Интернет вещей и основания биополитики

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Интернет вещей и основания биополитики

Интернет вещей в настоящее время проникает практически во все сферы жизни. Под Интернетом вещей (Internet of Things, IoT) понимается концепция вычислительной сети, объединяющей различные устройства - «вещи», которые могут взаимодействовать между собой, а также с внешней средой, как правило, без участия человека или с минимальным участием [8, с. 33-34]. Интернет вещей все чаще используется в промышленном производстве как в плане применения его принципов в машинах и аппаратах, так и в широком спектре логистических задач. В наши дни компоненты Интернета вещей проникают в повседневную жизнь. Здесь можно упомянуть «умные» дома, в которых реализуются принципы саморегуляции и ресурсосбережения, например, температурный принцип - при взаимодействии с окружающей средой и выборе схемы отопления или кондиционирования. Все, что связано с повседневной жизнью человека, тоже все в большей степени становится охваченным Интернетом вещей: фитнес-браслеты, следящие за частотой сердечных сокращений, передают информацию на смартфон, в котором приложения могут в режиме реального времени выстраивать оптимальную схему двигательной активности и отслеживать состояние здоровья. Можно привести в пример еще множество компонентов Интернета вещей, функционирование которых зависит от условий окружающей среды или данных, получаемых из сети Интернет. Принцип их работы напоминает принцип функционирования термостата. Еще одной важной чертой Интернета вещей является идея и практика маркирования с помощью бар-кодов, радиочастотных меток объектов самой различной природы - начиная от потребительских товаров и кончая предметами и элементами в рамках городской среды, которые используют любители квестов в реальности, ставящие цифровые метки на стенах домов и различных архитектурных элементах. Можно сказать, что в этом отношении происходит процесс удваивания мира: реальные объекты, получая метки, индивидуализируются и «каталогизируются» как элементы виртуальной реальности - становясь элементами Интернета вещей. Подобного рода цифровые метки, содержащие информацию об объектах, представляют собой принципиально иной способ упаковки и хранения информации об объектах на самих же объектах. Этот феномен интересен тем, что на протяжении всей истории человечества информация об объектах, как правило, хранилась отдельно от них самих. В настоящее время Интернет вещей широко используется в маркетинговой и рекламной практике, ведь сеть Интернет является мощнейшим инструментом продвижения товаров и услуг. В погоне за эффективностью рекламного сообщения компании используют историю просмотров веб-страниц на смартфонах или персональных компьютерах пользователей для анализа предпочтений и быстрого формирования специальных предложений о товарах и услугах. В соответствии с этим же принципом работают компоненты различных популярных поисковых сервисов - в зависимости от вводимых запросов формируется контекстная реклама. Фактически, технологии Интернета вещей позволяют отслеживать и в известной мере контролировать потребности, приоритеты человека, его склонности в прямой или опосредованной форме. Здесь мы подходим к биополитической проблематике, которая в наши дни повсеместных технических возможностей контроля становится наиболее актуальной.

Сама по себе проблема биополитики рассматривалась рядом мыслителей, начиная, пожалуй, с Х. Арендт, которая в «Vita Activa, или О деятельной жизни» размышляла о том, что современная политическая жизнь оказывается все более связанной с жизнью человеческого рода, последняя же превращается в своего рода абсолют социальности, вытесняя античные идеалы политического общежития [2, с. 317-323].

М. Фуко развил идеи биополитики в том или ином виде в ряде своих работ [11-16], в которых размышлял о включении природной жизни в механизмы и калькуляции государственной власти. Вообще говоря, Фуко, рассуждая о власти во многих своих работах, ставил под вопрос правомерность ее анализа и функционирования с позиций формально-институциональных, которые были характерны для традиционных политико-правовых подходов. Он отмечал, что биологические аспекты жизни становятся главенствующими и на них обращает внимание суверенная власть, в итоге политика трансформируется и становится биополитикой [15, с. 334-360].

Политические технологии таковы, что в рамках них вырабатываются механизмы и практики контроля индивида, отсылающие к его «биологическим» измерениям существования. Сюда, помимо всего прочего, входят и технологии «создания себя», связанные с процессом осознания собственной идентичности, что тоже выступает как изощренная форма распространения власти на области интимно-жизненного [11, с. 269-305]. Современный итальянский философ Дж. Агамбен рассматривает различные теоретические концепции, связанные с анализом биополитики, которые были представлены у классиков в более или менее систематической форме. Он, анализируя работы Аристотеля, отмечает, что еще Стагирит разделял жизнь на жизнь как некую фактичность, имеющую отношение к человеку и его домашнему хозяйству и его частным делам, и жизнь, имеющую правильную форму для человеческого индивида. Последняя является основой для политической жизни, и на нее опирается, в конечном счете, государство [1, с. 7-9]. Демонстрируя всю сложность проблемы биополитики в теоретической перспективе и на практике, Агамбен пытается показать диалектическое единство «голой» жизни и потребностей человека и его гражданско-правового облика. Соответственно он анализирует точки соприкосновения юридическо-институциональной и биополитической моделей власти [Там же, с. 13]. Он приходит к выводу, что современная политическая ситуация такова, что власть не может игнорировать биологически-жизненные интересы человека и именно на них строит свои расчеты и риторику, что характерно как для демократических обществ, так и для тоталитарных, несмотря на парадоксальность этой ситуации.

Внимание к телесно-индивидуальным аспектам человека в процессе конструирования властнополитического пространства актуально для исследований Х.У. Гумбрехта, который, как и М. Фуко, в отдельных аспектах старается не развивать традиционное понимание власти как результата функционирования государственных структур, в традиционном юридически-институциональном аспекте. Он, выстраивает свою теорию, подчеркивающую важность «производства» вещей реального мира, когда они обнаруживают свое присутствие в качестве объектов повседневного опыта, а не в отвлеченно-платонистской трактовке. Гумбрехт рассматривает в этой перспективе власть чуть ли не в физическом модусе - как возможность одних тел управлять другими, блокировать их в случае необходимости [9, с. 117].

Представленные некоторые концепции, обнаруживающие важность телесно-биологических аспектов и отдельного индивида, фиксируют повышение внимания к телесно-индивидуальным аспектам человека, возможностям политической системы и власти основывать свои действия в современных условиях.

В социально-экономической практике, точнее в маркетинговых и рекламных стратегиях, также происходит усиление тенденций к использованию тела, телесно ориентированных потребностей, технологий воздействия, напрямую связанных с телесным аспектом потребления и жизни в целом. Современная реклама и маркетинговое воздействие широко используют Интернет вещей и его возможности в качестве технологической платформы для развертывания своих стратегий. В частности, технологии «умного дома», ориентированные на поддержание относительной автономности жилища и обеспечения жильцов всем необходимым, используют данные об уровне потребления тех или иных продуктов и ресурсов, информацию о потребительских предпочтениях. Последние, в конечном счете, оказываются тесно связанными с телом и телесными аспектами человеческого существования (предпочтения в еде, предрасположенности к различным заболеваниям, чувствительность к изменению метеоусловий и наличию разнообразных аллергенов).

В некоторых странах уже активно применяются технологии, которые составляют рацион питания с учетом особенностей человека, их использующего (предпочтения могут быть связаны с выбором экопродуктов). Сами компании часто делают ставку на удовлетворение тех потребностей, которые связаны непосредственно с жизненным процессом человека, либо выпускают гаджеты, ориентированные на контроль состояния жизни и здоровья использующего их человека.

Таким образом, Интернет вещей становится, с одной стороны, инструментом реализации рекламномаркетинговых стратегий. С другой стороны, идея и практическое применение технологий Интернета вещей превращаются в своего рода концептуальную схему реализации потенций контроля и управления в рамках всего общества. Вполне известна концепция Ж. Бодрийяра, который описывал процесс подчинения человека политико-экономической системе современного общества, основанного на принципах рыночной экономики, которые трансформируются и превращают в символическую стоимость и полезность многие явления, изначально лежавшие в плоскости социального [4]. Теоретики и критики социально-экономической системы развитого капиталистического общества ХХ века Т. Веблен, Ж. Бодрийяр [4-6] и другие создали немало теоретических конструкций, в рамках которых описывались явления потребления как символического процесса, репрезентирующего социальный статус, стремление к его достижению.

Потребление как таковое часто рассматривалось в качестве процесса, который не только и не столько направлен на удовлетворение потребностей (в том числе телесно- и витально-ориентированных). Потребление в социально-философской перспективе виделось как своеобразный механизм, обеспечивающий функционирование социальной структуры, подвижность либо неизменность социального статуса. Причем сам носитель этого статуса должен был рассматривать потребление в таком качестве - что следует потреблять и каким образом для поддержания своего социального положения. Здесь можно приводить массу примеров, начиная от кутежей и показных трат бедневшей аристократии XVIII-XIX веков и кончая такими феноменами потребительского общества как, например, понятие «автомобиля представительского класса», в котором имплицитно свернуто желание представителя бизнес-кругов приблизиться к репрезентационным социальным практикам политической элиты. В большинстве случаев, по мысли теоретиков, потребитель должен был обладать культурой дешифровки социального кода акта и предметов потребления, понимать, что и каким образом следует потреблять. Здесь, как нам кажется, действует та же самая модель «герменевтики потребностей», долгое время существовавшая в рамках традиционных политико-правовых доктрин, которые рассматривали политические интересы и стремления как нечто такое, что осознается субъектами политического процесса (необязательно в поле властных практик демократии). Интересы и стремления должны были быть продуктом свободного (или несвободного) выбора субъектов политической системы: можно вспомнить хотя бы традицию, идущую от Т. Гоббса и теоретиков «общественного договора», в рамках которого человеческое общество должно было осознать необходимость создания государства с помощью социально-герменевтических усилий [7]. Именно против этого, как нам представляется, выступали теоретики биополитики, которые подчеркивали тот факт, что власть помимо традиционных посылов, ориентированных на дешифровку их теми или иными слоями общества, оперировала вполне материальными и направленными на телесно-пространственные формы вещами, например, устройством школы, больницы, тюрьмы, которые анализировал М. Фуко [13; 14; 16].

На наш взгляд, современная власть должна и будет все активнее применять технологии контроля с опорой на непосредственно-телесное перцептивное воздействие, адресованность персонально к каждому члену общества (стали реальностью различные электронные документы, содержащие основную информацию о гражданине), использование жизненно-важных потребностей и интересов, в том числе и интересов, связанных с мобильностью, подвижностью в плане проживания, места труда. В будущем, по оценкам футурологов, повысится прозрачность информации о гражданах и их деятельности, многообразных формах идентичности, что станет возможным благодаря информационным технологиям [3, с. 128-130]. Интернет вещей, на наш взгляд, в этом процессе будет играть важную роль.

Как нам представляется, все отчетливее проявляется тенденция ухода от «герменевтичности» социальных и политических практик, в рамках которых работала модель некоего социального «логоса», обмена сообщениями между властными структурами и обществом. Само повышение внимания к телесности и аспектам, связанным с витальным измерением жизни, проявляется во многих сферах современной жизни, а не только в политико-экономической.

Уход от герменевтических практик наметился в эстетике, концентрирующейся на перцептивном аспекте восприятия произведений искусства, социально-экономических эффектах проникновения прекрасного в мир повседневных практик [10, с. 52-90; 17]. В современной философии континентальной ориентации все сильнее проявляются мотивы внимания к человеку как телесно-онтологическому феномену, усиливается внимание к повседневным практикам человека, которые не столько манифестируют некие социальные аспекты бытия и выступают в качестве их знаков и репрезентаторов, но и являются некими самостоятельными онтологическими ценностями и детерминантами. Сейчас все в большей степени философия рефлексирует над важнейшими изменениями в онтологическом позиционировании современного человека, жизнь которого становится менее ориентированной на традиционную смыслоцентричную онтологию логоса. В этом плане такие технологические явления как Интернет вещей, имеющие глубокое социальное и политическое измерение, репрезентируют в качестве симптома тягу к онтологическим основаниям жизни человека как таковой, физиса, возможно, в чем-то «уставшего» от логоса.

Список литературы

интернет информационный политический

1. Агамбен Дж. Homo sacer. Суверенная власть и голая жизнь. М.: Европа, 2011. 256 с.

2. Арендт Х. Vita activa, или О деятельной жизни. СПб.: Алетейя, 2000. 347 с.

3. Аттали Ж. Краткая история будущего. СПб.: Питер, 2014. 288 с.

4. Бодрийяр Ж. К критике политической экономии знака. М.: Академический проект, 2007. 335 с.

5. Бодрийяр Ж. Система вещей. М.: Рудомино, 1995. 173 с.

6. Веблен Т. Теория праздного класса. М.: Прогресс, 1984. 366 с.

7. Гоббс Т. Левиафан. М.: Мысль, 2001. 480 с.

8. Грингард С. Интернет вещей: будущее уже здесь. М.: Альпина Паблишер, 2016. 188 с.

9. Гумбрехт Х.У. Производство присутствия: чего не может передать значение. М.: Новое литературное обозрение, 2006. 184 с.

10. Инишев И.Н. Чтение и дискурс: трансформации герменевтики. Вильнюс: ЕГУ, 2007. 168 с.

11. Фуко М. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. М.: Касталь, 1996. 448 с.

12. Фуко М. Герменевтика субъекта: курс лекций, прочитанных в Коллеж де Франс в 1981-1984 учебном году. СПб.: Наука, 2007. 677 с.

13. Фуко М. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы. М.: Ad Marginem, 1999. 480 с.

14. Фуко М. Психиатрическая власть: курс лекций, прочитанных в Коллеж де Франс в 1973-1974 учебном году. СПб.: Наука, 2007. 450 с.

15. Фуко М. Рождение биополитики: курс лекций, прочитанных в Коллеж де Франс в 1978-1979 учебном году. СПб.: Наука, 2010. 448 с.

16. Фуко М. Рождение клиники. М.: Смысл, 1998. 310 с. 17. Welsh W. Undoing Aesthetics. L.: Sage Publications, 1998. 224 р.

Размещено на Allbest.ru