Размещено на http://www.Allbest.ru/

Размещено на http://www.Allbest.ru/

ISSN 1997-292X № 6 (12) 2011, часть 2 107

Институт цивилизации, г. Владикавказ

Кафедра межкультурных коммуникаций и связей с общественностью

Философская вера или о смысле религиозных воззрений Карла Ясперса

Кцоева С.Г. к.и.н.

Аннотация

В статье анализируются проблемы религиозного мировоззрения немецкого ученого середины ХХ века, философа-экзистенциалиста, историка и политика Карла Ясперса. Автор освещает основные принципы философской веры Ясперса как общего ключа к пониманию проблем экзистенции, свободы, разума, религии, человека, истории и политики, параллельно развиваемых ученым в различных трудах.

Ключевые слова и фразы: Карл Ясперс; человек; история; вера, философская вера; разум и экзистенция; нигилизм; скептицизм; религия; религиозная вера; наука; истина.

Ktsoeva S.G. Philosophical belief or about Karl Jaspers's religious views sense

The author analyzes the problems of the religious world-view of the German scientist of the middle of the XX^th century, the philosopher-existentialist, historian and politician Karl Jaspers and covers the main principles of Jaspers's philosophical belief as the general key to understanding the problems of existence, freedom, mind, religion, human being, history and policy at the same time developed by the scientist in various works.

Key words and phrases: Karl Jaspers; human being; history; belief, philosophical belief; mind and existence; nihilism; scepticism; religion; religious belief; science; truth.

«Если мы спросим, из чего нам исходить и к чему идти в нашей жизни, то ответ будет: из веры в откровение, ибо вне ее - только нигилизм». К. Ясперс.

Диапазон философских интересов немецкого экзистенциалиста Карла Ясперса чрезвычайно широк. Однако существует общий ключ к пониманию проблем экзистенции, свободы, разума, религии, человека, истории и политики, параллельно развиваемых ученым в различных трудах. В 40-е годы Ясперс находит, наконец, понятие, которое позволяет ему свести как бы в единый узел те проблемы, над которыми он размышлял многие годы, особенно проблему «разум и экзистенция» - понятие «философской веры».

Непосредственно пережитый опыт нацистской диктатуры и размышления над природой и истоками тоталитарных режимов в России, Италии, Испании со всей остротой обнажили перед ученым кризис не только европейского, но и мирового исторического развития. Он с тревогой говорит об утрате современным человеком смысложизненных ориентиров, которые ему прежде давала религия [1, с. 8]. Начнем с того, что Ясперс изначально религиозен. Он вовсе не атеист. Тем не менее, его религиозное мировоззрение далеко от общепринятого.

Классическое понимание дилеммы «либо вера, либо разум» Ясперс отвергает. Обоснование «философской веры» он начинает с полемики. Причем, не только с Ницше, но и Кьеркегором, противопоставлявшим разуму веру как начало полностью иррациональное, коренящееся в воле, которую Кьеркегор, в духе традиции Оккама и Лютера, трактовал как предшествующий всякому разуму корень человеческого бытия. Однако непосредственный практический опыт, возможность наблюдать идеологию и практику нацистского государства, и собственно теоретические соображения побудили Ясперса переосмыслить понятие веры как чего-то иррационального. Вера не противостоит разуму, а существует в союзе с ним - таков его вывод. «Веру отнюдь нельзя рассматривать как нечто иррациональное. Эта полярность рационального и иррационального, напротив, запутала проблему экзистенции. То, что дух сознательно созидал себя на почве иррационального, было концом духа... Основой нашей веры не может быть то, что в своей сущности только негативно, иррационально, что ввергает во тьму безрассудства и беззакония. Философская вера, вера мыслящего человека всегда отличается тем, что она существует только в союзе со знанием» [4, S. 11-12].

Таким образом, ученый выводит новый тип понимания веры, который изначально рационален. Философская вера отличается от религиозной, в частности от христианской, тем, что должна быть значима для всех людей, поскольку основывается не на откровении, а на опыте, доступном всякому человеку. Откровение отделяет верующих от всех тех, кто не верит в него, и тем самым препятствует взаимопониманию, создавая у верующих претензию на исключительность. По убеждению ученого, подобная претензия всегда исторически вредила христианам, поскольку провоцировала фанатизм и религиозную нетерпимость.

Может возникнуть вопрос: тогда для чего Ясперс вообще сводит воедино два априори несовместимых понятия - разум и веру? Ведь если вынужденная бездоказательность вынуждает человека верить, то доказательность, напротив, исключает необходимость той же веры. Чем отличается доказуемая вера от доказуемого знания? По логике, это одно и то же.

Прежде всего, Ясперс вовсе не подразумевает веру религиозную. Его философская вера - вера особого рода. От религиозной она отличается тем, что в качестве своей предпосылки нуждается в некоторой дозе скептицизма, т.е. осознания, что есть такие вопросы, на которые не может быть дан рациональный ответ. Так, например, сходство, которое, по его мнению, сблизило различные цивилизации в эпоху осевого времени, не может иметь под собой рационального обоснования. Мало того, он полагает, что оно и не обязательно, и счел причины духовного родства, вдруг возникшего между народами, обитавшими в разных частях планеты (т.е. взаимозаимствование было исключено), чем-то необъяснимым, из сферы иррационального. Надо просто поверить в то, что разумно объяснить это нельзя, думает он. Она потому и вера, что допускает существование такой реальности, формой знания которой является скептицизм, или, выражаясь иначе, допускает существование реальности, знание о которой может выступать только в форме осознанного незнания, - эта-то реальность и есть предмет философской веры. религиозный мировоззрение экзистенция ясперс

Здесь проходит граница, отделяющая Ясперсов «скептицизм» от такого, который он характеризует как нигилизм. В этом пункте позиция Ясперса полемически заострена против Ницше и всей той традиции, которая с именем Ницше связана. Вспомним, что в «Рождении трагедии из духа музыки» Ницше переосмысливает традиционное для рационализма отношение к Сократу и последовавшей за Сократом философии Платона, платоников, Аристотеля, заявляя, что Сократизм своим рационализмом разрушил античное мифологическое мировосприятие и своей иронией убил его, не предложив ничего взамен. То, что предлагал Сократ, а именно рациональное знание, могло, по убеждению Ницше, раскрыть только ту убийственную истину, что жизнь бессмысленна. И открытие этой истины привело греческую культуру к гибели, как оно приведет к гибели и всякую иную, если она решится вслед за Сократом провозгласить, что жизнь может быть построена на рациональных предпосылках. Скептицизм, с точки зрения Ницше, убивает миф, убивает тем самым незнание, а только оно дает человеку силы к жизни и сообщает ей смысл [1, с. 19].

Высоко оценив правоту Ницше, Ясперс, однако, констатирует, что в своем нигилизме он пошел слишком далеко. Ясперс считал, что подобная точка зрения сформировалась у Ницше как ответ на гиперрационализм философов Просвещения. Однако, вообще отвергнув разум и сведя его к «воле к власти», являющейся, в свою очередь, бессознательным порывом, Ницше, по мнению Ясперса, обесценил им же достигнутое. Ницше утверждает, что разум, в отличие от мифа, не дает ответа на вопрос о смысле жизни. А уж если сознание демифологизировано, то такого смысла нет вообще. Ясперс, напротив, пытается доказать, что демифологизация не несет с собой утраты смысла жизни при условии существования бытия трансцендентной мысли. Незнание выступает для Ясперса не просто как субъективный показатель бессилия человеческого ума, но как объективный свидетель наличия особого рода бытия - трансценденции. Философская вера потому и вера, что существование трансцендентного не может быть доказано с помощью положительных аргументов разума; но она потому и философская, что все-таки предполагает знание о трансценденции, подтверждаемое отрицательными аргументами разума.

Таким образом, философская вера, как ее мыслит Ясперс, находится как бы на границе между верой религиозной и научным знанием, а потому может восприниматься как прафеномен и религии, и науки.

Для начала он отвечает на вопрос о том, к чему вообще заменять религиозную веру философской: «…религия… продолжает существовать, управляемая церквами и вероисповеданиями, но в массовом существовании часто - только как утешение в беде, как привычка к упорядоченному образу жизни, редко - как действенная жизненная энергия. Наряду с действенностью церкви как политической силы религиозная вера отдельного человека встречается все реже. Великие традиции церквей часто выглядят сегодня в своей осознанности как восстановление собственного невозвратного прошлого при широком использовании всех современных идей. Церковь все менее охотно склонна терпеть самостоятельность независимого человека. В ней нет больше подлинной силы авторитета и свободы, но есть способность к решительному исключению самостоятельности в громадной концентрации ее духовного аппарата для господства над массовой душой и наполнении ее определенным содержанием» [2, с. 374]. Как видно из сказанного, Ясперс считал, что религиозность сама по себе дискредитирована институтом церкви. Но при этом он отмечает, что так было не всегда. Он констатирует вырождение религиозной веры, ее свободного духа и открыто критикует за это религиозные организации.

Атеистическое человечество, по мнению мыслителя, обречено. Вера человеку необходима. Но в прежней форме она больше не может существовать. При этом полный отрыв от религиозных корней и попытка создания новой религии опасны тем же нигилизмом.

Вообще понимание смысла философской веры невозможно без понимания современной ситуации. Ясперс говорит о том, что его религиозная концепция есть порождение его эпохи; она актуальна именно сейчас: «Мы живем в сознании опасностей, которых не ведали предшествующие века: коммуникация с человечеством прошлых тысячелетий может оборваться; не сознавая того, мы можем сами лишить себя традиций; сознание может ослабнуть; публичность информирования может быть утрачена. Перед лицом грозящих уничтожением опасностей мы должны, философствуя, быть готовы ко всему, чтобы, мысля, способствовать сохранению человечеством своих высших возможностей» [3, с. 421].

Признаком философской веры, веры мыслящего человека, служит всегда то, что она существует лишь в союзе со знанием.

Ясперс ставит вопрос: «Что же такое вера?» И отвечает на него: «В ней нераздельно присутствует вера, в которой коренится мое убеждение, и содержание веры, которое я постигаю, - вера, которую я осуществляю, и вера, которую я в этом осуществлении усваиваю, - fides qua creditur и fides que creditur (психологическое состояние веры и то, во что верят, содержание веры (лат.)). Субъективная и объективная стороны веры составляют целое. Если я беру только субъективную сторону, остается вера только как верование, вера без предмета, которая как бы верит лишь в самое себя, вера без существенного содержания веры. Если же я беру только ее объективную сторону, то остается содержание веры как предмет, как положение, догмат, состояние, как бы мертвое ничто. Поэтому вера всегда есть вера во что-то» [Там же, с. 423].

По Ясперсу, вера исторична: она всегда обоснована контекстом времени: «Она (философская вера - С.К.) - осознание бытия из его истоков посредством истории и мышления… Для нее всякое философствование, выраженное языком, - построение, лишь подготовка или воспоминание, повод или подтверждение. Поэтому философия никогда не может рационально замкнуться в себе как творение мысли. Созданное мыслью всегда половинчато; чтобы стать истинным, оно требует дополнения тем, что не только мыслит его в качестве мысли, но делает его историческим в собственной экзистенции» [Там же, с. 424].

Мыслитель утверждает, что философская вера не может быть охарактеризована как нечто окончательное. В этом, как и во всем остальном, вероятно, прослеживается влияние гегелевской диалектики: «Философскую веру надо характеризовать негативно. Она не может стать исповеданием; ее мысль не становится догматом. Философская вера не имеет прочной опоры в виде объективного конечного в мире, потому что она только пользуется своими основоположениями, понятиями и методами, не подчиняясь им. Ее субстанция всецело исторична, не может быть фиксирована во всеобщем - она может только высказать себя в нем. Поэтому философская вера должна в исторической ситуации все время обращаться к истокам… Она не может ссылаться на самое себя как на веру в окончательной инстанции. Она должна явить себя в мышлении и обосновании» [Там же].

Совершенно очевидно, что Ясперс, анализируя историю христианства, приходит к неоспоримому выводу о его крайней догматизации, которая, впрочем, произошла не в одночасье. Это результат его исторического развития. Живой дух откровения, замкнутый в шорах строжайшей регламентации, стал неощутим из-за прочных церковных стен. Разумеется, религия тут не виновата. Так случается всегда, если какая-то мысль, идея или идеология полностью (!) завладевает человеческим разумом, вытесняя все остальные возможные альтернативы. Дело не в религии, а в убежденности, что единственно только ей открыта тайна конечной и вечной истины. Ясперс же, как диалектик, уверен: все, что раз и навсегда перестает развиваться, меняться, отвечать на вызов эпохи, в общем, все, что приобретает окончательную, завершенную форму, неминуемо погибает.

И, тем не менее, несмотря на то, что сам он это отрицает, философская вера Ясперса - вера религиозная, причем монотеистическая. Ну, хотя бы потому, что основой ее содержания является вера в Бога. Он говорит: «Бог есть» [Там же, с. 434], однако справедливо отказывается от возможности, а главное, необходимости доказательства его существования: «…здесь никогда не может быть доказательства в смысле неопровержимого научного доказательства. Доказанный Бог уже не Бог. Поэтому: только тот, кто исходит из Бога, может его искать. Уверенность в бытии Бога, какой бы зачаточной и непостижимой она ни была, есть предпосылка, а не результат философствования» [Там же, с. 435].

Ясперс приводит ряд положений, в которых должно выражаться содержание веры. Однако подчеркивает, что ни одно из этих положений не может быть доказано, как доказывается конечное знание: «Они сохранят неустойчивость неузнанного. Слишком гладкое высказывание этих положений вызывает опасение. Ими слишком быстро начинают оперировать как знанием, и тогда они теряют свой смысл. Они совращают к ложному притязанию того, кто их высказывает» [Там же, с. 437].

Еще одной особенностью Ясперсова религиозного сознания является признание им Священного писания в качестве первоосновы философской веры: «Исторические истоки философского содержания западного философствования находятся не только в греческом, но и в библейском мышлении. Тот, кто неспособен верить в откровение как таковое, может все-таки обратиться к Библии как источнику и проникнуться ее истиной, оставляя в стороне откровение. В самом деле, до сегодняшнего дня изучение Библии было одной из основ едва ли не всей западной философии. Это неповторимое творение не принадлежит какому-либо одному вероисповеданию или какой-либо одной религии; оно принадлежит всем» [Там же, с. 438]. Необходимо заметить, что Ясперс говорит, прежде всего, о религиозном мышлении Запада. Обосновывая свою философскую веру, он отталкивается лишь от европейской религиозной традиции, т.е. традиции христианской. Именно поэтому его вера строго монотеистична и тесно связанна с библейской первоосновой.

Рассуждая об извечной антитезе «философия-религия», он пытается примирить их, не претендуя, впрочем, на возможность сделать окончательный вывод по поводу конфронтации двух этих понятий: «Вне противоположности философии и религии никакой позиции быть не может. Каждый из нас находится в полярности на стороне одной из них и говорит о сущности другой, не обладая собственным опытом. Поэтому вы и от меня можете ожидать, что в чем-то я окажусь слепым и непонимающим. Я колеблюсь и все-таки не могу не сказать. Этот разговор о религии сомнителен, если не жить ей, но он и неизбежен как выражение отчетливого понимания собственной недостаточности, как поиски истины, а также как утверждение самой религиозной веры в рамках возникающих таким образом вопросов. Для философии религия не враг, а то, что ее существенно затрагивает и возбуждает ее беспокойство» [Там же, с. 456].

Приведем характеристику двух этих понятий, как их мыслит Ясперс.

В религии существует культ, она вязана с особым, связанным с культом сообществом людей и неотделима от мифа. Религии всегда присуща реальная связь человека с трансценденцией в образе встречающегося в миру святого, обособленного от непосвященного или того, кто лишен святости. Там, где этого уже нет или где от этого отказались, исчезает особенность религии. Жизнь едва ли не всего человечества, доступная исторической памяти, религиозна; это указание на истину и сущностность, заключающиеся в религии, игнорировать которую невозможно.

Напротив, философия, как таковая, не знает ни культа, ни общины во главе со священником, ни изъятой из мирского существования святости в миру. Она сложилась для единичного человека в свободных, несоциологически реальных связях, без гарантии, предоставляемой сообществом. Философии неведомы ни обряды, ни изначально реальные мифы. Она усваивается в свободном предании, всегда преобразуясь. Хотя она принадлежит человеку как человеку, она остается делом отдельных людей.

Религии философский бог представляется убогим, бледным, пустым, она пренебрежительно называет позицию философов «деизмом»; философии религиозные воплощения представляются обманчивой маскировкой и ложным сближением с божеством [Там же, с. 57].

Ясперс говорит, что в попытках философски измыслить Бога, в этом мышлении, в котором каждый новый шаг постоянно уничтожает то, что было создано предыдущим, мы слышим упрек: всякое измышление Бога тщетно, о Боге человек знает и может знать только благодаря откровению. Бог дал закон, он посылал пророков, пишет сам в облике раба, чтобы спасти нас своей крестной смертью.

Но откровение, сообщаемое как таковое, должно иметь образ в мире. В качестве высказанного, оно подпадает под власть конечности, даже понятности. В словах искажается в нем то, что предполагалось. Слово человека уже не слово Божие. То, что в откровении касается человека как человека, становится содержанием философии и в качестве такового значимо и без откровения. Он задает вопрос о том, следует ли тогда считать, что речь идет об ослаблении религии, об утрате ее субстанции? Называть ли это секуляризацией или речь идет об очищении, о возвращении к изначальной сущности, об углублении, именно о субстанционализации? Он считает, что идут оба процесса, А значит, опасности опустошения просвещением противостоит шанс подлинного человека.

Можно сделать вывод, что, с точки зрения Ясперса, философия не то чтобы противостоит религии, а напротив, помогает пониманию ее истоков, давно скрытых под напластованиями формализма и догматики. Причем подтверждения этой мысли он ищет в самом откровении: «Яхве говорит (Амос 5, 2): «Ненавижу, отвергаю праздники ваши и не обоняю жертв во время торжественных собраний ваших. Если вознесете Мне всесожжение и хлебное приношение, Я не приму их и не призрю на благодарственную жертву из тучных тельцов ваших. Удали от Меня шум песней твоих, ибо звук гуслей ваших Я не буду слушать». И Яхве говорит (Осия 6, 5): «Ибо Я милости хочу, а не жертвы и Боговедения более, нежели всесожжений» [Там же, с. 467].

Он приводит также слова пророка Иеремии: «Лживая трость книжников и его (закон - С.К.) превращает в ложь» (Иеремия 8, 8) [Там же].

Такого рода примеры можно умножить.

Выявляя в Писании массу противоречий, Ясперс выводит идею полярности истины: «Можно рискнуть заметить, что в Библии, если брать ее в целом, все встречается в полярности. В конечном итоге, для каждого фиксирования идеи в слове можно найти противоречащее ему высказывание. Нигде не дана полная, чистая истина, потому что она не может быть выражена ни нечеловеческим языком, ни каким-либо определенным образом человеческой жизни. В нашем ограниченном восприятии для нас каждый раз исчезает противоположный полюс. Истины мы касаемся лишь в том случае, если приближаемся к ней в ясном сознании полярностей, проходя через них» [Там же, с. 467-468]. И далее: «Так противостоят друг другу культовая религия и пророческая религия чистого этоса; религия закона и религия любви; замкнутость в застывших формах… и открытость для человека, который верит только Богу и любит его; религия священников и свободная религия в молитве единичных людей; национальный Бог и Бог всех людей; завет с избранным народом и завет с человеком как с человеком; исчисление вины и кары в самой этой жизни (счастья и несчастья как меры заслуг и греха) и вера Иеремии, Иова перед тайной; религия сообщества и религия избранников Божьих, ясновидящих, пророков; магическая религия и этическая религия в разумной мысли о творении. В Библии содержатся даже величайшие противоположности вере: неверие демонологии, обожествление людей, нигилизм (последний - в книге Екклесиаста). Следствием этих полярностей в Библии явилось то, что все партии и представители разных тенденций последующей истории могли, так или иначе, ссылаться на Библию. Отчетливо развитые там полярности все время возвращаются - еврейская теократия в христианских церквах, свобода пророков у мистиков, реформаторов, избранный народ у ряда считавших себя избранными христианских народов, общин и сект. Все время происходит восстановление, противодействие фиксированию, живое созидание на основе библейской религии. Будто судьбой Запада было иметь посредством непоколебимого авторитета его священной книги предначертание всех противоречий жизни и стать благодаря этому свободным для всех возможностей и для непрерывной борьбы за возвышение человека, который в своем свободном действии знает, что подарен себе Богом» [Там же, с. 468].

Итак, философская вера, как ее мыслит Ясперс, - это синтез философии и религии. Он обосновывает если не невозможность религиозного нигилизма в качестве идейной базы для дальнейшего развития человеческой цивилизации, то, во всяком случае, его опасность для будущего человечества. Ученый не отвергает религию и считает ее одной из главных исторических основ общественного развития. Однако он пытается, пропустив религиозное сознание сквозь мелкое сито критики, выявить ее экзистенциальную сущность, т.е. то, что помогает верующим людям соприкоснуться с вечной истиной. Таким образом, если отказаться от внешних оболочек существующих религий, то выявляется некая общая основа, их объединяющая. И если привычная религиозность ведет к разъединению, разрушению коммуникации, то философская вера, напротив, к сближению культур.

Подводя общий итог анализу религиозных воззрений Ясперса, отметим, что он не выступает в роли пророка новой религии. Он осознает всю утопичность этой идеи. Но считает, что весьма призрачная прослойка философов рано или поздно придет к ее осознанию.

Список литературы

1. Гайденко П.П. Человек и история в экзистенциальной философии Карла Ясперса // Ясперс К. Смысл и назначение истории. М.: Республика, 1994. С. 5-25.

2. Ясперс К. Духовная ситуация времени // Там же. С. 288-419.

3. Ясперс К. Философская вера // Там же. С. 420-508.

4. Jaspers K. Der philosophische Glaube. Muenchen, 1962. 94 S.

Размещено на Allbest.ru