Размещено на http://www.allbest.ru/

УДК 330.111.62

Новосибирский государственный технический университет

РУССО, МАРКС И ФОРМЫ СОБСТВЕННОСТИ©

Виктор Васильевич Крюков

Бенджамин Франклин начинал текст американской конституции знаменитыми словами: все люди рождаются равными, и от природы они наделены неотъемлемыми правами на жизнь, свободу и стремление к счастью. Права же гражданина в обществе обеспечиваются принципом неприкосновенности частной собственности. Ещё кумир Франклина Жан-Жак Руссо прославился своей эпатажной критикой «цивилизованного» общества. Уже в своём первом, нашумевшем трактате о нравах (Discours sur les Sciences et les Arts, 1750), он заявлял, что «…добродетель исчезала по мере того, как их (наук и искусств - В. К.) сияние поднималось всё выше и выше над нашим горизонтом и то же явление наблюдалось повсеместно» [6, с. 14].

Тем более шокирующей была его точка зрения на «священную корову» буржуазного общества - частную собственность. В трактате «Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми» (Discours sur l'origine et les fondements de l'inegalite parmi les homes, 1755 г.) он писал, что возникновение собственности изначально связано с обманом. «Первый, кто огородил участок земли, придумал заявить “Это моё!” и нашёл людей, достаточно простодушных, чтобы тому поверить, был подлинным основателем гражданского общества» [5, с. 72].

Правда, Руссо прекрасно понимал, что вернуться к естественной простоте нравов невозможно, а собственность есть необходимый атрибут цивилизации. В статье для энциклопедии «О политической экономии» (1755 г.) он утверждал, что «право собственности - это самое священное из прав граждан и даже более важное в некоторых отношениях, чем свобода» [4, с. 271]. «Собственность - это истинное основание и истинная порука в обязательствах между людьми» [Там же].

В отличие от Руссо, который трактовал собственность как правовое отношение, Карл Маркс придал отношению собственности экономический смысл и рассматривал его как системообразующее производственное отношение. Возникает отношение собственности не вследствие обмана, а по необходимости, и определяется оно уровнем развития производительных сил. Точнее, тем, какой элемент производительных сил играет ведущую роль в общественном производстве.

Когда отсутствует техника и человек располагает лишь самим собой да простейшими ручными орудиями труда, тогда он сам становится объектом присвоения. Возникает рабовладение. Оправдывается оно тем, что рабы - это варвары, захваченные в плен, а «дикарей» можно и должно принуждать к труду силой. Когда основой производства становится предмет труда - земля у земледельцев, вода в азиатском способе производства, стада скота и пастбища у скотоводов, - тогда объектом присвоения становятся природные ресурсы. Возникает феодализм. Право на землю присваивает себе первопоселенец, успевший застолбить участок: вкопать столб со словами «сия землица моя!», и когда является пришлец, «шатающийся меж двор», он должен испросить разрешения пользоваться этой землёй у старожила, то есть брать эту землю в аренду. А далее землю «жалуют» государи за заслуги, и наряду с боярами появляются служилые дворяне.

Когда в результате технического переворота и промышленной революции главным элементом производительных сил общества становятся средства производства, капитал как «овеществлённый труд», возникает буржуазная собственность, и на первые роли выходят «владельцы заводов, газет, пароходов». И это тоже оправданно. Кто такой пролетарий? Тот, кто всё, что наработал, пропил, проел, прогулял. А кто такой капиталист? Тот, кто каждую копейку сберегал и всё бережно сбережённое пустил «в дело!» Не будем вспоминать про гримасы первоначального накопления капитала, но согласимся с тем, что основной инструмент расширенного воспроизводства - это есть капитализация прибыли.

Таковы, по Марксу, исторические формы собственности, а далее - собственность общества на продукт производства и распределение этого продукта «по справедливости», что уже выходит за рамки экономики.

Но это псевдоравенство и шкурное братство мы уже проходили [3, с. 131-134].

По мнению автора данной статьи все вышеперечисленные «исторические оправдания» права собственности суть не более чем экономические мифы. Причиной же иллюзорности подобных объяснений я полагаю то, что тот же Маркс, многократно повторявший, что собственность есть отношение между людьми по поводу вещей, определяет, тем не менее, формы этого отношения по объекту присвоения. Но если собственность есть отношение между людьми, то и следует определять формы этого отношения именно по субъекту присвоения.

В процессе труда люди объединяются между собой, и производство всех жизненных благ имеет общественный характер. Маркс справедливо утверждал, что человек трудится сообща даже тогда, когда, по всей видимости, он делает это в одиночку. Как Робинзон на необитаемом острове. Развернём эту формулу в противоположное утверждение: человек потребляет в одиночку даже тогда, когда, по всей видимости, он делает это сообща. Когда коммунарам ставят на общий обеденный стол большой котёл с похлёбкой, тогда, в конечном счёте, каждому коммунару достаётся своя миска, своя ложка и своя пайка.

Источник отношения собственности есть необходимость разрешения противоречия между общественным характером производства и индивидуальным характером потребления, поэтому собственность есть ни что иное, как способ индивидуализации сообща произведённого продукта. «Сорока-ворона кашу варила, деток кормила. Этому дала, и этому дала, а вот этому не дала: ты дров не рубил, воду не носил, теста не месил - тебе и нет ничего!» - вот краткое изложение трудовой теории стоимости Адама Смита. Но тогда: чем определяются различные способы индивидуализации и, следовательно, формы собственности?

Социальные субъекты в процессе производства выстраиваются в иерархию по признакам количества участников и качества сотрудничества. Один человек - личность - может ни с кем не делиться, поэтому его собственность индивидуальная, то есть неделимая. Конечно же, он должен будет платить налоги на содержание чиновника, солдата, учителя и врача, но это уже другая история.

Несколько людей - артель, бригада, - которых объединяет непосредственный совместный труд, могут разделить свой продукт по мере живого труда - скажем, по трудодням. И это будет групповая собственность, как в кооперативе.

Много людей - коллектив фабрики, завода, корпорации - объединяют свой труд опосредованно и друг с другом напрямую не взаимодействуют. Они могут разделить свой продукт лишь по мере овеществлённого труда, то есть в соответствии с количеством ранее затраченного труда и капитализированного продукта. Это могут быть паевой взнос, инвестиции в производство, акции предприятия и т.п. Если же этого ничего нет, то работник продаёт свою рабочую силу и получает за это заработную плату, не рассчитывая на долю прибыли. Такова коллективная, она же корпоративная собственность. собственность мифология детерминизм маркс

Очень много людей - масса - вообще объединяют свой труд косвенным образом, поэтому здесь возможен лишь один способ распределения продукта: уравниловка. Этот способ характерен для общественных институтов, например профсоюзов, где любой член может получить путёвку в профилакторий, отправить ребёнка в оздоровительный лагерь и т.д., потому что членские взносы одинаковы для всех. Это есть массовая собственность, хотя и здесь у председателя профкома могут быть скрытые преференции.

Наконец, всё общество в целом может распределять своё достояние - прежде всего природные ресурсы - исключительно по потребности. Скажем, крестьянину нужна земля, но лишь столько, сколько он сможет обработать. Предпринимателю нужен рудник, но лишь в той мере, в которой он может собрать средства производства и извлечь прибыль. Мне, университетскому профессору, не нужны ни земля, ни золотоносная жила, поскольку я с ними ничего путного сделать не смогу.

Для тех, кто может и хочет, есть концессии, долгосрочная аренда, вечное и наследственное пользование, но только пользование, а не собственность. И в этом случае мы имеем дело с общенародной собственностью, поскольку та же земля не является продуктом труда (не считая вложенной в неё обработки): она божья, то есть она есть собственность моих дедов, моя как жителя этой страны, моих детей и моих внуков. Пользователи оговоренную часть прибыли отдадут распорядителю - государству, а уж оно, родное, отдаст и мне, грешному, мою дольку через социальные статьи расходов государственного бюджета.

Чем определяется уровень обобществления труда? Ресурсоёмкостью производимого продукта. Если я могу что-нибудь произвести без помощи других людей - скажем, вырастить картошку на огороде и даже продать излишек на рынке, - то я типичный индивидуальный предприниматель и, по идее, делиться ни с кем не обязан. Если я хочу поставить избу, то в одиночку мне не справиться при всём желании, и я вынужден привлекать артель, пусть даже родственников или друзей и «ставить им магарыч», а то и вовсе нанимать работников. А с коллективом нужен расчёт.

Если я хочу массово производить товар и насыщать им рынок, я должен вложить капитал, то есть создать предприятие, закупить сырьё и нанять рабочую силу, причём в масштабе, соответствующем сложности продукта: от свечного заводика в Самаре до автомобилестроительного завода Форда. Это уже корпорация и типичный капитал как «стоимость, производящая прибавочную стоимость».

Ну, а, скажем, космический корабль «Буран» не осилит никакая, даже транснациональная корпорация: здесь необходимо объединение тысяч коллективов под эгидой государства в рамках национальной программы. Даже недавнее появление «Дракона» обеспечивалось поддержкой NASA и государственным заказом. Участие и контроль государства необходимы в «естественных монополиях» - финансах, энергетике, транспорте, связи, в «оборонке», наконец! И это - общенародная собственность, часть которой, но только часть, без чубайсовского фанатизма, можно приватизировать под конкретные инвестиции и уж не за гайдаровские гроши, а по реальной стоимости.

Вот он - закон собственности: форма индивидуализации общественного продукта - форма собственности - определяется уровнем обобществления труда, который, в свою очередь, прямо пропорционально зависит от величины ресурсоёмкости производимого продукта [1, с. 91].

И, наконец: можно ли влиять на иерархию социальных субъектов и смещать в ту или иную сторону уровень обобществления труда? Естественным путём это происходит вследствие совершенствования технологий и внедрения инноваций, и тогда этот уровень понижается или повышается в зависимости от упрощения производства или же появления более сложных продуктов.

Но можно влиять и искусственно, силовыми методами, затеяв в одном случае тотальную национализацию вплоть до обобществления кур и коллективизации быта в коммунах, и тогда мы получим «вожделенный» коммунизм, но при этом тотальный дефицит, поскольку при всеобщем уравнительном распределении стимул к труду исчезнет как таковой. В другом же случае можно объявить тотальную приватизацию под ваучеры за бутылку горячительного вместо двух автомобилей «Волга», клятвенно обещанных каждому советскому гражданину, и мы получим «махровый» капитализм в его «чистом виде».

Надо ли говорить, что ни того, ни другого не было нигде и никогда, да и быть не может, поскольку тотальная коллективизация и тотальная приватизация суть асимптоты, идеализации, то есть реально недостижимые пределы организации хозяйственной жизни общества. В первом случае формы реального распределения уйдут в тень, и образуется «чёрный рынок», а во втором - декларированные индивидуалы с необходимостью начнут объединяться, «сбиваться в кумпанства», принуждаемые к этому самим характером и масштабом общественного производства. И это - естественно-историческая закономерность.

Такое состояние общества нельзя ввести законодательным путём, и это было понятно уже классикам: «…Общество, если даже оно напало на след естественного закона своего развития,… не может ни перескочить через естественные фазы развития, ни отменить последние декретами» [2, с. 10]. Пытаться директивно воплотить в экономическую реальность тот или иной идеологический миф - коммунизм ли, капитализм ли - это занятие, которое породит лишь «массу смешных суетливых движений, и больше ничего» (И. Кант). Примерно так, как если бы Государственная дума России приняла вдруг закон о том, что с первого января следующего года все граждане России должны стать неграми: ведь мы же всё равно не почернеем. Правда, найдётся множество законопослушных, прежде всего чиновных особей, которые по утрам перед службой будут намазывать свои лица ваксой, занимаясь привычной показухой. Однако, приходя домой вечером, они эту ваксу с превеликим удовольствием будут смывать и становиться обычными людьми.

Точно так же убеждённый большевик при нужде пойдёт за сапогами и кителем в мануфактурный, а за колбасой в коммерческий магазин, каковые был вынужден разрешить «всерьёз и надолго» даже совершенно непримиримый с частной собственностью Владимир Ильич Ульянов (Ленин).

Естественное состояние смешанной экономики общество приобретёт тогда, когда будут грамотно разрешены его противоречия, когда демократия сделает невозможным делом подталкивание общества к крайностям, к социальным асимптотам, а экономическая политика будет подчинена истинным, а не мнимым ценностям, здравому смыслу, а не экономической мифологии.

Список литературы

1. Крюков В. В. Закон собственности // Социальная онтология России: сборник научных статей по докладам VI Всероссийских Копыловских чтений / под ред. В. В. Крюкова, В. Г. Новосёлова. Новосибирск: Изд-во НГТУ, 2012. С. 87-92.

2. Маркс К. Капитал. Т. I // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. 907 с.

3. Новикова Е. Ю. Субъективность экономических мотивов и развитие общества // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2011. № 5 (11): в 4-х ч. Ч. III. С. 131-134.

4. Руссо Ж.-Ж. О политической экономии // Руссо Ж.-Ж. Трактаты. М.: Академия, 1969. 710 с.

5. Руссо Ж.-Ж. Об источнике и основаниях неравенства между людьми // Руссо Ж.-Ж. Трактаты. М.: Академия, 1969. 710 с.

6. Руссо Ж.-Ж. Способствовало ли развитие наук и искусств улучшению общественных нравов? // Руссо Ж.-Ж. Трактаты. М.: Академия, 1969. 710 с.

Аннотация

Статья раскрывает сущность феномена собственности как экономической категории с позиций социальнофилософского анализа оснований распределения продукта общественного производства. Сопоставляются руссоистская мифология, экономический детерминизм Маркса и предлагается оригинальная версия причин присвоения и форм собственности.

Ключевые слова и фразы: собственность частная и общественная; формы: индивидуальная, групповая, корпоративная, массовая и общенародная; национализация; приватизация; смешанная экономика.

The author reveals the essence of ownership phenomenon as an economic category from the perspective of the socialphilosophical analysis of the grounds for the distribution of social production output, compares the mythology of Rousseau, the economic determinism of Marx, and suggests the original version of the reasons of appropriation and ownership patterns.

Key words and phrases: private and public ownership; patterns: individual, group, corporative, mass, and nationwide; nationalization; privatization; mixed economy.

Размещено на Allbest.ru