Место образа в научном познании

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Место образа в научном познании

Рахматуллин Рафаэль Юсупович,

Семенова Эльвира Разифовна

The article analyzes two types of reduction in the analytics of aesthetic experience: to aesthetic evaluation and aesthetic object. The author marks the historical and aesthetic context of these reductions and proposes counter pleas against them. The paper also describes modern conceptions oriented at the overcoming of these reductions and indicates a direction, in which one should move in order to make the analytics of aesthetic experience complete.

Key words and phrases: aesthetic experience; aesthetic evaluation; aesthetic object; I. Kant; G. W. F. Hegel.

Статья посвящена исследованию функций образа в научном познании. Под образом понимается совокупность чувственных сигналов, изоморфных содержанию объекта-оригинала и субъективно переживаемых в качестве самого объекта. Утверждается, что образы выполняют в научном познании следующие функции: а) выступают промежуточным звеном при движении идеи в сторону ее практического воплощения; б) понимания, трансляции и генерализации знания; в) носителя порождающих новое знание структур.

Ключевые слова и фразы: образ; теория; модель; структурная аналогия; генерализация; фрактал.

познание образ теория научный

Прошло более пятидесяти лет с провозглашения психологом Р. Хольтом лозунга о возвращении образов «из изгнания», и интерес к образным представлениям только возрастает. Хольт объяснял усиление внимания к этой проблеме потребностями инженерной психологии, столкнувшейся с необходимостью конструирования образных представлений, находящихся в промежутке между абстрактными теоретическими разработками и их материальным воплощением [14, p. 263-264]. Эта проблема особенно остро стала ощущаться в ХХ веке в связи с математизацией естественных наук, когда ученым пришлось объяснять на более доступном языке созданные ими теории своим коллегам и показывать их практическую применимость. Ибо для того, чтобы реализовать теоретическое решение на практике, нужно сначала его онтологизировать, представить, как оно будет выглядеть в реальной жизни. Оказалось, что движение идеи до ее материального воплощения проходит ряд этапов: идея > графическое выражение идеи (чертеж, график, таблица, диаграмма и т.п.) > модель > образное представление конечного результата (онтологизация идеи) > практическое воплощение идеи [5]. К примеру, теоретически обоснованная идея новой конструкции моста предполагает изготовление чертежа, построение модели для проведения экспериментов, образное представление о его строительстве и функционировании на конкретном месте, и только затем получают сам мост. В указанной цепочке развертывания идеи нас интересует только образ. Из приведенных рассуждений видно, что образ не является идеей, теорией, графическим изображением, моделью. «Образ есть совокупность чувственных сигналов, изоморфных содержанию объекта-оригинала и субъективно переживаемых в качестве самого объекта» [7, с. 169]. Какие же функции он выполняет в науке?

Указанная Хольтом функция образа как инструмента воплощения теории в практику тесно связана с пониманием научного знания. Мы придерживаемся прагматистской концепции значения, согласно которой понимание теории или понятия достигается тогда, когда человек имеет представление, как ее можно применить. Даже Платон, который скептически относился к наглядным представлениям сущности, признавался, что говорить о небесных телах, «не имея перед глазами наглядного изображения, было бы тщетным трудом» [4, с. 480]. Трудность визуального представления предмета теории всегда создает определенный дискомфорт, чувство неудовлетворенности от знакомства с ним. Прав А. В. Славин, считающий, что исследователь по своей природе «обладает внутренней потребностью в том, чтобы наглядная картина объекта познания постоянно витала перед анализирующей и синтезирующей деятельностью его разума» [10, с. 180]. В науке известны случаи, когда невозможность визуального представления каких-то ее объектов создавала у исследователя чувство их нереальности. Например, известно недоверие Эйнштейна к квантовой механике из-за невозможности образного представления ряда ее положений, что ярко отражено в написанной им совместно с Б. Подольским и Н. Розеном статье [12], а также в многочисленных дискуссиях с представителями копенгагенской школы физики. Чем абстрактней наука, тем острее в ней ощущается проблема понимания, которая связана с возможностью наглядного представления объекта в его сфере деятельности. Д. Гильберт и С. Кон-Фоссен пишут об этом применительно к математике, в которой, наряду со стремлением к абстрактности, существует «тенденция наглядности, которая <...> стремится к живому пониманию объектов и их внутренних отношений» [2, с. 6].

С проблемой понимания тесно связана функция трансляции научного знания. Прежде всего, она ощущается в сфере обучения. Задачей трансляции является передача знания от его носителя к его потребителю. Эффективность такой передачи зависит от ее средств. Наш многолетний опыт работы в высшей школе позволяет сделать вывод, что чем абстрактней уровень изложения научного материала, тем хуже его усвояемость обучаемыми. Известно, что нередко люди предпочитают знакомиться с содержанием научных теорий не с работ их авторов, а талантливых интерпретаторов, которые умеют преподнести главное в теории в ясной и доступной форме. Автор теории стресса Г. Селье пишет, что «недостаточно сделать открытие или даже кратко описать его. Невзирая на все трудности, оно должно быть проработано до такой степени, чтобы и другие смогли воспринять идею и продолжить работу в этом направлении» [9, с. 49]. В этом контексте образ является незаменимым интерфейсом. Эйнштейн при помощи образа падающего лифта объяснял главную идею общей теории относительности, Гейзенберг применял образ воображаемого микроскопа для популяризации открытого им принципа неопределенности, С. И. Вавилов стоял у истоков общества «Знание», главной задачей которого было доведение до широких масс достижение научной мысли.

Еще одной функцией образов является их эвристичность. В искусстве они являются главным средством выражения мысли и чувств художника. Но они способны выступать также в качестве инструмента и продукта научного творчества. Образы Солнечной системы, Земли, атома, ДНК и т.п. являются результатами научного творчества. Однако нередко образы выступают и в качестве средства порождения нового научного знания. Их креативность связана, прежде всего, со способностью выступать в качестве носителя так называемых порождающих структур. Образ, как и всякий объект, можно рассматривать как систему, состоящую из элементов, организованных в целое при помощи структуры. Структура есть схема, способ соединения элементов. Оказалось, что она обладает одним загадочным свойством: одна и та же структура может быть использована для образования совершенно различных систем. Например, образ Солнечной системы был использован Резерфордом при создании модели атома, а пифагорейские представления о Космосе, по мнению И. Д. Рожанского, структурно соответствуют образу древнегреческого дома, в центре которого всегда находился очаг [8, с. 240]. Мы солидарны с Дианой Крейн, которая полагает, что прирост научного знания нередко происходит путем «перекрестного опыления», под которым она понимает перенос структуры объекта, находящегося в одном пространстве исследования, на объекты, находящиеся в другой сфере [13]. И. Хофман пишет, что переход «от одной формы репрезентации к другой представляет собой важный источник творческих возможностей человека. Связи трансформации, которые при одной форме репрезентации могут быть замаскированы, после смены репрезентации вдруг становятся очевидными, что может привести к быстрому решению проблемы» [11, c. 173-174]. Вопрос о генезисе этих порождающих структур остается нерешенным. Мы придерживаемся платоновской традиции, согласно которой эти структуры, подобно платоновским идеям, аристотелевским формам или юнговским архетипам, способны порождать новые реальности при их синтезе с новым субстратом. Интересным вариантом такого решения является современная концепция фракталов [6]. Наиболее продуктивным носителем порождающих структур являются образы из-за универсальности их языка: язык наглядности не нуждается в переводе на национальные языки или язык символических исчислений.

Важной функцией образов в научном познании является их способность выступать в качестве средства генерализации научного знания. На эту операцию впервые обратили внимание Е. Д. Бляхер и Л. М. Волынская, которые назвали генерализацией форму обобщения, при которой конкретный представитель класса репрезентирует весь класс [1]. Он тождественен методу типизации в художественном творчестве, когда создается образ, обобщающий определенный тип, например, людей. В науке результатами генерализации являются образы треугольника, атома, планеты, клетки и т.д., каждый из которых репрезентирует большие классы объектов научного познания. Как заметила И. Б. Михайлова, «средством обобщения на уровне научной онтологии является “образ-модель”, а его итогом - образ реальных процессов и явлений, проецируемых на чувственно воспринимаемый в процессе практики мир» [3, с. 50].

Резюмируя содержание статьи, можно утверждать, что образ является значимым элементом научного познания. Он выполняет в нем функции посредника между теорией и практикой, средства понимания, трансляции и генерализации научного знания, компонента научного творчества.

Список литературы

Бляхер Е. Д., Волынская Л. М. Генерализация физической картины мира как момент исторического движения познания // Вопросы философии. 1971. № 12. С. 103-113.

Гильберт Д., Кон-Фоссен С. Наглядная геометрия. М.: Наука, 1981. 344 с.

Михайлова И. Б. Характер представлений в современной науке // Философские науки. 1963. № 2. С. 40-51.

Платон. Сочинения: в 3-х т. М.: Мысль, 1971. Т. 3. Ч. 1. 687 с.

Рахматуллин Р. Ю. Онтологизация как компонент научного познания // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2014. № 12 (50). Ч. 1. С. 160-162.

Рахматуллин Р. Ю. Фрактальная концепция творчества // Исторические, философские, политические и юридиче-

ские науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2015. № 7 (57). Ч. 1. С. 145-147.

Рахматуллин Р. Ю., Семенова Э. Р., Хамзина Д. З. Понятие образа // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2012. № 12 (26). Ч. 2. С. 167-170.

Рожанский И. Д. Развитие естествознания в эпоху античности. М.: Наука, 1979. 485 с.

Селье Г. От мечты к открытию: как стать ученым. М.: Прогресс, 1987. 368 с.

Славин А. В. Наглядный образ в структуре познания. М.: Политиздат, 1971. 271 с.

Хофман И. Активная память: экспериментальные исследования и теории человеческой памяти. М.: Прогресс, 1986. 312 с.

Эйнштейн А., Подольский Б., Розен Н. Можно ли считать квантовомеханическое описание физической реальности полным? // Эйнштейн А. Собрание научных трудов: в 4-х т. М.: Наука, 1966. Т. 3. С. 604-611.

Crane D. Invisible Colleges: Diffusion of Knowledge in Scientific Communities. Chicago: University of Chicago Press, 1972. 213 p. 14. Holt R. R. Imagery: the Return of the Ostracized // American Psychologist. Vol. 19. № 4. P. 254-264.

Размещено на Allbest.ru