Кант и методологические основания философского реализма в русском естествознании

Размещено на http://www.allbest.ru/

Кант и методологические основания философского реализма в русском естествознании

Коробкова Светлана

В центре внимания статьи такое течение русской философии второй половины XIX в. как философский реализм. Квинтэссенция философского реализма - исследование корреляции материального и идеального в реальной действительности. Учение Канта об априоризме послужило методологическим основанием разработки реалистического мировоззрения в русском естествознании. Частный случай рецепции идей немецкого мыслителя - критический реализм М. М. Филиппова. Кантовская система в контексте философского реализма получает не традиционное идеалистическое, а натуралистическое звучание.

Ключевые слова и фразы: философский реализм; естествознание; критический реализм; априоризм; идеализм; опыт; реальность; действительность.

Философия Канта - безусловно значительное явление в истории мировой мысли. Неокантианство - широкое направление как в европейской, так и в русской философии. Как последователи идей Канта, так и их исследователи традиционно концентрируют свои усилия вокруг так называемого «критического периода» философии Канта, в развертывании и интерпретации гносеологических аспектов учения, особое внимание уделяется понятию «вещь в себе» и априорным формам познания. Все вновь появляющиеся исследования воспроизводят типичный подход, утвердившийся в кантоведении, а именно: отношение к кантовской философии как идеалистической системе [7]. До настоящего времени редко попадают в поле зрения академических проектов научные упражнения кенигсбергского мыслителя в области натурфилософии, результатом чего, в частности, стала гипотеза происхождения Вселенной, известная в современной науке как гипотеза Канта-Лапласа [5]. А между тем, «критический» и «докритический» периоды непосредственно связаны: к своей гносеологической теории Кант пришел от космологии; понимание мира как системы, действие связующих сил в этой системе и наличие физических границ видения мира стали мостом к разработке теории познания. На этот факт обратил внимание В. И. Вернадский. На основе доклада, прочитанного им 28 декабря 1904 г., на заседании московского психологического общества, посвященном памяти Канта, он написал статью «Кант и естествознание», где и отмечается роль Канта как естествоиспытателя. Вернадский настаивает на том, что без естественнонаучных штудий Канта не было бы и его «критической философии». Указывая на неизбежность связи философии и науки, он пишет: «Если… всмотреться в исторический ход мысли, то можно заметить, что все крупные открытия и научные обобщения - рано ли, поздно ли - находят себе отражение и переработку в философской мысли: и в случае, ежели они стоят уже вне пределов существующих философских систем, способствуют созданию новых… В этом смысле научная деятельность до известной степени предшествует философской работе, и после крупных философских обобщений, раздвигающих рамки познанного или рушащих веками стоящие, научно выработанные, философски обработанные положения, можно ждать проявлений философского гения, новых созданий философской мысли, новых течений философии» [3, с. 214]. Так и произошло.

Обозревая историю новейшей философии, датский философ Г. Геффдинг обращает внимание, что выводы, сделанные на основе изучения системы Канта, могут быть самыми разнообразными в зависимости от точки отсчета. Он пишет: «На современников влияло главным образом опровержение рациональных доказательств воззрений религиозных в связи с энергичной защитой высоты нравственного закона и доказательством внутренней связи последнего с духовной природой человека. Для более тесного круга обработка теории познания стояла на первом плане. Но и здесь также можно было придавать значение различным сторонам. Можно было подчеркнуть, что разум обладает способностью достигнуть познания без помощи опыта, или что правомерность этого познания ограничена опытным миром. Можно было выдвинуть идеалистическую сторону системы, по которой разум определяет, что есть действительность; или наоборот, оттенить реалистическую сторону, по которой деятельность разума только тогда имела бы реальное значение, если бы он брал свой материал из того источника, к которому он не может проникнуть. Наконец, главный интерес может вертеться либо вокруг психологического анализа природы и способа деятельности сознания и познания, или также вокруг тех выводов, какие можно отсюда сделать по отношению к условиям и границам познания» [4, с. 21-22].

«Его проблемой было отношение разума к опыту», - делал собственный вывод Геффдинг [Там же, с. 46]. И поясняет: Кант показывает, что познание связано с опытом, и как только оно выходит за пределы опыта, в своем стремлении к синтезу, единству, оно начинает путаться в противоречиях. Надо пойти к началу пути, выяснив, как возникли догматические идеи. И далее, путем такого познания, освобождая человеческий дух от его более ранних «произведений», стесняющих движение, сознавая свои границы и условия, с помощью той же силы ума проложить новую дорогу, для полного понимания своих «произведений». Кант сравнивал движение мысли с полетом голубя: сопротивление воздуха помогает ему лететь, но оно же ставит границы его движению; аналогично этому, в безвоздушном пространстве - вне действительности, в «чистом опыте», отвлеченном от всего чувственного, - мысль невозможна, хотя и отсутствуют помехи для абсолютного (чистого) мысления. Т.е., процесс познания имеет начало в опыте. «Отношения всюду аналогичны, - излагает кантовскую идею Геффдинг, - и задача в существенных чертах остается та же: путем изучения тех сил, которые создали продукт прошлого, привести к освобождению этих сил с тем, чтобы они могли вполне сознательно создать дело будущего. Дело идет о том, чтобы доказать и сохранить непрерывность сил, между тем как метаморфоза этих сил идет свои чередом» [Там же, с. 22-23]. Это последнее, по убеждению датского философа, и определяет положение Канта в новейшей истории. На этом и сосредоточились русские ученые-естественники: мир как система, связь всех явлений в природе, опыт как видимая часть целого, динамичность системы. Возникает потребность изучения связей, достраивания системы до целого на основе фактических данных. Тогда первый этап познания - это аналитика опыта, наука; второй - синтез фактов, теория, построение гипотез, обобщение опыта, философия. Гипотеза позволяет предвидеть будущее, заглянуть за границы своего «места», выйти за пределы непосредственного видения, т.е. перейти на уровень трансцендентального опыта, эмпирической базой которого, как стало известно в конце XIX в., является психика. Задачей реализма в естествознании было ввести психический компонент как фактор познания действительности и остаться при этом на пути объективного знания.

Объективность достигается путем согласованности теорий и гипотез с опытом. философский реализма Кантовский естествознание

В. И. Вернадский отмечал современность работ Канта для всего XIX столетия благодаря глубокому пониманию научных проблем точного знания. А для естествоиспытателей важным было показать науку как новое мировоззрение, равно значимое для познания действительности, в той же степени как и философия, и религия. Базовые идеи немецкого мыслителя воплотились в качестве философской методологии построения реалистического мировоззрения.

Философский реализм как течение формируется в русле утверждения естествознания в России и представлен такими концепциями ученых-мыслителей как «homo sapiens explorans» и энтропии Н. А. Умова, эволюционный монизм В. М. Бехтерева, «философия действительности» М. М. Филиппова, «жизненный реализм» Д. И. Менделеева, хорошо известными в науке и философии теориями рациональной этики и ортобиоза И. И. Мечникова, теорией доминанты А. А. Ухтомского (петербургская школа физиологии).

Квинтэссенция философского реализма в русском естествознании заключается в исследовании корреляции материального и идеального начал в реальной действительности. В центре внимания - отношение субъективного и объективного, материального и идеального, чувственного и мыслимого, эмпирического и рационального. Именно в этом аспекте - исследовании связи мира чувственного и мира умопостигаемого, поиске коррелята феноменов и ноуменов - философия Канта стала методологической базой для реалистического мировоззрения русских ученых. На методологический характер кантианства в отношении построения картины мира указывает, в частности, В. С. Васильев, поясняя, что «механико-математическая картина мира, которую рисует естествознание, есть результат априорной структуры сознания, продукт его трансцендентальных функций» [2, с. 5].

Теория априорного познания становится точкой пересечения философских и естественнонаучных теорий.

Несмотря на гносеологический дуализм (мир ноуменов и мир феноменов), Кант утверждает единство априорного и эмпирического, что обычно находится в антагонизме. В действительности, лишь крайняя форма эмпиризма, утверждающего, что знание полностью определяется опытом и сводится к нему (позитивизм), не соотносится с крайней формой априоризма, в свою очередь провозглашающей первичность интеллектуальной интуиции (интуитивизм). Современная трактовка априоризма может быть такой: реальность рассматривается как подвергающаяся осмыслению со стороны субъекта познания, и категории рассудка играют роль формирующего фактора по отношению к объекту познания; некие абстрактные образования «накладываются» на эмпирический материал, и оформляется объект, который подвергается далее познанию - теоретическому, практическому, научному, экспериментальному. Такое понимание вполне соотносится с тем, что пишет Кант в «Пролегоменах...»: «...рассудок есть источник всеобщего порядка природы, ибо подводит все явления под свои собственные законы и через это производит опыт (по форме) a priori, в силу чего всякое опытное познание необходимо подчинено его законам. Мы имеем дело не с природой вещей самих по себе… а с природой, как предметом возможного опыта», где рассудок, делая возможным опыт, воспроизводит и чувственный мир как предмет опыта, т. е. мир, имеющий свою природу (эмпирию) [6, с. 110]. Один из исследователей философии Канта [1] любопытно интерпретирует переплетение априористских и эмпирических компонентов познавательного процесса: первые определяют угол сечения реальности, а вторые - опыт, извлекаемый из нее и предопределяющий характер когнитивных конструкций. Связь опыта с доопытным знанием обеспечивает активность познающего субъекта.

Реалистическое мировоззрение, обосновывая свои научные гипотезы, опирается на постулаты мышления, сформулированные именно Кантом. Во-первых, постулируется возможность всего, что логично (что согласно с формальными условиями опыта), во-вторых, постулируется действительность того, что дано в ощущениях (связано с материальными условиями опыта), в третьих, - необходимость того, что определено в пространстве и времени (связано в непосредственном опыте). Т.е. данное в опыте - возможно, действительно и необходимо.

Прямо на связь своей теории с учением Канта указывал, в частности, математик, доктор философии, главный редактор журнала «Научное обозрение» М. М. Филиппов (1858-1903). В статье «Новый идеализм» он писал, что с момента появления Канта философия может быть только критической [9, с. 2], и позиционировал себя как представитель «критического реализма» [10, c. 1], понимая критицизм противоположностью догматизма. Посвятив немецкому мыслителю отдельную работу [8], он тем самым подчеркивал значимость положений Канта для эволюционного развития науки и философской мысли. Сам ученый, опираясь на философию Канта, обосновывал реальность идеального, расширяя трактовку краеугольного для реализма понятия - «опыт».

М. М. Филиппов констатировал, что идеализм Канта является родственным с философским реализмом. Ученый вспоминает ответ Канта на обвинения в мистическом идеализме со стороны современников: «…Основное положение, господствующее всюду в моем идеализме и определяющее его, сводится к следующему: всякое познание вещей только из чистого рассудка или из чистого разума есть не что иное, как чистая призрачность, и только в опыте заключается истина» [Там же, с. 59]. А это и есть, говорит Филиппов, принцип философского реализма. «Неизбежным следствием его является… признание независимого от нашей личности существования внешнего мира, а это признание как раз отличает реализм от всех идеалистических систем» [Там же, с. 60]. Идеальными, транслирует пояснение самого Канта ученый, являются пространство и время как присущие до всякого опыта и как чистые формы чувственности. «Мой так называемый (собственно критический) идеализм, - читаем у Канта, - …особого рода: обыкновенный идеализм им опровергается, и через него всякое познание a priori… впервые получает объективную реальность, которая, без этой, мною доказанной идеальности пространства и времени, не могла утверждаться даже самыми ревностными реалистами. При таком положении дел, я желал бы… назвать иначе это мое понятие. Итак, да будет мне позволено называть его впредь... формальным или, - еще лучше, - критическим идеализмом...» [6, с. 194]. Цель критического идеализма Канта - выяснить условия априорного познания предметов опыта. То, что Кант называет априорными формами чувственности, Филиппов трактует как накопленный опыт, как личный, так и унаследованный. Кант не прав в том, по мнению Филиппова, что в исследовании теоретического разума он берет развитый разум, вне его эволюционного развития - такой разум, организация которого уже является состоявшейся, включая пространственные представления. А между тем, «сравнительная психология, - напоминает ученый, - …убедила в том, что все пространственные отношения являются продуктами опыта, находясь в зависимости от нервной и психической организации субъекта» [8, с. 61]. В этом смысле пространство и время являются формами чувственности, но не абсолютно, а относительно трансцендентальными. Для своего обнаружения они нуждаются в опыте, и как таковые они - реальны. Итак, данные опыта мы можем рассматривать как истинные, ибо формы, в которые «укладывается» наш опыт, присущи человеку с рождения, имманентны человеческой организации, совершенствуются в процессе роста и развития, наследуются.

Утверждение имманентности психических форм восприятия человеческой организации послужило основанием для восприятия идеи психологического параллелизма и аналогии как принципа постижения действительности.

«Действительность» и «реальность» соотносятся в философии Филиппова так же, как «действительность» и «возможность» у Канта. Собственно в своем понимании действительности Филиппов исходит из кантовского определения категорий «модальности» бытия: действительность, возможность и причинность. Анализируя категорию «возможного», Филиппов приходит к выводу о том, что действительность шире возможного, и поэтому следует изучать именно действительность.

Филиппов напоминает, что «возможным» Кант называет то, что согласуется с формальными условиями опыта. Этими условиями являются, во-первых, формы чувственной интуиции, во-вторых, формы рассудка, т.е. чистые понятия. Возможность у Канта не тождественна мыслимому. Логическая мыслимость есть условие возможности, но недостаточное условие. Все логически немыслимое невозможно, но не все мыслимое возможно, поясняет Филиппов. «Чтобы убедиться в невозможности, необходима действительная, или по крайней мере, мысленная конструкция, а стало быть, необходима чувственная наглядность пространства. Если мы от возможности переходим к действительности, то здесь уже недостаточно одних формальных условий опыта, но необходимы и материальные: “действительное” согласуется с ощущением, т.е. требует чувственного восприятия. Действительная вещь должна быть нам дана в восприятии или, по крайней мере, связана с какими-то ни было восприятиями по эмпирическим законам» [9, с. 16].

Таким образом, речь идет о том, что из понятия о вещи можно заключать к ее реальности, но нельзя заключить к ее действительности. Свойство вещи в действительности - не пространственное ее представление, считает Филиппов, а ее «непроницаемость», данная в фактическом восприятии. Иначе говоря, человек может вообразить нечто, не обладающее свойством непроницаемости, и этот образ будет реальным, ибо он имеет некую форму и, как мыслительная конструкция, занимает некое пространство, но это не означает действительного присутствия нечто когда-либо во времени.

«…Возможное не может быть превращено, как это думают рационалисты, в действительное путем каких-либо добавочных условий, - рассуждает Филиппов, - никакие добавочные условия не могут превратить формы опыта в его содержание. Если же что было дано по содержанию в непосредственном восприятии или, по крайней мере, в связи с ним, то оно уже не возможно, а действительно» [Там же, с. 17].

Для того чтобы перейти от реального (возможного, воображаемого, мыслимого) к действительному (фактическому, ощущаемому, наблюдаемому), необходимо осуществить, выражаясь современным языком, некую конверсию, преобразовать содержание мыслимое в переживаемое. Эта конверсия осуществляется в опыте. Опыт здесь надо понимать не в позитивистском смысле - как эксперимент, а в реалистическом - как практику взаимодействия с окружающим миром.

Следуя за Кантом, ученый утверждает, что общим условием опыта является причинность или, говоря иначе, закономерность, всеобщая связь явлений. «Связность» обеспечивает психика - чувственномыслительная деятельность. В опыте психического восприятия бытие дано нам как цельно-неразрывное, без пустоты и в определенном порядке. Нечто есть в действительности не потому, что оно необходимо существует, а потому что оно необходимо «проявляется» из чего-то другого в процессе активного восприятия внешнего бытия. «…Мы вообще познаем не необходимость вещей, - пишет Филиппов, - а только необходимость их переходных состояний, поскольку эти состояния вытекают из других предыдущих состояний по закону причинной связи» [Там же, с. 16].

В опыте, считает Филиппов, мы не можем постичь необходимость вещи как таковой: мы не можем из формального содержания вывести конкретное содержание (например, из мысли о деньгах получить деньги как таковые), но мы можем установить в опыте, с большой долей вероятности, причинную зависимость одних явлений от других. Реалистическое мировоззрение с необходимостью устанавливает связь явлений и предметов в природе. «Понятие необходимости, - рассуждает философ-реалист, - относится не к статическому состоянию, а к динамическому переходу из одного состояния в другое. Все, что случается, гипотетически необходимо, т.е. может быть выведено на основании причинной связи. Этим одинаково исключается как царство слепого случая, так и царство так называемой безусловной необходимости, соответствующей слепому року» [Там же, с. 17].

Опыт, утверждающий закономерность всего, упраздняет как фатализм, так и абсолютизм.

Филиппов заключает, что категории возможности, действительности и необходимости (или, в реалистической интерпретации, - реальность, действительность и закономерность) ничего «не прибавляют» к понятию как определению самого объекта, а выражают исключительно отношение объекта к нашей познавательной способности (корреляционную связь). «Действительность содержит в себе не менее, а более, чем возможность…, - пишет Филиппов, - …действительная вещь, в противоположность только возможной, дана в прямой или косвенной связи с чувственным восприятием» [Там же, с. 18]. Подобно тому, как возможные 100 талеров не хуже действительных 100 талеров, - напоминает Филиппов известный кантовский пример, - но всякий предпочтет ощущать в своем кошельке «действительное». Действительность содержит явление не только как формальное (мыслимое), но и как явленное (ощущаемое), и в связи с другими явлениями (в причинной зависимости). Эта связь обусловлена психикой. Психика обеспечивает значимость, смысловую нагруженность действительного.

Филиппов видел своей главной задачей построение цельного мировоззрения на основе изучения объективной действительности. Цель изучения действительности - выявление необходимых закономерных связей предметов и явлений, т.е. структурирование, упорядочивание представлений об окружающем мире. Представление о мире как системе и знание законов функционирования системы позволяют прогнозировать развитие действительности и творчески преобразовывать ее в соответствии с существующим идеалом.

Следуя своей теоретической установке, мыслитель полагал, что и всякая философская теория имеет действительное бытие, если она отражает то, что имеется в опыте. Всякая мысль, идея приобретает реальное значение, если она связана с действительностью, - считал ученый. В противном случае, она - пустая абстракция, не прибавляющая ничего нового к познанию действительности. «Вся история научного прогресса и есть история устранения “предвзятых мнений” и замены их критически-обоснованными убеждениями, - заключал математик-философ. - Только таким образом возможно целостное миросозерцание, принадлежащее при том не одной личности, а целой эпохе и исключающее субъективный произвол и пестроту метафизических систем» [11, с. 1110].

Призыв «назад к Канту» стал прямым руководством к действию для сторонников реалистического мировоззрения. В лице критического реализма мы имеем пример сциентистской, натуралистической интерпретации учения немецкого философа, отличного от традиционного идеализма неокантианства.

Указанная связь философии Канта и течения философского реализма в русской мысли, с одной стороны, расширяет историческое видение кантианства, с другой стороны, - возвышает концепции русских ученых до подлинной философии, в противоположность их традиционному позиционированию как непоследовательного, импульсивного проведения в жизнь материалистических идей («стихийный материализм»). Философский реализм - самобытное явление в истории русской философии, результат естественной рецепции мировой философской мысли.

Список литературы

1. Бажанов В. А. Идеи И. Канта и методология науки: исторический аспект // Кант, неокантианство и философия в России. Ульяновск, 2004. С. 3-11. 2. Васильев В. С. Из истории научных мировоззрений. М.: Либроком, 2010. 184 с. 3. Вернадский В. И. Кант и естествознание // Вернадский В. И. Избранные труды по истории науки. М.: Наука, 1981. С. 190-214. 4. Геффдинг Г. История новейшей философии. Очерк истории от Канта до наших дней. СПб., 1900. 496 с.

Кант И. Общая естественная история и теория неба, или Опыт об устройстве и механическом происхождении всего мироздания на основании ньютоновских законов // Классические космогонические гипотезы. М. - П., 1923. С. 33-56.

Кант И. Пролегомены ко всякой будущей метафизике, могущей возникнуть в смысле науки. М.: Прогресс, 1993. 240 с.

Протопопов И. А. Проблема онтологического доказательства и понятие о трансцендентальном идеале в философии Канта [Электронный ресурс] // EINAI: проблемы философии и теологии. URL: http://einai.ru/2012-01-Protopopov.html (дата обращения: 19.01.2016).

Филиппов М. М. Кант. СПб., 1893. 85 с.

Филиппов М. М. Новый идеализм. II. Метафизика и моральная философия // Научное обозрение. 1903. № 4. С 1-36.

Филиппов М. М. От редакции // Научное обозрение. 1894. № 1.

Филиппов М. М. Философия действительности: в 2-х ч. СПб., 1897. Ч. 2.

Размещено на Allbest.ru