будущего не предлагается как реально выполнимая и общественно значимая.

Повышенная тревожность за судьбу планетарной цивилизации предопределена подспудным, а у наиболее честных ученых отчетливым осознанием того, что даже в сложившейся ситуации, когда технологии достигают рубежа возможностей полной модификации человеческой телесности и сознания, подоплекой в данных социальных заказах по-прежнему выступает упоминавшаяся глобальная конкуренция, предполагающая подавление одной части человечества иной. И расширяющееся пространство для ныне популярной науки «рискологии» - наглядное тому подтверждение. Техно-социальная инфраструктура, в которой мы начинаем жить, приводит к невиданным и пугающим последствиям.

Модернизация постоянно выступает неким внешним побудителем, который остается для большинства абсолютно не распредмечен в качестве действительной внутренней потребности. В этой связи воспроизводится и поколенческий разрыв, а также разрыв между отдельными индивидами, «энергетически» заряженными на перемены, на постоянное активное обновление, и всеми иными, подстраивающимися, догоняющими, либо полностью «отстающими» членами социума. При этом результатом динамичных модернизаций выступает человек вне идеологических пристрастий, микро- и макросоциальных привязанностей. По сути, без устойчивых убеждений. Или по-иному - имеющий убеждение в нецелесообразности иметь какие-либо убеждения. Ведь, как известно, успешно переживают модернизационные катаклизмы наиболее адаптивные в моральном отношении люди. А, следовательно, преимущественно беспринципные, расчетливые, гибкие, пластичные, безразлично относящиеся к происходящему. Быстротечность смены идеологических прерогатив, политических модификаций, общественных конструкций показывает и подталкивает к выводу о необходимости спокойно и непереживательно относиться к тому, что недавно объявлялось социально значимым и неизменным, но оказывается временным и, в конце концов, мало кому нужным, не говоря уже о том, что просто небезопасным. В данной связи вновь проакцентируем внимание на известном парадоксе: порядочными и подлинно человечными нередко оказываются те, кто не спешит модернизироваться. Их здоровый консерватизм и нежелание легко подчиняться конъюнктуре изменений являются неким якорем, удерживающим общество от повсеместного распада.

Остается вновь констатировать и подчеркивать, что главные проблемы модернизации человека заключены исключительно в нем самом. Никакие модернизации не привели к изменениям ключевых принципов его существования. В то же время именно открывающиеся неограниченные возможности технологических модернизаций обострили или вывели на уровень сверхактуальных вопросы переформатирования человеческой консервативной природы. И в частности, речь идет о следующем: надо ли стремиться к преодолению иллюзорности, мифотворчеству; каким образом распоряжаться агрессивной составляющей человеческого характера; что делать с заряженностью организма на естественное оплодотворение и деторождение; как использовать открывающиеся перспективы к неограниченному либо же существенному по продолжительности жизненному ресурсу; можно, а теперь еще и нужно ли выходить в научно обоснованных фантазиях за пределы привычных физических и интеллектуальных возможностей человека, включая пространственно-временные среды. Да и вообще необходимо ли модернизироваться во внутреннем плане: от алчности к умеренности; от лживости к правдивости; от развратности к культурности.

Казалось бы, все упирается в результативность модернизационных проектов по гуманизации социума без ущерба для разумной, позитивно направленной, созидательной активности человека, которая не привела бы к последующему его разрушению с расчетом на повторное воссоздание разрушенного по принципу бесконечной закольцованности. Но такого рода задачи продолжают восприниматься как утопические. В предшествующих публикациях уже приходилось доказывать целесообразность проработки создания (в высокопарном звучании), и институтов согласия, и институтов космизма, оговариваясь при этом, что речь идет, принимая во внимание немодернизируемость человека, об инициативах близких к прожектерству, нежели к прагматической реальности.

Выводы: Все многочисленные и разнообразные расклады вокруг модернизации в любом случае вращаются и выходят на проблему человека. Он остается остовом и одновременно отчужденной сущностью модернизации. Ее активным пользователем и решительным ниспровергателем. Зачастую увлечение модернизационной идеологией - один из способов увода дискуссий от ключевого вопроса о сущности человека, а также разновидность самообмана, позволяющего, временно увлекаясь модернизационной фразеологией, забыться от насущных внутренних проблем. Технологические модернизации лишь подчеркивают неопределенность человека по отношению к самому себе.

Счастливый, развивающийся с добрыми помыслами и смыслами человек до сих пор представляет собой преимущественно сказочный персонаж. Планетарный социум, постоянно модернизируясь, не научился нормально жить, общаться, дружить, любить, породив завышенные потребности и, наряду с этим, возможности вообще лишить себя сколь-нибудь разумных качественных желаний.

Пока с трудом, и то лишь частично, достигается решение вводных по снижению уровней всеобщей деструкции с опасением накопления и возможной, с кумулятивным эффектом, разрушительной разрядки глобальной социальной энергии, скопившейся, но не находящей конструктивного выхода. Преобразование агрессивного потенциала человечества в положительные, созидательные, социально творческие виды деятельности, понятное дело, всегда выступало мечтой и побудительной предустановкой для мыслителей, верящих в добропорядочный вектор природы человека. Спор между оптимистами и скептиками по отношению к совокупному потенциалу человечества еще пока не завершен. Хотя, как представляется, сейчас «по очкам» выигрывают именно скептики.

Размещено на Allbest.ru