Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

32 Издательство «Грамота» www.gramota.net

УДК 1:316.324.8

Философские науки

Санкт-Петербургский государственный университет аэрокосмического приборостроения marburova@yandex.ru

Идентичность и идентификация в условиях информационного общества

Бурова Мария Леонидовна, к. филос. н., доцент

Аннотация

общество иллюзорный информационный идентичность

Статья раскрывает роль информации в современном обществе, выделяется эмпирический уровень ее существования как созданной иллюзорной реальности и онтологический - как единого начала в иерархической структурности и множественности. Общество в отношении к информации рассматривается как конкретное целое, в котором посредством социальных действий устанавливается идентичность человека, создаются способы идентификации. Встраивание человека в информационное пространство меняет его идентичность, превращая в объект, элемент искусственного мира.

Ключевые слова и фразы: информация; общество; тождество и различие; методология всеединства; способы идентификации.

Annotation

The article reveals the role of information in modern society, identifies the empirical level of its existence as an established illusive reality and the ontological level - as a single source in hierarchical structural properties and multiplicity. Society in relation to information is looked upon as a concrete whole, in which the identity of a human being is formed, the methods of identification are developed through social actions. The integration of a human being in informational space changes his/her identity, transforming him/her into an object, an element of artificial world.

Key words and phrases: information; society; identity and difference; methodology of all-encompassing unity; ways for identification.

Понятие «Информационное общество» в качестве существенного признака современного состояния общества выделяет особую роль информации. На феноменальном уровне информация производится и потребляется как товар, выступает как властный ресурс, нуждается в правовой защите и безопасности, расширение доступа к информации и информационное равенство становится целью социальной политики. Потоки информации обрушиваются на нас с утра до вечера со всевозможных носителей, в виде образов, знаков, слоганов. Все может быть определено как информация. Познание есть усвоение информации, образование призвано научить искать информацию, общение есть обмен информацией, творчество есть создание информации. Все живое несет в себе генетическую информацию, все неживое описывается данными наблюдений или экспериментов, в том числе автоматически. В большинстве своем информация предстает как поток формализованных, переведенных в цифровую форму данных. Е. Ю. Журавлева приводит аналогии между привычными для нас объектами и единицами измерения. Так, полное собрание сочинений Шекспира - это 5 мегабайт, музыкальная коллекция опусов Бетховена - 20 гигабайт, 10 терабайт - это количество информации, которую человек накапливает за всю свою жизнь, 200 петабайт - это объем всех напечатанных материалов в мире, а 5 экзабайт составляет объем всех слов, которые произносятся людьми мира [3, с. 114].

Таким образом, информация становится той сущностью, о которой все высказывается, приобретает субстанциальный характер. Информация вполне может быть представима в виде всеобщей основы, некоей беспредельностью, которая сама себя порождает, копирует, кодирует и раскодирует и архивирует. Но, таким образом, мы возвращаемся к понятию о количественной основе мира, к пифагорейской единице. Если же вспомнить, что информация представляет некую бесконечную полноту, непрерывно передается, упорядочивая и структурируя хаос, создавая определенность, оформленность, то мы вполне можем сопоставить ее с гераклитовским Логосом или единым неоплатонизма, с качественным началом. В любом случае мы подходим к онтологическому единству мира и к его иерархической структурности и множественности, поскольку единое может бесконечно проявляться, каждый феномен несет информацию, сообщает некую весть. В зависимости от уровня бытия эта переносимая, передаваемая информация может быть более или менее сложной, ценной, истинной, полезной, иметь пространственные и временные характеристики, то есть быть релятивной. Но информация информации рознь, не будем «смешивать онтологическую действительность с эмпирической» [11, с. 24]. Море информации, в котором мы находимся, - это не объективации первоначала, а созданная людьми иллюзорная реальность, состоящая из множества малоценных вторичных копий.

Идентичность как установление тождества (не внешнего сходства) всегда предполагает устремление к основе, единому и неизменному началу. При этом не исключается многое, разнообразное. В познавательной или практической деятельности человека установление тождества или идентичности является необходимым условием истинности. В философской традиции в качестве единого выступает бытие, вариантами которого являются природа, материя, космос, абсолют и т.д. В роли идентифицируемых объектов могут выступать проявления бытия различного уровня реальности, ценности и сложности, в том числе общество и человек. В последнем случае возникает необходимость самоидентификации как сравнения себя с самим собой и иным, внешним, глубинным или предельным. Психологизм в понимании идентичности позволяет обнаруживать фазы ее конкретного личностного развития и нарушения, но при этом человек сводится к самому себе. В этом смысле часто используемое понятие «кризис идентичности» носит, скорее, методологический характер, чем онтологический. В современной философской литературе идентичность суживается до ощущения недостаточности, нехватки бытия человека и попытки ее возмещения [4], выступает как самолюбование и желание себя [5]. Постмодернизм с его установкой на неопределенность и изменчивость лишает человека ценностных ориентиров, опоры и затрудняет идентичность. Мы предлагаем вернуться к философии всеединства, в т.ч. к методологии социального познания, ибо в ней содержатся начала тождества и различия. Вполне актуален принцип «Все имманентно всему» и представление бытия Н. О. Лосским как органического целого и множества субстанциальных деятелей. Задачей является установление отношения общества и человека к информации как проявлению бытия.

Общество как часть бытия также есть единство, прежде всего, это единство духовной и материальной жизни, это наличие внутренних связей, изначальной общности, иерархического «мы-единства» (по С. Л. Франку), в рамках которого вычленяется множество «я». Но оно несет в себе и различие, поскольку всегда представляет собой пространство человеческих действий и время культурных событий, и есть конкретное целое. Вполне справедливо следующее утверждение А. Н. Медушевского: «Всякое общество является информационным, поскольку обмен информацией, ее накопление, фиксация на материальных носителях, передача во времени и пространстве, кодирование и раскодирование возможны во все времена и в разных типах общества» [7, с. 9]. Но добавим, что и информация в любом обществе неодинакова. В рамках методологии исторического познания автор отмечает роль опосредованного информационного обмена, осуществляемого через целенаправленно созданные людьми интеллектуальные продукты, вещи, артефакты, не ограниченного во времени и пространстве. Чтобы войти в контекст далекой культуры, нужно раскодировать содержащуюся в ней информацию. Историческая наука ориентируется как на всеохватывающее знание о прошлой деятельности человечества, так и на выявление новой информации о феномене человека и человечества для определения его перспектив [Там же, с. 8].

В этом смысле информация становится средством самоопределения и развития человека, культуры и общества. Она есть совокупность смыслов и значений, качественно, а не количественно различимых. Нужны люди, способные эту информацию воспринимать, осмысливать, сохранять, воссоздавать и передавать через социальнокультурные практики. В действиях, ритуалах, культах, играх (в формах и связях общественной жизни) информация осмысливается, означивается рефлексивно и интуитивно. Участники этих действий не просто одинаково «прочитывают», они соперничают и дополняют друг друга, создают некую целостность. В рамках этой целостности возникает тождество и утверждается различие, устанавливается идентичность людей и общества и создаются способы идентификации, при этом постоянно присутствуют ценностные оппозиции. Таким образом, реализуются принципы общественной жизни, о которых писал С. Л. Франк: поиск цели общества, традиция, творчество, иерархизм и равенство, наследственность и личные заслуги [11, с. 107, 119-135].

Мы попробуем проследить связь между информацией и идентичностью общества, а также опосредованно через способы идентификации связь информации и идентичности человека.

Общества-цивилизации-культуры можно различать по отношению к информации и по воздействию информации на общество. Для традиционных обществ информация статична и вневременна, все те же предметы и приметы быта, все те же символы и знаки обнаруживаются в циклически меняющемся природном и социальном мире. Структура и социальные связи устойчивы, неизменны, что ценно для самого общества, как ценны и умения считывать информацию с естественных носителей. Новая информация осмысливается в рамках традиции: старых мифов и верований, устоявшихся практик. Так, наличие современных носителей и способов передачи информации (радио, мобильного телефона) у австралийского аборигена или африканского пигмея не сделает его лучше адаптированным к природным условиям и не изменит социальные или племенные связи, как не изменит отношения племени к самому себе. Само направление на тождество с прошлым и сохранение исторической памяти несет охранительную функцию и позволяет использовать искусственные источники и носители информации как вспомогательные средства. Пользуясь терминологией С. Л. Франка, эмпирически здесь торжествует начало традиции [Там же, с. 126].

Для европейской культуры с ее прогрессистской направленностью к последней идеальной цели информация релятивна и многозначна. Можно выделить вертикальную, временную (прошлое-будущее) и горизонтальную, пространственную (настоящее) координаты. Поскольку представление о цели многократно менялось в каждой эпохе, менялась и самооценка общества с позиции приближения к идеалу, стадии или ступени. Взгляд из будущего невозможен (с позиции вечности о предназначении нации, общества, культуры судит лишь Бог). Остается оценка через прошлое. Как пишет В. В. Емельянов, западноевропейское общество, начиная с Нового времени, сравнивает себя не с самим собой, а с переосмысливаемым прошлым, в связи с конкретными периодами мировой истории. При этом каждый раз обнаруживается сходство и различие прошлого и настоящего, перестраивается система ценностей, последовательно, слой за слоем, осваиваются пласты истории древнего мира. «В процессе раскодирования неизвестной и непонятной ранее информации современность приобретает не просто понимание прошлого, а его отражение в себе, обволакивается познаваемым прошлым и частично подчиняется ему» [2, с. 50]. Так, относительно нуля Рождества выстраивается система исторических координат, формируется зеркальный диалог культур, чем ближе к нашему времени, тем дальше в древность. Автор предполагает, что за пределами познанной письменной истории для человечества может оказаться новое будущее; может оказаться востребованным идеографическое мышление, мышление полисемантическими образами. Возможно возникновение новых способов кодирования информации и новых способов ее интерпретации [Там же, с. 50-53]. Это воссоединение прошлого и будущего указывает на понимание культуры как целостной, универсальной, единой реальности, задает особую масштабность бытия культуры как «органического, соборного единства».

Как известно, технический прогресс, увеличение количества информации в связи с новыми носителями и новыми способами ее передачи не сразу оказали влияние на структуру современного общества (с изобретением телеграфа, радио, телефона мир стал шире и ближе, создавалось впечатление гущи, плотности событий, но это не изменило социальных связей и основных элементов). Изменения начинаются лишь во второй половине ХХ века, с ускоренным расширением информационного пространства размываются культурные границы, добавляются новые социальные связи, локальное растворяется в глобальном. Настоящее, в котором проходит горизонтальная координата, дает опасность плоскостного видения, когда нет иерархии ценностей, а есть неразличимая смесь, мозаика образов и значений. Привычные устойчивые формы социального бытия, реальных отношений, дополняются виртуальными, дробными, легко создаваемыми и легко прерываемыми отношениями в интернет-пространстве (можно говорить о начале творчества). Роль информационных процессов в развитии творчества, самоконструирования личности и появлении креативного субъекта отмечает Н. В. Ситкевич, см. [9]. В этом глобальном информационном пространстве царствует случайность, многозначность и неопределенность в оценке, неизвестно, ценна, нужна, истинна информация или нет. На фоне бесконечной коммуникации («внешней общественности») трудно увидеть за отдельностью и различием целостность. Духовное единство, «мы-единство» общества стоит перед угрозой исчезновения, общество подменяется эклектической аудиторией, коллективная идентичность становится множественной, многоуровневой.

Сопоставим идентичность человека и способы идентификации как первые (с их появлением) и конечные (в настоящем) формы без промежуточных ступеней. Как уже сказано, онтологическим основанием тождества и различия является единство и структурность бытия. Первичное осознание этого единства мы видим в мифологических образах, они показывают целостное восприятие мира как упорядоченного, иерархичного, тем самым гармонично сочетающего высшее и низшее. Установление идентичности, тождества не просто указывало на отношение вещи самой к себе, но это отношение всегда было соотнесением с некоей ценностью - природой, космосом, богами. И вещь, и человек могли быть сравнимы не только друг с другом, но и с чем-то глубинным или высоким. В самом человеке изначально обнаруживалось единство и неравноценность тела и души, позже тела, души и духа.

Идентификация как способ, процедура распознавания, атрибуции, оценки, квалификации и квантификации, в какой-то мере инвентаризации человека появляется уже в древних культурах как система социальных практик. Вначале это могли быть внешние отличия в виде татуировок, особой одежды или оружия. Идентичность обнаруживалась как результат этих практик. Выделим институт инициации, учет населения, социальную память, искусство и религию и посмотрим, какова их роль как способов идентификации.

1. Институт инициации, предполагающий новое рождение и переименование человека, указывал на его переход в социальное состояние, готовность подчиниться освященным традициями ритуалам, давал возможность вступать брак, тем самым отождествлял человека и мир в их едином порядке [6, с. 61-62]. Устанавливалась идентичность человека как члена рода, племени, тождественного другим членам племени и устанавливалась тождественность, однородность племени, как единой целостности, прежде всего по крови, по происхождению от общего предка. Племя может рассматриваться как организм, как общее тело, органом которого является и чувствует себя индивид. «Носителем… прав и обязанностей является не отдельная личность и не данное поколение, а род именно как сверхвременное единство», как начало наследственности [11, с. 128]. Говоря словами П. А. Флоренского, это было генерическое тождество, тождество вещи по роду, подобие по ряду признаков, внешнее единство [10, с. 78-79], но наличие такого тождества воспринималось как положительное, достойное. В дальнейшем инициацию заменили ритуалы посвящения (как светские, так и религиозные), что давало возможность обретать социальную опору или почву и социальные связи.

Эта древнейшая идентичность, как чувство земли, родины постоянно присутствует у человека, но процессы глобализации, с одной стороны, разрушают национальную идентичность, с другой стороны, средствами коммуникации позволяют ее сохранять в информационном пространстве, см. [8, с. 116]. Так, человек может приписывать себя к вымышленным персонажам в ролевой или компьютерной игре. В новых формах сохраняется инициация как испытания различного уровня сложности, она заменяется виртуальными опасностями и хитрыми ловушками, прохождение которых повышает рейтинг, и самооценку играющего. Следы этой древнейшей социальной практики можно проследить в телеиграх или шоу, причем победа может ждать не только самого успешного, но и того, кому принадлежат зрительские симпатии. Все это является одним из проявлений «начала личных заслуг».

2. С развитием символической деятельности человека, с появлением письменной культуры, в ранних государствах, с более сложной структурой общества можно уже выделить объективные (количественные) и субъективные (качественные) способы идентификации. Так, указание на происхождение (этнос, семью, родителей) дополнялось указанием на гражданство, перечнем имущества, что служило основанием для взимания разного рода налогов и наложения обязанностей. Человек идентифицируется как политическое существо и воспринимает себя как элемент государства.

Как позавидовали бы чиновники и мытари всех эпох нашему времени. Современный человек учтен в различных службах под всевозможными номерами. Замысел «электронного правительства» несет в себе не только идею открытости, равенства, информационной грамотности и продажи электронных услуг. Скоро от «всевидящего глаза и всеслышащих ушей» будет негде укрыться, замкнуться, особенно если на один носитель будет наноситься медицинская и биометрическая, экономическая и правовая информация. Мы все будем учтены и распознаваемы через пожизненные идентификаторы, но сможем ли мы распознать в этой открытости самих себя, свое тело, душу и дух в совокупности параметров и паролей? Такое равенство членов общества как объектов учета, биометрических объектов оборачивается властью операторов, корпораций и межгосударственных структур.

3. Социальная (людская) память, в которой человек и его род мог остаться покрытым славой или позором, сохраняла его доброе или дурное имя, в том числе наделяя прозвищем. Можно говорить о проявлении специфического тождества, видового. Прижизненная, достаточно статичная и посмертная, динамичная идентичность различались. Вечная память могла обернуться преходящей мирской славой и забвением (в устном предании), поэтому всегда ценились письменные источники, где упоминание (в анналах, летописях) сопровождалось оценкой деятельности человека.

В пространстве Сети социальная идентичность воспринимается не столько как гражданство, сколько как принадлежность к сообществу, к группе, клубу на основании общности интересов. Та или иная форма самопрезентации, информация о себе, комментарии на форуме позволяют заявить о своем существовании. Можно «размножиться», существуя под разными именами и в разных образах в виртуальном мире. Но у любой общности есть свои правила, нормы, определенный этикет, нарушая которые, можно стать нежелательным гостем. Не страшно, если тебя удалят из «друзей», но если сотрут или изменят персональные данные, то это обернется реальными неприятностями, возможно, потерей личности. Отказ от электронной идентификации (тоже свободное действие) может практически выбросить человека из общества, лишить прав и благ.

4. С развитием искусства, с появлением художественной литературы процесс идентификации все больше наполнялся ценностным содержанием, ибо яркость и эмоциональность художественного текста, авторское отношение сообщают как реальным, так и выдуманным персонажам особую образность и истинность. В изображении исторического персонажа искусство позволяет задать вопрос, каков этот человек в своих качествах, а наука поинтересуется, тот ли это персонаж на самом деле или некто другой. Также идентификация выступает как процесс установления соотношения (тождества и различия) между образом и прототипом, реальным лицом, либо установления авторства образа. Идентичность человека в социальной и художественной реальности неравнозначна по ценности, выдуманное часто красивее, привлекательнее. Герой или персонаж художественного произведения (как идеальный «другой») может стать образцом для подражания или заставит задуматься о смысле жизни («делать бы жизнь с кого») с большей вероятностью, чем реальный человек, совершивший те же поступки. Особенно важны в изображаемом художественными средствами персонаже душевные переживания или духовные искания, что вызывает эмпатию, чувство близости, личное отношение. Это сохраняется и в современном искусстве. Но создаваемый массмедиа отретушированный или карикатурный образ (видеоряд, клип, рекламный ролик, имидж) «звезды» может совершенно не совпадать с характером, личностными качествами носителя «звездности». Лицо, тело берутся как будто напрокат с целью демонстрации образцов товара, бренда, поведения. Духовные переживания предлагают заменить стремлением к удовольствиям, ценность и достоинство личности растворяются в массе предлагаемых вещей. «Ты этого достоин» означает приравнивание к вещи, копирование «звездного» образа дает суррогатную идентичность.

5. С осознанием человеком себя как разумного и морального существа проблема идентичности встает не как свойство человека быть природным или социальным индивидом в отношении к природе или обществу (ограниченным по месту и времени своего рождения), а как способность духовного, личностного развития и совершенствования, бесконечного стремления вверх, к первообразу, к пределу, Богу. Обращаясь к словам Флоренского, это возможность нумерического тождества, тождества личностей. Личность преодолевает свою вещность, тупое саморавенство, в своей деятельности творчески выходит из своей самозамкнутости, прибавляя к данности то, что еще не есть данность [10, с. 79-80]. Идентичность человек может обрести без и помимо внешней идентификации (задающей локальные границы), в результате мистического опыта, общения с Богом, самоопределения, самоидентификации, которая становится его личным делом, духовной работой и плодом собственных усилий. Благодаря слову Божию, единой религии (я - христианин, мы - православные) складываются доминирующие ценности. Человек не только субъект познания и деятельности, а цельная личность, любящая и ценящая мир, другого и себя. Именно тогда и проявляются начала общественной жизни, о которых писал С. Л. Франк: солидарность, свобода и служение истине, Богу [11, с. 110-114]. Если человек утрачивает представление о высшей реальности, забывает о своем предназначении, происходит снижение его духовных потребностей. Закрываются «глаза души», и зрение наше обращено даже не к вещам, а к видеоряду.

Необходимая человеку и обществу деятельность, направленная на познание, воспитание и живое общение, требующая изменения и развития во времени, заменяется обменом сообщениями, просто присутствием, не обязательно живым (я или мы есть здесь, внутри событий, которые происходят в сети, в контакте, на телешоу). Экран телевизора или компьютера становится «просветом бытия», где человек живет, исповедуется в комментариях, ждет ответа или оценки. Как отмечает Л. В. Баева, «мы становимся сегодня свидетелями нового феномена - виртуализации сознания, когда человек перестает ощущать себя Їреальным? - физически и экзистенциально. Он Їперенесен душой и телом? в виртуальность, мир, который остается конструкцией сознания и высоких технологий, и не замечает повседневности с ее требованиями и ценностями» [1]. Мало того, человеку предлагается вырабатывать вычислительное мышление, чтобы сформулированные проблемы и их разрешение по формату могли сразу подходить к информационным технологиям [3, с. 118-119], то есть послужить компьютеру. Сужение человека до элемента или мобильного приложения к технологической системе позволяет ему остаться существом разумным, но лишает его свободы быть моральным существом, видеть человека в себе и в другом. Еще опаснее технологические вмешательства в природу человека, вживление приборов, позволяющих расширять чувственные восприятия человека, воздействовать на эмоции и, возможно, на его волю.

Итак, онтологический и аксиологический взгляды на информацию позволяют оценить значение ее проявлений на социальном уровне бытия. Идентификация как система социальных практик позволяет устанавливать идентичность общества и человека. Духовные основы общественной жизни сохраняются, но претерпевают изменения под воздействием информационных феноменов, роль которых двойственна. Они расширяют сферу внешней активности человека, предоставляя ему новые объекты для познания и осваивания, дают возможность существования в различных сообществах, но как средства идентификации они дают возможность тотального знания о человеке и усиления контроля над ним. Встраивание человека в информационное, созданное человечеством же пространство превращает его в объект, элемент искусственного мира.

Список литературы

1. Баева Л. В. Виртуальная сансара: трансформация модели реальности в условиях информационной культуры [Электронный ресурс]. URL: http://emag.iis.ru/arc/infosoc/emag.nsf/BPA/3b54d9e1d3cad98a44257a010046707d (дата обращения: 02.02.2014).

2. Емельянов В. В. Исторический прогресс и культурная память (о парадоксах идеи прогресса) // Вопросы философии. 2011. № 8. С. 46-57.

3. Журавлева Е. Ю. Эпистемический статус цифровых данных в современных научных исследованиях // Вопросы философии. 2012. № 2. С. 113-123.

4. Захарова Е. В. Феноменология недостаточного бытия // Философские науки. 2010. № 10 С. 30-36.

5. Краснухина Е. К. Нарциссизм желания и философия идентичности // Философские науки. 2010. № 10. С. 37-50.

6. Кузнецов Н. В. Магические и мифологические истоки морального сознания // Философские науки. 2010. № 10. С. 58-64.

7. Медушевский А. Н. Знание о прошлом в современной культуре (материалы «круглого стола») // Вопросы философии. 2011. № 8. С. 3-45.

8. Рысакова П. И. Национальная система образования как агент формирования глобальной идентичности // Философские науки. 2010. № 10. С. 110-127.

9. Ситкевич Н. В. Проблема идентификации человека в информационном общества сквозь призму мировоззренческих изменений // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2011. № 3 (9): в 3-х ч. Ч. III. C. 149-151.

10. Флоренский П. А. Столп и утверждение истины: в 2-х т. М.: Правда, 1990. Т. 1. 491 с.

Размещено на Allbest.ru