В поисках идентичности: эпатаж как след современности/со-временности

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

В поисках идентичности: эпатаж как след современности/со-временности

Яковлева Елена

Аннотация

В статье рассматривается один из современных методов поиска идентичности, связанный с эпатажным поведением как специфического следа. Парадоксальность подобного метода проявляется в том, что он являет собой одновременное начертание и стирание, что не способствует обнаружению идентичности, а усугубляет кризисность.

Ключевые слова: идентичность, эпатаж, след, медийный спектакль, уже-сделанный-вымышленный-образ.

Анотація

У статті розглядається один із сучасних методів пошуку ідентичності, пов'язаний з епатажною поведінкою як специфічним слідом. Парадоксальність подібного методу проявляється в тому, що він є одночасним накресленням та стиранням, що не відповідає виявленню ідентичності і посилює кризовість.

Ключові слова: ідентичність, епатаж, слід, медійний спектакль, уже-зроблений-вигаданий-образ.

Annotation

The article describes one of the modern methods of finding identity associated with the epatazh behavior as a specific trace. The paradox of this method is that it is a simultaneous inscription and erasure, which does not help detect identity and adds to the crisis.

Keywords: identity, epatazh, a trace, a media spectacle, already- made-a fictional image.

В современном мире, пронизанном разного рода кризисами и динамическими изменениями, потерями социальных «опор» в виде нации/коллектива/семьи, человек начинает ощущать опустошенность своего существования. Все в его жизни становится ненадежным, нестабильным, временным и подвижным. Сам человек находится в состоянии переходности-к: с ним начинают происходить бесконечные перемены, вследствие которых он постоянно оказывается в новом качестве, теряя самого себя и свою идентичность. Подчеркнем, аfter-postmoder'нистские поиски идентичности осуществляются необычными, порою паралогичными методами, в том числе посредством эпатажа, становящегося объектом исследовательского интереса.

В современности проявление себя в виде следа в мироздании выступает как мания, перекрывающая пути и возможности познания [1]. Нередко след связан с эпатажным поведением, «криком» о себе, облекаясь в медийный спектакль или лайфлоггинг, где иллюстрируется не человек в бытии-для-себя, а человек - как уже-сделанный-вымышленный-образ в бытии-для-других. Эпатаж представляет собой трансгрессивный шаг, нагло рвущий границы традиционного, дозволенного, привычного. Он, преодолевая существующий запрет посредством провокационного вызова, претендует на сенсацию, а значит известность, славу, материальное вознаграждение и пр. Цель эпатажа, сопровождающегося демонстративно-скандальным поведением и шокирующими выходками, связана с привлечением внимания к собственной персоне, попыткой осмыслить себя и обнаружить свою идентичность. эпатажный поведение нравственный личность

Эпатаж как след являет присутствие человека в бытии. Именно след проводит феноменологическое различие (diference), выявляемое в различании (differance) расового, национального, конфессионального, социального, профессионального и другого, что трансформирует реальность в состояние дигитальности. При этом след, как и все в Зазеркальной (пост)современности, парадоксален: он олицетворяет не только человека, но и его перечеркивание, то есть «первоначальное прослеживание и стирание». По мнению Ж. Дерриды, «способ начертания такого следа в метафизическом тексте настолько немыслим, что его нужно описать как стирание самого следа. След продуцируется как свое собственное стирание. И следу следует стирать самого себя, избегать того, что может его удержать как присутствующий. След ни заметен, ни незаметен» [2, с. 21]. Таким образом, следуя логике размышлений Ж. Дерриды, след вместо обнаружения себя и своей идентичности дает отрицательный результат: он есть неустойчивое состояние, можно сказать - мерцание, проявляющее человека как «зачеркнутого человека» в его отражении и имитации, собственного стирания присутствия и отсутствия. Сегодня это подтверждает уже-сделан- ный-вымышленный-образ, являя в-бытии-для-других постоянно меняющуюся маску, стирающую истинное лицо человека.

Желание быть в фокусе внимания стимулирует выдумывание и театральное режиссирование бесконечных эпизодов жизни. В этом процессе производства историй уже-сделанный-вымышленный-образ как след «запечатлевает себя отнесением к другому следу», поэтому «его собственная сила производства прямо пропорциональна силе его стирания» [2, с. 22]. Из этого вытекает, что все современные эпатажные спектакли сиюминутны: они мгновенно рождаются и также быстро забываются, причем не только реципиентами, но и самими создателями (технологами). Более того, соотношение реального и фантазийного в этих спектаклях нарушено в сторону несуществующего, что вносит «раскол присутствия» в саму эпатажную личность. В бесконечных монологах о себе отсутствует драматургическое развертывание ситуации, объединяются противоречащие друг другу элементы, используются «скачки», нарушающие переход от одного рассуждения к другому, главенствуют абсурд и «черный юмор», мотивы телесности и соблазна. Созданный спектакль представляет собой ризоматичную конструкцию без детального драматургического плана: его сценарий постоянно корректируется в зависимости от обстоятельств. Но привлекательным этот спектакль делают элементы недосказанности, секретности, чудесности, что осуществляется с помощью сюжетной канвы, построенной алогично, фрагментарно, клипово, но преподнесенной эмоционально и эффектно визуализированной. Подчеркнем, уже-сделанный-вымышленный-образ технологичен: в нем практически нет места естественному, зато преобладает искусственное, созданное специально и акцентированное дигитальными технологиями. В итоге рождается симуляция будто-жизни уже-сделанного-вымышленного-образа: умирая как естественная личность (перечеркивая себя), рождается искусственный персонаж, живущий театрально, напоказ и провоцируя интерес к себе посредством эпатажа.

Медийные спектакли и лайфлоггинг есть ничто иное как «тщетные притворные попытки породить какую-то жизнь помимо той, которая уже существует», что в итоге способствует «безразличию к собственному существованию» [3, с. 8] и еще большему стиранию/перечеркиванию себя. Благодаря СМИ и Интернету спектакли мгновенно становятся достоянием широких масс, активно обсуждается, не подвергаясь никакому сомнению. Дело в том, что уже-сделанный-вымышленный-образ самодостаточен: он, внедряясь в сознание человека, незаметно заполняет его внутренний мир и начинает управлять миром ценностей, становясь «цензором приемлемого или неприемлемого, видимого, бросающегося в глаза или ушедшего в тень, вытесненного, игнорируемого» [4, с. 40]. В итоге рождается новая ситуация, когда не люди думают образами, а, наоборот, образы думают людьми. Другое дело, что уже-сделанный-вымыш- ленный-образ являет нам имморализм: он нагл, трансгрессивен и паралогичен, создает мир антиценностей, в рамках которого стебает над культурой. Он живет по особым эгоистическим принципам, не считаясь с Другим, что лишний раз подтверждает идею М. Фуко о том, что совесть совершенно излишний инструмент Субъекта. Но при этом в его проступках нет вины, потому что Субъект отождествляет себя с образами, прежде которых не было ничего, включая и самого субъекта. В результате внедрения и распространения подобной симулятивно-имморальной информации начинает происходить трансформация образа жизни людей и их мировоззрения, искажаться шкала духовных ценностей и теряется идентичность, рождая ситуацию «прозрачности зла».

Усиливает «прозрачность зла» современная тенденция, связанная с модой на эпатаж. Здесь так же необходимо расставить определенные акценты. Мода - временно-ускользающий, эфемерно-идеологический образец. Как справедливо пишет Ж. Бодрийяр, выступая «глубинным социальным механизмом», она связана с «распадом рациональности», в результате чего «разум попадает во власть простого, чистого чередования знаков», становясь «несвоевременным» явлением [5, с. 117]. Более того, мода рекурсивна [6]: она бесконечно повторяется, возвращаясь к «уже бывшему», свободно комбинируя свои составляющие и эксплуатируя принципы удовольствия и реальности (воплощения).

Модные тенденции проявляются во всем облике уже-сделанного-вымышленного-образа, конструируя его имидж, приспособленный для разного рода представлений: он делает видимым/ невидимым то, что необходимо показать/спрятать. Имидж искусственен: в нем нет индивидуальности и все подогнано под модные стандарты. Цель подобной художественной искусственности - стать известным, поднять рейтинг популярности, произвести благоприятное впечатление и пр. Можно сказать, что имидж есть театральная маска, прагматично подстраивающаяся под ситуации. Неслучайно поэтому к имиджу применимы различные технологии, в том числе дигитальные, благодаря которым он создается, контролируется либо стирается, что соответствует концепту следа и его современности/со-временности.

Осуществляя деконструкцию эпатажной выходки, выявляется ее смысловая симулятивность, высвечивая «смерть человека» (М. Фуко) и его идентичности. Потому что, преследуя идею следа как известности и эксплуатируя низменные инстинкты, обволакивающиеся флером экзистенциальности, технологи создают спектакль с пониженной смысловой нагрузкой и ограниченным спектром значений, смысл которых мифологизирован.

Распространенный сегодня эпатажный спектакль являет собой не лучшее дополнение к миру действительности. Отражая и формируя модные тенденции в образе жизни, он являет повседневность как «дурную бесконечность»: здесь все симулятивно и рекурсивно, смыслы оборваны, опошлены или отсутствуют, есть начала и концы историй напоказ, но нет цельности и завершенности. Современная «звезда ничего», вообразив себя Божеством, ведет себя вызывающе, неадекватно реальности, являя «восстание мертвой вещи». Многие аспекты эпатажного поведения происходят на грани патологии, хотя в действительности у человека не наблюдается никакого расщепления сознания (шизофрении). Свои немыслимые мысли, вернее их отсутствие, «звезда ничего» выражает посредством мема (по К.Р. Докинзу, «эгоистичный ген»). Обладая высокой степенью вирулентности, он быстро размножается в социокультурном пространстве подобно компьютерному вирусу. Эпатажные проявления уже-сделанного-вымышленного-образа демонстрируют вместо красоты безобразие, грязь, циничное равнодушие и «черное» отчаяние. Соглашаясь с Ж. Бодрийяром, подчеркнем: смерть реальности, связанная с симулятивностью, повлекла за собой и смерть искусства. Эпатажное симулирование способствует тому, что в искусстве появляются двойные «стратегии: стирать следы реальности и одновременно сопротивляться этому стиранию» [3, с. 240].

Мания следа в истории обусловлена множеством факторов. Во-первых, она связана с желанием проявить себя в бытии, самоутвердиться, найти свою ускользающую идентичность, являя одновременное «присутствие-отсутствие» в Dasein. Во-вторых, след помогает обрести гармонию и найти определенную истину, привносящую смысл в жизнь. В-третьих, духовная пустота современного человека и его полное ничегонеделанье в результате создания видимости работы рождают экзистенциальную скуку, и эпатажный след выступает как иллюзия динамики жизни. Заметим, удовлетворение от подобного способа самовыражения получают немногие и временно. Дело в том, что мир гламура как бесконечно продолжающийся праздник притягателен, и, чтобы не затеряться в нем, необходимо постоянно поддерживать интерес к себе, в том числе путем создания эпатажных эпизодов как рекурсивных перечней самого себя. Само бытие Dasein в контексте эпатажа-в-эпатажности выступает симуляцией «искусства Быть» [7]. В итоге человек, неспособный положить конец безумной игре, теряет самого себя, «самое само» (Лосев А.Ф.).

Подводя итоги, подчеркнем: эпатаж являет определенный след в бытии культуры, в котором заложены как положительные, так и отрицательные импульсы. С одной стороны, эпатаж способствует рождению нового, стимулируя дальнейшей развитие. Но с другой стороны, эпатаж паразитирует в современности на духовной пустоте и имморализме. Эпатаж становится все более привычным явлением, не требуя от реципиентов рефлексивности. Он нагло рвет нити традиции и нарушает любые границы, воплощает праздничную и праздную бездумность, формируя пассивный тип потребителя, принимающего все к сведению в качестве призыва: «Поступай аналогично!». В связи с этим сегодня актуальными становятся идеи постоянного образования/ самообразования (один из девизов современности «Live Long Learning»), возрождения интеллектуального и нравственного начал личности, поисков духовной основы бытия, способствующих процессу идентификации.

Литература

1. Яковлева Е. Л. Интерпретация как способ интеллектуального возрождения человека / Е. Л. Яковлева // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. - Тамбов : Грамота, 2013. - № 10 (36). - Ч. I. - С. 207-210.

2. Деррида Ж. О грамматологии / Ж. О. Деррида. - М. : AD MARGINEM, 2000. - 504 с.

3. Бодрийяр Ж. Прозрачность зла / Ж. Бодрийяр. - М., 2012. - 258 с.

4. Савчук В. В. Философия эпохи новых медиа / В. В. Савчук // Вопросы философии. - 2012. - № 10. - С. 33-42.

5. Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть / Ж. Бодрийяр. - М. : Добросвет, 2000. - 387 с.

6. Яковлева Е. Л., Зайченко М. А. Рекурсивная форма движения и ее проявления в культуре / Е. Л. Яковлева, М. А. Зайченко // Ученые записки Казанского университета. Серия гуманитарные науки. - 2013. - Т. 155. - Кн. 1. - С. 57-66.

7. Яковлева Е. Л. Техника «деятельной безмятежности» в «искусстве быть» / Е. Л. Яковлева // Международный научно-исследовательский журнал = Research Journal of International Studies. - 2012. - № 5-3. - С. 124-125.

Размещено на Allbest.ru