Онтологические, гносеологические, аксиологические и праксиологические основы безопасности

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

Научный подход к анализу безопасности подразумевает интерпретацию онтологических, гносеологических, аксиологических и праксиологических её основ. Указанное актуализируется рядом причин.

Первая причина: важными обстоятельствами философского понимания действительности выступают универсализм и субстанционализм, конструирующие позитивное отношение субъекта к жизни на базе осознания им его значения, адекватно принять их вне зависимости от своей важности. Вторая причина: разрешение внутренних противоречий безопасности, согласно Э.П. Литвинову, приводит к отрицанию одних обстоятельств жизнедеятельности людей и возникновению других, которые могут как укоренить позитивное качество объекта, так и уничтожить его [3, с. 67]. Третья причина: полномочный носитель безопасности претворяет в жизнь афишированное нравственностью правило свободы, которое умножает его потенциал поступать вопреки своим привычкам. Четвёртая причина: только практика «агентов» безопасности выступает действительным обстоятельством, позволяющим формировать актуальные условия для её обеспечения.

Очевидно, что безопасности присущи онтологические, гносеологические, аксиологические и праксиологические основы, которые важно зафиксировать.

Первая основа - онтологическая. Безопасность представляется в качестве объективно существующей действительности, в которой имеется значительная толика опасностей. Последние являются её постоянными «спутниками», поэтому она непрерывна в отличие от своих конкретного положения и имеющихся характеристик. Вместе с тем состояние безопасности пребывает в зависимости от объекта, поскольку позиционирует себя как итог жизнедеятельности социума по прогнозированию, предупреждению и ликвидации опасностей. Лишь наличие объектов, отражённых в мышлении людей, с необходимостью предполагает бытие безопасности, которому угрожает / не угрожает опасность. Кроме того, бытийная направленность анализируемого понятия подразумевает установление границы между следующими её разновидностями: уцеление и жизнеспособность.

Уцеление следует отразить в том, что субъекты выживают постольку, поскольку мыслят, следовательно - существуют (по Р. Декарту) [1, с. 267]. Наличие же объектов в условиях постоянного присутствия опасностей подразумевает другую интерпретацию уцеления, так как оно намного значительнее, нежели обыкновенное воспроизводство своего предназначения. Ведь бытие людей, с одной стороны, устанавливается их склонностью превозмогать пределы накопленной практики, а, с другой - всё время их расширять.

В этой связи для углубления характеристики уцеления необходимо ввести понятие с большим внутренним смыслом. Таковым может выступить - жизнеспособность. Её важно воспринимать в качестве шанса утверждения выживания посредством самосовершенствования. Данный процесс трудоемкий, но весьма значимый. Выбор между первой и второй разновидностями безопасности следует сделать в пользу последней. Это объясняется тем, что уцеление в целом сводится к отражению опасностей и обеспечивается, главным образом, через защиту от них. Алгоритм же жизнеспособности совершенствуется по мере развития и функционирования государства. Субъектам безопасности предпочтительнее оттачивать деятельность, поведение и мышление, а, если уж совершенно точно, то вырабатывать, оценивать и применять адекватные средства, способствующие их плодотворному существованию.

Вторая основа - гносеологическая. В зеркале предпринятых суждений она может быть раскрыта в случае нахождения ответа на вопрос: каким образом соизмеряются смыслы о безопасности объектов с ней самой? Осознание смены состояний и развития последней весьма трудно для разрешения. И задача предстаёт не столько в уяснении безопасности как таковой, сколько в приобретении уверенности в том, что возможно глубоко познать её суть, пусть не во всех, но, хотя бы в наиболее заметных проявлениях внешней среды.

Важно подчеркнуть то обстоятельство, что в ходе многих интерпретаций понятия «безопасность» обнаруживалась его конкретизация, и, более того, - переформатирование содержательной части, обоснование иных - приемлемых - позиций по интересующему вопросу. Такое произрастание одного восприятия рассматриваемого явления в другое укоренено, главным образом, с собственно процессом познания, что особенно проявляется при наличии состояния, устремляющегося от сущности элементарного порядка к утверждению более высоких устроений. С одной стороны, подобное только подтверждает сложность скрепа единственной формулировкой полного обилия безопасности, а, с другой - актуализирует потребность в конвенциальных взглядах на её раскрытие.

Становится очевидным, что всесторонняя оценка безопасности должна зиждиться не только на объявлении конкретных стремлений. Важна её концентрированность на вскрытии непреодолимых для многих чуждых намерений и интриг, выявлении вполне определённых сил и средств, могущих причинить как прямой, так и опосредованный урон системе в целом, формировании адекватного ответа и установлении динамики развития по достижению цели. Это может произойти при проведении постоянного наблюдения за наличным положением опасностей и её основных форм во всех сферах обеспечения безопасности, своевременного обнаружения их особенностей, уровня и напряжения.

Однобокая же оценка опасностей нередко направляет исследователей или носителей власти в лоно ошибочных мнений. Одним из гносеологических обстоятельств указанного выступает сам образ обнаружения их подлинности, всегда связанного с извлечением вероятностных догадок, достоверность которых ещё не доказана опытным путём. Субъект, тем самым, помещает в пространство неизведанного свои предварительные - непроверенные - суждения, основывающиеся, как правило, на вполне интерпретированном. Но ведь понятно, что такое объяснение сферы неизведанного часто замедляет, а порой искажает, плодотворное решение научной проблемы. Подобная деятельность, поведение и мышление полномочных агентов обязательно зафиксирует такой уровень безопасности, который следует назвать притворным (ложным).

Третья основа - аксиологическая - скреплена с суждениями субъекта о качестве безопасности объекта. По сути, безопасность, по В.В. Крюкову - ранжированные ценности в виде социального квадрата: люди - вещи - знаки - институты, которые устанавливают «альфу и омегу» для осознания её плодотворного содержания [2, с. 120]. Вместе с тем она в полном объёме недостижима, хотя является базовой ценностью существования как человека, так и общества - стержнем любой модернизации. Смысл понятия «ценность» достаточно-таки протяжён.

Так, небезынтересна по этому поводу позиция авторов «Новой философской энциклопедии»: С одной стороны, ценности представляются ими в качестве глубинного слоя <…> всей структуры личности в единстве предметов её устремлений (аспект будущего), особого переживания-обладания (контекст настоящего) и хранения своего достояния в тайниках средства (область прошедшего). С другой - указывают, что они конституируют её внутренний мир как “уникально-субъективное бытие”, демонстрирующее и императивный, и оценочный моменты мышления локального социума [4, с. 320-321].

Из всего сочетания формулировок ценностей, имеющихся в научных исследованиях и энциклопедиях, следует обозначить существенное: они не выступают любой значимостью явлений, но обязательно - позитивной. Поскольку подобный смысл своим происхождением обязан человеку сначала в его физиологической ипостаси, а вслед и социальном изображении, постольку безопасность сквозь время укореняется в качестве феномена мышления социума. Именно в его заключительных суждениях она предстаёт, согласно А.И. Позднякову, как совокупность ценностных координат об опасных и безопасных деятельности и поведении людей [5, с. 22].

Праксиологическая основа. Она подразумевает анализ безопасности в качестве итога деятельности, поведения и мышления отдельного человека, локального социума или государства. Сфера подобного результата простирается от конструирования её вариантов до интенции их реализации, что иногда не соответствует искомым целям. Такое противоречие практики смыслу с точки зрения познания не менее важно, чем совпадение между ними. В данном случае оно «напоминает» либо о несовершенстве цели - тогда возникает потребность в её корректировке, либо об ошибочном выборе и применении средств - что влечёт за собой проработку слабых звеньев практической цепочки.

Таким образом, уяснение онтологического среза заключается в том, что безопасность, во-первых, выступает в качестве объективной реальности, во-вторых, способствует сбережению всего живого, а, в-третьих, помогает охватить максимум значимых объектов, явлений и процессов, функционирующих в социокультурном пространстве независимо от сознания социума.

Гносеологическая основа безопасности напрямую укоренена с особенностями приобретения знания о ней, которое осложняется тем, что она обретает в значительном количестве протяжений во всех сферах жизнедеятельности социума, и вряд ли предоставляется возможность ощутить её совершенность, то есть безусловность. Это объясняется тем, что процесс воспроизводства опасностей в контексте деятельности, поведения и мышления субъектов - вкупе с объективными показателями - безграничен.

Аксиологическая основа безопасности отражается в том, что она гармонично сочетается с общечеловеческими ценностями: благом, добром, истиной, идеалом, справедливостью и др. Поэтому рассматриваемый контекст явления актуален для всех без исключения субъектов, связанных совместной деятельностью, поведением и мышлением.

Практика оказывается основой познания безопасности, предоставляя начальную информацию, столь необходимую для зарождения импульсов к её постижению. Теория же есть синтез практики и сведений о безопасности объекта на сущностном её уровне. Рассматриваемая основа выступает также весьма существенным показателем плодотворности анализируемого явления.

Список литературы

гносеологический философский безопасность субстанционализм

1. Декарт Р. Рассуждения о методе // Декарт Р. Сочинения: в 2-х т. М., 1989. Т. 1. С. 250-296.

2. Крюков В.В. Ценности и их ранжирование // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2014. № 10 (48): в 2-х ч. Ч. 2. С. 120-122.

3. Литвинов Э.П. Философские основы концепции безопасности // Пространство и время. 2012. № 1 (7). С. 66-73.

4. Новая философская энциклопедия: в 4-х т. М.: Мысль, 2010. Т. 4. 732 с.

5. Поздняков А.И. Сравнительный анализ современных подходов к определению понятий национальной и военной безопасности // Военно-философский вестник. 2008. № 2 (02). С. 17-29.

Размещено на Allbest.ru