Ментальное бытие отличается от физического рядом существенных характеристик, которые, на первый взгляд, не позволяют редуцировать его к последнему, в результате чего образуется неустранимый онтологический разрыв между ментальными и физическими событиями. Действительно, стол существует в определенной области пространства, обладает энергией и состоит из материального субстрата, но об образе этого стола, генерируемом в процессе восприятия, уже нельзя с такой же уверенностью сказать, что он имеет пространственную локализацию, может совершать определенного рода работу или передавать импульс окружающим вещам, а также состоит из чего-то такого, что можно измерить в отношении тех или иных параметров. Однако здесь следует понимать, что речь идет именно о субъективно-ментальном образе, который существует лишь в опыте конкретного субъекта, а не о нейрофизиологических и биохимических процессах, которые сопровождают чувственное восприятие данного образа и являются необходимым условием его психического бытия.

И тут сразу же возникает нетривиальный вопрос, который заключается в том, что если весь окружающий мир материален, т.е. существует объективно и физически, то каким образом внутри него самого может возникать нечто, вообще говоря, нематериальное, существующее субъективно и ментально-психически. В рамках философии сознания обычно указывают на три основных варианта ответа. Во-первых, можно сказать, что никакого субъективного опыта в действительности не существует, а существуют лишь материальные структуры, организующиеся по определенным физическим законам, как это делают, например, представители функционализма и элиминативизма, но тогда необходимо объяснить, в каком смысле не существует собственно то, что для каждого человека в отдельности очевидным образом существует. Во-вторых, можно сказать, что ментальное существует наряду с физическим и порождается им на определенном этапе усложнения физических структур, как это происходит, например, в интеракционизме и биологическом натурализме, однако тогда мы должны объяснить, с одной стороны, каким образом физическое порождает нефизическое, а, с другой стороны, каким образом физическое взаимодействует с нефизическим внутри самой физической реальности, поскольку в данном случае нарушается принцип каузальной замкнутости физического, согласно которому у всякого физического события может быть только физическая причина и только физическое следствие. И, в-третьих, можно сказать, что ментальное тождественно физическому, т.е. ментальное существует в действительности, но оно не есть нечто, отличное от этого физического и вступающее с ним в определенного рода взаимодействие, а оно и есть само это физическое, точнее некая разновидность физического, как полагают, например, представители теории тождества и эмпирического бихевиоризма, но тогда необходимо объяснить, каким образом ментальное может быть физическим, в то время как характеристики ментального принципиально отличаются от характеристик физического.

В итоге мы видим, что все три возможных ответа, рассматриваемых в философии сознания, на поставленный выше вопрос связаны с серьезными трудностями, которые нуждаются в своем философском анализе. Но, прежде чем совершать его, следует разобраться в том, какие именно сущностные качества прочерчивают демаркационную линию между физической и ментальной сферами бытия.

Сначала перечислим специфические качества физического:

1) реальность (физическое существует реально, т.е. оно имеет материальную основу и обладает энергией, за счет которой может быть совершена физическая работа);

2) топичность (физическое занимает определенную область физического пространства);

3) объективность (физическое существует независимо от ментальной активности познающих субъектов);

4) детерминированность (физическое включено в цепочку причинно-следственных взаимосвязей и поэтому не обладает свободой);

5) неинтенциональность (физическое с необходимостью не направлено на какое-то сущее, предметность которого определяет предметность самого этого физического);

6) онтологическая самотождественность (физическое независимо от своего познания есть то, что оно есть, и не есть то, что оно не есть);

7) феноменологическая несамотождественность (физическое в плане своего познания есть то, что оно не есть, и не есть то, что оно есть, поскольку любая репрезентативная модель реальности не тождественна самой этой реальности);

8) несимволичность (физическое само по себе ничего не символизирует, т.е. не указывает ни на что иное, кроме того, чем оно само является).

Теперь перечислим специфические качества ментального:

1) виртуальность (ментальное существует виртуально, т.е. оно, во-первых, само по себе не состоит из материи и не обладает энергией, за счет которой может быть совершена физическая работа, а, во-вторых, не существует самостоятельно и опирается в своем бытии на более фундаментальную онтологическую основу в виде нейронных сетей головного мозга);

2) атопичность (ментальное не занимает никакую область физического пространства, хотя и можно говорить о локализации некоторых ментальных феноменов в виртуальном пространстве субъективного опыта);

3) субъективность (ментальное существует лишь в отношении к репрезентирующему субъекту, т.е., другими словами, ментальное в отличие от физического всегда дано лишь от первого лица);

4) свобода (ментальное может само себя детерминировать, за счет чего мы и говорим о свободе личности как о ее способности вставать над обусловленностями физического мира);

5) интенциональность (ментальное с необходимостью направлено на какое-то сущее, предметность которого определяет предметность самого этого ментального);

6) онтологическая несамотождественность (ментальное может не быть тем, что оно есть, и может быть тем, что оно не есть, что, в частности, экзистенциально ориентированным философам позволяет говорить о таких модусах бытия самосознающего субъекта, как бытие собой и бытие не собой);

7) феноменологическая самотождественность (ментальное само по себе как именно сознаваемое ментальное есть только то, что оно есть, и ничем другим быть не может, поскольку бессмысленно утверждать на собственно ментальном уровне, например, то, что человек, испытывающий боль, в действительности ее не испытывает);

8) символичность (ментальное есть символ, поскольку оно указывает на что-то иное, от себя отличное, и имеет скрытую бессознательную сторону, которая, вообще говоря, может вступать в противоречие с тем, чем является данное ментальное на сознательном уровне бытия).

Все выше перечисленные качества физического и ментального для наглядного сравнения представлены в Таблице 1.

Таблица 1.

Качества физического и ментального

Однако если внимательно присмотреться к этим отличительным качествам физического и ментального, то оказывается, что смысловой барьер, существующий между ними, может быть частично преодолен за счет установления логической преемственности между отдельными понятиями, характеризующими противоположным образом физическое и ментальное.

Действительно, покажем сначала, каким образом отличительные качества ментального могут быть сведены в рамках материалистического мировоззрения (т.е. без перехода к концепциям идеалистического толка, где ментальное оказывается первичным по отношению к физическому, как, например, в идеализме Г. Гегеля [2], или нарушается принцип каузальной замкнутости физического, как, например, в дуализме Р. Декарта [5]) к соответствующим качествам физического без потери сущностного смысла как первых, так и вторых:

1) виртуальность ментального может быть сведена к реальности физического за счет признания того, что ментальное тождественно определенного рода действию (как, например, в эмпирическом бихевиоризме С. Приста [11]), функции (как, например, в функционализме Х. Патнэма [10]) или свойству (как, например, в биологическом натурализме Д. Серла [15]), а также за счет признания того, что ментальное само по себе не обладает энергетической активностью и просто следует за определенными физическими процессами в качестве их необходимого онтологического коррелята (как, например, в эпифеноменализме Д. Чалмерса [20]);

2) атопичность ментального может быть сведена к топичности физического за счет признания того, что ментальное, будучи тождественным определенного рода нейронным процессам, обретает и свою пространственную локализацию в коре головного мозга (как, например, в теории тождества Ю. Плейса, Д. Смарта и Д. Армстронга [11, с.127-130]);

3) субъективность ментального может быть сведена к объективности физического за счет признания того, что данность от первого лица - это данность относительного некой материальной или функциональной структуры, имеющей в действительности объективное бытие (как это утверждается, например, в теории тождества или функционализме);

4) свобода ментального может быть сведена к детерминированности физического за счет признания того, что в действительности никакой свободы воли не существует, а всякое осознанное решение человека обусловливается рядом скрытых факторов нейрофизиологического, биологического, психологического, социального и культурного характера (как, например, в элиминативизме Д. Деннета [6]).

Теперь покажем, каким образом отличительные качества физического могут быть сведены в рамках материалистического мировоззрения к соответствующим качествам ментального без потери сущностного смысла как первых, так и вторых:

1) неинтенциональность физического может быть сведена к интенциональности ментального за счет признания того, что интенциональность - это только способ описания рассматриваемой системы, который, вообще говоря, присущ не только ментальному, но и физическому, поскольку последнее с определенной точки зрения заключает в себе некую долю целесообразности, обусловленную тем, что физическая система всегда включена в каузальную цепь закономерных событий (как это доказывает, например, Д. Деннет [Там же, с.104-108]);

2) онтологическая самотождественность физического может быть сведена к онтологической несамотождественности ментального за счет признания того, что определенность физического события привязана к средствам его наблюдения (как это утверждается, например, в ряде интерпретаций квантовой механики [14, с.69-76] и используется, в частности, М.Б. Менским для построения квантовой модели сознания [9]);

3) феноменологическая несамотождественность физического может быть сведена к феноменологической самотождественности ментального за счет признания того, что между ментальным образом и физическим прообразом существует определенного рода функциональная взаимосвязь, благодаря которой ментальное присутствует в физическом в качестве информации, а физическое присутствует в ментальном в качестве его материального носителя (как, например, в диалектическом материализме, где утверждается информационно-отражательный характер сознания [19, с.16-22], или в логическом бихевиоризме Г. Райла, который понимает сознание как информационный процесс, обусловленный нашей языковой активностью [12]);

4) несимволичность физического может быть сведена к символичности ментального за счет признания того, что всякая физическая вещь есть в действительности когеренция вещей, т.е. всякая физическая вещь существует лишь во взаимодействии вещей подобно тому, как смысл всякого слова проявляется лишь во взаимодействии слов в определенном смысловом контексте (как это утверждается, например, в холистической концепции материального мира и используется, в частности, Д. Бомом для выделения символически взаимосвязанных друг с другом импликативного и экспликативного уровней физической реальности, а также М. Талботом для построения голографической модели сознания [18]).

Кроме этого, физическое и ментальное обладают общим сущностным свойством темпоральности, т.е. и физическое и ментальное бытие имеет временнэю структуру. Другими словами, всякое событие физического или ментального порядка длится, т.е. имеет временнэю протяженность. Причем в отличие от пространственной протяженности временнбя протяженность принадлежит одному и тому же уровню бытия. Действительно, всякое событие физического или ментального порядка имеет локализацию в реальном времени, тогда как ничего подобного нельзя сказать о пространственной локализации, ибо физическое событие локализуется в реальном пространстве, а ментальное - в виртуальном пространстве, и между этими двумя видами пространств невозможно установить взаимно однозначного соответствия. Здесь, конечно, следует заметить, что можно говорить и о виртуальном времени, которое задает субъективную структуру ментальных событий и которое по своей сущности не сводится к реальному времени, поскольку, как это, в частности, утверждает Э. Гуссерль в рамках феноменологической теории сознания, длительность переживания не тождественна переживанию самой этой длительности [3, с.25]. Однако такое положение дел нисколько не отменяет того факта, что переживание виртуальной длительности само по себе имеет длительность в реальном времени.

Таким образом, сравнение физического и ментального приводит к структуре, схематически показанной на Рисунке 1.

Рисунок 1. Качественные переходы между физическим и ментальным

Далее следует заметить, что онтология взаимоотношений между физическим и ментальным может сводиться к тому, что:

1) физическое есть модус ментального;

2) ментальное есть модус физического;

3) физическое и ментальное суть одно и тоже;

4) физическое и ментальное существуют одновременно как две самостоятельные субстанции;

5) физическое и ментальное суть модусы некой более фундаментальной субстанцией, которая сама по себе не имеет ни физической, ни ментальной природы;

6) физическое и ментальное суть атрибуты одной и той же фундаментальной субстанции;

7) физическое и ментальное суть две стороны описания целостной реальности. В первом случае мы имеем дело с идеалистическими концепциями сознания (например, с идеалистической концепцией сознания Г. Гегеля [2]), во втором случае - с материалистическими концепциями сознания эпифеноменалистского толка (например, с эпифеноменалистской концепцией сознания Д. Чалмерса [20]), в третьем случае - с материалистическими концепциями сознания элиминативистского толка (например, с элиминативистской концепцией сознания Д. Деннета [6]), в четвертом случае - с дуалистическими концепциями сознания (например, с дуалистической концепцией сознания Р. Декарта [5]), в пятом случае - с панпсихическими концепциями сознания (например, с панпсихической концепцией сознания Б. Спинозы [16]), в шестом случае - с монодуалистическими концепциями сознания (например, с монодуалистической концепцией сознания Б. Рассела [13]) и в седьмом случае - с нейтралистскими концепциями сознания (например, с нейтрально-монистической концепцией сознания Э. Маха [8]).

Однако из схемы, изображенной на Рисунке 1, видно, что:

1) в определенном отношении физическое обусловливает ментальное (а именно в отношении качеств реальности, топичности, объективности и детерминированности);

2) в определенном отношении ментальное обусловливает физическое (а именно в отношении качеств интенциональности, онтологической несамотождественности, феноменологической самотождественности и символичности);

3) ментальное и физическое обладают общим качеством темпоральности.

Нетрудно определить, что первая группа качеств (а именно качеств реальности, топичности, объективности и детерминированности) носит онтологический характер, т.е. относится к бытию сущего, тогда как вторая группа качеств (а именно качеств интенциональности, онтологической несамотождественности, феноменологической самотождественности и символичности) носит гносеологический характер, т.е. относится к познанию бытия сущего. Следовательно, физическое обусловливает ментальное онтологически, а ментальное обусловливает физическое гносеологически, т.е. физическое обусловливает ментальное в отношении бытия самого ментального, а ментальное обусловливает физическое в отношении познания самого физического. Поэтому деление всей сферы сущего на физическое и ментальное может быть фактически сведено к аристотелевскому делению на само бытие как таковое и познание этого бытия.

Если теперь возвратиться к выше описанным вариантам онтологии взаимоотношений между физическим и ментальным, то нетрудно увидеть, что такому аристотелевскому пониманию физического и ментального соответствует лишь второй вариант, т.е. понимание ментального как модуса физического в рамках материалистических концепций сознания эпифеноменалистского толка, тогда как все остальные шесть вариантов оказываются логически несостоятельными. Действительно:

1) физическое не может быть модусом ментального, поскольку познание бытия не может существовать без самого этого бытия и без бытия самого познающего;

2) физическое и ментальное не могут быть одним и тем же, поскольку, с одной стороны, познаваемое может существовать и вне познания, а, с другой стороны, познание может и не соответствовать познаваемому;

3) физическое и ментальное не могут существовать одновременно как две самостоятельные субстанции, поскольку познание не есть субстанция в том смысле, что оно не подчиняется спинозовскому принципу causa sui;

4) физическое и ментальное не могут быть модусами некой более фундаментальной субстанцией, которая сама по себе не имеет ни физической, ни ментальной природы, поскольку познание напрямую зависит от физического состояния познающего;

5) физическое и ментальное не могут быть атрибутами одной и той же фундаментальной субстанции, поскольку может существовать непознанное бытие;

6) физическое и ментальное не могут быть двумя сторонами описания целостной реальности, поскольку само описание относится к сфере познания, а целостная реальность - к сфере бытия. Таким образом, среди множества концепций сознания следует признать истинными лишь те, которые имеют эпифеноменалистский характер.

Далее необходимо обратить особое внимание на свойство темпоральности, которое присуще как физической, так и ментальной сферам бытия. Темпоральное единство бытия и познания свидетельствует о том, что там, где есть время, есть бытие и познание, т.е. время существует только там, где свершается познание бытия, и вне этого познания никакого времени не существует. На первый взгляд, такое заявление кажется невероятным и противоречащим материалистической точке зрения, но при более внимательном рассмотрении данного утверждения все становится на свои места.

Во-первых, заметим, что уже сам Аристотель, противопоставивший платоновскому делению сущего на вещи и идеи деление того же сущего на бытие и познание, отводит времени особую роль, обусловленную тем, что, с одной стороны, движение меряется временем (точнее числом, выражающим время), но, с другой стороны, само время меряется движением (периодического и равномерного характера). Следовательно, как заключает отсюда Аристотель, время - это считаемое число. "Но кто может считать, как не душа?" - спрашивает далее Аристотель и делает окончательный вывод: время не существует без души, т.е. без познающего субъекта [1, с.142].

Но и некоторые современные материалистически настроенные мыслители видят в темпоральной структуре объективного мира присутствие субъективной компоненты, поскольку в самой материальной Вселенной поток времени не имеет никакого физического смысла. По этому поводу известный физик П. Девис в своей книге "Пространство и время в современной картине Вселенной" пишет: "Одна из наиболее непостижимых загадок физики состоит в том, что элементарное сознательное восприятие времени - поток, или перемещение момента “теперь”, - не имеет места в физическом описании объективного мира" [4, с. 20].

Дело в том, что признание объективного движения времени с необходимостью влечет за собой и признание объективного движения момента "теперь". Но момент "теперь" фактически не движется, ибо он всегда есть, по своей сути, неподвижное настоящее, относительно которого только и происходит разделение на прошлые и будущие события. Следовательно, никакого темпорального потока не существует, а существует лишь поток событий, проходящих из будущего в прошлое через неподвижный момент "теперь" подобно тому, как движение кинопленки через объектив кинопроектора создает иллюзию изменяющегося мира. Но тогда становление окружающего мира оказывается субъективным феноменом, и мы вслед за И. Кантом должны признать, что время - это трансцендентальная форма внутреннего чувства (т.е. чувства самосознания), а не объективная форма бытия материи [7, с.70-72]. Если же мы все-таки сохраняем за временем способность двигаться, то в этом случае возникает вопрос о скорости движения самого времени, т.е. фактически о существовании какого-то иного времени, относительно которого только и можно говорить о движении времени нашего физического мира. И тогда мы либо должны признать в качестве такого второго временного измерения само время нашего субъективного осознания, что тут же приводит нас к субъективному идеализму, либо должны обратиться к фантастической теории Д. Данна, согласно которой существует бесконечный ряд временных потоков, каждый из которых движется относительно последующего [4, с.279-280]. Следовательно, мы должны скорее остановиться на точке зрения И. Канта, признав трансцендентальную природу времени, и оставив открытым вопрос о природе астрономического времени, точнее вопрос о физической природе того, что в объективном мире соответствует субъективному переживанию темпорального потока событий. П. Девис в этом отношении честно и открыто заявляет: "Никогда не было физических опытов, которые позволили бы установить течение времени. Если обратиться к объективному миру окружающей действительности, то ход времени пропадает, как ночной призрак" [Там же, с.279].

Таким образом, единство объекта и субъекта (единство физического и ментального), делающее возможным познание окружающего мира, имеет темпоральную природу и представляет собой, по сути, не что иное, как время. Именно поэтому исследование темпоральной организации физического с неизбежностью приводит нас к ментальному как необходимому условию объективного потока событий, а исследование темпоральной организации ментального с неизбежностью приводит нас к физическому как необходимому условию субъективного переживания времени.

Список литературы